Текст книги "Волчье правило"

Ночные «кошки-мышки»

– Действия, Петренко, будут простыми. – В лунном сиянии приблизился Михалкин. – Мы с тобой берем одну БМП твоей роты, ремонтники дают нам свой КамАЗ, мы грузим на технику погибшего и раненых и отправляемся на ПКП армии.

– А как же рота? – воспротивился Хантер. – Я все-таки исполняю обязанности командира подразделения…

– Я согласен – с этими обязанностями сегодня ночью ты справился. – На удивление, в этот раз начпо не был наглым и желчным, как всегда. – Утром тебе предстоит участвовать в процессе обмена военнопленными. Полковник Худайбердыев предупредил меня о тебе лично! Возьми подготовленных бойцов: командира отделения, механика-водителя, наводчика-оператора и пару солдат – снайпера и радиотелефониста с исправной радиостанцией. К тому же на ПКП с тобой кое-кто желает с тобой побеседовать, с глазу на глаз. Понял?

– Так точно, товарищ подполковник! А что, они, эти «кое-кто» – сюда приехать не смогли? – осторожно спросил старлей, дабы не нарваться на матюги в присутствии подчиненных.

– Не смогли, они не из тех, что любят под эрэсами ползать! – не стал давить начпо.

Удивительным образом ночная передряга положительно повлияла на этого откровенного негодяя и интригана!

– Давай, озадачивай подчиненных, через десять минут мы стартуем! – как-то обыденно приказал Михалкин.

Хантер на скорую руку поставил задачи: за ротного остался, естественно, старший лейтенант Денисенко. Остатки роты поделили пополам: командиром одной половины был назначен лейтенант Воронов, вторую доверили старшине роты, старшему прапорщику Оселедцу. Осиротевшими «примусами» назначили командовать рядового Петриковца.

С собой Хантер решил взять проверенного земляка Зверобоя. Его механик-водитель, рядовой Арсентьев из Красноярска (псевдоним Чалдон), был мастером своего дела, наводчик – лучший ученик Ары – рядовой Челадзе, отзывающийся на прозвище Джойстик.

Снайпером в отделении Зверобоя служил его земляк, рядовой Николай Яремчик (он же Ерема), гуцул, родом откуда-то из-под Яремчи. Еще одного боевика Зверобой выбрал самостоятельно – это был радист, рядовой Кулик, бывший сержант, разжалованный в свое время за дедовщину. Парень бесшабашной храбрости и простой, как три рубля (за что и пострадал). Звали его между собой Лосем, родом он был откуда-то с северного Сахалина, где водилась несметное количество лосося. Оттого и звался сначала он Лососем, а потом почему-то «сократился» до Лося.

Вот такую команду за пять минут сколотил Петренко на пару с сержантом Петриком. Завели БМП, проверили вооружение и наличие боезапаса, оптику, связь – все функционировало исправно. Подошел Шаймиев с просьбой оставить его в строю. Хантер, поддержанный Дыней, в этот раз не принял сторону подчиненного: механик-водитель подлежал эвакуации. По приказу начпо своих раненых и водителя из ремроты соединения Александр загрузил в броню, и, как они ни просились, чтобы их разместили сверху, подполковник остался непоколебимым.

– Пути протралены, «духам» сейчас не до минирования, а вдоль маршрута выдвижения на «точках» стоят «зеленые» и наши подразделения! – Он решительно пресек попытки возражений.

Останки погибшего прапорщика из рембата, разорванного на части прямым попаданием реактивного снаряда, завернули в окровавленную плащ-палатку и привязали поверх брони. Раненых ремонтников загрузили в кузов тентованного КамАЗа, пристроившегося за бээмпэшкой.

Возле грузовика топтался довольно странный персонаж – молоденький старший лейтенант с легкими усиками, в тяжелом бронежилете и шлеме, в круглых очках, что делало его похожим на мультяшного Кролика.

Кроличий бронежилет был оформлен по всем правилам, изобретенным кабульским генералитетом, – перепоясан родным зеленым ремешком, со штыком-ножом, магазины и гранаты аккуратно вставлены в кармашки и застегнуты на липучки, в заднем (большом) кармане угадывались абрисы гранат и пачки с патронами. Весь этот боезапас рекомендовано тянул на указанные руководством 1/2 БК. Все четко по наставлениям, кроме автомата со спаренными магазинами. Ноги очкарика были обуты в офицерские туфли, не запорошенные пылью.

– Ты кто такой? – вопросил Александр.

– Секретарь комитета комсомола Л-ского ремонтно-восстановительного батальона Сороковой армии, старший лейтенант Прогнимак, – по-уставному представился тот. – Сопровождаю раненых и погибших на ПКП армии!

– Хорошо, сопровождай! – согласился Петренко. – Единственная просьба – огонь без команды не открывай, я от вашего «солярного» брата недавно такого ужаса натерпелся!

– Есть огня не открывать! – как на плацу откликнулся ремонтный комсомол, и рванул в кабину грузовика.

Немного посидев, он вдруг выскочил, собравшись куда-то бежать.

– Стой, Кролик! – остановил его Хантер. – Ты куда намылился?

– Возьму еще один бронежилет, – сообщил тот. – На дверцу повешу, с целью дополнительной броневой защиты, – выказал он определенные знания из области проводки транспортных колонн.

– А раненые твои как – бронежилетами прикрыты или просто так валяются? – рядом возник Михалкин.

– Без бронежилетов… – растерялся комсомолец отдельного батальона.

– Так организуй им бронежилеты, бездарь! – безапелляционным тоном скомандовал начпо. – В двойном экземпляре, каждому!

– Как это – в двойном? – не сообразил с первого раза Кролик.

– Вот чмошник! – пришло время недоумевать Хантеру. – Один броник – непосредственно на человека, другой – под него, на случай подрыва! Въехал, Кролик?

– А как же я смогу? – не унимался недалекий старлей. – За бронежилет строго наказывают, он же полторы тысячи рублей стоит…

– Как хочешь, ремонтёр. – Начальник политотдела закурил сигарету «Ростов» в кулак. – У тебя есть три минуты, потом я тебе просто бью в морду, чтобы ты не позорил высокое звание политработника! Хотя ты и не мой подчиненный, но для тебя я изыщу возможность отработать некоторые приемы рукопашного боя. Въехал?

– Так точно! – в конце концов сообразил старлей, стремглав бросившись выполнять распоряжение партийно-политического руководства.

– Петренко, делаем таким образом, – спокойно распоряжался Монстр. – Ты на БМП двигаешься впереди, мы с Кроликом – по твоей колее, на КамАЗе. Фары включаем лишь после подъема, – он показал стволом автомата на высотку.

Так и сделали. За три отведенных ему минуты комсомольский вожак насобирал двойной комплект бронежилетов на четырех раненых комсомольцев и, с помощью водителя, устроил в кузове некое защитное сооружение.

– По местам! – скомандовал Михалкин.

Заревела БМП, Чалдон прогревал двигатель, немногочисленные бойцы умостились верхом на броню. С Кроликом снова случился конфуз – он хотел ехать в кабине грузовика, однако суровый Михалкин выгнал его, пинком направив вновь-таки в кузов, к раненым.

Десантники откровенно смеялись над Прогнимаком, высказывая вслух нелицеприятные эпитеты. Петренко было досадно, что коллега так ведет себя, выставляя себя на посмешище, но он ничего не сделал, дабы закрыть рты бойцам.

– Сам виноват! – решил он. – Не все люди одинаковы. Вот, например, Игорчук – пример для подчиненных и других замполитов, настоящий военспец! А этот – теленок!

– Вперед! – Начпо махнул рукой.

– Вперед! – продублировал Хантер, и мощная БМП-2Д рванула вверх.

КамАЗ неспешно тронулся следом. Фары, по понятным причинам, не включали – луна пребывала в зените, и на близком расстоянии дорога хорошо «читалась».

Александр ненадолго погрузился в воспоминания – вспомнилось, как в Киевском округе в их бригаду из Кандагара по замене прибыл командир десантно-штурмового батальона. Однажды во время учений он собрал молодых офицеров и, посадив их на БМД, показал класс ночного вождения по-афгански. Это был какой-то кошмар – бешеные гонки по пересеченной местности, без фар и приборов ночного вождения – правда, комбату тогда помогала полная луна.

По окончании «афганских» полигонных упражнений – молодые офицеры слезли с брони мокрые как хлющи и потом еще долго вспоминали комбата «незлым тихим словом». Как оказалось, урок, который мастерски преподал им командир батальона, не шел в никакое сравнение с тем, что пришлось претерпевать сейчас.

Узенький, протраленный и разбитый тяжелой техникой, проселок терялся во тьме, высокий угол подъема не позволял механику-водителю видеть свою колею. Ехать пришлось очень медленно, со скоростью два-три километра в час, а трехосный грузовик, ехавший позади, закапывался по мосты, и чуть ли не скатывался задом.

Вспомнив фильм «На войне как на войне», Александр спешился и вместе с Лосем пошел впереди машины. Чтобы механику-водителю было заметнее, Хантер поднял на уровень его глаз трофейную суперзажигалку и короткими вспышками подавал сигналы. Благодаря такой «бурлацкой» методике малая колонна двинулась быстрее.

Подъем почти сдался, когда из кишлака «на огонек» прилетела граната из РПГ. На излете она, описав дугу, взорвалась за бээмпэшкой. Очевидно, «духи», услышав грохот двигателей, поняли, что какая-то техника скребется на подъем, и решили на всяк случай напакостить.

Бойцы схватились за оружие, Зверобой намеревался ответить пушечным огнем, но Александр пресек самодеятельность. Наученный «духами» не хуже, чем в военном вузе, он пришел к правильному умозаключению – душманы стреляют не прицельно, не зная точно, где находятся шурави, поэтому ответная стрельба привела бы к обратному результату, разоблачив диспозицию. Колонна потихоньку вылезла на горку.

Не горя более желанием бежать впереди паровоза, как тот лейтенант-самоходчик в фильме, Хантер залез на БМП. Фары не включали и после подъема. На более-менее ровных участках ехать было несложно – луна позволяла. Вдруг на плато снова из сотни пушек огненными лепестками реактивных систем заговорила армейская артиллерийская группа, обстреливая укрепленные районы на горных хребтах вдоль государственной границы.

Стало намного светлее. Хотя эхо от выстрелов и забило звук дизелей, но видимость стала намного лучше. Вражеские «подарки» не заставили себя долго ждать – откуда-то с пакистанской территории на колонну полетели реактивные снаряды.

Стреляла передвижная реактивная установка. Небольшие по размеру, различные по количеству стволов (не больше десяти-двенадцати), они были очень мобильными, басмачи использовали их неожиданно, транспортируя на пикапах «Тойота» и даже тягловой скотиной. Снаряды взрывались то справа, то слева, сзади, спереди – артиллеристы с «духов» получились паршивые: они никак не могли нащупать бээмпэшку с грузовиком.

Отстреливаться и в сей раз не имело смысла – в темноте, на ходу, в незнакомой местности попасть в неблизкую РПУ было абсолютно нереально. С небольшой скоростью колонна продолжала двигаться, играя с моджахедами в «кошки-мышки».

Набежали тучи, затенив «казачье солнышко», сразу же прекратилась стрельба из РПУ. Ехать стало намного спокойнее. Две машины осторожно приблизились к «точке», где должна была находиться моторизованная рота правительственных войск, вооруженная БТР-152. Разбитый кишлак темнел дувалами и уцелевшими деревьями, под кронами в беспорядке стояли старинные бэтээры – советские аналоги американских и немецких машин.

Наблюдение не выявило в кишлаке ни одной живой души. Это вызвало у Хантера тревогу – он опасался засады. Остановились, привели себя в полную боевую готовность (хотя – куда уже полнее?). Спешились, от КамАЗа подошли Михалкин с Кроликом.

– Что здесь? – спросил Монстр. – Причина остановки?

– Да вот. – Александр нарисовал автоматным стволом в воздухе круг. – Опасаюсь, как бы не нарваться на засаду – от «зеленых» союзничков, – повторил он выражение Пельменя, – чего угодно можно ожидать…

– Эт-точно! – согласился подполковник, обозревая местность. – Что планируешь?

– Я думаю, необходимо возвращаться и переждать до утра! – пионерским голосом прощебетал старший лейтенант Прогнимак.

– Не лезь поперек батька в пекло! – оскалился во тьме начальник политотдела. – Не встревай во взрослые разговоры!

Фантастически действовала на этого индивидуума смертельная опасность – он становился похожим на человека! Просыпались глубоко скрытые человеческие чувства и эмоции, чувство юмора, умение разбираться в людях и адекватно относиться к ним. Как это могло уживаться с протекционизмом, интриганством и обычным бытовым хамством – Хантер не мог уместить в своих молодецко-максималистских мозгах.

Да и времени на подобные соображения не было – предстояло действовать. Присутствие прямого начальства, с одной стороны, добавляло адреналина амбиционному молодому офицеру, побуждая действовать с двойным упорством, однако с другой – он хорошо помнил слова подполковника Ветлы, сказанные по поводу начпо бригады: «Любые твои слова могут быть использованы против тебя!»

– Предлагаю пеший поиск, – начал Петренко доклад. – Начиная с окраин населенного пункта, в пределах досягаемости оружия БМП.

– Возглавишь поиск, конечно же, ты? – блеснул белками глаз Михалкин.

– Так точно, товарищ подполковник! – твердо ответил Хантер.

– Как знаешь. – Начпо махнул рукой. – Ничему ты не научился!

С собой Александр взял трех – Зверобоя, Лося и Ерему. Лось привычно нацепил на себя радиостанцию, припрятав антенну, дабы не топорщила над плечом, демаскируя радиста и офицера рядом с ним.

Без привычного «почтальона Стечкина» Хантер чувствовал себя некомфортно, как ребенок, у которого забрали любимую игрушку. Глянув на Кролика, намылившегося играть роль охранника при начпо, в Сашкиной голове созрел озорной план.

– Одолжите мне этого «гоплита»[53]53
  Гоплит – древнегреческий тяжеловооруженный пеший воин.


[Закрыть], товарищ подполковник! – обратился он к Михалкину.

– Да бери, – с пониманием согласился тот. – Все одно от него толку никакого! Пусть хоть в каком-то деле побывает!

Выражение лица «гоплита» сигнализировало – он не хочет идти в ночной кишлак, но деваться ему уже было некуда.

– Я сейчас, – прощебетал Кролик, стремглав бросившись к КамАЗу.

– Куда это он? – обалдел Монстр.

– Наверное, завещание составлять, – поделился Александр догадкой.

Начпо тихонько засмеялся. Кролик возвратился. Все в нем было как и прежде – шлем, автомат, бронежилет, но что-то все же изменилось. Всмотревшись, Хантер захохотал – Прогнимак стал вдвое толще, напялив на себя два тяжелых бронежилета! Засмеялся и Михалкин. Увидев повод для всеобщего веселья, от души, с подвыванием, заржали бойцы.

– Хорошо, старлей, – закашлялся от смеха подполковник. – Если так тебе будет легче, ходи в двойном жилете! Будешь теперь «тяжелым гоплитом»!

На самого Кролика смех и откровенные насмешки не оказали ни малейшего влияния.

– Мне так удобнее! – сообщил он. На коротеньком совещании начальник политотдела вновь держался на удивление позитивно – не лез со своими приказами, внимательно слушал, вмешавшись лишь в расстановку людей – он с Чалдоном и Джойстиком остаются на БМП, легкораненый Шаман и водитель грузовика, в составе парного поста, охраняют колонну с тыла.

Временная шуравийская союзница – луна – уже направилась к горному хребту, нужно было поторапливаться.

Пока замполит роты налаживал ночной бинокль, Зверобой приказал подчиненным попрыгать, проверяя – не гремит ли снаряжение. В ответ – ни одного звука, кроме глухого топота ног по земле, успевшей остыть после дневной жары. Снова выпала обильная роса, похолодало, способствуя форсированному пешему маршу.

– Кролик, попрыгай! – на всякий случай приказал Александр, проходя мимо старшего лейтенанта.

То, что услышали десантники, ошеломило – казалось, в поиск идет по меньшей мере рота барабанщиков, открывающая парады на Красной площади. Громыхали гранаты и патроны, находившиеся в заднем кармане верхнего бронежилета «тяжелого гоплита».

Заставили ремонтного комсомолёнка снять снаряжение, и привести в порядок, потеряли порядочно времени. Начпо не влезал в разборки с Кроликом, молча сидел на боевой машине, пыхтя сигаретой.

– Хантер, мой позывной Алтай! – напомнил он, прежде чем малая группа отправилась выполнять задачу.

Старлей понял – дескать, удачи тебе желает начальник политического отдела соединения.

Выстроились. Впереди шагал старший лейтенант Петренко, за ним радиотелефонист, потом Ерема, за ним тяжело бухал «тяжелый гоплит», замыкал группу Зверобой. Тихой сапой подкрались к молчаливому кишлаку. За свою недлинную, но перенасыщенную боевую карьеру Александр успел понять, что самое страшное на войне – это тишина. Ежели тишина – ожидай неприятностей. Лучше, когда стреляют: тогда хоть видно – где свои, а где враги.

По-волчьему, след в след, приблизились к разбитому дувалу, заросшему одичавшим виноградом. Остановились, прислушались – ни звука, все мертво вокруг, не считая далекого грома артиллерии.

Заглядывать в дырку от снаряда, когда-то пробившего дувал, Хантер не отважился – оттуда могли появиться, в самый неподходящий момент, кинжал, или пуля. Ловко зацепившись за ветви, забрался на стену, прислушавшись – ни звука. Приложив бинокль к глазам, Александр тщательно осмотрел все, что попало в поле зрения – никаких признаков присутствия противника. Тихонько ухнув филином (хотя, бес его знает – есть ли здесь ночные птицы?), дескать, ничего страшного, можно лезть в дырку, старлей осторожно соскочил на землю. Соскочил и шарахнулся, попав на человеческое мягкое тело!

Перекатившись, Хантер выхватил штык, готовясь к рукопашной. А неизвестный продолжал лежать… Переполошенные подчиненные рассыпались по кругу, слышно было, как они расползаются в поисках лучших позиций.

– Зверобой, Лось, ко мне! – прошипел замполит. Через миг оба появились рядом.

– Там кто-то лежит, – прошептал Александр. – Я подползу и посмотрю, а вы прикройте!

– Есть! – десантники взяли под прицел опасное место.

Хантер, взяв фонарик в правую руку, штык – в левую, и пополз к неизвестному. Тяжело дались два метра неопределенности… Когда, наконец, приблизился в упор к лежачему объекту, услышал… тихое сопение мирно спящего человека.

Подсветив фонарем, прикрыв ладонью, старший лейтенант увидел бойца Вооруженных Сил Республики Афганистан, спавшего тяжелым сном наркомана. Обкуренный сорбоз валялся, как собака, под дувалом, абсолютно безоружный. Тихонько ухнув, Хантер подождал, когда приблизятся подчиненные, и, взяв у радиста наушник с тангентой, вышел на связь.

– Хантер вызывает Алтая! – негромко воззвал он в эфир, глядя на перепуганного Кролика, осматривающего спящего сорбоза.

– Слушаю, Хантер! – В эфире появился невидимый Михалкин. – Что у тебя?

– Натолкнулись на сорбоза, обкуренного наркотой до невменяемости, – коротко доложил замполит роты.

– Что собираешься делать дальше? – поинтересовался собеседник, по голосу которого было слышно, что он удовлетворен отсутствием засад на их пути.

– Прочешу все вокруг. Надо окончательно убедиться, что здесь безопасно, – ответил старлей.

– Давай быстрее, – прозвучало в ответ. – Раненым нужна срочная и квалифицированная медпомощь.

– Я постараюсь, – ответил Александр и первым покинул эфир. – Конец связи!

– Что тут думать?! – во весь голос неожиданно заговорил Кролик. – Нужно двигаться вперед, и все дела!..

Хантер мигом подскочил к говоруну, сбил с ног, упав сверху на эту груду металлолома.

– Ты, тварь, не чирикай! – злобно зашипел он. – Услышат обдолбанные «зеленые», постреляют без разбора всех – и своих, и чужих! Въехал? – проговорил он, понемногу отпуская потрепанного ремонтника.

– Так бы сразу и сказал, – отплевывался тот от пыли. – Чего на людей бросаться?

Дальнейший поиск пошел быстрее – среди дувалов и развалин домов группа находила группки афганских вояк. Все как один – дрыхли. Правда, почти все были при оружии. Разобраться – кто пребывал под воздействием наркотиков, а кто нет, не было ни времени, ни возможности. На технике находился всего один механик-водитель, который тоже спал, крепко обнимая руль.

Твердо решив обшмонать весь кишлак, Александр доложил обстановку Монстру и продолжил разведку. Наконец ему повезло: среди дувалов мелькнул огонек – там горел небольшой костерок. Осторожно «охотничья команда» приблизилась к костру.

Возле огня по-восточному сидел сорбоз, куря чарс. Автомат АК-47 валялся возле него в пыли. Нисколько не переживая, что его застали за употреблением наркотиков, он радостно встретил Петренко, неожиданно возникшего из тьмы.

– А, шурави… – мечтательно прищурившись сквозь пряный дым самокрутки, промычал афганец. – Падхади, садай, – он показал на пустое место возле себя.

Хантер дал знак своим, чтобы заняли, на всякий случай, оборону по кругу. Кролик сделал попытку приблизиться к костру, появившись в круге света. Реакция сорбоза оказалась странной: он дико захохотал, тыкая рукой в боевого помощника партии. Наркомана пробило на «хи-хи», он как-то не по-человечески хохотал, катаясь по земле и держась за живот. Хантер сделал соответствующий жест Прогнимаку, и тот оскорблено удалился прочь. Афганец вдруг успокоился, умостившись в прежнюю п оз у.

– Салам алейкум, бача! – поздоровался Петренко, протягивая руку.

– Алейкум асалам! – ответил сорбоз, тупо глядя осоловевшими глазами, в которых явным образом проявился расширенный «кошачий зрачок» – демаскирующий признак наркоманов.

Однако руку пожал. Сашка присел напротив, держа руки на автомате, лежавшем на коленях.

– Чего это вы здесь так расслабились, бача? – спросил замполит роты, обведя рукой по кругу.

Он уже понял – его собеседник понимает по-русски, поэтому и спрашивал.

– Знаиш, шурави, – пыхнул горьковатым дымком с запахом полыни афганец. – Биль мы нидавно на Панджшер, вместе с вашими, атак тама ваш пехота, они ещьо и не так чудиля! – сообщил опытный «нарком».

– Что же они вытворяли? – с ухмылкой спросил десантник, рассматривая молодое, но уже побитое жизнью лицо афганца (война, наркотики и тяжелые погодно-климатические условия уже давали о себе знать – в свои двадцать пять лет афганец выглядел на все сорок).

– Один раза вночь прахадить ми ваш «точка». На бэтээр ми ехать, ха-ха-ха! – зашелся идиотским смехом афганец. – Так «точка» ваш весь пьяной и обкуренной спат-лижат. Ми у них АГС украля, ана и не праснулася, ха-ха-ха! – снова заржал сорбоз.

Хантер нервно задвигал желваками. Из разговоров между офицерами он знал, что некоторые подразделения, разбросанные на «точкам», мягко говоря, были «обесточенными». Тамошние офицеры и прапорщики частенько беспробудно пьянствовали, дотягивая до замены по принципу: «С утра не выпил – день пропал!», а срочники, по большей части, занимались дедовщиной или поисками наркоты. Местами доходило и до «братаний» с «духами»…

Однако на боевом выходе спать так, чтобы не услышать грохота колонны, позволив увести из-под носа тяжелое вооружение… такого молодой офицер не мог себе даже вообразить.

– АГС куда дели? – спросил он у собеседника.

– Наш командор душман продаль, ха-ха-ха! – заржал сорбоз.

Хантер обиделся. Нет, не за ту пехоту, что прое… ла автоматический гранатомет станковый (пусть за нее обижаются те, кто там служит), а вообще – за Вооруженные Силы всего Союза ССР. Первым желанием было – хорошенько врезать с ноги по морде дерзкому таджику (принадлежность собеседника именно к этой национальности, он идентифицировал по специфическому северному говору), но что-то его удержало. И слава Богу…

– Ты не злис, шурави! – по-простому сказал афганец. Очевидно, в обкуренной голове сбереглись остаточные явления умственной деятельности. – Ты, видна, асокер маладой, горячей! – уже без смеха говорил афганец. – Не спеши, не спеши, не спеши! Знаиш такой сказка?

– Знаю, бача, – подтвердил десантник, сердито осматривая собеседника. Рассиживаться не оставалось времени – раненых нужно было везти на ПКП. – Ты откуда язык знаешь? – спросил он неожиданно сорбоза. – В Союзе учился?

– Нис! – возразил афганец, сквозь затяжки чарса. – Я таджик, жиль река Пяндж, напротив ваш Таджикистан, – сообщил он. – Деда моя биль басмач, воеваля с шурави, в тридцатой год Саветы вигналь его из Таджикистан в Афганистан. Многа брата моя живьет в Саюзе, я там биль два раз…

– Как это был?! – изумился Хантер, – А как же пограничники? – он был твердо уверен: «Пограничник наш не спит, мирный сон наш охраняет, родную землю бережет», и что наша граница всегда на замке.

– Зельйоный фуражка ваш не можеть ходит вес граница, – спокойно сообщил сорбоз. – Он ходит там, где ходит!

Это было для Петренко откровением…

– Кем же ты служишь? – уже успокоился он.

– Тарджамон, – находясь где-то в нирване, сообщил таджик. – Как нада перевести вам вот нас, илья нам к вам – тута я как здеся.

– Чего против нас не воюешь? Дед же воевал? – подколол переводчика старший лейтенант.

– А дед гаварит, – было очевидным, что в таком состоянии тарджамон не мог врать. – Гаварит, рано пака…

– Что, он и до сих пор жив? – не поверил Хантер. – Сколько же ему лет?

– Девяносто будет, – начал проявлять признаки какой-то радости или чего-то подобного сорбоз. – Аднака на глава не балееть!