Текст книги "Перелетные свиньи"

2

В таких больших домах, как Бландингский замок, всегда есть множество закутков, где можно спрятаться от разъяренной женщины. Покинув лорда Эмсворта, Галли выбрал бильярдную. При всех ее бесчисленных недостатках, думал он, Конни вряд ли туда зайдет.

Войдя, он увидел лорда Воспера, отрешенно толкавшего шары. Его красивое лицо казалось каким-то озабоченным, хорошие удары явно его не радовали. Зато обрадовал Галахад, при виде которого он просиял, словно потерпел кораблекрушение и увидел парус.

Как мы уже говорили, лорд Воспер считал Галахада несерьезным человеком, мало того – он осуждал его образ жизни, но полагал, что тот разберется в нынешних делах. Перед Орло Воспером встали проблемы, с которыми он не мог справиться.

– А, это вы! – сказал он. – Можно с вами поговорить?

– Пожалуйста-пожалуйста, слушаю, – сердечно ответил Галли. – Что вас беспокоит? Положение на Дальнем Востоке?

– Не то чтобы на Востоке, – признался лорд Воспер, – скорее, тут, в замке. Есть у вас минутка?

– Мое время – в вашем распоряжении.

– Это длинная история.

– В ваших устах ничто не длинно, – возразил Галли. – Присядем вот сюда. Что ж, я слушаю.

Присев рядом с Галли, выражавшим самый живой интерес, лорд Воспер замялся.

– Вы играете в теннис? – осведомился он наконец.

– Так я и думал, что вы это спросите, – сказал Галли. – А теперь, наверное, поинтересуетесь, читал ли я недавно что-нибудь занимательное.

Лорд Воспер виновато покраснел.

– Нет, – сказал он, – я хотел спросить, верите ли вы, что любовь может погибнуть на корте?

– А, это другое дело! – одобрил Галли. – Конечно, верю. Мой приятель Желтобрюх был обручен с одной теннисисткой, и она ему вернула кольцо, потому что он хотел перейти в ее пару и помочь ей. Помириться им не удалось, он попал под кеб на Пиккадилли. Умер на месте.

– Боже мой! – вскричал изумленный Воспер. – Точно то же самое случилось со мной.

– Вы попали под кеб?

– Нет, я был обручен, она со мной поссорилась, потому что я стал играть за нее.

– Так-так… Когда же это было?

– Месяца два назад.

– Да вы же обручены дня два!

– Я не про это говорю, не про Пенни, а про Глорию Солт.

– Вы были обручены с Глорией Солт?

– Я и сейчас с ней обручен.

– А Пенни?

– В том-то и дело. И с одной, и с другой.

Галли вынул монокль и протер его. Рассказ он оценил, но не совсем понял.

– Как-то сложно, – сказал он.

– Да, есть немного, – согласился лорд Воспер. – Лучше расскажу вам все по порядку. Я был обручен с Глорией, и она меня прогнала. Это понятно?

– Вроде бы.

– Потом я обручился с Пенни. Понятно?

– Вполне. С досады, если не ошибаюсь?

– Вообще-то да, но она мне очень нравится. Хорошая девушка.

– Превосходная.

– Ну вот. Предложение я сделал в Лондоне, когда мы обедали. Она как будто согласилась. И все бы хорошо, но тут появилась Глория.

– Так-так-так… Увидев ее, вы поняли, что старая любовь жива?

– Именно. А главное – и у нее. Ужас как жива вроде бы! Я не знал, а она просто измучилась. Она думала, что погубила свое счастье.

– Как же вы об этом узнали?

– Я гулял в саду, вижу – она сидит и плачет. Ну, я удивился и говорю: «В чем дело?» – а она говорит: «Орло!» – и так далее. То-се, сами понимаете. Мы кинулись друг другу в объятия…

– Понятно, – сказал Галли. – Вы – человек чести и не знаете, как быть с Пенни?

– Именно.

– Но любите Глорию?

– То-то и оно.

– Что ж, бывает. Винить тут некого. Придется объяснить все Пенни.

– Да, я тоже так думаю. Может, не рассердится…

– Скорее всего. Но сказать надо в любом случае.

– Глория тоже говорит – иди и скажи.

– Тяжело наносить удар нежному сердцу.

– Да.

– Может быть, лучше ей скажет кто-нибудь другой?

Лорд Воспер чуть не подпрыгнул.

– Как! Вы бы пошли?

– Речь не обо мне. Я имел в виду… А, вот и он! Джерри, наш друг Воспер в большом затруднении. Перед ним, как иногда говорят, стоит дилемма. Он обручен с Глорией Солт и, как вы знаете, с Пенни Доналдсон. Ему нужен красноречивый посредник, который объяснил бы Пенни, что он не сможет на ней жениться. Вы – тот самый человек, дружны с обоими. Что ж, обсудите детали. Если я понадоблюсь, выйдите на террасу.

3

Луна освещала террасу, и было видно, что кто-то сидит в одном из кресел. Галли, как ни был он смел, чуть не испугался, но тут же понял, что это не сестра его Констанс, а юный друг, Пенни.

– А, Пенни! – сказал он, садясь рядом с ней. – В тревожное время мы живем. Говорил Бидж о Королеве?

– Да.

– Он ее перевез в коттедж Рожи Биффена.

– Да.

– Как нам повезло, что этот Бурбон принял меня за Парслоу!

– Да.

Галли бросил на нее острый взгляд и увидел, что она угрюма, а уголки губ опущены, как у всех, кто очень страдает.

– В чем дело? – спросил он. – Что-то вы невеселая.

– Да.

– А у меня хорошие новости. Я сейчас говорил с лордом Воспером.

– Да?

– И что же? Он хочет все отменить.

– Не понимаю.

– Разорвать помолвку. Он женится на Глории. Он и раньше думал жениться, но жизнь разбила их мечты. Теперь все в порядке, они помирились. Конечно, ему неудобно перед вами, но он надеется, что вы не рассердитесь. Так что вы свободны, начинайте все заново.

– Да…

Галли обиделся. Он чувствовал себя так, словно принес добрую весть из Ахена в Гент,{34}34
  …добрую весть из Ахена в Гент… – стихи Роберта Браунинга (1812–1889).


[Закрыть] а жители Гента, зевнув сказали: «Да?..»

– Ну что это! – воскликнул он. – Почему вы не пляшете? С таким же успехом я мог сказать: «Добрый вечер».

Пенни глубоко вздохнула.

– Какой там добрый! – проговорила она. – Джерри вышвырнули.

– Э?

– Уволили. Выгнали. Рассчитали. Леди Констанс сказала, что завтра утром…

– Ну-ну?

– Она спустит на него собак.

– О чем вы говорите?

– О том, что вы слышите.

– Да это же чушь какая-то! За что? Почему?

– Леди Констанс рассердилась, когда застала его у себя в спальне.

– Где?

– Если хотите, в шкафу. А шкаф в спальне.

– Что он делал?

– Прятался.

– Прятался?

– Да.

– В шкафу?

– Да.

– У Конни в спальне?

– Да.

– А он у вас не слабоумный?

– Нет, не слабоумный. А вот лорд Эмсворт…

– Не без того, – согласился Галли. – Но при чем он тут?

– Понимаете, он написал письмо вашей Моди.

– Письмо?

– Да, и дал его Джерри, чтобы он положил ей в комнату. Джерри спросил, где она, а он сказал: вторая справа. Ну, Джерри отнес, а потом лорд Эмсворт попросил его забрать.

– Почему?

– Он не сказал.

– Так… Ну и что?

– Джерри пошел за письмом, а тут кто-то идет. Естественно, он спрятался. Наверное, он шевельнулся в этом шкафу, потому что дверь открылась, и там стояла леди Констанс.

– А что она делала у Моди?

– Не у Моди. У себя. Когда Джерри с ней поговорил, то есть она с ним поговорила, он вернулся к лорду Эмсворту, а тот подумал и сказал: «Вторая дверь справа? Я имел в виду вторую слева».

Галли горестно крякнул.

– Кларенс как живой, – сказал он. – Некоторые считают, что его уронила нянька. Но думаю, он управился сам. Не мешай природе – и пожалуйста, она сформирует человека, который говорит «справа», когда имеет в виду «слева». Джерри рассердился?

– Не без этого. Собственно, он назвал лорда Эмсворта старым ослом. Расстались они сухо. Теперь нет никакой возможности подружиться с любимым хозяином и заметить при случае: «Брат мой, не одолжишь ли две тысячи?» Что ж, пойду к озеру.

– Зачем?

– Утоплюсь. Надо же занять время.

Не успел Галли заметить, что это недостойно Доналдсонов (он только пощелкал языком, в виде вступления), как на террасу вышел горестный Джерри.

– А, Джерри! – сказал Галахад. – Я вот рассказываю Пенни про дело Воспера – Солт, а она – про вас с нею. Печально, печально. Что собираетесь предпринять?

Джерри скорбно поглядел на него.

– Вернусь в Лондон.

– Смешно!

– А что же еще?

Галли фыркнул, сокрушаясь о молодом поколении, у которого начисто нет воли к победе.

– Торчать тут. Кто знает, что будет завтра? В Лондон, еще чего! Вы переедете в «Герб Эмсвортов» и будете ждать, как все повернется.

Джерри немного повеселел.

– А что, хорошая мысль…

– Блестящая, – поправила Пенни. – Ты можешь пробираться сюда, ко мне.

– Могу.

– Например, в розовый сад.

– Очень хорошо! Ожидай меня среди роз, когда солнце встает поутру. Идет?

– Еще бы!

– Пенни!

– Джерри!

– Давно пора, – сказал Галли. – Ну вот, дорогой мой. Отчаиваться – глупо, пора бы знать. Пенни давала мне ваши книжки, и больше всего мне понравилось, что ни убийцы, ни мексиканцы, ни кобры не могут помешать истинной любви. Помните, у вас, в «Пиве для Барни»? Герой отвоевал свою девицу у злодеев, перед которыми сестра моя Констанс – просто ангел. Что ж, не хочу мешать. Пока.

Он ушел, бодро думая о том, что самое время потолковать с Конни. Предубеждение против грубых свар куда-то исчезло. Свары он хотел, и чем грубее, тем лучше.

4

Назавтра, в девять часов вечера, Бидж сидел у себя и пытался утишить портвейном то смятение, которое породили в его душе недавние дела. Портвейн, всегда помогавший без промаха, почему-то утратил свои волшебные свойства.

Бидж не был малодушен, был – услужлив, но всему есть пределы. Когда вводишь племянницу в дом под чужим именем и перетаскиваешь с места на место украденную свинью, можно и устать. Глаза у Биджа были в черных кругах, при каждом звуке он вздрагивал. Ко всему этому его нежное сердце не могло вынести, что все вокруг страдают.

Недавняя беседа с Пенни очень огорчила его, вид лорда Эмсворта – еще больше. Прислуживая за обедом, Бидж понимал, что не только хлеб, но и все блюда обращаются для него в пепел.{35}35
  …хлеб …в пепел – точнее, «ем пепел, как хлеб». Пс. 101:10.


[Закрыть]

Мистер Галахад и тот был невесел, а Моди, которая бы внесла какую-то радость, уехала в Матчингем. Единственным утешением была болезнь леди Констанс. Она заразилась от брата и лежала в постели.

Бидж наполнил еще один бокал, третий. Портвейн был старый, прекрасный – казалось бы, пляши вокруг комнаты, разбрасывая розы, но нет. Проку было не больше, чем от ячменной воды. Он думал над тем, где найти отраду, если портвейн не помогает, как вдруг увидел, что уединение его нарушено. В комнату входил Галли, и на его выразительном лице дворецкий увидел что-то вроде надежды.

И не ошибся. Весь день, особенно обед, Галли посвятил проблемам, которые встали перед небольшой группой мыслителей. Мозг его был натренирован долгим общением с членами клуба «Пеликан», а это немало. То, что Бидж принял за печаль, на самом деле было мыслью. Теперь она принесла плоды.

– Выпиваем? – спросил Галли, косясь на графин. – Налейте и мне. О Господи! Да это урожай девяносто восьмого года! Хорошо живете, Бидж. А почему бы вам не жить хорошо? Сотни раз я говорил, что равного вам нет. Описывая вас, я обычно употребляю прилагательные «стойкий» и «верный». Если меня спрашивают, я говорю… что я говорю?.. Да! «Бидж никогда не откажет другу, он пойдет в огонь и в воду, он…»

Нельзя сказать, что Бидж побледнел – такие лица, цвета вишни, бледнеть не могут. Скажем иначе: на гостя он смотрел точно так, как ягненок из Шопенгауэра смотрит на мясника.

– Еще… еще что-нибудь, мистер Галахад? – едва проговорил он.

Галли сердечно рассмеялся:

– Ну что вы! Разве что…

– Сэр?

– Можно поймать Бурбона и пытать, чтобы выдал, где Императрица. Как, готовы?

– Нет, сэр.

– Запереть его в холодном подвале?

– Нет, сэр. Простите.

– Ваше дело, дорогой, ваше дело. У каждого свои вкусы. Придумаем что-нибудь еще. А, вот! Моди действительно выходит за молодого Парслоу?

– Да, сэр.

– Он ее любит?

– По ее словам, очень любит, сэр.

– Тогда ее слово для него – закон.

– Вероятно, мистер Галахад.

– Ну что ж, все просто. Пусть выведает у него, где наша свинья. Если захочет, сможет. Вспомните Самсона и Далилу. Вспомните…

Мы не знаем, какие примеры привел бы Галахад, ибо раздался звонок, а телефон, аппарат вредоносный, может затворить уста самому отъявленному златоусту.

Бидж подпрыгнул, опустился на пол и взял трубку.

– Бландингский замок, – сказал он. – У телефона дворецкий лорда Эмс… О, добрый вечер, сэр… Да, сэр… Хорошо, сэр… Это мистер Вейл, мистер Галахад. Он просит передать мисс Доналдсон, что уезжает из «Герба»…

– Дайте-ка трубку, – резко сказал Галли.

– Уже отбой, сэр.

– А где этот Вейл? Куда он переезжает?

Бидж подошел к столу и дрожащей рукой наполнил четвертый стакан.

– Он снял коттедж, сэр.

– Да? Где же? Какой коттедж?

Бидж выпил. Глаза у него совершенно вылезли.

– «Солнечный склон», сэр, – с трудом проговорил он.

Глава 9

1

Клуб «Пеликан» тренирует своих сынов. Посещая его год за годом каждую субботу, человек закаляется, и почти ничто не может поразить его. Галли вздрогнул, да, – но член «Атенеума» просто ударился бы головой о потолок.

Когда он заговорил, голос его был спокоен. «Пеликан» бы им гордился.

– Вы шутите, Бидж?

– Нет, сэр.

– «Солнечный склон»?

– Да, сэр.

– Едет туда?

– Вот именно, сэр.

– А там… – Галли умолк и протер монокль. – Нехорошо, Бидж.

– Ужасно, сэр.

Галли кивнул. Он умел смотреть фактам в лицо.

– Да, хуже некуда. Кризис настал. Джерри – писатель, а все мы их знаем. Неуравновешенны. Ненадежны. Неразумны. Потому я и не включил его в наш совет. Он разнесет слухи по всему Шропширу. Надо его перехватить.

– Конечно, сэр.

– Что говорить, писатель… Вот мы с вами, Бидж, нашли бы свинью в кухне – и не шелохнулись бы. Мы, но не писатель! Выбежит, схватит первого прохожего и скажет ему: «Простите, сэр, у меня тут свинья. Что делать?» А потом – крах, отчаяние, гибель. Вести дойдут до Парслоу, он кинется к этому «Склону». Бежим, Бидж! Несемся в самый центр вихря! Что вы стоите!

– Я должен отнести в гостиную поднос с напитками, сэр.

– Что?

– Поднос с напитками. В половине десятого, сэр. Виски, а для дам – ячменный отвар.

– Черт с ним. Пусть едят пирог. Какие напитки, тем более – отвар!

Бидж застыл. За долгие и славные годы служения (конечно, мы не считаем двух недель, которые он провел у моря) он внес в гостиную поднос с напитками примерно 5669 раз, и голос искусителя, естественно, обратил его в камень.

– Боюсь, мистер Галахад, это невозможно, – сказал он. – Я охотно присоединюсь к вам, когда буду свободен. Одолжу у Ваулза велосипед.

Галли не стал тратить время на споры. Зачем спорить с человеком, чей девиз – «Служу»?

– Ладно, – сказал он. – Приедете, как только сможете. Кто знает, что нам еще предстоит!

И, кинув напоследок: «Нет, это подумать! Ячменный отвар!» – он побежал к гаражу.

2

Решение Джерри Вейла было связано с некоторыми недостатками прославленной гостиницы. Как и многие ее сестры, она специализировалась на пиве, если же требовалось что-то иное, теряла к клиентам интерес.

Возьмем постели. Конечно, вам давали постель, однако новый постоялец содрогнулся при мысли, что придется на ней спать. Индийский факир – пожалуй, но не он, не Джерри Вейл.

Плохо было и то, что он не мог бы работать. Ни бумаги, ни перьев, а что до чернил – странное вещество, привезенное, видимо, из болот Флориды. Когда оказалось, что в общей комнате кишат к тому же коммивояжеры, обсуждающие ту или иную сделку, Джерри отправился в жилищное агентство, и мы этому не удивимся.

Он был очень рад, когда мистер Ланселот Купер, младший партнер, сообщил ему, что, по счастью, есть меблированная вилла, а совсем уж в восторге – когда выяснилось, что оттуда только что выехал адмирал Биффен. Сообщив Куперу, что адмирал – давний друг их семьи, а моряки – очень аккуратны, Джерри заметил, что будет в этой вилле как дома, и Купер с ним согласился.

– Долго вы пробудете в наших местах? – осведомился он.

– Пока пески пустынь не станут льдом, – ответил Джерри, взял ключи и пошел складывать вещи, а кстати – и пообедать.

Новый дом, который он увидел примерно в двадцать минут десятого, его немного разочаровал. Слово «вилла» и название «Солнечный склон» должны бы его насторожить, но он надеялся на черепицу, и жимолость, и месяц в ветвях, а нашел кирпичный кубик, как бы перенесенный из лондонского предместья. Маркет-Бландинг был стар и живописен, в таких местечках строители отыгрываются на окраинах.

Однако внутри было неплохо. Маленькая гостиная, в углу – хороший письменный стол, садись и пиши! В перерывах между посещениями розового сада Джерри собирался начать свой шедевр.

Вдохновение снизошло, когда он смотрел на Купера. При всей его нравственной безупречности, у него было мрачное, темное лицо, а на щеке – шрам. Когда-то, на пикнике юных христиан, в его руках разорвалась бутылка имбирного пива; однако всякий бы подумал, что рану нанесли злодеи в неравной битве. Ко всему этому на столе лежали сиреневато-серые перчатки.

Именно они и дали необходимый толчок. Какая деталь! Нет ничего ужасней, чем элегантный убийца. Все убийцы неприятны, но если они проливают кровь в сиреневых перчатках, это уж бог знает что. Мистер Купер беззаботно говорил о квартирной плате, а клиент видел в нем Сиреневого Джо, которого давно и безуспешно ищет полиция. Выйдя из конторы, Джерри тут же вынул записную книжку и, поднимаясь в спальню, все еще делал заметки.

Спальня ему понравилась. Кровать – пружинит. В таком месте можно счастливо жить и непрестанно писать. Джерри представил себе, как допоздна сидит за столом и никто не мешает.

Да, в сущности – никто, хороший домик, только одно плоховато – тут есть привидения. Обходя «Солнечный склон», Джерри Вейл время от времени слышал странные звуки, несомненно – сверхъестественные. Ему было бы нелегко описать их Обществу Духовных Явлений. Словно кто-то хрюкает.

Хрюкает?

Да.

Вы хотите сказать, хрюкает?

Именно: точнее – то хрюкает, то нет. Помолчит-помолчит, как будто задумалось о чем-то, наберет сил, и давай… В общем, хрюкает.

Общество, вероятно, сказало бы: «Ах ты, черт!» – поскольку что тут еще скажешь?

Особенно громким был этот звук в гостиной. Вернувшись туда, Джерри услышал пять-шесть соответствующих звуков почти за спиной и решил, что полтергейст затаился в кухне, которую он еще не обследовал.

Джерри открыл дверь.

3

Трудно предугадать, что особенно огорчит нового владельца меблированной виллы. Клопы? Возможно. Тараканы? Не исключено. Может быть, и плохие трубы, так не скажешь. Но большая черная свинья займет не последнее место; и Джерри испытывал именно то, что испытываешь, если ты завязываешь на рельсах развязавшийся шнурок, а в спину тебя толкает корнуэлльский скорый.

Свинья плоха тем, что ее не ждешь. Скажи Ланселот Купер: «Да, кстати, там в кухне свинья», – и ничего, и пожалуйста. А так что? Труп без головы объяснить можно. Ему ли не знать, что такие трупы валяются где угодно! Но почему свинья?

Когда он открыл глаза, надеясь, что призрак исчез, в дверь позвонили. Джерри не очень хотел развлекать гостя, но понадеялся, что тот объяснит ему про свинью.

Две головы (не отрезанных, конечно) лучше одной. Итак, он открыл дверь и увидел могучего полисмена, глядевшего на него именно тем взором, за который полисменов не любят.

– Хы, – сказал он именно тем голосом, который называют стальным.

Если бы Джерри мог думать о чем-нибудь, кроме свиней, он увидел бы в госте превосходный типаж. Вот он, инспектор Джервис, который идет по следу Сиреневого Джо.

– Хы! – сказал полисмен. – Обитатель?

– Простите?

– Вы живете в этом доме?

– Да, сейчас переехал.

– Где взяли ключи?

– В агентстве «Кэн и Купер».

– Хы!..

Полисмен вроде бы подуспокоился. Сняв шлем, он отер лоб широкой ладонью.

– Жара какая, – заметил он вполне светским тоном. – Гроза будет, не иначе. Вы меня простите, сэр, что беспокою. Иду, а тут свет горит. Я-то знаю, отсюда выехали. Ну, решил зайти. Чем черт не шутит! Всякие дела у нас творятся, нехорошие дела…

Джерри чувствовал в точности то же самое. Он увидел в полицейском родственную душу, которая все поймет, и собрался было поведать о своих тревогах, когда гость сказал:

– Там, в участке, ребята думают: идет волна преступлений. Слышали про свинью?

Джерри подпрыгнул вершка на два.

– Про свинью?

– Королева, свинья сэра Грегори Парслоу. Вывели прямо из свинарника, и никаких следов. Ничего, мы его поймаем! Он у нас покрутится! Свинокрад, вы подумайте. Это не шутки. Вон он хохочет, – не совсем точно продолжал полисмен, – но недолго ему хохотать. Сколько вы у нас пробудете?

– Да так, какое-то время.

– Хороший домик, – сказал нетребовательный полисмен. – Крепкий. Конечно, я не стал бы прислоняться к стене. Вот я пил пиво с этим, с подрядчиком, как раз «Солнечный луг» развалился – их всего шесть штук: «Солнечный склон», «Луг» этот, «Дол», «Солнечная заводь», «Роща» и «Нива». Значит, пьем мы пиво, а он говорит: «Цемент». А я говорю: «Не знал! Я думал, вы прямо так кирпичи кладете». Один смех. Ну, я пошел. Обойду тут все, доложу сэру Грегори. Цемент! Это подумать! Я и говорю: «Кладете кирпичи». Вы бы видели его физию.

И он ушел в ночь, сердечно отфыркиваясь, а Джерри стиснул голову руками, чувствуя, что судьба загнала его в тупик. С минуты на минуту мог он разделить участь невинно обвиненных.

Конечно, кто-кто, а он такие случаи знал. Герои его то и дело попадали в подобное положение, с той разницей, что находили они мертвого миллионера, зарезанного посланника или танцовщицу по прозвищу Огненная Роза с восточным кинжалом в боку. Сняв квартиру, они непременно находили в ней что-нибудь, это уж как водится.

Но что толку? Герои не знали, что делать, и он не знает. Одно ему ясно – не надо открывать дверь.

Звонок звенел и звенел. Больше всего Джерри хотел, чтобы ему кто-нибудь помог, как вдруг заметил, что он – не один. Кто-то кашлянул, он обернулся и увидел длинного тощего рыжего и косого человека с перебитым носом.

Разум подсказал ему, что привидения не пахнут так сильно свиньями, и страх сменился праведным гневом домовладельца.

– Кто вы такой? – пылко спросил он.

Непрошеный гость почтительно ухмыльнулся.

– Бурбон моя фамилия, сэр. Свинарь сэра Грегори.

– Что?

Джерри ничего не сказал, он закричал, словно умирающий пловец. Кроме того, он упал в кресло, похолодев от ног – и кверху, до головы.