Текст книги "Битвы за Кавказ. История войн на турецко-кавказском фронте. 1828–1921"

А тем временем Сарыкамыш готовился к сражению, не имея даже намека на регулярные войска. В этом маленьком городке и станции на военной дороге находились только две сотни пограничников с двумя пулеметами, две дружины ополчения, около 1 тыс. железнодорожников и кое-какие мелкие службы. Кроме пограничников, весь этот «гарнизон» был вооружен ружьями Бердана образца 1877 г. Сарыкамышу ужасно повезло, что на станции остались два полевых орудия (они должны были вернуться с фронта в Карс как часть артиллерийского отряда, находившегося в процессе формирования). Мягкий пожилой человек, комендант города, укомплектовал ополченцами стратегические точки вокруг города; а проезжий артиллерийский офицер, капитан Мушелов, оборудовал на главной площадке позиции для этих двух орудий. Рано утром 25-го отряд пограничников и тысяча железнодорожников выдвинулись из города и заняли позиции в густом кустарнике, прикрывавшем подходы со стороны перевала Бардиз, который располагался в 8 км от Сарыкамыша.

В то же самое утро 29-я турецкая дивизия выступила на город из Бардиза. Но что-то было не так с турецкими картами; в штабе IX корпуса думали, что Сарыкамыш находится в 15 км от селения Бардиз, однако, пройдя их, солдаты только подошли к Бардизскому перевалу. Здесь царила неразбериха – части 29-й дивизии смешались с подразделениями 17-й, которая прибывала из Чатака. Падал густой снег, и солдаты 29-й дивизии продвигались вперед очень медленно. К полудню турки достигли высокой Молоканской равнины на Саганлуге, где летом на богатых горных лугах среди густого кустарника пасли скот. Здесь наступающая пехота наткнулась на русских, и началась оживленная перестрелка. Турки развернулись для наступления, еще не зная, как незначительны силы противника. Только в 4 часа пополудни русские начали отступать к Сарыкамышу. Темнело, и командующий 29-й дивизией посчитал более правильным выйти из боя и стать лагерем там же. До Сарыкамыша было уже рукой подать, но турки кое-как разбили лагерь и стояли всю ночь на 20-градусном морозе. Им повезло только в одном: вокруг было много кустарника, они смогли разжечь костры.

Глава 20
Оборона Сарыкамыша, 26–31 декабря 1914 г.

В 1914 г. Сарыкамыш был небольшим современным городком с казармами на два полка и станцией – временным конечным пунктом на линии Карс – Тифлис. Через город проходила относительно новая дорога (сооруженная после 1878 г.), которую проложили поверх старой Эрзерумской дороги. По ней прошел в 1829 г. Паскевич. Пересекая седловину Мелидуз, она раздваивалась на северо-запад к Ёникёю и Караургану и на юго-запад к Месинкирту. К северо-востоку от Сарыкамыша старый путь уходит в сторону от главной Карской дороги и, минуя седловину Эшек-Мейдан и перевал Нана, соединяется с «новой дорогой», идущей через Еникёй. Этим путем прошла колонна Муравьева в 1829 г.

Сразу же к северу от Сарыкамыша высокий хребет Турнагель господствует как над долиной Сарыкамыш-Чая, так и над перевалом, ведущим к Бардизу. Два пути пресекают отрог Турнагеля и в 6,5 км от железной дороги поднимаются к перевалу Бардиз, а потом постепенно спускаются, следуя общему наклону рельефа к Яйла-Бардиз[83]83
  Летний лагерь и пастбище для населения Бардиза.


[Закрыть], а оттуда – в глубокую долину, где и расположено селение Бардиз. Оба этих пути проходят через бедную черкесскую деревню Верхний Сарыкамыш, которая лежит при входе в Бардизское ущелье. К западу от этого ущелья – другой хребет, Ягмурлу (Дождливый), образует контрфорс Турнагеля. Турнагель и Ягмурлу-Дат покрыты густым еловым лесом и кустарником. В некоторых местах склоны Турнагеля представляют собой отвесные скалы; самыми примечательными из них являются «Воронье Гнездо» над Верхним Сарыкамшем и «Орлиное Гнездо», нависающее над железнодорожной станцией.

В течение ночи с 25 на 26 декабря, когда на главном фронте начался отход войск, Сарыкамыш срочно готовился к обороне. Полковника Букретова, начальника штаба 2-й пластунской бригады, который был в этом городе проездом, назначили телефонным звонком из Месинкирта командующим всеми войсками, находившимися в нем. С тем же поездом из Карса прибыли 8 пулеметов и 100 молодых офицеров, только что закончивших кадетское училище в Тифлисе. Кроме того, Букретов обнаружил на станции семь взводов туркестанских стрелков, по одному взводу из каждого туркестанского полка, которые отсылались для обучения в тыл, после чего их должны были зачислить в 20-й полк 5-й Туркестанской бригады.

Букретов из этого зародыша полка на месте сформировал две роты. Ночью прибыл Туркестанский батальон, посланный Юденичем из Караургана. Таким образом, Букретов имел в своем распоряжении 1,5 тыс. закаленных в боях солдат, тысячу железнодорожников и тысячу бойцов ополчения, а также несколько сот волонтеров из тыловых служб.

А тем временем злосчастная 29-я дивизия Энвера неудачно начала свои действия. Несмотря на костры, которые аскеры пытались поддерживать, подбрасывая в них ветки кустарников, росших на Турнагеле, в утреннем свете турки увидели сотни замерзших насмерть товарищей, а сотни других сбежали в поисках убежища в нескольких убогих деревушках, рассыпанных по склонам гор. 29-я дивизия, которая в начале своего похода 22 декабря имела численность 8 тыс. человек, теперь едва насчитывала 4 тыс. штыков. Но она сумела сохранить 8 горных орудий.

Сарыкамыш, 28–31 декабря 1914 г.

Энвер, все еще полный оптимизма, не сомневался, что у русских в Сарыкамыше артиллерии нет. Поэтому 26-го он начал боевые действия, разместив 4 орудия на открытой позиции на опушке леса, обращенной к городу. Два орудия Мушелова, установленные на площади рядом с церковью, ответили так успешно, что три из четырех турецких орудий вскоре замолчали. То, что у русских оказалась артиллерия, стало для турок неприятным сюрпризом; они решили дождаться прибытия 17-й дивизии. Но к полудню явился всего лишь один полк, и атака, предпринятая подразделениями обеих сторон, была отбита плотным пулеметным огнем русских. Днем турки заняли Воронье Гнездо и Верхний Сарыкамыш, но прорваться в долину, где находился город, не смогли. Ихсан-паша, командующий IX корпусом, начал терять самообладание и предпочел дождаться подхода 3-й дивизии. Личный состав этой дивизии начал прибывать к вечеру, но в одном полку было столько отставших, что он насчитывал всего лишь 300 солдат. Три дивизии IX корпуса – их численность снизилась до 7 тыс. – провели ночь 25 декабря в глубоком снегу на склонах Турнагеля и Ягмурлу. А тем временем в Сарыкамыш начали прибывать первые серьезные подкрепления; вечером пришел 1-й полк запорожских казаков с батареей на конной тяге, а в течение ночи подтянулись 4 батальона 80-го Кабардинского полка.

Энвер-паша, вероятно, уже вечером 26-го понял, что его смелый план имеет мало шансов на успех. IX корпус стоял перед Сарыкамышем, но из 25 тыс. штыков с мощной горной артиллерией, с которыми он выступил неделю назад, между Бардизом и Сарыкамышем осталось лишь 10 тыс. солдат и 20 орудий. Все эти люди были измотаны борьбой со снежными заносами и морозом, голодны и деморализованы, кроме того, многие дезертировали. Но Энвер все еще рассчитывал на прибытие X корпуса и на энергичное наступление XI корпуса, который должен был помешать русским усилить свои позиции в Сарыкамыше.

Командовал X корпусом Хафиз Хакки-паша[84]84
  Первоначально он служил заместителем Бронсарта фон Шеллендорфа.


[Закрыть], темпераментом напоминавший самого Энвера, потому понятно, куда «исчез» этот корпус в течение самых опасных дней, 25 и 26 декабря. 23 декабря Хафиз Хакки захватил Ольты. На следующий день он отдал такие приказы: послать отряд в погоню за Истоминым и выдвинуться с остатками корпуса к Бардизу. Но, узнав, что части русского генерала заняли позицию на соляных копях Авчали, неподалеку от Ольты, Хафиз Хакки двинулся в их сторону по Ардаганской дороге. К 11 утра 24-го русские отошли в Пенек, где заняли позицию в ущелье настолько прочную по природе, что надеялись успешно ее оборонять. Однако в течение ночи с 24 на 25 декабря с появлением турецких патрулей неподалеку от его лагеря и с прибытием ополчения, которое едва избежало окружения аджарскими нерегулярными частями на перевале Панаскёрт, в измотанных войсках Истомина началась паника. Рано утром 25-го, уже сильно деморализованные, эти войска, чья численность снизилась до 5 тыс., начали отходить в направлении Мерденика. Здесь Истомин получил сообщение, что сильная турецкая группировка атакует отряд генерала Хенике (три батальона пластунов) под Ардаганом. Он посчитал свою бригаду на тот момент небоеспособной и ушел из Мерденика по Карской дороге, где остановился в Демиркапу (в 13 км от Мерденика). Отсюда Истомин доложил о своих неудачах в Генштаб.

Хафиз Хакки занял Пенек 25 декабря и из Косора двинул 32-ю дивизию через Коп на Бардиз. Силами 30-й и 31-й дивизий он выступил на Мерденик, откуда уже ушел Истомин. Здесь к Хакки прибыл какой-то офицер с категорическим приказом немедленно выступить со своими двумя дивизиями в район перевала Ишак-Мейдан, где он должен был соединиться с IX корпусом и пойти в наступление на Сарыкамыш. Хафиз Хакки собирался следовать в Ардаган, но приказ был достаточно ясен. Он велел одному полку удерживать перевал Агудир над Мердеником, а с остальными войсками предпринял отчаянно опасный переход через высокогорный массив Аллахуэкбер[85]85
  Аллахуэкбер – южная оконечность Арсиани или Яльнизчам-Дага.


[Закрыть] (на высоте около 3 тыс. м) по направлению к деревням Вейкёй и Вашкёй.

Начальник штаба X корпуса, немецкий майор Ланге, не только верил в то, что расстояния на турецких картах указаны верно (согласно этим картам расстояние до Вейкёя составляло всего лишь 25 км, а на самом деле – 40), но и планировал завершить марш двух дивизий через эти дикие горы в течение 5 часов. В результате несчастные солдаты 30-й и 31-й дивизий, которые до этого были полны энтузиазма, потеряли одну треть своих бойцов[86]86
  Хафиз Хакки потерял 7 тыс. человек из 20 тыс. Полевые орудия могли перемещаться только с помощью 8–10 буйволов на каждое.


[Закрыть] за 15 часов ужасного марша еще прежде, чем сумели достичь двух убогих деревушек – пункт их назначения.

Вечером 26-го Хафиз Хакки явился со своим штабом в Бардиз, чтобы встретиться с Энвером; 32-я дивизия X корпуса прибыла за несколько часов до него, проделав гораздо более легкий путь через Коп. Эта дивизия теперь стояла у Бардиза, надеясь защитить турецкий тыл от маневров полковника Довгирта, чьи патрули были замечены вблизи перевала Хана. Поэтому Энвер получил только один полк 17-й дивизии (теперь замененной в Бардизе на 32-ю), чтобы усилить ослабленные войска под Сарыкамышем.

Находившиеся там русские 27-го были уже значительно сильнее, чем за день до этого. Ожидалось прибытие 155-го Кубанского и 15-го Туркестанского полков. Полковник Барковский из 80-го Кабардинского полка принял на себя командование. В течение дня турки мужественно сражались, их вели в бой старшие офицеры с револьверами в руках. Верхний Сарыкамыш дважды переходил из рук в руки, и турки обосновались в Орлином Гнезде, на позиции, которая давала им возможность вести навесной огонь по сортировочной станции железной дороги. Части турецкой 28-й дивизии продвинулись до главной дороги, но вечером были выбиты оттуда только что прибывшими кубанцами. Однако в тот же день турецкие конные патрули сумели выйти на Карскую железную дорогу около станции Ново-Селим и взорвать рельсы. Этот инцидент произвел сильное впечатление на русских. Атаки 27-й дивизии на Сарыкамыш отбили, но о количестве и состоянии турецких войск русский полевой штаб ничего не знал, и в ночь с 27 на 28 декабря угроза Сарыкамышу стала казаться гораздо более сильной, чем это было на самом деле.

26-го числа генерала Мышлаевского очень встревожило сообщение о том, что предыдущим днем небольшой отряд генерала Хенике подвергся разгрому под Ардаганом и что этот важный пункт оказался в руках сильной турецкой группировки. Вечером 26 декабря тревога в русском штабе еще больше усилилась из-за странного случая, который продемонстрировал, как сильно зависит стратегия от случайностей. На склонах Ягмурлу захватили в плен начальника штаба турецкой 28-й дивизии. При нем была копия одного из приказов Энвера, в котором тот очень четко расписывал все планируемые операции в районе Сарыкамыша; на Мышлаевского, который умел представлять себе ход войны по бумагам, это произвело огромное впечатление. Теперь он знал, что Сарыкамыш был атакован всем IX корпусом и что X корпус готовится отрезать этот город, а также Кавказскую полевую армию от Карса. Сообщение о разгромном рейде на железную дорогу подтвердило самые худшие опасения русского командующего. Он также понял, что в Ардагане находятся турецкие войска неизвестной численности и что свежий XI корпус уже готов начать фронтальный штурм на обоих берегах Аракса. Мышлаевский решил, что положение русских войск отчаянное.

Заместитель главнокомандующего принял меры, чтобы ускорить отход. В то же время он продемонстрировал некоторые положительные качества, которые противоречили его последующему поведению. Он послал пластунскую бригаду Пржевальского с правого фланга Аракса, велев ей, после двухдневного марша, усилить войска, оборонявшие Сарыкамыш. Он планировал провести полную эвакуацию русских войск с правого берега Аракса и сосредоточить все войска, которые ему удастся собрать, в районе между Сарыкамышем и Карсом, где они смогут отразить дальнейшее турецкое наступление из Сарыкамыша и создать угрозу для турок в Ардагане[87]87
  Состав этой резервной группы был таков: 2-я пластунская бригада и 1-я Кавказская казачья дивизия, переброшенные из Каракурта; 3-я Кавказская стрелковая бригада и 263-й полк, размещенные в Карсе. Одновременно Сибирская казачья бригада была переброшена по железной дороге из Тифлиса на станцию Михайлово, имея приказ выдвинуться оттуда маршем через Ахалкалаки в направлении Ардагана.


[Закрыть].

В течение ночи 26–27 декабря Мышлаевский совещался в Месинкирте с Бергманом и Юденичем. Последний командовал Туркестанским корпусом, имея на передовой только 13, 14 и 16-й полки и два батальона 79-го полка[88]88
  15-й полк находился на марше в Сарыкамыш; 80-й Кабардинский был уже на месте; а 17-й и 18-й полки с Довгиртом во главе находились вблизи перевала Хана.


[Закрыть].

Тем не менее Юденич выступил против немедленного общего отступления – особенно из-за того, что главная дорога была забита обозами Бергмана, которые двигались уже с предыдущей ночи. Юденич указал, что такое отступление на глазах у турецкого XI корпуса может привести к катастрофе. Он также пояснил, что в случае отступления переход Довгирта через перевал Хана нужно будет отменить, а он придавал этому большое значение, поскольку понимал, что единственная связь турок со своими тылами, тяжелая и ненадежная, осуществляется через Бардиз. Юденич пытался убедить Мышлаевского и Бергмана, что турецкая армия воевала в наихудших условиях и что через несколько дней она вообще станет небоеспособной. После жарких споров Мышлаевский согласился отложить общее отступление до тех пор, пока не прояснится обстановка под Сарыкамышем. Юденич вернулся к своим туркестанским частям, которые на следующий день (27-го) подверглись самой мощной атаке с начала турецкого наступления 22 декабря.

В тот же день Мышлаевский решил, что его личное присутствие рядом с наместником необходимо, чтобы организовать оборону Закавказья[89]89
  Сибирская казачья бригада, посланная из Тифлиса в Ардаган, осталась последним стратегическим резервом в распоряжении Генштаба Кавказской армии.


[Закрыть].

Он отправился на машине в Карс (через Каракурт) и сел на поезд, шедший в Ереван, приказав Огановскому, командующему войсками в долине Алашкерт, чтобы тот встретил его на станции Алагёз. Мышлаевский приказал Огановскому немедленно отступить за российскую границу. Удивленный и разъяренный генерал (который не испытывал никакого давления на своем фронте) просто проигнорировал этот приказ. Однако генерал Чернозубов, командующий войсками в Персидском Азербайджане, который получил такой же приказ, не обладал таким независимым характером; он начал общий отход, хотя на его фронте действительно находилось лишь несколько отрядов нерегулярных войск. По прибытии в Тифлис Мышлаевский был настолько убежден, что турки уже победили, что созвал городской совет кавказской столицы и предупредил его, что обстановка на фронте очень серьезная. Тревога передалась от членов совета жителям города, и толпы людей скопились у железнодорожной станции, пытаясь в панике спастись от грядущей турецкой резни[90]90
  В марте 1915 г. Мышлаевский был уволен со службы приказом великого князя Николая.


[Закрыть].

А тем временем обстановка в Сарыкамыше определенно изменялась в пользу русских. 28 декабря прошло спокойно, Хафиз Хакки убедил Энвера, что части 30-й и 31-й дивизий нуждаются в отдыхе и что необходимо по крайней мере 36 часов, чтобы собрать всех отставших по дороге. Но если в этот день и существовала еще возможность согласовать действия частей X корпуса, то еще один день и еще одна ночь, которые турецкие войска провели в промерзших лесах Турнагеля, сильно уменьшили численность остатков IX корпуса[91]91
  28-го русские очистили весь хребет Ягмурлу от последних частей 28-й дивизии турок и устранили все помехи на коммуникациях между Сарыкамышем и Еникёем.


[Закрыть]. Утром 29-го из всех трех дивизий оставалось не более 6 тыс. боеспособных солдат.

29 декабря в Сарыкамыше произошла оборонительная битва. В течение 28-го числа турецкий X корпус сосредоточился для нанесения удара. 31-я дивизия находилась на склонах Турнагеля; ее левый фланг располагался вдоль железной дороги у Ягбасана (примерно в 6,5 км к северо-востоку от Сарыкамыша). В течение ночи с 28 на 29 декабря 30-я дивизия пересекла железную дорогу и заняла Алисофу в южной части долины Сарыкамыша и на дороге от Каракурта до Карса. Русская армия была отрезана от Карса, лишь окружная дорога, проходившая южнее Аракса от Башкёя до Кагизмана, оставалась свободной. По крайней мере в теории мечта Энвера сбылась.

Однако две дивизии X корпуса после тяжелого перехода из Мерденика могли выставить на передовую не более 12 тыс. солдат, и их единственная связь с IX корпусом осуществлялась по плохим дорогам в районе деревни Дивик, которые петляли через леса и снежные заносы Турнагеля. В то же самое время IX корпус мог выставить не более 60 тыс. бойцов и менее 20 орудий.

В Сарыкамыше теперь командовал генерал Пржевальский. В его распоряжении находилось 20 пехотных батальонов и один казачий полк; его собственные 5 батальонов кубанских пластунов были совершенно свежими; в целом у него было около 13–14 тыс. бойцов, 34 орудия и некоторое количество пулеметов.

Пржевальский планировал поддерживать активную оборону. Полковнику Букретову с шестью батальонами и двумя орудиями было приказано пересечь ущелье Ахардахар, которое разделяет два массива – Ягмурлу и Турнагель, и атаковать турецкий правый фланг: этот маневр включал захват скалистого Вороньего Гнезда на юго-западной оконечности Турнагеля, где сложенные из камня сакли Верхнего Сарыкамыша упрямо обороняли турки. А тем временем семь батальонов с сильной артиллерией и пулеметной поддержкой удерживали передовую вдоль реки Сарыкамыш-Чай. Казаки при поддержке двух кабардинских батальонов держали под наблюдением восточные подступы к Сарыкамышу; их патрули вскоре обнаружили присутствие турецкой пехоты между Ягбасаном и Алисофу. Полагая, что наиболее опасный удар турок может быть нанесен с востока, Пржевальский держал всю свою пластунскую бригаду в резерве в восточной части Сарыкамыша около казарм 156-го полка.

Утром 29-го числа турецкая 30-я дивизия с большим напором атаковала со стороны Алисофу. Пржевальский контратаковал тремя пластунскими батальонами, и турки были отброшены. Под угрозой окружения 1-м Запорожским казачьим полком они оставили Алисофу и отошли за железнодорожную линию. Поражение 30-й дивизии положило конец маневру 31-й дивизии, которая наступала вдоль железнодорожной линии. В течение дня 31-я вновь заняла свои исходные позиции на склонах Турнагеля с фронтом, обращенным к железной дороге и левым флангом – к Ягбасану. А тем временем остаткам 17-й и 29-й дивизий, которые стояли на Турнагеле, как и в предыдущие дни, не удалось спуститься к железной дороге, а один из пластунских батальонов, посланных из резерва, выбил турок из Орлиного Гнезда. На русском левом фланге Букретов испытывал трудности при переходе через ущелье Ахардахар, где его солдаты утопали в глубоких сугробах. Кроме того, они несли тяжелые потери от прицельного пулеметного огня турок с юго-западного склона Турнагеля. Здесь, как и в других сражениях Первой мировой войны, пулемет доказал свою эффективность в качестве оборонительного оружия. Букретов на своем правом фланге не смог взять штурмом сакли Верхнего Сарыкамыша; но на его левом сильно измотанные роты 15-го Туркестанского полка сумели пересечь ущелье и к закату оказались у перевала Бардиз.

Энвер, разочарованный результатами дневных боев, решил провести внезапную ночную атаку. В 10 вечера части турецкой 17-й дивизии неожиданно атаковали Орлиное Гнездо и вновь его захватили. После этого они бросились к мосту через Сарыкамыш-Чай и проникли в город. Пржевальский бросил в бой свой последний резерв – один батальон пластунской бригады. Последовал жестокий штыковой бой в темноте; турки оставили на замерзших улицах несколько сот трупов и потеряли 400 человек пленными. Три или четыре сотни решительных аскеров захватили казармы 156-го полка, но к утру их принудили к сдаче прицельным артиллерийским огнем. Этот эпизод отметил совсем не бесславный конец 17-й пехотной дивизии IX корпуса как боевой единицы.

Утром две другие дивизии этого корпуса (29-я и 28-я) смогли выставить не более 3 тыс. бойцов. Даже Энвер не стал настаивать на продолжении наступления 30 декабря. Боевая инициатива перешла к русским, которые только что получили 6 гаубиц из Месинкирта. Обстрелянные 4,8-дюймовыми снарядами, турки были выбиты из каменных лачуг Верхнего Сарыкамыша, которые они с таким упорством защищали. Букретов тем временем находился уже в тысяче метров от входа на перевал Бардиз, но его измотанные части не смогли наступать дальше. Упреки Пржевальского вынудили его уйти с поста командующего; но его преемнику, возглавившему атаку на следующий день (31-го), тоже не повезло, и несколько сот турецких аскеров, засевших с пулеметами у входа на перевал, сумели отразить мощную атаку русских. Утром 1 января 1915 г. боевые действия обеих сторон в охваченных морозом горах под Сарыкамышем были прекращены из-за крайней усталости войск.

Однако 29 декабря стало днем кризиса не только на сарыкамышском фронте. Бергман вдруг снова вспомнил о своем плане общего отступления; его войска начали отход, и Юденич на правом фланге был поставлен перед свершившимся фактом. Некоторые причины для частичного отхода существовали, поскольку с позиций, расположенных южнее Аракса, войска уже ушли, и Бергману пришлось позаботиться о сохранности своего левого фланга. Однако Юденич продолжал выступать против общего отступления, поскольку понимал, что главная дорога, жизненно необходимая для оперативных целей, будет безнадежно блокирована турками. В ночь с 28 на 29 декабря он смог убедить Бергмана остановить свои войска после их ночного марша на Чермук, в 13 км юго-западнее Месинкирта. Сам Юденич отступил, чтобы выровнять линию фронта с позициями Бергмана, и занял новую линию обороны на отроге хребта Шакир-Баба, известного как Хорум-Даг; его правый фланг прикрывал деревню Хосап.

Главным аргументом Юденича против слишком поспешного отхода была необходимость дождаться развития операции Довгирта под Бардизом. Обладая стратегическим мышлением, Юденич отчетливо видел важность Бардиза для всей турецкой армии. К вечеру 28-го числа Довгирт занял перевал Хана и двинулся в Бардиз. В конце концов Бергман с неохотой согласился отложить отход своих войск до вечера 30–31 декабря.

В течение 29–30 декабря войска Юденича удерживали свои новые позиции против атак XI корпуса; 30-го пришел успех, которого с таким нетерпением ждал Юденич: отряд Довгирта (17-й и часть 18-го Туркестанского полка) взял в штыки высоту Ахурезар и деревушку на Яйла-Бардиз. С обеих этих позиций открывался вид на селение Бардиз, до которого было всего 3 мили; и русская артиллерия могла теперь держать под огнем передовую армию Энвера перед Сарыкамышем.

Из Сарыкамыша продолжали поступать хорошие новости (после сражения 29-го числа), и Юденич придерживался мнения, что захват Яйла-Бардиз полностью изменил обстановку и что положение главных сил турецкой армии под Сарыкамышем становится отчаянным. Однако убедить Бергмана оказалось очень трудно. Он был готов возобновить общее отступление в ночь с 30 на 31 декабря. Тогда Юденич послал в полевой штаб в Месинкирте одного из своих офицеров, полковника Драценко, с заданием разъяснить обстановку Бергману, а в случае, если тот будет продолжать настаивать на продолжении общего отступления, заявить, что с этого момента Юденич как начальник штаба Кавказской армии принимает на себя командование всеми силами, которые в тот момент находились под командой Бергмана. После трудного разговора последний согласился остановить 39-ю дивизию – которая была уже на марше – на границе. Он предложил передать весь арьергард (39-я и 4-я Туркестанские дивизии) в распоряжение Юденича, а сам решил на следующий день (31-го) прибыть в Сарыкамыш, чтобы лично руководить операцией прорыва и восстановления коммуникаций с Карсом[92]92
  Бергман взял с собой в Сарыкамыш 154-й (Дербентский) полк, оставив Юденичу 14-й и 16-й Туркестанские полки и два батальона 79-го полка. Таким образом, у Юденича осталось всего 19 батальонов для ведения оборонительных боев против 32 относительно свежих батальонов турецкого XI корпуса под командованием Абдул Керим-паши.


[Закрыть].

Юденич был доволен таким раскладом. Он отвел свои войска с Хорум-Дага и занял позиции, тянувшиеся приблизительно вдоль границы: его правый фланг располагался на отроге Шакир-Бабы, который назывался «Гюллю-Даг»; центр – на высотах между Еникёем и Караурганом; а левый фланг, прикрывавший Месинкирт и Саганлугское плато, тянулся за Араксом до Баскёя, стоявшего в 13 км к югу от Каракурта[93]93
  Этот фланг был замаскирован двумя батальонами 79-го пехотного полка и казачьего полка (Кара-Дербентский отряд).


[Закрыть].

Юденич решил твердо стоять на этой линии, пока не станет известно, чем закончилось дело в Сарыкамыше; его правый фланг на Гюллю-Даге находился всего лишь в 9,5 км от группы Довгирта на Яйла-Бардиз, и на таком же расстоянии – от «пушечного пути».

Юденич прекрасно понимал, что может окружить турецкую армию в треугольнике между Бардизом, Сарыкамышем и перевалом Ишак-Мейдан. Он знал, что казачья дивизия Баратова и 2-я пластунская бригада следовали из Каракурта в Алисофу; а 3 января 1915 г. он телеграфировал Воронцову, что положение турок безнадежно, они должны и могут быть уничтожены полностью. Он попросил перебросить 3-ю Кавказскую стрелковую бригаду из Карса в Дивик, чтобы вести боевые действия против турецких фланга и тыла.

Еще 29 декабря комендант Карса, по своей собственной инициативе, отправил три батальона 263-го Гунибского полка с одной батареей и сотней казаков в направлении Сарыкамыша. Полковник Воронов, командовавший этим отрядом, 30-го прибыл в Ново-Селим и захватил несколько пленных из турецкой 30-й дивизии. На следующий день он уже был в Элкечмезе, в 13 км от Сарыкамыша; здесь к нему присоединился 1-й Запорожский полк, посланный Пржевальским. В ночь с 1 на 2 января 1915 г. 3-я Кавказская стрелковая бригада должна была быть транспортирована из Карса на станцию Ново-Селим в ответ на телеграмму Юденича; а 2-ю Буратовскую дивизию ожидали в Алисофу. Таким образом, 2–3 января значительные силы русских должны были быть готовыми к наступлению на турецкий левый фланг. Но, к счастью для Энвера, Бергман, который 31-го прибыл в Сарыкамыш и взялся руководить этой наступательной операцией, сделал все, чтобы внести в нее как можно больше сумятицы.

В течение 1–2 января Энвер-паша потерял свою чрезмерную самоуверенность, которая принесла столько горя 3-й турецкой армии. 31-го начальник штаба IX корпуса доложил, что у него в Турнагельских лесах осталось около 2,5 тыс. человек и всего лишь тысяча бойцов с 14 пулеметами и 14 исправными орудиями – на передовой. Корпус вместе со всем штабом был отрезан от Бардиза. Вице-генералиссимусу предложили уехать и, пока не поздно, присоединиться к XI корпусу, а также постараться убедить Абдул Керима предпринять активные действия, чтобы спасти остатки IX корпуса. Орудия без артиллеристов и полковые знамена должны быть по возможности увезены в тыл. До Энвер-паши наконец дошло, что он проиграл. Он принял совет своих офицеров и в тот же день покинул Турнагельские леса, следующий день проведя в частях X корпуса. Положение этого корпуса тоже оказалось очень тяжелым. Около Бардиза, изолированная от своих, 32-я дивизия сражалась с группой Довгирта, наступавшей со стороны перевала Хана. 31-я и 30-я дивизии были сосредоточены в районе Чатак-Дивика на склонах Саганлуга, там, где проходила дорога к перевалу Ишак-Мейдан. Хафиз Хакки обнаружил появление русских отрядов со стороны Карса и 2 января приказал отступить с занимаемых позиций. В тот же день Энвер-паша обогнул Бардиз; возле Кизилкилисе он едва не попал в руки русских патрулей. 3-го числа, по пути в Эрзерум, он посетил Абдул Керима.

А тем временем на крайних северных границах зоны боевых действий происходили различные события. 25 декабря почти без боя был захвачен Аргадан частями майора Штанге, наступавшими со стороны Ардануча[94]94
  Два полка турецкой 3-й дивизии с 2–3 тыс. бойцов нерегулярных войск лазов и аджаров.


[Закрыть].

Три батальона пластунов полковника Хенике были застигнуты врасплох и бежали в беспорядке по дороге в Ахалцихе. Но Штанге не стал их преследовать и странным образом не проявлял активности после такого успеха. В тот же день (25-го) Истомин, уходя из Ольты, слышал канонаду со стороны Ардагана, но посчитал, что его войска слишком измотаны и деморализованы, чтобы вмешиваться. В ночь с 26 на 27 декабря 1914 г. к Истомину около Демиркапу присоединилась 3-я Кавказская стрелковая бригада Бабаева (из Карса). 28-го числа последний выступил на Мерденик и вновь захватил его, а на следующий день, после жаркого боя, отбросил к перевалу Агундир полк 30-й дивизии, оставленный в качестве гарнизона. Но в тот же самый день он получил приказ немедленно вернуться в Карс и, покинув Истомина в Демиркапу, 1 января прибыл на русскую базу, чтобы той же ночью перебраться в Ново-Селим.

Сибирская казачья бригада Калитина прибыла в Ахалцихе из Тифлиса 27 декабря. 30-го Калитин был уже в Зурзуне, в 45 км от Аргадана, где сумел собрать разбежавшиеся батальоны Хенике. Через два дня он был готов выступить на Ардаган[95]95
  Войска Калитина теперь насчитывали 3 батальона, 18 сотен и 8 полевых и 6 орудий на конной тяге.


[Закрыть]; Истомин получил приказ поддерживать его с юга.