Текст книги "Шанс #3"

Глава 15

Temple последние несколько лет был излюбленным местом для селебрити всех мастей: голливудские актеры, миллионеры из Кремниевой долины и наследники со звучными фамилиями спускали неприлично большие суммы в этом неприметном с виду клубе Сан-Франциско. Причина такой популярности была довольно проста: владелец Рик Блейд, харизматичный шатен в широкополой шляпе, лично гарантировал полную приватность своим гостям. Несмотря на многочисленные попытки, ни один журналист или фотограф за все эти годы ни разу не проник в Temple. На вопросы о том, как ему это удается, Рик лишь загадочно улыбался, пуская душистый дым сигары ровными кольцами. Ему нравилась роль хранителя секретов. Вот бы удивились журналисты, увидев, как звезда популярной франшизы, которая крутила романы с половиной холостяков Голливуда, самозабвенно целуется со своей настоящей любовью – хорошенькой молодой художницей из Лондона; главный адепт ЗОЖ в Калифорнии умело сворачивает толстый косячок и сладко затягивается, запивая виски; а раскрученный тренер по йоге с десятью миллионами подписчиков в инстаграме, стыдящая каждого за съеденный кусочек мяса, постоянно заказывает любимое блюдо – огромный говяжий стейк с кровью и картошку фри. Все это оставалось за закрытыми дверями клуба. Среди гостей даже ходила поговорка: «Что случилось в Temple – останется в Temple».

– Никки, мадре миа, может, хватит на сегодня? – обеспокоенно спросил Алекс Уайт, приподнимаясь с мягкого кожаного дивана.

Два друга провели уже несколько часов в гостеприимной обители Блейда. За это время Никита успел в одиночку опустошить полбутылки виски и заказал вторую.

– Ты же меня сам сюда привел. Разве не этого хотел?

– Фрателло, я вообще-то хотел, чтобы ты встряхнулся, а не напился до чертиков. Серьезно, Никки, вместо того, чтобы заливать алкоголем драму д'аморе, лучше расскажи мне, что стряслось.

Осадчий поднял голову, уставший и порядком пьяный. Он посмотрел в сочувствующие глаза Алекса и на секунду подумал: а может, и правда рассказать? Сколько можно притворяться, будто все ок? Но что он скажет? И кто услышит? Одиночество никогда не покидало Никиту, оставаясь сосущим под ложечкой невидимым спутником даже в самой лучшей компании. Впервые за долгое время ему кто-то по-настоящему понравился, но вместо того, чтобы действовать, он убежал, придумав оправдания под названием «рабочая этика, no-dating policy, чувство долга и бла-бла-бла». А теперь грустит, как подросток, не хватает только трагических баллад в наушниках.

– Ваш виски, сэр, – вежливо поставил поднос официант.

Никита сам наполнил свой бокал и с мрачной иронией произнес, обращаясь к Алексу, цедящему «Маргариту»:

– За этот прекрасный вечер!

* * *

Ева взяла бокал с шампанским за хрустальную ножку и легонько чокнулась с Артемом.

– За чудесный вечер! – улыбнулся Ратмистров.

Глубокий взгляд зеленых глаз заинтересованно смотрел на Еву из-под модных очков в роговой оправе. Девушка отметила про себя, как хорош этот мужчина в классическом коричневом костюме из твида, хотя прежде она представляла Артема скорее на палубе боевого корабля в Северном море и с колчаном стрел за спиной. Вся его брутальная «викинговость» уступила место расслабленному городскому лоску. В конце концов, настоящие викинги не подбирают пиджак к оттенку бороды.

Артем действительно вел себя как образцовый поклонник: выбрал хороший ресторан, заехал за Евой с цветами, открывал двери, подавал руку на ступеньках, явно старался порадовать. Девушке, конечно, было приятно, но она никак не могла отделаться от внутреннего голоса, который саркастически шептал, что Артем уже «порадовал» половину города. Тем не менее по сравнению с заискивающими ухаживаниями Леши уверенное поведение Ратмистрова было новым, обнадеживающим опытом. И потом, она ведь не замуж собралась.

– Я уже говорил, как прекрасно ты выглядишь сегодня?

– Говорил. Трижды, – довольно рассмеялась Ева.

– Черт, я повторяюсь. Но ты и правда обворожительна. Ради такого вечера стоило ждать целый месяц.

– Прости, я не хотела изображать недотрогу. – Ева смущенно замолчала.

– Все в порядке, я понимаю. Никаких упреков. Я готов подождать, если что-то – или кто-то – кажется мне важным.

Ева понимала, что эту фразу Артем, скорее всего, произносил уже не один десяток раз. Но она все равно работала: щеки девушки слегка покраснели.

– А что вообще для тебя важно? – Ева решила вернуть разговор в более нейтральное русло.

Артем задумчиво пригладил ухоженную бороду и плавно, как большой хищный кот, облокотился на спинку кресла.

– Знаешь, еще четыре года назад я бы ответил про бизнес, самореализацию или количество заработанных денег. Это важно, не спорю. Но с возрастом начинаешь понимать, что счастье в другом. Сейчас для меня самое ценное – моя дочь. Ты наверняка знаешь, я разведен…

Ратмистров взял телефон и с гордостью продемонстрировал фото улыбающейся светловолосой девочки, сидящей у него на плечах. Внимательно рассматривая веснушчатое личико, два торчащих хвостика на макушке и платьице в желтый горошек, Ева перестала понимать: это заранее заготовленные козыри или Артем вдруг показал закрытую для остальных, ранимую часть себя? Так или иначе, фото малышки с отцом всколыхнуло в Еве ее главную боль.

– Мне кажется, твоей дочке очень повезло, – задумчиво произнесла она.

– А я думаю, что сегодня очень повезло мне. – Артем бережно взял ее ладонь в свою и, глядя Еве в глаза, спросил: – Хочешь потанцевать?

* * *

– Потанцуем?

Разгоряченная блондинка с щедро рассыпанными по щекам сиреневыми блестками и в ультракоротком серебристом платье схватила Никиту за руку и потащила в центр бурлящего танцпола, на ходу протягивая коктейль. На запястье у нее была татуировка – бледно-розовый цветок, а стройные загорелые ноги призывно двигались под звуки электрохауса. Осадчий сделал глоток, чувствуя, что и так уже изрядно пьян.

Девушка обняла его за шею, слегка проведя острыми длинными ногтями по вспотевшей коже. Прикосновение заставило Никиту вздрогнуть, и он неловко разлил остатки коктейля прямо на пол. Избавившись от последней преграды в виде бокала, блондинка прижалась к нему так, что он чувствовал пряный запах парфюма, смешанный со сладковато-горьким запахом ее тела.

Дикая музыка становилась осязаемой и, волнами проходя через тело, начала причинять почти физическую боль. Стены Temple то наступали, то отдалялись в безумном танце. Зал постепенно потерял границы, и в пульсирующем свете ламп изгибающиеся тела стали похожи на зловещие тени. Мир разлетелся на цветные осколки, все перемешалось, как в огромном калейдоскопе.

Никиту охватило ощущение нереальности происходящего. Голова раскалывалась, к горлу внезапно подкатили спазмы, руки и ноги стали деревянными, чужими. Он развернулся в поисках выхода, ища глазами Алекса. Блондинка что-то разочарованно говорила, пытаясь привлечь внимание, но Никита уже не слышал. С большим трудом вывернувшись из ее цепких рук, стараясь подчинить себе непослушное тело, он медленно пытался уйти с танцпола, но вдруг пораженно замер. Фак! Не может быть! Что она здесь делает?! Возле барной стойки, кокетливо смеясь и типичным жестом поправляя прядь длинных темных волос, стояла знакомая женская фигура.

Никита хотел закричать «Ева!», но язык не слушался.

Краем помутившегося взгляда Осадчий заметил, как к Еве подошел широкоплечий светловолосый тип и, протянув коктейль, нахально провел ладонью по ее бедру. Никита почувствовал, что кулаки сжимаются, а во рту возникает железный, горьковатый привкус надвигающейся схватки.

– Убери руки, мразь! – заорал он и начал пробираться сквозь равнодушных танцующих, словно по вязкому болоту. Прошла целая вечность, пока Осадчий преодолел несколько метров, отделяющих его от Евы. Блондин, стоящий рядом, смерил Никиту неприветливым взглядом.

Это еще кто?!

Всю свою ярость Осадчий вложил в удар. Словно в замедленной съемке, он наблюдал, как кулак вонзается в челюсть соперника. Тот упал навзничь, не ожидая внезапной атаки.

Никита, будто разъяренный хищник, набросился сверху и, не останавливаясь, наносил удар за ударом. Раздались крики, кто-то попытался оттащить его, – напрасно. Вид крови – уже непонятно чьей, своей или противника – подстегивал еще больше. Костяшки пальцев были разбиты, каждый удар отзывался болью, но именно она приносила странное удовольствие, заставляя его продолжать.

– Прошу вас, прекратите! Пожалуйста! – Темноволосая девушка опустилась на колени рядом с Никитой, плача и пытаясь закрыть собой лежащее тело. На секунду Осадчий поднял затуманенные глаза – перед ним было чужое лицо: карие глаза с размазанной тушью, родинка на щеке, ямочка на подбородке.

«А где Ева?» – промелькнула в голове последняя мысль.

И наступила темнота.

* * *

В полной темноте Ева поднималась по ступенькам, прижимая к себе увесистый букет. Свет в подъезде не горел, поэтому Артем галантно предложил провести ее и теперь шел впереди, освещая путь фонариком на телефоне.

– Хороший вечер, правда? – В голосе Ратмистрова слышалась довольная улыбка.

– Да, неплохой, – сдержанно ответила Ева.

– Всего лишь? Значит, на следующем свидании мне придется больше стараться, – усмехнулся мужчина.

«Второе свидание?.. Надо же, я ему понравилась», – подумала Ева, а вслух произнесла:

– Возможно… Вот мы и пришли.

Ева в нерешительности остановилась на лестничной площадке, подняв задумчивые глаза на Артема. Тот осторожно, но настойчиво положил руку ей на талию и, прочитав согласие во взгляде, неспешно приблизил свои губы к ее рту.

От Артема приятно пахло дорогим парфюмом, тепло его ладони чувствовалось даже через одежду. Ева закрыла глаза, расслабила плечи и ощутила прикосновение горячих губ. Второй рукой Ратмистров аккуратно взял ее за подбородок и хотел было прижать к себе, но поцелуй не успел стать по-настоящему взаимным. Воспоминание пронзило Еву, словно молния: другие настойчивые губы, требовательные прикосновения и манящий запах… Она резко распахнула глаза и сделала шаг назад:

– Доброй ночи, Артем.

В тишине спящего подъезда раздался звук закрывающейся двери.

* * *

Горячие капли скользили по обнаженному телу. Ева глубоко и часто дышала, медленно касаясь своей груди: очертила руками плавные контуры, слегка сжала нежную кожу, провела пальцами по набухшему соску. Тишину ванной комнаты нарушил ее приглушенный стон. Ладонь скользнула по мокрому животу и ниже – к треугольнику влажных темных волос. Девушка запрокинула назад голову, предвкушая удовольствие, закрыла глаза и медленно развела ноги. Указательным пальцем провела по нежным розоватым губам, слегка задрожав от нарастающего возбуждения. Затем проникла рукой глубже, нащупав набухший, чувствительный бугорок клитора. Плеск воды соединился с ее низким стоном.

В голове одна за другой возникали сладостные картинки, перемешиваясь, словно тягучий сироп: мужские руки настойчиво прикасаются к телу, сжимают бедра, намокшие губы ласкают соски, она чувствует его запах, его желание, выгибается навстречу всем телом, видя вожделение в синих, цвета морской волны, глазах…

Пальцы Евы ускорились, интуитивно находя нужный ритм. Каждое движение усиливало удовольствие, приближая к желанному пику. Волосы растрепались, стоны стали громче, девушка забыла, где она находится, и отдалась волне возбуждения. Дыхание сделалось тяжелым, зрачки расширились, и каждая клеточка напряглась, словно наэлектризованная, в ожидании грозового разряда.

Взрыв! По телу волнами побежали сладкие судороги, и, чувствуя, как сокращаются мышцы внизу живота, Ева развела ноги и обессиленно откинулась на спинку ванны. Приятная истома разлилась, заполнив собой все. Тело стало тяжелым, полным одновременно эйфории и спокойствия.

По запотевшему зеркалу пробежали тяжелые капли воды, проникая друг в друга и сливаясь в единое целое.

Глава 16

Голова раскалывалась, каждое движение в теле отзывалось болью. Никита с трудом открыл глаза, поморщившись от яркого света. В горле пересохло, пустой желудок сжимали отвратительные тягучие спазмы. Приложив немало сил, он поднялся и с облегчением обнаружил, что проснулся в собственной спальне: картина Шагала напротив кровати, любимое антикварное кресло с драконами, знакомый вид на океан. Привычный порядок в комнате нарушали разбросанные ботинки, валяющийся на полу торшер, следы грязи на простыне. Вчерашняя одежда была помятой и странно пахла. На прикроватной тумбочке стояли заботливо оставленные кем-то стакан воды и аспирин. Осадчий потянулся к ним и только сейчас увидел, что костяшки пальцев сбиты в кровь, словно у потерявшего рассудок уличного бойца.

– Твою мать!.. Я убил человека.

Воспоминания о прошедшей ночи навалились разрозненными обрывками, Никита вскочил с кровати, быстро спустился по огромной мраморной лестнице и оказался в залитой солнцем гостиной.

В кресле, явно разбитый и невыспавшийся, тоже во вчерашней одежде, сидел Алекс Уайт, нервно гипнотизируя взглядом чашку кофе.

– Санто чьело! Смотрите-ка, кто живой! – Он мрачно поднял глаза и с ног до головы осмотрел Никиту.

– Алекс, ты здесь? Что вчера произошло?

– Рассказать? Да легко! С чего начать? Как ты напился в хлам, напал на самогó Криса Стюарта, оттащил его от жены, попытался ударить, а потом с остервенением и сумасшедшим лицом месил пол кулаками, пока тебя не скрутили секьюрити?! Жаль, что ты этого не помнишь, но я уж точно не забуду, кольоне!

Алекс стремительно поднялся, едва не опрокинув чашку с кофе. Темные кудрявые пряди яростно разметались по сторонам, а глаза метали молнии. Выпрямившись во весь рост, он продолжил тираду:

– Да ты хоть представляешь, чего мне стоило договориться с Риком, чтобы тот не вызвал полицию и не внес тебя в черный список?! Грацие Дио, никто не успел снять твою выходку на телефон, а то бы сейчас журналисты уже разбили лагерь на лужайке перед этим чертовым дворцом!

Никита рухнул на ступеньку лестницы, обхватив голову руками.

– То есть я никого не убил? – В его голосе чувствовалось искреннее облегчение вперемешку с неверием.

– Фильо ди путана! Издеваешься, что ли?! И зачем ты вчера так налакался?!

– Алекс, оставь этот нравоучительный тон. Мне и так хреново.

Осадчий замолчал, уставившись на свои руки. Факты не сходились. Пару раз в жизни, еще в студенчестве, он действительно напивался до беспамятства. Но никогда не чувствовал себя таким разбитым, как сегодня, и уж тем более не колотил полы в бешеном припадке.

– Ты не помнишь, официант открывал бутылку виски при нас? – ровным тоном спросил Никита.

– Ты сейчас о чем вообще?

– Я думаю, в алкоголь что-то подсыпали.

– Серьезно? У Рика, в Temple? Сомневаюсь… И кто мог это сделать? Если тебе стыдно признать, что перепил, так и скажи.

– Это все слишком странно… Не мог же я так напиться от одной бутылки виски. Может, сделать тест на наркотики?

– Никки, послушай меня, ты уже причинил достаточно вреда за последние сутки. А теперь хочешь еще и репутацию свою разрушить? – Алекс устало посмотрел на друга. – Пойдешь с тестом в полицию – и уже через час новость об этом будет везде, я не преувеличиваю. В каждой соцсети, в каждой вшивой газетенке, даже на долбаном Saturday Night Live проедутся! Ты столько сил вложил в свою компанию, чтобы сейчас по глупости все слить?

– Не драматизируй. Я попробую узнать через Рика: он всегда работает аккуратно.

– О да, Рик будет просто счастлив видеть тебя после вчерашнего, – не скрывая иронии, произнес Уайт. – Давай сделаем так: к Блейду поеду я, а ты иди в душ и потом хорошенько проспись. И, напоминаю, я все еще злюсь. Не хочу смотреть, как ты гробишь свою жизнь, амико.

Алекс вышел из гостиной не прощаясь.

* * *

– И что это, на хрен, было? Такого провала я от тебя не ждал!

– Отвали. Это только первая попытка. В следующий раз все будет как надо, – сонный женский голос звучал недовольно, и обычно кокетливые нотки сменились металлическими, холодными.

– Следующего раза может и не случиться. А вчера у тебя было все, чтобы затащить его в постель.

– Никто ж не знал, что от наркоты у богатенького мальчика поедет крыша. Ты мог бы дать мне что-то полегче. Или хотя бы дозу поменьше. Хорошо, что он сделал только глоток, иначе уже некого было бы соблазнять. – Девушка мрачно усмехнулась.

– Доза была ровно такая, чтобы он перестал соображать, вы трахнулись, он отключился и ничего не помнил. А на следующий день, когда ты бы заявила об изнасиловании, наркотик уже улетучился из его крови.

– Да-да, я помню наш прекрасный план. Как видишь, что-то пошло не так. И это не моя вина.

– Свой сарказм оставь при себе. А я оставлю при себе пятьдесят штук, пока дело не будет сделано.

– Не паникуй раньше времени. У меня появился новый план.

* * *

Белая Tesla заехала в открывшиеся ворота особняка, остановившись возле ухоженного газона. Крис Стюарт, в светлом поло и хлопковых шортах, уже ждал на крыльце.

– Спасибо, что согласились встретиться, – Осадчий вышел из машины и протянул мужчине руку.

– Попробуй вам откажи! Еще второй фингал поставите, – Стюарт беззлобно усмехнулся своей фирменной улыбкой, которая сводила с ума миллионы поклонниц, и ответил на рукопожатие.

Спустя пару минут мужчины сидели на просторной застекленной веранде, глядя, как туман укрывает собой залив.

– Крис, я должен перед вами извиниться. Мое поведение в Temple было недопустимым. Верьте или нет, но раньше я никогда такого не вытворял. А в ту ночь был как будто не в себе.

– Извинения приняты. И да, действительно, вы выглядели словно человек, потерявший рассудок. Смотреть, как кулаки с яростью молотят по полу, было жутковато. Будто там лежал ваш заклятый враг… – Стюарт задумчиво затянулся сигаретой. – Дам один непрошеный совет: завязывайте с веществами.

– Я вас услышал, – коротко ответил Никита.

– Знаете, в каком-то смысле вы меня выручили. Вчера снимали сцену драки для моего последнего фильма, и гримерам даже не пришлось трудиться. С «фингалом от Осадчего» я выглядел как настоящий коп на задании.

На веранде раздался громкий раскатистый смех.

Чуть позже к мужчинам присоединилась Лили, жена Стюарта – невысокая, с тонкими запястьями и трогательной ямочкой на подбородке. Осадчий недоуменно подумал: как вообще он мог принять эту кареглазую загорелую женщину за Еву? Из общего у них были только длинные темные волосы.

– Лили, примите мои извинения. Мне очень жаль, что я напугал вас в Temple.

– Вы не столько напугали, сколько озадачили. Кричать законному мужу «Убери от нее руки, живо!» – это что-то новенькое, – рассмеялась Лили.

– И за это я тоже прощу прощения. Я принял вас за другую.

– Видимо, она очень важна для вас?

Никита промолчал.

После вежливого обмена любезностями он попрощался со Стюартами и вскоре снова был за рулем. Мимо проносились дорогие особняки и ухоженные сады, а рядом шумел угрюмый океан. У знакомого пирса он затормозил и вышел из машины. Моросил прохладный февральский дождь, резкий ветер доносил соленые брызги с океана, но Осадчий все равно решил пройтись вдоль пляжа. Вокруг не было ни души, и только он, скрываясь в тумане, оставлял следы на мокром песке.

Одни и те же мысли бились в голове, словно дикие звери в тесной клетке, не давая покоя: «Почему я никак не могу ее забыть? Почему она снится мне каждую ночь? Почему только рядом с ней я чувствую себя живым?»

Сделав несколько шагов, Никита в задумчивости сел на деревянный причал. Стая кричащих чаек покружила над ним, надеясь на угощение, но потом разочарованно скрылась в тумане. Казалось, Никита был единственным живым существом на этом клочке земли. Серые волны сливались с таким же безнадежным небом, превращаясь в огромный экран с помехами, на котором не разглядеть изображения.

Осадчий неохотно поднялся и, вытянувшись в полный рост, подставил лицо дождю:

«Я бы многое отдал, чтобы ее увидеть».

На свинцовом небе тонкой серебристой полосой мелькнуло солнце.

Глава 17

Звуки чемоданов на ленте, объявления о посадке, доносящиеся из соседних гейтов, торопливые шаги пассажиров и шелест бумажных упаковок в дьюти-фри – многоголосье аэропорта кипело. Ева сдала багаж и неспешно пила кофе в Starbucks, наслаждаясь вечерним небом над огромным стеклянным потолком. В Сан-Франциско журналистка провела три отличных дня: конференция, герои для новых текстов, вечер у океана, где она гуляла босиком по пляжу… Несмотря на пасмурную погоду, город на семи холмах, в котором так ценили расслабленность, медитацию, йогу, веганские смузи, неспешный ритм жизни и то, что называлось модным словом «майндфулнесс», – полностью очаровал ее, и было жаль прощаться с ним так скоро. Девушка задумчиво перебирала воспоминания и не сразу услышала, что посадка на рейс началась. Она торопливо подошла к шестому гейту.

– Ваш паспорт и посадочный талон, пожалуйста, – вежливо произнесла сотрудница аэропорта.

Ева машинально потянулась к плечу, но тут же спохватилась:

– Похоже, оставила в Starbucks.

Она сразу вернулась в кофейню, ругая себя за несобранность, и замерла в растерянности: сумочка с документами, деньгами и телефоном, которая еще минуту назад висела на спинке стула, буквально растворилась в воздухе.

– Обратитесь в службу охраны, – доброжелательно посоветовал молоденький бариста. – Все забытые вещи обычно приносят им.

Но и там маленькую красную сумочку никто не видел. Из службы охраны Еву отправили в отдел безопасности, где, бегло посмотрев записи с камер, сказали, что ничем не могут помочь и лучше идти в полицию.

– Но мой самолет сейчас улетит!

– Мэм, нам очень жаль, но без паспорта вы не можете попасть на борт.

В приступе отчаянной надежды Ева вернулась в кафе, обошла все столики, изучила, казалось, каждый сантиметр в зоне вылета и только повернула к стойке регистрации, как из динамиков раздался хорошо поставленный женский голос:

– Посадка на рейс SF587912 завершена.

Девушка ошеломленно смотрела на табло, не веря своим глазам. Как?! Не может быть! Еще ни разу она не опаздывала на самолеты, не теряла документы и уж тем более не оставалась одна в чужой стране без цента в кармане и возможности позвонить домой. Это была настоящая катастрофа!

Пытаясь справиться с приступом паники, Ева оглянулась в поисках выхода. Рассуждать логически сейчас все равно не получится, нужно выйти на воздух и хотя бы немного успокоиться.

Мелкий февральский дождь неприветливо скользнул по лицу. Мимо сновали равнодушные спешащие люди; большая семья, увешанная безразмерными сумками, явно опаздывающая на рейс в какой-нибудь Айдахо, пронеслась в полуметре от девушки, и старший ребенок больно задел ее рюкзаком, даже не извинившись. Этот город, который еще час назад казался дружелюбным, как хиппи с цветами в волосах, резко стал чужим.

Ева глубоко вдохнула, чтобы сдержать подступающие слезы, но в глазах все равно предательски защипало. Стоя в легкой кремовой блузе, подобранной явно не по погоде, девушка в отчаянии обхватила себя руками, пытаясь то ли согреться, то ли утешиться. Еще минута – и она разрыдается.

– Возьмите мой пиджак, вы совсем замерзли.

Ева подняла голову и от удивления едва не перестала дышать.

Перед ней стоял, не замечая изумленных взглядов прохожих, промокший и взъерошенный Никита Осадчий.

* * *

В Trouble Coffee сегодня было немноголюдно. Одинокий хипстер приютился в углу с макбуком, а молодая парочка фотографировала красивый завтрак для инстаграма.

– Флет-уайт на миндальном молоке, пожалуйста. Сдачи не надо, – Лора Романофф протянула двадцатидолларовую купюру.

– Спасибо, через пару минут ваш кофе будет готов, – вежливый русоволосый бариста пробил заказ и только потом поднял глаза на посетительницу. – Вау, Лора, это ты?

– Игорь! – Девушка удивленно улыбнулась. – Не знала, что ты здесь работаешь.

– Подменяю бариста после пар в колледже.

– Есть минутка? Поболтаем?

– Конечно. Стив, постоишь у кассы пять минут?

Осадчий-младший проворно сбросил рабочий фартук, небрежным жестом пригладил челку и провел Лору к столику у окна. Та грациозно села, скрестив стройные ноги. Длинные светлые волосы были собраны в простой хвост. Обтягивающая водолазка подчеркивала идеальное спортивное тело серфингистки. Глядя на нее, Игорь почувствовал, что невольно краснеет.

– Как у вас уютно… Светло. И столько растений! – одобрительно заметила девушка.

– Стараемся. Как твои дела?

– Не вылезаю с пляжа, такие волны сейчас! Когда тебя ждать? Говорил, что приедешь, а так и не позвонил. – Лора сделала глоток кофе и посмотрела на Игоря с кокетливым недовольством.

– Собирался в эти выходные, но брат променял меня на какой-то ночной клуб. Думаю, через неделю приедем. Напишу тебе, окей?

– Уж будь любезен, – многозначительно улыбнулась девушка.

Игорь зачарованно посмотрел на Лору: парни в универе ни за что не поверят, что он тусит с такой красоткой.

* * *

Машина мчалась по Бейшор Фриуэй. Никита рассчитывал через полчаса быть дома и наконец-то заняться документами из Танавана. Он устало вздохнул, откинулся на спинку кожаного кресла и тут вспомнил, что так и не перезвонил Алексу.

– Ну что, узнал?

– И тебе добрый вечер, фрателло, – раздался в трубке ироничный голос Уайта. – Да, узнал. Рик поднял ребят на ноги, но, как я и говорил, все чисто. Я чувствовал себя полным идиотом, когда пришел с твоими подозрениями. Теперь ты наконец успокоишься?

– Не знаю… Ладно, увидимся завтра в офисе.

– Чао.

Никита недовольно нахмурился. Не доверять Рику не было оснований, но интуиция подсказывала: что-то здесь нечисто.

– Ник, впереди авария, полиция перекрыла дорогу, нас просят объехать через аэропорт, – предупредил Осадчего водитель.

– Понятно, Роджер, поехали.

Черный Maserati свернул на Саус-Макдоннелл-роуд, затерявшись среди желтых такси, ручейком текущих к терминалу вылетов. Пассажиры, гремя чемоданами на колесиках, спешили ко входу, не желая пропускать машины, а те гневно сигналили в ответ. Суматоху сгустил усиливавшийся дождь. Крупные капли забарабанили по стеклу машины.

Никита достал ноутбук, собираясь проверить почту, как внезапно все его тело напряглось. Блять, только не это! Опять чертовы галлюцинации! Совершенно четко он видел: у входа в зал вылетов, растерянно глядя вдаль, стоит Ева Воронецкая. Темные густые волосы, знакомый наклон головы, высокая фигура – все было таким же, как он и помнил.

– Роджер, мы можем выехать побыстрее? – нервно спросил Осадчий, желая немедленно избавиться от наваждения.

– Стараюсь. Но вы же видите, сколько здесь машин, – развел руками водитель.

В беспокойной тишине они проехали вдоль терминала. Еще немного – и выезд на хайвэй станет свободным. Словно повинуясь непонятному внутреннему зову, Никита обернулся в последний раз. Видение не рассеялось. Ева по-прежнему стояла на крыльце, такая же продрогшая и одинокая.

– А, да пошло оно все! Роджер, останови машину!

Никита выскочил из Maserati, полный решимости подойти к этой девушке и убедиться, что ему померещилось. Он рассекал толпу, чувствуя, как оглушительно грохочет сердце. «Возьми себя в руки, слабак, там все равно не она, это попросту невозможно». Но с каждым шагом сомнения улетучивались: у входа в терминал действительно стояла Ева. Ошибки быть не могло.

Никита стремительно пересек оставшееся расстояние:

– Возьмите мой пиджак, вы совсем замерзли.

– Никита?! – Ева подняла на него изумленные глаза. – Что вы здесь делаете?!

– Видимо, опять вас спасаю. Или вы участвуете в конкурсе мокрых маек?

– А вы участвуете в конкурсе на самую тупую шутку года? И вообще, кто сказал, что меня нужно спасать?

Голос Евы звучал уверенно и даже с вызовом, но тонкая кремовая блузка насквозь промокла, став почти прозрачной. Капельки туши на лице смешались с дождем. Девушка обхватила руками напряженные плечи.

– Нетрудно догадаться. Вид у вас не самый… эммм… цветущий. Что случилось?

– У меня украли документы, и самолет улетел, если уж вам так интересно знать.

– Умеете вы развлечься, – ухмыльнулся Никита, а потом тихо и серьезно добавил: – Думаю, на сегодня приключений хватит. Идемте со мной.

– Никуда я с вами не пойду!

– А разве у вас есть выбор?

Ева отвела взгляд и молчала так долго, что Осадчий подумал – сейчас она развернется и уйдет прочь. Спустя вечность девушка еле заметно кивнула:

– Я согласна.

Никита подвел Еву к машине, открыл дверь и усадил внутрь, надеясь, что она не заметит, как сильно дрожат его руки.