Текст книги "Романцев. Правда обо мне и «Спартаке»"

Из интервью Александра Шикунова (технического директора «Спартака» в 1998–2004 годах) «Чемпионату»:

– Романцев как-то спросил у Данишевского: «Почему через пас не играешь?» И добавил одну из любимых фраз: «Игрок никогда не будет быстрей мяча». А Данишевский возьми и ответь: «Нет, я быстрее мяча». Романцев подошел к нам после тренировки: «С этим все понятно. Не наш человек».

* * *

К счастью, хватало и обратных примеров. Вася Кульков, когда пришел в «Пресню», был в общем-то средненьким футболистом. Но желание било через край. И он начал расти как на дрожжах.

Конечно, он был не деревянным. Достаточно мягкий, хорошо сложенный. Но понятия о футбольной тактике были поверхностные. Техника, удар, отбор – все на среднем уровне. А потом он резко прибавил, прежде всего – в отборе, что стало неожиданностью даже для меня. Не зря же в матче с «Наполи» я поставил его против Марадоны.

У меня было много пацанов, которые хотели расти, – Карпин, Титов, Тихонов. Не всем дано быть Пеле и Марадоной, но когда ты, несмотря ни на что, стремишься к максимуму – это заслуживает уважения.

Из воспоминаний Андрея Тихонова:

– Я поначалу не понимал, почему Романцев все время на меня кричит, предъявляет претензии. А потом умные люди в команде сказали мне: «Радуйся. На тех людях, которым Романцев ничего не высказывает, можно сказать, поставлен крест. А если он требует, значит, он видит в человеке потенциал». В итоге он докричался до того, что мы несколько раз подряд стали чемпионами России.

* * *

Мне очень приятно, что многие из той команды сейчас работают тренерами, – Аленичев, Титов, Тихонов. Парфенчик звонит мне регулярно, практически после каждой игры.

Из воспоминаний Егора Титова:

– Романцев никогда не давал нам понять, что мы достигли максимума. Он всегда хотел больше и больше. Пусть порой мы двигались вперед по миллиметру, но он всегда был уверен в том, что мы можем лучше. Эту мысль он доносил до нас каждый день, на каждой тренировке, на каждом собрании. И это было главным двигателем нашего прогресса. Мы не чувствовали себя звездами и понимали: и завтра, и послезавтра нам надо пахать, чтобы продолжать выигрывать.

Он был замечательным психологом. Аура была невероятная. Он приходил на установку, молчал 30 секунд, а у тебя под мышками уже так потело, что вода текла вниз струйками. Убедить человека он мог порой вообще без слов.

Мы с Аленичевым, конечно, не работаем под копирку – времена меняются. Но очень многое в наших тренировках, как и в том «Спартаке», идет через мяч. Самое главное, что мы постарались перенять от Романцева, – его максимализм. Проигрывать мы не умеем. Слово «поражение» – самое убийственное, что может быть в нашей работе. Это понимание Олег Иванович в нас укоренил. И от своих футболистов мы тоже всегда требуем максимума – в качестве работы с мячом, в мышлении. Романцев постоянно говорил нам: «Думайте на поле! Футболист должен думать! Бегать могут легкоатлеты, и то они должны понимать, как правильно им распределить силы по дистанции. А футбол – игра мысли, творчество». Эти же мысли мы стараемся доносить и до своих подопечных сегодня.

Из воспоминаний Дмитрия Аленичева:

– Когда мне поступил звонок из Красноярска от гендиректора «Енисея» с предложением возглавить клуб, первая мысль, которая мне пришла в голову: «Елки-палки, это же родина Олега Ивановича Романцева!»

В Красноярске его до сих пор помнят. Меня часто спрашивают на пресс-конференциях, как там Олег Иванович, как у него дела, как здоровье, почему не тренирует, часто ли мы видимся? Вспоминают и других бывших футболистов, поигравших здесь, а потом уехавших в Москву, – Гладилина, Тарханова.

Мы сейчас регулярно общаемся с Олегом Ивановичем. Он консультирует меня по некоторым вопросам. Я знаю, что в любой момент могу ему набрать – пусть даже среди ночи – и он не откажет в совете, в помощи. Все его рекомендации очень ценны для меня.

Как и Романцев, я тоже сам непосредственно участвую в тренировках, в квадратах – вместе с Егором. Это для меня обязательное условие. Мы тоже часто используем квадраты «четыре на четыре» и «пять на пять», работа в которых приносила успехи «Спартаку». Есть и кое-какие упражнения в завершении атак, которые мы переняли из тех времен. А почему нет? Та работа давала свои плоды. Времена меняются, но многое из старого до сих пор остается актуальным.

Из воспоминаний Виктора Онопко, ныне тренера ЦСКА:

– Армеец Вася Березуцкий часто вспоминает мое спартаковское прошлое. Если на тренировке кто-то давал плохую передачу, он шутил: «Савельич, вот Пятницкий бы такой пас не сделал». Когда играл в квадратах вместе с ребятами, они говорили: «Ну, что – покажи нам спартаковский футбол». И я на тренировках часто подсказываю молодым футболистам, куда делать передачи, как открываться, говорю, как важна в футболе культура паса. Школа Романцева действительно многое значит. И я благодарен судьбе, что в моей жизни встретился такой тренер.

Глава 25
Спартаковские байки

Жизнь в большом коллективе – это масса ярких и веселых историй. Юмор всегда помогал и помогает выдержать огромные физические и психологические нагрузки, с которыми сталкиваются футболисты и тренеры. Некоторые случаи я до сих пор вспоминаю с улыбкой. А когда я встречаюсь со старыми друзьями, они тоже с удовольствием пересказывают эти веселые байки.

* * *

Когда мы стали летать чартерами на матчи, нас, как правило, сопровождал один и тот же экипаж – во главе со знаменитым летчиком Юрием Шеффером. Это был уникальный человек, он способен был летать на всех видах и типах самолетов. В честь него даже назвали один из авиалайнеров. Его команда тоже не менялась, и девчонки-стюардессы были для нас как родные.

Как-то раз, во время одного из рейсов, я решил подшутить над футболистами. В заграничном аэропорту перед вылетом зашли в специальный магазин приколов. Я увидел накладную женскую грудь с фартуком – и загорелся. Дай, думаю, разыграю кого-нибудь из парней! Тем более это был последний матч, сезон закончился, настроение было отдыхающим. Ребята уже позволили себе шампанского. Взлетели, я взял у стюардесс кофейник, нацепил фартук и пошел в салон. Гляжу: Титов сидит, читает газету, никого вокруг не замечает. Подхожу вплотную к нему, чуть ли не грудью в лицо упираюсь:

– Не желаете ли кофе, молодой человек?

Егор машинально говорит: «Да». А потом смотрит на меня. Секунды три молчит, и тут у него начинается истерика. Чего-чего, а такого фокуса он явно не ожидал. Этот фартук у меня потом взял наш сапожник Слава Зинченко. Пошел поднимать настроение тем, кто не видел нашей сценки с Егором.

А вот Цымбаларь купил в таком же магазине кое-что другое. С этим связана тоже интересная история. К нам на работу в Тарасовку устроилась новая горничная. Проходит два-три дня, и она забегает ко мне:

– Олег Иванович, я больше не буду у вас работать!

– Что такое? – спрашиваю.

– А пойдемте – вместе посмотрим!

Заводит меня в номер к Цымбаларю. А у него на столе лежит кучка – точь в точь как… натуральное человеческое дерьмо. Выяснилось, что Цыля купил эту штуку в том же самом магазине, что я – накладную грудь. Для усиления эффекта у этой штуки даже была специальная функция – если до нее дотронешься, начинал идти пар.

Но я сразу все понял.

– Не пугайтесь, – говорю. – Это наши ребята так шутят.

А Цыля на следующий день приехал в Тарасовку с коробкой конфет и букетом цветов. Упал перед горничной на колени: «Извините!»

Из воспоминаний Юрия Василькова:

– Однажды Романцев дал мне добро на то, чтобы я напоил футболиста. Да-да, не удивляйтесь, все так и было.

1990 год, играем с Киевом. Гена Перепаденко ломает пястные кости в четырех местах. Я его отвожу в 4-ю Градскую больницу. Ему делают операцию, вставляют металлические пластины, для того чтобы кости срастались. Вроде все в порядке.

Глубокой осенью летим в Америку на два товарищеских матча. Тогда у нас любили немножко подзаработать.

Играем первый матч. И тут у Гешки вылезают из ладони эти металлические конструкции. А они должны как ставиться, так и выниматься стерильно. Что делать? Говорю:

– Олег Иванович, надо сиюминутно удалять, делать операцию.

А где искать врачей? К тому же мы в то время были не такими богатыми.

Обращаюсь к Романцеву:

– Я все сделаю, только нужен наркоз.

– Какой?

– Вот такой, – говорю я и делаю характерный щелчок по подбородку.

Он дает добро. А выпить желательно полбутылки. Или даже больше. Удаление металлических конструкций – это очень болезненно. Больные рассказывали мне, что тебя в такие моменты будто током бьет.

Наливаю Гешке полный стакан водки, он пьет. Смотрю: повело парня. Я делаю четыре надреза. Все аккуратненько, сам доволен, завязал его.

Ну и после этого попросил игроков, чтобы помогли довести его до номера. И он там отсыпался. Так что иногда приходилось даже оперировать в «военно-полевых» условиях.

Из воспоминаний Александра Хаджи:

– Как-то Романцев пришел в свой кабинет в офисе «Спартака» – он тогда был президентом клуба. А в кабинете в его кресле сидит Гриша Есауленко, разговаривает по телефону. Иваныч заглянул – и не стал мешать. Сел рядом с секретарем, Ритой, в приемной. Я там же сидел. Общаемся, шутим. Тут выходит Гриша. Видит Романцева.

– Ой, Иваныч, ты здесь? А чего не заходишь?

– А что, мне уже можно в мой кабинет зайти?

* * *

Было дело, что мы с игроками «Спартака» договорились: за каждое матерное слово на тренировке футболист делает три кувырка. И ребята ответственно относились к этой договоренности. В какой-то момент я забыл про нее. И тут смотрю: Горлукович неожиданно начал кувыркаться. Спрашиваю: «Чего это он?» – «Ругнулся», – отвечают.

Был еще период, когда лидеры «Спартака» – Онопко, Карпин, Никифоров, Ледяхов – договорились называть друг друга только по имени-отчеству. И даже штрафовали друг друга, если кто-то забывал об этой договоренности.

* * *

В «Спартаке» ребята были очень наблюдательными. Как-то году в 1994-м я приехал в Тарасовку и обнаружил, что забыл дома кроссовки. У меня бывает такое – я могу что угодно потерять или забыть. Надо выходить на тренировку – а не в чем. Надел туфли, югославские, Жиляев достал. Хорошо, что по плану была двусторонка, мне в упражнениях участвовать не надо. Поэтому я тихо прошел и встал в сторонке. Идет Цыля, смотрит на меня:

– Олег Иванович, я думал, это выходные туфли. А нам, оказывается, можно их на тренировку надевать?

И как увидел, шельмец? Осень, уже темнело, а я сознательно от всех подальше отошел. Но он разглядел. В «Спартаке» у Цыли была кличка Лупатый. Глазастый то есть. Это еще из Одессы пошло. Никоша его так прямо в глаза звал. Но Цыля не обижался – ему даже нравилось. Было дело, Никоша за ним гонялся по Тарасовке – Цыля пошутит и убегает.

Из воспоминаний Юрия Никифорова:

– На тренировках мы с Ильей постоянно играли друг против друга. Я все время хотел отобрать у него мяч. Но это часто не получалось. То обведет меня, то между ног даст… Злился, конечно. Бывали ситуации, когда хотелось попросту оторвать ему ноги! И когда он видел, что я на пределе, знаете, что он чаще всего делал? Просто разворачивался и… улыбался. И эта улыбка моментально обезоруживала. Я уже ничего не мог сделать. Мы вдвоем падали на газон и хохотали.

Из воспоминаний Юрия Василькова:

– В 1994 году мы готовились к матчам против «Барселоны». И тут ночью ко мне в номер приходит Валерка Карпин. Будит меня. Смотрю – у него разбита бровь. Спрашиваю:

– Валер, что случилось?

Оказывается, ему приснилось, что он играет в футбол. А у нас кровати с массивными деревянными окаймлениями. И Валерка во сне принял мяч.

Иду к Романцеву. Он тоже спит. Бужу его:

– Олег Иваныч, Карпин травмировался.

Он сразу закурил. И говорит:

– Мы сегодня, наверное, не выиграем. Если команда играет ночью, к матчу они уже сдуются.

* * *

В Тарасовке у нас много приколов было. В начале 1990-х часто с ребятами играли на «жопу». Все, кто прошел дворовый футбол, должны понимать, о чем речь. У нас правила были такие: делились два на два и били по воротам. Их защищали тоже вдвоем. Могли и три на три играть, и четыре на четыре. Проигравшие потом поворачивались, и выигравшие расстреливали их с линии вратарской. И нет бы главного тренера хоть раз пощадили! Напротив – били с особой силой. Некоторые от таких ударов прямо в сетку падали. Меня, правда, с ног не сбивали, но попадали неоднократно. Я ни в коей мере не считал, что от таких игр страдал мой авторитет.

Если я попадал в центр квадрата, то сразу слышал слова от кого-то из пацанов: «Повнимательнее, ребята». Они в этот момент предельно концентрировались, чтобы подержать меня в центре как можно дольше. Приходилось жестко в подкатах стелиться, чтобы мяч отобрать.

Я с удовольствием играл с ребятами в двусторонках. Если у нас нечетное количество народа, как не зайти? Мне и сейчас иной раз хочется выйти в поле. В этом смысле футбол – как еда. Вроде наелся, но проходит время – и опять хочется. Ребятам нравилось, когда я играл вместе с ними.

Из воспоминаний Александра Хаджи:

– Мы регулярно рубились в дыр-дыр после тренировок. Делились тренерским и административным составом и устраивали настоящие битвы. На нас вся команда приходила смотреть. Так Романцев заодно сбрасывал с игроков психологическое напряжение.

Однажды на сборе в Турции его едва не сломал оператор Святкин. Причем они играли в одной команде. Святкин ему так «наварил», что Иваныч аж вскрикнул:

– Ты чего творишь-то? Мы с тобой в одной команде.

Ребята потом эту историю три дня друг другу пересказывали, животы надрывали.

Один раз мы обыграли команду, где играл Романцев. На следующий день ко мне подошли ребята-футболисты:

– Леонидыч, пожалуйста, больше так не делайте.

– А что такое?

– Он нас на следующей тренировке замучил.

На воротах у нас все время стоял сапожник Славка Зинченко. Он часто пропускал от Романцева. Я ему как-то сказал:

– Ты что, гад такой, подлизываешься?

– Да ты что, видел, как он ударил.

– Я видел, как ты ногу убрал.

Весело жили. Все были друг за друга. В «Спартаке» при мне всегда так было. Дух «Спартака» был в родстве душ. Нарушили – отвечаем все вместе. Мы и Новый год как-то вместе встречали. Была единая семья. Почему Бубнова в «Спартаке» не очень воспринимали? Потому что он был инородным телом. Не свой он. Поэтому он сейчас желчью всех и поливает. Тот у него пил, этот пил. Но посудите сами: если все спартаковцы пьяницы и все при этом выигрывали, то какими были футболисты других команд? Получается, вообще запойными алкоголиками.

Из воспоминаний Юрия Василькова:

– Во главе угла для Романцева всегда была работа. Но он умел и разряжать обстановку в трудные моменты. Помню забавный случай. Мы на сборах в Израиле, жестоко работаем, готовимся к новому сезону. И тут Романцев приходит ко мне в номер – после утреннего взвешивания игроков. Я всегда четко фиксировал все показания футболистов в своем журнале. И тут он говорит:

– А давай двоих игроков перевесим.

– Пожалуйста, Олег Иванович, – отвечаю.

Я в то время уже был жестким с футболистами. Пойдешь на поводу у них – они тебя съедят с потрохами.

Приводят ко мне Цымбаларя и Мамедова. Взвешиваются. В итоге у Мамедова пять лишних килограммов от записанного мной веса, а у Цымбаларя – три. Я с недоумением смотрю в журнал. Как так? Перепутал? У меня аж во рту пересохло. Начинаю размышлять: как они могли набрать. Прошло-то всего 20 минут. Пять литров воды за это время не выпьешь.

– Так, непотопляемый авианосец. Будешь сегодня оштрафован, – с серьезным видом говорит мне Романцев.

А потом был общий хохот. Оказывается, они меня нагло обманули. Сходили вниз, надели на себя специальные тренировочные пояса, и поэтому вес изменился.

Хотя я начал уже подозревать, что тут что-то нечисто. Глянул в глаза Цымбаларя – у него был такой виноватый вид и в то же время ухмылочка, что я понял: какой-то тут подвох.

Команда веселилась по поводу этого эпизода дня три. Так Романцев нашел момент, чтобы снять с ребят огромный груз напряжения, который висел у них на плечах.

Из воспоминаний Александра Хаджи:

– В конце этого сбора Романцев придумал еще одну веселую штуку. Это, по-моему, как раз был сезон, когда «Спартак» сильно конкурировал с «Аланией» в чемпионате. А тут совпадение – после нас в Кейсарию как раз должна была заселиться эта команда. И мы решили сделать большой листок – типа внутренней газеты. Написали сверху: «Распорядок дня футбольной команды «Спартак» на сборе в Кейсарии. Подъем – в 6.30. Первая тренировка – в 7.00. Форма номер один. Вторая тренировка – 10.00. Форма номер два. Притом что раньше единой тренировочной формы у нас не было, каждый тренировался в своем. В общем, у нас было 5 тренировок, а вечером в 21.30 еще и теоретическое занятие.

Повесили его перед лифтом. А сами сели в холле и смотрим. Заезжает «Алания». Они смотрят – а там такой красочный плакат висит. Как не прочитать? Подходят, смотрят: ни фига себе, у них расписание!

Вечером по холлу идет Ярцев. Видит Газзаева.

– Валер, ну чего, когда встретимся, поболтаем? Может, вечерком?

– Нет, не могу. У меня вечером занятие.

Стало ясно: Газзаев решил работать по нашему расписанию.

Утром ко мне подходит администратор «Алании» Саша Стельмах.

– Леонидыч, а где вы формы столько набрали?

– Ну как же? Новые веяния сейчас в футболе. На каждую тренировку – новая форма. Подстраиваемся под разные команды, цвета.

На этом листке также мы написали списки штрафов. Меня «оштрафовали» на 5 тысяч долларов «за неправильное оформление паспортов». Василькова – на две за «нарушение медицинской документации». Жиляев и Трахтенберг, согласно этому листку, за нарушение спортивного режима были «отправлены» в Москву. А им действительно надо было пораньше уехать – готовили в офисе какой-то праздник.

Утром к Василькову подходит врач «Алании».

– Юр, за что тебя так?

Тот, молодец, подыграл:

– Да вот, представляешь, попал. На половину месячной зарплаты.

А на самом деле мы тогда получали копейки – долларов по 150. Но из «Алании» нам поверили все.

Утром еще одна сценка. Сидим с Жорой Ярцевым в гостиничном ресторане. А там курить нельзя – надо выходить на улицу.

Заходят Газзаев с Латышем. Я нарочно достаю сигарету и прикуриваю. А Жора нарочито громко говорит:

– Ты что, обалдел, что ли? Сейчас Иваныч придет – тебе наваляет. И так тебя оштрафовали – мало, что ли? Пошли на улицу курить.

Я быстро сделал вид, что испугался, и затушил сигарету.

Газзаев подходит, спрашивает:

– И что, Алик вас так наказывает?

– Да ты что, озверел вообще!

Самое интересное, что вечером к этому листку подошел наш Нигматуллин. Стоит, смотрит, ничего понять не может – что это такое?

Из воспоминаний Виктора Самохина:

– Главным весельчаком в «Спартаке» был сапожник Слава Зинченко. Он был готов на любую авантюру. Зная это, ребята все время пытались его на что-то подбить. Предлагали деньги – и Слава соглашался. То в реку с моста на спор прыгнет, то оденется в аэропорту в спортивную форму и прямо в бутсах и в гетрах пойдет в самолет. А однажды в Голландии, перед матчем с «Аяксом», полез в озеро, где плавали утки, – причем в холодрыгу. В этом озере купаться было нельзя. А тут, как назло, полиция остановилась. Слава сразу занырнул, чтобы его не заметили. Потом пять минут из воды не вылезал. Те, к счастью, не заметили и уехали. Ребята шутили: «Слав, если еще и рыбу зубами поймаешь – удвоим вознаграждение».

* * *

Несколько лет я жил в высотном доме рядом со стадионом «Локомотив», на 21-м этаже. Из окон даже табло было видно. Иной раз я смотрел – загорается. Значит, сегодня футбол, играет «Локомотив». Я собирался и шел на стадион – первая лига играла в разные даты с высшей. Приходил, садился где-нибудь сбоку. Народу на «Локомотив» тогда ходило мало, человек 50–100. Посмотрел за 4–5 лет в общей сложности 32 игры. И представьте себе – за это время они ни одного очка не потеряли! Даже вничью при мне не сыграли! Но Семину решил об этом не говорить – иначе бы он меня скрутил и силком потащил на трибуну.

* * *

У меня есть награда от Бориса Ельцина – орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Принимал в Кремле он меня утром. А накануне мы неудачно сыграли – уступили дома «Ротору» – 1:2. И вот Ельцин вешает мне на пиджак орден и спрашивает: «Чего ж вчера выиграть не смогли?» Я удивляюсь: «А вы-то откуда знаете?» – «Ха, у меня работает народ», – усмехается он.

Теннис, любимая игра Ельцина, мне и самому нравился. И когда была возможность, я играл в него. В свое время Тарпищев приглашал меня на Кубок Кремля, а однажды познакомил с замечательной теннисисткой Штеффи Граф – очень приятной и простой в общении женщиной. У моей жены даже есть фотография с ней.

Два раза я встречался и с нынешним президентом Владимиром Путиным. Помню, шли мы с ним после приема, и я спросил: «Как вы все это выдерживаете – бесконечные встречи, приемы, разговоры, совещания, интервью? А жить-то когда?» – «Да нормально я живу, – ответил он. – Вот кабинет: хотите, зайдем?» Я отказался: «Нет, не хочу вас отвлекать». Честно, постеснялся. А Путин – уникальная личность. Жить в таком ритме и быть всегда в порядке – это надо уметь.

Из интервью Александра Шикунова (технического директора «Спартака» в 1998–2004 годах) «Чемпионату»:

– Романцев удивлял кругозором. Обычно в полете все вместе разгадывали кроссворды. Если в кроссворде оставалось пять-шесть неразгаданных слов, все сразу поворачивались к нему. Он – щелк, щелк – и все клетки заполнены. Приток Лены – пожалуйста. Спутник Сатурна – легко. Уникальный человек.

Из воспоминаний Александра Хаджи:

– Однажды в самолете разыграли Колю Писарева. С нами летали очень веселые стюардессы. Как-то подходят к игрокам:

– Скажите, какие у вас размеры одежды?

Кто-то спрашивает:

– А что такое? Зачем это надо?

– Да парашюты будем на вас заказывать. Надо на каждого индивидуально. Указание поступило. Надо знать, какой размер, вес.

Ребята все поняли: хохма. А тут в команде как раз появился новичок, Коля Писарев. Ребята говорят стюардессам: «А разыграйте его». Они подходят к нему и спрашивают попутно у других игроков:

– Ну как, всем подошли?

– Да-да, все отлично, – отвечают те хором.

– А вы кто у нас? Новичок? – обращаются к Писареву. – Ну так диктуйте ваш размер одежды!

– Зачем?

– Парашют надо на тебя заказывать. Ты же новенький. У всех ребят есть, а у тебя нет.

Писарев, испуганно:

– Какой парашют?

И все ребята в хохот. Рассекретили себя.

Больше всего летать у нас боялся Ледяхов. Натурально паниковал. Так ребята-шутники его нарочно трясли в полете.

Из воспоминаний Анны Чуркиной:

– Ледяхов был большим балагуром. Однажды летели на Лигу чемпионов. Самолет сел, он подходит ко мне. «Павловна, тебя трясло?» – «Трясло», – отвечаю. «Это я за рулем был», – смеется он.

* * *

Из командного автобуса я всегда выходил последним – такая была примета. Это повелось с первого же моего сезона в качестве главного тренера «Спартака» и стало традицией.

А вот с заходом в автобус была любопытная история. У нас существовало правило: если человек опоздал, мы его не ждем. А Саша Мостовой имел обыкновение приходить последним. Мы всегда его ждали. Установка прошла, люди волнуются, хотят поскорее поехать на игру, а Мостового нет. Но при этом хоть бы на секунду, шельмец, опоздал! Нет, такого не случилось ни разу. Сказали быть в автобусе в полтретьего, и в это время он на месте. Но при этом ни разу не пришел хотя бы на две минуты раньше. Всегда секунда в секунду. Потом он уже вообще начал прикалываться. Прятался за колонной, а сам смотрел на часы, чтобы прийти тютелька в тютельку. Тем самым давал повод для шуток и создавал позитивное настроение в команде.

Из воспоминаний Александра Хаджи:

– Один раз и я сам попал под правило с автобусом. Дело было в Чехословакии в 1991 году. Мы там играли со «Спартой». Надо ехать в аэропорт. Тогда помощников у меня не было. А мне надо было тащить огромный баул с формой. Лифт в гостинице маленький. Ну я и пропустил сначала всех игроков – что они будут меня ждать? В итоге пока спустился, автобус уехал. Пришлось брать такси. И в аэропорту я в итоге был даже раньше команды.

Ребята мне потом рассказывали: «Мы, мол, спросили у Романцева: а Леонидыч?»

– Ничего, сам доедет, – ответил Романцев. – Правило одно для всех.

Романцев прав. На первом месте всегда должна быть дисциплина. Сам он, кстати, никогда не опаздывал.

* * *

Однажды нам предстояло играть матч Лиги чемпионов. Погода на улице целую неделю стояла паршивая. Слякоть, дождь, снег, неприятно. Все команды в отпуске, а нашим еще тренироваться и играть. Думаю: как взбодрить пацанов? Поставил зажигалку у термометра в Тарасовке и нагрел до +25.

Я знал, что Робсон всегда выходит первый. И вот он выскакивает – весь укутанный, в шапке, с шарфом на пол-лица. А я специально скинул с себя курточку и говорю ему: «Роба, ты чего так утеплился, посмотри – плюс 25 на градуснике!» Тот обрадовался, побежал переодеваться. Выскочил в холл уже в шортиках и маечке. А остальным игрокам говорю: «Смотрите, как у нас южный человек по морозу готов бегать! А вы что разоделись?» Ну, все посмеялись, пошли Луиса одевать заново. Зато тренировка прошла на позитиве. Так что свою задачу я выполнил.