Текст книги "Подлинная история ожерелья Антуанетты. Том 2"

Часть 3
Двадцать лет спустя

Глава 50

– Боже мой, вы прелестно говорите по-русски! – смеясь, сказала Мари Казелет, держа Жанну под руку. Женщины медленно шествовали по Невскому проспекту, обе изрядно постаревшие, но с молодым блеском в глазах. – Впрочем, удивляться нечему. Прошло уже более двадцати лет, как вы сделались русской подданной и упорно стали учить язык. Скажите, с чем это связано? С Наполеоном? С модой на родной язык в России? Или с вашей великой тайной?

Графиня де Гаше улыбнулась.

– Считайте как хотите, моя дорогая. Только ещё раз повторяю вам, нет никакой тайны. А если бы и была, вы, как моя единственная близкая подруга, узнали бы о ней первая. И потом, разве мало французских эмигрантов последовало моему примеру? Правда, не всем было разрешено получить русское подданство. Мне кажется, вы посодействовали, дорогая подруга!

– Не буду скрывать, я говорила с Елизаветой Алексеевной, – призналась госпожа Бирх. – Она интересовалась вами и сетовала, что вы никогда не бываете при её дворе.

– И вы объяснили ей причину, – констатировала Жанна.

– Мне пришлось, – подтвердила подруга. – Но почему вы отказываетесь, чтобы я представила вас императрице?

Елизавета Алексеевна очень хорошо относится ко мне. Мои друзья – её друзья, во всяком случае она всегда так утверждала. Кстати, о вас ей рассказывали наши общие знакомые. Императрице известно о наших пятницах. Вы были бы обласканы при дворе.

Некогда красивое лицо Жанны, теперь сморщенное, с желтоватым оттенком, выразило недовольство.

– Я же сказала, что хочу вести уединённый образ жизни! – резко ответила она. – Вы правы, гости посещают меня только по пятницам, и только избранные. Признаюсь, никогда в жизни мне не было так спокойно и хорошо. И я ничего не хочу менять, понимаете?

Мари пожала плечами.

– Конечно, это ваше дело. Но всё же странно… – Она собиралась ещё что-то добавить, но рядом с ними остановилась карета, и румяный граф Валицкий, ничуть не изменившийся за два десятка лет, выпрыгнул из неё словно юноша.

– Рад видеть вас! – Он поочерёдно поцеловал руки дамам. – Сегодня в театре дают «Бригадира». Не желаете пойти развеяться?

– Я с удовольствием! – отозвалась Казелет и взглянула на Жанну. Та потупилась.

– Вы прекрасно знаете, граф, что я скажу «нет», – отозвалась она хмуро. Ещё никогда в жизни ей так сильно не хотелось побывать в театре. Однако появления на публике де Ла Мотт по-прежнему считала опасными. Граф не удивился её отказу, и она была ему благодарна.

– Ну что ж, на нет и суда нет. – Он повернулся к Мари. – Я знаю, императорская чета тоже придёт. Вы сядете к ним в ложу?

– Да, – кивнула Мари. – Но это не помешает нам увидеться в антракте и переброситься парой словечек.

– Верно, до встречи. – Валицкий отвесил традиционный поклон и исчез. Госпожа Бирх снова взяла графиню под руку.

– И всё же…

– Давайте не будем об этом. – Жанна остановилась у кондитерской. – Что, если нам с вами выпить чая с пирожными? Вы не возражаете?

Госпожа Бирх поняла, что подруга хочет переменить тему. Что ж, пирожные с кремом или марципаны – неплохая замена тягостному разговору.

– Я не возражаю, – ответила она. Они вошли в небольшое заведение, и улыбчивый швейцарец выложил перед ними весь ассортимент. Чего тут только не было! Дамы, забыв обо всём на свете, разглядывали чудеса кондитерского искусства, а когда наконец определились с выбором, уселись за столик возле заведения.

– Мари, вы действительно считаете себя моей подругой? – поинтересовалась Жанна, сделав глоток ароматного чая. Госпожа Бирх замерла с поднесённой ко рту ложкой, на которой красовался кусочек лакомого пирожного.

– Да, но почему вы спрашиваете?

– До сих пор, как я поняла, вы никогда не рассказывали обо мне императрице, – сказала де Ла Мотт. – Прошу вас и впредь никогда не упоминать моего имени.

Мари нервно заморгала.

– Ну почему вы так настойчивы? – спросила она. – У вас есть причины?

– Если вы настоящая подруга, то просто сделаете то, о чём я вас прошу, – резко бросила Жанна. Госпожа Бирх смягчилась.

– Вы же знаете, как я вас люблю! – жалобно ответила она. Графиня немного расслабилась.

– Знаю, моя дорогая. Ближе вас у меня нет никого на свете.

Мари улыбнулась и посмотрела на огромные часы, висевшие на фасаде кондитерской.

– Боже, меня ждёт Елизавета Алексеевна! – Она быстро поднялась и поправила широкие юбки. – Правду говорят, ради сладкого женщина готова продаться Дьяволу. Милочка, не сочтите за труд расплатиться. – Она придала лицу слезливое выражение. – Я всё вам возмещу!

– Можете не беспокоиться.

Графиня проводила подругу насмешливым взглядом. Она знала, что Казелет никогда не вернёт ей деньги. Мари была жадна, как большинство англичанок, и почти не скрывала это. Впрочем, жадность можно было простить. Помимо этого недостатка, женщина имела много достоинств. Она умела хранить тайны, и сама Елизавета Алексеевна доверяла ей секреты своего будуара. Правда, хитрая Жанна порой умела выведать у подруги то, что её интересовало, да так умело, что Мари ничего не замечала. В сущности, Жанну заботил один вопрос: чем отличается чета государей из России от четы из Франции? Есть ли у Елизаветы Алексеевны, доброту, ум и красоту которой здесь прославляют так же, как некогда в далёком Париже превозносили такие же достоинства Марии-Антуанетты, любовники и любовницы или она верна своему красавцу мужу Александру Первому?

Ответ на этот вопрос был получен довольно быстро, ещё в 1807 году. Несколько месяцев Мари Казелет не посещала свою подругу де Гаше по пятницам, ссылаясь на дела при императрице, но потом, придя к ней как-то в гости, проговорилась, что вчера хоронили Алексея Охотникова. Молодого красавца-кавалергарда кто-то пырнул ножом в спину после выхода из театра. Рана оказалась смертельной, и, несмотря на все усилия врачей, несчастный скончался, промучившись три месяца. Жанна, выслушав это признание, была удивлена. Допустим, какого-то кавалергарда ранили. При чём тут императрица, которая так отреагировала на это ранение, что ни на минуту не отпускала от себя госпожу Бирх? Ответ напрашивался сам собой. Охотников был не кем иным, как любовником Елизаветы Алексеевны. И его смерть была выгодна одному человеку – императору. Его руки уже обагрились кровью, когда он вступал на престол… Что ж, одним убийством больше – одним меньше…

Обо всём этом Жанна написала в своём дневнике. По её мнению, русская императорская чета практически ничем не уступала французской. Правда, во время Отечественной войны говорили, что Елизавета Алексеевна отказалась от блеска и внешних почестей, занявшись благотворительностью. Государство выделяло ей на расходы миллион, но она оставляла для себя только двести тысяч, из которых научилась выкраивать на туалеты четвертую часть, а остальное отдавала нуждающимся. Когда супруг собрался в поход, она захотела следовать за ним, но не выдержала всех трудностей полевой жизни. Впрочем, домой императрица тоже не вернулась и всё это время находилась от мужа на некотором расстоянии.

По мнению Жанны, перечисленные факты не особо говорили в её пользу. Кто знает, как повела бы себя Мария-Антуанетта, если бы Франция вела войну? Кроме того, она очень достойно ушла из жизни. Нет, эти пары стоили друг друга, как, наверное, все императорские пары.

Жаль только, что в России никто не закажет ей мемуары.

Глава 51

Императрица Елизавета Алексеевна, увидев румяную от мороза госпожу Бирх, всплеснула руками и изобразила недовольство:

– Ну где же вы пропадаете, моя дорогая? Вам известно, как мне порой бывает плохо!

Мари кинула шубу на софу и склонилась в реверансе.

– Извините, ваше величество, мы заболтались с графиней де Гаше, и я думала, что успею к вам вовремя. Но что с вами случилось? У вас болезненный и расстроенный вид.

Говоря так, Мари не лукавила. Елизавета Алексеевна ещё недавно по праву считалась одной из красивейших женщин мира. Даже опальный поэт Александр Пушкин, который терпеть не мог своего государя, с восхищением отзывался о красоте его жены. Один саксонский дипломат, побеседовав с Елизаветой, влюбился по уши и писал в своём дневнике: «Словом, императрица, кажется, одна из красивейших женщин в мире». Мало кто не восхищался её густыми белокурыми волосами, большими голубыми глазами, правильным греческим носом, чудным овалом лица, величественной фигурой. Сама Мари, часто беседовавшая с императрицей, находила, что готова смотреть на неё не отрываясь.

К сожалению, это время прошло. Елизавета начала блёкнуть после смерти Алексея Охотникова. Сначала с округлых щёк исчез румянец, они пожелтели и впали, черты лица заострились, прекрасные волосы поредели. Красота императрицы увядала с каждым годом, и теперь она выглядела старше своих сорока пяти лет.

– Я действительно болею, и ты знаешь причину этой болезни, – вздохнула Елизавета Алексеевна. – Она проста и банальна – одиночество. У меня нет никого, кто любил бы и понимал меня. Я так надеялась, что это будут дети, но мои бедные малютки слишком рано покинули этот мир. Муж ненавидит меня за одну-единственную связь. Подданные завидуют и боятся, хотя я никогда в жизни никому не причинила зла и старалась останавливать супруга.

– Вы неправы, ваше величество, – начала госпожа Бирх, – ваша подруга перед вами. Она никогда вас не предаст. Впрочем, вам это известно.

Императрица вздохнула.

– Иногда мне кажется, что вам надоело терпеть мои капризы, – призналась она.

Бирх подошла к своей госпоже и взяла её за руки. Они были холодны как лёд, и Мари постаралась согреть их своим дыханием.

– Ладно, хватит о грустном. – Елизавета выдавила улыбку. – После смерти Алёши в моём сердце постоянный траур, но нужно как-то жить, чтобы и он жил в моей памяти. Расскажите мне что-нибудь интересное! Кстати, вы почти никогда не говорите о своей подруге де Гаше. Она так и не желает появиться при дворе?

Мари покачала головой.

– Это её решение, и я его уважаю.

– Довольно странное решение! – Елизавета прищурилась. – Все французские эмигранты были счастливы, когда мы приглашали их на званые вечера. Может быть, эта женщина чего-то боится? У вас никогда не возникало мысли, что её окружает какая-то тайна?

Казелет заколебалась. Она, с присущим ей умом и тактом, не знала, что ответить. И Елизавета Алексеевна, и Жанна – обе были её подругами и дорогими для неё существами. Ей очень не хотелось предавать одну и огорчать другую. Императрица заметила её колебания.

– Ну, милая Мари, не бойтесь, – подталкивала она. – Если эта женщина нуждается в помощи, кто лучше меня ей поможет?

Госпожа Бирх хотела резонно заметить, что Жанна ни в чьей помощи не нуждается и просит лишь того, чтобы её оставили в покое. Она собралась ответить на вопрос уклончиво или невпопад, но её поразили глаза императрицы. Огромные, с покрасневшими веками, они принадлежали несчастнейшей из женщин, не любимой мужем, потерявшей детей, чужой в своём государстве, и она не могла не рассказать о графине де Гаше всё то, что давно тревожило её саму. Елизавету удивил странный рассказ её приближённой. Графиня де Гаше бросила Англию, где находился её особняк, как некогда бросила свою родину – Францию. Действительно ли для того, чтобы выйти замуж? Судя по всему, во Франции она была не последним человеком. Сеансы графа Калиостро посещали только избранные. Они же находились вблизи Марии-Антуанетты. Допустим, Жанна влюбилась в некоего графа де Гаше, выбравшего Англию местом жительства, и переехала к мужу. После его смерти, ещё не решаясь вернуться во Францию, выбрала Россию. Но почему же она так настойчиво отказывается видеться со своими соотечественниками, которых здесь довольно много? Не совершила ли графиня что-то преступное? Нечто такое, за что её просто-напросто выслали из Франции или заставили бежать?

– Если у этой особы есть тайна, мне эта тайна уже не нравится, – проговорила Елизавета. – И мой вам совет – держитесь от неё подальше. И ещё… – Она не договорила. Твёрдой походкой в покои жены вошёл император Александр.

– Остальное я скажу госпоже Бирх в своём кабинете! – буркнул он и бесцеремонно взял Мари под руку. Императрица вспыхнула.

– Вы подслушивали! Это бесчестно, сударь.

Александр, который в свои сорок шесть по-прежнему оставался красивым, молодцеватым и стройным мужчиной, лишь хмыкнул:

– Здесь нет ничего, что не касалось бы моих ушей.

Даже не попрощавшись с женой, он поволок Казелет к себе в кабинет и, оглянувшись по сторонам, запер дверь на ключ.

– Да, я подслушивал, – признался он с лукавой улыбкой на длинном лице. – Как же иначе? У жены доброе сердце, и она позволит всяким отбросам жить в России. Я же считаю, что мы должны быть предельно осторожны. Ну почему вы сразу не рассказали мне об этой Гаше? Россия напичкана агентами иностранных держав!

– Эта женщина не похожа на агента, – сказала Мари, немного придя в себя. – Она никогда ничего не выпытывала. Скорее, это делала я, но у меня плохо получалось.

Государь подошёл к окну.

– Скажите, графиня не просила вас продать бриллианты? Мари вспыхнула.

– Просила. Но откуда вы знаете?!

– «Откуда я знаю»! – Александр покраснел от гнева, порылся в шкафу и бросил на стол небольшую брошюрку. – Посмотрите сюда. Здесь портрет женщины, погубившей королевскую чету Франции. Её имя Жанна де Ла Мотт. Вглядитесь в эти черты. Скажите, не напоминает ли графиня де Гаше известную авантюристку, которую приговорили к клеймению и пожизненному заключению и которая чудом бежала в Англию? Берите в руки, не бойтесь! Это её мемуары, свалившие Людовика XVI. – Император закрыл лицо руками и взволнованно заговорил: – Подумать только! Сколько раз меня спрашивали о ней, но я божился, что этой дамы нет в России! А она жила здесь, и жила чёрт знает сколько лет! И в этом повинны вы, дорогая!

Дрожавшей рукой госпожа Бирх взяла книжонку. Вне сомнения, на обложке художник изобразил Жанну.

– Это она, правда? Признайтесь, что эта женщина не любит декольтированных платьев. Говорят, неумеха палач сначала заклеймил ей грудь.

Мари затрепетала. Как и любая фрейлина, приближённая к императорскому дворцу, она слышала историю об ожерелье. Значит, судьбе было угодно свести её с авантюристкой Жанной де Ла Мотт? Но как она могла знать об этом? Да, женщина предполагала, что подруга скрывает какую-то страшную тайну, но такую… Уму непостижимо!

– Извините, государь, но мне не пришло в голову… – пролепетала она. Александр раздражённо махнул рукой.

– Я сам займусь этой особой! – пообещал он. – С сегодняшнего дня вы перестаёте с ней общаться. Ваши встречи по пятницам прекращаются.

Мари ничего не оставалось, как склониться в реверансе.

– Завтра вы приведёте её ко мне! – строго сказал Александр и стал нервно пощипывать бакенбарду. – Но только так, чтобы она не догадалась, зачем мне понадобилась.

– Я не представляю, как это сделать, – выдохнула Казелет. Ей было нестерпимо жаль подругу, которую она разоблачила, сама того не желая.

– Тогда просто скажите ей, что я её жду в три часа. – Император повернулся к женщине и прожёг её своими пронзительными серыми глазами.

– Слушаю, ваше величество, – поклонилась Мари. Выйдя из дворца, она села в экипаж и приказала отвезти её в домик Жанны де Гаше. Англичанка молилась, чтобы подруга оказалась дома. На её счастье, женщина гуляла в саду, ступая по свежевыпавшему снегу. Жанна с детства любила слушать, как скрипят под ногами сугробы. Правда, с зимой у неё были связаны не самые хорошие воспоминания. Именно зимой умер отец, и мать выгнала её на мороз. Именно зимой она встретила Калиостро, который втянул её в аферу, до сих пор мешавшую жить нормально.

Кто-то тихонько постучал в калитку, и графиня обернулась. Жалкий вид всегда уверенной в себе госпожи Бирх испугал её. Она поспешила впустить её в дом.

– Что случилось, моя дорогая?

Мари была бледна как полотно. Рука, державшаяся за сердце, дрожала.

– Александр хочет видеть вас завтра в три часа в своём кабинете, – прошептала она. – Мне кажется, государь догадался, кто вы.

Жанна прикрыла рот рукой.

– Но откуда он… – Она бросила взгляд на подругу. – Это вы?! Я же просила! Вы погубили меня!..

Та опустила глаза.

– Поверьте, всё было не так, как может показаться, – пролепетала Мари. – Он задал мне пару вопросов и сам догадался, кто вы.

Графиня усмехнулась.

– Ладно, не корите себя. – Она порывисто обняла госпожу Бирх. – У русских есть хорошая пословица: «Сколько верёвочке ни виться…» Не могу же я до самой смерти никому не показываться на глаза! Передайте государю, что завтра ровно в три часа я буду в его кабинете.

Мари пыталась поймать руку подруги, чтобы поцеловать. Её не покидало чувство вины.

– Простите меня, дорогая, всё равно простите…

– Я повторяю: мне не за что вас прощать, – доброжелательно отозвалась Жанна, но в дом Казелет не пригласила. – Думаю, увидимся завтра во дворце. Честно говоря, с моей стороны было большим упущением не посетить царский дворец и не увидеться с монаршей четой. Завтра мы это исправим.

Не попрощавшись, она пошла к дому, обдумывая, какие вопросы завтра ей задаст Александр и как лучше на них ответить. Жанна не боялась за своё будущее. Наверное, она достигла того возраста, когда человек ничего не боится.

Глава 52

На следующий день Жанна выехала ещё до рассвета. Она никогда не была в Царском Селе, где сейчас обитал император, но знала, что до дворца придётся добираться довольно долго. В её возрасте длительные путешествия уже не радовали, а вызывали противоположные чувства. Никакие мягкие подушки не исключали боль в суставах после поездки. Когда-то в молодости, во время побега в Англию с любимым человеком, ей даже удавалось задремать в экипаже, далеко не таком роскошном, как этот, однако годы уже давно брали своё. Жанна попыталась уснуть, но это ей не удалось. Каждый камень, каждая рытвина больно отдавали в поясницу. Через час у женщины болела голова, её сильно тошнило. Были моменты, когда она сомневалась, что доедет до императора живая, однако всё закончилось благополучно.

Около трёх часов дня кучер объявил спутнице, что они приехали. Жанна встала и со стоном размяла затёкшие ноги и руки. Мужчина подскочил, чтобы помочь ей выйти. Ступив на обледенелую землю, она оглянулась по сторонам и охнула от представшего перед ней великолепия. Александровский дворец не был так красив, как Зимний. Он представлял собой вытянутое в длину двухэтажное здание с двумя флигелями по сторонам. В центре главного северного фасада высилась великолепная сквозная колоннада, состоящая из двух рядов ровных белоснежных колонн. Жанна сделала шаг к дворцу, а навстречу ей уже спешил камердинер, ожидавший гостью.

– Государь готов принять вас, – вежливо сказал он. – Соблаговолите пройти к нему в кабинет.

Александр I решил принять графиню в Мраморном кабинете. Именно туда и провёл её слуга. Открыв дверь перед женщиной, он провозгласил:

– Графиня де Гаше!

Ещё не видя государя, Жанна сделала реверанс и вошла в кабинет, оторопев от роскоши. Здесь было чем восхищаться! Кабинет в стиле ампир при кажущейся простоте выглядел чрезвычайно эффектно. Стены были облицованы светло-розовым искусственным мрамором, на них красовались росписи с военными символами и трофеями. Мебель из персидского ореха, гармонировавшая с паркетом красного дерева, казалась простой, но изысканной. Вход в кабинет был оформлен в виде лоджии, отделённой от основной комнаты двумя ионическими колоннами и полукруглым тимпаном. Каждая статуэтка, украшавшая стол, казалась произведением искусства. Жанна поняла, что было целью архитектора, тщательно разрабатывавшего интерьер: передать героический дух и величественность комнаты и её владельца. Любуясь бронзовыми предметами, женщина не сразу заметила императора, стоявшего возле окна. Когда же он направился к ней, Жанна склонилась в реверансе:

– Ваше величество!

Высокий худой мужчина с длинными бакенбардами сухо кивнул ей.

– Спасибо, что приняли моё приглашение.

Его суровый взгляд говорил другое: «Попробовали бы не принять!»

– Ваше величество, – мягко начала Жанна, – для меня это большая честь. Я давно хотела быть представленной вашей семье, однако предпочитала одиночество светской жизни.

– Надо полагать, вы и сидели бы в своём имении, если бы я не попросил госпожу Бирх передать вам, что желаю вас видеть, – сухо продолжил император. – Итак, графиня, давайте, прежде всего, решим, как мне к вам следует обращаться?

На впалых морщинистых щеках Жанны вспыхнул румянец.

– Я полагаю, моя фамилия вам известна, – произнесла она. – Я графиня де Гаше.

Александр махнул белой рукой с розовыми ухоженными ногтями.

– Давайте не будем лгать императору, – буркнул он. – Видите ли, мне кое-что о вас известно, и посему прошу назвать вашу настоящую фамилию.

Графиня заморгала.

– Я вас не понимаю. Я была замужем за графом де Гаше и по праву ношу его фамилию. У меня есть документы.

Александр сморщился и принялся нервно пощипывать бакенбарду.

– Эти документы недействительны, и вам об этом прекрасно известно! – резко заметил он. – Вы совершили двоемужество, когда повторно вышли замуж при живом супруге.

Графиню словно окатили холодной водой. Тяжело дыша, она прислонилась к мраморной стене, больше не заботясь об этикете.

– Я не понимаю вас… – прошептали её посиневшие губы.

– А мне кажется, прекрасно понимаете. – Император подошёл к ней, приобнял и повёл к окну. – Мне о вас всё известно. Итак, как вам в России, госпожа де Ла Мотт?

Графиня чуть не лишилась чувств. Она раскрыта, подумать только! И кем! Самим Александром I! Что же делать?

Впрочем, что ей дальше делать, зависело от него и только от него.

– Судьбе было угодно, чтобы я прочитал ваши мемуары, привезённые моим кузеном из Франции, – сказал государь уже более миролюбиво. – И я стал интересоваться вашей судьбой. Мне известно, что Людовик многократно пытался покончить с вами, пока вы не инсценировали собственную смерть. Это было умно, ничего не скажешь. После этого вы решили, что вы – кошка, у которой девять жизней. Иначе зачем было поджигать особняк де Гаше и надевать своё обручальное кольцо на палец какой-то несчастной бродяжки? Чтобы избавиться от законного супруга Николя де Ла Мотта?

– Да, – подтвердила Жанна.

– К несчастью, он умер не сразу, – ехидно заметил император. – Николя пытался вылезти из пылавшего особняка, порядком обгорел, но пробыл в сознании ровно столько, чтобы рассказать всю правду о вас. В его бред не поверили, а жаль.

– Что теперь со мной будет? – пробормотала графиня. – Вы тоже потребуете у меня бриллианты, которых нет и не было?

– Мне ваши бриллианты, или то, что от них осталось, совершенно не нужны! – категорично заявил монарх. – Я – богатый человек, и в моих закромах достаточно драгоценностей.

– Что же вы сделаете? Выгоните меня вон? – Жанна до хруста сжала пальцы. В её возрасте переезд в другую страну, где всё придётся начинать сначала, пугал больше смерти.

– И выгонять вас я не намерен. – Эти слова пролились на её измученную душу как бальзам. – Вы хитры, ловки, умны, находчивы. Мало кто может похвастаться такими качествами! Посему я отправлю вас с миссией.

– Куда же? – поинтересовалась Жанна. Значит, всё-таки переезд…

– Пока не знаю. – Монарх пожал плечами. – Нужно посмотреть, куда отправятся ближайшие миссионеры. Я уверен, вы выполните поставленные перед миссией задачи. И за это будете вознаграждены.

«Если останусь жива», – подумала женщина, но вслух сказала:

– Я благодарна вам, ваше величество. Я вам очень благодарна!

Александр изобразил улыбку.

– Не смею вас больше задерживать.

Когда её каблуки застучали у порога, он произнёс вслед:

– Я обещаю хранить вашу тайну!

Садясь в экипаж, Жанна свободно вздохнула. Раз император дал слово никому ничего не рассказывать, никто ничего и не узнает. Мари можно вообще не бояться. Всю оставшуюся жизнь она будет чувствовать себя виноватой. А граф Валицкий… Этот мошенник, если и догадался, кто продал ему бриллианты, тоже будет нем как рыба. Графине казалось, что тучи, собравшиеся над её головой, мирно рассеялись.