Текст книги "Волчье правило"

Полмиллиона за голову

– Дело не в этом, – продолжал кэгэбист. – Рафик Захир, – отныне узнал Хантер, как звать афганца, – хочет передать тебе важное сообщение!

Встревоженный вид обоих спецслужбистов сигнализировал – важное сообщение не содержит ничего приятного.

– Саиб туран! – почтенно сказал рафик Захир. – Мы тибе очин блягодарний за всьо, что ти для нас зделат, – (Восток остается Востоком, – подумал Хантер, – заходят издалека). А рафик вел разговор дальше, – однако я иметь тибе придупридит, на тибе идьот ахота! Тибе искат!

– Кто? – легкомысленно улыбнулся Хантер. – Сага я локализовал, мулла Сайфуль тоже мертв!

– Нис! – не согласился Захир. – Однака его брата Найгуль – живаяй! Он подумаль, что ти зашиль его брата Сайфуль в халята дакумент ат шурави, а там – ташакур за хароший слюжба. Сегодня рано Найгуль правьоль джирга, там он сообщиль награда за голова Шекор-туран. Наваль ми завербовать за тот время, кагда вон у нас биль, он сагласие дават на сатрутничезтво. Наваль иметь присутствие на джирга, он прислать к мине человек придупридит тибе!

– Отрабатывает, «крестник»! – с удовлетворением заметил Хантер. – А насколько дорого оценили мой лысый череп? – спросил он, где-то в глубине души польщенный вниманием неприятеля к своей скромной персоне.

– Тот, каторий даставерна дакажить, чьто правда убить Шекор-туран и пакажит доказания, – серьезно продолжал хадовец, – палючит балшой пайса – палавина милийон афгани!

– Как выглядят доказательства? – по инерции продолжал улыбаться Хантер, хотя нехорошие мыслишки кошками уже заскреблись в душе. – Это же немалые деньги, почти семнадцать тысяч чеков! Трехкомнатная кооперативная квартира в Киеве, на бульваре Леси Украинки! – неудачно пошутил старший лейтенант.

– Доказательства в этих краях весьма специфические, – жестко влез в разговор подполковник Ваганов. – Они бывают прямые и косвенные. К прямым относятся: голова врага или его труп целиком. К косвенным – фото трупа, видеосъемка казни, или же показания независимых свидетелей, подтверждающих факт смерти того, за чью голову объявлено вознаграждение.

Поэтому рафик Захир настоятельно рекомендует максимально сократить программу вашего пребывания в этом уезде – в частности, и в провинции Нангархар – вообще. Ваши дальнейшие передвижения целесообразно осуществлять только в составе подразделения. – Подпольщик говорил ровно, твердо и лаконично, словно проводил инструктаж.

– Вашу БМП-2Д, – он показал на машину, стоящую поперек ручья, – лучше поменять, поскольку этот номер известен моджахедам. Также вам не помешает каким-то образом изменить внешность – надеть темные очки, нацепить тяжелый бронежилет и шлем стальной, а главное – поменять обычную для вас модель поведения, то есть – не лезть поперек батьки… – подполковник не выдержал и улыбнулся, заканчивая инструктаж.

– Этого у него не отнять! – засмеялся Тайфун. – Я уже собирался предложить поменять ему оперативный псевдоним – с Хантера на Коктейль Молотова!

– Кстати, позывной и радиоволны, которыми вы по обыкновению пользуетесь в эфире, – уже серьезно заговорил Ваганов, – тоже нужно поменять.

– Говорите, духовские ханумки уже интересуются у своих мужиков: «Чайнд кеймат аст, Шекор-туран?» – сколько стоит его горячая голова? – криво ухмыльнулся уже разнервничавшийся Петренко. – Еще немного, и останется одно – эвакуироваться в Сибирь!

– К сожалению, – без улыбки продолжил кэгэбист, – это не в наших силах, но, если бы такая возможность у нас имелась, не сомневайтесь – мы ею воспользовались бы обязательно! Хотя вы довольно легкомысленно отнеслись к сообщению рафика Захира, – продолжал он давить на старшего лейтенанта. – Но, поверьте мне на слово – опасность вокруг вас на данный момент времени уже настолько реальна, что стала практически осязаемой, ее можно даже потрогать руками. Может быть, вас эвакуировать отсюда вертолетом? – задал он глупый вопрос.

– Это исключено! – категорически отрезал Александр. – Я обязан вернуть этот гвардейский экипаж, – он указал на бойцов, сидевших в тени бронированной машины, – в свое подразделение, а уже потом – прибыть в Джелалабадский госпиталь для обследования и лечения, согласно предписанию военной прокуратуры.

– Госпиталь? – задумчиво переспросил Подпольщик. – Неплохой вариант! Должен вас предупредить – этот вариант необходимо реализовать как можно быстрее! В этих краях полмиллиона афгани – огромная сумма, которую платят за сбитый вертолет, поэтому из желающих ее получить может выстроиться очередь до самого Пешавара!

– Утешили! – невесело пошутил Хантер. – Благодарствую…

– Не за что, – улыбнулся Ваганов. – А пока я возьму с вас, Александр Николаевич, и ваших подчиненных, подписку о неразглашении сведений, содержащих государственную и военную тайну, – тихо, почти на ухо сообщил он старлею, пока хадовец о чем-то говорил с Чабаненко.

Не разбираясь, Александр подписал прямо на полевой сумке нового знакомого какие-то серые бумажки с массой мелкого печатного текста. Следуя его примеру, то же самое сделали и бойцы – каждый на своем бланке. На прощание Хантер пожал спецслужбистам руки, Тайфун – привычно обнялся.

Залезши на броню, Александр вышел на связь с Дыней. Стараясь не называть себя Хантером, выяснил, что ночью рота вновь перестреливалась с душманами, а после утреннего намаза состоялся обстрел эрэсами. В целом, в подразделении все было нормально, за исключением того, что ночью снайпер тяжело ранил сержанта Шишкина, и того пришлось утром эвакуировать вертолетом.

Вспомнив бдительного Шишку, разглядевшего в сумерках и тумане процесс охоты дикого кота-хауса, Александр с болью почувствовал ностальгию по своему привычному окружению: по сорвиголовам-взводным, по суровому и даже где-то вредному, но все же справедливому ротному, по смекалистому и хитроватому Оселедцу, по огрубевшим, но почти родным сержантам и солдатам четвертой многострадальной роты.

Решили так: Хантер пригонит БМП в роту, переночует там, а утром, на попутной броне доберется на ПКП, откуда и вылетит в Джелалабадский госпиталь. Дыня с радостью согласился: очевидно, они с Грачом уже успели соскучиться за «нескучным» замполитом.

– Что там? – поинтересовался Чабаненко, когда Александр спустился с брони.

Старлей вкратце рассказал о событиях на СТО, а потом потихоньку стал заводиться.

– Знаешь, Тайфун, – у контуженого Хантера наблюдалось определенное движение крыши, – наверное, я какой-то ненормальный! Пока я здесь трахаюсь, как мартовский кот, подчиненных моих отстреливают, подразделение занимается хер знает чем и хер знает где! Я вообще-то представлял себе, что буду воевать в составе бригады или батальона – «чесать» кишлаки, отлавливать караваны, брать господствующие высоты, в засадных действиях участвовать, – понесло его по кочкам. – А на самом деле я: то «призы» меняю, то что-то-кому-то зашиваю, или «соляру» охраняю, или охранбат обороняю, или вообще «духов» из норы выкуриваю! Рота без меня там умирает, уже половина от штатного состава осталась, а я здесь лясы точу и бумаги подписываю!

– Все сказал? – спокойно спросил спецпропагандист, выслушав длинную тираду. – Или еще что-то накипело?

Хлопая по карманам, майор нашел дохленькую уже пачку «Ростова» и предложил земляку закурить.

Александр отказался – от табачного передоза во время допроса у него пекло губы и перчило в горле, все время хотелось пить. Схватив чайник, Хантер основательно приложился к носику, жадно и громко глотая.

– Да! – с чайной пеной на губах, выдохнул Хантер. – Хочу в строй, хочу к своим, хочу заниматься своим делом!

– Понимаешь, мой юный друг, – в отсутствие полковника Худайбердыева, Тайфун не только взял на себя его обязанности, но и перенял манеру поведения. – Ты не обижайся, послушай меня внимательно, я все ж таки почти два года в этой местности сайгачу. Воевать в составе бригады и батальона это, конечно, дело достойное офицера, занятие почетное и ответственное.

Однако, – закурил он, выдыхая дым в сторону от собеседника, – не обижайся, но большого ума для этого не требуется. Вокруг херова туча командиров и начальников всякого калибра, есть штаб, который планирует, и организовывает боевые действия. В составе больших военных организмов воевать куда проще – за тобой проследят, тебя подправят, тебе посоветуют, а коль возникнет нужда – помогут и выручат. Если ты, конечно, не кретин какой-нибудь, – сквозь дым вставил Тайфун. – Но только в самостоятельных действиях проявляется настоящий профессионализм офицера любого уровня, – старший продолжал учить младшего, – когда надеяться можно лишь на себя и своих подчиненных.

И то, что ты в этих, крайне неблагоприятных условиях, смог своими силами, по-волчьему, не только уцелеть, но и сохранить жизни своим подчиненным, к тому же вырасти, как профессионал военного дела – это говорит о том, что ты – на правильном пути. А повоевать еще успеешь! Знаешь, есть одна поговорка об Афгане, придуманная заменщиками: «В Афганистане хитрый сделает карьеру, жадный – награбит, а простой – настреляется!»

– Я пока что настрелялся до рыгачки! – вновь занялся самокритикой старлей. – Ни тебе бакшишей, ни наград! Только уголовное дело и приобрел!

– Что ты на себя любую ситуацию передергиваешь?! – пришел в негодование майор. – Считаешь, свет клином именно на Петренко сошелся? Ляжешь завтра в госпиталь, а там что-то где-то громыхнет, где-то какое-то громкое ЧП случится – и забудут о тебе, как и не было никогда! А прокуратура тем временем твое дело развалит!

– Ты, Тайфун, как всегда прав, – потихоньку успокаивался Хантер. – Не спеши, не спеши, не спеши, – вспомнил он пуштунскую мудрость. – Не так ли?

– Начал дружить с головой, хвала тебе, Господи! – с иронией посмотрел на старлея Павел Николаевич. – По отношению к себе ты не прав. Госпожа Фортуна щедро демонстрирует тебе свою благосклонность – ты жив, почти здоров, даже красотку успел отбить у какого-то генерала!

– Что есть, то есть – самодовольно потянулся Хантер, припоминая бурную ночь в объятиях Оксаны.

– Относительно своего участия в боевых действиях на стороне шурави, – майор продолжал подзуживать земляка, – так знай, что твое участие в специальной психологической операции «Иголка», нанесло душманам значительно больший урон, чем огневое воздействие вертолетного полка на тот же кишлак Темаче …

– Благодарю, друже! – искренне улыбнулся Александр, пожимая руку Тайфуну. – Ты, как всегда, умеешь быть убедительным!

– Такова моя работа… – скромно прозвучало в ответ. Внезапно за Чабаненко прибежал запыхавшийся гонец из политотдела армии, вызвав к какому-то начальству.

Через миг после того, как проворный полтавец в полной боевой готовности рванул наверх, к ручью скатился запыленный БТР-70, с опознавательными знаками одного из десантно-штурмовых батальонов бригады. На броне восседал сам Монстр, рядом теснились незнакомые десантники.

– Что здесь у тебя? – вместо приветствия спросил начпо, спрыгивая с брони.

Он неуклюже переминался с ноги на ногу, очевидно, дорога была неблизкой.

– Смирно! – зычно подал команду старший лейтенант Петренко, демонстрируя преданность воинским ритуалам.

Дождавшись, пока подчиненные отреагируют согласно строевого устава, Александр почти парадным шагом (насколько позволил рельеф под ногами) приблизился к начальнику политического отдела бригады и отрапортовал, приложив правое копыто к уху.

– Товарищ подполковник! Личный состав малой бронегруппы четвертой парашютно-десантной роты в количестве шести военнослужащих находится на отдыхе, в готовности отправиться в пункт временной дислокации подразделения – населенный пункт Темаче! Докладывал заместитель командира роты материального обеспечения бригады по политической части, старший лейтенант Петренко!

Ежели сейчас на ПКП с неба рухнула ядрёная империалистическая бомба, она б не произвела такого эффекта, который возымел Сашкин рапорт. Монстр застыл с рукой, приставленной к черепу, от несусветного нахальства у него спарализовало язык.

Пауза затягивалась, бойцы обоих экипажей, застывшие навытяжку после команды «Смирно!», недоуменно уставились на офицеров-политработников. «Охотничья команда» с тревогой косилась на своего предводителя: то ли контузия сказалась, то ли нервные перегрузки так коварно действуют? К тому же, по обыкновению, во время боевых действий, учений и тренировок в Советской Армии не подавали команду «Смирно!»…

– Вольно! – прохрипел, в конце-концов, начпо, сердито осматривая подчиненного.

– Вольно! – согласился замполит неизвестно какой роты, громко втягивая воздух носом, и разминая плечи, как перед рукопашным спаррингом.

– Вот ты как заговорил! – грозно начал Монстр, приближаясь вплотную. – Ну-ну!

Что-то очень похожее было в его поведении с повадками особиста Гнуса – те же слова, интонации и манера вести себя по отношению к тому, кто ниже тебя по статусу.

– Я что-то неправильно доложил? – картинно изумился Хантер, переводя тумблер в положение «Д». – Согласно штатно-должностного расписания нашего гвардейского соединения, я сейчас есть никто иной, как старший лейтенант Дубяга, который сейчас сидит в ППД и оформляет образцово-показательный конспект лекций по проблемам солдатского ускорения…

– Та-а-а-к… – на загорелом фейсе Монстра угадывался хоровод нехороших мыслей. – Прямо сейчас, на боевых, я не могу отстранить тебя от исполнения служебных обязанностей, – наконец ровно заговорил он. – Но завтра, по моему приказу, сюда прилетит старший лейтенант Анциферов, штатный заместитель командира твоей роты по ВДП, он уже прибыл из Союза.

Передашь ему роту и прибудешь в ППД. Завтра же! – прозвучало жесткое распоряжение. – А потом партийная организация должна разобраться с тобой и, поскольку ты сейчас находишься под судом и следствием, тебе не место в рядах КПСС, да и в партийно-политических структурах вообще!

– Ошибаетесь, товарищ подполковник! – заскрипел зубами Хантер (почему Монстр до сих пор жив?!). – Под судом я никогда не был, а уголовное дело в любую минуту может быть закрыто! И даже если дойдет до суда, трибунал меня обязательно оправдает!

– Трибунал может, – мерзко улыбнулся Монстр. – Но, чтобы партийная организация оправдала – сомневаюсь!

– Поспешу вас огорчить, – продолжал выделываться неугомонный старший лейтенант. – Я не смогу завтра прибыть в пункт постоянной дислокации, поскольку обязан выполнить предписание военной прокуратуры, убыв в Джелалабадский госпиталь для обследования и лечения!

– Что, б…, решил на больничной койке от партии спрятаться?! – заорал начальник политического отдела, налившись кровью и покраснев, как бурак. – На сохранение залечь, пока другие воюют и кровь льют?!

– Вы почему-то запамятовали, – Хантер не ответил на бессмысленное обвинение, – что минуту тому назад, в присутствии многочисленных свидетелей, вы отстраняли меня от исполнения служебных обязанностей в боевых условиях и отправляли домой, на базу! А теперь орете, что я прячусь на госпитальной койке, пока Дубяга здесь кровь канистрами проливает!

Я собираюсь выполнить распоряжение старшего следователя военной прокуратуры, а не прятаться! Если это в вашей компетенции – запретите мне проходить обследование, предварительно поставив в известность военного прокурора гарнизона!

Неожиданно начпо успокоился, врубившись, что нахрапом Хантера не взять.

– Хорошо, товарищ старший лейтенант, – промолвил он голосом, не обещающим собеседнику ничего хорошего (по обыкновению, обращаясь ко всем подчиненным, кроме Ветлы, начпо нахально «тыкал», но когда он переходил на «вы», сие означало приближение крупных неприятностей). – Проходите обследование, предписанное вам следователем. Обо всем мы поговорим после вашей выписки!

– Это совсем другое дело! – накрученному Петренко было решительно начхать на тонкости этикета и нюансы в голосовых интонациях начальства. – Разрешите убыть в подразделение?

– Ни хера себе, какой быстрый! – возразил Монстр. – Я сюда не для того приехал, чтобы ты мне х…ю всякую порол. Хотя ты уже почти и не политработник, – на всякий случай (между делом) сакцентировал начпо. – Но явишься, вместе со мной, на организационно-методические сборы по вопросам подготовки к Девятнадцатой партийной конференции, проводимые офицерами Главного политического управления СА и ВМФ…

– Куда?! – Хантеру сдалось, что он попал неожиданно в дурдом. – Какие-такие сборы?! Какой ГлавПУр?!

– Тебя точно что контузило! – ответил на его вопрос Виктор Федорович. – В самом скором времени сюда, на ПКП, – начал он медленно чеканить слова, дабы бестолковый подчиненный понял их правильно, – прилетит группа генералов и офицеров ГлавПУра СА и ВМФ. Они собирают всех офицеров-политработников на ПКП, и проведут здесь, в полевых условиях, организационно-методические сборы. Тематику я тебе довел. Вопросы есть?

– Я не могу здесь надолго остаться, – слабая надежда мелькнула в Сашкиных глазах. – Мне в роту прибыть надо, как можно быстрее. Вдобавок я – репрессированный…

– Что, уже штаны мокрые? – Монстр перешел к своей обычной тактике, к оскорблениям. – Какой же ты Охотник, если темноты боишься?

Объяснять, что на него охотятся голодные душманы, чьи ханумки уже решили, на что потратят шальные бабки, полученные за голову Шекор-турана, совсем не хотелось. Доказывать, что ты не ишак? Зачем? С тяжелым осадком в душе Александр поплелся за начальником политотдела.

– Ты садись в самом уголке, – распорядился Монстр. – Подальше от начальства, а то начнешь какую-нибудь херню нести!

– Не хочу я ни с кем общаться! – огрызнулся старлей. – Хватит на сегодня общения с вами, с прокуратурой и Гнусом!

– С кем?! – аж остановился подполковник, всем корпусом оборачиваясь к Петренко. – А это кто такой – Гнус?

– А вы что, не знаете? – Александр изобразил на физиономии нечто, наподобие улыбки. – Так все в бригаде зовут нашего главного особиста, майора Иванова.

– Гнус, говоришь? – неожиданно захохотал начпо. – Ха-ха-ха! Классно придумали! Вот я его подколю!

– Душевная у них дружба, – подумал старлей. – Прям как журналисты пишут: «друзья-соперники»!

Возле уже знакомой палатки полевого клуба шарахалась толпа политработников самого различного калибра. Большей частью это были представители политотдела армии и политработники частей и подразделений, расположенных поблизости от передвижного командного пункта Сороковой общевойсковой армии.

Общее число коллег достигало тридцати-сорока человек. Из бригады присутствовало всего двое – Монстр и Хантер. Среди знакомых лиц Петренко идентифицировал Тайфуна, майора Гольцова, капитана Быстрякова, незабываемого Кролика с синелиловым синяком под темными очками и того самого сонного мотострелкового замполита, сопровождавшего их с Монстром той ночью, когда непредсказуемо чудил Кролик.

Со спортивно-пивным майором Гольцовым они молча и безразлично разошлись встречными курсами, с капитаном Быстряковым по-дружески обнялись, с «Сонным» перекинулись двумя-тремя дежурными фразами. А вот Кролик, увидев Хантера, засуетился, не зная куда деваться.

Пока политработники слонялись – курили – чесали языками, армейские связисты устроили целое радиошоу: протянув от машины связи провода, присобачили громкоговорители на специальные колья, чтобы слушать эфир – как приближаются в пространстве и времени героические сотрудники Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота…

Лучше бы они этого не делали – кто-то из армейских полиотдельцев облажался…

Эфир сначала злобно шипел, потом заговорил непонятным языком.

– Баттерфляй, я – Почин! – прозвучали позывные. – Докладывайте – какая у вас обстановка?

– Я – Баттерфляй, – ответил кто-то из числа наземных авиаторов, дежуривших на армейском ЦБУ. – Докладываю – обстановка спокойная.

– Ты меня не понял, Баттерфляй! – почему-то заверещал невидимый Почин. – Докладывай – есть ли боестолкновения с противником?

Столкновений вокруг быть не могло просто потому, что не могло быть вообще, по определению – на десяток километров вокруг стояли наши и «зеленые» войска, контролировавшие каждую козью тропу вокруг ПКП.

Вопрос-крик вызвал веселое ржание в среде политбратии, собравшейся на организационно-методические сборы. Все же, при всех недостатках армейской партийно-политической системы с ее несовершенством и откровенной бюрократией, народ, собравшийся вокруг клуба, продолжительное время провел на войне, в боевых условиях.

Не считаясь с негативным отношением значительной части армейского люда к партийно-политическому бреду, офицеры-политработники находились не на арбатских паркетах, даже не в Кабуле, оттого особенно остро чувствовали фальшь и ханженство официального мероприятия залётных гостей.

Через пять минут, среди шипения эфира вновь раздался знакомый перепуганный голос.

– Баттерфляй, я – Почин! Докладывайте обстановку в вашей зоне отвественности! Есть ли у вас боестолкновения с неприятелем? – в интонации ощущалась серьезная тревога, имевшая все шансы перерости в настоящий психоз.

Спокойная и уравновешенная «мадам Баттерфляй» флегматично ответила – на земле, де, все спокойно, под контролем, противника нет и в помине. Сразу же среди политработников обнаружились видавшие виды боевики, откровенно насмехающиеся над главпуровцами – летят, мол, голуби, за орденами-медалями, а сами в штаны наложили со страху.

Смех волнами закачался среди политической братии, вместе с клубами сигаретного дыма – спектакль удался на славу. Никто не додумался выключить трансляцию – начальник, отдавший распоряжение на прослушку, вероятно, пребывал где-то в другом месте.

Тайфун молча курил, Хантер тоже молчал, курить не было желания, он нервно смотрел на часы, не зная – как надолго затянется организационно-методическая бодяга. Чабаненко уловил его нервозность.

– Ты чего не поехал на СТО? – спросил он негромко. – Монстр помешал?

– Да, б…, – старлей пнул крашенные хлоркой камешки, – пришлось с ним столкнуться по полной программе. Приказал назавтра отбыть на ППД, роту передать другому штатному заместителю, который от бабы едва в Союзе оторвался, «на сохранении» там четыре месяца томился. Едва отбился предписанием военной прокуратуры.

– Садись в самом конце палатки, в уголке, – Тайфун повторил мысль Монстра. – На глаза главпуровцам не попадайся, тебе это не нужно, глупых вопросов им не задавай. Вижу, – он покрутил головой, – здесь сыщутся балагуры и без тебя. Разница в том, что у них нет подписки о невыезде!

– Я и не собираюсь, – вяло отмахнулся Хантер. – Мне уже надоело общение с начальством…

– Вот и хорошо! – улыбнулся Тайфун. – Послушаешь этот бред минут десять – пятнадцать и тихонько, крадучись, просачивайся сквозь полог палатки. После чего свяжись по радио со своими на СТО. Пусть вышлют навстречу броню. А потом на максимальной скорости (с соблюдением всех мер безопасности!) летишь белым лебедем туда. Мне по радио дашь знать, когда будешь у своих. Связь через капитана Быстрякова. Радиоволну его батальона и его позывной знаешь?

– Вроде бы… – безразлично ответил Хантер, недовольный юношеским инструктажем. – Волна у меня в блокноте записана, позывной его специфический – Кречет, тоже знаю!

– Ты не выкаблучивайся! – разозлился спецпропагандист. – Я тревожусь за тебя и твоих бойцов! Полмиллиона пайсы как раз хватит, чтобы тебя где-то ловко перехватить и подстрелить, или поджарить на броне. В тутошних местах таких тайников хватает! Ладно – ты пострадаешь, бойцов твоих жаль! – подтолкнул он старлея локтем под дых, подмаргивая.

– Хорошо, я «на мигах» обучен! – не обиделся Александр. – Как только сей бред начнется, я быстренько исчезну, пусть Монстр от ора задохнется, мне жизнь дорога!

Ответить Тайфун не успел – матюгальники сквозь радиопомехи обозначили нечто, очень похожее на SOS.

– Баттерфляй, я – Почин! Я – Почин! Я – Почин! – истерически орал в эфире неизвестный, словно его сбили «Стингером» и он валится с высоты в три тысячи метров. – Докладывайте о наличии противника вокруг вас! Есть ли у вас боестолкновения? Если нет – занята ли вокруг вас круговая оборона? Баттерфляй, я Почин! Прием!

Тирада Почина вызвала громовой хохот политбратии. Смеялись, держась за животы, все, даже самые идейные и закомплексованные – Монстр-Михалкин, офицеры политического отдела армии, майор Гольцов, даже старший лейтенант Прогнимак (он же Кролик) – и тот потешался с московских перестраховщиков.

А флегматичная «мадам Баттерфляй» тем временем отвечала – все вокруг спокойно, нет никакого повода для беспокойства. Это была чистая правда: следовало б поднять, вероятно, всю пакистанскую армию, дабы на равных поспорить с огромным, вооруженным до зубов, спрутом, занявшим гигантское плато, обхватив горные перевалы, кишлаки и ущелья.

Последний раз истеричний Почин вышел на связь уже под рев огромного количества вертолетных двигателей, приближавшийся со стороны Джелалабада.

– Баттерфляй, я – Почин! Я – Почин! Я – Почин! – выкрикивал попугаем динамик, висевший недалеко от Тайфуна с Хантером. – Организуйте круговую оборону во время работы комиссии народного контроля! – он неудачно завуалировал цель прилета и ведомственную принадлежность группы московских будущих «орденопросцев и медалистов», вызвав очередной шквал веселья.

Баттерфляй в который раз равнодушно ответила, мол, все уже готово – «комиссию народного контроля» давно ждут. Мощный гул большого количества вертолетов вынудил присутствующих переключить внимание на небо. Там во всей своей мощи и красе летел Джелалабадский вертолетный полк, в полном составе.