Текст книги "Капитализм не проблема, а решение. Путешествие по новейшей истории пяти континентов"

2. Африка: капитализм более эффективен в борьбе с бедностью, чем иностранная помощь

В 1990 г. ООН взяла на себя обязательство в течение 25 лет снизить уровень бедности в мире на 50 %. То, что эта амбициозная цель была достигнута, во многом объясняется успехами Китая. За тот же период на Африканском континенте доля населения, живущего за чертой бедности, снизилась с 56,8 до 42,7 %[109]109
  Andreas Freytag, “Ist Afrikas wirtschaftliche Entwicklung nachhaltig?”, in Praxishandbuch Wirtschaft in Afrika, edited by Thomas Schmidt, Kay Pfaffenberger and Stefan Liebing (Wiesbaden: Springer Gabler, 2017), 43.


[Закрыть].

Однако, поскольку 20 % африканцев страдают от голода, что больше, чем где бы то ни было в мире, предстоит пройти еще долгий путь[110]110
  World Food Programme, “Zero Hunger,” accessed 20 June 2018, http://de.wfp.org/hunger/hunger-statistik


[Закрыть]. После снижения в течение многих лет число голодающих людей недавно вновь возросло, особенно в Африке. Всемирный индекс голода обобщает ситуацию с обеспечением продовольствием в 128 странах: 47 стран не достигнут низкого уровня голода даже к 2030 г., 28 из них находятся в Африке к югу от Сахары[111]111
  Часть Африканского континента, населенная преимущественно негроидными народами (в отличие от европеоидов Северной Африки), другие названия: Черная Африка, Тропическая Африка. В настоящее время включает в себя 49 стран (в том числе страны, находящиеся на островах). – Прим. перев.


[Закрыть][112]112
  Welthungerhilfe. “Welthilfe stellt Welthunger-Index 2021 vor,” press release, 14 October 2021. https://www.welthungerhilfe.de/presse/pressemitteilungen/2021/welthunger-index-2021-rueckschritt-bei-hungerbekaempfung/


[Закрыть].

Африканский континент имеет беспрецедентный опыт создания искаженных впечатлений. В мае 2000 г. журнал The Economist опубликовал статью под заголовком «Безнадежный континент». На обложке был изображен хорошо вооруженный африканский мужчина. Почти 12 лет спустя, в декабре 2011 г., на другой обложке, посвященной Африке, был изображен африканец, запускающий воздушного змея, с сопроводительным заголовком «Африка на подъеме»[113]113
  Jonathan Berman, Success in Africa: CEO Insights from a Continent on the Rise (Brookline, MA: Bibliomotion, 2013), 18.


[Закрыть]. Главный редактор журнала с горечью признает: «Люди приложили немало усилий, чтобы указать мне на то, что если бы вы инвестировали в корзину африканских акций в тот день, когда мы объявили Африку “безнадежным континентом”, то сегодня ваши дела шли бы неплохо»[114]114
  Цит. по: ibid., 19


[Закрыть].

Западные представления об африканской жизни обычно вызывают в воображении образы иного рода – величественных животных или людей, живущих в крайней нищете. «Африканцы, которые не являются животными, деспотами или Нельсоном Манделой, изображаются страдающими от нищеты, войн и болезней. Вспомните два последних фильма, в которых вы видели африканцев. Вы поймете, что я имею в виду», – говорит эксперт по Африке Джонатан Берман в своей книге «Успех в Африке»[115]115
  Ibid., 9.


[Закрыть]. Определенный вклад в популяризацию этого образа – который хотя и не совсем неверен, но вводит в заблуждение, поскольку показывает лишь часть картины, – внесли западные поп-звезды, устраивающие огромные концерты на стадионах, чтобы собрать деньги и привлечь внимание к борьбе с бедностью в Африке. Их программа повторяет требования левых критиков глобализации об увеличении финансовой помощи Африке. Это, по их мнению, является решением проблем континента.

Иностранная помощь, или помощь на цели экономического развития, имеет приятное моральное звучание, и в представлении некоторых она является своего рода квазирелигиозным искуплением грехов колониализма и «эксплуатации третьего мира» капиталистическими странами. Но действительно ли она достигает того, на что надеются ее сторонники? В 2002 г. тогдашний президент Сенегала Абдулайе Вад сказал: «Я никогда не видел, чтобы страна развивалась за счет иностранной помощи или <государственных> кредитов. Страны, которые развивались – в Европе, Америке, Японии, азиатские страны, такие как Тайвань, Корея и Сингапур, – все они верили в свободные рынки. В этом нет никакой загадки. После обретения независимости Африка выбрала неверный путь»[116]116
  Цит. по: Dambisa Moyo, Dead Aid: Why Aid Is Not Working and How There Is a Better Way for Africa (New York: Farrar, Straus & Giroux, 2009), 108.


[Закрыть]. Путь, о котором он говорит, выбранный большинством африканских стран после краха колониализма, был социализмом в той или иной форме.

В Египте был внедрен «насеризм» как арабская версия социализма. В начале 1990-х годов Эритрея взяла на вооружение марксизм-ленинизм в албанском стиле, а Гана следовала советской модели социалистической плановой экономики и коллективизации сельского хозяйства. Конго управлялось партией единства с марксистско-ленинской идеологией, а Мадагаскар принял социалистическую конституцию, основанную на модели Китая и Северной Кореи. Мозамбиком управляла марксистско-ленинская партия единства. Ангола, Мали, Гвинея, Уганда, Сенегал, Судан, Сомали, Замбия, Зимбабве, Танзания и другие африканские страны также придерживались социалистической модели. Многие африканцы мечтали об особой форме «африканского социализма», которая основывалась бы на местных ценностях, таких как понятие племенных общин, и которая должна была предложить альтернативу капитализму в той же степени, что и версии социализма, практиковавшиеся в СССР и других странах Восточного блока.

Экономические результаты оказались еще более катастрофическими, чем в социалистических странах Восточного блока. Несовершенная экономическая система – лишь один из многих факторов, вызывающих бедность в Африке, где во многих странах по-прежнему отсутствуют стабильные политические институты, а войны и гражданские войны между враждебными племенами или различными этническими группами продолжают раздирать континент на части.

Иностранная помощь: в лучшем случае бессмысленна, в худшем – вредна

Уроженка Замбии Дамбиса Мойо, которая училась в Гарварде и получила докторскую степень в Оксфорде, называет западную помощь в целях развития одной из причин неспособности избавить Африку от бедности. «За последние 50 лет из богатых стран в Африку было переведено более 1 трлн долл. в виде помощи, связанной с развитием», – отмечает Мойо в своей книге 2009 г. «Мертвая помощь» («Dead Aid»). «Но разве более 1 трлн долл. в виде помощи на развитие за последние несколько десятилетий сделали жизнь африканцев лучше? Нет. В действительности по всему миру получатели этой помощи живут хуже, гораздо хуже. Помощь помогла сделать бедных беднее, а экономический рост замедлился… Представление о том, что помощь может облегчить системную бедность и уже сделала это, является мифом. Миллионы людей в Африке сегодня беднее из-за помощи; страдания и бедность не прекратились, а только увеличились. Для большинства стран развивающегося мира иностранная помощь была и остается абсолютной политической, экономической и гуманитарной катастрофой»[117]117
  Dambisa Moyo, Dead Aid: Why Aid Is Not Working and How There Is a Better Way for Africa (New York: Farrar, Straus & Giroux, 2009), 5.


[Закрыть].

Чтобы было понятно, критика Мойо направлена не против разовых мер помощи при голоде и стихийных бедствиях, а против долгосрочных финансовых трансфертов, направленных на стимулирование экономического развития. Эти средства часто оказываются в руках коррумпированных деспотов, а не бедных слоев населения. «Даже когда помощь не разворовывалась, она оказывалась непродуктивной. Определить качество пирожного можно, только попробовав его, и здесь мы имеем море таких доказательств. Учитывая нынешнее экономическое состояние Африки, трудно понять, каким образом любой зарегистрированный экономический рост является прямым результатом иностранной помощи. Если уж на то пошло, свидетельства последних 50 лет указывают на обратное – замедление экономического роста, рост бедности и отставание Африки в восхождении по экономической лестнице»[118]118
  Ibid., 28.


[Закрыть].

Исследование Всемирного банка показало, что до 85 % потоков помощи используются «не по назначению, очень часто перенаправляются на непродуктивные, если не сказать гротескные, предприятия»[119]119
  Ibid., 36.


[Закрыть]. Даже если эти средства тратятся на проекты, которые приносят положительные результаты, их долгосрочные последствия часто перевешивают любые краткосрочные выгоды. Чтобы проиллюстрировать этот пагубный эффект, Мойо рассказывает историю местного производителя москитных сеток, который производит около 500 сеток в неделю. Каждый из десяти его работников содержит не менее 15 родственников. Затем благонамеренная голливудская кинозвезда убеждает западные правительства собрать и отправить в регион 100 000 противомоскитных сеток стоимостью в 1 млн долл. Сетки прибывают, быстро вышвыривают производителя москитных сеток из бизнеса и заставляют 150 иждивенцев его работников жить на подаяние[120]120
  Ibid., 39.


[Закрыть].

Как отмечает Мойо, в период с 1970 по 1998 г., когда потоки помощи в Африку достигли максимальных значений, бедность в Африке выросла с 11 до 66 %[121]121
  Ibid., 5.


[Закрыть]. Иностранная помощь, продолжает она, «поддерживает коррумпированные правительства, предоставляя им свободно используемые денежные средства. Эти коррумпированные правительства препятствуют установлению верховенства закона, созданию прозрачных гражданских институтов и защите гражданских свобод, что делает непривлекательными как внутренние, так и иностранные инвестиции в бедные страны»[122]122
  Ibid., 43.


[Закрыть]. Это, в свою очередь, препятствует развитию работающей капиталистической экономики, что приводит к экономической стагнации и «культуре зависимости от иностранной помощи», которая побуждает «правительства поддерживать большой, громоздкий и часто непродуктивный государственный сектор – как один из способов вознаградить своих приближенных»[123]123
  Ibid., 55.


[Закрыть].

Директор Межрегиональной экономической сети в столице Кении Найроби Джеймс Шиквати подтверждает: «Если Запад отменит эти платежи, обычные африканцы даже не заметят этого. Сильно пострадают только функционеры»[124]124
  Цит. по: David Signer, “Entwicklungshilfe statt Entwicklung? Die fragwürdige Bilanz eines überholten Konzeptes,” in Das Ende der Armut: Chancen einer globalen Marktwirtschaft, edited by Christian Hoffmann and Pierre Bessard (Zürich: Liberales Institut Zürich, 2012), 94–95.


[Закрыть]. Шиквати объясняет: «Финансируются огромные бюрократические структуры, поощряются коррупция и самоуспокоенность, африканцев учат быть нищими и не быть независимыми. Кроме того, иностранная помощь повсеместно ослабляет местные рынки и подавляет дух предпринимательства, в котором мы так отчаянно нуждаемся. Как бы абсурдно это ни звучало: иностранная помощь – одна из причин проблем Африки»[125]125
  Цит. по: ibid., 97–98.


[Закрыть].

Профессор экономики и африканских исследований Нью-Йоркского университета Уильям Истерли считает, что иностранная помощь во многом бессмысленна и часто вредна. За два десятилетия «иностранные доноры потратили 2 млрд долл. в Танзании… на строительство дорог», – сообщает он. «Дорожная сеть не улучшилась. Из-за отсутствия технического обслуживания состояние дорог ухудшалось быстрее, чем доноры строили новые». Пока дороги приходили в упадок, бюрократия процветала. «Танзания производила более 2400 отчетов в год для своих доноров помощи, которые отправляли оказавшемуся в осаде получателю тысячу миссий чиновников-доноров в год». Иностранная помощь не смогла обеспечить дороги, которые были крайне необходимы, хотя «она предоставила много того, что беднякам, вероятно, было мало нужно»[126]126
  William Easterly, The White Man’s Burden: Why the West’s Efforts to Aid the Rest Have Done So Much Ill and So Little Good (Oxford: Oxford University Press, 2006), 123.


[Закрыть].

От государственного контроля к свободной рыночной экономике?

Если помощь африканским странам в целях развития оказалась в основном бессмысленной или даже контрпродуктивной, то привел ли поворот от государственных систем к свободному рынку к лучшим результатам? В конце 1980-х годов, когда крах социализма в СССР и странах Восточного блока убедительно продемонстрировал триумф капитализма как более совершенной системы, многие африканские страны начали приватизацию своих экономик, отказавшись от моделей с государственным управлением. В 1990 г. 40 стран Африки к югу от Сахары согласились на меры по реструктуризации, предложенные Международным валютным фондом (МВФ). Ключевым компонентом среди этих мер была приватизация государственных предприятий. Во всех секторах – производство и промышленность, сельское хозяйство, туризм, услуги, торговля, транспорт, финансы, энергетика, горнодобывающая промышленность, водоснабжение, электричество и телекоммуникации – «доля государства в акционерном капитале предприятий за шесть лет сократилась почти с 90 до всего лишь 10 %»[127]127
  Moyo, Dead Aid, 49.


[Закрыть].

Такие страны, как Нигерия, которая сегодня является одним из ведущих экономических игроков континента наряду с ЮАР, полностью дерегулировали все бывшие государственные монополии и создали систему свободного рынка. За единственным исключением – Эритреи, где сохранилась экономика, контролируемая государством, – сегодня на всем Африканском континенте преобладают системы, более или менее ориентированные на свободный рынок[128]128
  Freytag, “Ist Afrikas wirtschaftliche Entwicklung nachhaltig?”, 50.


[Закрыть], хотя они по-прежнему сталкиваются с серьезными проблемами, препятствующими экономическому росту. Создав важную предпосылку для решения этих проблем, приватизация оказалась лишь необходимым условием для дальнейшего роста, и ее одной недостаточно для преодоления гораздо более сложных причин бедности в Африке. Во многих странах экономическое развитие сдерживается огромным государственным долгом, а приватизация мало что сделала для борьбы с коррупцией и культурным менталитетом, которые являются серьезными препятствиями для экономического роста.

Истерли приводит множество реальных свидетельств в пользу объяснения, которое имеет решающее значение для понимания эволюции капитализма: «…свободные рынки работают, но рыночные реформы часто не работают»[129]129
  Easterly, The White Man’s Burden, 53.


[Закрыть]. По своей природе – и в отличие от социалистических моделей экономического планирования – капитализм является общественным строем, который возникает в результате стихийного развития, а не системой, полагающейся на человеческую изобретательность и конструирование. Попытки Всемирного банка и МВФ в начале 1990-х годов «сверху вниз» навязать африканским странам экономику свободного рынка были обречены на провал точно так же, как и любые попытки навязать демократию в стране, не имеющей органических демократических традиций. «Попытка изменить правила одномоментно, быстро внедрив свободные рынки, нарушила старые связи, в то время как новые формальные институты были еще слишком слабы, чтобы заставить свободные рынки хорошо работать. Постепенное движение к более свободным рынкам дало бы участникам больше времени, чтобы скорректировать свои взаимоотношения и занятия»[130]130
  Ibid., 78.


[Закрыть].

Вопреки распространенному заблуждению капитализм и экономическая теория свободного рынка – это не только приватизация. Индекс экономической свободы, ежегодно публикуемый Фондом «Наследие», использует 12 критериев для измерения экономической свободы[131]131
  См. главу 8.


[Закрыть]. Индекс 2022 г. рисует мрачные перспективы для подавляющего большинства африканских стран. Кроме Северной Кореи и Венесуэлы, в категорию стран с самыми низкими показателями входят в основном африканские страны, включая Алжир, Центральноафриканскую Республику, Эритрею, Бурунди, Зимбабве и Судан.

Более тщательный анализ факторов, стоящих за отсутствием экономической свободы в этих странах, выявляет три основные проблемы. Согласно индексу Фонда «Наследие», страны Африки к югу от Сахары набрали наименьшее количество баллов за «права собственности», «эффективность судебной системы» и «честность правительства»[132]132
  Heritage Foundation, 2022 Index of Economic Freedom, 72.


[Закрыть]. Другими словами, права собственности не гарантированы в достаточной степени, равно как и нет никаких гарантий надлежащего судопроизводства.

Коррупция: причины и следствия

В этих странах по-прежнему широко распространена административная и политическая коррупция. На коренные причины проблем Африки указывает анализ антикоррупционной организации «Трансперенси интернешнл». Организация разработала индекс для измерения и сравнения восприятия коррупции в разных странах[133]133
  Transparency International, Corruption Perceptions Index 2021, https://www.transparency.org/en/cpi/2021


[Закрыть]. Ни одна из 54 африканских стран не попала в 20 стран с самым низким индексом. В отчете за 2021 г. говорится следующее: «Со средним баллом 33 из 100 страны Африки к югу от Сахары не демонстрируют значительных улучшений в Индексе восприятия коррупции (ИВК) за 2021 год. Успехи, достигнутые несколькими странами, омрачаются откатом назад или стагнацией в других странах, а также низкими показателями региона в целом, поскольку 44 из 49 стран, оцениваемых по индексу, по-прежнему набирают менее 50 баллов»[134]134
  Transparency International Corruption Perceptions Index 2021 for Sub-Saharan Africa, accessed 14 March 2022, https://www.transparency.org/en/news/cpi-2021-sub-saharan-africa-amid-democratic-turbulence-deep-seated-corruption


[Закрыть].

Немецкий социолог Йорн Зоммер несколько лет исследовал коррупцию в Африке на примере Бенина. Он винит в трудностях выявления и борьбы с коррупцией то, что он называет «репрессивным интерпретирующим сообществом», которое воспринимает даже обычные аудиторские проверки руководства компаний – стандартная практика во всем мире – как форму «создания проблем». Соответственно, члены сообщества сторонятся инакомыслия, поскольку разоблачитель, раскрывший факты коррупции, будет скорее подвергнут остракизму, чем коррупционер. Любая критика подавляется призывами к «гармонии» и «взаимному согласию». В худшем случае присвоенные средства «распределяются» – читай: используются в качестве взяток – для восстановления мира[135]135
  Цит. по: Signer, “Entwicklungshilfe statt Entwicklung?”, 88.


[Закрыть].

В африканских странах от мужчины ожидают, что он сможет прокормить большую семью, состоящую из 40 человек. Отказ государственного служащего брать взятки вызвал бы возмущение в его семье и обществе, которые восприняли бы это как неисполнение долга. На вопрос, что бы они подумали о человеке, который после пребывания на посту министра финансов вернулся в свой скромный дом в маленьком городке, студенты Университета Нигерии ответили, что он будет «дураком», «умственно отсталым» и «некомпетентным»[136]136
  Berman, Success in Africa, 121.


[Закрыть].

Генеральный директор «Центрум инвестмент», крупнейшей инвестиционной компании Восточной Африки, зарегистрированной на фондовой бирже, Джеймс Мвория говорит: «Почему Стив Джобс не из Кении? Потому что в этом мире Стив Джобс не смог бы сориентироваться в коррупции… Возможно, были сотни таких великих предпринимателей и великих идей, которые не смогли пробиться по этой причине»[137]137
  Ibid., 117.


[Закрыть].

Из-за коррупции и неэффективного экономического порядка влияние мер по снижению долговой нагрузки на африканские страны в соответствии с инициативой министров финансов стран «Большой восьмерки» 2005 г. ограниченно. Чтобы быть действительно эффективными, они должны сопровождаться созданием функционирующих институтов, эффективными антикоррупционными мерами и систематическими рыночными реформами. В противном случае, как показали несколько попыток, предпринятых в прошлом, облегчение долгового бремени дает очень мало. Более того, в некоторых случаях это даже имело обратный эффект и создавало негативные стимулы. Возьмем пример Уганды: в 2000 г. общий государственный долг Уганды составлял 3,2 млрд долл., и она стала бенефициаром облегчения долгового бремени на сумму 2 млрд долл. Шесть лет спустя долг Уганды составлял почти 5 млрд долл. За это время президент страны Йовери Кагута Мусевени купил себе самолет стоимостью 35 млн долл. и увеличил штат своих сотрудников до 109 советников и 69 министров[138]138
  Signer, “Entwicklungshilfe statt Entwicklung?”, 94.


[Закрыть].

Как показывает Истерли, облегчение долгового бремени и неоднократное кредитование МВФ и Всемирного банка не привели к желаемым результатам. Когда долговая нагрузка стала настолько экстремальной, что МВФ и Всемирный банк впервые в своей истории простили часть собственных кредитов, это лишь лишило страны-должники стимулов к достижению экономического роста, который позволил бы им обслуживать свои долги[139]139
  Easterly, The White Man’s Burden, 164.


[Закрыть].

Одной из самых больших проблем Африки является отсутствие правовых гарантий, от чего особенно страдают мелкие предприниматели. Реальные масштабы проблемы показывает перуанский экономист Эрнандо де Сото, основываясь на своих обширных исследованиях причин экономических проблем развивающихся стран[140]140
  Подробно эти аргументы изложены в: Hernando de Soto, “Eigentumsrechte und Märkte,” LI-Paper (May 2016), accessed 29 June 2018, www.libinst.ch/publikationen/LI-Paper-De-Soto-Eigentum.pdf


[Закрыть]. В этих странах самую большую долю экономики составляют внеформальные деловые операции. Строго говоря, они незаконны, но обеспечивают средства к существованию для значительной части населения. Мелкие предприниматели, торгующие товарами или занимающиеся малым бизнесом без разрешения правительства, берут на себя полную ответственность, не имея законных средств защиты от любых рисков, что делает их уязвимыми для вымогательства со стороны коррумпированных чиновников. Отсутствие юридических гарантий прав собственности означает, что они часто не могут брать кредиты.

Значение внеформальной экономики в африканских странах трудно переоценить. Согласно оценкам, опубликованным в период с 2000 по 2006 г., этот сектор создал 42 % ВВП Африки и обеспечил работой 78 % рабочей силы в странах к югу от Сахары (за исключением ЮАР). В сельских районах до 90 % всех работников несельскохозяйственного сектора зарабатывали на жизнь во внеформальной экономике[141]141
  Эти оценки основаны на отчетах, опубликованных между 2002 и 2006 гг.; см.: Vij ay Mahajan, Africa Rising: How 900 Million African Consumers Offer More than You Think (New Jersey: Prentice Hall, 2009), 42 et seq.


[Закрыть]. В 2007 г. телекоммуникационная компания «Селтел» запустила новый проект в Конго с низкими ожиданиями из-за очень низкого ВВП на душу населения и была удивлена, когда 10 000 новых клиентов подписали контракты в течение первого месяца, а 2000 из них – в течение первой недели. Все они платили наличными[142]142
  Ibid., 42 et seq.


[Закрыть]. Соответственно, официальные цифры ВВП, приведенные в этой главе, не рассказывают всей истории.

Африка: меняющийся континент

Многие люди не знают об огромных размерах Африки[143]143
  Площадь Африки составляет 30,37 млн км². Для сравнения: площадь Российской Федерации – 17,1 млн км². – Прим. перев.


[Закрыть], которые неверно отражены на большинстве общепринятых карт мира. Перелет с севера на юг континента занимает столько же времени, сколько перелет из Лос-Анджелеса во Франкфурт. Площадь Африки больше совокупной площади США, Китая, Индии, Испании, Германии, Франции, Италии и Восточной Европы[144]144
  Kay Pfaffenberger, “Die Bedeutung regionaler Besonderheiten für das Geschäftsleben,” in Praxishandbuch Wirtschaft in Afrika, edited by Thomas Schmidt, Kay Pfaffenberger and Stefan Liebing (Wiesbaden: Springer Gabler, 2017), 56.


[Закрыть].

За последние 15 лет некоторые африканские страны добились больших экономических успехов. Западные СМИ в первую очередь показывают кадры отчаявшихся беженцев, прибывающих в Европу в поисках лучшей жизни, но, опять же, это лишь одна сторона истории. Африка – огромный континент, полный противоречий и контрастов. Согласно классификации стран по степени экономической свободы, которую предлагает Фонд «Наследие», страны Африки к югу от Сахары делятся на четыре группы. Ни одна страна не классифицируется как «свободная». В категории «в основном свободных» находится одна страна, Маврикий, которая имеет самый высокий уровень экономической свободы в регионе. Следующая категория – «умеренно свободные», в которую входят Кабо-Верде, Ботсвана, Кот-д’Ивуар, Сейшельские острова, Бенин, Сан-Томе, Принсипи и Сенегал. Двадцать пять африканских стран являются «в основном несвободными», а 14 – «репрессивными», причем Эритрея, Бурунди, Зимбабве и Судан занимают последние места. Сомали – одна из немногих стран, по которым нет данных оценок[145]145
  Heritage Foundation, 2022 Index of Economic Freedom, 72–76.


[Закрыть].

В ряде африканских стран – в частности, там, где растет экономическая свобода, – есть несомненные признаки положительных изменений. Даже в такой стране, как Мозамбик, которая относится к числу несвободных стран с большими экономическими проблемами, есть свидетельства того, что ситуация меняется. Бизнес-консультант с многолетним опытом работы в Африке Ханс Стойссер говорит: «Когда я впервые приехал в Мозамбик в начале 1990-х годов, на улицах все еще было полно истощенных и нищих людей в нитяной одежде, женщины готовили еду на улице, почти все передвигались пешком. Сегодня вы видите совершенно другую картину: супермаркеты, кофейни, пробки, современные офисные и торговые центры – новые места встреч представителей африканской элиты – и яркие ночные клубы. Конечно, строительный бум проявляется и в бесчисленных стройках, загромождающих дороги и тротуары. Современный городской Мозамбик идет в ногу с глобальной деловой культурой и имеет мало общего с Мозамбиком 1990-х годов»[146]146
  Hans Stoisser, Der Schwarze Tiger: Was wir von Afrika lernen können (Munich: Kösel-Verlag, 2015), 12–13.


[Закрыть]. Эти изменения стали возможны только после того, как в 1989 г. правительство ФРЕЛИМО[147]147
  Первоначально леворадикальная политическая организация Мозамбика, затем значительно переориентировавшаяся в сторону социал-демократии. Возглавляла национально-освободительную борьбу во время Войны за независимость Мозамбика, после обретения которой остается правящей партией. – Прим. перев.


[Закрыть] порвало связи с марксизмом, в 1990 г. ввело конституцию, гарантирующую (если не на практике, то в теории) свободные выборы и экономику свободного рынка, и в 1992 г. закончило гражданскую войну.