Текст книги "Кронштадтский детектив"

Поющий Идальго

Глаз шайтана

РАННИМ УТРОМ 4 октября 1582 года от Рождества Христова город Гранаду с быстротой мушкетной пули облетела печальная весть. Ночью был убит граф Ортуньо де Арморвар. Ирония судьбы: этот бесстрашный рыцарь вышел невредимым из сотни сражений, и вот пал от руки убийцы в собственном доме.

Не в силах соотнести такое злодеяние с кем-то из близких графа, народная молва немедля объявила, что это дело рук нечистого. А помяни его, так он уж тут как тут! По городу давно уже гуляли слухи, что в округе объявился чернокнижник. Месяц назад он разрыл на городском кладбище две свежие могилы и похитил останки тел. Спустя неделю навел порчу на овец дона Коруса де Овиса, так что те в одночасье околели. Да мало ли плохого приключилось в последнее время?! Вот такой злодей мог и в чужой дом под покровом ночи проникнуть, и убийство совершить.

С таким подозреваемым расследование, конечно, сразу же возглавил лично главный инквизитор Гранады Педро де Фур. Это был молодой, но очень рьяный борец со злом, вот уже почти год щедро раздававший предписания о штрафах недостаточно богобоязненным горожанам. Злые языки, правда, поговаривали, что немалая часть этих штрафов оседала в карманах самого борца, но так на то они и злые языки. В конце концов, Святая Инквизиция тщательно проверяла своих назначенцев каждый год, а у нее не больно-то забалуешь.

Кстати, разгуливающий на свободе чернокнижник тоже не вызвал бы ее одобрения. В городе поговаривали, что именно его неуловимость и стоила места предшественнику де Фура, так что служебное рвение инквизитора никого не удивило. А вот о том, каким бы мог быть финал этого дела, горожане спорят до сих пор… Мог бы быть, если бы не проезжал в ту пору через Гранаду величайший мастер Старого Света по расследованию нарушений королевских законов – дон Рамиро де Кантаре, также известный как Поющий Идальго.

ГЛАВНЫЙ ИНКВИЗИТОР ГРАНАДЫ был невысок ростом, но излучал такую силу и уверенность в себе, что этот недостаток совершенно не бросался в глаза. Выбритая тонзура блистала, словно нимб над головой. Аккуратная черная сутана сидела, как пошитый на заказ костюм. На указательном пальце левой руки красовался массивный золотой перстень с крупным изумрудом – единственный предмет роскоши, который позволял себе строгий инквизитор.

Педро де Фур сидел в личном кабинете покойного графа, в его кресле за его письменным столом. Помещение было просторным, шагов двадцать в длину и несколько меньше в ширину. На полу раскинулся толстый зеленый ковер, полностью глушивший звук шагов. По правую руку всю стену скрывала большущая картина, где изображалась морская битва с маврами. Полуголые язычники шли на абордаж, безжалостно избивая несчастных христиан кривыми саблями, но бесстрашные воины Христовы расстреливали злодеев из мушкетов и аркебуз.

Свет на картину падал слева, из двух больших окон. Еще вчера между ними висела картина поменьше. Теперь она валялась на полу. Изображением вниз. До того, как ее столь грубо сорвали, картина скрывала тайник. Его железная дверца была открыта, а сам он пуст. Инквизитор сразу же обследовал тайник с особым тщанием, но не обнаружил даже пыли…

Вдоль дальней стены комнаты выстроились старинные доспехи. Четыре полных комплекта. Все с оружием, на красных щитах красовался древний герб Арморваров.

Дверь в кабинет располагалась за спиной инквизитора. Не очень разумно с точки зрения безопасности. Впрочем, благодаря размерам кабинета, входящий оказывался не за спиной, а справа от сидящего за столом. Дверь обрамлялась широкой подковообразной аркой, прикрытой бархатной портьерой. Восточные изыски, которых инквизитор не одобрял, но и оснований запрещать не видел.

Пока домочадцы графа проходили через дверь, инквизитор, сидя вполоборота, не отрывал от них пристального взгляда.

Виконт Альфонсо де Арморвар нервно трясся и, не смотря на ранний час, был уже слегка пьян. Этот тщедушный юноша приходился покойному графу родным сыном, хотя так, по виду, и не скажешь. Дон Ортуньо отличался богатырским ростом и атлетическим сложением, да и безвременно ушедшая графиня, судя по портрету, блистала красотой и истинно испанской статью. Их сын, даже облаченный в дорогой костюм из алого бархата с золотым шитьем, выглядел ощипанным петухом, приговоренным к супу. Если бы не дочери графа, можно было бы позволить себе предположение, что род де Арморвар вырождается.

Рядом с виконтом встала его старшая сестра – донна Иоланта. Высокая, несколько полноватая красавица. Однако последнее совершенно не бросалось в глаза при ее росте. Вьющиеся светло-каштановые волосы были аккуратно прихвачены серебряной диадемой. На холодном лице, видимо с рождения, застыла маска надменности. Даже трагические события этой ночи ни на йоту не изменили выражения ее лица. На донне Иоланте было белое платье с широкой юбкой. Золотистые съемные рукава явно принадлежали другому платью. Закон против роскоши запрещал иметь более двух комплектов рукавов на платье, но испанские модницы быстро нашли выход из положения.

В широком кресле для гостей небрежно развалилась жгучая брюнетка в платье из черного китайского шелка. Никаких украшений на нем не было, но тело, которое это платье так изящно облегало, было восхитительнее любого бриллианта. По мнению инквизитора, подобный наряд уместнее смотрелся бы на уличной танцовщице откуда-нибудь из Андалусии, чем на знатной даме, но младшая дочь графа донна Бланка не считала нужным прислушиваться к чужому мнению. Волосы цвета воронова крыла обрамляли красивое личико с большими зелеными глазами. Обычно она строила из себя милого потерявшегося котенка, но инквизитор не сомневался, что и маска более взрослой особи не будет для него чем-то новым. Он уже не раз крупно штрафовал девицу за непристойное поведение, и старый дон Ортуньо всякий раз безропотно оплачивал ее выходки, чем окончательно избаловал маленькую чертовку.

Трое, по всей видимости, слуг почтительно выстроились за спиной донны Бланки, давая проницательному инквизитору понять, кто тут настоящий хозяин. Епископ кивнул всем присутствующим и строго объявил:

– Итак, начнем.

– Начнем! – подобострастно воскликнул виконт.

Донна Бланка поморщилась. Донна Иоланта бросила на брата строгий взгляд, и виконт увял, как цветок в пустыне. Инквизитор едва заметно нахмурился. Стремление содействовать следствию было, вне всякого сомнения, похвально, но в таком серьезном деле хотелось бы большего, чем подобный подхалимаж.

– Прекрасных донн обеих знаю я, – нараспев заговорил инквизитор, чуть повернувшись к виконту, но не выпуская из поля зрения остальных. – И с вами, дон Альфонсо, я знаком, хотя и не пойму, за что Господь так покарал меня? А эти трое кто?

Он резко кивнул в сторону троих, выстроившихся за спиной донны Бланки. Виконт покачнулся, и на его лице отразилась тяжелая, как доля каменотеса, работа мысли. Донна Бланка нетерпеливо дернула плечиком.

Вперед тотчас выступил тот, что стоял слева. Высокий мужчина с резкими, будто вырубленными чертами лица. Алая ливрея с гербом дома де Арморвар сидела на нем так, словно не костюм был надет на человека, а деревянную статую втиснули в наглухо застегнутый наряд. Он и ходил как статуя, не сгибая ног в коленях. С достоинством поклонившись, он словно аккуратно переломился пополам, а потом обратно восстановился.

– Святой отец, я – Карлос, мажордом, – представился он.

Инквизитор небрежно кивнул в ответ. Мол, давай сразу дальше. Карлос повернулся всем телом и указал на двух других:

– Ибрахим, доверенный слуга…

– Мавр? – резко перебил его инквизитор.

– Мориск, святой отец, – спокойно поправил его Ибрахим.

Он был невысок, но мускулист. Восточные черты и чалма на голове выдавали в нем потомка прежних владельцев этой земли – мавров. Приятное, в общем-то, лицо уродовал кривой шрам, какой обычно оставляет удар саблей. Одет Ибрахим был просто. Даже взгляду не за что было зацепиться: холщовая рубаха с обрезанными рукавами, такого же цвета штаны и башмаки.

Инквизитор недовольно кивнул, принимая информацию к сведению. О том, что слуга – мориск, ему докладывали и раньше, но вот то, что он, оказывается, не трепещет перед представителем святой инквизиции, вело к далеко идущим выводам. Спросить ведь по всей строгости с конфискацией можно и с мориска. С другой стороны: а что с него взять, с голодранца? И всё-таки слишком он спокоен.

Мажордом принял паузу за приглашение продолжать, и его указующий жест переместился на темноволосую даму. Среднего роста, средних лет, посредственной внешности, в обычном сером платье, про которое нельзя было сказать чего-либо особенного.

– А это – Синтия. Дуэнья донн обеих, приходилась хозяину троюродной сестрою по материнской линии.

Судя по поведению младшей дочери графа, воспитательные способности донны Синтии тоже были не выше среднего, и это еще по нынешним, сильно заниженным меркам. Инквизитор не стал задерживать на ней свое внимание и сразу перешел к делу:

– Надеюсь, все здесь собрались? – строго спросил он.

– Все собрались, святой отец, – сразу заверил его виконт Альфонсо. – Лишь мы с родителем покойным в доме были, за это я ручаюсь головой!

– Надеюсь, никого вы не забыли, – проворчал инквизитор себе под нос. – А вам что нужно здесь, друг мой?

В дверях стоял маленький лысый человечек в сером камзоле, таких же серых штанах и некогда черных, а ныне тоже серых давно не чищенных башмаках.

– Прошу меня простить, – сказал новоприбывший. – Мой господин Рамиро де Кантаре ожидает у дверей. Позволите ему войти?

Не успел инквизитор ответить, как донна Бланка воскликнула:

– Конечно же, зови его скорей!

Человечек тотчас вышел. Инквизитор проводил его недовольным взглядом. Слава дона Рамиро как мастера распутывать преступления давно докатилась до Гранады. Стало быть, будет мешаться под ногами. А вот почему он так скоро оказался рядом с домом, пояснила та же донна Бланка:

– То друг отца, они вместе сражались… не помню только, как то место называлось. Неважно это! Зато, как говорят, преступников умеет он призвать к ответу. Узнав, что в город едет он – гонца к нему отправила с письмом.

Инквизитор криво усмехнулся.

– Вас, донна Бланка, всегда поспешность отличала. А я вот слышал: незаслуженно его раздута слава. Но полно. К делу! Из тайника что именно пропало?

– Так, ничего, – небрежно отмахнулась донна Бланка.

– Как ничего?! – взвилась донна Иоланта. – А глаз шайтана?! Иль не достоин он упоминанья?!

Донна Бланка недовольно поморщилась, а Карлос осенил себя крестным знамением.

– Какое богомерзкое название! – тотчас воскликнул виконт, но его замечание проигнорировали.

– Ну коли вы упомянули, вы и расскажите, – спокойно сказал инквизитор. – Откуда у вас глаз, он правый или левый? Еще вы мне скажите: как обладание подобной вещью совместимо с верой?

Собравшиеся дружно притихли. Даже маска надменности на лице Иоланты на миг не то чтобы уступила место иному выражению, но так побледнела, что ее можно было бы при желании трактовать как испуг. Пусть инквизитор говорил спокойно, но за его словами явственно замаячило обвинение в ереси. Первой опомнилась донна Бланка.

– Ох нет, не глаз это совсем, а камень драгоценный. Сражаясь на Востоке, отец добыл его, как помнится, в Египте. Уже после войн, домой он возвращался с поля битвы… Ах, Карлос, я забыла! Что за битва?

– То была битва при Лепанто, донна Бланка, – поспешно подсказал мажордом.

– Вот-вот. Кроваво-красный камень, именуемый рубином, крупнее, чем куриное яйцо. Сокровищем, достойным королей, он был бы, да есть дефект – внутри там что-то черное… Так толком и не разобрать, но вот на глаз действительно похоже. А про шайтана лучше Ибрахим расскажет.

– Как пожелаете, – отозвался тот. – Шайтаном мавры дьявола прозвали. Когда и как тот глаз свой потерял – не доводилось слышать мне, а вот истории про камень этот, те по пустыне ходят – ужаснее не слышал ничего. Повсюду камень сеет зло… За урожаем ходит сам хозяин. Я лично видел города в пустыне, где не осталось никого. Султан египетский трех рыцарей нанял, чтоб камень увезли подальше из страны, да только на границе их всех перебили. Смертей принес сей камень больше армии людей.

– Полнейший вздор! – с презрением в голосе воскликнула донна Иоланта.

– Конечно, вздор, – спокойно согласился Ибрахим. – Да вот беда – сеньор действительно убит, и это всех его родных печалит.

Инквизитор понимающе кивнул и задумчиво потер подбородок.

– Итак, – подытожил он. – Я полагаю, похититель и убийца – лицо одно. Да вот не верю я, что дьявол возвернуть свой глаз утерянный пытался. А дом – как крепость, ночью тихо сюда бы простой смертный не вошел. Так стало быть: один из вас, коль не убийца, то точно вор.

Не успели домочадцы графа возмутиться, как раздался новый голос:

– Вон тот, в чалме, конечно, похититель. На рожу вы его бандитскую взгляните!

Инквизитор повернул голову. В дверях стоял темноволосый долговязый идальго, одетый по последнему слову мадридской моды во все черное с золотым шитьем и белоснежными кружевами. Черную шляпу венчало белое страусиное перо, на черных башмаках поблескивали серебряные пряжки. Украшенная перстнями рука покоилась на эфесе длинной шпаги.

– Дон Рамиро? – спросил инквизитор.

– Да. Я – дон Рамиро де Кантаре, также известный как Поющий Идальго, – с пафосом объявил гость и, видимо, чтобы ни у кого не осталось сомнений, пропел «Аве, Мария».

Прозвучало довольно похоже на кошачью серенаду. Инквизитор усмехнулся.

– Итак, злодей сыскался. Так, может, и пропажу вы найдете?

– Чуть погодя, – надменно бросил дон Рамиро. – Вначале в этом деле разберемся. Но прежде я со всем почтением принес бы дамам сожаления.

Что он и проделал, выразив соболезнования обеим доннам. Виконта он пропустил, да тот и не настаивал.

– Прошу меня простить, а кто из вас убийство обнаружил? – поинтересовался слуга дона Рамиро.

– Ах да, это – Клеменсо, – представил своего слугу Поющий Идальго. – Прошу любить и жаловать его.

– Я обнаружил труп, – сказал Ибрахим. – Часы как раз пробили полночь, по лестнице я в это время поднимался. Поднявшись, я не медля в кабинет прошел. Сеньор лежал вон там, сражен рукой убийцы.

– А за каким ты дьяволом шатался ночью по дому?! – резко бросил дон Рамиро. – Ты что же, призрак или дух какой?!

– Ну что вы, нет, сеньор, – невозмутимо возразил Ибрахим. – Я человек из плоти и из крови, а вовсе не бесплотный дух. Служу я дону благородному Ортуньо, он повелел прийти, и я пришел.

– Увидев же рубин – убил, – закончил за него инквизитор. – Да, полагаю я, что так оно и было. Покайся, сын мой. Господь наш милостив, простит тебе он грех.

– Корить меня вы вправе в медлительности только, – спокойно возразил Ибрахим.

– Тогда в нерасторопности и кайтесь, – предложил Клеменсо, проходя к месту смерти графа. – Но, если вас не затруднит, весьма подробно.

– Продолжу, если сеньорам интересно… Дела закончив на день, в саду я с саблей упражнялся. Внезапно дон Ортуньо из окна меня окликнул и повелел, чтоб я, закончив упражнения, к нему явился. Хотел он, видно, мне поручение дать. В последний раз тогда живым его я видел. Войдя же в кабинет, увидел мертвым. Сеньор лежал, в руке сжимая шпагу.

– Так дон Ортуньо с оружием не расставался даже в доме? – удивленно переспросил Клеменсо.

– Да. Он считал, что шпага придает ему и вид достойный, и облик благородный, – с усмешкой сообщила донна Бланка. – Комично выглядело это.

– Да как ты смеешь говорить такое?! – тут же взвилась донна Иоланта. – Ох, если бы тебя отец мог слышать…

– Он это слышал. И не раз…

Тем временем Клеменсо присел над местом гибели графа и с преувеличенным вниманием стал изучать пол.

– Нашел ты что-то? – осведомился Поющий Идальго, и все тотчас замерли в ожидании ответа.

– Кровь, – отозвался Клеменсо. – Да, полагаю, граф действительно пал здесь. Но чем сражен он был?

– Кинжалом, – сообщил Ибрахим. – С черной рукоятью, исполненной как будто змей с открытой пастью. За место языка – клинок, длиною в две моих ладони.

– Однажды слух меня коснулся, – сразу добавила донна Бланка, – что будто бы змеиными кинжалами владеют чернокнижники одни.

– Так ты уже и с нечестивцами свела знакомство?! – возмущенно воскликнула донна Иоланта.

Младшая сестра поморщилась, как от зубной боли.

– Я лишь сказала то, что люди говорят. А с чернокнижником, конечно, не знакома. Вот инквизитор наш почти что год мечтает с местным разрывателем могил сойтись в беседе о спасении души. Но даже он, насколько мне известно, топчется на месте.

– Ну, так уж и на месте! – возразил уязвленный инквизитор. – Святая Инквизиция не дремлет. Я обещаю вам, что, рано или поздно, его поймают и осудят!

– Не может зло избегнуть справедливой кары, – согласился Клеменсо. – А где сейчас кинжал?

Ибрахим недоуменно огляделся по сторонам.

– Я положил его на стол…

Все посмотрели на темно-коричневую поверхность стола, единственным украшением которой была массивная бронзовая чернильница. Клеменсо даже заглянул под чернильницу и чуть ли не обнюхал весь стол, но и так было видно, что орудия преступления на указанном месте нет.

– Ты можешь объяснить? – насмешливо осведомился инквизитор. – Но только на шайтана не ссылаясь.

– Нет, – честно ответил Ибрахим. – Кинжал я положил на стол, затем поднял тревогу и вернулся, писать записку доктору Филиппе. Просил его я к нам немедленно прийти, и с мальчиком отправил я посланье. Потом…

– Так, что за мальчик? – резко прервал его инквизитор.

– Поваренок.

– Поговорю с ним после, – объявил инквизитор. – Продолжай.

– Нет, погоди! – остановил его дон Рамиро. – Клеменсо, ты мне доложил, что тот сеньор, что под углом стоит, поклялся будто бы, что все здесь собрались. Мальчонки лично я не наблюдаю.

Виконт побледнел, потом порозовел, потом начал заикаться.

– Для слуг отдельный дом, – спас родственника хозяина Ибрахим. – Оттуда вход отдельный, но он был заперт… Я сам его открыл, чтоб слуги в дом прошли и факелами дом поярче осветили.

– А что же врач?!

– Он тело осмотрел и горькую догадку подтвердил. Хозяин мертв. Мы с Карлосом перенесли покойника в фамильный склеп. Он там, в саду, – мориск махнул рукой в сторону окна. – Ох, не замешкайся я там, возможно, и сумел бы отвести беду.

– Когда записку вы писали, кинжал еще был на столе? – спросил Клеменсо.

– Не обратил внимания, – сокрушенно ответил Ибрахим. – Тогда важнее найти бумаги чистой лист казалось мне. А это очень важно?

– Бесспорно, – сказал инквизитор. – Стража!

Два массивных стражника с алебардами разом ввалились в кабинет и замерли с охотничьим азартом в глазах.

– Арестовать! – коротко бросил инквизитор и указал на Ибрахима. – В тюрьму его отправим после, пока пусть будет под рукой. Но, дон Рамиро, без рубина успех ваш – никакой.

– Найдем, – небрежно бросил Поющий Идальго. – Лишь дайте срок.

– Ах, чем скорей – тем лучше! – воскликнула донна Бланка и, грациозно выскользнув из кресла, устремилась к дону Рамиро. – Пока не найден камень – мы все под подозрением. Прошу вас, примените всё свое уменье. Отец так много говорил о вас…

Чуть ли не повиснув на могучем плече Поющего Идальго, она всем своим видом являла облик бедного потерявшегося котенка, а ее зеленые глаза бессовестно обещали рыцарю самый яркий бриллиант в сокровищнице графа. Ну как тут можно отказать?

– Везде и всюду я к услугам вашим, донна Бланка.

– Благодарю, мой рыцарь благородный, – с чарующей улыбкой промурлыкала донна Бланка и тотчас мягко отстранилась.

В коридоре послышался какой-то шум. Карлос шагнул было к двери, но донна Бланка его опередила. Выглянув за дверь, она язвительно сообщила:

– Эй, Иоланта, там твои землекопы. И вид у них такой убогий, что лучше поспешить, покуда стража не намяла им бока. Уж больно на бродяг они похожи.

– Какие землекопы?! – недовольно поинтересовался инквизитор. – Ведь даже не отпели графа.

– Наверное, это-то и не дает ему покоя, – отозвалась донна Бланка. – Моя сестрица утверждает, что утром призрак видела отца, и он ей указал, куда рубин запрятан.

– Да, видела! – воинственно заявила донна Иоланта. – И так же ясно, как сейчас всех вас. Вы можете не верить мне, но через час я возвернусь с рубином. Вот только что вы скажете тогда?

И она покинула кабинет, демонстративно отвернувшись от Поющего Идальго. Должно быть, мнения сестер о его талантах несколько различались. Остальные, клятвенно заверив друг друга в своем неверии в потусторонние силы, оперативно потянулись следом. Вскоре в кабинете остались лишь Поющий Идальго, который считал ниже своего достоинства идти не во главе процессии, и его верный Клеменсо.

Еще раз осмотрев стол, маленький человечек пошарил в тайнике и столь же методично осмотрел оба окна. Сейчас они были распахнуты, чтобы дать доступ воздуху и свету, а на ночь запирались толстенными дубовыми ставнями. Снаружи такие не откроешь. По крайней мере, без шума.

– Сюда, сеньор, взгляните, – позвал Клеменсо. – Нисколько не повреждены засовы. И высоко. Вы мне поможете, сеньор?

– Конечно.

Дон Рамиро могучей дланью сгреб слугу за шиворот и отправил за окно. Как котенка за шкирку. Клеменсо, цепляясь за подоконник, осмотрел стену снаружи. Стоявшие в саду стражники с интересом следили за ним, а двое даже затеяли пари – как скоро навернется этот коротышка?

– Ты скоро там? – недовольно буркнул Поющий Идальго. – Ты все-таки не кошка.

– Я все, сеньор, верните меня в дом.

Поющий Идальго рывком втащил слугу обратно и растер онемевшую руку.

– Ну, что там интересного?

– Стена отвесная, без трещин и уступов, – начал доклад Клеменсо. – На подоконнике – царапины. На камне, что с той стороны – они же. Пусть свежие. Но как преступник влез в окно, когда под ним слуга с оружием крутился?

– А если врет? – со свойственной ему прямотой ответил дон Рамиро.

– Возможно, – кивнул Клеменсо. – Но вижу я такой вот поворот: войти злодей мог через дверь, она, как я заметил, без замка. Убил, украл, но вот обратно хода нет – по лестнице идет сюда слуга.

– Опять же, если он не врет, – снова уточнил дон Рамиро. – Вот сердцем чувствую, темнит наш марв.

– Но если камень он украл, то почему же не сбежал?

Дон Рамиро пожал плечами. В саду появилась вся компания. Оттеснив стражников, на передний план выступила банда оборванцев с лопатами. Они довольно лихо срыли пару цветущих кустов, но не преуспели. Донна Иоланта помрачнела. Ее сестра вознаградила главаря землекопов звучной оплеухой и заставила вкапывать кусты обратно.

– Какой в саду порядок идеальный.

– Так сам же видишь, – усмехнулся дон Рамиро. – Вон эти куст помяли, так и работе уж не рады.

– И я к тому, сеньор. Здесь высоко, и камень снизу. В окно б я прыгал – прыгал бы в кусты, а то и ноги поломать недолго.

– Да, это ты заметил тонко. Так, говоришь, никто не демонстрировал тут прыть? А эти вот царапины – чтоб нас со следа сбить?

Клеменсо кивнул, продолжая размышлять вслух:

– Не думаю, что Ибрахим солгал. Но есть вопрос: на стол он бросил окровавленный кинжал. Да только крови нет ни капли там.

– Так может, мавр клинок привычно вытер. Беречь оружие – привычка у солдат, а этот мавр – боец, за это поручусь.

– А чем он вытер?

Дон Рамиро пожал плечами.

– Да платком… А может, об рукав. Да здесь же мертвый лежал граф!

– Все может быть. Так, значит, в этом доме должен быть платок в крови, или рукав одежды. Ведь стража дом немедля оцепила. И все, кого возможно заподозрить, в доме. Конечно, как вы тут подметили, сеньор, злодей одеждой графа стер следы злодейства, но это тоже мы проверить можем.

– Разумно говоришь.

Как всегда, приняв решение, дон Рамиро действовал без раздумий. Пройдя обратно к окну, он высунулся наружу. Инквизитор и донна Иоланта разносили землекопов. Те разводили руками и что-то мямлили в свое оправдание, но перекопать сад от края до края не позволяла донна Бланка. Виконт честно пытался поддержать обеих сестер разом, но, судя по унылому виду, не преуспел ни на одном из направлений.

– Эй, там! – крикнул дон Рамиро. – Оставьте сад в покое, ведь не крестьяне, чай. Я знаю развлечение получше.

После чего кратко изложил идею Клеменсо.

– Осматривать мои вещи?! – возмущенно вскинулась донна Иоланта. – Неслыханная наглость!

Ее было поддержал и виконт, но донна Бланка так резко осадила кузена, что тот увял на середине фразы.

– Какие интересные фантазии, мой рыцарь, – промурлыкала донна Бланка. – Но, раз это так важно, я согласна.

Неожиданно дона Рамиро поддержал и главный инквизитор. И сразу строго посмотрел на мавра. Видать, тот по-прежнему оставался подозреваемым номер один.

– Эй ты, в чалме, где прячешь барахло свое?! – обозначил дон Рамиро направление поисков.

– Милостью графа отведена мне комната, – спокойно отозвался Ибрахим. – Прошу сюда.

Тщательный обыск, учиненный инквизитором, Клеменсо и одним стражником – больше в комнатушке слуги народу не поместилось бы, – никаких находок не принес.

Следующим добровольно вызвался подвергнуться обыску мажордом. Его апартаменты – раза в два больше – тоже ничем не порадовали разошедшихся сыщиков. С тем же успехом. Впрочем, посмотрев, как Карлос ковыляет по дому на негнущихся ногах, дон Рамиро и так понял, что в бою с графом у мажордома не было ни единого шанса. Тайком, из-за угла – еще может быть, хотя и в таком деле ловкость нужна, а вот против шпаги – нет, мажордом был невиновен.

Благородное семейство, в отличие от слуг, обитало на втором этаже. На лестнице виконту идея с обыском его комнаты настолько разонравилась, что он начал скулить о правах дворянина. Поющий Идальго тактично рекомендовал ему или продолжить свой монолог молча, или защитить свои права со шпагой в руке. Виконт решил проявить благоразумие и самообладание.

Спустя еще пять минут, когда дон Рамиро взял в руки его белый камзол, виконт утратил и то, и другое. Истерика, перемежаемая угрозами и невнятными посылами, впрочем, особого впечатления ни на кого не произвела. Невозмутимый, как нильский крокодил, дон Рамиро вывернул камзол наизнанку и спокойно осмотрел большое бурое пятно. Оно расплывалось от локтя вниз по всему рукаву. Даже манжету кровь забрызгала.

– Нож в рукаве обычно носят в ножнах, – задумчиво молвил дон Рамиро. – Так и одежда пачкается меньше.

Виконт кивнул и упал в обморок. Нахмурившийся инквизитор повернулся к двум стражникам, что по-прежнему маячили за спиной Ибрахима.

– Этого освободить. Этого стеречь. Очнется – потолкуем.

И, растолкав стражу, он стремительно вышел из комнаты.

– О чем с ним еще можно говорить? – презрительно бросила донна Бланка.

– Например, о бренном теле, что жаждет подкрепиться, – подал дон Рамиро очередную светлую мысль. – Не знаю, что там на часах, а в животе моем давно уж полдень.

– О, сейчас, сейчас… Эй, Карлос! Ты как же допустил, что гость и друг отца напомнить вынужден был нам о гостеприимстве?!

Мажордом тотчас извинился и поспешил исправить свою оплошность. Надо отметить, справился он довольно быстро. С поправкой на трагические события этой бессонной ночи – вообще молниеносно. Справился, конечно, не сам, а слуги, но организовал это маленькое чудо все-таки он.

После сытного обеда дон Рамиро в сопровождении Клеменсо вернулся в комнату виконта. У входа дремал стражник. Привалился спиной к закрытой двери и тихонько даже похрапывал, но, заслышав шаги на лестнице, тотчас подтянулся. Увидев дона Рамиро, стражник вежливо посторонился. Второй страж дежурил в комнате. Стоя с алебардой у распахнутого настежь окна, он бдил, наблюдая, как виконт мелко трясется на большой кровати с откинутым алым балдахином.

– Свободен, – небрежно бросил дон Рамиро. – Да не ты, охрана.

Воспрянувший было виконт снова впал в дрожащее оцепенение. Поющий Идальго расположился в кресле, а Клеменсо скромно встал сзади.

– Кайся, паршивец! – повелел дон Рамиро.

Виконта как подбросило.

– Клянусь, не убивал я, дон Рамиро! Святых в свидетели зову.

– Ты святых в это грязное дело не путай!

Заметив, что у виконта опять закатываются залитые вином глазки, Клеменсо поспешил вмешаться.

– Если вы не убили графа, то честно расскажите, откуда кровь на рукаве камзола. Спасение ваше в правде.

– Клянусь вам! Да у меня бы никогда рука не поднялась…

– Да поднялась бы запросто она, – сурово прервал его дон Рамиро. – Вот опустилась вряд ли. Таких бойцов, как ты, граф батальона стоил. Но вот чья кровь на рукаве? Смотри, не ври! Имей в виду, что инквизиторы всю правду вырвут, да покалечат ненароком. Покайся лучше сам.

Глазки у виконта все же закатились, но Поющий Идальго был, помимо прочих достоинств, еще и великим психологом и нашел единственно-верную фразу, способную возвратить виконту утерянное душевное равновесие:

– Ну ты, позор рода и нации, сейчас падешь – и встанешь в подвалах инквизиции!..

Виконт все-таки упал, но не в обморок, а на колени.

– Не губите, дон Рамиро…

– Короче!

Подпрыгнув, виконт бочком скакнул к секретеру и выудил из-за шеренги книг несколько листов бумаги, густо заляпанных кровью.

– Вот…

Дон Рамиро небрежным жестом повелел Клеменсо забрать документы. Тот осторожно разгладил смятые листы и углубился в чтение. Дон Рамиро тем временем задумчиво разглядывал трясущегося виконта. Наконец, он сказал:

– Ну, ладно. Начал хорошо, давай уж до конца. Кинжал где? Ножны, как я понимаю, ты не носишь.

Виконт побелел, позеленел и снова побелел.

– Но это все… Клянусь!..

– Сеньор, – вмешался Клеменсо. – Здесь завещание графа. И чистые листы здесь есть.

– Вот это жадность! – восхитился Поющий Идальго. – Украсть, так сразу все, включая и бумагу.

– Да-да, всего лишь завещание. Увидел я его, и черт меня попутал.

– Вот как? И сколько полагается тебе?

– Да в общем ничего, – ответил за виконта Клеменсо. – Лишь пожелания умереннее в тратах быть и в играх осторожность соблюдать.

– Наследники за меньшее, бывало, убивали.

Виконт тяжело вздохнул, обречено махнул рукой и упал-таки в обморок.

– М-да, – глубокомысленно изрек дон Рамиро. – Я бы такому и мышь в мышеловке добить не доверил… Получается, все-таки мавр.

– Но, сеньор, ведь он не сбежал? Тревогу поднял, обнаружив тело. Я слуг немного расспросил, так это он тут всех перебудил. Шумел при этом так, что всех соседей на ноги поднял, и инквизитора со стражей он привел. Разве убийца так повел бы дело?

– Хотел всех с толку сбить.

– А смысл? Не проще ли сбежать с добычей?

– Логично. Пойдем-ка с ним еще раз потолкуем. Эй вы там, за дверью! – рявкнул дон Рамиро. – Примите тело на хранение.

Ибрахима они нашли в его комнате, где тот разбирал учиненный следопытами беспорядок. Поющий Идальго вошел без стука, сбросил со стула на пол какие-то тряпки и сел.

– Угодно что-нибудь сеньору? – невозмутимо осведомился Ибрахим.