Текст книги "Григорий Распутин: правда и ложь"

– Вы прекрасно поступили, что выгнали этого проходимца; но я боюсь огласки, – сказал обер-прокурор. – Он станет закидывать Вас грязью, а наряду с этим будут опять кричать о Распутине и жаловаться, что он вмешивается не в свое дело. Если бы Распутин знал, что за негодяй этот Добровольский, то, верно, не хлопотал бы за него… Добровольский совсем уже замучил митрополита Питирима…

– Другими словами, вы хотите, Николай Павлович, чтобы я лично переговорил с Распутиным и заставил бы его взять назад кандидатуру Добровольского? – спросил я обер-прокурора…

Н.П.Раев вспыхнул, очень смутился, что я угадал его мысль, и нерешительно ответил:

– Знаете, бывают иногда положения, когда приходится жертвовать собою ради общих целей… Я не смею просить вас об этом, ибо хорошо сознаю, какому риску подвергаю вас, как неправильно бы истолковалось ваше свидание с Распутиным; но если бы вы нашли в себе решимость поехать к Распутину, то сняли бы великое бремя с плеч нашего доброго митрополита, который один борется с Добровольским и отбивается от него…

– Хорошо, – ответил я после некоторого раздумья, – верным службе нужно быть и тогда, когда это невыгодно. Если вы и митрополит считаете этот выход единственным, то я поеду, ибо готов идти на всевозможные жертвы, лишь бы только не допустить в Синод проникновения таких негодяев, как Добровольский…

И я поехал… Я ехал с тем чувством, с каким идут на подвиг: я отчетливо и ясно сознавал, какое страшное оружие даю в руки своим врагам; но все опасения подавлялись идеей поездки, сознанием, что я еду к Распутину не для сделок со своей совестью, а для борьбы с ним, для защиты правды от поругания, что я жертвую собой ради самых высоких целей. Эти мысли успокаивали меня и ободряли…

– Знаю, миленькой; я всегда все знаю, – Доброволов напирает, пущай себе напирает, – сказал Распутин.

– Как пущай, – возразил я с раздражением, – разве вы не знаете, что он за негодяй; разве можно таких людей натравливать на Синод!.. Мало ли кричат о вас на весь свет, что вы наседаете на министров и подсовываете всяких мерзавцев. Вчера Добровольский был у меня, и я его прогнал и приказал не показываться мне на глаза…

– А потому и кричат, что все дурни… Вольно же министрам верить всякому проходимцу… Вот ты, миленькой, накричал на меня, а только не спросил, точно ли я подсунул тебе Добровола… А может быть, он сам подсунулся, да за меня спрятался… Ты, хоть и говоришь, миленькой, что он негодящий человек, а про то и не знаешь, что он человекоубийца и свою жену на тот свет отправил… Пущай себе напирает, а ты гони его от себя. Он и на меня напирает…

Я был ошеломлен и чувствовал себя посрамленным»[224]224
  Мосолов А.А. При дворе последнего Императора. Записки Начальника Канцелярии Министра Двора. С. 234.


[Закрыть].

Глава 23
Отчаяние

«Не бывает пророк без чести,

разве только в отечестве своем».

Евангелие от Марка, 6:4

«Он замечательно хорошо говорил о Боге, когда бывал пьяный».

Матрена Распутина

«После получения ранения и начала войны в жизни Распутина произошли некоторые перемены, – пишет А.И.Спиридович. – Будучи больным, Григорий начал пить вино. Выздоровев, он, к удивлению многих, пить не бросил. Когда старца спрашивали, почему он стал пить, он отвечал: “Скучно, затравили, чую беду”»[225]225
  Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Т. 1. С. 111.


[Закрыть].

Трудно сказать, чем была вызвана такая перемена в жизни Распутина. Вполне возможно, что какое-то время после операции ему нужно было пить вино для поддержания сил – твердую пищу поврежденные органы усваивать, по всей видимости, еще не могли. Возможен и элемент юродства, и даже наглядной иллюстрации того, что неминуемо надвигалось на Россию. Ведь пил он почти без исключения красное вино, мадеру, что так напоминает кровь. В Евангелии написано, как во время вечери Иисус благословил чашу с вином и, подав ее ученикам, велел им пить как символ Его крови. Возможно, Григорий не только пытался «запить» неминуемое теперь горе, но и выразить его таким странным образом.

Матрена Распутина пишет: «…уходя странствовать, он бросил пить. Но в Петрограде (после ранения. – О.Ж.) снова вернулся к вину и пил много. Больше всего он любил мадеру и красное вино. Пил он дома, но больше в ресторанах и у знакомых. Царская семья знала, что он пьет, и осуждала его за это. Говорили ему об этом и мы. Всегда для всех у него был один ответ: “Не могу запить того, что будет после”. Мысль его заключалась в том, что он ждал чего-то худого для родины в будущем и хотел потопить в вине горькое чувство от сознания нехорошего будущего.

Пьяный он любил плясать русскую и плясал замечательно хорошо»[226]226
  Соколов Н.А. Предварительное следствие. С. 182.


[Закрыть].

Впрочем, Матрена Распутина делает интересную оговорку – точно такую, какую делали все, лично знавшие Григория Ефимовича: «Вообще вино на него действовало не так, как на других. Он не терял разума, не делался от вина грубым, злым, а делался как бы более одухотворенным»[227]227
  Там же. С. 182.


[Закрыть].

«Все потонет в крови», – говорил он, наполняя стакан красным вином. Должно быть, наблюдавшие это потом не раз вспоминали слова старца, когда улицы Петрограда были залиты кровью. Интересно, что в свое время Бог велел пророку Иезекиилю целый год лежать нагишом, да еще и связанным, на улицах Иерусалима и есть скудную пищу, приготовленную на навозе вместо дров. Этим символическим действием Бог хотел предупредить о надвигающейся беде. Кто знает, не тем же ли самым было вызвано и то, что Распутин в последние месяцы своей жизни начал снова пить вино? Впрочем, удивительно то, что и вино действовало на него иначе – совсем не так, как действует оно на большинство людей. Он становился как будто еще светлее, и его разговоры все сходились к Богу, и его слушатели, которых всегда было предостаточно, не могли наслушаться этих слов.

«Он часто беседовал с нами о Боге. Он говорил, что Бог – это утешение в жизни, но что нужно уметь молиться для того, чтобы получить это утешение. Чтобы молитва могла дойти до Бога, нужно во время молитвы всецело отдаваться вере в Бога и гнать от себя все другие мысли. Он говорил, что молиться не каждый может и что это трудно. Он часто постился и заставлял поститься нас. В пост ел одни сухари и строго соблюдал его. Он говорил, что посты установлены вовсе не для здоровья, как говорят ученые люди, а для спасения души… Он замечательно хорошо говорил о Боге, когда бывал пьяный»[228]228
  Там же. С. 180–182.


[Закрыть]. Так отвечала на следствии Матрена Распутина.

Под Рождество 1914 года на Григория Ефимовича было совершено очередное покушение – на его пролетку налетел автомобиль. Автомобили в ту пору были большой редкостью, из чего видно, что покушавшиеся на жизнь Григория Ефимовича были людьми очень влиятельными и мало заботились о сокрытии следов преступления. Но Григорий Ефимович чудом спасся, даже не пострадал.

Примерно в то же время с новой силой возобновляется травля его в газетах. Вот, например, что писал в декабре 1914 года журнал «Отклики на жизнь»: «Григорий Распутин… есть злейший враг святой Христовой церкви… Во время освободительной войны балканских стран… только враг православной церкви мог советовать русской дипломатии смотреть спокойно на зверства и неистовства турок… Не на счастье России ей посылаются такие духогасители православия, бездушные лжепророки»[229]229
  Радзинский Э.С. Распутин: жизнь и смерть. С. 295.


[Закрыть].

Распутин, словно чувствуя, что время его уходит, теперь не только дни, но и ночи проводил в окружении людей. Если днем люди шли к нему со своими нуждами и заботами, то ночью он теперь сам шел к тем, кто не ходил к нему. Он спускался вместе с повсюду следующими за ним друзьями в подвалы кабаков, заходил в рестораны, наполненные беззаботной публикой, плясал, пил вино и быстро собирал вокруг себя компанию любопытствующих. И тогда Григорий Ефимович садился за стол, но обычно не ел ничего, а начинал рассказывать про Бога, про Иисуса Христа, про то, как тот родился бедным, как кроток и смирен был и как умел любить. Кто-то с непониманием отворачивался и уходил, другие плакали и просили рассказывать еще и еще.

А поутру, как свидетельствовал Филиппов, Григорий Ефимович спешил к заутрене и, отстояв ее, ехал домой, где его уже ожидали десятки людей. Интересно, что Э.Радзинский, смакующий «пьянство» Распутина и посвятивший этому целую главу под названием «Русь кабацкая», завершает ее следующими словами: «Но порой в разгар пьянки раздавался звонок из Царского, и ему сообщали, что Алексею плохо. Таинственным образом протрезвев (так что улетучивался даже запах алкоголя), он отправлялся в присланном автомобиле спасать мальчика.

Во дворце он был прежним – чистым, ласковым, но без раболепства. Независимым, а порой и грозным, как и положено пророку»[230]230
  Там же. С. 298.


[Закрыть].

Обратите особое внимание на слова, которые уважаемый автор поместил в скобки: «так что улетучивался даже запах алкоголя». На мой взгляд, слухи о пьянстве Распутина сильно преувеличивались, и опять-таки с целью компромата. Известно, что неоднократно Джунковский пытался «подставить» Распутина. Зная, что тот будет приглашен ночью во дворец и скрывая это от Распутина, он присылал ему «в подарок» (купленный на деньги охранки) дюжину бутылок мадеры, а ночью «вдруг» открывалось, что старцу надо было в Царское. И что же? Ни разу присланные за Григорием Ефимовичем не видели его пьяным, и ни разу от него вином не пахло.

Джунковский был не первый, кто пытался выставить Распутина из дворца. Первую попытку предпринял П.А.Столыпин (1908–1909 годы). Вторая попытка была связана с резкой оппозицией Думы в 1912 году. Джунковский решил учесть опыт прошлых неудач и действовал скрыто и коварно. Он долго прятался, прежде чем нанести свой самый, как ему казалось, точный и безошибочный выпад против Распутина. Речь идет о знаменитом «дебоше», якобы устроенном Распутиным в ресторане «Яр». Якобы Григорий Ефимович напился и хвастал кому-то о своей связи с царицей. С тех пор образ Распутина, заслугами Джунковского, будет в глазах непросвещенной и жадной до грязных сплетен публики связан с этим скандалом – скандалом, которого, как впоследствии выяснилось, вообще не было.

Скандал был выдуман оказавшимся «совершенно случайно» в ту ночь в «Яре» газетчиком Семеном Лазаревичем Кугульским, давно уже поливавшим Григория Ефимовича грязью, не брезгуя самой отчаянной ложью. Кугульский, по всей видимости, и сочинил текст доноса. Впрочем, достоверность этой «оргии в Яре» была такая, что даже Дума, ругавшая Распутина и приветствовавшая любой компромат на старца, отказалась давать делу в «Яре» ход.

Алексей Варламов пишет: «Настораживает уже то, что отчет о событиях в марте (в “Яре”. – О.Ж.) был составлен только в июне. Московский градоначальник генерал-майор Адрианов говорил и даже писал впоследствии, что “никакой неблагопристойности» Распутин в “Яре” не сделал»[231]231
  Варламов А.Н. Григорий Распутин-Новый. С. 458.


[Закрыть]. Радзинского в истории с «Яром» тоже многое настораживает: «И присутствие на оргии двух подозрительных газетчиков, и странная легкость, с которой вдруг “постановка расстроилась”, – все настораживает»[232]232
  Радзинский Э.С. С. 323.


[Закрыть].

Впрочем, ничего нет удивительного в том, что Джунковский выжидал до июня – он ждал, когда Распутин уедет из столицы. Так удобнее будет обливать его грязью. И как только Григорий Ефимович уехал в Покровское, Джунковский поспешил с докладом к государю.

Но как тщательно ни готовился Джунковский к своему докладу, как ни перепроверял его, он все же допустил ряд промашек, которые выдают его с головой. Например, в докладе говорилось о том, что Распутин прибыл в «Яр» «вместе со вдовой почетного гражданина Анисьей Ивановной Решетниковой». Общий тон доклада призван был бросить тень на отношения Распутина и Анастасии Решетниковой. Но при этом Джунковский не потрудился узнать, что Анисье Ивановне было уже за 90 лет и что она была известна молитвенникам Петрограда как гостеприимная хозяйка, чей дом был открыт для странников и бедных. Но, конечно, в таких кругах Джунковский не вращался, а потому и допустил ошибку. Старушка Решетникова с трудом передвигалась по дому, и ее под руки пересаживали с одного стула на другой.

Собирал компромат на Распутина Джунковский, безусловно, не по собственной инициативе. Он выслуживался, выполняя заказ рвавшегося к власти великого князя Николая Николаевича, которого видел в качестве нового царя. Потому-то он никого и не боялся, в том числе царя и царицу.

«Ах, мой дружок, когда же наконец ты ударишь кулаком по столу и прикрикнешь на Дж. и других, которые поступают неправильно? – писала супругу несчастная Александра Федоровна. – Никто тебя не боится, а они должны дрожать перед тобой, иначе все будут на нас наседать, – и теперь этому надо положить конец. Довольно, мой дорогой, не заставляй меня попусту тратить слова. Если Дж. с тобою, призови его к себе, скажи ему, что ты знаешь (не называя имен), что он показывал по городу эту бумагу и что ты ему приказываешь разорвать ее и не сметь говорить о Гр. так, как он это делает, он поступает, как изменник, а не как верноподданный, который должен защищать друга своего государя, как это делается во всякой другой стране»[233]233
  Платонов О.А. Николай II в секретной переписке. С. 165–166.


[Закрыть].

Эта безнаказанность вполне могла подсказать Джунковскому или тем, кто направлял его действия, идею с двойником Распутина. Действительно, идея была проста и гениальна: если не удается уличить Григория ни в каких грязных делах, то надо найти человека, который бы походил на него и который бы дискредитировал своим поведением Григория. Вполне возможно, что и эта идея, при всей ее очевидной наглости и беспринципности, была пущена в ход.

Доктор филологических наук Т.Миронова пишет: «Первые догадки о том, что царскую семью компрометировали через двойника Григория Ефимовича, появились вскоре после убийства старца. Одно из свидетельств тому – рассказ атамана Войска Донского графа Д.М.Граббе о том, как вскоре после убийства Распутина его “пригласил к завтраку известный князь Андронников”, якобы обделывавший дела через Распутина. Войдя в столовую, Граббе был поражен, увидев в соседней комнате Распутина. Недалеко от стола стоял человек, похожий как две капли воды на Распутина. Андронников пытливо посмотрел на своего гостя, и Граббе сделал вид, что вовсе не поражен. Человек постоял, постоял, вышел из комнаты и больше не появлялся»[234]234
  Миронова Т. Из-под лжи: Государь Николай Второй; Григорий Распутин. Краснодар: «Сов. Кубань», 2004.


[Закрыть].

Надо ли говорить, что подобный «двойник» мог появляться при жизни Григория Ефимовича в любом «злачном» месте, мог напиваться, скандалить, обнимать женщин, о чем составлялись ежедневные репортажи охочих до грязи газетчиков, мог выходить из подъезда дома на Гороховой и шествовать на квартиру к проститутке, о чем составлялись ежедневные рапорты агентов охранного отделения?

Помимо Т.Мироновой о двойнике Распутина писали его современники: Шульгин, Жевахов, Гурко и другие.

В своих мемуарах Тэффи описывает две встречи с Распутиным. Т.Миронова, анализировавшая ее заметки, уверенно пишет о том, что писательница присутствовала на встрече не с Распутиным, а с его двойником. Тем более что встреча эта была организована Манасевичем-Мануйловым – донельзя подозрительным типом. Он официально служил при дворе папы римского, а в России отвечал за продвижение католицизма и за разного рода сомнительные операции. В его руках находилась, таким образом, разветвленная сеть агентуры[235]235
  Радзинский Э.С. Распутин: жизнь и смерть. С. 325.


[Закрыть].

«Обдуманно и нагло, – пишет Т.Миронова, – был введен в общество двойник Григория Ефимовича Распутина. И хотя поступки двойника, его слова, записки, сама внешность – длинный мясистый нос, жидкая бороденка, беспокойные, бегающие глаза – весьма отличались от благообразного облика Григория Ефимовича, но двойник настойчиво выдавался и, главное, охотно принимался за молитвенника и друга царской семьи <…>«.

Ю.А.Ден, хорошо знавшая Распутина лично, вспоминает с возмущением: «Доходило до того, что заявляли, будто бы Распутин развратничает в столице, в то время как на самом деле он находился в Сибири»[236]236
  Гроян Т.И. Мученик за Христа и за Царя. М., 2000. С. 95.


[Закрыть].

«Придет время, – считает протоиерей А.Шаргунов, – и откроются новые документы, которые окончательно докажут нам, что темную личность, внешне напоминавшую Григория Ефимовича Распутина, создали враги самодержавного русского царства»[237]237
  Шаргунов А., протоиерей. Г.Распутин: Опасность разделения в Церкви. www.radonezh.ru/radio/archive/?ID= 58


[Закрыть].

Тем не менее Распутин действительно пустил себя вразнос. Но не в развратные оргии он кинулся с головой, а в народное невежество и горе. Критики Распутина никогда не поймут одной простой вещи, поскольку она недоступна им. И эта вещь – искренняя любовь Распутина ко всем людям. Он любил всех людей – это и был его главный дар. В этом и была его сила, да и дар чудотворства просто вытекал из этого дара любви как чистый ручеек.

Интерес к Распутину со стороны осведомленных врагов был не менее интенсивен, чем интерес к нему со стороны друзей. Гигантских масштабов следствие, которое было затеяно по делу Распутина после Февральской революции это прекрасно показало. Чем же был вызван этот интерес к нему со стороны ненавидевших его? Они искали (и до сих пор ищут) секрет его силы.

Как хотели бы они завладеть секретом того «колдовства», в котором сами его обвиняли! И им представлены были все свидетельства, раскрывающие секрет его чудотворства – его любовь к Богу и людям. В этом и был простой секрет его чудотворства, и, приблизившись к пониманию этого, враги Распутина решили поскорее закрыть дело и убрать все следы. Потому что такою ценой они даров Распутина не хотели и не могли принять. Они могли еще любить себя, могли, возможно, любить своих родных и близких, могли понимать любовь сексуальную. Но та любовь, которая руководила жизнью Григория Ефимовича, им была непонятна, недоступна и нежелательна.

Потому уже при жизни поступки Григория Ефимовича автоматически истолковывались в ложном свете. Вот широко известный эпизод из жизни Распутина, о котором не забывают упомянуть его критики.

«27 августа 1915 года.

Рапорт

Помощник мой в Тюменском, Туринском и Ялуторовском уездах ротмистр Калмыков донес мне, что 9-го сего августа на пароходе “Товарпар” по пути из Тюмени в село Покровское Тюменского уезда среди других пассажиров был крестьянин Григорий Распутин, который был сильно пьян, безобразничал и приставал к пассажирам. На этом же пароходе следовала команда солдат, которых Распутин ввел в салон 1-го класса и хотел угостить обедом, что вызвало возмущение пассажиров, по требованию которых капитан парохода, под угрозой высадки, удалил Распутина и солдат из салона. Спустившись вниз, на палубу 3-го класса, Распутин что-то громко кричал, заставляя солдат петь песни, и дал им за это 125 рублей»[238]238
  Платонов О.А. Терновый венец России. С. 286–287.


[Закрыть].

Из-за этого эпизода на корабле газеты раздули огромную шумиху, чуть ли не говорили, что на Распутина завели уголовное дело. А было-то всего лишь то, что он угостил обедом солдат, которым в скором времени предстояло положить свои жизни в бессмысленной войне, и пел с ними песни, как потом выяснилось, – религиозные гимны. Пассажиры первого класса были возмущены тем, что мужик привел в «их» отделение других мужиков – солдат.

Другой рапорт с того же парохода говорит о том, что Распутин обвинил одного из официантов, что тот украл у него из каюты крупную сумму денег. Такое обвинение тоже поставили старцу в вину. Разбирательства по этому вопросу так никакого и не было, но нетрудно догадаться, что, скорее всего, Григорий Ефимович был прав – официант действительно украл у него деньги. Это был тоже своего рода сигнал – Распутина теперь не боялись, его можно было грабить, оскорблять и поносить. Как делают все.

Глава 24
Начало конца

«6-го декабря. Воскресенье.

После обеда приехал Григорий; посидели вместе у кровати Алексея».

Дневники императора Николая II

«Любовь живет в изгнанниках, которые пережили все, всяческое, а жалость у всех есть».

Г.Е.Распутин

К концу 1914-го года Алексей опять страшно заболел, и государь, рискуя в очередной раз оказаться обруганным газетчиками, пригласил старца к постели умирающего сына и наследника престола.

«3-го же декабря государь с наследником выехал из Могилева для осмотра войск Гвардии. Эта поездка едва не стоила жизни наследнику. Еще накануне Алексей Николаевич простудился и схватил сильный насморк. 3-го от сильного чиханья началось кровотечение, продолжавшееся с перерывами весь день. Это было уже в поезде. В пути лейб-хирург Федоров признал положение опасным и вечером посоветовал государю вернуться в Могилев. Императорский поезд повернул обратно, а царице была послана телеграмма с просьбой приехать на 6 декабря, день Ангела государя, в Могилев. Утром 4-го приехали в Могилев. Наследник очень ослаб. Температура 39 градусов. Федоров доложил государю, что считает необходимым немедленно везти больного в Царское Село. Государь съездил из поезда в штаб, и в 3 часа выехали в Царское Село. Днем температура спала, самочувствие улучшилось, но к вечеру жар поднялся. Силы падали, кровотечение не унималось. Несколько раз останавливали поезд, чтобы переменить тампоны в носу. Ночью положение ухудшилось. Голову лежавшего наследника поддерживал все время матрос Нагорный. Два раза мальчик впадал в обморок. Думали, он умирает. В Царское послали телеграмму, чтобы никто не встречал.

В 6 ч. 20 м. утра больному стало лучше. Кровотечение прекратилось. В 11 ч. утра поезд осторожно подошел к павильону Царского Села. Встретила одна императрица. Государь успокаивал ее, сказав, что кровотечение прекратилось, стало лучше. Царица спросила Жильяра, когда именно прекратилась кровь. Тот ответил: “В 6 ч. 20 м.” “Я это знала”, – ответила императрица и показала полученную от Распутина телеграмму, в которой значилось: “Бог поможет, будет здоров”. Телеграмма была отправлена Распутиным в 6 ч. 20 м. утра.

С большими предосторожностями больного перевезли во дворец. Вновь открылось кровотечение. Сделали обычное прижигание железом, не помогло. Царица вне себя от отчаяния. Бедный мальчик лежал белый как воск, с окровавленной ватой у носа. Казалось, что умирает. Царица приказала вызвать Григория Ефимовича. Он приехал»[239]239
  Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. С. 279–280.


[Закрыть].

«Я видела его, – вспоминала Вырубова, – когда он лежал в детской: маленькое восковое лицо, в ноздрях окровавленная вата. Профессор Федоров и Деревенко (личный врач цесаревича приват-доцент Владимир Николаевич Деревенко – не путать с телохранителем, “дядькой” наследника – боцманом Андреем Еремеевичем Деревенько. – О.Ж.) возились около него, но кровь не унималась. Федоров сказал мне, что он хочет попробовать последнее средство – это достать какую-то железу из морских свинок. Императрица стояла на коленях около кровати, ломая себе голову, что дальше предпринять. Вернувшись домой, я получила от нее записку с приказанием вызвать Григория Ефимовича. Он приехал во дворец и с родителями прошел к Алексею Николаевичу, по их рассказам, он, подойдя к кровати, перекрестил наследника, сказав родителям, что серьезного ничего нет и им нечего беспокоиться, повернулся и ушел. Кровотечение прекратилось. Государь на следующий день уехал в Ставку. Доктора говорили, что они совершенно не понимают, как это произошло. Но это – факт»[240]240
  Рассулин Ю.Ю. Верная Богу, Царю и Отечеству. С. 124–125.


[Закрыть].

Спиридович, ненавидевший Распутина, записал, что случилось: «Его привели к больному. Распутин подошел к кровати. Пристально уставился на больного и медленно перекрестил его. Затем сказал родителям, что серьезного ничего нет. Им нечего беспокоиться. И как будто усталым, он вышел из комнаты. Кровотечение прекратилось. Больной мало-помалу оправился»[241]241
  Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. С. 53.


[Закрыть].

1915 год был одним из самых несчастливых в истории дореволюционной России. В мае началось отступление русских войск.

«Последние события на театре военных действий развиваются при весьма тяжелых для нас обстоятельствах, – писал в дневнике великий князь Андрей Владимирович. – Отступление всего Южного фронта от важных линий, осада Перемышля – все это весьма грустно. Конечно, решающего значения это не имеет, но все же с такими жертвами и усилиями мы достигли Карпат и Дунайца, а теперь стоим опять на Сане, как осенью. Все пошло насмарку. Слабы наши стратеги. Но нельзя никого винить сейчас. Рано, да и трудно учесть все, что происходит»[242]242
  Романов А.В. (великий князь). Военный дневник // Октябрь. 1998. № 5.


[Закрыть].

Варламов подчеркивает: «И тем не менее виноватых искали. Повсюду говорили об измене и предательстве. Весной был казнен по обвинению в шпионаже (по всей вероятности, ложному) полковник Мясоедов – эту трагическую историю, к которой был причастен Гучков и которая раздувалась теми же газетами, что преследовали Распутина, впоследствии считали прологом к убийству царского друга»[243]243
  Варламов А.Н. Григорий Распутин-Новый. С. 479.


[Закрыть].

Оплотом недоброжелательства по отношению к Распутину было ближайшее окружение великой княгини Елизаветы Федоровны, в котором Тютчева была непосредственным проводником ее воли.

«Сама великая княгиня, как будто отошедшая от мира сего, очень занималась, интересовалась вопросом о Распутине, что создало около нее как бы оппозиционный круг по отношению царицы. Все падало на голову царицы…»[244]244
  Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. С. 75.


[Закрыть].

«Ты знаешь, – возмущалась императрица в одном из писем лета 1915 года, – какую гадкую роль Москва играет во всем этом»[245]245
  Платонов О.А. Николай II в секретной переписке. С. 156.


[Закрыть].

Интересно, что как ни старались скомпрометировать старца, сколько ни посылали фотографов в рестораны, где «гулял» Распутин, а ничего компрометирующего найти не могли. Григорий Ефимович пел христианские и народные песни, беседовал с людьми о Боге, рассказывал им евангельские истории. Он пил вместе с людьми, но, как показывала перед 13-й Комиссией Мария Головина, «пьянство не отразилось на его умственных способностях. Он говорил еще более интересно…»

Но вот Петроград наводнили раздаваемые бесплатно «скандальные» фото «распутинской оргии». Фотография стала стремительно распространяться и по фронтам с комментарием о том, что в то время, как люди сражаются и пухнут от голода, Распутин устраивает пьяные оргии. Фотография была сделана провокатором в столовой лазарета, который посетил Григорий Ефимович во время закладки новой часовни. Ничего хуже или лучше враги найти не сумели – Григорий Ефимович в кругу друзей и улыбающихся сестер милосердия, сидящих за столом.

Оргию это совсем не напоминало. Но и такой фотографии было достаточно, чтобы подогреть ненависть и зависть зазря погибающих солдат. С фото на них глядел человек, который, как им говорили, спит с их государыней и сообщает немцам военные тайны. Солдаты скрипели зубами, и штыки начинали потихоньку поворачиваться на восток. Выпускавшие из бутылки джинна не понимали, что их приказаний этот джинн слушать не будет.

Пропаганда против Распутина была тем успешнее, что фактически не встречала ее противления – все политические партии и фракции были заинтересованы, как им тогда казалось, в устранении старца. Люди понятия не имели, что, выступая против Распутина, они пилили сук, на котором сидели.

«Шум и сплетни в Петербурге увеличились с возвращением 28 сентября из Сибири Распутина, – вспоминал Спиридович. – В политических кругах стали говорить об усилении реакции, об увеличившемся влиянии “старца”. Стали открыто говорить о необходимости государственного переворота. Говорили, что так дальше продолжаться не может. Необходимо назначение регента. Последним называли великого князя Николая Николаевича. Походило на то, что сторонники великого князя, потеряв надежду на замышлявшийся переворот, теперь задним числом разбалтывали прежние секреты. Слухи дошли до дворца»[246]246
  Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Т. 1. С. 232.


[Закрыть].

Варламов пишет: «С Распутиным в 1915 году связывали теперь все – перемены в правительстве, отставки и назначения, военные неудачи, и постепенно в глазах общества из хитрого развратного мужика-сектанта он стал превращаться в злодея, шпиона, главного виновника всех российских несчастий. Эта демонизация шла стремительно и проникала в толпу. Если прежде Распутиным были обеспокоены православные архиереи, депутаты Государственной думы, премьер-министры, Двор, генералы и прочие важные люди, то теперь образ злодея Гришки, докатившись до самого основания русской пирамиды, стал превращаться в разрушительную силу, которая с легкой руки газетчиков и депутатов стала называться темной»[247]247
  Варламов А.Н. Григорий Распутин-Новый. С. 519.


[Закрыть].

«В течение последних нескольких дней Москва волновалась. Слухи об измене ходили в народе; обвиняли громко императора, императрицу, Распутина и всех придворных, пользующихся влиянием.

Серьезные беспорядки возникли вчера и продолжаются сегодня. Много магазинов, принадлежащих немцам или носящих вывески с немецкими фамилиями, было разграблено»[248]248
  Палеолог М. Дневник посла. С. 308.


[Закрыть], – писал Палеолог 11 июня 1915 года, когда начались антинемецкие погромы в Москве. И несколько дней спустя он добавляет: «На знаменитой Красной площади, видевшей столько исторических сцен, толпа бранила царских особ, требуя пострижения императрицы в монахини, отречения императора, передачи престола великому князю Николаю Николаевичу, повешения Распутина и проч.».

А вот что писал в своем дневнике Михаил Пришвин, делясь впечатлениями о том, что видел и слышал в Петрограде: «Опять Распутин! Все говорят, будто он Думу распустил. Государь уже решил было поручить Кривошеину организовать из общественных деятелей министерство, как вдруг переменил решение и назначил Горемыкина. Это будто бы Распутин отговорил. Опасаются, что он теперь в ставке и не подкуплен ли немцами, не сговорит ли царя к сепаратному миру. Вспомнишь только, что слышал за одну неделю здесь – и ужаснешься жизни петербургского человека: в неделю на месяц постареешь…»[249]249
  Пришвин М.М. Дневник. 1914–1917. М., 1994. С. 194–195.


[Закрыть]

Шавельский, будучи главным духовным пастырем русской армии и флота, знал о готовящемся против царской семьи заговоре, и хотя активно не участвовал в его подготовке, все же открыто симпатизировал заговорщикам. Вот что он пишет: «…на почве распутинской истории у меня с князем Орловым завязались откровенные и дружеские отношения. В этот приезд государя он раза два заходил ко мне, и мы делились с ним наболевшими переживаниями. Один раз у него вырвалась фраза: “Я много дал бы, если бы имел какое-либо основание сказать, что императрица живет с Распутиным, но, по совести, ничего подобного не могу сказать”. Эта фраза получает особенное значение ввиду того, что князю Орлову, как никому другому, было известно все сокровенное в жизни царской семьи и служит лучшим опровержением той грязной, к сожалению, весьма распространенной сплетни, будто бы влияние Распутина утверждалось на нечистой связи с молодой императрицей»[250]250
  Шавельский Г.И., протопресвитер. Воспоминания. С. 196.


[Закрыть]. Но именно такие люди, как Орлов, и раздували нелепые слухи.

Особенно возмутительным было прошение министру внутренних дел князю Щербатову, поданное ему священником Востоковым и его прихожанами. В нем говорится, что Григорий Ефимович «явно сочувствует преступной немецкой партии и что он более вредный, чем сотни самых отчаянных агитаторов революции».

«Как изволите видеть, – пишет Ю.Ю.Рассулин, – простой, бесхитростный русский сибиряк, беззаветно преданный нашей царственной семье, является для этих господ более опасным и вредным, чем «сотни самых отчаянных агитаторов революции.» Это ясно показывает, куда метят поп Востоков и его вдохновители Самарин, Джунковский, Гучков и другие»[251]251
  Рассулин Ю.Ю. Верная Богу, Царю и Отечеству. С. 493–494.


[Закрыть].