Текст книги "Странник"

Глава 50

– Третий вызывает первого.

– Первый слушает третьего.

– Устранения по группе "Б" проведены успешно. Группа "Б" ликвидирована полностью.

– А отчего такой похоронный голос?

– Возникли осложнения. У нас потери. Трое «трехсотых» один «двухсотый».

– Эти шавки оказали сопротивление?

– Нет. Они устранены чисто. Но в доме был реальный профессионал.

– Кто-то из бойцов Борисова?

– Нет. Его бойцы – полное тряпье. Этот пришлый. Он сумел прицельно снять снайпера и ранить еще двоих. Пришлось срочно уходить.

В эфире повисло молчание. Потом третий добавил:

– Я его слабо рассмотрел, но... Мне кажется, он чем-то похож на разыскиваемого журналиста.

– Кажется или похож?

– Похож.

– Дела. И он разговаривал с Борисом ?

– Возможно. Но уверенности, что это именно журналист, У нас нет.

– У меня есть такая уверенность. Огневой контакт был тихим?

– Абсолютно.

– Тогда это был журналист.

– Может, и так.

– Одно меня смущает...

– Да?

– Почему так мало убитых?

– Как попал.

– Сдается мне, если этот парень работает на поражение, то это – поражение.

Значит, он не хотел убивать. Решил быть милосердным. Решил, что для него война уже кончилась. Или что это уже не его война? Какое заблуждение! Чужой войны не бывает. А «человеколюбие» в бою – это хуже, чем слабость. Это самоубийство. – Молчание на этот раз было более долгим. – Где вы, третий?

– На резервной точке.

– Оставайтесь там. Конец связи.

– Есть.

– Первый вызывает второго.

– Второй слушает первого.

– Что с девчонками?

– Ищем. Люди расставлены на авто-и железнодорожных платформах всех прилегающих к больнице местечек.

– Девки могли уехать и автостопом.

– Да. Могли.

– Но у папы Принцесса так и не объявилась. Что это означает?

– Спрятались где-то. Или – их спрятали.

– Вы выяснили, что за девки сбежали вместе с Принцессой?

– Детдомовские. Ни кола ни двора.

– У детдомовских вполне могут быть дружки. К тому же они легки на контакт.

Но раз Принцесса нигде не объявилась... Да, они прячутся. Где могут спрятаться девочки ночью? – Где угодно. Рядом лес. Самое надежное.

– Не для испуганных малолеток. Там невдалеке дачный поселок... Сколько у вас свободных людей, второй?

– Двое. Только те, что со мной.

– Катите в этот поселок и утюжьте его вдоль и поперек! Чувствую, они там.

– Там более тысячи домиков и все похожи, как близнецы. Если девчонки затаились, мы можем кататься там до снега.

– Женщины любопытны, а девчушки – любопытны втройне. Именно это «святое» чувство заставляет даже добропорядочных женщин падать в объятия к самым сомнительным ловеласам.

– Нам что, дебилами нарядиться и брейком пройтись по поселку?

– Почему нет? Включай стереосистему на всю, что-нибудь ритмичное, своего напарника – через люк наверх с голым торсом, парень он рельефный, как с рекламного ролика. Пусть изобразит разбитного тинейджера. Бутылку в руку, барабан на шею, пилотку на голову. А сам внимательно следи за окнами. Девки если и не повыскакивают, то уж посмотреть, что деется, обязательно захотят. Я пришлю еще двоих на машине, будут вас страховать – С тремя девками мы сами справимся.

– Не о них речь. У вас есть фото журналиста?

– Да.

– Похоже, наш приятель в Славинске. И вполне возможно объявится в поселке.

Он крепко потрепал группу третьего. Я не хочу, чтобы с вами случилось то же.

Группа четвертого будет вас прикрывать. Журналиста по обнаружении уничтожить.

Сразу.

– Есть. Девок захватить?

– Нет. Ситуация изменилась. Слишком много грязи. Зачищайте всех.

– Принцессу тоже?

– Да, второй?

– Но если...

– Вы поняли приказ?

– Так точно.

– Выполняйте.

– Есть.

– Войны без убитых не бывает. И лучше, если тебя среди них нет.

Глава 51

Городок еще только-только просыпался, глядя в знойный летний день стеклами веранд и разинутыми ртами распахнутых окон. Никто ничего не услышал, даже соседи: один из домов, тот, откуда вел огонь снайпер, был пуст; в остальных ничего не заметили по причине раннего часа. Перестрелка была тихой, как подводная охота: самые громкие звуки при ведении огня из оружия с профессиональными глушителями – это лязганье затворов и звон выбрасываемых гильз. Если бы не вышло неувязки с Даниловым, ликвидаторы могли бы старательно их подобрать и исчезнуть бесследно, как раннее облачко под восходящим солнцем.

Данилов тормознул на выезде из города у киоска рядом маленьким полупустым автовокзалом, купил автомобильную крупномасштабку, уселся за руль и развернул карту.

Так, Дашу привезли в сумасшедший дом, обкололи снотворным, она убежала вместе с двумя девицами.

Вопрос номер один: кто-то помог Даше Головиной или вся ситуация развивалась спонтанно? Если бы она исчезла одна, то, скорее всего, первое; к тому же жесткая зачистка людей Бориса, замаскированная на скорую руку под деяния психопата... Вывод: ситуация действительно развивалась сама по себе, девчонки сбежали. Тогда – где они? Еще одно: Даша не связалась с отцом, иначе ребяток, прибывших в Славинск на зачистку, уже встречали бы слаженные команды Папы Рамзеса или, по его поручению, бойцы спецподразделений государственных служб ВД или СБ. Поскольку этого нет... Даша где-то скрывается вместе с подругами или одна. И ему, Данилову, нужно ее разыскать.

И еще одно не давало покоя: ситуация вышла из-под контроля тех, кто ее моделировал, а это может означать... Ну да: тотальную ликвидацию. Конечно, в таком случае манипуляторы лишатся рычага давления на Головина, но если Даша погибнет, Александр Петрович может сделаться неуправляемым оружием: гнев его будет жуток и разящ для всех, кто его окружает. Убийством Даши они просто выбьют из-под него землю.

Мысли бежали сами по себе; Олег, сцепив зубы, изучал карту. Эмоции в бою губительны, а он, Данилов, должен победить хотя бы для того, чтобы девчонки остались живы. Все остальное – потом.

Что мы имеем? Предположим, девочки побежали к станции и – неминуемо набрели на дачный поселок. Данилов сам ни за что бы не стал там оставаться: слишком очевидное место для схрона. Лучше лес, а потом, часикам к семи-восьми, когда отдыхающие потянутся к дачам плотными толпами, уйти, смешавшись с ними, или на электричке, или попуткой. И еще – Даша может позвонить отцу, с любого автомата; если она этого еще не сделала, значит, не пришла в себя.

Данилов отложил карту, и автомобиль сорвался с места. Через двадцать минут он был уже на окраине поселка. Часы показывали четверть седьмого, дачники еще не прибыли на милые сердцу участки. Въезд был перегорожен хлипким шлагбаумом, но сам шлагбаум торчал подобно колодезному «журавлику»; Олег положил «стечкин» и «беретту» на сиденье рядом, «смит-и-вессон» держал на колене; правил одной рукой. Автомобиль, медленно переваливаясь на взгорках, покатил по сухой грунтовке. Только теперь для Данилова стала очевидна трудность задачи: дачный поселок велик, домики похожи друг на друга и заметить, в каком из них прячутся девчонки, было непросто. Если они вообще здесь.

Звуки ритмично-навязчивой музыки ворвались в утро резким диссонансом.

Видавший виды «фольксваген» ехал по до, роге по периметру поселка, переваливаясь на ухабах; из люка наверху торчал жилистый парниша; в левой руке он держал початую бутылку вина, правой ритмично похлопывал по крыше авто ладонью и что-то выкрикивал в такт музыке.

Данилов двинулся за «фольксвагеном» по наитию. Хотя – что удивительного, если в дачном поселке молодежь под утро догуливает бурную ночь?.. Но что-то показалось Олегу в этой сцене неестественным: то ли несоответствие музыкального сопровождения «для старшего дебильного возраста» натренированной фигуре бойца-рукопашника на крыше, давно миновавшего двадцатилетие, то ли настороженность тонированных вглухую стекол, то ли незаметная глазу, но чутко улавливаемая подсознанием волна настороженного внимания, исходившая от машины и людей в ней... Обо всем этом Данилов не думал: он просто ощутил чуткий ветерок пустоты, левая рука сама собою повернула руль, а правая – сбросила флажок предохранителя на оружии.

Автомобиль медленно шел впереди метрах в тридцати. Олег ехал следом, то приближаясь до двадцати пяти, то чуть отставая, имитируя стиль вождения пенсионера-дачника: автомобиль чуть не на карачках переползал любую выбоину или ямку.

«Фольксваген» неожиданно стал. Парень на крыше развязно жестикулировал и выкрикивал что-то, обращаясь к кому-то в окнах дачного домика. Нашел знакомых?

Или – в «фольксе» просто ждали, когда Данилов проедет мимо?

Автомобиль Олега, неспешно переваливаясь на ухабах, приближался. Пустота в голове сделалась абсолютной; теперь Олег ощущал окружающее всем существом, готовый отреагировать не на действие даже, но на намерение действия. При этом в его поведении ничто не изменилось и «жигуленок», утробно урча, осторожно переползал очередную выбоину...

Все дальнейшее произошло в одно мгновение. До машины оставалось не более пятнадцати метров; дверца домика растворилась, из нее показались двое девочек-подростков, следом третья... То, что это Даша, мозг просто констатировал: никаких эмоциональных вспышек: ни радости, ни отчаяния: чтобы позволить себе отчаяние или радость, нужно сначала выжить.

В бою работают врожденные и натренированные инстинкты, а мозг, минуя все логические цепочки и все закоулки сознания, сам выстраивает стиль поведения, который и является стилем боя. Здесь одна цель: выполнить боевую задачу. И другая: выжить. Цели взаимосвязаны: чтобы выполнить боевую задачу, нужно выжить.

Русоволосая девчонка что-то говорила парню на крыше машины, он что-то отвечал. Стекло напротив водителя поползло вниз.

В зеркальце заднего вида Олег увидел силуэт еще одного автомобиля. Он приближался.

Дверца в первой машине распахнулась. Человек вылез, прижимая к боку пистолет. Стрелять будет от живота, «плоским» пистолетом. Расстояние до девчонок – метров восемь-десять. Промахнуться невозможно.

Правой рукой Олег перекинул рычаг переключения передач, дал газ. Разбег.

Взгорок. «Жигуленок» взлетел на нем, как на трамплине, и устремился болидом в бок «фольксвагену». Водитель-стрелок успел вывернуть пистолет и выстрелить.

Пуля попала в радиатор. «Жигуленок» впечатался в левый борт «фолькса», вминая в него стрелка. «Фольксваген» развернуло, автомобиль Данилова тоже – он замер поперек дороги.

Серая «Волга» приближалась на скорости. С левой стороны показалась рука с зажатым в ней «узи» с длинным хоботом глушителя. Стрелок «давил на психику»: пули веером прошли на полметра выше автомобиля и только потом зацокали по стеклам. Олег выпал из дверцы, покатился по пыльной грунтовке и открыл массированный огонь из двух пистолетов по приближающейся «Волге». Девчонки, запнувшиеся на миг, ринулись обратно в домик и скрылись за дверью.

Накатывавший автомобиль тяжело осел на пробитых передних скатах, прокатился по инерции метров семь и замер, уныло уткнувшись радиатором в дорогу. Оттуда никто не вышел: тонированное лобовое стекло было покрыто в десяти местах аккуратными дырочками пробоин; от них ветвились многочисленные паутинки трещинок, сделавшие стекло абсолютно невзрачным.

Олег вскочил на ноги, развернулся к «фольксу», открыл дверцу. «Рельефный» сидел привалившись к косяку дверцы. Достала веерная пуля «товарищей».

Данилов подбежал к «Волге», распахнул дверцу. Двое застыли переднем сиденье разбитыми манекенами. Данилов жестко свел губы: каждый жизнь выбирает сам. Или – жить, решать, действовать, или – быть исполнителем чужой воли, марионеткой. Если жизнь кукольна, то и смерть – беспамятна и бесславна. Аминь.

Данилов подхватил из машины мудреный аппарат спецсвязи, захлопнул дверцу, отошел на метр от машины, выстрелом из «тишака» пробил бензобак: прозрачная пряно пахнущая струйка потекла на коричневый суглинок дороги, утрамбованный до плотности асфальта. Развернулся и побежал к двери дачного домика.

Дверь оказалась заперта на защелку, Олег выбил ее ударом ноги и кувыркнулся внутрь.

Черенок лопаты с маху рассек воздух над головой, и Штык вгрызся в трухлявую притолоку. Олег выбил лопату из руки девушки, саму ее взял за шиворот и тычком отправил в комнату. Легко отмахнулся от другой, повисшей у него на руке и по-кошачьи пытавшейся прокусить куртку: девчонки не успели сообразить, что происходит, и приняли Данилова за одного из нападавших.

Даша стояла в проеме двери и смотрела на Олега во все глаза. Она словно старалась сопоставить образ этого жесткого человека с тем, что был в ее памяти – или воображении, – и никак не могла узнать. Разлепила губы, спросила неуверенно:

– Олег?

– Да, – выдохнул Данилов, чувствуя, как тяжесть бессонных и тревожных последних суток словно рухнула на него беспросветной усталостью.

– Олег! – Даша бросилась ему на шею, повисла, обняв, зашептала скороговоркой, а слезы уже текли и текли из ее глаз, перехватывая дыхание:

– Я знала, что ты придешь... Я знала... Теперь все это кончится... Совсем кончится...

Олег молчал. Что он мог сказать ей? Что все еще только начинается? Без нарочитой бодрости, с какой произносят эту дежурную фразу ведущие?.. А голова Данилова, поддавшись усталости, стремительно теряла спасительную пустоту, наполняясь ворохом мыслей, образов, предчувствий настоящих и мнимых, и еще – любви, и еще – страха и за этих девчонок, и за самого себя, и за все-все-все, что происходит в мире, и не происходит в нем, за все неосуществленное, потерянно несостоявшееся...

Олег стряхнул наваждение, осторожно обнял Дашу, провел рукой по волосам:

– Успокойся, девочка. Еще не вечер. Сейчас нужно уходить.

Прибор спецсвязи тихонечко запиликал в кармане куртки. Олег вытащил его, подумал секунду, разглядывая микроскопический огонек, мерцающий на черном теле прибора. Передвинул тумблер, услышал:

– Первый вызывает третьего, прием. Первый вызывает третьего.

Голос был механически измененным, узнать говорившего было нельзя. Олег разочарованно скривился и с маху расколол аппаратик о цементную приступку.

– И что нам теперь делать? – спросила одна из девочек.

– Как тебя зовут?

– Света. А ее, – она кивнула на младшую, – Катя.

– Сейчас через лес, к Ровненскому шоссе. Бежать можете?

– А мы только и делаем, что бежим.

– Подождите, я сейчас, – сказала Даша, метнулась в комнату и вернулась с котенком на руках. Зверек зацепился коготками за Дашин свитер и лишь смотрел по сторонам взглядом несмышленого ребенка. – Я нашла приемыша твоей кошке.

– Боюсь, мы не скоро ее увидим. Готовы? – Девушки кивнули. – Через окно, в лес. Я догоню.

Олег вернулся к «Волге», посмотрел на натекшую бензиновую лужицу. Побитые машины стояли достаточно далеко, чтобы их не прихватило. Данилов набрал с захваченного сотового 01, сообщил про пожар в дачном поселке, выпустил щелчком от коробка спичку, развернулся и побежал в лес, подгоняемый шелестом невидимого в свете дня пламени.

Книга вторая ВОИН

Глава 52

Машину, видавшую виды «шестерку», остановила Даша. Водитель притормозил, опустил стекло, осведомился о маршруте, увидел деньги. Двинул вверх предохранитель замка. Даша распахнула дверь, уселась на переднее сиденье, одним движением повернула ключ зажигания, заглушив мотор, выдернула замок из правой задней двери. Через пару секунд Олег, выскочивший из неглубокого кювета, уже сидел позади заметно побледневшего водителя, придерживая ладонью пистолет на колене.

– Извини, старик, нужна твоя машина. Водитель, белый как мел, только кивнул.

– Держи. – Данилов передал ему скрученную в рулон пачку долларов. – Здесь хватит на новую.

Теперь водитель покраснел. Его автомобиль стоил вдвое меньше. Недоверчиво взял рулон баксов.

– Не сомневайся, настоящие. По рукам?

– Ну.

– Тогда едем оформлять сделку. Уступи руль, а? Заодно и машину обкатаю.

Наличие сразу трех девчонок успокоило водителя. Да и деньги он основательно пощупал. Настоящие. И рассудил, надо полагать, здраво: если бы хотели просто угнать машину и его грохнуть, уже бы угнали. И – грохнули.

Олег устроился за рулем и покатил в Княжинск. На допустимой на этом шоссе скорости. За сотку. «Шестерка» была ухоженной и шла мягко.

– Заботишься о машине, – похвалил Данилов водителя.

– А то. Кормилица.

– Новую купишь.

Водитель только вздохнул.

– Документы с собой?

– Ну. Кто по нашим временам без документов ездит?

У Олега паспорт тоже был в куртке, в кармашке, задернутом на «молнию».

Из-за постоянной носки товарный вид документ давно потерял, зато обеспечивал полную независимость и автономность. Да и – это раньше граждане «серпастый-молоткастый» хранили дома и вынимали раз в несколько лет: кредит на мебель оформлять или с женой разводиться. Теперь – не так.

Нотариус крохотной частной конторки быстро оформил генеральную доверенность на Данилова. Водитель посмотрел на Олега:

– Ну, я пойду?

– Иди. Только одна просьба. Не трепись, а? Нигде и никому. А жене скажи, что машина поломалась, в гараже стоит.

– Нет у меня жены. В разводе.

– Тем лучше. Помолчи с недельку, лады? Тем более, молчание – золото.

– Я не трепливый.

Это он не соврал. Молчал, наблюдал, и если за все время сказал тройку слов, то только отвечая на вопросы нотариуса.

– Ну и прощай.

Водитель кивнул, запрыгнул в подошедший автобус и был таков.

Данилов дошел до автомата, набрал номер:

– Алина?

– Данилов? Ты куда пропал?

– Пока не пропал. Ты где?

– Еду в редакцию.

– Дело есть. Встретимся?

– Какое дело?

– Сюрприз.

– Без сюрпризов ты не можешь, Данилов. Давай на пересечении Конева и Чкалова.

– Через пятнадцать минут буду.

– У тебя сотовый? – удивилась Даша, когда Олег вернулся за руль.

– Чужой.

– А чего тогда с автомата звонил? – Да подумалось вот...

– Мне нужно позвонить папе.

– Давай потом, а? Девчонок сначала пристрою. И котенка.

– Котенок будет со мной жить. Дома. И девочек тоже папа устроит.

– Хорошо быть принцессой, а?

– Дурак ты, Данилов.

– Извини. И все же сделаем по-моему.

– Почему?

– Я потом объясню.

Ланевская нервно курила, прохаживаясь вдоль скверика. Ее похожий на игрушку «фольксваген» – «жук» стоял тут же. Олег распахнул дверцу, подошел к женщине.

– Нескромная машина. И дорогая.

– Куда денешься, когда хозяйка – само совершенство. Приходится соответствовать. – Алина вздохнула. – Но некоторые этого не замечают. – Чиркнула колесиком зажигалки, прикуривая очередную сигарету:

– Разыскал свою принцессу?.

– Даже трех.

– Как это?

– Две девочки, одной лет двенадцать, другой – пятнадцать или шестнадцать.

С приданым. Губы Ланевской скривились.

– От кого, от кого, но от тебя этого никак не ожидала.

– Ты не поняла, Ланевская. Приданое – в смысле деньги.

– Так они не беременны?

– А вот этого я знать не могу. Я их впервые увидел час с небольшим назад.

И за это время словом не обмолвился.

– Откуда они?

– Из дурдома. Детдомовские. И с ними – котенок.

– Васька?

– Пусть будет Васька. Раз тебе нравится.

– Данилов, ты наезжаешь, как танк.

– Аля, положение безвыходное.

– Ладно, что мне с этими кралями делать?

– У тебя есть знакомый при даче?

– Не один. И даже не два. Не считая старушек по селам.

– Дело. Выбери какую победнее. Сними у нее домик, лучше подальше от Княжинска. И о девчонках на время забудь. Не было их, и все. Лады?

– Почему забыть?

– Они – свидетели. Их могут запросто стереть, если найдут.

– "Стереть" – это «убить»?

– Да.

Ланевская посерьезнела:

– Хорошо. Я сделаю. Не беспокойся.

Олег передал ей пачку долларов.

– Сколько здесь?

– На взгляд – штук шесть. Я не пересчитывал.

– Ты разбогател?

– Хозяину больше не пригодятся. А девчонкам – нужны.

– Данилов... Ты хоть сам отчетливо понимаешь, в какую игру влез? И лезешь дальше, закусив удила?

– Стараюсь понять. Да и выбора у меня нет.

– Выбор всегда есть. Просто люди сами нагородили себе понятий... – Ланевская осеклась. – Ладно. Извини. Не буду тебя грузить. Только... Только ты не забывай, что главное для тебя в этой карусели – выжить.

– Иногда выжить – не самое главное.

– – О чем и толкую. Ты, Данилов, ушибленный на всю голову. Причем от рождения. Таких сейчас уже нет. За что и люблю. – Алина обняла Данилова и быстро поцеловала в губы. Вздохнула:

– И не одна я. Принцесса в машине?

– Да.

– Ничего, потерпит. Ну что, зови пацанок и я поеду?

– На этом чуде техники? В деревеньку?

– Данилов, я же не дура. Эта куколка для вящей презентабельности. И создания даме, то есть мне, соответствующего имиджа. А для дальних деятельных поездок у меня родная «копейка» заныкана. С новеньким движком.

– Тебе бы в гэбэ работать.

– А откуда ты знаешь, Данилов, что я там не работала?

– А что, работала?

– Нет.

– Ну и ладно. Три минуты подождешь? Проведу среди молодежи разъяснительную работу.

– Уже жду.

– Ты с ними построже.

– Не волнуйся, я умею. Это я с тобой такая хлипкая... Как девчонок-то зовут?

– Светленькую, что постарше, – Светлана. Вторую – Катя.

– Пока, Данилов, – грустно улыбнулась Ланевская. – Не пропадай.

– Не пропаду.

Олег вернулся в машину.

– Так, девочки, вы поедете с дамой в село.

– Что мы будем делать в селе?

– Жить. Получите хорошую одежду, еду. Очень оздоровительно. Только одна просьба. Никому ничего о себе не рассказывайте. Вы – сестры Беловы. Родители – за границей на заработках. Сами – из Княжинска. И – ничего больше. Справитесь?

– А чего тут справляться?

– Ну и отлично.

– Но там же скучища...

– Почему? Парни, дискотека. Ведите себя как все.

– А дальше что?

– Бог знает.

– Дальше все хорошо будет, – вмешалась Даша. – У вас будет свой дом. С садом. Я скажу папе, и он все сделает.

– Так ты не врала? – удивленно переспросила Света: говорила Даша то же, что и накануне вечером, но то было сказано беглянкой в полусне и воспринималось как сказка. А сейчас... – А это твой телохранитель, да? – Соболева невольно осеклась, замолчала, а в глазах заплескалось целое море надежд... Она спросила тихо:

– И дом, и сад – правда?

– Правда.

– А кто твой папа?

– Вот этого вам знать не нужно, – сказал Олег.

– Почему? – просто спросила Катька.

– Меньше знаешь – легче спишь. И просыпаешься каждое утро в своей постели.

– Нет у нас своих постелей.

– Будут.

– Ладно, пока, – пожала плечами Светка. – Нам где бы ни жить, лишь бы жить. – Повернулась к Данилову:

– А можно мы котенка возьмем с собой? Дашка ему уже имя придумала: Васька.

– Ты чего улыбаешься, Данилов? – глядя на него, спросила Даша.

– Так. У некоторых мысли сходятся. Все, девчонки, пока.

Ланевская ждала у машины. Сейчас она была не просто красива: стильна, раскованна, эффектна. Девчонки смотрели на нее во все глаза.

– Хотите быть красивыми, богатыми и счастливыми? – спросила Ланевская и добавила, не дожидаясь ответа:

– Тогда-с этой минуты слушаете меня. И только меня. Я теперь для вас родитель, воспитатель и сенсей. А сейчас – в машину. – Ланевская повернулась, подмигнула Данилову, села за руль, и игрушка-автомобиль свернул в узкую улочку и скрылся из виду.

– Еще один звоночек, хорошо?

– Как знаешь.

Олег дошел до автомата, набрал информированного Игоря, кладезь информации и флибустьера свободного поиска.

– Игорь? Это Данилов.

– Да.

– Мне нужно определить владельца легкового автомобиля.

– Без проблем. Марка, модель, номерной знак.

Олег назвал. Спросил:

– Через сколько перезвонить?

– Не через сколько. Полминуты есть? Записывай: Сидоренко Михаил Ильич.

Улица Пестеля, тридцать четыре, квартира двенадцать.

– Спасибо.

– Всегда рад, – произнес Игорь голосом, в котором никакой радости не слышалось.

Олег тронул автомобиль, задержался у небольшого зданьица, вышел, вернулся.

– Что ты там делал? – спросила Даша.

– Отправлял перевод.

– Кому?

– Машина, которую я разбил в дачном поселке, была не моя. А некоего Сидоренко Михаила Ильича.

– Это твой знакомый?

– Нет.

– Знаешь, Данилов, я тебя не понимаю.

– Не важно. Лишь бы моя совесть была чиста.

– А она у тебя чиста?

– Нет.

– Значит, долги остались?

– Наверное.

– Так что же не вернешь?

– Одни – некому возвращать, другие... – Олег раздвинул губы в улыбке, похожей на оскал:

– Кому я должен, всем прощаю.

Даша задумалась, глядя в точку на ветровом стекле. Потом спросила очень тихо и очень спокойно:

– Данилов, ты кто?

– Пятый вызывает первого.

– Первый слушает пятого.

– Они ушли.

– Кто – «они»?

– Журналист и девчонки.

– Что с группами?

– Ликвидированы. Сейчас на месте – и милиция, и пожарные.

– Какие-то зацепки остались?

– Никаких. Но Принцесса будет пытаться связаться с Рамзесом. Это единственный способ их засечь.

– Не волнуйся. Все подходы к Рамзесу, в том числе электронные, блокированы. А ты... Действуй через свои контакты в МВД и СБ. Скорее всего, Рамзес через министров втемную зарядил и тех и других на поиски дочери. Мы должны найти ее раньше. Если уж Папа Рамзес так хочет найти дочь, пусть найдет.

Но – мертвой.