Текст книги "Омут"

Встав с кровати, я первым делом направился к окну, чтобы немного освежиться и привести мысли в порядок. Номер располагался на третьем этаже. Распахнув двери балкона, я с упоением вдохнул поглубже теплый ночной воздух. Шагнув на балкон, поднял руки над головой, намереваясь потянуться, но в ту же секунду острая боль пронзила правое предплечье.

Удивленный и вместе с тем заинтригованный, я повернул голову, чтобы рассмотреть руку. Недомогание казалось внезапным и беспричинным, ведь экимму абсолютно точно не успел полакомиться мною, и перед сном все было в полном порядке. С замиранием сердца я закатал рукав рубашки, – сегодня я не успел раздеться перед сном, так меня сморило. Под рубашкой, точно на том месте, где во сне Эмми схватила меня за руку, виднелся четкий ожог в форме четырех продольных полос, которые были не чем иным, как отпечатками, оставленными тонкими женскими пальчиками.

Нельзя передать словами то, что в ту минуту творилось в душе. Я чувствовал одновременно и радость от того, что все это было не только сном, и ужас при мысли, что Амаранта находится в опасности. Вся эта эмоциональная чехарда за считаные мгновения пронеслась в голове, но одна мысль четко выступила на передний план: в самое ближайшее время я отправляюсь на поиски Эмми. Теперь, когда я точно знал, что Амаранта нуждается во мне, в мире не было такой силы, которая смогла бы меня удержать. «Разве что отец», – скромно напомнил о себе внутренний голос.

8
Отъезд

Впервые за всю жизнь мне предстояло надолго расстаться с семьей. Конечно, когда мы с Димой были еще детьми, и у отца выдавались особо горячие недели, он оставлял нас с братом в какой-нибудь школе-интернате, но это немного другое. Теперь я по собственному желанию собирался уехать от него, а подобного никогда не случалось. Даже когда много лет подряд я ненавидел отца, в голову ни разу не приходила мысль уйти от него. Слишком многое связывало наши жизни воедино.

И хотя решение было принято окончательное и обжалованию не подлежало, предстояло придумать, как сообщить о нем остальным. Времени на постепенную моральную подготовку отца и брата к этой новости, само собой, не было. Более того, я начал собираться в дорогу в ту же ночь.

Необходимые для дальнего пути вещи поместились в одной небольшой дорожной сумке. Да мне и не требовалось много. Единственное, о чем я пожалел, так это о винчестере, который придется оставить. Я еще не знал, как именно собираюсь путешествовать, будет это поезд, или машина, или еще какой-нибудь вид транспорта, но в любом случае винтовка лишь служила бы источником постоянной тревоги. Таким образом, в багаже не нашлось места винчестеру, и этот факт меня, человека привыкшего всегда иметь под рукой как минимум несколько видов холодного и огнестрельного оружия (под двойным дном заднего сиденья «Мерседеса» скрывался целый арсенал), немного беспокоил. Из-за отказа от оружия появилось чувство беззащитности, но ради Эмми можно пойти и не на такое.

К шести утра все было готово. Взволнованный предстоящим разговором и отъездом, я, естественно, не мог заснуть и, включив телевизор, ждал отца. В том, что сегодня с утра он зайдет меня навестить и расспросить о вчерашнем, сомневаться не приходилось.

Я не замечал, что происходит на экране, телевизор служил лишь фоном для мыслей о том, что сказать папе. Лишь Дима знал сюжет моих кошмаров и свято хранил секрет, полагая, что рано или поздно я сам расскажу обо всем отцу. Папа был в курсе того, что мне в последнее время снятся какие-то странные сны, но не догадывался об их содержании. Каждый раз, когда отец пытался что-то выведать, я увиливал от ответа, ссылаясь на то, что не запомнил сюжет очередного кошмара. И вот сегодня в ряду прочего мне предстояло признаться в обмане. Эта мысль неприятно зудела в голове.

Конечно, можно позволить себе проявить малодушие и просто незаметно уехать, так сказать, по-английски, не прощаясь, а потом позвонить и объяснить, что со мной все в порядке, и я вернусь, как только решу свои проблемы. Идея, честно говоря, была крайне соблазнительной, но часть меня (лучшая часть, должен заметить) не без основания полагала, что члены моей семьи достойны знать правду. Иногда иметь совесть очень накладно, особенно если учесть, что я не из тех, кто умеет с ней бороться. Поэтому я упорно продолжал лежать в номере перед телевизором и ждать прихода отца, мечтая при этом оказаться как можно дальше отсюда.

Без четверти восемь в дверь постучали.

– Войдите, – произнес я, не повышая голоса и втайне надеясь, что меня не услышат.

Но не тут-то было. Дверь оказалась не заперта, и папа, повернув ручку, прошел в комнату.

Не могу сказать, что отец выглядел суровым или рассерженным, скорее уж озабоченным. Как любой нормальный родитель, он волновался за сына, и мое молчание лишь еще больше усугубляло его тревоги.

– Доброе утро, Влад, – сказал он и направился к креслу. Я продолжал лежать на кровати и тупо пялиться в телевизор, как будто меня действительно крайне волновало происходящее на голубом экране. – Как ты себя чувствуешь?

Предположив, что отец в первую очередь интересуется, не преследуют ли меня после вчерашней встречи с экимму какие-нибудь недомогания, я рассеянно пожал плечами и пробормотал что-то вроде «нормально». Объятия монстра не нанесли особого вреда моему здоровью (не считая, конечно, незначительной кровопотери, которую легко можно восстановить при помощи нескольких шоколадок).

Но вот взгляд отца упал на собранную сумку, стоявшую неподалеку от двери. На самом деле сумок было две: в той, что побольше, лежали вещи, которые я решил не брать в поездку и собирался оставить отцу и брату.

– Вижу, ты уже подготовился к отъезду, – совершенно спокойно заключил папа. Вид упакованных чемоданов был привычен для членов нашей семьи; отец, видимо, решил, что вещи собраны по случаю нашего общего переезда в другой город. – Зря, – продолжал он в том же духе, – я подумал, что нам стоит задержаться здесь на некоторое время, хотя бы для того, чтобы немного отдохнуть.

– Мне надо уехать, – в тон ему, ровным, лишенным эмоций голосом заявил я, не отрывая взгляда от телевизора. Не то чтобы там показывали что-то интересное, просто мне было страшно посмотреть отцу в глаза.

После этих слов наступило неловкое молчание. Я изо всех сил старался делать вид, что ничего необычного не происходит, и мое намерение скрыться в неизвестном направлении вполне буднично, а отец тем временем переваривал информацию, а потом нарушил тишину вполне законным вопросом, который, тем не менее, поставил меня в тупик:

– Куда?

– Понятия не имею, – немного неуверенно вынужден был признать я. Кто знает, куда могут завести попытки отыскать Амаранту? Но я не собирался возвращаться назад до тех пор, пока не найду ее или хотя бы не выясню, что с ней случилось.

Мы снова погрузились в тягучую тишину. Я сидел и прислушивался к тиканью настольных часов, не думая ни о чем конкретном. Не могу представить, по какому руслу текли мысли отца, но его следующие слова удивили. Как хорошо он, оказывается, меня знает! Никогда в жизни не думал, что я такой предсказуемый.

– Все дело в ней, – заключил папа. И это был не вопрос, а простая констатация факта. От меня даже не требовалось подтверждения.

Потрясенный такой прозорливостью, я взглянул на отца. Было достаточно одной секунды, чтобы понять – он злится. Да что там, он просто в бешенстве.

– Неужели это никогда не закончится? – Следующие его слова и, в особенности, интонация, с которой он их произнес, красноречиво говорили о правильности моих подозрений. – Сколько можно вспоминать о ней?

– Все не так. Ей нужна моя помощь, – попытался я объяснить, но отец прервал меня, так и не дав возможности рассказать о снах.

– Неужели?! И как же ты об этом узнал? Она что, письмо тебе написала? – ехидно спросил он.

– Можно и так сказать, – парировал я, чувствуя, как и во мне самом начинает закипать злость.

– Не глупи, сынок, – отец неожиданно перешел на спокойный, умиротворяющий тон. – Все только приходит в норму. Зачем начинать все сначала? Я уверен, еще немного, и мы справимся с этим.

– Справимся? – Взрыв негодования был настолько мощным, что я даже вскочил с кровати. – Да ты понятия не имеешь, с чем мне приходится справляться!

– Ты сам не позволяешь тебе помочь! – Папа тоже повысил голос, и вот мы оба уже стояли посреди комнаты и кричали друг на друга. – Твое место с нами, а не с этой вампиршей, – категорически заявил он, скрестив руки на груди.

– Помнится, ты был с ней в неплохих отношениях, когда она спасла мне жизнь. Куда делось твое чувство благодарности?

– Оно осталось при мне. Но это не значит, что я буду спокойно смотреть, как она забирает у меня сына.

– Мне уже, слава богу, двадцать три. Я не безропотный ягненок и в состоянии самостоятельно решить, куда мне идти и что делать.

В этот момент дверь номера отворилась, и на пороге показался Димка. Видимо, мы разбудили его криками, и он решил проверить, все ли в порядке.

У Димы не было возможности вставить в нашу с отцом перепалку ни единого слова, он просто стоял и ошарашенно смотрел, как два близких ему человека рушат свои отношения.

– Ты меня не остановишь, – самым серьезным тоном заявил я отцу. – От того, что ты говоришь гадости об Амаранте, мое мнение о ней не изменится, – с этими словами я направился к двери, прихватив по дороге сумку.

– Если ты сейчас пересечешь порог этого номера, можешь больше не возвращаться, – бросил мне в спину отец.

Удивленный таким поворотом событий, я остановился и оглянулся на папу. Отцу не свойственна импульсивность, он всегда взвешивает и тщательно обдумывает все свои слова и решения. Зная это, я отчетливо понимал, что вряд ли он сейчас шутит. Но у меня нет выбора. Оставалось лишь надеяться, что однажды папа передумает, и между нами все снова наладится.

– Прости, – прошептал я и, покрепче сжав ремешок сумки, как будто он мог придать мне сил, переступил порог номера.

– Лучше бы ты тогда умер, – донесся мне вслед голос отца.

Не могу выразить, какую боль причинили мне эти слова. До недавнего времени я, можно сказать, ненавидел отца и считал, что он испытывает ко мне примерно те же чувства, но девять месяцев назад все изменилось. Я понял, как ошибался на его счет, и теперь потерять то, что было приобретено с таким трудом, казалось невыносимым.

Но решимости это не убавило. Не знаю, чем себя успокаивал: то ли думал, что папа однажды простит меня, то ли полагал, что любовь Амаранты сможет залечить все раны. В тот момент мне оставалось только искренне надеяться, что все как-нибудь утрясется само собой. Как страус прячет голову в песок, так и я всеми силами старался не замечать, что с некоторых пор мой корабль, на котором я плыву по течению жизни, идет ко дну. Вся команда уже давно его покинула, один я продолжал упорно хвататься за корму.

9
Знакомые места

Выйдя из гостиницы, я остановился, не зная, что делать дальше. Оказалось, в голове не было четкого плана на этот счет. Разговор с отцом и его реакция на мой отъезд так занимали меня, что я не удосужился подумать, что же делать после этого.

Минут пять просто стоял посреди улицы, переминаясь с ноги на ногу и глазея по сторонам. Наконец взгляд упал на кафе через дорогу, и я решил, что чашка горячего кофе взбодрит меня, а пока буду его пить, можно составить план дальнейших действий.

Кафе оказалось дешевой забегаловкой с отвратительным кофе, который пах сырой рыбой; я предпочел не проверять его вкусовые качества, а просто немного расслабиться и подумать.

Моей единственной задачей было найти Амаранту. Логично начать ее поиски с места нашей последней встречи, а именно с леса, окружавшего дом Глеба. При определенной доле везения мои скитания могли бы там и закончиться. Мысленно уже представил, как она будет удивлена и, главное, счастлива снова видеть меня. В своих фантазиях люди часто идеализирует жизнь, но, если бы все происходило именно так, как они мечтают, наверное, жизнь на земле была бы скучна. Что же, кто-то позаботился о том, чтобы человечество постоянно занималось решением все новых и новых проблем. Не могу сказать, чтобы я был ему за это благодарен, так как в этот раз он припас для меня чересчур много развлечений.

Но пока предстояло решить, как добираться до такого неблизкого Новосибирска. Несколько минут я взвешивал различные варианты и выбрал поезд, как наиболее удобный и экономичный способ путешествия.

Я встал из-за столика, оставив несколько купюр в уплату за жуткий кофе, и тут заметил какое-то движение у входа в гостиницу, постояльцем которой являлся до недавнего времени. Приглядевшись через заляпанное окно кафетерия, я признал в силуэте Дмитрия. Он стоял на том же месте, где десять минут назад был я, и озирался по сторонам.

Я остановился перед дверью, не зная, как поступить. Понятно, кого Дима пытается найти, но вдруг его послал отец, чтобы уговорить меня вернуться? В таком случае предпочтительнее было бы избежать встречи.

Пока я думал над этим вопросом, Димка, обладающий отменным зрением, заметил меня и направился в сторону кафе. Бежать было поздно, да и глупо, поэтому я просто вернулся за столик и попросил официантку принести еще один кофе. Конечно, никто не собирался его пить, но просто так сидеть в кафе неприлично, а заказывать что-то другое я не решился из боязни за свое обоняние.

Дима немного вразвалочку вошел в кафе и плюхнулся на стул напротив меня, потом протянул руку и схватил чашку.

– Я бы не стал этого делать, – предостерег я брата от напитка, который здесь по непонятной причине принято было называть кофе.

Димкина рука замерла у самого рта, его нос наморщился, когда он вдохнул аромат, идущий от темно-бурой жидкости.

– Бог мой, из чего они его делают? – Брат с отвращением отставил чашку подальше, так и не притронувшись к ее содержимому. – Победить несколько десятков вампиров и оборотней, чтобы погибнуть от чашки вонючего кофе, вот был бы номер, – Дима улыбнулся. Он доступным ему способом пытался разрядить обстановку, но мне было не до его болтовни.

– Ты искал меня, чтобы сказать это?

– Меня послал отец, – пояснил Димка, и я сжался, внутренне приготовившись к долгим уговорам. – Он очень сожалеет о своих последних словах. Ты же понимаешь, что он не имел в виду ничего такого?

Не знаю, какой смысл брат скрыл под словами «ничего такого», но все же вежливо кивнул в ответ, показывая, что не сержусь на отца; это, кстати говоря, было чистой правдой.

– Ну и отлично, – Дима удовлетворенно кивнул. – Папа хотел, чтобы я убедил тебя вернуться, но я не стану этого делать.

Это заявление озадачило меня, и я удивленно посмотрел на младшего брата.

– Могу я узнать, почему? – Мне даже стало немного обидно от того, что он не оправдал ожиданий.

– Мы оба знаем зачем или, вернее, за кем ты едешь. Мне всегда нравилась Амаранта, и мне все равно, кто она, – Дима замялся. Он, как и я, не был мастером задушевных разговоров. Наверное, это все последствия воспитания Виктора, вот уж кто кремень в эмоциональном плане. – В общем, я желаю тебе удачи и надеюсь, что когда ты найдешь Амаранту, то вернешься обратно. Вместе с ней, конечно, – добавил он, немного подумав.

– Спасибо, – на этот раз я улыбнулся в ответ на Димину улыбку. – Приятно слышать, что хоть кто-то меня поддерживает.

– Папа тоже на твоей стороне, просто ему страшно.

Эти слова застали меня врасплох. Я никак не мог взять в толк, чего именно может бояться наш бесстрашный и самоуверенный отец.

– Я могу позаботиться о себе, – произнес я, посчитав, что источник тревоги отца кроется в том, что он считает меня недостаточно подготовленным для самостоятельной жизни в этом непростом мире.

– Думаю, он всегда будет волноваться за нас, но сейчас дело не в этом. Мне кажется, он беспокоится, что ты можешь остаться с ней.

Я слушал брата, не совсем понимая, к чему он клонит.

– Вообще-то я так и собираюсь поступить, – скромно заметил я.

– Я имел в виду навсегда, – Дима сделал ударение на последнем слове, но я все еще не догадывался, к чему он ведет.

– Конечно, навсегда, как же иначе? – Но, говоря это, я вдруг осознал, что Дима говорил о таком «навсегда», которое может длиться действительно очень долго. Даже не одну сотню лет. До меня, наконец, дошло, чего именно боялся отец: его страшила возможность моего превращения в вампира. Как охотнику ему была противна сама мысль о том, что его сын может перейти в стан противника. – Я не собираюсь этого делать! – с негодованием отмел я предположение брата.

Дима недоверчиво посмотрел на меня, но лишь пожал плечами.

– Это уже не мое дело. Хотя иметь брата-вампира было бы даже забавно, – он подмигнул мне, а после мечтательно закатил глаза и добавил: – Представляешь, во что бы превратилась каждая наша охота.

– В резню, – проворчал я. – Ты что, уговариваешь меня стать вампиром?

– Как бы я мог? – самым невинным образом удивился Димка.

Видя, что дальнейший разговор ни к чему не приведет, я поднялся из-за стола. Дима последовал моему примеру.

– Что мне сказать отцу? – спросил он, когда мы вышли из кафе.

– Что тебе не удалось меня уговорить.

– Но ведь я очень старался? – Братишка заглянул мне в глаза, ища в них подтверждения тому, что я не выдам его.

– Само собой, – я снова не смог сдержать улыбку. – Если мне когда-нибудь представится такая возможность, я лично это подтвержу.

Мы еще некоторое время помолчали. Мы оба знали, что наши пути должны здесь разойтись, но никто не решался сделать первый шаг.

– Можно я иногда буду тебе звонить? – наконец нарушил молчание младший брат.

– Конечно, – я протянул ему руку, но, вместо того чтобы пожать ее, Дима обнял меня, а потом, не говоря больше ни слова, развернулся и побрел назад в гостиницу.

Чувствуя себя очень одиноким, я провожал брата взглядом, пока дверь не закрылась за его спиной. Мне даже было немного страшно, но не настолько, чтобы передумать.

Следующей остановкой был железнодорожный вокзал. Многолюдный и шумный, он гудел, как старый трактор в борозде. Толпы людей сновали из стороны в сторону, напоминая косяки маленьких рыбок. Во всем этом многообразии и пестроте предстояло найти окошечко кассы. Учитывая, что всю жизнь я передвигался по стране на машине (лишь изредка, когда речь шла о других материках, мы летали самолетом), эта задача показалась почти невыполнимой.

Но должен сказать, что первое в моей жизни путешествие по железной дороге прошло намного более банально, чем ожидалось. Купив билет на вечерний поезд в Новосибирск, я несколько дней без особых приключений протрясся в затхлом, пропахшем табачным дымом и потом вагоне. Моими попутчиками оказалась пара молодых людей, которые настолько были заняты друг другом, что вообще не обращали на меня внимания.

Выйдя наконец на перрон Новосибирска, я смог полной грудью вдохнуть свежий воздух. Глеб Корнеев жил в небольшом городке неподалеку от Новосибирска, поэтому первым делом мой путь лежал в контору по прокату автомобилей. Денег на то, чтобы взять «Мерседес», конечно, не было, так что пришлось ограничиться простой «девяткой», которая, по заверению менеджера, «бегала, как горная козочка». Всю глубину этого странного сравнения удалось прочувствовать лишь по дороге к Глебу, когда машину вдруг стало трясти и ощутимо подбрасывать на каждой кочке (как известно, горные козы знамениты своими прыжками со скалы на скалу).

Проклиная все отечественное автомобилестроение в целом и конкретную «девятку» в частности, я кое-как добрался до городка, который девять месяцев назад был почти до основания разорен стаей оборотней во главе с черным магом. Сразу бросились в глаза перемены: если в прошлый приезд это место выглядело мрачным и безлюдным, то теперь здесь снова кипела жизнь. Люди опять улыбались и казались веселыми и беспечными, как будто не было в помине того кошмара, что унес жизни почти четверти населения городка.

Но я не стал останавливаться, чтобы насладиться этой идиллией, мой путь лежал дальше. По узкой двухполосной дороге, вьющейся среди лесного массива, мне предстояло добраться до затерявшегося среди деревьев дома Глеба. Небольшое одноэтажное строение располагалось вдали от города; окруженное со всех сторон соснами, оно прекрасно вписывалось в местный ландшафт.

На первом же повороте за чертой города пришлось сбросить скорость почти до сорока километров в час, так как дорога здесь петляла из стороны в сторону. Конечно, на «Мерседесе» этот путь можно было преодолеть быстрее и, что самое главное, с большим комфортом. Не знаю, с какой скоростью передвигаются козы, но сейчас «девятка» больше смахивала на черепаху.

Наконец, натужно заурчав (дорога ко всему прочему постоянно шла в гору), машина преодолела последний поворот, деревья расступились, и передо мной простерлась поляна с домом по центру. Увидеть его вновь оказалось тяжелее, чем я предполагал. Само собой, я всю дорогу представлял себе, как это будет, но теперь, когда до дома было рукой подать, неожиданно резко нажал на педаль тормоза. Слава богу, скорость была минимальной, и ни я, ни машина не пострадали.

Все выглядело так, будто не было этих девяти месяцев, и я никуда не уезжал. Тот же дом с серыми стенами, линялые занавески в голубой цветочек, выглядывающий из-за угла край деревянного сарая… даже бочка для дождевой воды стояла на прежнем месте неподалеку от покосившегося крыльца, напротив которого был припаркован красный пикап Глеба. Это однозначно говорило о том, что хозяин дома.

Прошло уже, наверное, минут пять, а я все еще продолжал сидеть в машине, как парализованный, и смотрел на дом. Вдруг возникло чувство, будто это очередной кошмар, так неуютно мне стало. Казалось бы, я изо всех сил сюда стремился, и вот теперь, достигнув цели, остановился в нерешительности. Страшно и тревожно. Больше всего пугало даже не то, что я не найду здесь Амаранту, а то, что она может не простить моего эгоистичного поступка. Как любой нормальный человек я просто страшился быть отвергнутым. Но если Эмми и сделает нечто подобное, то у нее хотя бы будут для этого более веские причины, нежели у меня в свое время. Дав себе слово не сдаваться и не останавливаться ни перед какими препятствиями, которые могли повстречаться на пути (пусть даже их источником будет сама Амаранта), я наконец-то вышел из машины и, сделав несколько глубоких вдохов, направился к дому. В конце концов, сейчас мне предстояла всего лишь встреча с Глебом, поэтому не стоило так волноваться. Отправиться в лес на поиски Эмми лучше с заходом солнца. Мне казалось, что будет не совсем вежливо заявиться к ней, пока она отдыхает, пусть даже вампиры никогда не спят.

Осторожно постучал в дверь и застыл в ожидании. Из дома не доносилось ни единого звука, и я уже было решил, что Глеб все же куда-то уехал на другой машине, когда дверь внезапно распахнулась. Сказать, что Глеб удивился моему визиту, – значит промолчать. На его лице отразилось не просто изумление от неожиданной встречи, а нечто напоминающее шок. Нельзя было понять, рад он меня видеть или нет, хотя время все-таки показало, что тогда Глеб скорее огорчился. Как здравомыслящий человек он понял, что я преодолел огромное расстояние вовсе не потому, что соскучился по нему, а ради встречи с Амарантой. Одна-единственная мысль о том, что охотник общается с вампиром (не говоря уже о чем-то большем), приводила его в ужас. И даже некое подобие взаимопонимания, которое связало его с Эмми, когда она помогла нам расправиться со стаей оборотней, не могло изменить представлений старого охотника.

– Влад?! – только и смог воскликнуть он.

Я не торопил его и позволил рассмотреть меня как следует, хотя мы все еще стояли на пороге. Глеб так и не пригласил меня пройти внутрь. Справедливости ради следует отметить, что Глеб Корнеев гостеприимный хозяин, и он, конечно же, не отказал бы мне в ночлеге, просто ему нужно было немного времени, чтобы прийти в себя.

– Рад тебя видеть, Глеб, – проявил я инициативу и заговорил первым.

– Н-да, – только и ответил охотник, но уже в следующее мгновение, спохватившись, отступил в сторону и жестом предложил мне войти.

Я тут же ступил за порог и оказался в узком коридоре, который, помнится, вел в гостиную. По левую руку находилась дверь в кухню, именно туда и пошел Глеб, после того как закрыл входную дверь.

Направившись следом, я очутился в кухне. Она, как и весь дом, ничуть не изменилась. Заставленная мебелью, кухня все же была уютной, хоть и тесной. Массивная дверь вела отсюда в печально известный подвал. Построенный еще дедушкой Глеба и усовершенствованный последующими поколениями, он представлял собой огромную тюрьму для всякого рода нечисти, в которой в разное время побывало множество любопытных созданий, включая и Амаранту.

– Кофе? – кивнув на кофеварку, предложил Глеб.

Я ответил согласием, и он принялся за приготовление. По тому, как сосредоточенно и молчаливо Глеб варил кофе, стало понятно, что он просто не знает, как себя вести. Видимо, он решал сложный вопрос: стоит ли ему прогнать меня (разумеется, для моего же блага) или разрешить остаться, а там будь что будет. К счастью для меня, врожденное чувство гостеприимства и память о дружбе с Виктором взяли верх, иначе пришлось бы ночевать в «девятке», а я почему-то подозревал, что мне бы это не понравилось.

Наконец кофе сварился, и у Глеба больше не осталось причин игнорировать меня. Поставив чашку дымящегося напитка на стол, он сел напротив и уставился в мою сторону немигающим взглядом.

– Как дела? – спросил я первое, что пришло на ум; голос звучал сипло и неуверенно.

– Нормально, – с самым серьезным видом ответил Глеб и отхлебнул кофе, не сводя с меня взгляда. Его холодные глаза буравили меня из-за края чашки.

Я невольно передернул плечами. Совсем не так представлялась мне встреча с этим человеком. Впрочем, сейчас пришло понимание, что ничего другого и быть не могло. Глеб слишком ревностно охраняет святое (по его глубокому убеждению) звание охотника. Было время, когда он всерьез подумывал, а не убить ли меня за то, что я отпустил вампира. С тех пор между нами так и осталась некоторая недоговоренность, но до сегодняшнего дня меня это не тяготило.

– С отцом и братом все в порядке? – На этот раз молчание нарушил Глеб.

– Вполне, – я видел, что наша беседа не складывается. Никто не решался первым заговорить о том, что было на уме у обоих.

Сделав пару глотков кофе, я с тоской уставился в окно, за которым ровной стеной возвышался лес. Так мы и сидели какое-то время: Глеб смотрел на меня, а я на лес. Когда кофе в чашках закончился, Глеб не выдержал.

– Зачем приехал? – прямолинейно спросил он. Увы, деликатность ему была несвойственна.

– Я должен увидеть Амаранту, – ответил я честно, подозревая, что он и без меня это знает.

– Я сказал ей, что ты правильно поступил, оставив ее. Вампир и охотник не могут быть вместе, – с гордостью заявил Глеб.

До чего же отвратительно, что люди так часто лезут не в свое дело. На кой черт ему нужно было говорить об этом с Эмми? Да еще преподнести все в таком свете, будто я большой молодец, что бросил ее, и она должна мной гордиться. Представляю, как разозлилась Амаранта.

– Я изменил свое мнение, – проговорил я как можно мягче. Пусть внутри и бушевало негодование, не стоило выплескивать его наружу, это лишь усложнило бы ситуацию.

– Вот оно что, – как будто про себя пробормотал Глеб. – Значит, теперь ты думаешь, что вы вполне подходящая пара?

– Так далеко мои мысли не заходили. Мне просто нужно ее увидеть.

– Ты совершаешь ошибку, которая рано или поздно тебя погубит. Но ты, должно быть, и сам это понимаешь, не так ли, Влад? – На мой взгляд, это был риторический вопрос, и я не стал на него отвечать. – Что ж, я не видел ее уже очень давно.

А вот это было уже интересно.

– Как давно?

– Она приходила ко мне спустя несколько недель после твоего отъезда.

Я напрягся, представив, что еще Глеб мог наговорить Эмми. Конечно, я беспокоился, но точно знал одно: он не стал бы причинять ей вред. Несмотря на почти патологическую ненависть к вампирам и другим представителям нечисти, Глеб не сделал бы Амаранте ничего плохого, прежде всего потому, что был благодарен ей за помощь. Конечно, его можно было назвать черствым, но он точно не был подлецом.

– Я сказал ей, что она может жить в лесу, сколько пожелает, – продолжал между тем охотник, – но ко мне ей лучше не соваться. Вряд ли мы могли бы стать друзьями, – добавил он с грустной усмешкой, так что на какую-то долю секунды показалось, что он жалеет об этом.

– Ты думаешь, она еще там?

– Откуда мне знать? – Вроде бы в голосе Глеба звучало искреннее удивление, но почему-то все же казалось, что он лукавит.

Хороший охотник всегда в курсе того, что творится в округе. Я ни за что не поверю, что Глеб не ведет статистику того, сколько людей пропадает в районе. По одним этим данным можно вычислить, живет ли поблизости вампир. Тем более что Глебу была прекрасно известна особая диета Эмми: стараясь хоть как-то смягчить свою чудовищную сущность, она лишала жизни только негодяев и подонков.

Но, отлично понимая, что Глеб только что солгал, я не стал выпытывать у него правду, боясь услышать отрицательный ответ. Так у меня, по крайней мере, оставалась надежда.

Больше спросить было нечего, и разговор на эту тему закончился. Надо сказать, что мы оба испытали облегчение. Остальное время мы провели за беседой об общих знакомых и делах, так что к тому моменту, когда за окном стемнело, наш разговор можно было назвать оживленным.

Взглянув в очередной раз в сторону окна, я нервно заерзал на стуле. Солнце уже зашло, и пора было выдвигаться. Заметив мою нервозность, Глеб мгновенно поскучнел и снова замкнулся в себе.

– Фонари в сарае. Ключ висит на гвозде сбоку от входа, – бросив эти слова, он поднялся.

– Спасибо, – прошептал я в спину удаляющемуся Глебу, но он то ли не расслышал, то ли просто не пожелал отвечать.

Недолго думая, я вооружился фонарем и отправился в лес, чтобы отыскать среди деревьев домик лесника, который мне когда-то показала Эмми и где, как я надеялся, меня ждет встреча с ней.