Текст книги "Принц крови"

Глава 11. ОХОТА

Лев замер. Эрланд с интересом наблюдал, как огромная кошка подкрадывалась к пасущимся антилопам. Принц сидел на своей лошади рядом с Джейм-сом, Локлиром и Кафи Абу Харезом. Неподалеку расположилось с полдюжины колесниц. Командир воинов на колесницах лорд Джака следил за приготовлениями своего сына Дигая к охоте на льва. Лицо немолодого военачальника оставалось абсолютно бесстрастным.

Кафи указал туда, где в высокой траве притаился лев.

– У этого молодого самца нет своего правда, – сказал он Эрланду. Принц разглядывал громадного зверя, который был гораздо больше тех львов, что встречались в гористых областях Королевства. К тому же этот обладал огромной, почти черной гривой, а те львы, которых Эрланду доводилось видеть прежде, были рыжевато-коричневыми. – Он охотится сам, – продолжал Кафи. – Если лев переживет сегодняшний день, когда-нибудь он станет толстым, ленивым папашей семейства, а охотиться для него станут львицы.

– А он может пережить? – спросил Локлир.

Кафи пожал плечами.

– Скорее всего, нет. Как решат боги. Юноше не разрешается покидать поле боя, если он не сильно ранен, а для человека его ранга это равносильно смерти. Его отец – один из самых влиятельных вельмож Империи, поэтому опуститься до звания садарина – «того, кто не охотник» – страшный позор для семьи, после него она не сможет сохранить свое влияние. Мальчишке придется выйти и совершить храбрый или даже глупый поступок, но умереть, чтобы не допустить позора.

Лев крался, пригнув голову и устремив взгляд на стадо. Он уже наметил животное послабее – молодого теленка, а может быть, старого самца или самку. Тут ветер переменился, и антилопы все как одна подняли головы. Черные носы задвигались, стадо принюхивалось к новым запахам, пытаясь узнать, нет ли опасности.

Вдруг один из самцов подскочил высоко в воздух, и стадо сорвалось с места. Лев прыгнул следом за антилопами, пытаясь в мощном рывке догнать тех, кто бежал сзади. Старая антилопа, с возрастам ставшая не очень проворной, лягнула задними ногами, и хищнику пришлось отбежать в сторону. Молодой лев остановился. Антилопы вообще-то так себя не вели – лев, судя по всему, пребывал в замешательстве. В это время зверь учуял новый запах и понял, что он уже не преследователь, а преследуемый.

Дигай крикнул, и его возница, щелкнув кнутом, послал лошадей вперед. Охота началась. Эрланд и его друзья верхом пустились вслед за колесницами.

Колесницы военным маневром – веером – разъехались в стороны, готовые преградить льву дорогу, вздумай он бежать. Поднялся шум – молодые кешианские охотники взывали к своему богу охоты – Гуис-Вану. Охотник с окровавленной пастью, которого в Королевстве причисляли к темным богам, почитался в Кеше как главное божество и был патроном всех охотников.

Лев помчался по поросшей травой степи. Он не мог бежать быстро продолжительное время, а спрятаться ему было негде. Дигай нагонял его.

Вдруг Джеймс натянул поводья, призывая Эрланда остановиться.

– Что такое? – спросил Эрланд.

– Пусть эта куча-мала проедет вперед, – ответил Джеймс. – Мне бы не хотелось, чтобы ты неожиданно оказался впереди охоты.

Эрланд собрался возразить, но понял, что хотел сказать ему Джеймс. Если что-то произойдет, это потом будут описывать как «несчастный» случай. Он кивнул и пустил лошадь легким галопом – так можно видеть, что делается впереди без риска попасть в самую середину охоты.

Колесницы резко заторомозили, оставив Дигаю место для встречи со львом. К тому времени как подъехала свита Эрланда, Дигай уже соскочил с колесницы и, крадучись, двинулся к льву, держа в руках длинное копье и щит.

– Оружие у него – совсем примитивное. Как им охотиться на кошку такого размера? – произнес Эрланд. – Почему бы ему не взять лук?

– Это обряд, знаменующий вступление в зре-лость, – ответил Кафи. – Быть сыном лорда Джаки – большая ответственность. Чистокровные пользуются луком, чтобы подстрелить хищника, который повадился в стадо, но, чтобы стать настоящим великим охотником – симбани, чтобы добыть шкуру льва с гривой для головного убора, надеваемого по торжественным случаям, охотник должен пользоваться оружием своих предков.

Эрланд кивнул и подъехал ближе к колеснице Дигая. Возница, юноша примерно такого же возраста, очень беспокоился за своего молодого господина. Молодой охотник был сейчас уже в пятидесяти ярдах от колесницы, на полпути к притаившемуся льву.

Лев припал к земле, облизываясь и тяжело дыша. Он вертел головой, пытаясь понять, приближается ли опасность. Потом зверь сел и огляделся. Бежать ему было некуда – колесницы окружили его со всех сторон, отрезая путь к отступлению. В это время он увидел приближающегося человека. Лев зарычал, выражая гнев и страх.

Некоторые лошади забеспокоились и попытались убежать, но возницы крепко держали их.

– А что, если он бросит копье и промахнется? – спросил Эрланд, поворачиваясь к Кафи.

– Он не будет бросать копье, – ответил Кафи. – Это очень опасно. Он попытается спровоцировать льва на нападение и проткнет его копьем в прыжке или, подойдя поближе, заколет.

Для Эрланда в этом было столько же смысла, как и во всем варварском ритуале. Охотиться на львов, медведей, волков и уивернов, которые нападали на стада, – в этом был смысл. Но убивать зверя, которого ты не будешь есть, только для того, чтобы носить его голову как трофей, – бессмысленно.

Лев бросился на охотника. Эрланд и его друзья услышали удивленные возгласы воинов и поняли, что этот лев ведет себя не так, как предполагалось. Дигай, растерявшись, упустил момент. Когда лев прыгнул, молодой охотник не правильно направил копье, и оно вскользь задело зверя. Все смешалось – юноша был опрокинут на спину и прикрывался щитом от ужасных когтей. Потом зверь повернул морду назад, пытаясь дотянуться до копья, которое торчало у него в боку.

Лев понял только две вещи – боль и кровь. Он зарычал, и юноша попятился от него, прикрываясь щитом. Лев завертелся, пытаясь схватить копье зубами, оно выпало. Дигай остался по одну сторону раненого льва, а его копье – по другую.

– Он погибнет! – закричал Эрланд.

– Никто не станет вмешиваться, – пояснил ему Кафи. – Это его право – убить или быть убитым. Я и сам вижу во всем этом мало смысла, но так уж ведут себя чистокровные.

Эрланд внезапно откачнулся в седле назад и вынул ноги из стремян. Наклонившись вправо, он отстегнул правый стремянной ремень. Сняв его, он подтянул к себе левое стремя, чтобы оно не било лошадь по боку. Дважды обернув стремянной ремень вокруг руки, Эрланд проверил, как далеко он может ударить своим самодельным оружием.

– Что ты… – начал Джеймс, но не успел он договорить, как Эрланд уже погнал свою лошадь к молодому охотнику.

Припавший к земле лев зарычал и пошел вперед на полусогнутых лапах, готовясь к прыжку. Молодой охотник держал перед собой щит, чтобы отразить его атаку. И в этот момент Эрланд ударил зверя тяжелым железным стременем. Лев зарычал, и лошадь принца шарахнулась в сторону. Лев резко повернулся и нанес удар огромной лапой, но лошадь уже была вне пределов досягаемости. Огромный кот двинулся следом, но вспомнил, что есть еще один враг.

Дигаю хватило передышки, которую предоставил ему Эрланд. Юный охотник прыгнул туда, где лежало его копье и в мгновение ока был готов к бою. Эрланд вернулся к своей свите, а молодой кешианский дворянин испустил боевой клич. Разъяренный болью и нападениями с разных сторон, лев прыгнул на Дигая. В этот раз копье поразило зверя прямо в грудь. Лев по инерции пролетел вперед, и наконечник копья глубоко впился в его сердце.

Воины на колесницах радостно закричали. Юноша стоял над дергающимся в предсмертных судорогах львом. Эрланд развернул свою лошадь – она заржала, почуяв кровь. Он решил отъехать подальше от кричащих людей. Вдруг принц подумал: а имел ли он право сделать то, что сделал? Может быть, он нарушил какой-нибудь обычай, когда отвлек льва? Навстречу Эрланду в колеснице ехал лорд Джака. Их глаза на миг встретились. Эрланд искал во взгляде вельможи хоть какой-нибудь намек на одобрение или гнев, но он остался бесстрастным. Эрланд остановился, чтобы пристегнуть стремя, и к нему подъехал Джеймс.

– Ты что, с ума сошел? С чего ты сотворил такую глупость?

– Он бы погиб, – ответил Эрланд, – и льва убили бы другие. Сейчас мертв один лев. Мне кажется, это более разумно.

– А если бы твоя лошадь не вовремя заржала, ты стал бы первой жертвой льва! – Джеймс схватил Эрланда за тунику и дернул так, что принц чуть не слетел с седла. – Ты сын не захудалого дворянина, не богатого купца. Ты следующий король Островов, да смилуются боги над нами. Если ты попробуешь выкинуть еще что-нибудь подобное, я лично побью тебя.

Эрланд оттолкнул руку Джеймса.

– Я никогда об этом не забываю! – ответил он, его лицо выражало гнев. – Милорд граф, я ни на миг не забываю об этом с тех пор, как погиб мой брат!

Эрланд внезапно пришпорил лошадь и быстрым галопом унесся в сторону города. Джеймс махнул рукой телохранителям, и те поехали следом. Они не пытались остановить его, но отпускать Принца одного тоже было нельзя.

– Мальчику нелегко… – заметил Локлир, приблизившись к стоящему в одиночестве Джеймсу.

– Это как раз то, что и нам с тобой довелось испытать в его возрасте, – покачал головой Джеймс.

– Неужели мы тоже были такими глупыми?

– Боюсь, что да, Локи, – Джеймс огляделся. – Они снимают шкуру со льва, так что можно возвращаться во дворец. Сейчас нас пригласят на очередное празднество.

Локлир поморщился.

– Интересно, говорил ли им кто-нибудь, что обедать можно, даже когда за столом сидит меньше пятидесяти человек?

– Похоже, нет, – ответил Джеймс, трогая лошадь с места.

– Поедем, успокоим задетую гордость нашего принца, – произнес Локлир.

Джеймс посмотрел туда, где скрылся принц и его телохранители.

– Это не гордость задета, Локи, – сказал он. – Дигаю столько же лет, сколько Эрланду… и Боуррику. Эрланд тоскует без брата.

Советники подъехали к ожидавшему их Кафи Лбу Харезу. Когда все трое повернули к городу, оставив ликующих кешианцев, Локлир спросил:

– Кафи, Эрланд нарушил какой-нибудь обычай?

– Не знаю, господин мой, – ответил уроженец пустыни. – Если бы ваш принц убил льва, он не только опозорил бы Дигая, показав, что тот не умеет охотиться, но и нажил бы могущественного врага в лице лорда Джаки. Но его высочество только отвлек зверя, позволив юноше подобрать оружие и убить льва самому. Может быть, все обойдется. Как знать, когда имеешь дело с чистокровными?

– Уверен, что скоро мы все узнаем, – заметил Джеймс.

Остаток пути они проделали в молчании.

Миа сидела в бассейне позади Эрланда, растирая ему плечи и шею. Они были одни – остальных служанок Эрланд отослал. Он не отказывался от доступных ему служанок, но обнаружил, что его все больше тянет к Миа. Ничего подобного любви к кешианской служанке он не чувствовал, но с ней имел возможность расслабиться и поговорить о том, что тревожило его. Казалось, она хорошо знала, когда смолчать, а когда задать осторожный вопрос, который мог бы рассеять его смущение. А их занятия любовью, поначалу бурные благодаря неутоленной страсти и новизне, теперь стали более спокойными и нежными, как у людей, которые понимают, что требуется партнеру.

– Ваше высочество, – сказала вошедшая служанка, – господин Джеймс просит разрешения войти.

Эрланд хотел отказаться, но, подумав, что с Джеймсом все равно придется поговорить, кивнул. Джеймс вошел в купальную комнату.

Граф взглянул сверху вниз на обнаженную парочку, и, если и ощутил замешательство, увидев Эрланда с девушкой, то хорошо скрыл его. Джеймс скинул плащ и отдал его ожидавшей служанке.

– Ну как, – спросил Джеймс, садясь на край бассейна, – тебе лучше?

– Нет, – ответил Эрланд. – Я все еще сердит.

– На что, Эрланд?

На лице Эрланда появилось выражение тоски и потери. Потом оно постепенно пропало – словно Миа, разминая пальцами его застывшие мускулы, прогнала его прочь.

– Наверное, на весь мир. На богов судьбы и случая. На тебя. На отца. На всех. – И совсем тихо добавил:

– Больше всего я зол на Боуррика за то, что его убили.

– Да, – кивнул Джеймс. – И я чувствую то же самое.

Эрланд вздохнул с облегчением.

– Наверное поэтому я и выскочил на охоте. Я не мог видеть, как лев убивает этого мальчика. Может быть, у него тоже есть брат… – Он замолчал, на глазах у него выступили слезы. Впервые после нападения бандитов горе Эрланда обнаружило себя. Юный принц плакал по погибшему брату, а Джеймс ждал, не чувствуя смущения. Сам он выплакал свои слезы неделю назад на груди у жены.

– Ну почему? – спросил Эрланд, глядя на своего наставника покрасневшими глазами. Джеймс только покачал головой в ответ. – Только боги знают, а они никогда не говорят со мной. – Опустив руку в воду, принц отер лицо. – Что-то имеет смысл, что-то – нет. Я ничего не знаю.

– Послушай, – сказал Джеймс. – Я тебе не рассказывал. Твой отец пару раз спас мне жизнь. И сейчас я не могу сказать, почему принц Островов мог спасать жизнь уличному воришке, как не могу сказать, почему принц должен гибнуть по дороге на празднование юбилея. Одно могу сказать тебе – ни от кого я не слышал о том, что в жизни есть какой-то смысл. Вот так.

Эрланд прислонился к мягкому телу Миа. Он вздохнул и почувствовал, как его душу покидает нечто, терзавшее ее все время после нападения в пустыне.

– Странно, – сказал он. – Мне только сейчас пришло в голову, что Боуррик может быть мертв. Вс„-таки…

– Что? – тихо спросил Джеймс.

– Не знаю, – Эрланд вопросительно взглянул на Джеймса, – что я должен ощущать? Я хочу сказать, что мы с Боурриком никогда надолго не разлучались. Мы всегда были словно половинки друг друга. Я думал, что, если я его потеряю или он меня, мы почувствуем это. Ты понимаешь меня?

Джеймс поднялся.

– Кажется, да. По крайней мере, не хуже, чем любой человек, который не испытал сам ничего подобного. Я знал вас с момента вашего рождения, на моих глазах вы играли и дрались. Мне кажется, я тебя понимаю.

Эрланд опять вздохнул.

– Я просто подумал, что должен чувствовать себя по-другому, но нет. Мне кажется, что он просто где-то далеко от меня.

Эрланд устало прикрыл глаза. Через мгновение его дыхание выровнялось, он задремал.

– Сегодня вечером мы опять ужинаем с императрицей, – сказал Джеймс Миа, принимая у служанки свой плащ. – Разбудишь его?

Чтобы не будить спящего принца, она молча кивнула, Джеймс перебросил плащ через руку и вышел.

***

Эрланд заканчивал одеваться, когда Миа объявила о прибытии лорда Джаки. Принц не удивился – он предчувствовал, что его поступок без внимания не останется. Вельможа вошел в комнату, и Миа отошла в дальний угол – так, чтобы не слышать разговора, но быть рядом, если она понадобится Эрланду.

Джака поклонился Эрланду.

– Господин мой принц, – сказал он. – Кажется, я пришел в неподходящий момент?

– Нет, господин мой Джака. Я как раз закончил одеваться к ужину с императрицей.

Джака, сложив ладони перед собой, провел ими вниз и вверх – Кафи объяснил, что это универсальный жест благословения, означающий «да защитит нас небо».

– Я пришел поговорить с вами о том, что произошло сегодня днем, – сказал старый воин.

– Да?

Джаке, казалось, трудно было произнести те слова, которые он приготовил.

– Я – почетный охотник, и мне стыдно, что мой сын потерпел неудачу на своей ритуальной охоте. Очень непросто признать это. Найдутся такие, кто скажет, что вы лишили моего сына честной смерти, или что убийство льва не считается из-за вашего вмешательства. – Эрланд предполагал что-нибудь подобное. – Все же, – продолжал Джака, – вы просто отвлекли зверя настолько, чтобы он успел подобрать копье.

– Он сам убил льва, – кивнул Эрланд.

– Это правда. Я нахожусь в затруднении. С одной стороны, убийство не соответствовало ритуалу, с другой – как отец, любящий своего сына, я хочу поблагодарить вас за помощь. – И добавил тихо:

– И за спасение его жизни.

Эрланд стоял неподвижно, не зная что сказать. Потом он решил избрать курс, который в сложившихся обстоятельствах доставит гордому отцу больше чести.

– Может быть, он и без моей помощи смог бы подобрать копье. Кто знает?

– И впрямь, – подхватил вельможа. – Лев был молодой, неопытный, взбешенный болью. Более опытный охотник ударил бы его плоскостью щита по морде – ущерба никакого, но шуму и боли много. Если лев бросается на щит, охотник пропускает его и старается поднять копье. Мы этому учим, хотя в горячке момента это может и забыться. Легко забыться, ваше высочество. Мне пора уходить, господин мой принц. Хочу заверить вас – какая бы нужда у вас ни возникла, я ваш должник.

Эрланд не знал, что ответить на такое искреннее выражение благодарности, поэтому он просто сказал:

– Благодарю за ваш любезный визит и за честь, что вы мне оказали своим присутствием, господин мой Джака.

Командующий имперскими всадниками на колесницах поклонился и ушел. Эрланд повернулся к Миа.

– Надеюсь, что с тобой мы встретимся сегодня вечером.

Миа подошла к Эрланду, поправила ему тунику – скорее ради того, чтобы побыть рядом с ним, чем из действительной необходимости.

– Я увижу вас раньше, мой принц. Мне ведено явиться на аудиенцию.

– Что-то не так?

– Нет, – пожала плечами Миа. – Всем, кто служит во дворце Той, Которая Есть Кеш, время от времени позволяется разделить славу имперского двора.

– Хорошо. Там и увидимся.

Эрланд махнул рукой, чтобы две девушки, стоявшие у дверей, распахнули их. Снаружи принца дожидались четыре гвардейца крондорской гвардии в парадной форме. Заняв свои места вокруг Эрланда, они зашагали по залам и переходам дворца.

По дороге к ним присоединились Джеймс и Гамина, потом Локлир и, наконец, лорд Кафи. Когда они дошли до крыла, занимаемого императрицей, гвардейцы остановились – солдатам других наций, «не чистокровным», не разрешалось появляться вблизи императорской особы.

Эрланд вошел в зал под звуки труб. Мастер церемоний зачитал длинный список титулов принца, и Эрланд понял, что сегодня – официальная аудиенция. Он удержался от улыбки, подумав, что разница между формальной церемонией и неформальной заключалась только в капризе императрицы. Принц горько пожалел, что не может оказаться в Крондоре – они с Боурриком, бывало, забирались в кухню и там что-нибудь жевали в уголке, не желая присутствовать на официальных обедах вместе с родителями.

Эрланд подошел к помосту и поклонился. Мастер церемоний провозгласил:

– О Ты, Которая Есть Кеш, я имею честь представить тебе его высочество, принца Эрланда, наследника трона Королевства Островов, рыцаря-капитана Западных земель.

Эрланд выпрямился и произнес:

– Ваше величество, я благодарю вас за любезность, с коей вы разделили щедроты ваши со мной и моими спутниками. Позвольте мне представить… – и он начал формальное перечисление всех членов своей свиты, как делал всякий раз, встречаясь с императрицей. Про себя он удивлялся – неужели каждый день ему придется все это повторять?

– Судя по сообщениям, у вашего высочества был сегодня трудный день, – произнесла императрица. Эрланд ждал, что она скажет еще, но она просто закончила:

– Мы рады снова видеть вас вместе с нами, ваше высочество. Пожалуйста, угощайтесь.

Следом за принцем Эрландом в зал вошел принц Авари со своими придворными. Один, который проходил ближе всего к Эрланду, плюнул ему под ноги.

Эрланд замер. Лицо его побагровело. Молодой человек, который плюнул, пошел дальше, но Эрланд повернулся и сказал:

– Эй ты!

Все глаза обратились на двух молодых людей. Юноша, прищурившись, смотрел на Эрланда. Он был чистокровным и, судя по всему, сыном родовитого отца, раз занимал место в свите принца; тело его было поджарым и мускулистым. Эрланд ощутил, что приближается драка, и был не в том настроении, чтобы от нее уклоняться.

– Эрланд! – прошипел Джеймс ему в ухо. – Отойди!

– Императрица смотрит, – пришло предупреждение от Гамины.

Молодой аристократ остановился перед принцем, а принц бросил взгляд на трон. Императрица действительно обратила внимание на молодых людей. Один из вельмож хотел подойти к ним, но императрица призвала его к себе. Кажется, она не хотела, чтобы кто-нибудь вмешивался. Более того, в ее глазах появился заинтересованный блеск. Эрланд подумал, что это может быть испытанием – надо посмотреть, что за правитель будет у Королевства Островов через некоторое время. «Если это так, – подумал Эрланд, – они нашли в моем лице твердого противника».

– Что такое, садарин? – спросил молодой человек, подойдя к принцу.

Придворные зашушукались. При кешианском дворе неохотник считался ниже простолюдина, и назвать так кого-то значило нанести смертельное оскорбление.

Эрланд взглянул на принца Авари. Принц с интересом смотрел на них и едва заметно улыбался. Принц Островов догадался, что молодой человек оскорбил его по наущению принца Авари. Эрланд вздохнул и изо всех сил ударил молодого человека тыльной стороной ладони по лицу.

Тот зашатался и упал. Но не успел он коснуться пола, как Эрланд схватил его за ожерелье и дернул вверх.

– Тот, кто оскорбляет меня при дворе Кеша, оскорбляет Королевство Островов. Я не могу этого допустить. – Он оттолкнул молодого человека. Тот с трудом удержался на ногах. – Тебе выбирать оружие, – сказал ему Эрланд.

Джеймс схватил Эрланда за руку.

– Ты не можешь идти на дуэль. Они этого от тебя и ждут, – зашептал он.

– Я тебя не понимаю, – сказал молодой кешианец.

– Я тебя ударил, – сказал ему Эрланд. – Ты имеешь право выбрать оружие, которым мы будем драться на дуэли.

Лицо молодого человека сморщилось в непритворном удивлении.

– На дуэли? Зачем мне с тобой драться? Ты наверняка меня убьешь.

Эрланд не знал, что и сказать. И тут заговорила императрица.

– Лорд Килава.

Из-за столика в дальней части зала поднялся человек средних лет.

– Чего желает моя императрица?

– Твой сын – фигляр. Он оскорбляет гостя в моем доме. Что надлежит с ним сделать?

Мужчина побледнел. Но, отвечая, стоял все так же прямо.

– Воля вашего величества.

Императрица помолчала и сказала:

– Я бы подарила принцу его голову в банке с медом и вином как трофей, но, так как наши традиции не похожи на традиции родины его высочества, боюсь, таким подарком мы доставим ему еще больше неудобств. – Она сделала паузу. – Молодой Разаджани!

Юнец, оскорбивший Эрланда, повернулся к императрице.

– Да, ваше величество?

– Твой вид мне неприятен. Тебе запрещается появляться в верхнем городе. Никогда, пока я жива, тебе не ступать на камни плато. Когда я уйду в Зал Вечной Красоты, тот, кто сменит меня на троне, может оказаться милосердным и позволить тебе вернуться. Вот и все, что я скажу тебе, – только потому, что твой отец верен мне. В моих старых костях осталось не так много милосердия. А теперь – прочь!

Эрланд, усевшись за свой столик, спросил у Кафи:

– К чему это все?

– Простите, мой принц? – уроженец пустыни, кажется, не понял его вопроса.

– Почему же он оскорблял меня, если не собирался драться? – спросил Эрланд.

– Это особенности чистокровных, ваше высочество. Поймите – они не воины, они охотники. Воины для них – не больше чем собаки, которых можно натравить на противника. Если необходимо, они сражаются, и весьма доблестно, но не видят в этом никакой чести. Для них честь в том, чтобы выследить жертву, загнать ее и прикончить одним ударом. Молодому Разаджани не было смысла драться с вами. Никто не сомневается, что вы – храбрый и опытный воин. Вы бы легко убили его. Он знал это и никогда не стал бы драться с вами.

– Мне трудно это понять, – произнес Эрланд.

Кафи пожал плечами.

– А им трудно понять, как человек может позволить обстоятельствам вынудить его сражаться с тем, кто явно превосходит его в военном искусстве. С их точки зрения это равносильно самоубийству.

Вошла свита принцессы Шараны; на шаг отставая от них, шла Миа. Эрланд во все глаза смотрел на принцессу с золотистой кожей.

– Почему моя служанка сегодня с принцессой? – спросил он потом у Кафи.

– Потому что ваша «служанка» – сестра принцессы Шараны.

– Сестра? Принцессы? Да вы шутите!

– Конечно, нет, ваше высочество. Императрица никогда бы не позволила ни рабам, ни «низшим», таким, как я, прислуживать вам в ваших покоях, – слово «низшие» прозвучало с неприкрытой горечью. – Так что только юноши и девушки благородного происхождения – младшие в своих семьях – могут прислуживать императрице и ее гостям.

– Все?! – воскликнул Эрланд, вне себя от удивления.

– Да, – ответил Кафи, – все служанки в ваших покоях – дочери благородных людей. – Он махнул рукой на тех, кто – наблюдал за смущенным принцем. – Конечно, в ваших покоях все служанки – родственницы императрицы и члены императорской семьи.

– Боги и демоны! – воскликнул Эрланд. – Боюсь, я переспал с половиной дочерей из королевской семьи!

– Менее, чем с десятой частью, ваше высочество, – рассмеялся Кафи. – Многие являются дальними родственниками ее величества. И что с того? Чистокровные смотрят на телесные отношения не так, как вы или я. Их женщины так же свободны в выборе партнеров, как и мужчины. Это происходит оттого, что у них императриц было столько же, сколько императоров.

Согласно требованиям протокола, последней появилась принцесса Сойана и ее свита; принцесса задала матери формальный вопрос о ее здоровье. Ритуал был соблюден, можно было начинать ужин.

Принцесса со свитой разместилась за столом, и появились слуги. За столом Эрланда почти не разговаривали – принц и Локлир неотрывно смотрели в другой конец зала: Эрланд – на принцессу Шарану и госпожу Миа, Локлир – на их мать. ***

Позднее, вечером, Джеймс пригласил Эрланда прогуляться с ним и Гаминой по одному из многочисленных дворцовых садов. Решив, что для этого есть причина, принц согласился.

Они вошли в сад, и Эрланд услышал мысли Га-мины:

– Джеймс попросил, чтобы ты поговорил с ним с моей помощью, так как ясно, что нас могут подслушивать даже в середине этого сада.

– Не так как дома, но тоже очень красиво, правда? – сказала она вслух.

– Да, действительно, – согласился Эрланд. С помощью Гамины Эрланд услышал то, что без слов хотел сообщить ему Джеймс.

– Со мной наконец вышел на связь наш агент во дворце.

– Наконец? Этому что-то мешало?

– Мешало? Только то, что мы были под постоянным наблюдением. Половина слуг в наших покоях – шпионы, но разница между ними и не шпионами невелика – о любом нашем действии докладывается всегда, любым слугой. Мне кажется, происходит что-то очень значительное.

Эрланд спросил Гамину, как она провела день, и они поболтали о ничего не значащих вещах, поговорили о чудесном фонтане, отделанном мрамором, – женщина на колеснице охотилась на трех смешных демонов. Эта скульптурная группа каким-то непонятным Эрланду образом подсвечивалась снизу, что создавало удивительный эффект.

– Я должен спросить, как они этого добиваются, – вслух сказал Эрланд. – Хочу сделать что-нибудь подобное в Крондоре. Как ты думаешь, что происходит?

– мысленно спросил он.

– Я еще не знаю, – ответил Джеймс. – Пока я понял только вот что. Императрица слабеет здоровьем. Она гораздо более больная, чем кажется. Этот слух широко распространен по дворцу и по нижнему городу. Но никто пока не знает, что предполагается, будто она должна назвать своим наследником принца Авари, тогда как она склоняется к Сойане или даже Шаране. Императрица и ее сын много лет находятся в размолвке и часто едва разговаривают друг с другом.

– Значит, стоит вопрос о наследовании трона?

– Судя по всему – да, – ответил Джеймс. – Обычно трон переходит к старшему отпрыску.

– Какая чудесная ночь, – вслух сказал Эрланд. – Но тогда это Сойана.

– Верно, но есть большая группа аристократов, которая хотела бы видеть на троне Авари. Во-первых, потому что предыдущими правителями были две женщины, а многие из подчиненных Кешу наций твердо патриархальны, и члены Галереи опасаются, что правление трех женщин подряд приведет к матриархату. В древние времена люди Кеша прошли через такой период. Но главная причина, почему многие хотят видеть на троне Авари, – его считают более способным. Сойану многие полагают слабой. Ее покойный муж был весьма влиятельным лицом в Галерее лордов и мастеров – это у них примерно то же самое, что у нас Объединенный Совет лордов. Кто-то боится ее, считая опасней. Она вполне может заставить Авари и лордов делать то, что ей нужно… и если даже Авари провозгласят следующим императором, она все равно сможет доставить много проблем Галерее.

– А что здесь общего с попыткой… убить моего брата?

– Давайте посмотрим, какие еще чудеса предлагает этот сад.

– Да, – согласилась Гамина. – Здесь очень красиво.

– Боюсь, в другой раз, – сказал Джеймс. – У нас сегодня был очень тяжелый день. Теперь мы официально представлены, вскоре начнутся празднования. Впервые соберутся все правители Империи. Мы должны выглядеть наилучшим образом.

– Наверное, этим можно объяснить нападение в пустыне. Партия Авари очень сильна в самом сердце Империи, тогда как сила Сойаны. сосредоточена в основном на плато. Если начнется война на севере и против нас будут брошены, отряды Псов Войны, это очень ослабит положение Авари здесь. Кроме того, именно он поведет против нас армию. Абер Букар, командующий армией, очень стар. Его мог бы сменить лорд Джака, но Братство Наездников и некоторые другие и так считают, что воины на колесницах пользуются непозволительно большим влиянием, так что вряд ли императрица решится назначить Джаку. Поэтому принц – единственная фигура, за которым армии пойдут не рассуждая. Кроме того, главенства в Галерее добивается еще один человек.

– Кто? – спросил принц.

– Лорд Рави, мастер Братства Наездников. Но он не чистокровный, и, хотя его кавалерийские части чрезвычайно лояльны, все же им не хватает престижа воинов на колесницах.

– По твоим словам, при дворе кипят страсти.

– Возможно, но помни, что, пока правит императрица, все подчиняются ей. Весьма вероятно, что, когда она умрет, разразятся беспорядки, может быть даже гражданская война. Но тот, кто хочет развязать войну, явно не желает дожидаться ее смерти. Хотя здесь мне еще не все ясно.

Эрланд вслух сказал:

– Если мы хотим хорошо отдохнуть, надо возвращаться, – повернув туда, где располагались его покои, он, кажется, погрузился в размышления. – Мне почти ничего не ясно. Будем надеяться, что многое прояснится, прежде чем начнутся открытые столкновения.

Собеседники с ним молча согласились.