Текст книги "Яшнисс. Путь королевы"

Глава 23. Шаар-кас

Под охраной небольшого, но прекрасно обученного отряда яссов на трех воздушных катерах мы вылетели в пустыню. Миссия наша считалась секретной, генерал Рукаш посоветовал не привлекать взоры к маршруту королевы.

Расстояние от Тахры приличное, я нервно ерзала в кресле, не обращая внимания на красоты пейзажей внизу. И даже когда показалась невысокая горная цепь, только крепче стиснула зубы. Уже хотелось поскорее вернуться назад с положительным результатом.

За время болезни Джелло мои слух и зрение будто ослабли, вкусовые ощущения стерлись. Мир потерял цвета и звуки, сконцентрировался в заветном уголке сада, где беспробудно спит мой несчастный муж.

Ох, даже не заметила, что машина опустилась на землю. Какой здесь горячий и сухой воздух, щекочет небо, затрудняя дыхание. Но где же руины храма… Офицер почтительно подает мне руку.

– Госпожа, вы можете немного пройтись и отдохнуть от полета. Святилище Шаар-кас находится рядом. Разведчик уже отправлен, мы вылетим следом, как только получим данные, что внутри безопасно.

– А где мы сейчас? Деревья засохшие, а-ах, вон там несколько живых. Похоже на оазис.

– Колодцы прежнего караванного пути давно никто не очищал, они засыпаны песком и больше не дают воду, раз она не нужна. Но и подземная река ушла глубже.

– Понятно.

– Мы здесь не задержимся, уверен, капитан Шакко скоро сообщит, что подступы к храму чисты и служители не станут чинить препятствий визиту. Еще позвольте напомнить, что король останавливался на этом участке, возвращаясь из поездки на юг.

– Джелло делал остановку в оазисе? Прямо здесь? Да, я же тогда находилась на острове.

Последние слова офицера здорово взволновали. Я живо представила, как прикрыв глаза от палящих лучей Антарес, Джелло вглядывался в очертания одинокой скалы на горизонте. О чем тогда думал король… Может, вспоминал свою «ящерку» между серьезными планами на Золотой век.

«Как же мало ты успел, солнце моей вселенной…».

Вот теперь я еще и стихами говорю, осталось упасть на землю, где ступала его нога и забиться в рыданиях.

«Ари, очнись, на тебя смотрят военные… Яссы не любят подобные сантименты, они прячут чувства глубоко в душе и показывают только самым близким».

– Скажите, король посещал Шаар-кас?

– Не успел. После срочных донесений из Тахры, он приказал немедленно возвращаться.

– Значит, я попаду в храм раньше…

Из второго летмобиля медленно выбирается Дейра. И зачем я взяла ее с собой, видно, что ясске нездоровится, сидела бы дома.

– Как твое самочувствие, мамочка?

– Благодарю, сейчас лучше.

В последнее время разговариваю с ней без церемоний, напряжение первых дней знакомства давно позади. Дейра сама тянется ко мне, ищет повод для встреч. Ей тоже не сладко, с отцом отношения скверные, с Шакко часто какие-то разногласия и скрытая борьба за главенство в семье.

Вот и еще одна причина Драгго меня ненавидеть. Теперь его любимая дочь не только подруга «замухрышки из Дейкос», но и жена одноглазого бродяги, даром что король публично назвал его младшим братом.

Я начинаю понимать финансиста. Он рассчитывал, что, получив трон, принц-изгнанник будет благодарно ему в глазки заглядывать и во всем слушаться. А потом прогонит «мусорную королеву» и сойдется с Дейрой.

В итоге Драгго не только должен был остаться богатейшим яссом страны, но и серым кардиналом-управленцем. Жестокий провал всех мудреных планов! Джелло любит свою Аарин и собирается править страной, руководствуясь благом народа и личной совестью. Но сейчас на пути к трону у хитрого советника осталась лишь одна маленькая землянка.

Пока законный правитель спит, день за днем шансы Драгго наливаются соками и прорастают корнями в рыхлую почву народного сознания.

– Госпожа, доступ к строению получен, мы можем подниматься. Вы готовы?

Это он храм строением назвал… Ну, что ж, давайте посмотрим чудеса допотопной архитектуры яссов. Хотя, насчет потопа неизвестно, может, у них тут другие катаклизмы случались.

Дейра почтительно касается моего плеча, понимаем друг друга без слов – пора двигаться дальше, цель путешествия в двух шагах великана. Обернувшись, на прощание машу рукой мертвому дереву, сгорбившемуся, словно под грузом пережитых столетий.

Наверно, когда-то зеленый исполин давал тень и прохладу уставшим путникам, а сейчас стыдливо простирает к небу голые ветки пепельного оттенка. Слежу взглядом за самой высокой из них и сразу замечаю большую птицу – вот она черной точкой скользит под растрепанными волокнами белых облаков и резко падает вниз. Заметила поживу, не иначе.

Жарко. Сердце учащенно стучит, и слезы колют глаза, с порывом ветра на лицо попали песчинки. На мгновение становится страшно – это чувство тоже нельзя показывать.

«Смелее, Ари, сделай то, ради чего сюда забралась, а жаловаться будешь на груди своего короля, когда он очнется и начнет утешать. Смелее, Ари…».

Но уже скоро я прильнула лбом к прозрачному пластику окна, очарованная видом огромного барельефа на фасаде каменного храма. Кондор? Орел? Нет, больше похож на грифа – шея слишком длинная и тощая, крылья непропорционально большие для такого компактного тела, скорее, местный хищник или вымершее создание. Хаккош был прав, если присмотреться, то и зубы видны. Точно, персонаж из мифов. Надо будет намекнуть Джелло, что храм нуждается в детальном исследовании и должен быть взят под защиту как культурно-историческая ценность.

Летмобиль бесшумно опустился на единственный свободный от щебня участок горной плиты. Заметно, что площадка некогда была ровным прямоугольником, по четырем сторонам которого находились рукотворные каменные столбики примерно моего роста.

Под когтистыми лапами, искусно вырезанными в скале, виднелись столь же гигантские ворота. Вот печаль, Шакко выяснил, что они изнутри завалены камнями, попасть в храм можно только через узкую щель в стене.

– Есть и другая проблема. Внутри остались несколько полудохлых фанатиков, они готовы принять королеву яссов и выслушать ее просьбу. Иначе не откроют проход. Но мы не отпустим тебя одну, Ари.

Офицер рядом со мной презрительно зашипел.

– Надо им лучше объяснить. Если будут упорствовать, просто разрушим ворота.

Стоя в окружении здоровенных солдат, я то и дело задирала голову, чтобы не пропустить ни слова, ни жеста, ни выразительной гримасы на мрачном лице. Привлекая к себе внимание, громко хлопнула в ладоши.

– Подождите! Оставим крайние меры. Шакко, проводи меня к жрецу или кто он там… священник, монах… Мы обязательно договоримся.

– Да что тратить время, Ари, они еле стоят на ногах, их бы в лечебницу.

Увидев впереди прямого как палка старца в жалком подобии халата, я не смогла сдержать испуганный возглас.

– Тут люди голодают! Шакко, тащи концентраты. У нас же много.

Он не слишком бережно обнял меня за плечи и быстро оттеснил в сторону от свиты.

– Ари, тише, зачем орать? Какие концентраты, мы не на Цоте. Не-ет, тебя нельзя из дворца выпускать, зря мы послушались. У тебя помутнение в голове.

– Я просто… он так на Фрайма похож. Я сама не знаю, как ляпнула про Цоту. Ну, ничего-ничего… не злись.

Предложенный нам контейнер с бутербродами служитель немедленно отверг, сказав, что ему и еще нескольким жителям Шаар-кас хватает продуктов для поддержания жизни. На вопрос, откуда в заброшенный храм поступает еда, старец поднял палец вверх и уставился тусклым взором на небо.

Мы увидели только пару черных птиц, кружащих над скалами. Но вот появилась еще одна, отягощенная ношей, жаль, рассмотреть что именно хищник сжимал в лапах, у нас не получилось. Скоро птица нырнула в расщелину, скрылась из глаз.

К тому времени я уже полностью пришла в себя и твердо попросила жреца об аудиенции с главой их маленькой общины. С ходу требовать «крылья бога», пуская в ход угрозы, сочла ошибкой. В конце концов, это не моя блажь, на кону судьба короля Яшнисс и будущее государства.

Если, конечно, местная птичья секта поверит видениям зябла-огнепоклонника… Если, конечно, крылья бога можно вот так запросто взять и увезти с собой.

Глава 24. День за год

На одной из планет сектора Дейкос говорят: «Глаза боятся, а руки делают». Каких только поговорок не пришло в голову, пока подметала первые три ступени. Даже пробовала песенку напевать для пущей бодрости. Воодушевилась, решила ставить маленькие цели и не бояться вершины, упирающейся в пелену рыхлых облаков, низко нависших над Шаар-кас.

«Сегодня моя задача приблизиться к шалашу из веток на двенадцатом уровне. Там и заночую. А что? На Цоте я в ржавой бочке спала, пока Джелло не забрал меня в свое логово. Потом довелось нежиться на шелковых простынях во дворце, отдыхать на удобной кровати в доме Смотрителя. А вот птичье гнездо – вариант новый, сулящий особенные ощущения».

По обе стороны лестницы в трещины высоких бортов воткнуты ржавые конусы с плотной горючей массой. Когда жрец зажег ее, по округе разнесся едкий запах прогорклого масла, но зато стало светлее и можно продолжить работу.

Я уже несколько раз набирала в кожаную сумку воду из лужи, тащила к ступеням и мыла шершавые плиты после того, как костяным ножичком отскребла присохшую глину и рыбью чешую – остатки птичьей трапезы.

На шестой ступени сдалась – расстелила куртку Дейры и долго лежала на спине, уставившись в темный глухой потолок неба. Сколько ни хорохорься, пора честно признать – я очень устала, завтра с непривычки будет все тело болеть, а работа едва продвинулась.

Тишина такая, что в ушах тоненько звенит, – ни шороха, ни человеческого слова, наверно, жрецы улеглись на покой. Чем же они днем занимаются, если якобы Священная лестница в заброшенном состоянии? Возможно, медитируют сутки напролет, отрешившись от земных хлопот, но пару раз в году пускают в храм паломников для чистки артефактов.

Вот это я попала! Интересно, чем будут кормить, когда мои бутерброды закончатся и я попрошусь на ужин… И сколько ступеней смогу отдраить завтра… Глаза закрываются, но сон не идет, лежанка слишком твердая и холодная для изнеженных королевских телес.

Вот-вот догорит последний светильник, надо бы подняться в шалаш и устроиться на ветках, которые еще засветло натаскала внутрь. А разбитые желтые кости и обломки скорлупы даже не стала выметать, просто засыпала песком, его здесь в изобилии повсюду.

Зябко. Жутко. Вспоминаются мои одинокие ночи на Цоте, пока рядом не было ни Дара, ни Джелло, и вдруг в голову заползает дикая мысль, что я все еще лечу в пиратской биокапсуле, и умирающий разум напоследок подбрасывает цветные галлюцинации.

Насколько реален окружающий мир, почему природа Яшнисс так похожа на земную? И этот храм в скалах, и знакомые птицы, и даже растительность… Хорошо, что измученное работой тело молит об отдыхе, нет сил ворошить прошлое, бояться и строить гипотезы.

Ночь пролетела как один горестный вздох. Закрыла глаза и открыла глаза. Только помню, что снились серые плиты, засыпанные песком и пестрыми птичьими перьями. А на них следы большой голой ступни, может, призрак Джелло забредал в гости?

Два следующих дня тянулись медленно – скучно. Я подметала и мыла ступени, потом отдыхала, лежа у ручейка, глотала подсушенный хлеб с остатками сыра и снова принималась за дело. Вместе с первыми сумерками приходил жрец и зажигал лампы там, где я остановилась, давая возможность подобраться ближе к следующему гнезду.

Птичьи жилища были разные: неряшливые из веток и глины, с остатками давней трапезы и ворохом полусгнившего тряпья, и чистые на удивление, похожие на низкие хижины, заботливо укрытые мхом и пересохшей соломой, слабо потрескивающей на ветру.

К вечеру третьего дня меня настиг сильный голод, какое-то время я громко призывала жреца, желая поставить в известность о том, что «послушница» терпит острую нужду.

Даже хотела отправиться на экскурсию по ближайшим норам, но скоро заметила, как с неба ко мне спускается птица, похожая на большого уродливого орла с длинной ощипанной шеей. Не успела удивиться, как на ступень у моих колен упала золотисто-красная рыбина. Дважды изогнулась в конвульсиях, ударила хвостом и затихла, растопырив перистые жабры.

Сама же птица тяжело опустилась на камень поодаль и, прихрамывая на одну ногу, измерила его короткими прыжками. Я перевела взгляд на рыбину и тихо спросила, обращаясь сама к себе:

– Это все мне?

А когда снова посмотрела на камень, чуть не рехнулась – вместо орла там сидел полуголый незнакомый ясс, дряхлый и болезненный на вид. Морщинистое лицо его было покрыто коричневыми пятнами и ороговевшими бугорками, безгубый синеватый рот запал, выражения глаз не смогла и различить, настолько была напугана его появлением.

– Вы… тоже служитель храма?

Ответил он низким и довольно приятным голосом:

– Ты просила еды, я тебе принес.

Потупившись и нервно сжимая руки, произнесла с сомнением:

– Откуда же рыба в пустыне?

– На юге есть богатое хозяйство – пруды и фермы, нам позволяют уносить небольшую часть молоди пинши.

– А-а-а, как ее приготовить?

Стук деревянного посоха о плиту заставил резко вскинуть голову – к нам приближался знакомый жрец – «фонарщик». Я немедленно догадалась, что рыбу придется запечь на огне.

– Спасибо! Мне нужен нож, чтобы удалить внутренности и чешую.

– Зачем? Они тоже пригодны в пищу.

Не знаю, насколько это хорошо, но мне не пришлось стряпать самой. Жрец острым длиннющим ногтем вспорол рыбине скользкое брюхо и тут же промыл ее проточной водой. Возле разбитой колонны скоро разгорелся костер из веток нижнего гнезда, и добыча старого «орла» задымилась на двух прочных колышках.

Внутренности также были промыты и позже запеклись в золе, смешанные с липкой зерновой массой. Я к ним не притронулась, довольствуясь хвостом и кусочком туловища. Наелась не досыта, но вкус оценила. Косточек мелких нет, бурое мясо плотное, напоминает телятину.

– Скажите, пожалуйста, как выглядят крылья, которые я пытаюсь заслужить? Это событие, правда, случится через несколько дней?

– Боишься, что тебе не оплатят ссадины на коленях и содранную на руках кожу?

Я равнодушно разглядывала свои протертые до дыр тонкие брюки, давно известно, что на четвереньках гораздо удобнее мыть пол, если в наличии нет подходящих инструментов. Примитивную швабру так и не смогла себе соорудить, хотя и пробовала намотать комок лишайников на связанные вместе ветки.

– Мне дорого время – каждый день, каждый час.

– И ты веришь, что наш дар поможет твоему королю?

Вопрос провокационный. Ответила честно, от души:

– Я сделаю для него все, что смогу, как жить иначе? Покорно ждать, пока сильный организм ясса сам себя исцелит? Но, говорят, можно ускорить процесс.

Объясняя жрецу свое пребывание в храме, я и себя убеждала в правильности последних поступков.

– Если Яшнисс должен стать моим домом, а у меня есть шанс подняться высоко, почему бы не начать с самого начала, самого низа? Узнать, чем дышит ваша земля, какие на ней живут люди… яссы… птицы… Но вы не ответили насчет крыльев? Или опять загадки, без покрова тайны никак?

– Каждый день здесь тебе засчитан за год, будь спокойна.

Понурившись, я рассеянно представила объем работы на завтра. И еще подумала, что меня нисколько не поразил тот факт, что местные жрецы умеют превращаться в хищных птиц и сами себе добывают пропитание. Но ведь они уже стары, что будет с храмом, когда последний служитель умрет?

– Я обещаю… мы с Джелло поможем. Только бы знать, чего именно вы хотите. Здесь можно отреставрировать колонны и расчистить площадки, восстановить крышу наконец, рассказать об истории Шаар-кас по телевидению, пригласить… нет, не праздных туристов, но яссов, которые понимают и любят исторические памятники.

– Нам осталось недолго ждать встречи с Прародителем. Когда вернешься сюда через два года, храм будет убежищем лишь для змей и ящериц, а на скалах поселятся обычные птицы. Это хорошо. То, что получено из камня станет обратно камнем.

– Но разумные яссы будут помнить Шаар-кас! Может быть, сложат легенды о вашем храме. Тогда вы продолжите жить в сказках, а они порой долговечнее камней.

Мне казалось, сейчас не я говорю. Голова кружилась, ныли уставшие плечи и спина. Со стороны посмотреть – жалкое существо в несвежей мятой одежонке, даром что вчера постирала белье в ручье. Волосы слиплись, ногти грязные и обломанные. А еще пытается о чем-то мудреном рассуждать…

«Джелло, посмотри, во что я превратилась. Уже встань и найди свою маленькую Ари. Забери меня отсюда скорей. Я хочу к тебе…».

Прежде чем уснуть в эту ночь я здорово наревелась. Зато мне приснился король. Он искал выход в горном лабиринте, метался из стороны в сторону, злился, разбрасывая громоздкие камни, в отчаянии поднимал руки к прозрачному куполу небес. Чтобы выбраться, ему определенно нужны крылья… Значит, мне нужно проснуться раньше и больше успеть.

Но какая же это муторная и скучная работа! Стоит во время отдыха сомкнуть воспаленные глаза – перед ними вновь появляются трещины на щербатых ступенях, выемки и неровности плиты, шустрые многоножки и толстые черные жуки, чьи ломкие панцири устилают земляной пол третьего гнезда на сороковой ступени.

Я руки расцарапала кустами, из которых мастерю веники, от холодной воды у меня постоянно ноют пальцы, даже за пазухой не согреваются. Мне все чаще хочется заорать во весь голос – что за бред назначать такое бессмысленное и бесполезное задание. Кому вообще нужна эта долбанная лестница! Пошли они все… туда…

Я хочу есть нормальную еду, а не полусырую рыбу или древние сухари, хочу гулять в саду, спать на продавленном диване хотя бы, а не в орлином гнезде. И ведь стоит только выбраться за ворота, где меня ждет королевский кортеж, как все тотчас изменится. Только глазом моргну – отвезут домой, накормят и переоденут.

Ох, нет… разлила воду прежде чем забралась наверх… теперь надо ползти обратно к луже. На карачках ползти, потому что уже не могу разогнуться. И кто меня заставлял брать такой темп?! Лестница теряется в облаках, я успею поседеть и сама мхом покроюсь, пока доберусь до вершины. Скоро сама обрасту перьями или чешуей…

С тоской гляжу на заросшие плесенью ступени в тени огромной боковой колонны. Мне до темноты их не отскоблить. Надоело до чертиков! Знакомый голос резко прерывает внутренний монолог протеста:

– Твои слуги хотят повидать тебя. Ты можешь выйти на недолгое время. Если не вернешься до заката Антарес, храм для тебя будет закрыт навсегда.

Несколько минут тупо смотрела на жреца, пока поняла смысл им сказанного. Доковыляла до ручья, умыла лицо, поправила одежду. Долго-долго протискивалась через щель у ворот, пока не выбралась наружу. И раздраженно зарычала в ответ на сочувственный возглас Шакко. Стыдно признаться, я чуточку ждала, что он схватит меня и засунет в летмобиль, чтобы насильно увезти в Бахрисашш.

Вместо этого меня усадили на расшитое золотом покрывало и принялись кормить. Зрелище так себе… я даже десятка военных яссов не стеснялась, жадно хватая мясные кусочки из подливки и облизывая пальцы.

– Как Джелло?

– Без изменений. Сколько тебе осталось?

Уже хотела сказать «пока не сдохну», но передумала и хрипло рассмеялась.

– Тренировки идут успешно, улучшение физической формы на лицо. Разве не видишь?

– Вижу, вижу, – натянуто пробормотал Шакко, – и не только я.

– М-мугум?

И есть хочется и поговорить, свидание-то наше кратковременное.

– Твою бурную деятельность засняли сверху и выложили материалы в общий доступ. Теперь каждый ясс в королевстве знает, чем занимается его госпожа.

– (нецензурно)…! Это кто у нас такой любопытный – шпионы Драгго?

Я начала фразу с бранного слова, и Шакко одобрительно кивнул. Он серьезно? Видео того, как я ползаю по пыльным ступеням показывали по телевидению Тахры? В измученный мозг вихрем ворвались словечки из лексикона Кары – наемницы.

– И как отреагировал народ? Меня уже низвергли с престола за позор королевской чести?

– Хм… мнения разделились.

– Да ну?!

– Некоторые считают тебя сумасшедшей, а другие…

– Можешь в выражениях не стесняться.

Шакко вытер мне рот платком и задумчиво произнес:

– А для других ты стала героиней, Ари. Теперь вся страна знает о предсказании, о твоих обрезанных волосах и прочем… Яссы приносят цветы к главным воротам Бахрисашш в знак поддержки маленькой королевы из Дейкас. Они молятся у алтарей предков за тебя и Джелло.

– Что удалось узнать про черные камни? – перебила я хвалебную оду.

– Да-а… это… Мы заключили с Нийласом выгодный торговый союз на поставку пряностей и техники, но у них весь годовой запас каменного зелья был недавно потрачен на эликсир молодости какого-то важного князя. Он берет себе юную жену, хочет быть в форме.

– А что ответил Тарсин?

– Ждут тебя в гости.

– Я камни имею в виду!

– Засранцы ответили, что будут обсуждать вопрос лишь на своей территории. Они обиделись за высланного дипломата. Я знал, что Желтоволосый – тот еще гад.

– Неужели Дар мутит воду… Ладно, разберемся позже. Что у тебя в мешке?

– Чуть не забыл! Дейра собрала тебе цветы из последней партии.

– Какой партии?

Шакко смущенно скривился, будто не знал, как лучше мне объяснить ситуацию.

– О тебе знают и за пределами Яшнисс. Информация быстро разлетелась по системе. Сианцы заинтересованы в Джелло, тоже ищут лекарство. До миссии Касалано дошло – управительница хочет тебя поддержать.

– Касалано… погоди, Фрайм что-то говорил. Это на его родной планете, да?

– Гида, все правильно. Говоря кратко, оттуда тебе прислали подарки. Вот эти ягоды в желе и коробку цветов. Дейра вчера разморозила посылку, велела тебе отдать. Ари, скорее бы ты вернулась. Партия Драгго набирает вес, Рукаш в лицо ему бросил обвинение. В Совете раскол. Я почти не сплю.

– Да… да…

Осторожно коснулась торчащих из мешка изогнутых лепестков, потом засунула руку дальше, потянула за стебель. На колени мне выпала охапка фиолетовых ирисов. Сегодня украшу ими бортики лестницы. А белые лилии с желтыми веснушками воткну между сучьями гнезда, в котором проведу ночь.

Но кроваво-красные маки будут лежать у меня в изголовье. Джелло почти такие же дарил мне однажды на Цоте, оттого я ценю их больше всех роз Бахрисашш.

– Надо разослать благодарственные письма. Также подумайте с Дейрой, что еще можно отправить в Касалано. Семена, саженцы… продукты, одежду. По рассказам Фрайма на Гиде очень сложная обстановка, мы должны чем-то помочь в ответ.

Шакко на удивление несмело взял меня за руку.

– В Тахре многие удивляются переменам. Яссы никогда столько не контактировали с чужаками. Ари, мы все тебя очень ждем. Но там еще много работы, очень много работы…

Так и не поняла, что он имел в виду – столицу или храм, где я проведу неизвестно сколько времени. Ветер налетел, согнал грозовые тучи вместе, словно взбил черную пену. Пора забираться в свою расщелину, искать убежище на ночь, пора прощаться с другом. Иначе будет совсем тяжело, а сердце подсказывает, что испытание мое подходит к концу и когда-то будет казаться совсем простым. Или неугомонный разум решил потешить себя надеждой…