Электронная библиотека » Нора Робертс » » онлайн чтение - страница 9

Текст книги "На берегу"


  • Текст добавлен: 11 декабря 2013, 13:39


Автор книги: Нора Робертс


Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

9

Сет швырнул в багажник холодильник и корзинку. Женщины, черт побери! Только покажется, что начал их понимать, как они превращаются в инопланетянок. В инопланетянок, способных нормального, благоразумного мужчину превратить в идиота.

Не угонишься за ними, как ни старайся.

Сет запихнул одеяло в багажник, лягнул шину, зачем-то снова вытащил одеяло, переложил его в салон, оглянулся на дом и дал выход своему раздражению. Топая за складным столом, он бормотал под нос проклятия, глубокомысленные замечания и прочую чепуху, пока не увидел ее портрет.

Тонкая, гибкая, похожая на королеву фей, она спала на красном одеяле в рассеянной тени.

– Я прекрасно знаю, кем увлечен, – сообщил Сет неоконченному портрету, осторожно поднимая его и неся к машине. – Из-за одного парня, оказавшегося придурком, казнить всех? – Он положил лист на одеяло, нахмурился. – Ну, это твоя проблема, сестренка.

Сестренка. Ему стало не по себе. Какого черта Дрю вбила в его голову дурацкие мысли об Обри? Это невозможно. Совершенно, совершенно невозможно!

Этого просто не может быть!

Он любит Обри. Конечно, любит и всегда любил. Но никогда не думал о… Или думал?

– Теперь ты видишь, видишь?! – Он ткнул пальцем в портрет. – Вот что такие, как ты, делают с нами! Вы все запутываете до тех пор, пока мы не начинаем сомневаться в собственном рассудке. Ну, со мной этот номер не пройдет!

Загружая багажник, Сет решил, что злиться гораздо приятнее, чем рассуждать. Он погнал машину домой, но перед поворотом развернулся и нажал на газ.

– Сейчас разберемся, – сказал он портрету. – Раз и навсегда. И посмотрим, кто из нас идиот.

Он въехал на подъездную дорожку перед домом Обри, выпрыгнул из машины и, все еще злой и взвинченный, направился к двери. Он не постучался. Никто от него этого и не ждал.

Гостиная, как и весь дом, заставленная мебелью ровно настолько, сколько нужно для уюта, была очаровательна и безупречно чиста. Грейс это здорово удавалось.

Когда-то ей пришлось растить ребенка в одиночку, и она убиралась в чужих домах, а потом организовала собственную фирму со штатом более двадцати человек, обслуживающую частные дома и конторы на Побережье.

Ее собственный дом являлся самой лучшей рекламой фирмы. Но почему-то сейчас здесь царила тишина.

– Обри! – крикнул Сет, подойдя к лестнице. – Эй, есть кто-нибудь?

Из кухни выбежала Грейс – босоногая, в обрезанных джинсах, с тщательно собранными с лица волосами, она выглядела слишком юной для женщины, в дочь которой, как уверяет некая чокнутая девица, он влюблен.

Господи, он же нянчил Обри!

– Привет! – Грейс чмокнула его в щеку. – Этан и Дик на заднем дворе чинят газонокосилку. Я как раз приготовила лимонад.

– Я просто заглянул к Обри. Я хотел… – Ну нет, он не может обсуждать это с Грейс. – Она дома?

– Днем в воскресенье она играет в софтбол.

– Верно. – Сет сунул руки в карманы и нахмурился. – Я и забыл.

– Милый, что-то случилось? Вы с Обри поссорились?

– Нет. Нет, мне просто нужно… поговорить с ней кое о чем.

– Она вернется примерно через час. И Эмили. У нее свидание. Иди пока к Этану и Дику. И, может, поужинаешь с нами на свежем воздухе?

– Спасибо, но… У меня кое-какие дела… – Нелепо, просто нелепо смотреть на лицо Грейс, видеть в нем Обри и думать о том, о чем он думал. – Мне пора.

– Но…

Однако Сет уже выбежал из дома. Анна права, подумала Грейс, вздыхая. Нашего мальчика что-то тревожит.


Сет прибыл в парк в конце шестого иннинга. Команда Обри, «Голубые крабы», проигрывала пробежку своим давним соперникам, «Морским ершам».

Зрители жевали хот-доги, прихлебывали холодные напитки из бумажных стаканчиков и громко, как, собственно, от них и ожидалось, оскорбляли чужих и подбадривали своих игроков. Солнце совершенно по-летнему окутывало бейсбольное поле влажным зноем.

Сет заметил старика Кроуфорда в бейсболке на лысой голове, с морщинистым, как у гнома, лицом. На его костлявом колене сидел мальчишка лет трех, не больше.

– Привет, Сет! – Кроуфорд радушно сдвинул тощую задницу на пару сантиметров. – Почему это ты не на поле?

– Опоздал на драфт. – Сет оглянулся на поле, нашел взглядом Обри, подмигнул малышу. – Кто этот парень?

– Барт. – Старик подбросил ногой малыша. – Мой правнук.

– Правнук?

– Ага. У нас восемь внуков и этот карапуз. – Звук резкого удара привлек внимание Кроуфорда к происходящему на поле. – Фаул, – проворчал он и выкрикнул: – Выпрями биту, Джед Уилсон! Разрази тебя гром!

– Джед Уилсон? Внук миссис Уилсон?

– Он самый. Парень неплохой, вежливый, но отбивать ни черта не умеет!

– Ни черта! – радостно повторил Барт.

– Не ругайся, парень. – Посмеиваясь, Кроуфорд погрозил Барту пальцем. – Ты же знаешь, что твоя мама посадит меня в собачью конуру, если это услышит?

– Ни черта! – Барт расхохотался и протянул Сету обгрызенную сосиску в булке: – Хочешь?

– Конечно. – Благодарный за развлечение, Сет наклонился и притворился, будто откусил огромный кусок.

Когда объявили четвертый бол, толпа взорвалась, Кроуфорд заулюлюкал.

– Господи! Ну, ты попал, вонючий Ерш!

– Вонючий ерш! – с восторгом повторил Барт.

– Теперь-то мы повоюем, черт побери! Теперь увидим, кто есть кто!

На позицию с важным видом вышла Обри, и болельщики «Голубых крабов» принялись скандировать:

– Об-ри! Об-ри!

– Давай, девочка! Ты можешь! – подхватил Кроуфорд с таким бешеным энтузиазмом, что Сет испугался, не хватит ли старика удар. – Смотри, парень! – Старик ткнул Сета острым локтем. – Смотри, как она разделает ублюдка!

– Разделает ублюдка! – закричал Барт, размахивая многострадальной сосиской. Во все стороны полетели брызги горчицы.

Ради безопасности обоих Кроуфордов Сет пересадил малыша себе на колени.

На Обри очень приятно смотреть, подумал он. Кто бы спорил? Ладная спортивная фигурка. Несомненная женственность, несмотря на бейсбольную форму, а, может, благодаря ей.

Только это вовсе не значит, что он думает об Обри… в таком смысле.

Обри встала поудобнее, насмешливо, как показалось Сету, переглянулась с кэтчером, пару раз замахнулась битой, примеряясь. Качнула бедрами…

Господи, почему он смотрит на ее попку?

…И резко взмахнула битой.

Болельщики взревели и вскочили с мест. Обри пулей бросилась к первой базе.

Зрители перевели дух, Обри бегом вернулась на место, поскольку мяч ушел в фол.

Толпа снова начала скандировать ее имя. Обри подобрала биту, и все повторилось. Два пробных замаха, вихляние бедрами, стойка.

Обри не стала бить по мячу, явно летевшему выше зоны страйка, и когда судья выкрикнул второй страйк, взбеленилась. Сет видел, как двигаются ее губы, чувствовал желчь ее слов.

Какой, к черту, страйк! Еще немного, и мяч улетел бы в Вирджинию! Сколько можно расширять зону страйка?!

Заткнись, мысленно предупредил ее Сет. Заткнись, не то тебя удалят с поля.

То ли за последнюю пару лет Обри научилась усмирять свой характер, то ли почувствовала предупреждение, но, бросив последний злобный взгляд на судью, отступила.

Болельщики снова заорали, затопали ногами так, что трибуны завибрировали. Малыш Барт крепко сжал остатки сосиски с булкой и выкрикнул: «Разделай ублюдка!»

И она разделала.

Сет понял это, когда мяч еще не коснулся ее биты. Как и Обри, потому что она, не пошевелившись – плечи вперед, одна нога выставлена вперед, как у танцовщицы – следила за мячом, летевшим по высокой дуге.

Болельщики снова вскочили на ноги и разразились криками, когда Обри, отбросив биту, помчалась вокруг баз.

– Черт побери, черт побери, – повторял Кроуфорд, чуть не плача от восторга. – Классная девочка.

– Классная девочка, – согласился Барт, перегибаясь через руки Сета и смачно целуя прадеда в щеку измазанными горчицей губами.

* * *

«Морские ерши» закончили седьмой иннинг вничью, и в конце концов разгром, начатый Обри, привел к победе ее команды. Сет спустился с трибуны, когда болельщики начали разъезжаться. Обри жадно пила лимонад прямо из кувшина.

– Хорошая игра, суперотбивающий!

– Привет! – Обри протянула кувшин одному из товарищей по команде и подошла к Сету. – Я не знала, что ты здесь.

– Приехал в конце шестого иннинга. Успел увидеть, как ты разделываешь «Ершей».

– Быстрый и низкий мяч. Зря он надеялся. А я думала, что ты сегодня рисуешь цветочницу.

– Да. Ну… она позировала.

Под пристальным взглядом Сета Обри вскинула брови, потерла переносицу.

– В чем дело? Подумаешь, лицо запачкала.

– Нет-нет! Послушай, мы должны поговорить.

– Хорошо, поговорим.

– Нет, не здесь. – Слишком много народа, подумал Сет. Игроки, зрители, дети… Десятки знакомых лиц. И многие из присутствующих знают их обоих. Господи, неужели они думают, что он и Обри?.. – Это… ну, понимаешь, личное.

– Послушай, если что-то случилось…

– Я этого не говорил.

Обри нетерпеливо вздохнула.

– Твое лицо сказало. Я приехала с Джо и Элис. Подожди, я скажу им, что домой поеду с тобой.

Сет вернулся к машине, переложил одеяло и портрет на заднее сиденье. Постоял, прислонившись к капоту. Обошел автомобиль. Когда Обри приближалась к нему – рукавица в руке, бита на плече, – он попытался взглянуть на нее так, будто никогда раньше не видел.

Не получилось.

– Сет, ты начинаешь меня беспокоить.

– Расслабься. Давай свои вещи, я уберу их в багажник. Заднее сиденье занято.

Обри пожала плечами, передала ему свое снаряжение, заглянула в салон.

– Ух ты! – Заинтересованная, она распахнула дверцу, чтобы получше рассмотреть акварель. – Неудивительно, что ты так хотел ее рисовать! Это просто чудо. Боже, Сет, наверное, я никогда не привыкну!

– Я еще не закончил.

– Я вижу, – холодно сказала Обри. – Сексуально, но нежно. И интимно.

Обри взглянула на Сета прелестными зелеными глазами. Он попытался оценить свои чувства, обнаружить хоть какой-нибудь сексуальный всплеск, как случалось, когда темные глаза Дрю концентрировались на его лице…

И смутился до крайности.

– Ты за этим охотишься?

– Что? – Сет в ужасе уставился на нее. – За чем это я охочусь?

– Сам знаешь. Нежность, сексуальность, интимность…

– А-а…

– В рисовании, – закончила Обри, тоже смутившись, и явно удивилась, когда Сет открыл перед ней дверцу машины. – Мы спешим?

– Ты классно орудуешь битой, но из этого не следует, что парень не может открыть тебе дверцу. – Он обошел машину, сел на водительское сиденье. – Если Билл не проявляет к тебе должного уважения, брось его.

– Погоди, погоди! Билл прекрасно ко мне относится. Что с тобой?

– Я пока не готов об этом говорить.

Сет завел двигатель, выехал со стоянки.

Обри не стала нарушать молчание. Она хорошо его знала и понимала, когда давить не следует. Соберется с духом и сам скажет.

Сет свернул на стоянку перед верфью, остановил машину, забарабанил пальцами по рулю.

– Давай пройдем за верфь, хорошо?

– Конечно.

Однако когда Сет вылез из машины, Обри не пошевелилась, пока он не обошел капот и не открыл ей дверцу.

– Ты чего?

– Просто жду, когда ты проявишь ко мне должное уважение. – Обри похлопала ресницами и изящно выскользнула из машины. И тут же, рассмеявшись, вытащила из заднего кармана джинсов пакетик леденцов и предложила ему.

– Нет, спасибо.

– Сет, что с тобой? – спросила Обри, разворачивая пластинку жвачки.

– Я должен попросить тебя об одолжении.

Обри сунула пластинку в рот.

– И каком же?

Сет вышел на причал, посмотрел на воду, на птицу, отдыхающую на столбе, затем повернулся к Обри.

– Я должен тебя поцеловать.

Обри взмахнула руками.

– И все? Господи, а я уж испугалась, что тебе осталось жить полгода или что-то в этом роде! Пожалуйста. Господи, Сет, ты сотни раз целовал меня! В чем проблема?

Сет скрестил руки на груди, вытер о джинсы взмокшие ладони и наконец сунул руки в карманы.

– Ты не понимаешь. Я должен поцеловать тебя.

– Что?!

Она явно было шокирована.

– Я должен кое-что прояснить, поэтому мне необходимо тебя поцеловать. Как бойфренду.

– Сет! – Обри похлопала его по плечу. – Какая нелепость! Тебя случайно битой по голове не огрели?

– Сам понимаю, что нелепо, – огрызнулся он. – Хотя бы представь, каково мне говорить об этом.

– Вот именно. С чего тебе вздумалось заговорить об этом?

Сет прошел по причалу, вернулся.

– Дрю думает, что я… что мы… боже милостивый! Что я в тебя влюблен! А ты в меня. Возможно…

Обри дважды мигнула, медленно, как сова.

– Она думает, что я в тебя влюблена?!

– Боже мой, Об…

– Она так думает и поэтому прогнала тебя?

– Как-то так, – пробормотал он.

– Значит, ты хочешь меня поцеловать из-за нее?

– Да. Нет. Не знаю я, черт побери! – Какой кошмар. Как стыдно. Как глупо. – Дрю вбила мне в голову эту дурацкую мысль, и я никак не могу от нее избавиться. А что, если она права?

– Что, если она права? – Обри с трудом подавила рвущийся из горла смех. – Что если ты подсознательно мечтаешь обо мне? О, Сет, вернись на землю!

Он схватил ее за плечи так крепко, что она снова заморгала.

– Послушай! Это же не смертельно – поцеловать меня!

– Ладно, ладно. Валяй.

– Хорошо. – Он вздохнул, начал опускать голову и вдруг выпрямился. – Не могу вспомнить порядок действий. Подожди минутку.

Сет отошел, отвернулся, постарался прочистить мозги.

– Давай попробуем так. – Он вернулся к ней, положил руки на ее бедра, чтобы притянуть к себе. Время шло. – Обними меня, что ли…

– О, прошу прощения. – Обри обвила руками его шею. – Так сойдет?

– Отлично. Просто отлично. Приподнимись немного, – предложил Сет, и Обри встала на цыпочки. Он наклонил голову. Его губы уже были в миллиметре от ее губ, когда она хихикнула.

– О, господи! – взвыл он.

– Прости, прости! – Давясь от смеха, Обри отодвинулась и схватилась за живот. Сет хмуро ждал, пока она успокоится. – Я не удержалась, только и всего. – Она снова начала поднимать руки. – О, черт, погоди. – Обри вытащила изо рта жвачку, завернула ее в старую обертку и убрала в карман. – Если уж мы решили это сделать, то должны сделать правильно. Так?

– Если ты перестанешь фыркать, как поросенок!

– Бесплатный урок, приятель: если собираешься по-настоящему целоваться с женщиной, не упоминай поросят и свиней!

Обри снова обняла его, на сей раз крепко, и прижалась к нему прежде, чем они оба успели понять, что происходит.

Они стояли в тесном объятии, обвеваемые морским бризом. Где-то на дороге прошуршал автомобиль, отчаянным лаем залилась собака за забором и лаяла, пока автомобиль не проехал.

Не соприкасаясь губами, они смотрели друг другу в глаза. Молчание длилось несколько долгих секунд.

А потом они начали смеяться.

Не отпуская друг друга, они раскачивались в приступе смеха, который без взаимной поддержки точно свалил бы их на землю.

– Итак, – Обри дружески ущипнула его за задницу, – ты меня хочешь, признавайся!

– Обри, заткнись! – Он крепко обнял ее, свою сестру, и отстранился. – Спасибо.

– Всегда пожалуйста. А ты хорош.

– Ты тоже. – Он провел костяшками пальцев по ее щеке. – И мы больше никогда не будем этого делать.

– Договорились.

Сет уже поднял руку, чтобы обнять ее за плечи, и вдруг замер от жуткой мысли.

– Ты ведь никому не расскажешь? Ни маме, ни Биллу? Никому!

– Шутишь? – Она передернулась. – И ты тоже. Обещай!

Обри плюнула на ладонь и подняла ее. Сет скривился:

– Я тебя этому не учил. – Но деваться было некуда, следовало уважать ритуал клятвы. Он сплюнул на свою ладонь, и они торжественно пожали друг другу руки.


Сет был слишком возбужден, чтобы возвращаться домой. И, пока история с поцелуем еще была свежа в его памяти, не мог смотреть в глаза родным. Он уже почти решил вернуться к Дрю и объяснить, как она не права, как оскорбительно не права, однако понял, что пока не готов к рассудительному разговору.

Дрю заставила его усомниться в себе, и он никак не мог успокоиться. Слишком тяжело далась ему уверенность в себе, в своей работе, в своей семье. Ни одной женщине он не позволял раньше поколебать эту уверенность.

Получается, они просто отступили на шаг, еще не начав развивать свои отношения. Он рисовал ее, поскольку не мог не рисовать. Вот и все.

Ни к чему связываться с такой сложной, непредсказуемой и чертовски самоуверенной женщиной. Пришло время притормозить, сосредоточиться на работе и семье. Решить собственные проблемы прежде, чем взваливать на себя чужие.

Сет припарковался позади магазина Дрю, втащил в студию свои принадлежности, позвонил домой по новому сотовому телефону и сказал Анне, что не вернется к ужину.

Он включил музыку и стал работать над акварелью по памяти.

Как и во время прогулок под парусом, когда он рисовал, тревоги, раздражение и проблемы рассеивались. Еще ребенком он находил убежище в рисовании. Иногда причина была драматичной – выживание, иногда – такой простой, как скука. И всегда рисование было для него удовольствием, иногда тихим и личным, а иногда торжественным и праздничным.

Годам к двадцати его начали одолевать сомнения и глубочайшее чувство вины оттого, что он никогда не страдал ради своего искусства, никогда не испытывал эмоционального конфликта. Когда он признался в этом Кэму, брат просто вытаращил глаза:

– Ты что, идиот?!

Эта самая правильная человеческая реакция разом избавила его от назойливого копания в собственных чувствах.

Иногда картина не давалась ему, и мысленный образ, не желавший переноситься на холст, оставлял его озадаченным и отчаявшимся. Но иногда, в минуты озарения, он чувствовал, что может создать шедевр.

Когда сумерки за окном заставили его закончить работу, он отступил от мольберта, пристально глядя на портрет. И понял, что на этот раз все получилось.

Цвета вибрировали, словно живые: зелень травы и листьев, пронизанная солнцем янтарная вода, молочная белизна кожи Дрю на фоне вызывающе алого одеяла. Яркая россыпь цветов на ее юбке контрастировала с полупрозрачной тканью, собранной высоко на ее бедре. Изящный изгиб плеча, согнутый локоть, квадратный край одеяла. И рассеянные лучи, падающие на мечтательное лицо.

Он не смог бы объяснить, как это сделал. Как не смог объяснить Дрю, о чем думает, когда рисует. Технические аспекты работы были именно техническими аспектами – необходимыми, важными, но подсознательными. Рисование было для него таким же естественным, как дыхание.

Каким образом картина иногда словно вытягивала из художника сердце, а из модели – суть, и начинала дышать самостоятельно, он не знал. Да и не задавался этим вопросом.

Он просто взял кисть и вернулся к работе.

А потом, не раздеваясь, бросился на кровать и сразу заснул, и увидел во сне спящую рядом Друзиллу.


– Как ты ее назовешь? – спросила Стелла.

Они стояли в ярко освещенной студии перед картиной, изучая ее.

– Не знаю. Я еще не думал.

– Спящая красавица, – предложила Стелла. – Я бы так назвала.

Стелла была одета в слишком большую для нее рубашку, мешковатые джинсы и полотняные туфли на плоской подошве, выглядевшие так, будто она прошла в них не одну сотню миль. А когда она взяла Сета под руку, он почувствовал слабый лимонный запах ее шампуня и мыла.

– Мы гордимся тобой, Сет. И не только из-за твоего таланта – это дал тебе бог. Но из-за того, что ты не изменяешь себе. Очень важно хранить преданность тому, что ты есть, и тому, что имеешь. – Стелла отошла, огляделась. – Здесь не помешало бы прибраться. Художник вовсе не обязан быть неряхой.

– Приберусь завтра утром.

Стелла насмешливо взглянула на него.

– И где я это уже слышала? – Она кивнула в сторону картины. – Та девушка очень аккуратная. Может, слишком аккуратная, но это не твоя проблема. Она тревожится, если что-то оказывается не на месте. Беспорядок смущает ее, особенно в чувствах. Ты, думаю, уже понял, что ее чувства к тебе довольно сложные.

Сет дернул плечом, вызвав улыбку Стеллы.

– Здесь я уже притормозил. Она чертовски сложная.

– Угу. – Стелла подмигнула ему. – Продолжай уговаривать себя, мальчик.

Он не хотел это обсуждать. Он не возражал против сложных чувств, но его собственные были в таком состоянии, что он не знал, сможет ли когда-нибудь разложить их по полочкам.

– Кэм велел мне спросить вас о хлебе из цуккини.

– Неужели? Думает, что я забыла? Ну так передай ему, что я, может, и мертва, но мозгов не растеряла. Я была неважной поварихой. Эту часть нашей жизни обеспечивал Рэй. Но иногда и я вносила свою лепту. Однажды осенью мне страшно захотелось хлеба из цукини. Мы посадили цукини и, видит бог, то, что выросло, не смогли бы съесть и за шесть лет, тем более что Этан их терпеть не мог. Поэтому я достала кулинарную книгу и испекла хлеб из цукини. Четыре буханки. А потом, чертовски гордая собой, поставила их остужаться. – Стелла умолкла, вскинула голову, словно вглядываясь в прошлое. – Через полчаса я вернулась на кухню и вместо четырех буханок увидела только три. Сначала я подумала, что одну съели мои мальчишки, и ужасно возгордилась. А потом я выглянула из кухонного окна. И как ты думаешь, что я увидела?

– Понятия не имею. – Но он не сомневался, что ответ доставит ему удовольствие.

– Я скажу тебе, что я увидела. Мои мальчики и мой любящий муж гоняли мою буханку по двору, как футбольный мяч! Орали и улюлюкали, как на «Супер Боул». Я пулей вылетела во двор, чтобы содрать с них шкуры. В этот момент Фил изо всех сил ударил по буханке, Этан помчался ее ловить, а Кэм – он всегда был быстрым, как молния – прыгнул на перехват. Правда, промахнулся. Буханка попала ему прямо сюда. – Стелла постучала себя по лбу. – Сбила его на землю. Чертова буханка была твердой, как камень. – Она расхохоталась, покачиваясь на пятках. – Этан схватил буханку, перепрыгнул через обалдевшего Кэма и забил гол. К тому времени, как я добежала до Кэма, чтобы проверить, не сильно ли он пострадал, и высказать все, что я о них думаю, он пришел в себя, и все четверо завопили, как сумасшедшие. Они назвали это «Хлеб Боул». Больше я хлеб из цукини не пекла. И скажу тебе честно, я скучаю по тем дням. Ох, как я по ним скучаю!

– Мне жаль, что я не застал вас. Мне хотелось бы лучше узнать вас и Рэя.

Стелла подошла к нему, убрала с его лба непослушные пряди. От нежности ее жеста у него заныло сердце.

– Можно мне называть вас бабушкой?

– Конечно, милый мальчик, – прошептала Стелла. – Она не смогла ожесточить тебя, как ни старалась. У нее нет сердца, вот почему ей было так легко причинять тебе боль.

Сейчас мы говорим не о Дрю, а о Глории, подумал Сет.

– Я не хочу думать о ней. Она больше не может причинять мне боль.

– Разве? Грядет беда. Ее не избежать. Будь сильным, будь умным и будь верным. Слышишь? Ты не один, Сет. Ты никогда не будешь один.

– Не уходите!

– Ты не один, – повторила Стелла.

Но когда первые лучи солнца скользнули в окно и разбудили его, он был один.

Хуже того, он увидел под дверью сложенную записку. Он заставил себя подняться, прошел к двери и поднял бумажку.

«Закусочная Люси»,

рядом с отелем «У дороги» на шоссе 13.

Сегодня вечером, в 11 часов.

Только наличными.

«Грядет беда. Ее не избежать», – отозвалось эхо.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации