Текст книги "Кронштадтский детектив"

Мы сели на скамейки. Официант застыл в проходе. Матвеев вопросительно глянул на меня. Я мотнул головой, и он жестом отослал официанта.

– Ну, рассказывай, что стряслось, – сказал Матвеев.

– Помните Мишку Алтынина? – спросил я.

– Помню. Такой же хулиган был, как и ты.

– Вот именно – был, – тихо сказал я. – Убили его сегодня.

Мартын вздохнул.

– Печально слышать, – медленно произнес он. – Вот ведь судьба какая. Отцу его предрекали, что сопьется – он утонул. Михаилу то же самое предрекали – он убит. Кто его убил, уже знаешь?

– Пока нет, ищу вот.

– У меня? – спросил Мартын.

– Получается, что так, – ответил я.

Мартын снова вздохнул.

– Слушаю тебя.

Я в самой краткой форме поведал об ограблении купца Барсукова. Мартын слушал молча, кивал и лишь в самом конце произнес:

– То-то с ночи слухи про упыря поползли.

– И что говорят? – тотчас спросил я.

– Разное, – Мартын махнул рукой. – Но ничего конкретного. Нет, совсем ничего, – он помотал головой и спросил: – Так, выходит, он всё-таки существует? Что там доктор-то немецкий на этот счет думает?

– Доктор верит, – проворчал я. – Потому что ахинея, а значит, не выдумка.

– Ну, это еще не факт, – Мартын громко хмыкнул. – А в чем загвоздка?

– Да неправильный он какой-то упырь, – сказал я. – Обращается в собаку, но никого не загрыз. Потом упырю вроде как кровь человечья нужна, а он по материальным ценностям пошел. Часы – понимаю, дорогой подарок от родного человека. Но скажите мне, зачем упырю пятьдесят рублей?

Вопрос был скорее риторический, но Мартын всерьез его обдумал и сказал:

– Не знаю.

– Вот и я не знаю, – сказал я. – Да и вообще не понимаю, как он своими собачьими лапами купца обобрал. Вот и подумалось мне: а если Мишка мне тогда чистую правду сказал? Не грабили они с оборотнем этого купца. И что тогда получается?

– Что? – спросил Мартын, подавшись вперед.

– А получается, что грабанули его еще до того, – сказал я. – А до того – это либо по дороге, либо у вас тут. По дороге – маловероятно. Его же обокрали. Чтобы извозчик смог незаметно залезть под шубу, он таким виртуозом быть должен!

– Виртуозы, они всякие бывают, – спокойно ответил Мартын. – А потом, купец твой с извозчиком расплатиться должен был.

– У него отдельно мелочь в кармане имеется. Чтобы кошельком зря не размахивать.

– Это он разумно, – согласился Мартын. – А у меня он должен был с кошелька расплачиваться, ты это к тому?

– Ага.

Мартын основательно задумался. Потом махнул рукой. На зов хозяина мгновенно, как джинн из бутылки, возник официант.

– У нас тут вчера купчик обедал, – сказал Мартын и уточнил у меня: – Когда обедал?

Я прикинул время и сказал, что в районе двух.

– В районе обеда, – сказал Мартын официанту. – Фамилия его – Барсуков. Не из местных.

– Такого не знаю, хозяин, – наморщив лоб, ответил официант. – А вчера в обед тут яблоку негде было упасть.

Я хотел было подробно описать купца, но Мартын меня остановил, а официанту велел вызвать сюда тех, кто вчера в обед прислуживал.

– И швейцара пригласите, пожалуйста, – вежливо, но твердо попросил я.

Официант взглянул на Мартына. Тот кивнул.

– Да, это ты верно сообразил, – сказал Мартын. – Если его у меня обокрали, а он не заметил, то это было уже на выходе.

Через пять минут перед нами стояла дюжина официантов и усатый, похожий на боцмана в отставке, швейцар.

– Значит, так, – коротко поставил им задачу Мартын. – Вчера в обед у нас обокрали клиента. Уже плохо. Стянули часы и кошелек. А сегодня тот же ворюга убил моего доброго знакомого. Поэтому все дружно напрягли мозги и вспомнили того, про кого вам сейчас расскажет вот этот вот Ефим Родионович.

Все дружно подтянулись. Я подробно описал купца Барсукова. Официанты забормотали, переглядываясь. Швейцар наморщил лоб.

– Вроде лисья шуба была, – неуверенно сообщил он.

Мартын нахмурился, чем вызвал легкую панику в рядах подчиненных.

– Хорошо, – сказал я. – Сейчас я вам опишу второго. Нам он известен как Тимофеев Александр, – судя по выражениям лиц, им это имя ни о чем не говорило, и я добавил: – А также под прозвищем Гвоздь. Возможно также, что он называет себя Нагель, что с немецкого обратно гвоздь.

Вот тут в глазах одного из официантов я подметил узнавание. Когда я пересказал им то описание, которое у нас сложилось на этого Гвоздя, узнавание переросло в уверенность. Да и швейцар, похоже, начал вспоминать. Я предложил ему высказаться первому, по старшинству.

– Припоминаю такого, – сказал швейцар. – И лисью шубу теперь вспомнил. Они с этим…

– Александром Тимофеевым, – подсказал я. – Он же Гвоздь.

– Ага, с ним самым, вон там, у гардеробной, столкнулись и очень вежливо, скажу я вам, пообщались. Правда ваша, шуба его Ляксандром называл. А тот его по имени-отчеству, но их не припомню точно.

– Ничего, я знаю, – сказал я. – Что было дальше?

– Дальше? – переспросил швейцар, одновременно припоминая. – Поговорили они минуты три. Я уже приготовился шубу подать, так с ней и стоял. А если бы кто пришел в это время?

– Повесил бы шубу обратно и открыл дверь, – спокойно сформулировал Мартын план действий на подобный случай.

Вероятно, вариант «нанял бы отдельно гардеробщика» он просто не рассматривал. Впрочем, коллизии не случилось. Барсуков собрался-таки уходить.

– Скажите, – попросил я. – А не мог ли этот Тимофеев, этот Гвоздь, при известной, конечно, ловкости рук, обчистить карманы Барсукова?

– Как вы сложно излагаете, Ефим Родионович, – пожаловался швейцар. – Ну да, если мастер, то мог и пошуровать в карманах. Этот Ляксандр перед «шубой» прям как кобель стелился. Я когда шубу подал, так он ее у меня выхватил и сам надел ее на второго. На выходе опять меня оттеснил, дверь ему распахнул. Я уж думал, и монету себе заберет. А он, значит, по-другому сыграл. Мог, мог.

– А шубу Барсуков здесь застегнул или на улице? – спросил я.

– Хм… Монету он из кармана подавал, стало быть, шубу тогда еще не застегнул. А что дальше было, я не видел, уж не взыщите.

– Благодарю вас, – сказал я. – Что было дальше с Барсуковым, мы уже установили. А вот что было дальше с Тимофеевым?

С ответом на этот вопрос мне помог припомнивший Гвоздя официант. Лично они знакомы не были – официант это четко озвучил дважды, для меня и для хозяина – но вроде кто-то когда-то показал ему Гвоздя и вроде как посоветовал держать ухо востро.

– Заказал он обед, вот Василий его обслуживал, – сообщил нам официант.

Василий, балбес, только глазами хлопал и припомнить Гвоздя толком не смог, но наш официант – имени его я так и не спросил, – зная репутацию клиента, приглядывал за ним вполглаза. Впрочем, уже по показаниям Василия, никто в тот день не пытался улизнуть, не заплатив. У Мартына заведение приличное, но иногда и в приличное место заходят неприличные люди, поэтому официанты всегда держат ситуацию в зале под контролем.

Не спеша отобедав, Гвоздь переместился в кабинеты, где играли в карты, и просидел там практически до самого ужина.

– Дотемна точно, – сказал официант.

Причем если большинство игроков заказывало стаканчик кваса или сельтерской, то Гвоздь попросил себе чаю с лимоном и к нему пирог с ягодами. Когда пошла игра, заказал еще вазу фруктов на всю компанию. По словам официанта, всё это время Гвоздь пребывал в самом отличном расположении духа, много шутил и сам же громко смеялся над своими шутками, хотя игра шла для него не слишком успешно. Перед уходом он уплатил проигрыш – десять с половиной рублей. Официант это заметил, поскольку Гвоздь со всеми рассчитался одновременно.

– А какими купюрами платил – не заметили? – уточнил я.

– Две по пять, – сказал официант. – И копейки мелочью. Какие именно, извините, не приметил.

– Замечательно, – ответил я. – Большое вам спасибо. Последний вопрос: вы, случайно, не знаете, где бы я мог его найти? Или того, кто знает, где его можно искать?

Тут меня, увы, постигла неудача, но было бы, наверное, слишком, если бы мне тут подали этого Гвоздя на блюдечке.

Я объявил официанту со швейцаром благодарность с занесением рубля в ладонь. Мартын чуть нахмурился, но препятствовать не стал. Как он мне потом по случаю рассказал, я с того утра имел у его подчиненных репутацию строгого, но справедливого полицейского. Сам же я в то утро считал себя не самым сообразительным полицейским. О том, что купца обобрали у Мартына, я должен был сообразить в тот же момент, когда Барсуков вытащил из кармана мелочь! Не знаю, спасло бы это Мишку – на организатора этой афёры мы так и так пока не вышли, – но мы бы точно были на шаг ближе к разгадке. А то и на два.

Быстро распрощавшись с Мартыном и его командой, я поспешил в участок.

МАТВЕЕВА Я ЗАСТАЛ в кабинете инспектора. Вениамин Степанович, как обычно, пил чай и, что уже не как обычно, сильно хмурился.

– Не успел к Марьяне, – шепнул мне Матвеев. – Плохие новости разносятся быстро.

– Это верно, – согласился с ним инспектор. – И сейчас, Ефим, я бы очень хотел услышать, что вы раскрыли это дело.

– Можно сказать, что раскрыл, Вениамин Степанович, – сказал я. – Но Гвоздя я пока не нашел.

– Это плохо, – отозвался инспектор.

– Он снял квартиру у Романова, – внезапно сказал Матвеев. – В доходном доме.

Мой вопросительный взгляд был исполнен самого глубокого удивления.

– Марьяна по своим каналам выяснила, – спокойно пояснил Матвеев. – Сами каналы не сдала, но сказала, что надежные. Она как раз собиралась пойти потолковать с этим Гвоздем. В дверях поймал. Еле уговорил обождать. Сказал, что он нам нужен живым, чтоб показания выбивать.

– Под словом потолковать вы подразумеваете убийство со смягчающими вину обстоятельствами? – спокойно уточнил инспектор.

– Тут как пойдет, Вениамин Степанович, – ответил Матвеев. – Поэтому и уговорил ее обождать.

– Понятно, – сказал инспектор. – Вы поступили правильно. Ефим, оснований для задержания Гвоздя достаточно?

– Вполне, – ответил я.

– Это хорошо, – сказал инспектор. – И еще. Я понимаю ваши чувства, но вы оба – служащие полиции, и закон должен быть для вас превыше всего. Закон, напоминаю вам на всякий случай, запрещает выбивать показания из подозреваемого. Даже тогда, когда он более чем заслуживает подобного обращения. Меру наказания может определить только суд. Где находится этот доходный дом?

– На Наличной. Дом пять.

В двух шагах от того места, где убили Мишку.

– Отправляйтесь туда и задержите этого Гвоздя, – велел инспектор. – Для задержания можете применять любые законные меры, какие сочтете разумными, но он нам нужен живым. Вопросы есть?

Слово «законные» он четко выделил голосом. Мы с Матвеевым сказали, что всё ясно, и отправились брать Гвоздя. Семёна в этот раз брать с собой не стали, зато пригласили Егорыча. Зная Кронштадт как свои пять пальцев, он с минимумом подчиненных мог так перекрыть все ходы-выходы, что ни одна мышь не проскочит. Спешно мобилизовав ему в помощь десяток городовых, мы с Матвеевым могли быть твердо уверены, что если Гвоздь в доме – он там и останется.

– Брать только живьем, – напутствовал я их. – Но не церемоньтесь. Лучше подстрелить, чем упустить.

– Стрелять строго по ногам! – переформулировал для всех мою задачу Егорыч.

Городовые заверили нас, что все поняли, и отправились на определенные им посты, а мы с Матвеевым зашли в дом. Номера квартиры Марьяна не знала, но нам в любом случае требовался управляющий. Его мы нашли в крохотной каморке, казавшейся еще меньше из-за огромного шкафа из красного дерева, на мой взгляд совершенно не подходившего к остальной, очень скромной, мебели. Это был невысокий человек в тёмно-сером костюме и с огромными очками на носу.

– Чем могу быть полезен? – спросил он.

Я предъявил документы и спросил, в какой квартире остановился Тимофеев Александр. Управляющий вначале внимательно изучил мои документы. Убедившись, что они подлинные, он вздохнул и с не меньшим вниманием пролистал свою учетную книгу, после чего радостно объявил нам, что никакого Тимофеева во вверенном ему домовладении не проживает и в этом году не проживало.

– Очень жаль, но ничем не могу вам помочь, – заявил управляющий. – А теперь, если позволите, у меня много работы…

И он указал нам карандашом на дверь. Мы не сдвинулись с места.

– У тебя ее будет значительно больше, если мы тут всё сами перетряхнем и найдем этого Тимофеева, – сказал Матвеев.

– А документы на это у вас есть? – спросил управляющий.

– У нас есть возможность, – ответил я. – Пойдем, Матвеев, познакомимся с жильцами.

– Погодите-погодите, – предсказуемо остановил нас управляющий. – Честное слово, я не знаю никакого Тимофеева. Как он хоть выглядит-то?

Я описал его внешность.

– Ну, да, есть такой, – признал управляющий, как мне показалось, с ноткой заметного облегчения в голове. – Мансарду снял. Спросил, что подешевле.

– Так бы сразу… – проворчал Матвеев.

– А кого еще вы тут от полиции прячете? – спросил я.

Управляющий клятвенно заверил меня, что никого он от полиции не укрывает, а что возникло недоразумение с этим Тимофеевым, то мы сами виноваты. В книге-то он как Карл Нагель записан, уважаемый немецкий негоциант. Я ему не поверил, но, по большому счету, мне тогда не до его секретов было. Как потом выяснилось, управляющий укрывал каких-то коммунистов. Их уже по весне арестовали жандармы. Вместе с управляющим.

– Ладно, берите ключи и показывайте, где эта мансарда, – велел я. – И, кстати, Карл Нагель умер десять лет назад.

– Ну да, выглядит он неважно, – согласился управляющий. – Зато платит исправно. Идемте, господа.

Управляющий провел нас черным ходом. Сказал, так короче. С верхнего этажа мы по отдельной лесенке друг за дружкой поднялись к дверям мансарды. Управляющий постучал. Нам никто не ответил. Управляющий постучал снова и громко объявил:

– Это управляющий! Отоприте, будьте любезны.

Снова тишина в ответ. Управляющий оглянулся на меня.

– Открывайте, – шепотом велел я.

Управляющий повернул ключ в замке и тотчас вжался в стену. Я распахнул дверь. Матвеев с револьвером наготове ворвался внутрь. Я последовал за ним. Управляющий предпочел остаться у стеночки, там, где его вряд ли задела бы шальная пуля, выпущенная, между прочим, в нас. К счастью, обошлось без стрельбы.

– Как ты говоришь, ёшкин кот, – сказал Матвеев. – Так?

Я вышел из-за его широкой спины и увидел Тимофеева. Тот полулежал в старом кресле. Под креслом натекла приличных размеров лужа, и это была отнюдь не вода.

– Да, – сказал я. – Ёшкин кот.

Мы подошли ближе. Своему описанию Тимофеев вполне соответствовал. Да и прозвищу Гвоздь – тоже. Худой, высокий, в шляпе с черной лентой, он действительно походил на гвоздь. Только не такой крепкий. Кто-то основательно его продырявил.

– Прямо как Мишку, – сказал Матвеев. – И тоже в живот.

Я на всякий случай проверил, жив ли Тимофеев. Чудеса, говорят, иногда случаются, но не в нашем случае. Тимофеев был мертв.

– Господи ты боже мой! – воскликнул от дверей управляющий. – Сейчас же к соседям натечет!

– Скорее всего, – невозмутимо отозвался Матвеев.

– Надо немедленно убрать!

– Ничего не трогать! – рявкнул я. – Матвеев, проследи тут.

– Сделаю, – отозвался тот. – А ты куда?

– Доложу Степанычу, – я повернулся к управляющему: – У вас телефон есть?

– Да, в конторе, – сказал тот. – А как же соседи?

– С соседями я сам поговорю, – ответил я. – Всё равно всех опрашивать.

Управляющего эта новость повергла в уныние. Он даже пытался спорить, но, понятное дело, безрезультатно. И, кстати, совершенно напрасно.

Соседкой снизу оказалась пожилая дама в кокетливом розовом платье. Проживала она вдвоем с котом. Кот был рыжий, упитанный и любопытный. Я почесал его за ушком, перейдя в категорию «приятный молодой человек», и дама без всякого скандала выложила мне всё, что слышала.

Слышала она, правда, немного. Слышимость тут не такая, как в корпусах, где жил я, но всё-таки и не полная изоляция. Вначале даму разбудил стук в дверь. Такой громкий, что она даже подумала, что это к ней. Потом, правда, вспомнила, что у нее вообще-то звонок, и открывать не стала.

– Это к господину Нагелю пришли, – сообщила она. – Очень приятный господин. Надеюсь, с ним всё в порядке?

– Не совсем, – сказал я. – А кто пришел, вы не видели?

– Нет. Я же сказала, что дверь не открывала. Думаю, что мужчина, очень уж уверенный стук был. Требовательный такой. Приличная дама так не постучала бы.

– Да, конечно, – согласился я. – А что было дальше?

Дальше Гвоздь и его гость вроде как спорили. Вроде как – потому что дама ни слова не разобрала, но сам факт того, что она слышала голоса, говорил о том, что беседа происходила на повышенных тонах. Беседу ненадолго прервал новый стук в дверь. Пришел еще кто-то, и спор продолжился. Дама даже подумывала подняться к «Нагелю» – ей голоса не мешали, но они нервировали котика, – но наверху, наконец, пришли к согласию. Я спросил, когда это случилось.

– Время не скажу, – дама покачала головой. – На самом рассвете. Думаю, гости ушли. Мне показалось, будто хлопнула дверь.

Я кивнул. Да, скорее всего, так оно и было. Я даже знал, куда они ушли. Путешествие одного из гостей закончилось тут неподалеку, в сугробе.

– Спасибо за информацию, – сказал я, поднимаясь на ноги.

– Куда же вы, молодой человек? – вопросила дама. – Это же еще не всё.

– Было что-то еще? – удивился я. – Я вас внимательно слушаю.

Был, как оказалось, еще один стук в дверь. Минут, наверное, через пятнадцать-двадцать после того, как гости ушли. Больше дама, увы, не слышала ничего.

– Огромное вам спасибо, – сказал я. – Вы мне очень помогли.

Вот теперь можно было звонить инспектору. Я доложил ему, как обстоят дела, выслушал его недовольное сопение в трубке и пообещал, что сегодня преступник будет арестован.

– Действуйте, – коротко бросил Вениамин Степанович и повесил трубку.

Я начал с того, что вызвал доктора и Семёна. Потом повернулся к управляющему – тот всё это время скорбно мялся в дверях – и спросил:

– У Нагеля была собака. То есть пёс. Не знаете, где он?

– Собака? – переспросил управляющий. – Нет, никаких собак не было. У нас тут вообще не положено животных держать. Хозяин не разрешает.

– А как же дама с котом?

– Ну, она родственница хозяина, – пояснил управляющий.

– Понятно, – я кивнул.

– Скажите, господин агент, – управляющий малость помялся, потом очень вкрадчиво спросил: – Я могу надеяться, что новость об этом убийстве не окажется в газетах?

– Скорее всего, не окажется, – сказал я. – Когда о ней пронюхают газетчики, уже весь город знать будет, и какой тогда смысл печать про это в газете?

Печальный взгляд управляющего сообщил мне, что не на такой ответ он надеялся. Мне бы его заботы. Сняв городовых с оцепления, я поднялся в мансарду.

– Нашел что-нибудь? – спросил я у Матвеева.

– Обыск еще не проводил, – ответил он. – Но выглядит так, будто тут кто-то порылся до нас. Хотя… Вот, смотри, нашел у покойника в кармане.

Он протянул мне кошелек. Тот полностью подходил под описание, данное Барсуковым. Я открыл его. В отдельном кармашке лежала банкнота в двадцать пять рублей. В другом – две пятерки. Пятнадцать рублей он, стало быть, прогулял. Неплохо.

– А часы? – спросил я.

– Есть, но вряд ли те, что мы ищем.

Часы у Гвоздя были на вид самые обыкновенные. На крышке красовалась свежая царапина. Должно быть, один из ударов кортиком пришелся в нее. Я окинул комнату взглядом. Чистенько, бедненько, простенько. В том, что мы не найдем здесь часов Барсукова, я ни на йоту не сомневался, но обыск мы всё-таки провели и, надо сказать, не совсем впустую.

– Смотри-ка! – вдруг воскликнул Матвеев, показывая мне собачий ошейник.

Ошейник был широкий, с медными бляхами, на каждой из которых красовался какой-то орнамент.

– Думаешь, это его парадно-выходной костюм? – проворчал я.

– Не знаю, – ответил Матвеев. – Это ты у нас в оборотней не веришь. Но ты посмотри сюда.

Я подошел. Матвеев перевернул ошейник и показал мне пару кармашков на внутренней стороне. Оба они были утоплены в бляхи, и оттого то, что могло лежать в них, не выпирало наружу. Сейчас там было пусто, но по размеру часы бы там вполне поместились.

– Да, это интересно, – признал я.

В саквояже покойного мы нашли еще три ошейника. Украшены они были по разному, но везде украшения скрывали внутренние карманы. Все они были пусты.

– Как думаешь, где теперь часы? – спросил Матвеев.

– Либо у убийцы, либо у пса в таком вот ошейнике, – сказал я.

– То есть если этот, – Матвеев кивнул в сторону тела на кресле, – был оборотнем, то у убийцы.

– Его убили не колом, как упыря, – сказал я. – И вряд ли кортик был серебряный.

– Кто знает? – заметил Матвеев.

Ответ знал Клаус Францевич. Когда он осмотрел тело и сообщил, что Гвоздь отправился к праотцам точно тем же путем, что и Мишка, я спросил, что он может сказать о кортике убийцы.

– Ох, это быть металл, – сказал доктор. – Я это сразу изучать, как только привезти тело Михаил. Я находить металл. Это не быть серебро, это быть плохой дешевый железо.

– Им можно убить оборотня?

– Нет, – с явным сожалением в голосе сказал доктор. – Кто-то убить два человек.

– А если убийца и есть оборотень? – не сдавался Матвеев. – Ему нужны были часы, он перерезал сообщников и свалил с ними.

– Вряд ли, – сказал я. – Ты же сам рассказывал, что пса видели рядом с Мишкиным телом. Стал бы он там крутиться, если бы был убийцей. Нет, убийца – человек, и я даже догадываюсь, кто именно. Пойдем-ка, надо кое-что срочно проверить.

ПЕРВЫМ ДЕЛОМ МЫ с Матвеевым отправились к Барсуковым. Семейство купца собиралось завтракать в гостиной. Точнее, собирались Барсуковы, а приказчик подавал на стол. Он впустил нас в квартиру, удерживая одной рукой поднос с чашками.

– Доброе утро, – проговорил я, входя в гостиную.

Матвеев молча кивнул в знак приветствия.

– Надеюсь, что так, – отозвался Барсуков. – Но здравствуйте, ежели что.

– Вы устало выглядите, Ефим Родионович, – заметила Зинаида Генриховна.

– Утро было тяжелым, – признал я. – Прошу прощения за ранний визит. Рад, что никого не разбудил.

– Вообще-то, мы только что встали, – негромко заметил Барсуков.

– Вы все? – уточнил я.

– Ну, мы с супружницей точно, – уже менее уверенно ответил Барсуков и строго глянул на приказчика.

Мол, а ты чем занимался?

– Так где-то с полчаса назад поднялся, – спокойно ответил тот. – Кухарка пришла, я ей дверь открыл. Можете у нее спросить, она на кухне, – последнюю фразу он уже адресовал мне. – А что-то случилось?

– Кое-что случилось, – сказал я и, повернувшись к купцу, добавил: – Кирилл Игнатьевич, я вас попрошу взглянуть на это.

Я вынул из кармана кошелек. Барсуков тотчас признал в нем свою собственность. Я продемонстрировал ему деньги внутри, но не отдал.

– Пока это вещественное доказательство, – сказал я. – Но после суда вы сможете его получить.

– Должен заметить, что денег там было несколько больше, – ворчливо напомнил мне Барсуков.

– Да, порядка пятнадцати рублей вор успел прогулять, – заметил я. – Но, думаю, вы сможете их вернуть, когда мы разберемся с его вещами. Ему они больше всё равно не нужны.

– Позвольте полюбопытствовать, почему? – спросила Зинаида Генриховна.

– Сегодня утром вор был убит своим сообщником, – сказал я.

Зинаида Генриховна ахнула. Барсуков пробурчал нечто вроде «ну и царствие ему небесное», после чего незамедлительно осведомился, а где же его часы?

– Часы ищем, – сказал я. – И я абсолютно уверен, что они еще в Кронштадте.

– А откуда такая уверенность? – спросил Барсуков.

– Извините, тайна следствия, – ответил я. – Но кое-что я могу вам сообщить. Мы знаем, где находятся ваши часы.

– Так почему же вы… – тотчас вскинулся Барсуков, явно намереваясь спросить, почему мы уже не рванули за его часами, пока он тут завтракает.

– Тут такая сложность, – сказал я. – У вора была собака. Добычу он прятал в ее ошейнике. Вот в таком.

Я продемонстировал им один из ошейников, который мы нашли в мансарде. Барсуков крякнул, точно возмущенная утка. Зинаида Генриховна покачала головой.

– Хитер, шельмец, – сказал приказчик. – А где сама собака-то?

– Ищем, – сказал я. – Как я уже сказал, по нашим данным, она в Кронштадте, и будьте уверены, мы ее найдем. Из Петербурга завтра прибудет команда опытных звероловов. От них еще никто не уходил!

Барсуков выразил надежду, что так оно и будет, после чего мы с Матвеевым откланялись.

– Ну что? – уже на лестнице тихо спросил городовой. – Кто-то из них, да?

– А больше и некому, – ответил я. – Барсуков тут часами не размахивал, да и вообще вся история началась в Самаре. Кроме того, про украденный кошелек я рассказывал только им. Было это вчера вечером, и уже утром неизвестный заявляется к Тимофееву. В общем, тут-то всё очевидно.

– Кому как, – тихо проворчал Матвеев. – А кто конкретно, ты уже вычислил?

– Да, только что.

– Так давай вернемся и арестуем, – тотчас предложил Матвеев.

– А что мы предъявим? – вопросом на вопрос ответил я. – Кортик наверняка уже на дне канала, часов у убийцы, скорее всего, нет…

– Почему нет?

– Потому что иначе бы убийца уже удрал, – сказал я.

Матвеев ненадолго задумался. Мы вышли из дома.

– И что будем делать? – спросил Матвеев.

– Будем ловить на живца, – сказал я. – Помнишь, как дьякона брали?

– Угу. Кто будет приманкой?

– Пёс, который больше не оборотень.

Матвеев громко фыркнул.

– У тебя что, этот пёс в рукаве спрятан?

– Нет, – сказал я. – Но убийца этого не знает. Как думаешь, Марьяна согласится нам помочь?

– Тут надо ставить вопрос иначе, – ответил Матвеев. – Позволит ли она нам потом забрать убийцу сына живым? Поговорить с ней?

– Да, будь так любезен. Надо бы мне, но она считает тебя самым рассудительным.

– Тут она права, – сказал Матвеев. – Какой план?

– Надо от ее имени дать объявление в газету. Мол, найден пёс, седой, лохматый, в общем, наш оборотень. Очень скучает без хозяина. И адрес Марьяны. Не знаю, сколько убийце известно про Мишку, Гвоздь мог и сам с ним общаться, но если известно – будет выглядеть логично, что пёс прибился именно к его дому. Объявление я сам подам, от Марьяны требуется только разрешить устроить у нее засаду.

– На какое время договариваться?

– Постараюсь успеть в утренний выпуск, – сказал я. – Преступники начали торопить Барсукова еще в воскресенье. Думаю, им есть куда спешить, так что договаривайся прямо на сейчас.

Матвеев кивнул в знак того, что всё понял, и ушел. Я мысленно вознес молитву, чтобы у нас всё получилось, и поспешил в редакцию нашего местного «Вестника».

Располагалась редакция совсем рядом. Там работала моя добрая знакомая – Катерина Фролова. Числилась она машинисткой, а занималась приемом объявлений. Как раз то, что мне надо.

Я нашел Катерину в клетушке, которую она гордо именовала своим рабочим кабинетом.

– Ох, здравствуйте, господин агент! – воскликнула Катерина, увидев меня на пороге. – Вы ко мне по делу?

– Да, – ответил я. – И как вы догадались?

– А вы всегда только по делу. Чем могу помочь на этот раз?

Я попросил поместить мое объявление в утренний выпуск и узнал, что это совершенно невозможно. Тираж, оказывается, был отпечатан еще вчера.

– Плохо, – сказал я. – А можно отпечатать еще всего одну газету? С моим объявлением.

– Всего одну? – удивилась Катерина. – Умеете вы озадачить, господин агент. Наверное, можно, но это будет сложно и всё равно получится не в пять минут. А в чём фокус, если не секрет?

– Нужно, чтобы это объявление увидел подозреваемый в преступлении, – сказал я.

– Ох, ну и чего тогда мудрить? – тотчас отозвалась Катерина. – Где спрятался этот ваш злодей?

Я секунду подумал, стоит ли выдавать газетчику такую информацию, и честно сказал:

– В николаевском доходном доме.

– Совсем хорошо, – отозвалась Катерина. – Там как раз наш редактор живет. Я отправлю ему на утверждение ваше объявление, как срочное, а адрес поставим тот, что вам нужен. Потом скажем, что ошиблись с номером квартиры. Правда, редактор за ошибку и отругать может…

Я выложил на стол рубль.

– Надеюсь, это вас утешит, – сказал я. – А кроме того, я зайду попозже к вашему редактору и расскажу, как вы содействовали поимке опаснейшего преступника.

– Вы, господин агент, лучше зайдите к нему пораньше, – с легкой улыбкой попросила Катерина, прибирая рубль.

– Непременно, – пообещал я. – Спасибо, Катерина, вы просто золото.

– Я знаю, – сказала Катерина. – Но редактору вы всё-таки это тоже скажите. Буду ссылаться на вас, когда попрошу прибавку к жалованию.

Она вызвала рассыльного. Мы вдвоем тщательно проинструктировали его и отправили к Барсуковым. Вернулся он минут через двадцать, когда я уже начал нервничать.

Рассыльный доложил, что вручил Барсуковым объявление на утверждение. Брать не хотели, но он настоял. Пока спорили в дверях, все трое обитателей квартиры в коридор вышли и все по очереди с объявлением ознакомились. Рассыльный ушел и, как и было велено, выждал ровно пять минут, после чего вернулся с извинениями. Извинения были приняты, а объявление без всяких видимых повреждений возвращено ему обратно.

– Вот оно, – сказал рассыльный, выложив бумагу на стол Катерины.

Я премировал его двугривенным и подумал, что это дело мне начинает дороговато обходиться. Впрочем, этот двугривенный потом мне Вениамин Степанович вернул. А вот два рубля, потраченных у Мартына, из авансового отчета вычеркнул. Но это было потом, а тогда я со всех ног помчался к Марьяне.

ЛОМБАРД БЫЛ ОТКРЫТ. Точнее, дверь оказалась не заперта. Учитывая обычный контингент посетителей, городовой в мундире фактически соответствовал табличке «закрыто».

– Как Марьяна? – спросил я.

– А ты как думаешь? – отозвался Матвеев. – Но на засаду у нее она дала добро. Какой у нас план?

– Ждём, – сказал я. – Когда придёт – берём.

– Вроде всё просто, – ответил Матвеев. – Но ты прав, лучше не мудрить. Чеснок я пока снял, чтоб не отпугнуть, но колья там, на нижней полке. Марьяна сказала, настоящая осина.

Он указал на прилавок.

– Отставить колья, – распорядился я. – Брать будем живьем. Где Марьяна?

– На кухне.

Он машинально махнул рукой, показывая, куда идти, но я это и сам знал. В кухню вел кривой коридорчик, прикрытый вместо двери портьерой, что, кстати, делало его отличным укрытием для засады.

Марьяна сидела на стуле, безучастно уставившись прямо перед собой. Если бы я верил в упыря, я бы сказал, что тот ночью точно до нее добрался. Высосал все жизненные силы, оставив лишь оболочку человека. Когда я вошел, ее взгляд равнодушно скользнул по мне и снова упёрся в стену.

На мое приветствие Марьяна лишь едва заметно кивнула.

– Мне очень жаль, – сказал я. – Извините, Марьяна…

– Это ведь не ты его туда послал?

– Нет, – сказал я.

– Ну вот и не извиняйся, – сразу же ответила Марьяна. – Матвеев сказал, что план с ловлей на живца еще в силе.

– Вроде того, – я кивнул. – Живца, правда, нет, но преступник об этом не знает.