Текст книги "Сокровища Рождественского монастыря"

Бывший муж нервно закивал, его голова болталась на шее, как кулон на цепочке:

– Да, я пойду, я заставлю, – он тяжело поднялся на ватные ноги. – Я позвоню.

Когда за ним захлопнулась дверь, Вика подошла к матери, за все время не проронившей ни слова, и обняла за плечи:

– Мама, думаю, Денис нас не обманет. Он может плохо относиться к нам, но детей он любит.

Андрей Ильич ответил ей нервным смешком:

– Любит… Что-то я в этом сомневаюсь.

– Надо верить людям, Андрей, – подала голос Галина Петровна. – И надеяться на лучшее.

Телефон на столе зазвонил и поехал в сторону Вики. Она сжалась в комок:

– Незнакомый номер. Это они, похитители…

Андрей Ильич кивнул:

– Бери. И требуй, чтобы дали поговорить с Витей.

Непослушные пальцы дочери сжали мобильный.

– Я слушаю.

– Слушай внимательно, – металлический голос снова бил по перепонкам. – Требования изменились. Кроме клиники, готовьте пять миллионов рублей.

– Дайте поговорить с моим сыном! – взорвалась Вика. – Я хочу услышать моего мальчика.

Где-то далеко, будто на другом конце земли, послышался голос Вити:

– Мамочка, забери меня отсюда!

– Витенька, мой родной, – запричитала женщина, – мы заберем тебя. Потерпи немного.

– Убедилась, что с пацаном порядок, – похититель действовал на нервы, и она кусала губы от бессильной злобы. – Когда покончим с клиникой, я сообщу о времени и месте передачи денег. У тебя три дня, чтобы собрать нужную сумму.

– Послушайте… – гудки в трубке обрушились на женщину, как снежная лавина. Она положила телефон на стол: – Витя жив. Они требуют еще пять миллионов.

– Мы не должны, – Андрей Ильич собирался протестовать, но Галина Петровна оборвала мужа:

– Мы пойдем на все их условия. Я не потерплю никаких возражений.

Полковник сразу сдался: он привык слушаться жену.

– Да, да, конечно.

Снова хлопнула входная дверь, которую не заперли за Денисом, и он, с испуганным лицом, ввалился в комнату.

– Тамары нигде нет. Я не мог до нее дозвониться, – он достал из кармана какой-то пакетик и помахал им: – Барбитурат. Я нашел его в мусорном ведре. Вот почему я так крепко спал.

Вика кивнула, она понимала, что сейчас не время для выяснения отношений. Что ни говори, а они прожили с Денисом почти десять лет. Она привыкла чувствовать его поддержку.

– Черт с ней, с Тамарой. Думаю, она вторая скрипка. Кто первая, сейчас мы не выясним. Они требуют еще пять миллионов.

– Вот гады, – он заскрипел зубами. – На моем счету всего полмиллиона. Я продам машину, но все равно не наберу эту сумму.

– Мы заплатим, – вмешался Андрей Ильич. – Я кое-что продам.

– Продай вещи, которые принесли несчастье в нашу семью! – выкрикнула Вика, и отец поднял руку:

– Хорошо, моя девочка, я так и сделаю.

Он не имел понятия, о каких вещах говорит дочь, но решил прикинуться, что выполнит ее просьбу.

– Сколько у нас времени?

– Три дня, – выдохнула она.

Полковник покачал головой:

– Успеем. У меня есть покупатели.

– Только еще раз прошу тебя, папа, не ходи в полицию, – голос Вики сорвался, и она заплакала. – Я умоляю тебя!

Андрей Ильич растерянно, как маленькую, гладил ее по голове:

– Хорошо. Хорошо, моя девочка. Не волнуйся. Мы вернем Витю. Я все для этого сделаю.

Денис, который постепенно приходил в себя, вышел вперед:

– Можете на меня рассчитывать.

– Да пошел ты… – буркнул полковник, но Вика взяла за руку бывшего мужа:

– Спасибо, Денис. Думаю, нам нужно держаться всем вместе. Пойдем на балкон. С тобой мне спокойнее. Будем ждать, пока похитители выйдут на нас.

Когда они ушли, Андрей Ильич строго посмотрел на жену.

– Я не верю похитителям, – сказал он. – Люди, которые крадут детей, не могут быть честными и обязательными.

Галина Петровна кивнула:

– Согласна. Но что нам остается?

– Заявить в полицию, – ответил супруг.

Она испуганно дернулась:

– Ты с ума сошел!

– Не думай, что я такой придурок, – процедил полковник. – В полиции у меня есть хороший знакомый, сын моего сослуживца. Я попрошу, чтобы он пришел к нам, и все ему расскажу. Может быть, он что-нибудь посоветует?

Жена приложила руку к сердцу:

– Он все испортит, Андрей.

– Этот человек никогда не сделает ничего, что бы мне повредило, – осадил ее супруг и вял в руки телефон. – Сейчас ему и позвоню.

Он вышел в другую комнату, а Галина Петровна тихо заплакала.

Глава 19. Российская Империя, 1812 г

Монахиня Александра схватила афишу, которые раздавали на улицах, и принялась жадно читать.

«Слава богу, все у нас в Москве хорошо и спокойно: хлеб не дорожает и мясо дешевеет, – писал Ростопчин. – Однако всем хочется, чтобы злодея побить. И то будет: станем богу молиться и воинов снаряжать, и в армию их отправлять…»

Александра прижала афишку к груди и побежала к монастырским воротам.

«Надо сказать матушке игуменье, – вертелось в голове, – и помолиться за наших воинов. Трудно им там приходится».

В последнее время все чаще и чаще говорили о занятии Москвы наполеоновской армией, особенно после Бородинского сражения, когда повозки со стонущими ранеными заскрипели по улицам, но в это не хотелось верить.

У ворот Александру встретила монахиня Пелагея и, округлив глаза, прошептала:

– Отдала?

– Отдала, – кивнула Александра и показала пустой мешок, который обитель ежедневно наполняла продуктами для раненых.

– И что они говорят? Займут Москву французы?

– Говорят, Москву не сдадут, – Александра попыталась улыбнуться.

Пелагея приложила ладонь ко рту:

– Народу на улице – страсть! Слышишь, какой гул стоит? Кажется, что не один пчелиный рой над нами летает!

Александра кивнула. Рядом с монастырем находился дом князя Пожарского, где жил Ростопчин, и к нему и день, и ночь текла людская река.

– Это верно.

– Смотри, матушка Эсфирь, – Пелагея показала на высокую худую женщину с бледным лицом, на котором поблескивали умные черные глаза. – Тревожится она. Боится, что французы Москву займут.

Александра сделала шаг навстречу игуменье:

– Матушка, я все сделала. Продукты раздала.

Эсфирь кивнула:

– Это хорошо, сестра. Раненые нуждаются в нашей поддержке.

Монахиня всегда поражалась силе духа Эсфири, ее умению сохранять самообладание в, казалось бы, самые трудные минуты.

– Граф Ростопчин говорит, что Москву не отдадут, – добавила Александра и с надеждой посмотрела на игуменью – может быть, ей известно больше, чем кому – либо?

Ноздри тонкого носа Эсфири слегка раздулись, но в целом она оставалась спокойной.

– Надо готовиться ко всему, – игуменья повернулась к Пелагее. – Я слышала, французские солдаты мастера грабить храмы. Если они зайдут на нашу территорию, нужно сделать так, чтобы им ничего не досталось.

Александра торопливо перекрестилась:

– Храни нас Бог!

– А у нас сокровищ много, – игуменья будто разговаривала сама с собой. – Подвод, к сожалению, мало, почти все отданы раненым. Это значит, что мы не увезем и большей половины нашего добра.

– Что же делать? – в ужасе воскликнули монахини.

– Прежде всего, не падать духом, – оборвала их Эсфирь. – Давайте подумаем, где мы можем закопать драгоценности, чтобы их не обнаружили французы.

Пелагея прижала руку к сердцу:

– Закопать?

– Да? именно так, – подтвердила игуменья. – Нужно вырыть три ямы в разных местах, и тогда им будет трудно что-нибудь найти.

Быстрым шагом она направилась в храм, и монахини засеменили за ней в своих длинных черных одеяниях. В тот же день послушницы и работники монастыря, возглавляемые Эсфирью, принялись за дело.

Вскоре три ямы были засыпаны и утрамбованы, но ценностей оставалось так много, что одной подводы, которую все же удалось найти, явно не хватало.

Игуменья снова заметалась по монастырю, вызвала десять самых доверенных монахинь, и под покровом ночи женщины спрятали сокровища в тайниках – в трапезной, усыпальнице князей Романовых – Ростовских и кладовой под колокольней. Оставшееся добро погрузили на подводу, и на следующий день Эсфирь вместе с послушницами покинула Москву, оставив в обители десять монахинь. Александра по-прежнему носила раненым скудную еду и, прибегая в монастырь, с ужасом рассказывала, что французы с каждым часом приближаются к столице.

– Что же делать? – она в отчаянии заламывала руки, и однажды Пелагея, не бросившая подругу, указала на икону Николая Чудотворца.

Строгий лик святого сочувственно смотрел на монахинь, серебряные ризы поблескивали, отражая пламя свечей, и сестра прошептала:

– Он нам поможет, он нас не оставит.

Александра встрепенулась: старинная икона словно наполнила ее жизненной силой:

– Я знаю, что делать. Зови всех в храм.

Пелагея побежала на грядки, где монахини вместе с казначеем копали картошку.

Когда все собрались в церкви, Александра указала на Николая Чудотворца:

– Сестры, нам не на кого уповать, кроме как на Бога и святых. Я чувствую, они не оставят нас в беде. – Она опустилась перед иконой на колени и перекрестилась. – Вы слышали, что крестные ходы всегда помогали в трудные дни. Нужно взять эту икону и каждый день обходить монастырь с пением акафиста.

Женщина обвела всех просветленным взглядом и увидела, что монахини с ней солидарны: на их лицах заиграл румянец.

– Завтра, после утренней, – добавила Александра. – Вот увидите, все будет хорошо.

Глава 20. Приморск, наши дни

Тамара лежала рядом с Артемом на двуспальной кровати в прохладном номере горного мотеля и гладила его по волосатой груди.

– Мы получим деньги, – ее рука, как мотылек, порхнула на лицо любовника, прошлась по хрящеватому носу. – Вика откажется от клиники и заплатит. Скажи, куда мы рванем, когда станем богаче, минимум на пять миллионов, и отпустим мальчика?

Артем приподнялся на локте, и его черные глаза полыхнули ненавистью:

– Мы никого не отпустим. Никто не отпускает свидетелей, видевших похитителей.

Полные губы женщины задрожали:

– То есть как? Мы же пообещали.

– Нам нужно было что-то пообещать, – буркнул Артем. – Ребенок помешает нам скрыться.

Тамара скрипнула зубами:

– Кто это сделает? Ты?

Он пожал плечами.

– Почему бы нет?

– Это пожизненное, Артем.

Мужчина вдруг улыбнулся:

– Ты ничего обо мне не знаешь. Свое пожизненное я уже заработал много лет назад. Одним больше, одним меньше – какая разница.

Ей стало не по себе:

– Ты так спокойно говоришь об этом!

– Это потому, что я спокоен! – взорвался он. – А у тебя два пути – остаться со мной и смириться с тем, что я сделаю, или умереть вместе с этим ребенком.

Тамара вытаращила глаза:

– Ты готов меня убить после всего, что я для тебя сделала?

– Почему бы нет? – каждое слово било отбойным молотком. – Ты тоже свидетель. Стоит полиции захватить тебя, как ты расколешься.

Женщина вздохнула:

– Значит, у меня нет выбора!

Глава 21. Российская Империя, 1812 г

Монахини с пением акафиста и иконой Николая Чудотворца каждый день обходили вокруг монастыря, надеясь на чудо. После этого несколько молодых послушниц залезали на крышу и, щурясь от скудных осенних лучей, смотрели вдаль.

Второго сентября девушки заметили приближавшееся войско и закричали:

– Солдаты, солдаты, да словно не наши!

Они не ошиблись: французское войско вступало в Москву. Иноземцы входили в древнюю столицу на удивление тихо: безлюдье Москвы произвело на них гнетущее впечатление, их охватывали страх и тревога.

А потом раздался барабанный бой, отдавшийся эхом от пустых домов. Казалось, вход в Москву, оставленную жителями, не предвещал ничего доброго.

Александра тоже забралась на крышу и прижалась к одной из девушек.

– Страшные – то все какие! – прошептала она: в каждом вражеском солдате и офицере ей чудился дьявол. – А где ихний Наполеон – то?

– Должно быть, потом приедет, – предположила одна из послушниц и вдруг показала на большой купеческий дом, – смотрите, сестры, пожар!

Александра поежилась: она понимала, что будет, если огонь перекинется на соседнее здание.

– И не тушит никто, – заметила она. – Сестры, нужно набрать в ведра воды. Если загорится наша обитель, мы должны потушить огонь.

Сестры послушно стали спускаться с крыши.

К Александре подошла Пелагея.

– Там, за воротами, французы по-своему лопочут, – буркнула она. – Не ровен час, к нам зайдут. Слыхала я, грабить они мастера.

Женщина хотела успокоить сестру, но не успела: в ворота застучали, забарабанили, послышался крик и лошадиное ржание.

Пелагея вцепилась в руку Александры:

– Не отворяй!

– Как можно! – монахиня осторожно высвободила руку. – Не откроем – хуже будет. А так остается шанс, что они нас не тронут.

Она ринулась к воротам, открыла их с помощью казначея и тотчас же отпрянула от ввалившихся французских солдат. Один из них, белобрысый, с веснушчатым носом, совсем еще мальчишка, смешно размахивая руками, попытался что-то сказать на своем языке, но девушки ничего не поняли и замотали головами.

– Евдокию зови, – подсказал казначей, отвесив несколько поклонов, – она по-французски знает.

Монахиня Евдокия действительно происходила из знатного рода, была очень образованной, и девушки не раз гадали, что привело ее в монастырь. Красивая, стройная, с миндалевидными зелеными глазами, она всегда вызывала восхищение монашек.

Сама Евдокия о себе ничего не рассказывала, молчала о ней и игуменья, наверняка знавшая всю правду. Пелагея полагала, что у женщины в жизни произошла какая-то история, скорее всего, любовная, которая и привела ее в обитель.

Евдокия пришла очень быстро, и Александра подумала, что она стояла неподалеку, готовая по первому зову прибежать на помощь.

Пелагея указала ей на французов:

– Они что-то говорят, а мы не можем понять.

Евдокия кивнула, приосанилась и задала французу какой-то вопрос. Он заулыбался, поцеловал ей руку и залопотал, смешно вскидывая руки.

– Это денщик французского офицера, – перевела Евдокия. – Сам офицер скоро прибудет. Он просит выделить его господину лучшую комнату.

Монахини переглянулись и прыснули.

– Да у нас все комнаты одинаковы.

Евдокия снова заговорила, и женщины увидели, как солдат залился краской.

– Я объяснила ему, что у нас женский монастырь, и его господину не совсем удобно здесь находиться, – усмехнулась женщина.

Француз несколько минут тупо глядел на нее, но потом взял себя в руки и буркнул что-то в ответ.

Евдокия побледнела:

– Он хочет, чтобы мы добровольно указали, где монастырские сокровища. Это избавит нас от лишних хлопот и волнений.

– Передай ему, что они ничего не получат, – Александра кипела от гнева. – Лучше пусть убираются подобру-поздорову.

Красавица монахиня покачала головой:

– Я не могу этого сказать. Они поступят с нашей обителью так же, как поступали с другими храмами. Разумеется, мы им ничего не отдадим, но если будем обходительны, они не станут бесчинствовать. Подумайте об этом, сестры. Вы же видите, что там и тут вспыхивают пожары. Разве вы хотите, чтобы наш монастырь сгорел дотла?

Сестры переглянулись. Они понимали, что Евдокия права.

Монахиня снова заговорила по-французски, и солдаты двинулись на территорию монастыря.

– Он сказал, что они попробуют поискать сокровища, а я постаралась его убедить, что все вывезли, – женщина посмотрела на сестер и улыбнулась. – С минуты на минуту прибудет офицер. Хочу взять с него обещание, что с монастырем ничего не случится.

Глава 22. Приморск, наши дни

Андрей Ильич бросил трубку городского телефона на диван и посмотрел на жену:

– Я позвонил Павленко. Он сказал, чтобы я ни в коем случае не продавал вещи. Его товарищи возьмут все под контроль таким образом, чтобы преступники ни о чем не догадались.

Галина Петровна обхватила руками голову:

– Андрей, это рискованно! Давай выполним все их требования и получим Витю обратно!

Полковник открыл сейф и достал довольно большой сверток в матерчатом мешочке:

– Я хотел продать это. За вещи в пакете мне дали бы огромную сумму. Но они мне так же дороги, как все остальное.

Он бережно высыпал содержимое – несколько золотых крестов, золотой ларец с драгоценностями, «Евангелие» в золотой обложке с драгоценными камнями, несколько чаш для причастия, полкило дорогих жемчужин – на стол и залюбовался разноцветными бликами.

Юркий солнечный луч, вырвавшись на волю в щелку между гардинами, сразу заиграл на поверхности сокровищ, вызвав целый фейерверк.

Галина Петровна ахнула:

– Это те сокровища? Из монастыря?

– Да.

Женщина вдруг схватила его руку и горячо зашептала:

– Андрей, миленький, давай их продадим. У тебя было много покупателей, за три дня мы управимся. Помнишь, Вика говорила о наследстве, которое ей не принадлежит? Эти драгоценности… Как они попали к твоему деду? Кажется, твоя мать говорила, что с ними связана какая-то темная история.

Андрей Ильич отвел взгляд. Он не любил об этом говорить.

Действительно, с монастырскими сокровищами была связана темная, грязная и, кажется, кровавая история, о которой отец предпочитал умалчивать, лишь неохотно замечал, что дед долго охотился за ними и наконец отыскал. А прадед, кажется, экспроприировал такие же из монастыря в двадцатых годах, а потом наказал своему сыну найти оставшиеся, которые, как поговаривали, припрятали монахини. Несчастных женщин жизнь разбросала по всей стране, и дед, как ищейка, рыскал в их поисках. Где и как он их отыскал – полковник не знал. Перед смертью отец вдруг заговорил о Боге и попросил Андрея Ильича вернуть ценности в монастырь, промолчав, как они оказались у деда, но сын, убежденный атеист, решил этого не делать. Многие из коллекционеров имели в своих коллекциях церковную утварь, и никто не собирался возвращать ее в храмы.

– К сожалению, я не успел у него спросить, как все это к нему попало, – полковник, с заложенными за спину руками, стал нервно ходить по комнате. – Да какая, в конце концов, разница? А что касается гадалки… Я не желаю об этом слышать. Подумать только, из-за каких-то вещей моя дочь заболела и потеряла мужа! Ты человек с высшим образованием – и веришь нелепым предсказаниям. Это смешно, Галя.

Она опустила глаза:

– Пока гадалка ни в чем не ошиблась. Хочешь, чтобы следующее несчастье произошло с внуком?

Андрей Ильич задумался, но лишь на секунду: он верил Павленко, который был опытным полицейским, начальником криминальной полиции, раскрывшим множество дел – от сложных до самых сложных.

– Я сделаю так, как сказал Алексей. Поверь, все будет хорошо.

Галина Петровна достала платок и высморкалась. Она старалась держаться, хотя бы ради дочери и внучки, но у нее это плохо получалось.

– Ладно. Пусть будет по-твоему.

– Молодец, ты всегда была разумной, – он погладил ее по голове. – Теперь позвони Асе и предложи ей остаться у подруги на пару дней. На даче ей будет лучше, чем здесь. А я позову Вику и Дениса.

Женщина вышла из комнаты, а полковник позвал дочь и зятя.

На Вику было страшно смотреть: такой бледной и измученной он ее никогда не видел. Денис тоже осунулся, но поддерживал Вику и шептал ей что-то ободряющее.

– Я должен вам кое-что сказать, – начал Андрей Ильич. – Нам поможет мой приятель, начальник криминальной полиции.

Денис вздрогнул:

– Ну зачем вы ему рассказали? Похитители же просили…

– Глупо отдавать им пять миллионов, – процедил Андрей Ильич. – Они получат «куклу», но и она им не пригодится. Полиция схватит их при попытке забрать деньги.

– Папа, тебе жаль антикварные вещи? – Вика тяжело задышала. – Разве ты еще не понял, что они приносят нам несчастья?

Полковник повернулся к ним спиной:

– Ты такая же темная, как твоя мать.

– С ним бесполезно разговаривать, дочка, – Галина Петровна вышла из комнаты с телефоном в руках. – Давай доверимся Павленко. Может, твой отец и прав.

– О Господи! – Вика в отчаянии стала бить кулаками по спинке дивана, по дорогой кожаной обивке, и Денис нежно обнял ее:

– Вика, мне тоже кажется, что так будет лучше.

– Ася вернется только через неделю, – подала голос Галина Петровна. – Надеюсь, до нее они не доберутся. На даче ее подруги слишком высокий забор и много охраны.

– Ася им сейчас не нужна, – Андрей Ильич сжал кулаки. – Как только нам позвонят похитители, я тут же сообщу Павленко. Эти негодяи не получат ни денег, ни клиники.

Мобильный Вики зазвонил, будто услышал слова полковника. Номер не определялся. Она поняла, что это похитители, осторожно поднесла его к уху:

– Я слушаю.

– На твою электронную почту пришли подробные указания, какие документы подготовить для передачи клиники, – искусственный, неживой голос бросал в дрожь. – Завтра в девять тебя будут ждать у нотариуса. Его адрес ты найдешь в бумагах. Учти, этот человек просто посредник, который ничего не знает. Не вздумайте задавать ему вопросы. И, не дай бог, вы за ним проследите. Сами знаете, чем это кончится для вашего ребенка.

– Да, да, я все понимаю, – быстро заговорила Вика. – Я все сделаю.

– А что касается пяти миллионов, – продолжал голос, – передача состоится в четверг, в полночь, на развилке на Черные камни. Там есть небольшой тупик. Знаю, ты не водишь машину. Пусть приедет твой отец.

Женщина стиснула зубы, боясь заорать, забиться в истерике.

– Мы все сделаем.

Она бросила телефон на стол, и все притихли, казалось, даже перестали дышать, боясь упустить хотя бы слово из того, что она им скажет.

– Я должна посмотреть бумаги, которые мне прислали, – Вика медленно поднялась и прошла к компьютеру. – Завтра состоится оформление. А в четверг – передача денег.

Андрей Ильич нахмурился:

– Клинику мы потом вернем. А вот денег они сразу не получат. Я так швырну ему портфель с куклой и в морду, что он надолго запомнит, – он взмахнул руками, но вдруг побледнел, схватился за сердце и, прислонившись к стене, медленно осел на пол.

– Да куда тебе ехать? – заохала Галина Петровна и попыталась его поднять. – Сейчас лекарство принесу. Если мы тебя потеряем, кому легче станет?

Полковник хватал воздух ртом, как рыба, только вытащенная из воды.

– Думай, что говоришь, – еле выдавил он. – Кто, если не я?

– Отвезти им деньги могу и я, – Денис выступил вперед, и Андрей Ильич усмехнулся и чуть не потерял сознание: на этот смешок, казалось, ушли последние силы.

Галина Петровна закудахтала, словно испуганная курица:

– Да помогите же перенести его на кровать!

Втроем они кое-как дотащили полковника до спальни. Супруга принесла лекарство, и Андрей Ильич, проглотив таблетки, немного порозовел. Такие приступы были для него не редкость. Галину Петровну и Вику они всегда пугали, мать и дочь настаивали, чтобы отец лег в госпиталь и хорошенько обследовался, но полковник категорически отказывался.

– Да нет у меня ничего серьезного… Некогда по госпиталям мотаться.

Женщины догадывались, что он, такой мужественный и сильный мужчина, просто боится врачей и по этой же причине не желает вызывать даже «Скорую».

Вот и сейчас, когда Галина Петровна заикнулась о вызове врачей, он скомандовал:

– Отставить. Я в порядке.

– Деньги ты все равно не повезешь, – буркнула супруга. – Денис прав. Лучше это сделать ему.

Андрей Ильич перевел взгляд на зятя:

– Как ты их повезешь? Там твоя Тамарка…

– Да не моя она, – Денис в волнении кусал губы. – И я никогда «ее» не был. Она закрутила со мной, потому что кому-то понадобилась клиника. Теперь я понимаю, как хитро и умно эта стерва развела меня с Викой.

Он посмотрел на жену, и женщина опустила глаза.

– Но я все поправлю, – Денис подошел к Вике и взял ее за руку. – Ведь еще можно все вернуть, правда?

Вика закрыла глаза и прошептала:

– Я боюсь, что ты снова обманешь меня.

– Ну уж нет, – мужчина сказал это так твердо и громко, что Галина Петровна вздрогнула. – Теперь никто не разлучит меня с семьей. Поверь, я получил хороший урок, на всю жизнь.

– Давай поговорим об этом после, – она наконец открыла электронную почту и погрузилась в чтение документов. – Я успею подготовить все необходимое. Только не мешайте мне. Попейте чаю и принесите мне чашку кофе.

Галина Петровна побежала на кухню.