Текст книги "Шпионский Кенигсберг"

Предположив, что «соавторами» Бертольда могли быть его осведомители в военном ведомстве, служба безопасности (СД) организовала его похищение в Швейцарии. На допросах в гестапо Бертольд дал «сенсационные» показания, заключавшиеся в том, что все данные для своей работы он почерпнул из газет, журналов и других печатных источников, продающихся в любом газетном киоске. В качестве примера он привел несколько публикаций: «Основание для утверждения о том, что генерал-майор Гаазе командует 17-й дивизией, я извлек из некролога, помещенного в местной газете. В нем говорилось, что на похоронах присутствовал генерал Гаазе, командующий 17-й дивизией. В газете Ульма среди светских новостей я нашел данные о свадьбе дочери полковника Вирова с неким Штеммерманом. В заметке упоминалось, что Виров командует 306-м полком 25-й дивизии. Майор Штеммерман был назначен офицером службы связи этой дивизии. В газете сообщалось, что он приехал из Штутгарта, где располагается его дивизия и т. д.»[172]172
  Токарев М. Из истории тайных служб // Вторжение 1940. С. 487.


[Закрыть].

Этот случай ярко демонстрирует эффективность аналитической обработки открытых источников. Можно теперь предположить, какой массив полезной информации может извлечь специально подготовленный и обученный аппарат разведки из безобидных на первый взгляд газет и журналов.

Если возникала необходимость скрыть от властей Польши факт пребывания ее граждан на территории Восточной Пруссии, сотрудники абвера использовали заранее подготовленные фальшивые документы, по которым такие лица могли пересекать польско-германскую границу. Большинство таких поездок проходило через Данциг, где происходила замена настоящих документов на фальшивые, причем первые на временное хранение оставались в сейфах сотрудников абверштелле в полицайпрезидиуме.

После прихода Гитлера к власти и назначения начальником военной разведки адмирала Вильгельма Канариса активность абвера на польском направлении значительно возросла. Штатный состав разведывательных и контрразведывательных органов в Восточной Пруссии расширился в основном за счет офицеров резерва, имевших в прошлом отношение к разведке.

В 1936–1938 годах была активизирована работа абверштелле «Кёнигсберг» по получению документации по вопросам производства новых образцов вооружения и техники. В частности, большое количество полученных через агентуру документальных материалов освещало производственную деятельность основных военных заводов Польши: Центрального пиротехнического предприятия в Рамбертове, Товарищества Староховицких промышленных предприятий, заводов в Варшаве «Норблин-Буш-Вернер», акционерного общества «Снаряд» и др.[173]173
  Левицкий С. Указ. соч. С. 221.


[Закрыть].

С 1937 года абвершетелле «Кёнигсберг» в результате действий польской контрразведки лишился ряда важных звеньев агентурной разведки. Была ликвидирована действовавшая в районе Торуня резидентура, в состав которой входили: Вильгельм Хейдерман, Герман Зопфген, Генрих Кленг, Ян Бремер, Роман Сушицкий. Также был арестован некий Ян Кахлер, специализировавшийся на ведении разведки против польских ВВС. С его помощью абверу удалось собрать большой объем сведений о штатах, численности, вооружении авиационных частей Польши, дислоцированных на аэродромах в Здунах, Крушвице, Скальмеровицах, Качкове. Наконец, были разоблачены агенты Павел Гринвальд, Павел Холлманн, Алоиз Шульц, Хуго Шуше, Антоний Гербих, Вальтер Дей[174]174
  Левицкий С. Указ. соч. С. 221.


[Закрыть].

Особо ощутимый урон был нанесен участку абвера, проводившему разведку польской пограничной охраны и полиции. В результате арестов старшего сержанта полиции из Быдгощи Якуба Вожняк-Коссовского и Герарда Гентцена абвер лишился источников информации о деятельности указанных военизированных структур Польши, ранее с успехом сотрудничавших с абверштелле[175]175
  Там же. С. 222.


[Закрыть].

Уже упоминалось об использовании абвером в агентурной работе женщин. Они исполняли не только функции «наводчиц» и связников, но иной раз являлись и источниками важных секретных сведений. Большие успехи абверштелле «Кёнигсберг» в получении «эксклюзивной» информации о внешнеполитических планах польского руководства связаны с деятельностью агента, которого Оскар Райле в своих мемуарах именует псевдонимом «Прекрасная графиня». В некоторых источниках упоминается ее настоящая фамилия – Познаньская[176]176
  Райле О. Указ. соч. С. 95; Фалиго Р., Коффер Р. Указ. соч. С. 416.


[Закрыть].

Принадлежность к высшей польской аристократии, возможность вести роскошный образ жизни открывали перед этой женщиной двери не только великосветских салонов, но, что было более важно для абвера, служебные кабинеты их посетителей, сотрудников внешнеполитического ведомства Польши. Принадлежа к кружку близких к министру иностранных дел Польши Юзефу Беку людей, «Прекрасная графиня» являлась поставщиком важных сведений для абвера, особенно в периоды международных кризисов. Причем источником информации выступал сам министр. Как остроумно пишет О. Райле: «Бек не был врагом бутылки. Иногда он выпивал лишнего… Именно тогда в приподнятом настроении он в высокопарных словах охотно делился со своими друзьями о будущем польской внешней политики».

«Воодушевленную и добровольную» работу «Прекрасной графини» на абвер О. Райле объясняет ее стремлением не допустить военного конфликта Польши с Германией, что, в случае его начала, затрагивало личные интересы агента как крупной землевладелицы по обе стороны границы. Пиком ее карьеры в германской разведывательной службе явилась полученная информация о состоявшемся 12 мая 1939 года секретном совещании с участием президента Польши Игнатия Мосцицкого, маршала Эдварда Рыдз-Смиглы, Юзефа Бека и послов Польши в Риме, Берлине и Париже, на котором была выработана внешнеполитическая линия в отношении Германии[177]177
  Райле О. Указ. соч. С. 95–97; Левицкий С. Указ. соч. С. 223.


[Закрыть].

Об активном использовании абверштелле «Кёнигсберг» женщин в агентурной работе также свидетельствует ряд состоявшихся в Польше судебных процессов в отношении разоблаченных агентов германской разведки: Эммы Беккер, Эммы Бонар, Ольги и Марты Ласовских, Антонины Ланге и др. В судебных заседаниях была доказана их противоправная деятельность, выразившаяся в предоставлении сотрудникам абвера в Кёнигсберге значительного массива информационных сообщений, касающихся различных аспектов обороноспособности Польши. Им инкриминировалась передача разведывательных данных о многочисленных стратегических объектах Войска Польского, состоянии гарнизона в городе Гродно, строительстве фортификационных сооружений и т. д.[178]178
  Левицкий С. Указ. соч. С. 222.


[Закрыть].

О значительно возросшем уровне активности германской разведки в Польше непосредственно перед началом войны свидетельствуют следующие цифры: если за 1935–1938 годы польской контрразведкой было выявлено около трехсот случаев немецкого шпионажа, то только за восемь месяцев 1939 года было зафиксировано двукратное увеличение данного показателя. Причем весьма большой процент приходился на АСТ «Кёнигсберг» и подчиненные ему абвернебенштелле.

Летом 1939 года в целях дополнительной разведки ранее изученных объектов АСТ «Кёнигсберг» организовал массовую заброску по легальным каналам (командировки, туристические поездки и т. д.) своих агентов в Польское Поморье и другие регионы Польши. Одним из благовидных предлогов к проведению визуальной разведки явились туристические поездки студентов кёнигсбергских и данцигских учебных заведений в Польшу, в число которых и были включены агенты АСТ. Так, действующий под «крышей» данцигского политехнического института неизвестный резидент абвера, сумевший создать из студентов ВУЗа разведсеть, направил часть агентов в Польшу с конкретными заданиями[179]179
  Там же. С. 223.


[Закрыть].

Важнейшей задачей сотрудников АСТ «Кёнигсберг» накануне войны с Польшей считалась подготовка так называемой «спящей» агентурной сети. Как правило, эти снабженные радиопередатчиками агенты в мирное время активной работы не проводили, ограничиваясь выполнением незначительных «контрольных» поручений. С началом военных действий они должны были по имеющимся каналам связи передавать текущую разведывательную информацию, чаще всего получаемую визуальным путем (районы сосредоточения войск противника, направления их движения, численность и т. д.). Предполагалось, что в случае войны другие источники информации утратят связь с разведцентром и не смогут выполнять задачи по информированию командования вермахта в условиях скоротечных боевых действий.

Важный вклад в изучение состояния вооруженных сил Польши в 1920–1930 годах сделала германская радиоразведка. Командование рейхсвера-вермахта никогда не забывало, что ряд крупных побед германскому оружию в годы Первой мировой войны принесли использование средств радиоперехвата и дешифровка радиограмм противника.

После окончания боевых действий в 1918 году на базе стационарных и подвижных постов прослушивания военного времени в Кёнигсберге при штабе 1-го военного округа в составе 1-го батальона связи было сформировано два взвода прослушивания. Эти подразделения в начале своей практической деятельности замыкались на шифровальный отдел Министерства рейхсвера, куда направлялись все полученные средствами радиоперехвата материалы. Существенный «прорыв» в деятельности радиоразведки был связан с созданием в конце 1920-х годов новых, более совершенных образцов техники.

Это позволило кроме стационарного поста прослушивания, находившегося в местечке Нойгоф (пос. Тимофеевка, Гурьевского района) близ Кёнигсберга, сформировать подразделение, состоящее из нескольких подвижных станций, которые по мере необходимости (осложнение польско-германских отношений, польские военные маневры) осуществляли радиоперехват и пеленгование в заданных районах. В своей деятельности они замыкались на отделение радиоразведки под командованием майора фон Рихтгофена, входившего в состав абверштелле «Кёнигсберг».

Германское военное командование заслуженно отмечало большой эффект от использования частей радиоразведки во время всех предшествующих войне кризисов (аншлюс Австрии, захват Чехословакии). Все требования начальника войск связи Фельгибеля по закупке новой техники, увеличению численности подчиненных ему частей и т. д. неизменно удовлетворялись вышестоящим командованием. Например, потребовавшаяся в начале 1939 года реорганизация частей радиоразведки, связанная с увеличением числа стационарных и подвижных постов прослушивания, привела к семикратному увеличению численного состава[180]180
  Арази Д. Немецкая военная радиоразведка во Второй мировой войне // Вторая мировая война. С. 396.


[Закрыть].

В период подготовки военной операции против Польши все средства германской радиоразведки были развернуты в приграничной полосе с задачей перехвата каналов связи польского командования. Однако поляки, зная о возможностях германских служб перехвата и дешифровки, перемещение и маневры своих частей и соединений производили в условиях строгого «радиомолчания». Этот приказ не распространялся на польскую пограничную стражу и полицию, перехватом переговоров которых и вынуждены были ограничиваться средства германской радиоразведки. Только на третий день боевых действий польское командование под угрозой утраты контроля над ситуацией начало активно использовать радио для связи с войсками.

Итоги польской кампании заставили германское командование заняться реформированием системы связи и радиоразведки. Дело в том, что с началом боевых действий весь объем информации, получаемой по каналам радиоразведки, направлялся на обработку в Берлин, что значительно увеличивало время прохождения важных разведывательных сведений до низового командования, которое в этих условиях частным порядком было вынуждено переподчинить себе части радиоразведки. В Берлине Верховное командование согласилось с новым порядком их подчиненности[181]181
  Арази Д. Указ соч. С. 397–398.


[Закрыть].

Перед нападением Германии на Польшу во всех центральных и периферийных установлениях абвера было составлено боевое расписание, предусматривающее использование офицеров разведки на том или ином участке работы. В АСТ «Кёнигсберг» часть сотрудников 1-го отдела была включена в состав так называемых фронтовых разведывательных команд (впоследствии абверкоманды на Восточном фронте), в задачи которых входил захват учреждений и архивных материалов польских спецслужб и органов военного управления и непосредственное задержание их сотрудников и агентов.

Другая часть офицеров, которая в мирное время непосредственно занималась насаждением в приграничных районах «спящей агентуры», вместе с радистами была приписана к постам прослушивания. Они должны были с началом боевых действий в ускоренном темпе принимать, анализировать и передавать командованию информацию о противнике, содержащуюся в радиосообщениях. Радисты зарубежных разведывательных точек, снабженные компактными приемо-передающими радиостанциями компании «Телефункен», на жаргоне абвера называвшиеся «Klamotten» (барахло, хлам), с началом боевых действий были готовы «выстрелить» в эфир десятками срочных информационных сообщений[182]182
  Райле О. Указ. соч. С. 129.


[Закрыть].

Фронтовые разведывательные команды в целом хорошо себя зарекомендовали в ходе вступления германских войск в Чехословакию. Несмотря на досадные для немцев промахи, связанные с бегством части руководящих кадров чехословацкой разведки вместе с наиболее важными документами, было принято решение о применении опыта использования команд в польской кампании. Совершенствуя тактику захвата военных учреждений Польши, было также решено, что фронтовые разведывательные команды будут действовать в авангарде наступающих частей вермахта.

После ликвидации 27 сентября 1939 года окруженных в районе Варшавы польских войск команда под руководством капитана Буланга первой ворвалась в резиденцию польской военной разведки на площади Пилсудского. Никем не охраняемые служебные помещения были пусты. В кабинетах находилось около сотни металлических сейфов. По мере их вскрытия сотрудники абвера теряли надежду, что им достанутся по-настоящему секретные материалы. Улов ограничивался собранием открытых документов вермахта, адресных и телефонных справочников городов Германии, малозначимой картотекой польских эмигрантов. Вся оперативная документация Второго отдела Генштаба Польши отсутствовала.

Предпринятые по горячим следам поиски архивов польской разведки на первых порах ничего не принесли. И только через несколько дней в одном из бастионов форта Легионов капитан Буланг обнаружил огромное количество служебной документации, отражающей практически всю предвоенную работу польской разведки против Германии и других стран. Для вывоза всего массива документации в Германию понадобилось шесть грузовиков. В многочисленных досье, таких как «Военный атташе в Риме», «Военный атташе в Берлине» и других, содержались данные на польскую агентуру и описывался ход всех разведывательных операций экспозитуры[183]183
  Райле О. Указ. соч. С. 131.


[Закрыть].

Только анализ материалов дел по Восточной Пруссии и Данцигу привел к задержанию около ста агентов польской разведки, оперировавших в этом регионе. О глубине инфильтрации экспозитуры в абвер указывают два особенно характерных дела.

Аппарат абвера в Данциге с 1935 года преследовали нечем не объяснимые провалы. Вплоть до начала войны польской контрразведкой было выявлено и предано суду 16 ценных агентов, замыкавшихся в своей работе на данцигскую точку. Проверки по фактам арестов не выявили источник утечки сведений о его деятельности. В разработке гестапо, которое было подключено к расследованию, по подозрению в шпионаже в пользу Польши долгое время находился даже сам бывший начальник разведточки Оскар Райле. И только в одном из архивных досье польской разведки нашлось объяснение этому делу.

Выяснилось, что агентом экспозитуры в данцигском филиале АСТ «Кёнигсберг» была секретарь начальника К. некая Тышевская (по другим данным, Клара Щебиньская). Завербована она была лично майором Жихонем с использованием имевшихся на нее компрматериалов. Высокий уровень профессионализма майора еще раз был подтвержден его умелым руководством деятельностью Тышевской и тем фактом, что в течение длительного времени она не была разоблачена. Информацию о всех шестнадцати разоблаченных агентах абвера в Польше и данные на другие разработки Жихоню предоставила она. Состоявшийся суд приговорил Тышевскую, ее сестру и мужа сестры, также вовлеченных в операцию, к смертной казни.

Второе дело касалось неназванного немецкого таможенного чиновника, представлявшего не совсем типичный пример «агента-двойника». Уникальность ситуации заключалась в том, что этот чиновник, являясь активным агентом-вербовщиком абвера в Польше, одновременно такие же функции исполнял в отношении объектов интереса польской разведки. Причем ни одной из сторон он не сообщил о характере своей работе друг против друга. И только из архивного польского дела следователи гестапо извлекли требующиеся для ареста доказательства.

Подавляющее большинство разоблаченной польской агентуры из числа граждан Германии было приговорено имперским судом к высшей мере наказания[184]184
  Райле О. Указ. соч. С. 132–133.


[Закрыть].

Проведенный германскими военными специалистами анализ трофейной польской документации показал, что органы абвера свою задачу по изучению польских вооруженных сил выполнили в полном объеме. Германскому командованию были предоставлены исчерпывающие данные о планах и мобилизационных возможностях польской армии. Кроме того, с высокой степенью детализации была получена информация о кадровом составе, местах дислокации, вооружении польских частей и соединений, задействованных в войне против Германии.

Польская разведка в Восточной Пруссии

В начале двадцатых годов польские спецслужбы представляли собой достаточно эффективный механизм добывания информации и обеспечения безопасности вооруженных сил, получивший положительный опыт в ходе советско-польской войны. В январе 1921 года военным министерством в составе Генерального штаба был сформирован Второй отдел, ответственный за решение разведывательных и контрразведывательных задач в интересах обеспечения безопасности государства. За образец организационного построения была взята структура французского Генштаба, доказавшая свою эффективность в годы Первой мировой войны.

В соответствии с характером решаемых задач Второй отдел польского Генерального штаба был разделен на три ведущих подразделения, в свою очередь, состоящих из функциональных и региональных отделений (рефератов).

1-й отдел занимался организационными вопросами функционирования разведки Генштаба, кадровыми, финансовыми проблемами.

2-й отдел являлся ведущим подразделением, организующим и координирующим всю разведывательную и контрразведывательную деятельность Генштаба.

3-й отдел (исследовательский) занимался обобщением и анализом всей поступающей из второго отдела разведывательной информации. Задачи по непосредственному добыванию информации этому подразделению командованием не ставились, и поэтому самостоятельной оперативной деятельности он не проводил. Отдел выполнял также функции по выработке перспективных заданий добывающим аппаратам, исходя из информационных потребностей руководства Генштаба и военного ведомства Польши[185]185
  Фалиго Р., Коффер Р. Указ. соч. С. 415.


[Закрыть].

Кроме центрального аппарата непосредственно разведывательную и контрразведывательную деятельность осуществляли и территориальные представительства 2-го отдела Генштаба, как правило, расположенные в крупных административных центрах страны и называвшиеся непереводимым термином «экспозитура».

В 1920-е годы разведывательной деятельностью по Германии занимались три экспозитуры Второго отдела Генерального штаба Войска Польского: в Познани (№ 3), в Кракове (№ 4), в Данциге (№ 7).

Работой по добыванию разведывательной информации по Восточной Пруссии и городу Данцигу в разные периоды занимались данцигская экспозитура № 7, а после ее расформирования в 1930 году – быдгощская экспозитура № 3. В самом Данциге был сформирован сухопутный реферат, замыкающийся в своей работе на экспозитуру № 3[186]186
  Cwiek H. S. 154.


[Закрыть].

Указанные органы польской разведки неоднократно подвергались реорганизациям, вызванным изменением оперативной обстановки в зоне их ответственности, причем основное структурное деление на организационные, оперативные и аналитические аппараты сохранялось.

Численность сотрудников польской разведки, работавших по Восточной Пруссии, значительно превышала аналогичный аппарат абверштелле «Остпройссен». Так, в данцигской экспозитуре № 7 в начале 1920-х годов работали 5 офицеров, 4 подхорунжих, 2 унтер-офицера и 10 рядовых[187]187
  Ibid. S. 144.


[Закрыть].

В состав действующих экспозитур входили так называемые «офицерские отделения» (постерунки офицерске) – низовые подразделения разведки, располагавшиеся в собственно пограничных районах либо на территории сопредельного государства. В обиходе они чаще назывались «плацувками». В сферу их компетенции входил сбор разведывательной информации в четко определенных зонах приграничья. Например, до реорганизации 1930 года в данцигскую экспозитуру № 7 входили следующие офицерские отделения: № 1 в Грудзенце, № 2 в Кощчержине, № 3 в Щецине, № 4 в Тшеве, № 5 в Кёнигсберге.

Из пяти перечисленных отделений четыре непосредственно проводили оперативную работу, а одно выполняло наблюдательную, не связанную с агентурной работой функцию. Численность экспозитур и офицерских отделений польской разведки различалась в зависимости от оперативной обстановки в зонах их ответственности и актуальности стоящих перед ними задач.

После реорганизации 1930 года и создания быдгощской экспозитуры № 3 в ее состав вошли офицерские отделения в Млаве, Чойницах, Быдгощи, Данциге, Цехануве, Черске[188]188
  Cwiek H. S. 155.


[Закрыть]. Сама экспозитура по функциональности была разделена на 5 рефератов, в работе которых было задействовано от 30 до 35 сотрудников. Первый начальник экспозитуры капитан Жихонь имел двух заместителей (майор Чеслав Яницкий, майор Витольд Лангенфельд), одновременно исполнявших обязанности начальников рефератов. Особое значение придавалось деятельности разведывательно-организационного реферата, задачи которого соответствовали задачам его противника – реферата 3Ф абверштелле «Остпройссен». Соответственно, офицеры этого подразделения отличались высоким уровнем профессионализма в работе по организации агентурного проникновения в германские спецслужбы[189]189
  Ibid. S. 29.


[Закрыть].

Свою деятельность они осуществляли в условиях тесного взаимодействия с отдельным информационным рефератом командования 8-го военного округа. Это было обусловлено наличием определенного противоречия в характере решаемых ими задач: если ОИР осуществлял чисто «оборонительную» функцию защиты польских вооруженных сил от проникновения германской агентуры, то организационно-разведывательный реферат 3-й экспозитуры сам стремился насадить своих агентов в германских спецорганах. Это делалось для того, чтобы с «дальних» позиций оберегать Войско Польское, узнавая планы германской разведки по внедрению в чувствительные с точки зрения безопасности места. Основное противоречие между «внешней» и «внутренней» контрразведкой возникало, когда для решения задач по агентурному проникновению в разведслужбу противника требовалось передавать ему часть секретных сведений для того, чтобы источник такой информации не мог вызвать подозрений по причине их неубедительности. Каждая спецслужба мира крайне неохотно расстается с такой информацией и, соответственно, аргументация «внешних» коллег должна была быть крайне весомой, чтобы убедить «внутренних» «поделиться» ею с противником.

Характер оперативной деятельности польских спецслужб обусловил высокий уровень координации при проведении разведывательных и контрразведывательных операций. Так, бессменный начальник польских экспозитур в Данциге и Быдгощи майор Ян Хенрик Жихонь придавал большое значение взаимодействию «позитивной» разведки и контрразведки и требовал от своих сотрудников использовать весь набор оперативных средств для решения «наступательных» и «оборонительных» задач. Сотрудники офицерского отделения (ПО № 4) в Данциге создали разветвленную оперативную инфраструктуру, обеспечившую бесперебойное поступление интересующих польскую разведку материалов, включая чисто контрразведывательные.

Для характеристики действовавших на поприще борьбы польских и германских спецслужб персонажей представляется целесообразным подробнее остановиться на одном из таких закаленных в шпионских баталиях бойцов – Яне Хенрике Жихоне. Его имя прочно вошло в историю польской разведки как одного из самых успешных ее сотрудников межвоенного периода. Он являлся участником большинства разведывательных и контрразведывательных операций по Восточной Пруссии и при их проведении зарекомендовал себя как расчетливый и хладнокровный боец «невидимого фронта». Эти свои качества Жихонь скрывал под маской этакого «рубахи-парня», которому, например, ничего не стоило позвонить руководителю данцигского аппарта абвера Оскару Райле по телефону и сообщить о своей поездке в город или, напившись, «выяснять с ним отношения» в одном из ресторанов города.

Жихонь не признавал никаких авторитетов, особенно среди своих непосредственных руководителей, чем постоянно преумножал число недоброжелателей, препятствовавших его карьерному росту. Этим, очевидно, и объясняется медленный служебный рост Жихоня, который свою активную деятельность в польской разведке завершил в звании майора. Однако это не мешало ему быть организатором и непосредственным участником значительного числа успешных разведывательных и контрразведывательных операций возглавляемых им экспозитур. Разработанные Жихонем планы операций, как правило, успешно выполнялись, а приносимый от них эффект снискал ему почет и уважение своих коллег по польской разведке[190]190
  Фараго Л. Дом на Херрен-стрит. М.: Терра, 1997. С. 20.


[Закрыть].

В польских вооруженных силах, как и в германских, было принято корпусное построение территориальных военных округов. Районы, примыкавшие к южной и юго-западной границе Восточной Пруссии, входили в зону командования 8-го корпусного управления, располагавшегося в городе Торуне.

В строевом отношении экспозитуры замыкались на соответствующие отделы командования военных округов, а в оперативных вопросах – на Второй отдел польского Генштаба. Также необходимо отметить характер взаимоотношений между экспозитурами и контрразведывательными отделами штабов военных округов (отдельные информационные рефераты). Если весь объем получаемой из-за кордона разведывательной информации экспозитуры направляли в соответствующие подразделения Второго отдела Генштаба, то информационные сообщения, касающиеся сфер заинтересованности информационных рефератов, направлялись туда для последующей проверки и реализации.

Основными контрразведывательными органами Второго отдела польского Геншатаба являлись отдельные информационные рефераты (ОИР), входившие в состав штабов военных округов. В их задачи и входила борьба с немецким шпионажем своими силами и средствами. Получаемая от польской разведки информация о проявлениях активности абвера в Польше для последующей реализации направлялась в ОИР. Так как исполнительными функциями (задержание, арест, следствие по делам германской агентуры) польская разведка не обладала, это обстоятельство, кроме необходимости координировать свои действия в борьбе с немецким шпионажем, и определило высокий уровень ее взаимодействия с отдельными информационными рефератами, которые были наделены соответствующими полномочиями.

Большую практическую помощь офицерским отделениям оказывали разведывательные органы польской пограничной охраны. Например, часть отделений Великопольского инспектората окружной пограничной стражи, непосредственно действовавших на границе с Восточной Пруссией, не только направляли в адрес быдгощской экспозитуры получаемую информацию, но и помогали ее сотрудникам организовывать нелегальную переброску агентуры через границу.

Во второй половине 1930-х годов в составе инспектората работали 1 офицер-аналитик, 6 оперативных сотрудников, 182 агента-разведчика. Последние были распределены по 39 пограничным постам. На аппарат польской пограничной разведки в это время работало около 590 «конфидентов», из числа которых 180 сотрудничало на постоянной основе[191]191
  Cwiek H. S. 88.


[Закрыть].

Для пресечения случаев «инициативного шпионажа» польская контрразведка широко использовала провокацию, когда в отношении подозреваемых использовался метод «подставы». Типичным случаем является дело Гюнтера Ягельского. В августе 1932 года отдельному информационному реферату 8-го военного округа через свои агентурные возможности стало известно, что гражданин Польши немецкого происхождения, «проникнувшись» идеями национал-социализма, решил добровольно предложить себя абверу в качестве информатора. В реферате было решено провести инсценировку проявленного интереса абвера к персоне инициативника. Путем несложных комбинаций Г. Ягельский был выведен на польского контрразведчика, выдававшего себя за офицера германской разведки. После того как первичная информация о намерениях Г. Ягельского войти в контакт с немецкой разведкой была подтверждена и соответствующим образом задокументирована, он предстал перед судом[192]192
  Ibid. S. 116.


[Закрыть].

Летом 1932 года подпоручик ВМС Польши Вацлав Щнеховский сообщил сотруднику отдельного информационного реферата в Гдыне Каролю Копцову о попытке его вербовки Оскаром Райле. Как потенциальный агент В. Щнеховский вполне устраивал абвер своими большими оперативными возможностями. После окончания военно-морского училища он с 1931 года проходил службу на военном корабле «Вилия», доставлявшем грузы и вооружение на полуостров Вестерплятте. Вначале было принято решение использовать Щнеховского в оперативной игре польской контрразведки. Но предложение низового органа в Варшаве поддержано не было.

Руководство отделения II/b Второго отдела Генштаба решило не использовать Щнеховского в операции по дезинформации. Причиной такого решения послужили данные не только о его низких моральных качествах, но и реальные подозрения в «двурушничестве». Позже выяснилось, что Щнеховский действительно поддерживал отношения с разоблаченным агентом абвера Яниной Витте-Фестенбург. Обратившись ранее к своему родственнику Збигневу Ж. с просьбой о сборе интересующей абвер информации, она попала в разработку польской контрразведки.

В ходе проверки было установленно, что Я. Витте-Фестенбург является активным немецким агентом и уже успела завербовать Щнеховского для работы на абвер. Ответственным сотрудником для организации работы с ним был назначен Г. Горачек, выступавший под рабочим псевдонимом «доктор Мюллер». Было установлено, что с июля 1932 года до момента ареста Витте-Фестенбург Щнеховский успел передать абверу значительный объем информации военного характера: технические описания новых образцов вооружения, порядок использования шифров в ВМС Польши, подробные карты портовых сооружений и транспортной инфраструктуры полуострова Вестерплятте и т. д. После проведенного расследования дело Щнеховского было передано в суд, который 30 января 1935 года приговорил его к смертной казни[193]193
  Cwiek H. S. 118.


[Закрыть].