Текст книги "Девушка из дома на набережной"

Глава 17

Прилетев в Москву утром, Стас встретился с Лёвой в баре «GQ», где за завтраком они принялись обсуждать дальнейшие планы.

– Как приятно, – сибаритствовал Лёва, – свежие английские сосиски, блинчики, тосты такие горячие, что масло плавится на них мгновенно, фрукты и девочки. Куда ни посмотришь – справа модели, слева модели.

– Не хочется тебя расстраивать, Лёва, но это всего лишь телевизор с «Фэшен-Ти-ви», – рассмеялся Стас.

– Всё равно, люблю всё красивое. Так завтракать гораздо приятнее. Теперь буду приезжать сюда каждый день. Хотя… – Лёва задумался. – Я ленивый, мне достаточно какой-нибудь модельки с утра, которая могла бы сделать мне омлет. Но я всё равно рад, что мы решили встретиться сразу как ты прилетел.

Одной из главных причин этой встречи было знакомство Стаса и Романа. Аристовский приехал чуть позже, и не один, а с подругой.

– Вот тебе и живая модель, – сказал Стас, видя, как мужчина с красивой девушкой вошли в зал и направились к их столику. Он догадался, что это, скорее всего, и есть Роман, с которым он переписывался по е-майлу относительно их общих планов.

Девушка показалась Стасу чем-то недовольной, хотя и выглядела по-утреннему свежо. Роман представил свою длинноногую подругу Стасу: «Это Инна». С Лёвой девушка дружески расцеловалась. Этим и ограничились – всю оставшуюся часть встречи Инна провела в молчании, напоминая нечто декоративно-живое, посаженное здесь с чисто эстетической точки зрения. Изредка Инна переглядывалась с Лёвой, которому Рома когда-то пытался перепродать её, но тот отказался. Несмотря на достаточно по-московски стандартную качественную красоту, Инна всё-таки показалась ему девушкой «бракованной» – с нагрузкой. Воспитывать чужого, точнее, как он правильно догадывался, Роминого ребёнка ему не хотелось. Поэтому от такого предложения он вежливо отказался. Сейчас он посмеивался про себя, думая, уж не решил ли Роман отдать Инну Стасу.

Инна иногда ловила на себе заинтересованные, ничего не значащие взгляды Стаса, на которые никак не реагировала, пытаясь тем самым доказать Роме свою заинтересованность в нём, а не его друзьях или коллегах. Она слушала разговор мужчин, но мало что в нём понимала – они говорили, о какой-то компании, которую планируют развалить и поделить между собой. Она слышала, как Стас поначалу согласился, но потом начал ругаться с Лёвой, прося его ничего не делать. «Это не реорганизация, – почти кричал Стас, – это полное банкротство, Лёва. Так не пойдёт, мы о другом договаривались…». Тут Инна заметила, как на лице Штейна появилась та самая зловещая улыбка, которую она сама боялась и не любила. Не смысля ничего в бизнесе и, несмотря на свой наивный вид, Инна понимала и различала мужчин. И сейчас легко угадала, что главный здесь Лёва.

В самом конце встречи Инна заметила, как Лёва придвинул документы ближе к Стасу и что-то шепнул ему на ухо. Расслышать было невозможно, но Инна заметила, как лицо Стаса изменилось. На нём мгновенно отразилось сразу несколько чувств: злость, боль, отчаяние и какое-то покорное согласие. Инна, нечасто рассуждающая о смысле жизни, в этот момент подумала, как же мужчины порой смешны, раз даже такой, как Стас, вдруг чего-то испугался.

Взглянув на довольное лицо Левы, Стас подписал договор, по которому теперь все передаваемые им проекты для «Lara Modern Cinema Production» переходили к её будущему владельцу – Роману Аристовскому. А Лев Штейн был единогласно избран президентом компании, поделённой на две части: в Москве фирма Лары была преобразована в «Roman Cinema Production», соединив двадцать восемь процентов, принадлежащих Лёве, с оставшейся Лариной частью. При этом новая компания являлась лишь частью оффшорной фирмы Льва Штейна, зарегистрированной на Британских Виргинских островах, куда ещё пять лет назад им были помещены проценты от Лариной компании.

Если бы Лара могла предположить, что сейчас в Москве за одним столом сидят мужчины, один из которых её бывший любовник, другой – временный, а третий – настоящий, она, наверное, рассмеялась бы. Но если бы она узнала, что причиной этой встречи была именно она и что для каждого из них она в той или иной степени помеха, это не показалось бы Ларе забавной шуткой.

Стас уже давно тяготился отношениями с Ларой. С одной стороны, ему нравилось приезжать в Москву и держать её здесь в качестве любовницы. Но с другой стороны – Лара стала иной. С каждым годом, становясь всё более независимой, Лара становилась и требовательной. К тому же их связывали и деловые отношения. Разорвать одни и оставить другие было невозможно. Поэтому Стас решил действовать жестко, но осторожно. Порвать с ней просто так не хотелось. Ему нужна была какая-то веская причина. И в то же время то, что позволило бы ему при большом желании вернуться к ней.

И причина нашлась, когда он получил от Лёвы письмо о некоем Романе Аристовском, заинтересованным в «Lara Modern Cinema Production». Стас решил, что в любом случае все свои действия сможет свести к бизнес-ошибке, не имеющей никакого личного отношения к Ларе. То, что прошептал ему Штейн за встречей, очень насторожило его. Стас на секунду задумался: не слишком ли Лёва перегибает палку в своих действиях. Но самое унизительное для Стаса было то, что выбора у него не оставалось. Он должен был довести всё до конца – и исчезнуть.

Льву же хотелось в очередной раз доказать, что последнее слово всё равно за ним, и как бы Лара ни пыталась стать победителем, она всегда будет проигравшей.

Роману Лара показалась маленькой забавной игрушкой, случайно попавшей к нему в руки. Он не понимал, почему Штейн, желая стереть Ларину компанию с лица земли, решил действовать через него, но в то же время делёж компании был ему на руку. Ему смешно было слышать, как эти двое считают её вполне серьёзным конкурентом, тогда как он в Ларе не видел и доли профессионализма. Он считал её слишком эмоциональной, легко поддающейся влиянию. Аристовский отдавал себе отчет в том, что Лара интересна ему как женщина, но, в отличие от Льва и Стаса, быстро смог совладать со своими чувствами. Его забавляло, как Штейна тешит мысль, что скоро он сделает Ларе больно. Потому как его интересовал исключительно Ларин бизнес, а не она сама. Будь какая-то другая женщина на её месте, он поступил бы точно так же. Выбор между женщиной и деньгами для него никогда не был сложным – он всегда выбирал последнее.

Перед их первой, якобы случайной встречей Роман видел лишь Ларино фото. Но как только он увидел её в ресторане, сидящую за барной стойкой, сразу почувствовал к ней интерес. Его насторожила собственная эмоциональность, но он быстро переборол свои чувства. Ларины ответы в тот вечер показались ему слишком женственно-агрессивными – тем приятнее для него стала эта игра. Роман посчитал это дополнительным бонусом: совместить такую приятную вещь, как общение с Ларой, с полезной – развалом её компании. Познакомься он с Ларой при других обстоятельствах и не будь она его конкурентом, их роман вполне мог быть успешным.

Аристовскому нравились женственность Лары, её изящество, манеры. Он понимал, что в ней нет той пошлости и желания поправить свои финансы через ромин кошелёк, которые были во многих девушках. Роман поморщился, вспомнив об Инне, которая для него была самым неприятным напоминанием о подобных женщинах.

Да, с Ларой было интересно. Но судьба распорядилась иначе. И у Аристовского не было желания уничтожить Лару эмоционально, как это хотел сделать Лёва. Его забавляло, как Штейн тешится надеждой на то, что Лара наконец-то поймёт, что проиграла. Не понимал он до конца и тех отношений, которые существовали между Ларой и Стасом. Он знал, что она его любовница. Но почему в таком случае Стас так стремился избавиться от неё, тем более таким странным способом?

Для Романа расставания никогда не были проблемой: он расставался и сходился с женщинами легко, не задумываясь, что выйдет из этих отношений, не сожалея, что они закончились. То, что произошло между ним и Ларой, его ничуть не удивило. Он рассчитывал на это, понимая, что так будет гораздо легче убедить Лару сделать то, что он хочет.

Глава 18

Проведя первую половину дня в офисе за телефонными звонками, Лара посмотрела на часы: пора было ехать на встречу с Костей.

Лара никогда не задумывалась о том, что для Кости может быть унижением, если она платит за обоих в ресторане. И его выходка показалась ей самой настоящей игрой. Настолько легко Костя каялся в своей ничтожности, как будто в этом ничего не было. Она была зла на него, но и испытывала жалость. Почему-то было ощущение, что это Костя упрекает Лару в её же собственной состоятельности. Не оставалось и места восхищению, а был только вопрос: «Почему у тебя это есть, а у меня нет?» Для Лары такое поведение выглядело детским и эгоистичным. Поэтому ей непременно захотелось проверить его снова.

Лара отправилась на Новый Арбат, где в ресторане заказала себе бокал белого вина и салат с креветками и только после этого позвонила Косте.

Костя ответил не сразу. А когда ответил, Лара вместо голоса Кости услышала какофонию из множества голосов и, видимо, громко работающего музыкального центра. Догадавшись, что Костя, наверняка, у друзей, Лара всё же спросила.

– Где ты?

– Заехал проведать старых друзей. А ты где?

– Обедаю. Так мы встретимся?

– Лар, я с друзьями сейчас. Давай попозже. – Костя отвечал небрежно. Он пытался вести себя с Ларой так же, как вёл бы себя с Юлей. Он знал, что был виноват вчера, и не понимал, почему в таком случае Лара так благосклонна к нему.

– Приходи с друзьями, буду рада снова увидеть их.

– Не знаю, пойдут ли они, – попытался отделаться Костя.

Но эту фразу услышал Фиолет и спросил у друга, кто звонит. «Лара, – прошептал Костя, – приглашает нас. Но зачем нам туда идти?» – «Да ты чё, больной? Конечно, пойдём». Поняв, что теперь от друзей не отделаться, Костя согласился.

– Ты где?

– В «Весне».

Костя понял, что это будет очередной унизительный момент для него.

– Давай лучше мы с тобой встретимся после того, как ты пообедаешь.

– Видимо, ты не сильно хочешь меня видеть, выбор за тобой.

Лара положила трубку. Пришло смс: «Солнышко. Уже иду. Жди».

Одолжив у Дани деньги, Костя купил Ларе цветы.

Лара сидела за столиком недалеко от бара. Когда друзья зашли в кафе, Костя оглянулся вокруг.

– Это не Лара? – спросил Даня.

– Да, она. – Костя улыбнулся. – Чувствую себя идиотом: на нас все смотрят.

– Дебил, – послышался шёпот Фиолета у него за спиной. – Будь у меня такая тёлка, я бы себя идиотом не чувствовал. Тебе не по хрену, что вокруг думают?

Друзья подошли к столику, за которым сидела Лара. На ней было темно-сиреневое платье из джерси, цвет которого выгодно подчеркивал её золотисто-рыжие волосы. Рядом были небрежно брошены шиншилловая шуба и большая сумка, набитая папками с документами.

– Привет, Лара, – сказал Костя, смущаясь.

Лара встала, подошла к нему ближе и сильно поцеловала в губы. Потом взяла цветы, вдохнула аромат – это были жёлтые розы.

Друзья были очень удивлены таким бурным проявлением чувств со стороны Лары, а Фиолет решил, что Костя ему нагло соврал и он уже давно спит с Ларой.

– Привет, дорогой. – Лара взяла Костю за руку. – Привет! – Она улыбнулась Даниилу и Денису.

– Если ты помнишь, это Фиолет, – сказал Костя, – то есть Денис. А это Даниил.

– Рад снова встретиться с вами. – Даня поцеловал руку Лары. – Хорошее кафе, мне здесь нравится.

– Да, мне тоже. Не понимаю, почему Костя не хотел сюда идти. Присаживайтесь.

Костя с шумом отодвинул кресло и словно упал в него.

– Он стеснялся, – рассмеялся Фиолет.

– Таких идиотов, как ты, – вспылил Костя.

– Не надо ссориться! – строго сказала Лара, поняв, что это была не самая лучшая идея – встретиться здесь с друзьями Кости. – Лучше расскажите мне, как дела в институте.

– Ты что, мама, чтобы тебе это рассказывать? – Костя не успокаивался.

– Не будь дураком, – прошептал Даня.

– Что вы мне всё шепчете?! – выкрикнул Костя и встал. – Не проще ли сказать мне прямо в лицо: ты лох, Костя, и всегда им будешь. Ты полный дебил и бездарь. А ты, ты… – Костя посмотрел на Лару. – Ты пригласила меня сюда, чтобы унизить не только при чужих людях, – Костя видел, как другие посетители уставились на него, – но ещё и при друзьях.

Лара выслушала это спокойно. Она отпила немного вина из бокала, потом приложила салфетку к губам и, положив её на стол, сказала:

– Свой актёрский талант надо использовать по назначению, Костя. Тут и так артистов больше, чем публики.

Костя смахнул на пол цветы, лежавшие на столе. Лепестки роз рассыпались по полу, похожие на разорванные клочья жёлтой шёлковой ткани. Костя на секунду оторопел, глядя на то, что сделал, и, взглянув на Лару, выбежал из кафе. Извинившись перед Ларой, за ним побежал Фиолет. Даня остался сидеть с Ларой. Какое-то время они молчали. Первой заговорила Лара:

– Я в чём-то не права?

– И нет, и да. Вы же…

– Давай на «ты», а то я ощущаю себя старухой.

Даниил рассмеялся.

– Какая же ты старуха? Я считаю, что Костя просто ревнует, и не уверен, что такая девушка, как ты, может им заинтересоваться.

– Это что, комплекс? Ему же девушки наверняка на шею вешаются.

– Вешаются, но не такие, как ты. Он же не знает, как вести себя с тобой.

– Откуда такие познания, такой богатый жизненный опыт для девятнадцати лет? – спросила Лара, удивлённая выводом, который сделал Даниил.

– Опыт не мой, а отца. Он большой любитель женщин. И мне не девятнадцать, а двадцать один.

– Насколько я знаю, в семье Кости всё обстоит приблизительно так же, – сказала Лара, пропустив мимо ушей возраст Даниила.

– Нет, мой отец развёлся, когда мне было два или три года. Мама ушла, оставив меня и сестру с ним. Он так никогда не женился. А в семье Кости Ольга Георгиевна предпочитает пока удерживать мужа, несмотря ни на что.

– Глупо. Разве можно удержать мужчину, если он хочет уйти?

– Да, глупо, но Костя из-за всего этого очень переживает. И пропускает занятия. Не помню, когда он последний раз был в своём институте. Он говорит, что его там никто не понимает, что педагоги не хотят с ним работать. А это и не удивительно, если он там не появляется. Он постоянно приезжает сюда. Его и оттуда исключат, если так будет продолжаться. И пьёт очень много, Лара. Он почти каждое утро бывает у Фиолета. Они курят, потом пьют, одеваются и идут куда-то просто гулять, иногда в институт заходят.

– А почему ты мне всё это говоришь? Переживаешь за него?

– Конечно, Костя, какой бы он ни был, мой друг.

– Лучший? У вас настоящая мужская дружба – такая, что ничто и никогда не встанет между вами?

– Да. – Даниил задумался. – Он мой лучший друг.

– Ты задумался, значит, всё-таки есть что-то, что тебя напрягает?

Даниил подумал о Юле. С одной стороны, ему не хотелось предавать их дружбу, но с другой – его чувства к Юле были с каждым днём всё сильнее и глубже. Он только ждал подходящего случая, чтобы открыться ей.

Лара догадалась, что это, скорее всего, какая-нибудь девушка. Что ещё может стоять между молодыми людьми в этом возрасте? Но она решила попридержать свою догадку и не произнесла мыслей вслух.

Они много говорили о Косте. Лара пыталась лучше понять, что происходит с Гринёвым. Наконец она поблагодарила Даниила за компанию и отправилась в туалетную комнату, а когда вернулась, обнаружила, что столик пуст. Лара попросила счёт и с удивлением услышала, что молодой человек уже оплатил его.

Лара договорилась о встрече с Николаем Строгиновым у него в офисе на пять вечера, а в семь часов её пригласил на ужин Роман.

Лара приехала домой, чтобы оставить документы и переодеться – после встречи с Николаем она планировала сразу же поехать в ресторан. Выйдя из лифта, она остановилась. Возле двери, как заблудившийся щенок, сидел заплаканный Костя.

Лара подошла к нему и присела рядом. Костя поднял голову.

– Прости меня, Лара. Прости меня.

Лара молча поцеловала его, ощутив на губах солёный привкус слёз.

– Мальчик мой, что же ты делаешь с собой? – Лара прижала Костю к себе. Сквозь мех шубы он почувствовал, как вздымается её грудь при каждом вздохе, и поцеловал её.

Потом Лара встала и открыла дверь. В квартире было пусто.

– Мама! Мама! – крикнула Лара, но никто не отозвался.

Тогда Костя подхватил Лару на руки и отнёс в спальню, где любил её долго, так, как никогда ещё не было в его жизни. Он целовал её губы, лицо, шею, грудь, вдыхал аромат её духов, который, казалось, источало всё её тело. Всё вокруг было похоже на сказку: эта спальня в марокканском стиле, пропитанная пряными ароматами пачулей, жасмина и свежих роз, Лара, такая страстная и в то же время нежная, он сам, пришедший к ней за прощением и любовью.

Потом они молча лежали в кровати и курили. Лара взглянула на часы и тут же подскочила:

– Чёрт, уже почти пять часов. У меня встреча в пять в Останкино. Я опаздываю. А потом у меня ещё одна встреча.

– С кем? – наивно спросил Костя, не думая, что Лара что-то скрывает от него.

– Так, по работе. Одевайся, я тебя подвезу.

Костя оделся, потом снова поцеловал Лару и попытался ещё раз попросить прощения.

– Не надо, Костя. – Лара поднесла руку к его губам. – Только, пожалуйста, обещай мне, чтоб больше никаких выпивок по утрам.

– Это Даня тебе пожаловался на меня?

– Он не жаловался, он переживает.

– Лезет не в своё дело. Просто ему нужна Юля, а он ей – нет, – в порыве ревности и злости произнёс Костя и сразу же осёкся, поняв, что раскрыл себя.

– Следовательно, Юле нужен ты? – Лара невозмутимо наносила пудру на лицо и шею. Костя заворожено следил за этим священнодействием впервые. Лара надела красное коктейльное платье с открытым плечом, собрала волосы в высокий хвост и не заметила, как смахнула на пол карточку, которую прислал Рома вместе с цветами. Костя поднял её и прочел. «С кем ты пытаешься соперничать? – подумал он. – Терпи свою Юлю, с тебя и Юли хватит». Костя промолчал, ничего не ответив Ларе на её вопрос. Лара немного удивилась такой его странной перемене настроения, но снова спрашивать не стала – мысли переключились на рабочие вопросы, хотелось быстрее добраться до Останкино.

А Костя почувствовал злость и раздражение. Снова казалось, что в этом мире всё не так: вокруг было одно притворство и ничего настоящего. Он сдержался и ничего не сказал Ларе. Она подвезла его до ближайшего метро, а сама отправилась в сторону Останкино.

Вернувшись домой, Костя позвонил Юле. Но поругался с ней, обвинив её в том, что она мало уделяет ему времени и вообще забыла его.

Глава 19

Лара познакомилась с Николаем Строгиновым в 2001 году на ММКФ, куда она пошла вместе со своей подругой Жанной. Когда-то они вместе с Жанной решили поступать во ВГИК: Лара на режиссёрский, а Жанна – на сценарный факультет. Но в итоге Лара занялась продюсированием, а Жанна стала журналистом, работала в одном из глянцевых журналов, знакомя читателей с новостями светской и культурной жизни мегаполиса. У обеих было по приглашению на открытие фестиваля и не было спутника, с которым можно было пойти. Подруги решили пойти вместе.

В кинотеатре «Пушкинский» Жанна встретила кого-то из своих знакомых и затерялась в толпе. Лара осталась одна. И она совершенно не удивилась, когда рядом с ней в зрительном зале место занял высокий, средних лет мужчина, а не неугомонная подруга Жанна. Она потом написала Ларе: «Сижу в баре с двумя молодыми людьми – один, между прочим, очень даже ничего. Не хочешь подойти?» На что Лара ответила, что тоже не скучает и вполне довольна своей компанией.

Отношения с Николаем сразу же вырвали Лару из затянувшегося одиночества. Она почувствовала себя словно проснувшейся от спячки, длившейся с отъезда Стаса. Николай был галантным, внимательным, предупредительным. Он одаривал её цветами, и не только на встречах, а присылал их к ней домой, на работу, в гостиницы, где она останавливалась, бывая в командировках, однажды даже прислал на борт самолёта. Лара постоянно улыбалась, ощущая себя наконец-то счастливой. Кто-то сказал ей, что после стольких лет затворничества, когда тебе двадцать четыре года, любые отношения покажутся сказкой. Но Лара это опровергала. Всё это было красиво, кроме двух «но»: Николай был женат, а в телефонной книжке Лары по-прежнему не был стёрт телефон Стаса.

Спустя какое-то время Лара поняла, что эти отношения – лишь притворство. Сколько бы она ни пыталась вычеркнуть из своей жизни Стаса, это не получалось. И дело здесь было не в Николае, который, если задуматься, ничуть не уступал Стасу. Дело было в самой Ларе. Она заметила, что в любых её новых отношениях присутствует прошлое. За те годы, что она провела в относительном одиночестве (то есть отношения были, но назвать их серьёзными она не могла), Лара настолько окутала свою жизнь воспоминаниями о Стасе, что для настоящего в ней не осталось места. Всё вокруг: деревья, улицы, рестораны, машины, переулки, скверы и мосты – напоминало ей о Стасе. Казалось, что город шепчет его имя. Она раскрывала любой журнала и тут же находила в нём какую-то связь со Стасом: в статье могло говориться об Америке, куда Стас уехал, или о его любимой марке автомобиля и т. д. А Лара не отгораживалась от этого, а, наоборот, сознательно искала любые зацепки.

Иногда как будто возвращалась в реальность и говорила себе: «Так нельзя. Остановись. Он уехал». Но остановиться было невозможно. Изредка Лара задавалась вопросом, сможет ли она когда-нибудь остановиться. Ответ был один: нет. Стас тоже не давал о себе забывать. Поняв, что Лара ещё живёт какой-то надеждой на его возвращение, он всегда давал о себе знать, приезжая в Москву. Вначале Стас думал, что долго это не продлится – год или два, не больше. Но видя такую решимость и стойкость Лары, удивился и рассмеялся. Ему казалось забавным и странным, что она согласна довольствоваться такой малостью, как встречи раз в полгода. Но и сам от этой малости решил не отказываться.

Когда Лара начала встречаться с Николаем, она была уверена, что срок у этих отношений долгим не будет. Но всё потянулось медленно, день за днём. Николаю Строгинову тогда было тридцать девять лет, и, конечно же, внимание молодой девушки льстило ему. Прожив с женой в браке двадцать лет, имея двух сыновей, он думал, что вполне счастлив и живёт той правильной жизнью, какой живёт большинство людей. Он любил свою работу, любил семью, гордился успехами сыновей и вполне был доволен, что жена-домохозяйка обеспечивает ему покой и уют, когда он возвращается с работы домой. В его жизни не обходилось без каких-то лёгких интрижек, но то были мимолётные увлечения молоденькими ассистентками, пришедшими на стажировку в телецентр; был небольшой и совсем не бурный курортный роман, но такого, как с Ларой, не было. Он никогда не пытался найти в своём плотном графике хоть какую-то лазейку, чтобы пообедать с понравившейся женщиной. Никогда не дарил столько цветов – даже жене.

Настя (так звали его жену) ещё когда они были молодыми, сказала, что цветы и конфеты – баловство, выброшенные деньги. Так и пошло в их семье, что на дни рождения и другие праздники дарили не приятные, относящиеся непосредственно к личности подарки, а что-то полезное и нужное для дома. За годы брака Николай подарил Насте столько различной кухонной утвари, что её иногда было некуда девать. А Настя радовалась каждой новой, более усовершенствованной модели миксера, как другие женщины радуются украшениям, шубам или цветам. Старое она передаривала маме, тёте, сёстрам, подругам. Сама же проводила целые часы в магазинах электроники, обсуждая с продавцами функциональные преимущества новой стиральной машины или пылесоса. Можно было подумать, что Настя действительно любит всё это, как будто коллекционирует эти вещи. Но главным мотивом в покупке всяких миксеров и тостеров было то, что это полезные вещи, облегчающие быт, не зря выброшенные деньги. И она считала, что если будет своего мужа кормить вкусными пирогами и наваристыми супчиками, содержать дом в идеальной чистоте, а его рубашки и костюмы – отутюженными и развешанными в шкафу по цветам, то он всегда будет любить её и никогда не уйдёт.

Но Николай ушёл. И не просто ушёл, а объявил, что влюбился, и попросил развода. Правда, последнее прозвучало не слишком уверенно, что Настя решила подождать и никакого развода ему не дала.

Лара была очень удивлена, узнав, что Николай ушёл из семьи. Когда он говорил ей об этом, казалось, он явно блефует.

Они сняли большую квартиру-студию в центре Москвы и стали жить вместе. Николай всё спрашивал, когда же они поженятся, на что Лара отвечала: «Принеси мне сначала свидетельство о разводе, а потом уже поговорим». Свидетельства у Николая не было. Как не было теперь в его жизни домашних пирожков с повидлом, блинчиков со сметаной по воскресеньям и вкусной наваристой ухи по четвергам. Лара не готовила. Умела, но не любила. Всё, что она делала, и делала великолепно, – это кофе. Такого Николай ещё никогда не пил. И действительно этим наслаждался. Как наслаждался с ней по утрам шампанским и клубникой с мятным шоколадным сиропом и сливками. Почти каждый вечер – ужином в ресторанах, в выходные – поездкой в какой-нибудь модный клуб. Теперь вокруг него было столько молодых и энергичных людей – разных, талантливых, ярких, что Николай и сам почувствовал себя молодым и полным сил. Ему не верилось, что в его возрасте всё это возможно, интересно, что от этого можно получать удовольствие. Ему казалось: это именно то, что ему нужно. Что это хороший шанс изменить жизнь.

Сыновья к уходу Николая из семьи отнеслись по-разному: старший, Архип, – холодно, равнодушно, вполне объяснив причины, почему это сделал отец («седина в бороду – бес в ребро»), а младший, Артём, встал на сторону матери и потерял к нему всякое уважение. Таким образом, Николай лишь изредка созванивался с Архипом, спрашивал, как там мама и не нужно ли чего. Архип, пользуясь ситуацией (понимал, что отец чувствует себя виноватым), выпрашивал у того немалые деньги, что скрывал от матери и брата. Несколько раз Николай заезжал и домой – передать деньги Насте.

Та встретила его холодно, но всё-таки за дверь не вытолкнула. Накормила борщом и жареной курицей с грибами. Услышав от мужа случайно вырвавшуюся фразу: «Да, вот это всё-таки домашняя еда…», остро заметила: «Ты какой дом имеешь в виду?» Николай замолчал.

– Что, молоденькая не кормит? – с упрёком спросила Настя.

Николай проигнорировал упрёк в адрес Лары и, набравшись смелости, спросил.

– Настя, когда ты мне дашь развод?

– Поживи пока и подумай. Может, она тебя прогонит. Кому ты потом, такой кобелина, будешь нужен? Приползёшь ведь, поджав хвост.

– Значит, нет, – промычал Николай.

Лара особенно не напрягала Строгинова с разводом, понимая, что если он разведётся, то придётся жениться. А хочет ли она за него замуж, не знала. А если не знаешь чего-то с уверенностью, то лучше не рисковать. Но, тем не менее, после года их отношений Лара всё же решила в чём-то поставить точки над «i» – позвонила Стасу. Сказала, что не хочет ему врать, и…

– У меня есть жених, – выдохнув, произнесла Лара.

– Вот это новость, малышка, – изобразил удивление Стас. – И что же теперь?

– Я не знаю что. Будем друзьями?

– Да, конечно, – ответил Стас, легко и непринужденно. – Ну, я рад за тебя.

– Спасибо. Я не буду тебе ничего говорить о нём, ведь это неважно. Впрочем, друзья говорят об этом, но я не уверена, что очень хочу слышать от тебя о твоих девушках.

– А отчего ты решила, что у меня здесь есть девушка?

– А разве нет?

– Нет, – спокойно ответил Стас, заметив, что лежащая рядом девица, слыша разговор, видимо, начала просыпаться, встал с постели и вышел на балкон. Понять она ничего не могла – была испанкой, с трудом говорила даже по-английски, но вот будить её Стасу не хотелось.

«Как? Он свободен? – прокричала Лара мысленно. – А я звоню и говорю ему, что у меня есть жених. Чёрт, ну и дура же я. Какого хрена он тогда делает там? Почему он не в Москве?»

– Ну… – Лара задумалась. Нужно было как-то выкрутиться из этой ситуации. – Когда будешь в Москве, звони – встретимся.

– Хорошо, – рассмеялся Стас.

Осенью, собираясь на Венецианский кинофестиваль, Лара получила от Стаса е-майл о том, что он сейчас путешествует по Италии. Прочитав это, Лара долго не могла успокоиться, раздумывала, ответить или нет. Найдя причину – что это будет просто невежливо, если она промолчит, – написала, что тоже будет в Италии несколько дней. И если он хочет, они могли бы пересечься. Стас, как всегда в своём стиле, позвонил Ларе за день до отъезда. И они встретились в Венеции.

Из Венеции Лара вернулась в состоянии жуткой депрессии. Один день и одна ночь со Стасом снова перевернули всё вверх дном. Всё, что было устоявшегося, успокоенного, будто разбилось, всколыхнулось и выплыло наружу. У Лары начались постоянные эмоциональные срывы, смена настроения, причину, которых Николай понять никак не мог. Лара была очень раздражительной, ругалась с Николаем из-за любого пустяка. А Строгинов, в свою очередь, нет-нет да и заезжал к жене – то на супчик, то на блины. И уже как-то не спрашивал Настю о разводе.

Николай и Лара продолжали жить вместе, но уже не было того прежнего, что связывало их вместе. А было ощущение, что оба боятся признать, что отношения сошли на нет. Да, ему по-прежнему нравились её молодость и красота, энергичность и насыщенность жизни. Но всё время тянуло туда – к спокойствию и домашнему уюту. Холодность и минимализм квартиры, где он жил с Ларой, стали надоедать. Часто он вспоминала своё уютное большое кожаное кресло, стоящее в гостиной, гобеленовые картины в прихожей, большую кухню с огромным деревянным столом. А запах пирожков и сладкого чая – эти воспоминания манили и затягивали. Всё, что было там, снова стало настоящим, а то, что здесь, в снимаемой квартире, – чем-то странным, словно притворством.

Так они прожили ещё один год. Два раза за это время в Москву прилетал Стас. Сколько раз Николай видел свою с жену, невозможно подсчитать. Всё чаще он оставался ночевать дома – правда, не в спальне, а на диване в гостиной. Но Настя его не прогоняла. А наоборот, вставала пораньше на следующий день, готовила завтрак. Неожиданно для себя Николай заметил, что она даже похорошела: похудела, кажется, причёску изменила, каких-то побрякушек на себя навешала, чего раньше за ней не замечалось. И встречала его не в домашнем халате, а одетая в платье или костюм, подкрашенная.

«Неужели для меня старается? – удивлялся Николай. – А ведь она ещё красавица… Вдруг и у неё кто-то появился? Ведь раньше она так не разодевалась». Николай чувствовал, что ревнует свою жену. Ревнует сильно, как никогда. Ему стало казаться, что Настя смеётся над ним, принимает здесь из жалости, а сама уже нашла себе другого мужчину.