Текст книги "Как любят россияне"

В дальнейшем мы переписывались, и я знаю, что Андрей поступил в военное училище, а его мама вторично вышла замуж.

У меня выросли две дочки. Они пошли по моим стопам, стали педагогами. Муж вышел в отставку. У нас четверо внуков и один правнук. Мы с мужем прожили почти 50 лет.

Но теперь я – вдова. Дети и внуки обо мне заботятся, а я нет-нет да и вспоминаю Павла и первую мою несостоявшуюся любовь, которую порушила война.

Евгения Секрирова, г. Саратов

Я помню и люблю тебя

Этой истории уже 54 года. Она все эти годы жгла, мучила меня, и теперь я доверяю ее моей любимой газете. Я расскажу эту историю от имени Сергея. Так мне будет легче.

…Сергей, как всегда, свернул с главной улицы поселка в переулок по пути домой. На душе у него было скверно. Очередное свидание с женщиной, которую он любил, завершилось, как часто бывало, ссорой. Он дошел до конца переулка, когда увидел на стыке бревен у забора девушку. «Вы что тут делаете?» – удивился он. «Тихо! Вы только вслушайтесь в эти ночные звуки!» Сергей прислушался и услышал шум реки, ржание лошади, которая паслась неподалеку. «Слышите, как хрустально звенят звезды, – сказала девушка. – Они звенят, как льдинки в апреле, когда их ударишь каблуком и они рассыпаются на звенящие хрустальные иголочки».

Сергей не заметил, как уселся на бревно рядом с этой мечтательницей. «Кто вас так поздно из дома отпускает?» – спросил он. Девушка ответила: «Никто! Я дождусь, когда все уснут, и в окно вылезаю». – «Чтобы звезды слушать?» – «И звезды, и еще кое-что слушаю…» Девушка смолкла, и Сергей подумал, что приключение закончилось. Но тут на взгорке, где прилепился дом, с шумом распахнулась дверь, и в квадрате окна, озаренного светом, появилась фигура молодого человека. И полилась мелодия аккордеона. «Скажите, девушки, подружке вашей…» – пел красивый, взволнованный молодой голос. «Так вот кого она слушает ночами!» – догадался Сергей. Мелодии звучали одна за другой, нежно и волнующе согревая сердце. Потом дверь так же неожиданно захлопнулась, и все стихло. «Кто это пел?» – спросил Сергей. «Виталий Вишняков», – ответила девушка и, не прощаясь, пошла к своему дому.

В ту ночь Сергей долго не мог уснуть, вспоминая ночную встречу. Утром он проснулся с таким необъяснимым чувством радости, что вслух сказал: «Спасибо тебе, девочка-птица! Как же так случилось, что я – летчик, живу небом, а никогда не слышал, как хрустально звенят звезды!»

Прошел год, ничего не изменилось в его жизни. Он все так же ходил к любимой женщине, пытаясь достучаться до ее сердца, чтобы она согласилась стать его женой. Мать, все чаще болея, ждала в дом невестку, а отец негодовал, как это его сын, такой умный да складный, все еще одинок!

И однажды, возвращаясь ночью, Сергей снова увидел ту мечтательницу. «Что, опять звезды слушаешь?» – спросил он. «Нет, – грустно ответила она. – Теперь я слушаю простые земные звуки, вечные, как мир. Скоро уеду отсюда. Давайте вместе послушаем нашу землю!»

Сергей сел рядом: «А Виталий снова петь будет?» – «Виталий уехал, – глухо отозвалась девушка. – Довела его Зойка. Сказала ему, мол, мы не пара, я – высокая, а ты – коротышка. Вот он и уехал…» Сергей замолчал и вдруг понял, что эта девушка страдает, как и он сам. Неожиданно он предложил: «Не торопись! Давай посидим вместе. Ты права. Это так здорово слушать землю!» Прощаясь, он спросил: «А завтра придешь?» – «Нет, я уезжаю в Томск, в пединститут поступаю…»

Возвращаясь домой, Сергей снова с улыбкой назвал про себя эту мечтательницу «девочкой-птицей» и вскоре… забыл про нее! У него появилась семья.

Стал шоферить. Дважды в неделю – рейс в Минусинск, за Саяны. Ночлеги где придется, анекдоты в компании мужиков, ремонты машины в гараже. Он и не заметил, что жизнь стала серой, нудной.

Как-то, в очередной раз остановившись по пути в местной гостинице, он возился со своим видавшим виды грузовичком прямо у входных дверей. «Эй, Сергей, тебе попутчица есть!» – окликнула его хозяйка гостиницы. Не вылезая из-под машины, Сергей закинул голову и увидел край синей юбки, белые носочки на девичьих ножках. «Ну как, возьмете меня или нет?» – раздался голос девушки. Он молчал. Повернувшись на каблучках, девушка пошла к гостинице. Теперь Сергей увидел, какая она ладная в своей белой кофточке, синей юбочке. Особенно поразили его золотые волосы, лежавшие красивым полукругом, почти касаясь лопаток. Она уже входила в гостиницу, когда услышала: «Выезжаем завтра в шесть утра!» В ответ она громко, что есть силы, хлопнула дверью. А Сергей вдруг пришел в хорошее настроение: «Ну и характер!»

…И вот они в пути. Пролетают мимо поселки, впереди самое трудное – подъем в три десятка километров на Думную гору. Водитель – весь внимание. Он и не замечает, что пассажирка неотрывно смотрит на него и тихо, радостно улыбается. Он понятия не имеет, что она вспоминает самую первую с ним встречу.

Тогда они, две подружки-девятиклассницы, Варя и Валя, бедно, почти нищенски одетые, брели весной из школы и обалдело уставились, увидев, как из-за поворота вышел военный летчик в щегольской форме, бережно ведя под руку кукольно-красивую, миниатюрную женщину. Для их глухого села такая красивая парочка была явлением, вызвавшим у девчонок потрясение. «Варька! – шепнула подружке Валя. – Это же Вронский, его походка, наклон головы!» А Сергей Стрежнев, он же Вронский, как оказалось, вернулся с женой в родное село. И скоро все село узнало, что «куколка» отхлестала мокрыми трусами «Вронского» за какие-то промахи и умчалась неизвестно куда, взяв годовалую дочку. Теперь, встречая своего «Вронского», Валя всякий раз сходила с дороги, чтобы он не увидел, как она краснеет и бледнеет. Потом были те две встречи и разговоры о звездах и шорохах земли. Она уже тогда знала, что «Вронский» – ее первая любовь, о чем он не догадывался.

Неожиданно Сергей вторгся в воспоминания пассажирки, предложив спеть, чтобы ехать было веселее.

 
Здесь под небом чужим,
Я как гость нежеланный.
Слышу крик журавлей,
Улетающих вдаль…
 

Этот голос, такой печальный и нежный, заставил его вспомнить про небо, которое он так любил и с которым пришлось расстаться, когда при аварии он падал с нераскрытым парашютом. Что-то в голосе пассажирки вызвало боль в его сердце, и Сергей спросил спутницу, как ее зовут. Она назвала себя, и они надолго замолчали. Пообедали у ручья на огромном валуне. А потом лежали в траве, глядя в небо.

Сергей вслушивался в голос спутницы, которая рассказывала ему о судьбе Вертинского, о смерти Есенина, о своих преподавателях из института, где училась. И тут он вскочил на ноги: «Теперь я узнал тебя. Ты – девочка, которая слушает, как звенят звезды!»

В пути они говорили, не переставая, и, подъехав к дому, куда Валя приехала на каникулы, «Вронский» взял с нее слово, что после каникул он сам ее отвезет в институт.

Они еле дождались время отъезда. И вот снова едут в машине. На одном из холмов Сергей неожиданно затормозил. Он спросил, глядя Валентине в глаза: «Если бы я не был женат и не имел двоих сыновей, могло бы между нами быть что-то серьезное?» – «Да!» – твердо ответила она. Открыв дверцу автомобиля, Сергей бережно поставил девушку на траву и, погрузив руки в копну ее золотых волос, трепетно, бережно и очень нежно поцеловал. Это был их первый и последний поцелуй.

Он гнал машину как сумасшедший и, подъехав к институту, буквально вывалился из кабины: «Уйди, пожалуйста, скорее. Уйди!»

…Потом Сергей узнал, что Валентина вернулась в село, работает учительницей и много времени проводит в компании друзей. Они бродят по горам, устраивают в клубе концерты. На один из них он пришел с женой. Она вся была в домашнем хозяйстве, с курами да поросятами, и всегда издевалась, когда муж читал вечерами стихи.

Однажды он пришел в клуб на концерт. Выступали местные. Он сидел во втором ряду и замер, когда Валя стала петь «Колыбельную», поражаясь тому, что ее пение рождает в нем образ малыша, который мог быть их сыном! Он сказал ей после концерта, что у нее талант, но о своих видениях не посмел сказать…

После того концерта он уехал из села, и 30 лет они не виделись. Приехав к родным в село, Сергей узнал, что она вышла замуж и переехала за Саяны. У него не сложилась жизнь ни с первой, ни со второй женой. Летную форму пришлось снять навсегда, и тогда Сергей «Вронский» запил. В свой последний приезд в село Валентина узнала, что, изгнанный женой и сыновьями из дома, «Вронский» вернулся в село и живет с какой-то женщиной, но тяжело болен.

…Они встретились в сельском магазине, куда Валя пришла за хлебом вместе со своей сестрой. «Это же Сережа Стрежнев!» – узнала она оплывшее лицо мужика, который стоял в резиновых сапогах. А он смотрел на нее и никак не мог вспомнить, откуда он знает эту красиво одетую женщину. Сестры собирались уходить, когда он с какой-то странной болью крикнул, обращаясь к сестре Валентины: «Кто это, Лена? Кто?! Кто с тобой». «Это Валентина!» – ответила женщина, и сестры двинулись к выходу.

Валентина остановилась в дверях и оглянулась. Сергей стоял с батоном хлеба в руках, и в глазах его были слезы. Он и она. И думали об одном и том же. Отчего не сумели они разорвать привычный круг привязанностей и соединить свои жизни?

Теперь Валентина часто видит своего любимого «Вронского» во сне. Просыпаясь, молит Бога, чтобы он даровал ему жизнь. «Я НИКОГДА ТЕБЯ НЕ ЗАБУДУ, – шепчет она. – Мне скоро семьдесят, а я помню наш поцелуй, как будто ты поцеловал меня вчера! Живи, пожалуйста, не умирай, любимый».

В. Ростовцева, п. Усть-Абакан, Хакасия

Я знаю – завтра буду настоящим мужем!

«Послушай! Я произношу эти слова в то время, когда ты спишь, твоя рука подложена под щеку, а волосы слиплись на лбу. Я один прокрался в твою комнату. Несколько минут назад, когда я читал газету, на меня нахлынула тяжелая волна раскаяния. Я пришел к тебе с сознанием своей вины. Вот о чем я думал: я сорвал на тебе свое плохое настроение. Я выбранил тебя, когда ты готовила завтрак, я сердито и зло оборвал тебя, когда увидел твое лицо за обедом. Вечером я тоже к тебе придирался, несмотря на то что я пришел очень поздно и пьяный. Я очень хорошо помню, как ты вошла в гараж с болью во взгляде. Увидев тебя, я обозвал тебя самыми последними и подлыми словами.

Я очень хорошо помню, как ты меня ласкала, любила, умоляла и просила… но я был глух к твоим просьбам и беззаветной, преданной любви и всегда находил только оскорбительные и унизительные слова, которые очень больно отражались в твоем сердце. Обман, сплошной обман только и был с моей стороны.

Ты ничего не говорила в последнее время, а только все больше удалялась от меня, от моей необузданной злобы и ненависти, которую я себе не могу простить. Ты не уделяла себе внимание, а только занималась своим домом, помогала матери и совсем забыла о себе.

Я помню, как твои руки обнимали меня. Я целовал твои горячие губы, когда ты была особенно возбуждена. Твои руки обнимали меня с такой любовью, которую Бог вложил в твое сердце и которую даже мое пренебрежительное отношение не смогло затушить. Потом… ты стала уходить от меня, бежать, потому что тебе было нестерпимо больно за безответную, неразделенную любовь. Но я знаю, все изменится. Завтра я буду настоящим мужем, и МЫ НИКОГДА НЕ РАССТАНЕМСЯ, ПОТОМУ ЧТО НАШИ ДУШИ СРОДНИЛИСЬ!».

Алексей, г. Сызрань

Зачем судьба нас разлучила?

Дорогая «Семья»! Хочу рассказать о том, как я потерял на всю жизнь ту, которую послала мне однажды судьба. Это было в 1989 году. Мы, демобилизованные воины, отслужившие три года в Туркестанском военном округе, веселые и жизнерадостные, возвращались домой на поезде Ташкент – Новосибирск. По пути следования нас становилось все меньше и меньше, так как ребята выходили на родных станциях. Каждый, кто служил, знает, как тяжело расставаться с товарищами по оружию.

И вот я однажды иду по проходу вагона в плохом настроении оттого, что только что расстался с другом. Смотрю, слева по проходу, у окошка, сидит девушка необыкновенной красоты. Она посмотрела на меня, наши глаза встретились, и я, как загипнотизированный, никак не мог оторвать взгляда от ее лица. Никогда такого со мной не бывало.

Я остановился перед девушкой, что-то пролепетал, вроде: «Можно тут сесть?» Благо напротив было свободное место. Сел я отупело и не сразу вышел из шокового состояния, которое, как я понял, даже напугало девушку. Мы разговорились, я сказал, где служил, что еду домой. Она сказала, что зовут ее Нина, и назвала фамилию, на букву «Ш» она начиналась, а дальше – провал в моей памяти. Девушка сказала, что учится в институте. Я в разговоре понял, что она не только красавица, но обаятельная, скромная, серьезная и умная.

Уж не знаю, что она во мне нашла, но я понял, что я тоже ее заинтересовал. Иначе, как могли бы мы чуть ли не целые сутки быть вместе и непрерывно разговаривать, как два голубка?!

Если с кем-то такое бывало, тот поймет меня… Время быстро летело. Проехали Барнаул, и через некоторое время Нина начала собираться к выходу. Поезд сбавил бег, и мы вышли в тамбур. Показалась станция. Мне сразу бросились в глаза две арки перед вокзалом. А вот названия станции я не запомнил, помню только, что название ее написано было через тире. Я спросил Нину: тут ли она живет? Она ответила, что отсюда всего два километра до ее родного села, и показала рукой, в какую сторону пойдет, когда сойдет на станции.

Мы вышли, когда поезд остановился, и я тогда поцеловал ее так, как целуют очень дорого, близкого человека. Нина чуть не плакала, отвечая на поцелуй. А проводница не торопила нас, будто догадалась, что мы расстаемся навсегда, хотя оба уговорились, что будем писать друг другу. Я вскочил в вагон, когда поезд уже тронулся. На станции Алтайское сделал пересадку в сторону Кузбасса и благополучно доехал до дома. Я ехал под впечатлением этой встречи и думал о том, что БОГ ПОСЛАЛ МНЕ ЭТУ ЖАР-ПТИЦУ, ЧТОБЫ МЫ ЖИЛИ ВМЕСТЕ И ЛЮБИЛИ ДРУГ ДРУГА. Но судьба распорядилась иначе. По приезде домой по нелепой случайности я попал в автокатастрофу. Находился долго в состоянии амнезии, то есть полной потери памяти. Потом поправился, устроился на работу, женился, дети пошли. Адрес Нины, который я записал, не нашел нигде. Она мне тоже не написала. Или мне не передали ее письма? Пролетели годы, а я ее не мог забыть. Я заочно окончил техникум, потом институт. Стал работать специалистом по сельскому хозяйству, на партийной работе был какое-то время. А сейчас преподаю в одной из сельских школ. И все эти годы – вы только подумайте, – все долгие годы я, как одержимый, пытаюсь найти ту станцию с двумя арками, чтобы пройти путь к селу, где тогда жила Нина!

Говорят, что первая любовь с годами проходит, тем более такая скоротечная! Ничего подобного! Не верьте этому. Я все эти годы постоянно вспоминаю мою жар-птицу, встреченную в пути. Порой мне кажется, что она слышит меня и даже находится где-то рядом. Я разговариваю мысленно с ней, рассказываю о своей жизни, особенно в трудные минуты к ней обращаюсь за поддержкой. И вы знаете, мне легче бывает! Вы скажете – мистика какая-то. А я говорю совершенно серьезно, что это такая необычайная сила любви, которая не проходит даже со смертью человека.

Я честно говорю, что у меня нет никаких корыстных планов по отношению к Нине. У нее наверняка своя семья, и я не хочу быть ей помехой. Просто очень хочется хотя бы раз увидеть ее снова, только посмотреть на нее, и все!

Напечатайте, пожалуйста, письмо. А вдруг она найдется? Вдруг кому-то она рассказала о нашей встрече, и этот человек напишет вам, где она, Нина, что с нею. Вот была бы радость для меня великая!

Михаил из Кемеровской области

Не судите, любившие!

Читаю письма влюбленных и радуюсь, что живут еще на нашей загаженной людьми, но все же прекрасной планете любящие и любимые. ЭТО ДЛЯ НИХ МИР РАСКРАШЕН ЛЮБОВЬЮ ОТ НЕЖНО-РОЗОВОЙ ВЛЮБЛЕННОСТИ ДО ЧЕРНОГО МРАКА. Это их души плачут, страдают, неистовствуют восторгом и нежностью, хотя живут среди хаоса сытых и равнодушных, среди изолгавшихся и изуверившихся, среди отчаявшихся и обнищавших духом и бытием. Преклоняю перед вами колени, люди с живой душой, ибо она делает нас человеком. Я – ЖЕНЩИНА, И Я ЛЮБЛЮ! Уже одно только сознание, что этот человек есть в моей жизни наполняет все мое существо неизъяснимым восторгом и нежностью. Чем бы ни были заняты мои руки, но душа грезит и поет о нем. Легко вспоминать о любви, когда она в прошлом пролетела блистательная и великолепная, как сказочная жар-птица, лишь задев одним сияющим крылом. Но как трудно писать о ней, когда она живет во мне огромным, неизмеримым счастьем и мучением!

Каждая встреча с любимым – как глоток ключевой воды среди ужаса и пустыни! И дни, месяцы, годы сомнений между встречами: любит ли? любил ли? помнит ли?

Да, моя любовь из ряда запретных. Но это ведь мы, люди, считаем ее такой, а Богом каждому воздается по заслугам. Так надо ли проклинать Провидение за столь необыкновенный дар?

…Встретились двое, когда уж и встречаться-то ни к чему и жизнь уже сложилась, и эта встреча, как фальшивая нота в песне, сбивает с привычного лада.

Знойное лето конца 90-х годов. В наше село еще не ходит автобус, и мы с подругой, приехавшие в райцентр по делам, ищем попутку. Изнываю от жары, туфельки стерли ноги, на кофточке расплываются пятна – молоко давит грудь. С тоской думаю, что дома мое смуглое, черноокое чудо – моя двухмесячная дочурка – плачет. Сбрасываю туфли и решаю идти пешком – не беда, что далеко и по колкому гравию. Подружка неуверенно бредет следом. Не прошли мы и до конца улицы, как нам повезло – около нас притормозил старенький бензовоз и веселый улыбчивый шофер с озорными, насмешливыми глазами спросил нас куда подвезти. Увидев наше недоумение, догадался: «Вы откуда? Наши босиком не ходят…» Всю дорогу шофер забавлял нас рассказами из своей богатой приключениями охотничьей и шоферской жизни. Он к тому же был заядлым рыбаком, казалось, нет такого места, где бы он ни побывал на рыбалке или охоте. Знал, где какая птица водится. Говорил, не умолкая, и вконец очаровал нас. Мы и не заметили, как оказались в селе. А его путь лежал дальше, и он искренне предложил: «Прокатились бы, девчонки, со мной за компанию и сошли бы на обратном пути!» То ли оттого, что он мне понравился, то ли не желая обидеть хорошего человека отказом, я ответила, что готова за ним на край света, да только долг материнства превыше всего: дитя дома плачет. Изумился, не поверил, что восемнадцатилетняя девчонка – мама-одиночка.

За заботами о дочурке вскоре я позабыла об этой приятной, краткой встрече, и каково же было мое удивления, когда месяц спустя, отпросившись у мамы в кино, я увидела возле дома мужчину, в озорном взгляде, в улыбке которого мелькнуло что-то знакомое. С трудом вспомнила, но от его вторичного приглашения покататься не отказалась. Страх и раскаяние пришли в тот момент, когда мотор вдруг заглох и шофер всем телом потянулся ко мне. Я испуганно отпрянула в сторону – и вдруг поняла по насмешливому взгляду, что его рука протянута не ко мне, а к дверце. Он открыл ее для меня и, вероятно ощутив своим охотничьим инстинктом нож в моем кармане, попросил его показать. Конечно, ему, наверное, было смешно над моей дикой привычкой, уходя из дома вечером, брать с собой нож. Ну а мне так спокойнее. Потом почти в течении двух лет в свои редкие приезды он всегда клал между нашими сиденьями свой кинжал в красивых ножнах с чеканкой или ружье. И никогда его рука, даже шутя, не опускалась на мои плечи. Ни одного поцелуя, ни одного намека на то, зачем ездит со мной. Он относился ко мне как к другу, и я платила тем же. И лишь иногда, в телефонных разговорах, я позволяла себе пококетничать. Мой рыцарь был женат, имел сынишку, и я даже со смехом не могла ему ответить на шутливый вопрос, задаваемый им всегда, когда он распахивал передо мной дверцу: «Куда прикажешь, моя королева?» – «В загс, мой король!»

Считала неприличным строить иллюзии о своем счастье на обломках чужого. И я решила выйти замуж за первого, кто не постеснялся носить мою дочь по селу. Не беда, думалось мне, что он неказист и я не люблю его. Он добр, и я привыкну. Даже то, что его родители пьют и сам он выпивает, не испугало меня. Молодая была, самоуверенная, казалось, что смогу перевоспитать мужа на свой манер.

Немного погодя приехал мой рыцарь с предложением увезти меня насовсем на край света. Знать бы тогда, что догонит, пленит и очарует мою душу любовь к нему, плюнула бы на все и уехала! А тогда первое, что пришло мне в голову: что же люди скажут? Так и рухнул наш песочный замок, где мой рыцарь был королем огромного и могучего государства.

…Много лет прошло с тех пор. Долго описывать мои переживания. Я пыталась перебороть судьбу, свое чувство независимости. Я огораживалась то детьми, то работой. Да и он не раз пытался держать себя на расстоянии. Мы не виделись по несколько лет, но…случайная встреча, взгляд, пожатие руки вновь сводили меня с ума. Я больна, больна безмерно этим прекрасным чувством, никогда я не откажусь от него, ведь это оно и ничто иное позволило выстоять мне в житейских невзгодах, научило терпению великому и умению понять и простить другого человека. Это оно научило мудро не замечать недостатки близких мне людей и ценить их даже малые достоинства. Оно заставило примириться с нелюбимым, но выбранным же по молодой глупости человеком, более того, сделать его для себя близким и желанным. Да, всему научила любовь. Люди судят меня, что я возвела это чувство в ранг божественного и заставила всю семью уважать его. НЕ ОСУДИТЕ, ЛЮБИВШИЕ, ЛЮБЯЩИЕ, ВЕРЯЩИЕ В ЛЮБОВЬ!

…Я – нищая по рождению, из многодетной семьи, где мама была домохозяйкой, а папа, инвалид войны, пил «горькую» запоями. Но я не была несчастным ребенком. Всегда в нашем доме находилась краюшка свежего, душистого хлеба, испеченная золотыми мамиными руками, и кружка парного молока. Кормилицу свою – коровку любили все, и работала на нее вся семья! Старшие дети из города на каждый сенокос приезжали, помогали.

Конечно, одеты мы были бедно, но разве от этого мы были хуже других? На всю жизнь запомнились вечера чтений вокруг лампы, когда папа красивым голосом читал маме, занятой бесконечной пряжей, «Дикий хмель», «Тихий Дон» и все роман-газеты, которые он выписывал из года в год. Он мог за день спустить все деньги, заработанные на кладке печей, но в доме всегда было много журналов и газет. Может, оттого и читали мы все запоем, особенно братья. Я в семье была младшей, любимицей, гордостью и утехой отца. Конечно, меня баловали все чем могли. Не скажу, что это пошло мне на пользу, но заряд доброты и понимания остался во мне на всю жизнь.

Когда я родила дочь, мне все советовали отдать ее в детдом, но я и мысли такой не допускала. Как можно часть своего существа отдать в чужие руки? Отец понял и простил, сказал: «Живи, буду кормить год, расти ребенка здоровым».

Он умер, когда дочурке было девять месяцев. Братья помогли мне и маме дожить до весны, а весной я стала работать кассиром в сберкассе. Какой соблазн от чужих денег, когда у тебя зарплата 63 рубля, а мама и дочь на руках! Не мухлевала я и не воровала. Пить и гулять на такой работе немыслимо, да и не тянуло.

Рыцарю своему, правда, на работу звонить не запрещала. Разумный, он всегда помогал советом, а уж если допечет и жить невмоготу, только шепну ему: «Плохо мне», – и через час машина у дверей, и несемся мы с ним по проселочным дорогам. Я отведу душу в хорошем разговоре и опять весела, жизнерадостна и ничего не страшно.

А со своим будущим мужем я познакомилась в больнице, куда попала с дочуркой, недоглядела я, что-то она не то съела. Муж мой ничего интересного из себя не представлял: неказистый, неловкий какой-то и на лицо дурной, – но привязался ко мне и дочке, как пес, ходит и ходит. Глаза больные, бывают такие у бездомных собак. Стала я задумываться: с лица воды не пить, а коль меня любит – дочку не обидит, будет мужем. Вышла замуж. Трудно было привыкать. Молодая была, гордая, чуть что не по мне – скандал. Глупая была, чего уж скрывать. Оскорбить его и обидеть могла запросто. Он все сносил терпеливо. Ночи для меня были мучением: спальня одна на нас, тут и мама, да еще колыбелька дочурки у моего изголовья, а муж нетерпеливый, бестактный. Теперь-то я его могу понять: молодая, красивая жена и невозможность быть со мной, когда ему любви хочется, доводили его до неистовства. И несмотря на мое нежелание иметь ребенка, я очень быстро забеременела. Узнала мама и в крик: «Это он сегодня с тобой живет, а завтра убежит!» Муж узнал, обалдел от радости. Понять и его можно, сегодня я его не гоню, а завтра… птичьи права. А ребенком, он знал, я привяжу себя навек – такой уж я человек!

Родился ребенок, доченька, вся в папу. Мама сказала: «Нашла себе говна, сиди, а я в руки не возьму». Это моя добрая, умнющая мамка, которая, помню, в мою бытность ребенком даже притащенного мной котенка не могла выбросить. А не по душе зять, что будешь делать? Но дитя родилось, пошли записывать его в загс и пришлось мне с мужем зарегистрировать наш брак официально. И что вы думаете? Прошло немного времени, дали нам дом-развалюху, навалились мои братья, что могли в доме поправили, и зажили мы отдельно! Вот где я поняла, что все воздается по заслугам. Когда-то за нанесенные мной обиды и оскорбления вынужденное его терпение обернулось теперь для меня бедой. Муж стал уходить из дома, куда и когда захочет, не ночевал по две-три ночи. Придет с работы, поест – и в кино, а я – на огород. На мне хозяйство и две дочурки. С каждой зарплаты он выпивать стал, дошло до того, что стал меня поколачивать.

Плюнула я на него и вернулась к маме. Вышла на работу, детишки – старшая с мамой, младшую – в ясли. Через неделю пьяный муж ворвался в дом, налетел на меня с кулаками, начал требовать своего ребенка. Приехавший брат взял его за шкирку и, как приблудную собаку, выкинул с крыльца. Неделю он спал на пороге моего отчего дома, сторожил меня, а когда я шла домой с работы, стал угрожать ножом. Я не испугалась. А вот когда муж заплакал, не смогла перенести этого, знала – плачут люди, когда им очень плохо и доведены до отчаяния. И я вернулась.

Шли годы, много чего было. К пьяному мужу приспособилась, старалась сразу накормить и не перечить его вздору, знаю, что наутро я все сделаю так, как надо. Терпеливо и незаметно старалась отвадить его от этой гадости, а когда очень уж допекало – воевала в открытую. Росли дети, кроме трех дочерей родился сын, на радость отцу, и в доме меньше стало скандалов. Он боялся напугать ребенка. Как-то так по-глупому получилось, что не исполнилось сыну и полгода, как он бросил грудь, и я снова забеременела. Мама меня в больницу послала и говорит: «Хватит, не рожай!» И правда, куда рожать? Пошла, записали на аборт.

И вот в ночь перед абортом увидела я во сне мальчика белокурого, голубоглазого. Пухленькой ручкой зацепился за подол и плачет. Не пошла на аборт, а мужу соврала, что мне его не сделали.

Муж психовал, ходили слухи о моей подпольной любви, и он считал, что дитя будет не его. Сын родился голубоглазый, белокурый, пухлые ручонки тискали мою грудь.

Муж не пришел за нами в больницу, забрала нас сестра. Неделя проходит – муж к ребенку не подходит. Старшего, смуглого и черноволосого на руки брать чаще стал, он у нас с родовой травмой: долго не разговаривал и до полутора лет не ходил. Ну моя мама старшего на себя полностью взяла – легче мне стало, только на мужа злость осталась. Целый месяц дитя без имени было! Я решила, раз все село и муж считают, что это «греховное» дитя, дам ему имя любимого. А имя было редкое в нашем районе – Лев. Глупо, конечно, необдуманно. Это теперь я над мужем посмеиваюсь, вспоминая его ревность и злобу: мальчик на моего любимого ничуть не похож. А тогда и себя и ребенка под удар поставила!

Все проходит. ПРОШЛИ БОЛЬ И ОБИДА. Редко, совсем редко пьет муж. Увлекла я его рыбалкой, оба в кружок драматический ходим. Чаще, правда, ему даю возможность ходить в кино, сама не люблю ни боевики, ни эротику. Но заметила, что муж стал гораздо нежнее после просмотра этих диких картин и внимательнее ко мне. Жить, правда, стало сложнее – что было куплено когда-то, поизносилось и пришло в негодность. Дом, телевизор, холодильник, мотоцикл – все требует срочного и капитального ремонта, а денег вместе со всеми дотациями и компенсациями едва хватает на еду.

Проревела я недавно весь день, думаю: сколько стерпится, потерплю, а уж коли совсем прижмет… Молодняк скота стоит столько, что и подумать страшно: трехнедельная хрюшка 200 рублей, а месячную телочку мы из совхоза взяли и вся семья сидела два месяца на моей зарплате. В зиму нет ни одного поросенка, а в прошлую – съели трех. Чем я буду кормить своих детишек, не знаю. Конечно, может быть, я не совсем практичный человек, могу последние деньги потратить на виноград, а потом сидеть без хлеба. Но ведь хлеб мы кушаем каждый день, а виноград привозят раз в год. Сама я человек больной – уже любовницей такую женщину трудно представить. А я радуюсь, что живу, очень люблю жить! Даже назло всем хочу жить хорошо – из старья шью себе модели из «Бурда моден», платья, юбки-брюки, шорты на манжетах. Вообще брюки – любимый вид одежды, удобен и дома и на работе. А работа у меня грязная и тяжелая: восемь месяцев в году топлю три печи в клубе, колю дрова, какие и мамонту не под силу сколоть. И еще по совместительству убираю сельсовет. В очень редкое свободное время люблю фильмы детективные, читаю исторические романы. Жаль, что совсем редко, раз в год, бываю романтичной, влюбленной и желанной женщиной! Грех жаловаться, у меня нет времени скучать! Тосковать – да, тоскую, но КАКАЯ ЛЮБОВЬ БЕЗ ТОСКИ?

Татьяна Р., Воронежская область

Он застрелился на ее могиле!

Представьте себе 20-летнего жулика, который мечтает покорить весь женский род по выходе на свободу! Мало того что я усердно колотил мешок с песком, отрабатывая удары из всех видов драки, которые попадали в поле моего зрения, но вдобавок к этому я еще и зубрил фразы из сочинений Гегеля и Флобера. Блефовать – так блефовать!

Теперь я уже не припомню ту катавасию, которую мы заварили между собой, учинив разборки на зоне. После массовой потасовки я предстал перед судом. В этот раз мне повезло: срок мне не добавили, но я был переведен на тюремный режим – в «крытую» – до конца срока.

Прибыв в «крытую» я был помещен в подвальную камеру на четыре человека. Один из сокамерников, Святой, был верующим и сидел за веру. А в «крытую» их, верующих, отправляли за отказ выполнить требования администрации. Второй был вором в законе (ну, дадим ему имя Граф).