Текст книги "Преподобный Венедикт Нурсийский. Свет Темных веков"

Л. Синьорелли. «Житие святого Венедикта. Венедикт на строительстве храма»

Как тогда, так и сейчас, миссионерство в языческом мире всегда связано с риском столкнуться с теми силами, которые не желают отпускать свою добычу, и вселяют в людские души ужас, бессилие и страхи. Как тогда, сегодня вновь бесам нет нужды скрываться, ибо тогда за них была темная непросвещенность и слабое самосознание людей, а сегодня – сами люди ищут с ними контактов в погоне за славой, «лжеименными знаниями», роскошью и властью.

Но как и сегодня, в те времена «сей род изгоняется постом и молитвой», и прп. Венедикт прекрасно владел этим оружием, ибо молитва, вместе со смирением, во все времена была главным оружием от козней бесовских.

2. Уклад монастырской жизни

Весьма затруднительно со стопроцентной достоверностью реконструировать распорядок дня монастырской общины прп. Венедикта, отделенной от нас пятнадцатью (!) веками. Но благодаря трудам культурологов и историков, мы можем приблизительно представить себе, как жили люди в первых монастырях.

Прп. Венедикт, задумывая свой Устав, по сути задумал реформу монашеской жизни. Он хотел дать своим Уставом необходимый, по воззрениям эпохи, минимум требований, предъявляемых монаху, предоставляя дальнейшее самоусовершенствование личным усилиям, но в то же время не ослабляя и не принижая самого идеала. Умеренность требований отличает весь устав, возьмем ли мы постановления о постах или постановления, касающиеся одежды. Св. Венедикт видит задачу монастыря в переработке вновь вступающих в истинных монахов. Он не требует от всех одинакового совершенства, сообразуясь с различием характеров и сил, но ведет всех к одному, исключающему индивидуальные отклонения идеалу. Монастырь не только братство, но и школа, воспитывающая воинов Христовых.

Монте-Кассино. Пещера, в которой подвизался святой Венедикт и писал Устав

Эта идея воспитательской миссии монастыря сказывается и в системе кар за проступки. Непокорного монаха сначала увещевает декан, и только после двукратного бесплодного увещания виновный исключается из участия в общей еде и в общей молитве. В более серьезных случаях он лишается права всякого общения с другими монахами. За этими карами следует телесное наказание. За ним – общая молитва за виновного и, в случае крайней закоренелости, исключение из монастыря. Желательный состав монастыря обеспечивается институтом новициата. Новиция принимают в монахи лишь после основательного испытания. По истечении года он приносит торжественные обеты целомудрия, бедности, повиновения аббату и оседлости (stabilitas loci). Только после этого становится новиций полноправным монахом, хотя и занимая последнее место в братстве и обязанный особым почтением к старшим по времени пребывания в монастыре.

Монашеский идеал можно было осуществлять и в форме лавры, и в форме монастыря; даже избирая последнюю, можно было различным образом конструировать отношения монахов друг ко другу, смотря по тому, чему отдать предпочтение – общежительному или индивидуальному моменту. Из совокупности воззрений прп. Венедикта ясно, какую форму он должен был предпочесть. Он сильнее, чем Кассиан, выдвигает общежительный момент, приближаясь таким образом к свт. Василию Великому, хотя и более, чем Василий, обособляя монастырь от мира и стесняя общение монахов друг с другом. Общежитие лучше согласовывалось с целями прп. Венедикта, с его идеей монастыря как истинной христианской семьи. Воспитательная миссия монастыря легче могла быть выполнена при содействии аббату со стороны старших, более опытных братьев, находящихся под его контролем и руководимых им. Огораживая монастырь от мира, преподобный старался превратить его в самодовлеющую хозяйственную единицу. Труд монахов должен был не только быть частью их религиозно-нравственной жизни, но и обеспечивать существование монастыря. А это лучше всего достигалось организацией труда, немыслимой без известного общения. Оно предполагается и кухней братьев, и их хозяйственными работами и постройками: мельницами, огородами, пашней и т. д. Да и наконец, уже сам факт сожительства многих за одними стенами так или иначе создавал общую жизнь – общежитие. Вопрос заключается лишь в том, как примирить общение с идущей из еремизма тенденцией к уединению; как, создавая общежитие, предотвратить опасные последствия общения – рассеяние сознания и, следовательно, помеху внутреннему самоусовершенствованию каждого.

Что ж, мы, спустя полторы тысячи лет, видим, что преподобный Венедикт Нурсийский с честью решил эту задачу.

«Итак, известно, что монахи бывают четырех родов.

Первый – киновиты, живущие в одном монастыре и по общему уставу, под управлением одного аввы.

Второй – анахореты, т. е. пустынники, которые удаляются в пустыни после долговременного испытания себя в монастыре, научившись бороться с диаволом при молитве и совете многих среди братского воинства, и будучи уверены, что с Божией помощью могут уже вступить в единобортсво с врагом, низлагать его, отгоняя его внушения в воле плоти и помышлений.

Третий, весьма нехороший вид монахов – сарабаиты, которые не обучившись под руководством опытного наставника и не будучи искушены, подобно золоту в горниле, еще рабствуя делам века и мягкие как свинец для принятия греховных впечатлений, принимают постриг, думая, что могут обмануть и Бога, а не одних людей. Они по два или три, или по одиночке, поселившись в своих, а не Господних овчарнях, вместо всякого закона имеют свои самоугодливые пожелания: что задумают и облюбят, то для них и свято; к чему же сердце не лежит, то они считают негожим.

Четвертый род монахов – гироваги (шатайки), которые всю жизнь блуждают туда и сюда, по три и по четыре дня, гостя по разным келиям; все шатаются и никогда не сидят на одном месте, – это самоугодливые рабы чрева; они гораздо хуже сарабаитов, и о поведении их лучше умолчать, чем говорить.

Мы же, оставя все другие роды монашества, с Божией помощью приступим к начертанию законов жизни киновитов – рода иночествования самого благонадежного», – говорит прп. Венедикт в своем Уставе» (Устав, 1).

Не отрицая отшельнической жизни, прп. Венедикт считал, что героическая борьба отшельника с грехами и бесами не под силу обычному, неподготовленному человеку. Прежде всего необходимо как следует подготовиться, пройти школу простой жизни. Монастырь, послушный правилу и настоятелю, и есть такая школа. «Стремясь к Небесному отечеству, исполни сначала с помощью Христа этот малейший начальный устав. И тогда только при покровительстве Божием достигнешь ты большего, чем то, что мы изложили выше, – самых вершин добродетелей», – говорит преподобный. Должным образом исполнив «начало обращения» (initium сопversatlonis), можно стремиться к совершеннейшей жизни (perfectio сопversationis). Тому подспорьем будут Уставы свв. Василия, Кассиана и других святых отцов. Прп. Венедикт заботился в первую очередь не об избранных, а о большинстве людей: «Ступайте сюда, детки, и слушайте! Поучу вас Бога бояться. Бегите, пока есть еще в вас огонь жизни, чтобы не объял вас мрак смерти!», – призывает он тех, кто хочет вступить на путь совершенствования.

Преподобный Венедикт полагает монашеское братство в виде настоящей христианской семьи во главе с отцом – аббатом. Но он любит называть его «schola», то есть – избранное воинство Христово. Быть монахом значит «militare» – «служить», а Устав – не что иное, как lex, sub qua militare vis (закон, под которым ты хочешь воевать).

Посмотрим, как проходила жизнь монаха-киновита под руководством святого Венедикта.

Ф. Гране. «Монахи в пещере»

3. Распорядок дня

Поскольку Устав создан для того, чтобы изобразить в нем школу жизни монашеской, то, как и во всякой школе, в нем дается распорядок действий, который служит к исправлению пороков и сохранения любви (Устав, Пролог).

Преподобный Венедикт стремится сделать правила для монашествующих такими, чтобы их было возможно исполнить каждому, желающему вступить на эту стезю, и дает установления, в которых «надеемся, нет ничего жестокого, ничего тягостного», а если что и кажется стеснительным, то лишь потому, что идти путем спасения нельзя никак иначе, как только узким (Мф. 7:13–14). ГГГлавным врагом души на узком монашеском пути преподобный Венедикт в своем Уставе называет праздность (Устав, 48). Именно поэтому он распределяет время каждого дня так, чтобы братья не оставались бездельными, чередуя рукоделие (работу), Божественное чтение и молитвословие.

В наше время в русском языке среди синонимического ряда к слову «праздность» мы встретим лень, безделье, апатию, бездействие, незанятость, свободу, ничегонеделание и даже бесцельность и пустоту. Слово «праздность» этимологически произошло от «праздный», «праздничный» – свободный от работы, отдыхающий (ср. «праздное поле» – о невозделанном поле, «непраздное чрево» – о беременной).

Таким образом преподобный предостерегает монашествующих от некоей пустоты, которая возникает вследствие ничегонеделания, незанятости, праздности, которая по неумолимому закону «свято место пусто не бывает», описанному в Евангельской притче о бесах (Мф. 12:43–45), будет заполнена пороками, унынием и т. п. Умудренный опытом духовной борьбы, прп. Венедикт стремиться предупредить в жизни инока те искушения, которые неминуемо приходят вслед за отсутствием молитвенного и физического труда. При этом прп. Венедикт не требует ничего сверх человеческих сил, предоставляя время и для отдыха, и для трапезы, и для чтения. Не оставляет он лишь времени для ничегонеделания, пустых разговоров и уныния, справедливо полагая, что праздная жизнь – это пустая жизнь, в которой исчезают смыслы и цели, а время теряется или бездумно тратиться.

Слева:

Лествица. Икона

Распорядок дня по Уставу преподобного Венедикта выглядит так:

00.00–00.30 – полунощница с утреней на рассвете – Лауды, или хваления (лат. Laudes букв. «хваления», в Западных Церквях– отдельная от утрени служба, приблизительно соответствующая православной полунощнице.

Полунощница – это богослужение, совершаемое в полночь и посвященное грядущему пришествию Господа и Страшному Суду. Полунощница бывает вседневная, субботняя и воскресная, в монастрях она соединяется с утреней.

Около 2.30 – снова ложатся спать.

Около 4.00 – утреня и службы после заутрени (лат. Matutinum или Matutinae);

Около 4.30 – снова ложатся спать.

Около 5.45 до 6 часов – окончательный подъем (с восходом солнца), утренний туалет.

Около 6 ч. – индивидуальная молитва (с 23 сентября по 1 ноября).

Около 6.30 – первый час (лат. Prima).

Капитул (собрание монастыря):

– богослужебная часть: молитвы, вторая часть первого часа, чтение главы из устава или Евангелия на сегодняшний день с комментариями настоятеля, или, в отсутствие последнего, приора;

– административная часть: отчет должностных лиц монастыря, сообщение настоятеля о текущих делах;

– дисциплинарная часть: обвинение монахов, нарушивших дисциплину один раз за неделю – они каются сами или их обвиняют их братья – это обвинительный капитул (Мулен Л., 2002).

Около 7.30 – утренняя месса, на которой монастырская братия присутствует в полном составе.

С 8.15 до 9 ч. – индивидуальные молитвы – это обычное время от праздника Всех Святых до Пасхи и от Пасхи до 13 сентября.

С 9 ч. до 10.30 – третий час (лат. Tertia), за которым следует монастырская месса.

С 10.45 до 11.30 – послушания или работа.

Около 11.30 – шестой час (лат. Sexta).

Около 12.00 – трапеза.

С 12.45 до 13.45 – полуденный отдых.

С 14 ч. до 14.30 – девятый час (лат. Nona);.

С 14.30 до 16.15 – летом работа в подсобном хозяйстве, на огородах и в поле; зимой, а также в плохую погоду – в помещениях монастыря, в том числе в скриптории.

С 16.30 до 17.15 – вечерня (лат. Vesperae).

Ж.Б. Камиль. «Читающий монах в белой рясе»

С 17.30 до 17.50 – легкий ужин, за исключением постных дней (мог отменяться зимой в некоторых монастырях).

Около 18 ч. – повечерие или комплеторий (лат. Completorium – служба, завершающая день). Последняя за день служба перед сном.

Около 18.45 – отходят ко сну.

Нововведением прп. Венедикта была тесная связь монашеского распорядка дня с разным временем года. Летом – во время максимальной продолжительности светового дня – большая часть времени посвящалась сельскохозяйственным работам, обеспечивающим монастырь провизией и делающим его самостоятельным хозяйством. В это время, от Пасхи до середины сентября, правила разрешают две трапезы: обед в полдень и легкий ужин около 17–18 часов, отменявшийся в дни поста, поскольку тяжелый труд требовал подкрепления физических сил. Введение дневного отдыха было вызвано не только тяжелыми послушаниями, но и жарким климатом Италии – сиеста была просто необходима во избежание перегрева и переутомления, к тому же она компенсировала краткий и прерывистый ночной сон.

Христианские монахи, работающие в поле и молящиеся в церкви. Средневековая миниатюра

Зимой же, когда тяжелые работы на земле прекращались, а световой день укорачивался, монахи больше времени уделяли «Божественному чтению» и молитве, трапеза сокращалась до одной в день, а время ночного сна удлинялось. Это позволяло братии избежать, с одной стороны, переутомления, а с другой – уныния, вызванного ранними сумерками, скудной пищей и работами в мастерских монастыря.

Летом, от Пасхи до Октябрьских календ, братия вставала с рассветом – около 6 часов утра.

Это время всегда считалось самым благоприятным для общения с Богом и молитвы, возможно и потому, что раннее утро каким-то таинственным образом воздействует на человека, пробуждая в его душе связь с Высшим. Встает солнце, пробуждаются птицы, воздух по-особому свеж и упоителен – пробуждение природы вторит пробуждению человека от сна физического и от сна греховного. Восходит Солнце правды, ночные тени тают, и в это благодатное время душа сама устремляется к Богу. Братия поднимается по сигналу, чтобы присоединиться в хвалебном пении ко всему тварному миру.

Зимою, от Октябрьских календ до Пасхи, когда зимние предрассветные сумерки длинны и холодны, братия поднимается около 7 часов утра. В остальное время сну уделяется меньше времени, и «после небольшого промежутка, необходимого братьям для того, чтобы удовлетворить требования их тела, они выходят на утреню», совершаемую при первых признаках рассвета.

Еще ранее утрени братья исполняют «ночные часы», более краткие летом, более долгие в воскресные дни и зимою, но одинаково состоящие в чтении псалмов, Священного Писания и молитвы Господней. Следующие шесть общих молений падают на утреню, первый, третий, шестой (около полудня), девятый часы, на вечерю и комплеторий, после которого безусловно запрещаются всякие разговоры. Таким образом выполняется слово пророка: «Семь раз в день восславил я Тебя». Когда монахи услышат звон колокола, призывающего их на молитву, они должны, «оставив всё, что бы ни было у них в руках, с величайшею поспешностью идти» в церковь, но в то же время соблюдать известное благолепие и не обнаруживать недостойной их суеты.

Общими молитвами и двумя (во время поста одной) трапезами делится на части трудовой день монаха.

Монахи поют за богослужением. Средневековая миниатюра

От Пасхи до 13–16 сентября (октябрьские календы) монахи трудятся от 6 утра до 10 часов утра, прерывая труд только молением «третьего часа» (около 9 часов); от 10 до 12 дня «предается чтению» Псалтири, Священного Писания или отеческих писаний.

Около 12 дня монахи собираются в трапезную и после общей молитвы и благословения настоятеля или приора приступают к еде, пока один из них несет послушание чтеца и читает братиям отрывки из писаний.

После трапезы монахи могут отдохнуть на своих кроватях, при этом желающие читать не должны беспокоить других, то есть они должны читать беззвучно. Полуденный отдых продолжается до 3 часов дня.

Затем до вечери (часов около 6 вечера) вновь продолжается работа. После этого – вечерняя трапеза.

От середины сентября до начала Великого поста, монахи используют световой день для работы, с 8 утра до 14 часов занимаясь возложенными на них послушаниями. Но по первому же знаку к девятому часу (14.00) все должны прекратить работы, прибрать инструменты и рабочее место и ждать следующего сигнала, по которому идут в трапезную. Опоздание в трапезную являлось проступком и разбиралось на заседании капитула. За него могло последовать дисциплинарное наказание.

Монахи на молитве. Средневековая миниатюра

После трапезы монахи могли заниматься своим чтением или размышлением над Божественным.

Во время Великого поста братия с утра – после первого часа – около 7.30 и до 9 утра занимается чтением, а с 9 утра и до девятого часа – 14.00 – исполняет послушания в трапезной, скриптории, по уборке помещений и пр. В эти дни каждый инок обязан взять себе из монастырской библиотеки по благословению аббата-настоятеля книгу, которую должен прочитать полностью. Эти книги выдаются братом-библиотекарем под присмотром приора или аббата в начале Великого поста.

Для контроля над тем, чтобы каждый действительно читал в отведенное ему время, назначаются один или два старца – уважаемых за соблюдение правил монашеской жизни и духовно опытных монаха, которые обходят келии или монашеские спальни и следят за тем, чтобы иноки действительно читали. Наиболее частыми прегрешениями, которые наблюдались за братией, были отлынивание от чтения, сон, болтовня с другими монахами. Если согрешившие находились, то им выносился выговор один или два раза. Неисправимым болтунам и соням грозила «дисциплина» или меры исправления в виде поклонов, молитв или стояния в стороне во время богослужения. Серьезным наказанием было лишение трапезы и перевод на «хлеб и воду». Дисциплинарные меры были необходимы для того, чтобы и «другие страх имели», не развращаясь дурными примерами, оставшимися безнаказанными, и для того, чтобы пресечь излишне близкие контакты между братией, могущие привести к опасным соблазнам (Устав, 48).

В воскресные дни вся братия должна заниматься чтением, за исключением тех, кому назначены разные послушания. Но если кто-то из братьев не любит читать или не умеет (хотя для таких предусматривалось обучение грамоте), то тому придется в обязательном порядке работать, чтобы не оставаться в праздности.

Если же этот брат слабого сложения и некрепок здоровьем, то ему подберут такую работу или ремесло, чтобы он не оставался без дела и не был в праздности, но и не надрывался. Вынести решение по этому вопросу должен аббат.

Завершает долгий день монаха комлеторий – повечерие. Это последняя служба перед сном. После повечерия зимой один из братьев, получивший подобное послушание, совершал обход монастырских строений с горящим светильником или факелом в руках. Ему следовало удостовериться, что все помещения закрыты, братия пребывает в спальне, также закрыты монастырские ворота, а другой брат заступил на послушание привратника. Ночью никто не должен был ни входить в монастырь, ни выходить из него.

Каждый брат имеет в обязательном порядке свою отдельную кровать, что по тем временам было даже роскошью – простолюдины зачастую спали всей семьей на одном ложе, как и рабы или наемники. Свою постель он получает по распоряжению аббата, сообразно со своим родом занятий.

Венедикт полагает, что желательно всем монахам спать в одном месте – общей спальне, называемой дормиторием (Устав, 22). Если же братия монастыря очень многочисленна, то она разделяется по нескольким помещениям, по десять-двадцать человек в каждом, над которыми назначается старший, который отвечает за порядок, своевременный подъем и тишину.

Спать полагалось ложиться без промедлений и рассуждений в строго определенное время. Запрещалось проявлять неуместное рвение и бодрствовать без особого благословения аббата или приора, во избежание излишеств в аскезе и умерщвлении плоти.

По сигналу тушатся факелы, но в спальне всегда горяд неугосимые лампады, масляные светильники, слабо мерцающие в темноте. Стихают разговоры, засыпают самые неуемные, поворочавшись на своих ложах. Монастырь погружается в сон, чтобы проснуться по первому знаку и отправиться на полунощницу, при этом избегая излишней суетливости и толкотни в умывальных комнатах и в спальне.

Каждый брат спит одетым и препоясанным, в напоминание евангельского призыва: «Пусть чресла ваши будут опоясаны», – и в знак того, что каждый инок готов в любое время дня и ночи следовать монашескому долгу. Пояс указывал и на монашеский обет целомудрия, ибо во все времена «развязать пояс» было эвфемизмом блудного греха. Часто монашеский пояс заменяла обычная пеньковая веревка. На время сна монах снимал свой личный нож, которым работал в саду или в мастерских, чтобы не пораниться во сне. Самые юные монахи не должны были спать на кроватях рядом с друг другом во избежание различных искушений, но располагаться между пожилыми опытными иноками.

После сигнала к пробуждению монахи вставали, подбадривая себя и братий и не слушая различных оправданий тех, кто хочет подольше поспать.

Если же кто-то не мог подняться с постели по первому сигналу – «без промедления», то он рисковал предстать перед общим собранием братии – капитулом. Остаться в кровати было попросту невозможно. В некоторых монастырях бытовала традиция, по которой провинившемуся вручался светильник и он должен был искать того, кто все еще спит. Если подобный нерадивый инок обретался, то он в свою очередь перенимал эстафету и обходил со светильником монастырь в поисках замены себе.

Д. Содома. «Сцена из жизни святого Венедикта». Фрагмент, на котором изображен дормиторий

Если же он опаздывал к утрене, то подвергался более суровому взысканию. Не желая подвергать себя подобным бедствиям, братия, пересиливая желание поспать, быстро вскакивала со своих жестких постелей.

Итак, молитва, работа, чтение и отдых размеренно чередуются изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Подобная дисциплина волей-неволей закаляет тело и душу, тренирует волю, учит легко переключать и концентрировать внимание по необходимости. Нет времени на уныние, нет времени на саможаление, нет времени на пустые занятия. Нас может потрясать эта жизнь, выстроенная по строгому канону, в котором, кажется, нет возможности ни свободно вздохнуть, ни сохранить свою личность. Но, как это для нас ни странно, именно подобные распорядки во всех религиозных практиках мира дали человечеству самые светлые умы, самые стойкие характеры, самую закаленную волю и самые святые сердца.

Что же такого таинственного в этом самом распорядке, благодаря которому человеческий «свинец» переплавляется в золото?