Текст книги "Уроки лидерства. Недельные главы Еврейской Библии"

Недельная глава Бехукотай. «Мы, народ»

В главе Бехукотай, в одном из самых яростных проклятий, какие когда-либо звучали в адрес еврейского народа, мудрецы нашли крупицу чистого золота.

Моше описывает народ, обратившийся в бегство от своих врагов:

А тем из вас, кто уцелеет [и будет жить] в странах врагов, Я вселю в сердце робость. Шелест колеблющегося листа обратит их в бегство. Они побегут, словно спасаясь от меча, и упадут – хотя никто не будет [за ними] гнаться. Они будут наталкиваться друг на друга, словно [им грозит] меч, хотя никто не будет гнаться [за ними]. Вы не выстоите перед врагами (Ваикра, 26:36–37).

На первый взгляд, в этом кошмарном сценарии нет ничего положительного. Но мудрецы говорят: «Они будут наталкиваться друг на друга» – прочтите это как “спотыкаться один из-за другого”: это учит нас, что все евреи ответственны друг за друга»[106]106
  Сифра, комментарий к Ваикра, 26:36–37; Санѓедрин, 27б; Шавуот, 39a.


[Закрыть].

Это в высшей степени странный пассаж. Зачем упоминать о принципе коллективной ответственности именно здесь? Бесспорно, об этом говорит вся Тора. Когда Моше говорит о вознаграждении за верность договору с Господом, он имеет в виду награду для всех. В свое время пройдет дождь, у вас будет добрый урожай и так далее. Принцип коллективной ответственности всех евреев, слова о том, что их судьбы и будущее связаны, можно найти в благословениях Торы. Зачем же искать их в проклятии?

Ответ заключается в том, что нет ничего специфически иудейского в той мысли, что мы все участвуем в судьбах друг друга. Это также относится и к любому другому народу. Когда экономика процветает, большинство населения от этого выигрывает. В годы рецессии многие страдают. Если в вашем районе наблюдается всплеск преступности, то люди боятся гулять по улицам. Однако если торжествует закон и порядок, если люди учтивы друг с другом и приходят друг другу на выручку, в обществе устанавливается атмосфера благополучия. Мы общественные животные, и наш горизонт возможностей формируется обществом и культурой, в которых мы существуем.

Все это прямо касалось и евреев, пока они были народом на своей земле. Но что сказать о том времени, когда они терпели поражения, уходили в изгнание и впоследствии рассеялись по всему миру? Они более не обладали традиционными признаками нации. Они не проживали компактно на одной территории. В повседневной жизни они не пользовались одним языком. Если Раши с семьей жил в христианской Европе и говорил по-французски, то Рамбам жил в мусульманском Египте и говорил и писал по-арабски.

Не было у евреев и общей судьбы. Если евреи, жившие в Северной Европе, подвергались преследованиям и массовому истреблению во время крестовых походов, то евреи Испании переживали свой золотой век. Но когда евреи Испании были изгнаны из страны и оказались вынуждены скитаться по миру, евреи Польши благоденствовали, наслаждаясь кратким периодом терпимости. В каком же смысле они тогда несли ответственность друг за друга? Каким образом им удалось остаться единым народом? Как, говоря словами автора псалма 137, смогли они «петь песнь Бога на земле чужой»?

В Торе лишь два текста обращаются к этой ситуации, а именно два пассажа с проклятьями: один – в главе Бехукотай, а другой – в книге Дварим, в главе Ки-таво. Однако там говорится о времени, когда народ Израиля был изгнан со своей земли и рассеян по миру, как потом выразился Моше, «до края небес» (Дварим, 30:4). Есть, впрочем, три важных отличия между этими двумя проклятиями. В пассаже книги Ваикра употреблено множественное число, в то время как в книге Дварим (в еврейском оригинале) – единственное. Проклятие в книге Ваикра – это слова Бога, а в книге Дварим его произносит Моше. И проклятье в Дварим не оставляет надежды. Оно вселяет предчувствие беспросветно унылого будущего.

«Вы станете предлагать себя в рабы и рабыни вашим врагам, но покупателя не найдется» (Дварим, 28:68).

Проклятья же в книге Ваикра завершаются проблеском надежды:

Но при всем том, когда они будут в стране своих врагов, Я не стану презирать их и гнушаться ими; Я не истреблю их, не нарушу Мой союз с ними, ибо Я – Господь, их Бог. Я вспомню ради них союз с их предками, которых Я вывел из земли египетской на глазах у народов, чтобы быть их Богом. Я – Господь (Ваикра, 26:44–45).

Даже в годину самых лихих испытаний, говорит нам книга Ваикра, еврейский народ никогда не будет уничтожен. И Господь его не отвергнет. Договор народа с Господом будет оставаться в силе, и его условия будут соблюдаться. Это значит, что евреи будут связаны друг с другом теми же самыми узами взаимной ответственности, соединявшими их на родной земле, ибо именно союз с Богом сформировал их как народ и связал друг с другом точно так же, как связал их с Богом. Поэтому даже когда они будут «натыкаться» друг на друга, убегая от врагов, они все равно окажутся связанными узами взаимной ответственности. Все равно они останутся народом с общей судьбой и общим будущим.

Это уникальная идея, и она является отличительной чертой договора евреев с Богом. Эта идея стала ключевым элементом в политической жизни Запада после Реформации. Эта идея сформировала политический дискурс в Швейцарии, Голландии, Шотландии и Англии в XVII веке, когда книгопечатание и распространение грамотности впервые познакомили европейцев с Еврейской Библией (или, как они ее называют, Ветхим Заветом). Из нее они усвоили, что тиранам следует давать отпор, что не следует выполнять аморальные приказы и что короли правят не по воле Всевышнего, но лишь с согласия тех, кем они управляют.

Отцы-пилигримы, направившие свои корабли к берегам Америки, разделяли эти убеждения – которые с тех пор у них так и не исчезли, как это со временем произошло в Европе. В результате Соединенные Штаты остались сегодня единственной страной, где политический дискурс формируется идеей договора с Богом.

Двумя хрестоматийными примерами этого являются инаугурационная речь Линдона Джонсона 1965 года и инаугурационная речь Барака Обамы 2013 года. Оба используют библейский прием повторения существенной мысли (всегда это делается нечетное число раз: три, или пять, или семь). Джонсон обращается к идее завета пять раз. В речи Обамы пять абзацев начинаются с ключевой фразы о политике договора – слов, которые никогда не используют британские политики: «Мы, народ».

В обществах, основанных на идее договора с Богом, народ в целом ответственен перед лицом Господа за судьбу нации. Как сказал Джонсон, «наша судьба как нации и наше будущее как народа основывается не на одном гражданине, но на всех гражданах»[107]107
  Инаугурационная речь Линдона Джонсона от 20 января 1965 года.


[Закрыть]. И у Обамы: «Вы и я, как граждане, обладаем властью выбирать курс этой страны»[108]108
  Вторая инаугурационная речь Барака Обамы, 21 января 2013 года.


[Закрыть]. В этом квинтэссенция договора: мы все в одной лодке. И нет разделения нации на правителей и управляемых. Мы совместно несем ответственность перед всевластным Богом друг за друга.

Это не безусловная ответственность. В иудаизме нет ничего близкого к тенденциозной и совершенно бессмысленной идее, выдвинутой Жан-Полем Сартром в книге «Бытие и ничто», об «абсолютной ответственности»: «Существенное следствие высказанных ранее замечаний – в том, что человек, осужденный быть свободным, несет всю тяжесть мира на своих плечах: он ответственен за мир и самого себя как за определенный способ бытия»[109]109
  Сартр Ж.-П. Бытие и ничто. М., 2009.


[Закрыть]. В иудаизме мы несем ответственность лишь за то, что мы могли предотвратить, но не сумели. Вот как об этом говорит Талмуд:

Всякий, кто может запретить живущим в его доме [совершать грех], но не делает этого, повинен в [грехах] своих домочадцев. [Если он может запретить] своим согражданам, [но не делает этого], он повинен в [грехах] своих сограждан. [Если он может запретить] всем, [но не делает этого], он повинен в [грехах] всех (Шабат, 54б).

Это весьма притягательная и необычная идея. В иудаизме она применяется к людям, рассеянным по всему миру, которых объединяют лишь условия договора с Господом, заключенного нашими предками на горе Синай. Но она и сегодня продолжает, как я говорил выше, питать американский политический дискурс. Она учит нас, что мы все – равные граждане в республике веры и что ответственность нельзя делегировать правительствам или президентам: она принадлежит нам. Мы все в ответе за своих братьев и сестер.

Вот что я имею в виду, пропагандируя во всех этих очерках странную и, казалось бы, внутренне противоречивую идею о том, что все мы призваны быть лидерами. Разумеется, так не может быть: если каждый – лидер, тогда лидеров вовсе не существует. Если все ведут, то кто же тогда ведом?

Но понятие договора это противоречие снимает. Лидерство, как я писал выше, предполагает принятие на себя ответственности. Поэтому если мы все несем ответственность друг за друга, мы все призваны быть лидерами, каждый – в сфере своего влияния, будь то семья, община, организация или большая социальная группа.

Иногда это может иметь огромное значение. Поздним летом 1999 года я был в Приштине, где мы снимали сюжет для телевидения Би-би-си о последствиях военной кампании в Косово. Я брал интервью у генерала Майкла Джексона, в то время занимавшего пост главнокомандующего войсками НАТО. К моему удивлению, он поблагодарил меня за то, что сделал «мой народ». Еврейская община взяла под свое попечение двадцать три начальных школы в регионе. Это было, по его словам, самым ценным вкладом в нормализацию общественной жизни там. Когда восемьсот тысяч жителей сначала становятся беженцами, а затем возвращаются в родные места, наиболее обнадеживающим знаком того, что жизнь возвращается в мирное русло, является своевременное открытие школ. Этим, подчеркнул он, мы обязаны еврейскому народу.

Встретившись в тот же день с главой еврейской общины, я спросил у него, сколько на тот момент евреев оставалось в Приштине. Знаете, что он ответил? «Одиннадцать». А произошло, как я узнал позднее, вот что. В первые же дни конфликта Израиль, наряду с некоторыми международными благотворительными организациями, направил туда команду медиков для работы с беженцами из числа косовских албанцев. Израильские медики заметили, что, в то время как уделялось все внимание взрослому населению, никто не работал с детьми. Глубоко травмированные конфликтом и оказавшись вдали от дома, дети росли без присмотра и чуть ли не одичали.

Тогда медики связались со своим руководством в Израиле и попросили прислать группу молодых добровольцев. И молодежные организации Израиля, от светских до религиозных, стали направлять своих активистов в Приштину с двухнедельной миссией. Волонтеры работали с детьми, организовывали летние лагеря, спортивные состязания, ставили спектакли и устраивали музыкальные концерты и все, что могли еще придумать, чтобы временное беженство было для детей менее травмирующим опытом. Косовские албанцы были мусульманами, и для многих молодых израильтян эта работа стала первым в жизни контактом и возможностью подружиться с детьми другой веры.

Эта инициатива получила высокую оценку ЮНИСЕФ, детского фонда ООН. И в продолжение этой инициативы «еврейский народ», а точнее, Израиль, «Джойнт» и другие еврейские благотворительные организации, стал курировать процесс восстановления нормального функционирования школьной системы в Приштине.

Этот эпизод продемонстрировал мне могучую силу хеседа, добрых деяний, не знающих религиозных различий. Он также показал, что идея коллективной ответственности вносит огромный вклад во все, что делает еврейский народ. Евреев в мире не много, но незримые узы взаимной ответственности помогают даже крохотной общине обратиться к евреям всего мира за помощью и достичь того, что могло бы в противном случае считаться исключительным достижением американского народа, многократно превосходящего нас по численности. Когда евреи берутся за руки, они становятся колоссальной силой добра.

Книга Бемидбар

Недельная глава Бемидбар. Во главе нации личностей

Книга Бемидбар начинается с эпизода переписи сынов Израиля – отсюда наименование народа. В чем значимость этого исчисления? И почему о нем говорится в самом начале книги? Помимо него уже происходило две переписи населения, и эта – третья за год. Безусловно, одной было бы вполне достаточно. И какое отношение подсчет населения имеет к лидерству?

Начнем с того, что кажется противоречием. С одной стороны, Раши говорит, что любая перепись населения трактуется в Торе как проявление любви Бога:

«Поскольку они [сыны Израиля] Ему дороги, Бог часто их считает. Он пересчитал их, когда им предстояло выйти из Египта. Он пересчитывает их после эпизода с золотым тельцом, чтобы узнать, сколько их осталось. И вот теперь, когда Он собрался сделать так, чтобы всегда оставаться с ними [со строительством Святилища], Он снова их исчислил» (Раши, комментарии к Бемидбар, 1:1).

Когда Господь инициирует перепись израильтян, Он показывает, что любит их.

С другой же стороны, Тора четко говорит, что проведение переписи населения связано с риском: «Господь сказал Моше: “Когда будешь делать перепись сынов Израиля и пересчитывать их, то пусть при пересчете каждый даст выкуп Господу за свою душу, чтобы не было среди них мора при пересчете”» (Шмот, 30:11–12). И когда спустя несколько веков царь Давид провел перепись, на народ обрушился гнев Господень и семьдесят тысяч умерло (Шмуэль II, 24; Диврей ѓа-ямим I, 21). Как же такое возможно, если перепись есть проявление любви?

Ответ можно найти во фразе из Торы, где описывается исчисление народа: сеу эт рош, то есть буквально «поднимите головы» (Бемидбар, 1:2). Это странное, иносказательное выражение. В библейском иврите есть много глаголов со значением «считать»: лимнот, лифкод, лиспор, лахшов. Почему же Тора не использует эти простые слова, а выбирает вместо них туманное выражение «поднимите головы людей»?

Вкратце ответ такой: любая перепись, любой подсчет или перекличка имеет тенденцию фокусироваться на общем числе – на толпе, на множестве, на массе. Будь то нация численностью в шестьдесят миллионов человек, или компания с сотней тысяч сотрудников, или шестьдесят тысяч болельщиков на стадионе, группа или нация оценивается как единое целое. Чем больше общая численность, тем сильнее армия, популярнее спортивная команда, успешнее компания.

Подсчет числа человек девальвирует ценность отдельной личности и подразумевает, что она заменима. Если солдат погибнет в бою, другой тут же займет его место. Если один сотрудник уйдет из компании, кто-то другой будет нанят на его должность. К сожалению, толпа растворяет в себе индивида, и он утрачивает свою способность к независимым суждениям и начинает следовать тому, что делают другие, как мы уже указали выше. Мы называем это стадным чувством, и иногда оно приводит к коллективному помешательству. В 1841 году Чарльз Маккей опубликовал ставший классическим труд «Наиболее распространенные заблуждения и безумство толпы»[110]110
  См. современное издание книги: Hertfordshire: Wordsworth, 1999.


[Закрыть], в котором рассказывалось о «пузыре» Компании Южных морей, куда тысячи людей в 1720-х годах вкладывали свои деньги, и о тюльпанной мании в Голландии, когда на одну тюльпанную луковицу тратились целые состояния. Причины больших финансовых кризисов 1929 и 2008 годов коренятся в той же психологии толпы. Другое значительное исследование в этой области, «Психология народов и масс» (1895) Гюстава Лебона, показало, что толпа оказывает «магнетическое влияние», которое деформирует поведение отдельных людей и создает коллективное «групповое мышление». Как он пишет, «индивид в толпе – это песчинка среди других песчинок, которую ветер носит туда-сюда по своей прихоти». Люди в толпе становятся анонимами. Голос совести в них умолкает. Они утрачивают чувство личной ответственности. Толпа удивительным образом склонна к регрессу, примитивным и инстинктивным реакциям. Она падка на демагогию тех, кто умеет играть на людских страхах и желании чувствовать себя жертвой. Подобные лидеры, пишет Лебон, «чаще всего рекрутируются из рядов тех мрачных невротиков, легко возбудимых, полупомешанных людей, которые находятся на грани сумасшествия»[111]111
  Le Bon G. The Crowd. London: Fisher Unwin, 1896. P. 134.


[Закрыть]. Удивительным образом эти слова читаются как предвидение появления Гитлера. Неслучайно труд Лебона создавался в Париже во время всплеска антисемитизма и дела Дрейфуса.

Отсюда важнейшая особенность иудаизма: настойчивое утверждение достоинства личности, чего не было ни в одной другой древней цивилизации. Мы верим, что любой человек есть образ и подобие Бога. Мудрецы говорили, что жизнь каждого подобна целому мирозданию (Мишна Санѓедрин, 4:4). Рамбам говорит, что каждый из нас должен оценивать себя так, будто его следующий поступок может изменить судьбу мира[112]112
  Мишне Тора, книга «Знание». Законы раскаяния, 3:4.


[Закрыть].

Всякое частное мнение нашло точное отражение в Мишне, даже если закон трактует данный вопрос иначе. Каждый стих Торы, говорили мудрецы, подлежит семидесяти толкованиям. Ни один голос, ни одна точка зрения не замалчиваются. Иудаизм не позволяет нашей индивидуальности растворяться в толпе.

В Торе упоминается чудесное благословение, которое произносится при виде шестисот тысяч евреев, собравшихся в одном месте. Вот оно: «Благословен Ты, Господь ‹…›, кто различает тайны» (Брахот, 58а). Талмуд объясняет, что каждый человек – особенный. У каждого из нас свой особый образ мыслей. Лишь один Бог способен войти в мысли каждого из нас и узнать, о чем мы думаем, – вот о чем говорит это благословение. Другими словами, даже в огромной толпе, где, на первый взгляд, все лица сливаются в единую неразличимую массу, Бог все равно общается с каждым из нас по отдельности.

И в этом смысл слов «поднимите головы», которые мы находим при описании переписи в Торе. Бог говорит Моше, что, когда подсчитываешь людей, есть опасность, что отдельный человек ощутит свою незначительность. «Кто я такой? Что от меня зависит? Я лишь один из миллионов, всего лишь рябь на поверхности океана, песчинка на морском берегу, пыль на поверхности мироздания».

Возражая против этого, Бог указывает Моше, что люди должны поднимать головы, тем самым осознавая, что каждый имеет значение; каждый важен как отдельная личность. В самом деле, с точки зрения еврейского закона, все, что исчисляется, продается поштучно, а не на вес, никогда не теряет значимости даже среди тысячи или миллиона аналогичных предметов (Бейца, 3б). У евреев перепись всегда проводится таким образом, чтобы подчеркивать, что мы ценимся как личности. У каждого из нас есть уникальные дарования. Существует вклад, который могу внести только я и никто иной. Поднять чью-то голову – значит оказать ему услугу, признать его ценность. Это жест любви.

Однако существует разница между индивидуальностью и индивидуализмом. Индивидуальность означает, что я уникален и меня ценят как члена сообщества. А индивидуализм означает, что я не являюсь командным игроком. Сфера моих интересов – только я сам, а не группа. Гарвардский социолог Роберт Патнэм заметил, что в Соединенных Штатах сегодня больше, чем когда-либо, людей играют в боулинг, но меньше, чем когда-либо, предпочитают играть в команде. Он назвал это «боулингом в одиночку»[113]113
  Putnam R. Bowling Alone. New York: Simon & Schuster, 2000.


[Закрыть]. Профессор Массачусетского технологического института Шерри Тёркл говорит, что в нашу эпоху люди предпочитают личному общению «Твиттер», «Фейсбук» и другие возможности, которые позволяют нам быть «одинокими вместе»[114]114
  Turkle S. Alone Together: Why We Expect More from Technology and Less from Each Other. New York: Basic Books, 2011.


[Закрыть]. Иудаизм ценит индивидуальность, но не индивидуализм. Ѓилель говорил: «Если я существую только для себя, тогда что я такое?» (Мишна Авот, 1:14).

Все это имеет прямое отношение к еврейскому лидерству. Мы берем не числом. Еврейский народ всегда был малочисленным, но добился великих свершений. Иудаизм испытывает глубокое недоверие к лидерам-демагогам, которые апеллируют к эмоциям толпы. Моше у горящего куста говорил о своей неспособности к красноречию: «Я не умею красиво говорить» (Шмот, 4:10). Он считал это недостатком. На самом же деле это было его достоинство как лидера. Моше вовсе не старался склонить народ на свою сторону сладкими речами. Скорее, он возвысил людей, обучая их.

Еврейский лидер должен уважать достоинство личности. Он должен «поднимать их головы». Сколь ни велика масса людей, которых ты ведешь за собой, тебе нужно всегда заверять их в том, что ты ценишь каждого, в том числе и тех, кого другие обделяют вниманием: вдову, сироту, чужеземца. Ты не должен стремиться изменить настроение толпы, взывая к примитивным чувствам страха или ненависти. Ты никогда не должен проявлять высокомерие в отношении чужого мнения.

Очень трудно возглавлять нацию личностей, но такое лидерство особенно амбициозно, оно окрыляет и вдохновляет, как ничто другое.