Текст книги "Азбука любви"

Глава 11. Семейные будни

В марте по раскисшим дорогам Зайцев забрал нас в Козловку. Я была уже не против домика в деревне. Замучилась таскать коляску из подъезда на улицу, выискивать комфортное местечко для прогулки. Кругом одинаково серые дома, подтаявший грязный снег, даже небо казалось унылым и скучным.

Альбина Кирилловна взяла отпуск и какое-то время жила с нами. Варила борщи, жарила и запекала с овощами рыбу, стряпала пирожки с разной начинкой и заставляла меня хорошо кушать для повышения качества молока. Сначала я радовалась тому, что избавлена от кухонных дел и могу целиком заниматься дочкой, а потом поняла, что изобилие аппетитных блюд пагубно сказывается на моей фигуре. Но у Альбины Кирилловны так заманчиво вкусно все получалось! У-у-у…

Если в первую неделю после родов я высохла как щепка от тревог и бессонных ночей, то спустя три месяца вдруг округлилась сдобной пышкой. Этот факт меня ужасно нервировал. Сейчас в тридцать три года, будучи кормящей мамой, я чувствовала себя настоящей русской бабой. А временами даже бабищей…

Стоило только глянуть в зеркало на свою пополневшую фигуру в распахнутом халате, на хмурое неухоженное лицо с уставшим, тяжелым взглядом… хм… надо бы выщипать брови и сделать маску, что-то я совсем себя запустила.

Характер у меня и раньше был не сахарный, а теперь я и вовсе огрубела, срывалась на Колю, дерзила его маме по всяким мелочам, благо та была безответна и все прощала.

Уже потом, укачивая дочь в тишине и покое отдельной комнате или сидя во дворе и наслаждаясь свежим весенним воздухом, пока Алиса спит в коляске, я отчетливо понимала, что близкие люди сделали для меня так много, так много, что не расплатиться вовек. Становилось стыдно до слез, и пару дней я вела себя как скромная монастырская послушница, даже называла свекровь «мамой», отчего та приходила в невероятное волнение.

Странные перепады моего настроения постепенно прошли. Режим дня, наконец, устоялся, я потихоньку стала возвращаться к прежним привычкам: вместе с мужем смотрели фильмы, обсуждали мировые новости, искали в Интернете статьи о прикорме. Дочку Коля обожал, проводил с ней много времени, и малышка тянулась к нему, безмерно радуя отца.

Сейчас Алиса – копия своего папы, но, если будет такой же нескладной, рыжеватой и с веснушками, я расстроюсь. Цвет глаз пока не определить – блеклые как осенние заводи. А мне так хочется видеть дочку красавицей, гордиться Алисой Николаевной. Может, подрастет и похорошеет, да разве в красоте счастье? У меня тоже внешность не примечательная, а все в жизни потихоньку наладилось: семья, дом, друзья.

Вот только немного напрягают финансовые вопросы, например, моя ежемесячная декретная выплата целиком уходит на детские нужды – памперсы, питание, кое-что из одежды. А свои довольно большие отпускные я отдала в банк за квартиру, очень уж хотелось сократить постоянный платеж до десяти тысяч в месяц.

Теперь Коля сам платит за меня ипотеку. Щекотливый вопрос мы долго обсуждали, ведь квартира на мне, Зайцев по сути никаких прав на нее не имеет, а собирается тянуть кредит. Но муж заявил четко:

– Это Алисе. Как бы у нас с тобой в будущем не сложилось, я стараюсь для дочери. Она у меня одна. Пока.

И вот это самое «пока» привело к большой размолвке между нами. Поняв, что Коля планирует еще одного ребенка, я пришла в ужас. Особенно от железной настойчивости Зайцева:

– Нашей Алисе нужен братик.

– А почему не два?

– Согласен и на троих.

– Коля, ты коней-то придержи, куда опять гонишь? Ты разве не видишь, я едва справляюсь с одним ребенком, я больше не хочу.

Муж смотрел на меня с досадой, а иногда с подозрением, недавно обвинил в том, что берегу фигуру для новых поклонников, вообще чепуху какую-то понес. Мы поругались и долго не разговаривали. Про интимные дела даже не хочется вспоминать. Я остыла. Ничего не хочу и не могу. Кое-как, наспех, лишь бы отделаться.

Недавно позвонила бывшей однокурснице Ксюше, захотелось душу излить, спрашиваю в шутку, есть ли у замужних «детных» теток нормальный секс. Подруга съязвила:

– О, как тебя прижало, конечно, есть и еще какой.

– Уже не верю.

Ксюха хохочет:

– Тонька, бросай хандрить. Выбирайся в город, пошаримся по салонам, посидим в кафешке. Хочешь, заглянем в один такой магазинчик… ну, там всякие штучки, которые могут мужчин заменить или усилить желание. Я уже давно пользуюсь и благоверный не против, мы вместе порой что-то выдумываем. Душа просит экспериментов под старость.

– Ксю-ю-ша, какие штучки, у меня даже желания пробовать нет!

– Это пройдет, поверь! – авторитетно заявляет она. – Вот лялька станет постарше, ты выспишься, приведешь себя в порядок, и нормализуется твоя интимная жизнь. Все новыми красками заиграет, сама удивишься.

– Ничего не заиграет! Зайцев хочет второго ребенка, говорит, можно получить материнский капитал, расплатиться за ипотеку. Он во всем выгоду ищет.

Ксюша смеется в трубку, ей-то что, она на всех фронтах уже состоялась, и как мама и как жена и как бизнес-леди.

– Тонь, рожай, пока муж кормит, время еще есть.

У меня волосы немытые зашевелились на голове от такого совета.

– Я не хочу-у-у-у… Я устала, понимаешь? Я вообще прихожу к выводу, что… что…

Тяжелые это слова, даже с языка не слетают. Сама понимаю, что чушь несу.

– Ну, чего ты там опять в себе раскопала, какие комплексы и страсти? – допытывалась любопытная Ксюха.

И я отвечала как на духу:

– Материнство – это не мое, я не чувствую радости, как будто в плену сейчас, меня все мучает. Я порой как будто жалею… нет, не так… не то, чтобы уж совсем…

– Обалдеть! – вздыхает телефон Ксюшкиным голосом. – Я тебе гарантирую, если бы ты вообще не родила, в старости бы локти свои дряблые кусала, что никому не нужна на свете такая грымза. Да, дети – это сложно, муторно, до белого каления доводят, а потом схватишь в охапку и зацелуешь. И, кажется, что ради таких мгновений стоит жить. А ради чего же еще-то? Ради книжек твоих? Писательница ты наша… Непризнанная!

– Я уже ничего не пишу, голова пустая. И все время хочется только спать и есть.

– Тонька, весна же, всем хочется спать! Потерпи, вот травка пойдет, листочки распустятся, станет легче. Я-то знаю, Тоня, слышишь меня, надо только подождать и все будет.

– Я жду…

И ведь Ксюшкины слова сбылись. Уже в конце мая силы начали потихоньку ко мне возвращаться, а вместе с ними и былой оптимизм. Я по натуре живой, деятельный человек, не могу долго ныть и страдать. И на смену хандре обязательно приходит бурное веселье. Ну, или просто умиротворение. Сейчас, я бы пожалуй выбрала именно второе.

В последний день мая, уложив дочку и нацеловавшись с Колей, я достала из шкафа потрепанную общую тетрадь и записала на чистом листочке название.

«Сказки тетушки Метлы».

Если в нашей реальной жизни что-то идет не так, как хочется, всегда можно попытаться придумать свой отдельный мир, где все события будут развиваться по желанию создателя. Надо только начать, и сами собой потекут строки, возникнут образы, заговорят герои.

Я представляю себе молодую, красивую девушку, которая живет в лесном домике и знает секреты волшебства. Да-да, это моя Тина, та самая, что преподавала в сельской школе азбуку для детей крестьян, охотников и рыбаков.

Дочку Тины я назвала Лис-Лис, она славная и милая девочка, скоро начнет сидеть и ползать. А перед сном тетушка Метла рассказывает малышке чудесные сказки. В полутемной комнате пахнет настоями успокаивающих трав, недаром сухие пучки растений развешаны по стенам: розмарин и лаванда, ромашка и шалфей, мелисса, вербена.

Потрескивают в очаге березовые поленья, скрипит старое кресло-качалка, а над ним покачивается на серебряной паутинке дедушка Паучок – нарочно спустился ниже послушать добрые истории. Затих в углу Ворчливый Сундук, он хранит много секретов и обижен, что его редко приглашают к разговору.

Шуршат веточки старой Метлы, льется сказка и, подложив под теплую розовую щечку кулачок, засыпает маленькая Лис-Лис в своей кроватке.

А я сижу на полу в детской комнате и записываю, записываю, записываю… я не могу остановиться, не могу потерять эту тоненькую ниточку, ведущую меня в самый прекрасный мир воображения.

«Спи, Алиса, спи спокойно, золотое мое солнышко, пока мама снова путешествует в Стране Чудес, которую сама же придумала и обустроила для тебя на будущее».

Моя Тина нашла там дом, нашла сердечного друга и теперь будет с любовью растить свою дочку. А вместе с нею подрастут и мои истории. Я уже не сомневаюсь, так все и случится. «По моему велению, по моему хотению…».

Вечерами разговариваю с мамой по телефоном, огрызаюсь на непрошенные подсказки и однотипные вопросы, забываю спросить про здоровье отца, жалуюсь и смеюсь невпопад, а потом сижу в тишине и шепчу все то, что кажется неловко сказать вслух. Не приучены мы с мамой к взаимным нежностям, а мысленно, в воображении все можно.

«Дорогие мои, родные и самые близкие люди, спасибо вам за то, что вы у меня есть – вы всегда рядом, несмотря на расстояния. Сколько бы впереди не ожидало новых суровых будней, недомолвок и взаимных обид, хочу сохранить в душе состояние глубокой благодарности за вашу поддержку и чистую бескорыстную любовь».

Глава 12. Вредный ребенок

Когда дочке исполнилось два года, я начала подумывать о выходе на работу. Но Зайцев выступил категорически против. На все мои аргументы о необходимости пополнить семейный бюджет отвечал одно и то же:

– Алису в городской «садик» не отдам. Воскресным папой не буду! И тебя никуда не отпущу, мать должна находиться при дочери, тем более, при такой маленькой.

Я Колю отлично понимала, он же в Алиске души не чает, как их разлучать на неделю. А ведь мне уже не раз звонили из «Кэпиленд», строго спрашивали о дальнейших планах, намекали, что не худо бы приехать и трудовую книжку забрать, раз не собираюсь выходить на службу.

– Они не имеют права тебя уволить, – успокаивала подруга Ксюша, – пока не имеют… И вообще, почему бы вам, правда, не завести второго ребенка, тогда от тебя вообще все отстанут, ты защищена законом.

Я угрюмо отмалчивалась на такие провокации и весной начала наводить справки в козловской сельской администрации, нельзя ли «молодой» маме подыскать вакансию. Над моим вопросом обещали подумать. Тем более, что Алису с сентября мы с Колей все же планировали устроить в местный детский сад. Такое вот компромиссное решение.

Хотя наши бабушки внучку очень жалели, но никто из них не собирался бросать собственную работу и лично заниматься с ребенком, в то время как я начну вновь штурмовать карьерную лестницу.

И вроде бы все начало получаться… Мне предложили скромную должность социального работника, а дочка начала проходить адаптацию в дошкольном учреждении. Ребятишек у нас в группе было немного, – уж точно не тридцать человек, как часто встречается в городском «саду», воспитательница Юлия Сергеевна досталась пожилая и, наверняка, опытная.

Август я крутилась как хомячок в колесе – огородные дела не ждут промедления, пора готовить запасы на зиму. Любимейшее мое дело! Альбина Кирилловна обещала приехать из командировки и помочь. Ух, опять наварим варенья, закрутим икру баклажанную и кабачковую, а также пять видов закусок, в том числе и такая экзотика, как рисо-фасолевый салат со стручковым перцем. Огурчиков хрустящих засолим.

Я, как обычно, натолкаю в баночку весь ассортимент: крохотный желтоватый патиссончик, пару-тройку крепеньких помидорок и аккуратные ровные зеленцы. Сверху обязательно шершавый смородиновый листок положу и несколько чесночинок.

Лето – запасиха, зима – подбериха! А еще и осень подкрадывается на цыпочках, Коля уже вторую шапку грибов приносит с сырых логов. Говорит, скоро грузди пойдут, в этом году их ожидается много. Даже не знаю, что соблазнительней в темный январский вечер – открыть банку маринованных опят или шлепнуть на тарелку соленый груздь с волокнистой опушкой по краям шляпки.

Но подкрадывалась к нам не только осень, но и некоторые неприятности… Началось с того, что воспитательница как-то вечером, когда я забирала дочку, назвала Алису очень упрямой девочкой. Потом стала жаловаться, что ребенок практически ничего не ест в детском саду, а еще не может самостоятельно надеть колготки.

Признаюсь, я отмахивалась от этих замечаний, нам же нет еще трех лет, развитие у всех идет разными темпами, мы непременно наверстаем. А кушать «Лисенок» любит бабушкины блинчики и мой куриный суп-пюре, таких блюд в садике не подают.

В середине октября Юлия Сергеевна вызвала меня для серьезной беседы тета-тет. Я выкроила время для встречи в свой обеденный перерыв, настроилась на скучный монолог, приготовила шутливые оправдания, тем более, что сама хорошо знала – ребенок у нас действительно зажатый, чересчур робкий и неразговорчивый для своего возраста.

Папин характер, что я могу поделать. Пошла бы Алиска в меня, была бы совсем другая история. Так с чего же панику поднимать? С возрастом осмелеет и станет активнее.

Я добросовестно занимаюсь с дочкой, мы много гуляем, читаем разные интересные книжки, а вот лепить и рисовать Алиса не желает, наверно, время еще не пришло. Зато обожает смотреть мультфильмы, подолгу занимается своими игрушками.

Юлия Сергеевна – педагог со стажем, начала разговор издалека, сначала поинтересовалась домашними интересами ребенка, отношениями в нашей семье, нет ли стрессовых факторов, способных угнетать тонкую детскую психику.

Я все отрицала и просила высказать конкретные замечания-претензии. На что Юлия Сергеевна опустила глаза и тяжко вздохнула:

– Серьезных замечаний у меня нет, Алиса дисциплину в группе не нарушает, в конфликты с детками не вступает, скорее наоборот. Ох! Видите ли, в чем дело, я твердо считаю, чем раньше родители поймут…

– Что поймут, говорите уже прямо! – не выдержала я напряженного тона собеседницы.

– Антонина, я не психиатр, диагнозы ставить не имею права, но у вашей дочери есть некоторые признаки аутизма, может быть, вы и сами замечали: она трудно сходится с другими малышами, избирательна в еде, любит выстраивать игрушки в ряд – одну за другой. А это потряхивание руками в моменты радостного возбуждения… Вы же понимаете, о чем я говорю, да?

Неужели это приговор? Я старалась медленно и глубоко дышать носом, старалась смотреть прямо в круглое, разрумянившееся от непростого разговора лицо солидной женщины, которая вот так запросто могла повесила на Алису ярлык ребенка с отклонениями в развитии.

– Скажите, нам надо уйти из «садика»?

Юлия Сергеевна растерянно заморгала:

– Нет, нет, что вы, веских к тому причин я не вижу. Алисочка никому не мешает, поверьте, я видела ребятишек гораздо более неадекватных в социальном плане. К тому же, аутизм – это не причина высаживать из группы, ваша ситуация еще может улучшиться. Я прошу всего лишь обратить внимание на особенности девочки, считаю, что необходима консультация специалиста.

– Спасибо вам за сигнал! Мы непременно пройдем все обследования.

Домой я шла медленно, едва сдерживая рыдания. Уже у самых ворот долго стояла, держась руками за ручку. Странно – совсем пустая голова, мысли превратились в овсяный кисель. Внутрь ограды заходить не хотелось. Сейчас время обеда, я планировала после детского сада немного перекусить и продолжить обход.

Как социальному работнику мне поручено переписать все дома Козловки с печным отоплением, а также проинструктировать жителей о риске пожара. Вот смех-то на палочке! Учить стариков, всю жизнь проживших в селе, топить свои «железянки» и «каменки»… А то они сами не знают, как надо пользоваться дровами и следить за вьюшкой, чтобы не угореть. Но, какая же мне сейчас перепись, если на душе камень размером с Арарат.

Коле я ничего не собиралась говорить, как обычно забрала вечером дочь, а, заметив сопли, предупредила нянечку, что уходим на больничный. Утром Алиса проснулась с больным горлом, и мне пришлось звонить начальнице, отпрашиваться с работы. М-да… за такие частые отлучки в «Копилэнд» меня бы точно по головке не погладили. Здесь проще с людьми договориться, сама сельская жизнь задает спокойный темп, хотя бывают и крупные споры, меня пока миновало.

Всю следующую неделю я присматривалась к Алисе и параллельно изучала в Интернете статьи по аутизму. Не сходится! Точнее, есть единичные признаки, но в целом картина у нас совсем иная. Когда дочка поправилась, я записала ее на платный прием к детскому психиатру в городе. Можно было, конечно, дождаться своей очереди по медицинскому полису, но я не выдержала бы полтора месяца сомнений.

Перед поездкой в город пришлось Коле все объяснить, так он меня здорово отругал, что молчала раньше, а когда в ответ я разревелась, обозвал истеричкой.

– Хватит уже себя накручивать, у нас нормальный ребенок. А если даже нет, я все равно Алиску буду любить и никому в обиду не дам. А ты как хочешь…

Я размазывала по лицу слезы, несла всякую обидную чушь:

– Это все из-за перемены имени. Вот тебе и Алиса… Я Ксюшу хотела, а ты все поменял в последний момент. Мы сами виноваты, кажется, в тот вечер, когда я могла забеременеть, мы с тобой пили пиво, помнишь? Ты мне еще подливал, хотя я пиво не особо люблю.

– А что ты вообще любишь, кроме себя?

Я думала, у меня сердце разорвется от этих жестоких слов. Самое печальное, что Коля, похоже, прав. Я уже не раз думала, что отношусь к своим семейным обязанностям слишком поверхностно и формально. Даже материнство порой воспринимаю как нелегкое бремя. А теперь еще вот такой сюрприз!

В кабинет врача я шла как на Голгофу. Хмурая представительная дама задавала Алисе разные вопросы, просила собрать пирамидку и разложить кубики по цветам. Большинство просьб наш «лисенок» игнорировал, следуя своим личным желаниям, а я улыбалась все шире…

Ничего, если будет нужно, брошу работу, заберу дочку из садика и остаток жизни посвящу своему ни в чем не повинному дитяте. Проживем на натуральном хозяйстве, там большого ума не надо, главное, Алиса научилась более-менее говорить и слушать, сама ходит на горшок и с грехом пополам учится одеваться. Мы справимся с самой тяжелой долей! Тем более, Коля с нами.

Пока я со страдальческим видом предавалась внутреннему мазохизму, строгая дама заполнила какие-то врачебные бланки и, сдвинув очки в золотой оправе поглубже на нос, недовольно высказалась:

– Никакого аутизма у вас нет. Развитие в норме, возможно, немного отстает, но скорее всего ребенок просто очень упрямый, ярко выраженный флегматик, хотя и в этом не уверена, просто «темная лошадка» до поры до времени. Я бы добавила еще… хм… девочка у вас довольно… хм…

– Вредная? – с робкой надеждой предположила я, сползая на краешек стула. Руки почему-то ощущались ватными, зато ладошки вспотели.

– Вы сами это сказали! – резюмировала дама в белом халате, и впервые за весь сеанс на ее строгом лице мелькнуло что-то похожее на улыбку.

«Вредная… вредная…» – выбравшись в коридор, я снова и снова шептала это слово, целуя милую Алискину физиономию, рыжие непослушные завитки волос, курносый нос и оттопыренное правое ухо.

Будучи привычна к подобным бурным проявлениям моей любви, дочка сердито морщилась, кривила губы, как капризная принцесса. Ей не позволили забрать с собой из кабинета розовую свинку-пищалку, вот где настоящая катастрофа.

– Кушать! Домой хо-чу! – хныкала Алиса, утомленная и возмущенная недавним экзаменом.

– Какое счастье, что ты у нас всего лишь вредная, Лисенок! Наверно, в меня пошла. Переживем, слышишь? С нашим-то золотым папой мы все переживем!

Глава 13. Чудесные бабушки

До следующего сентября от детского сада мы решили отказаться. А вот скромную должность в социальной службе мне не хотелось терять – работа вполне по силам, и все же какой-никакой дополнительный доход. Так я еще со многими сельчанами познакомилась, правда, в основном контактировать приходилось с людьми, так или иначе оказавшимися в сложной жизненной ситуации.

Например, придешь выяснять, почему семиклассник не посещает школу, а тебя встречает в ограде полуголая пьяная женщина, которой плачущий сын пытается накинуть на плечи куртку поверх рваной ночной рубашки. В другом доме новорожденный младенец, а грязь, как в хлеву, к тому же накурено, молодая мамочка хлещет с друзьями пиво. И ведь еще попробуй сделать замечание…

Насмотрелась я всяких печальных картин, наслушалась душераздирающих исповедей, хоть новую книгу пиши – «Типажи козловских обывателей». Впрочем, такие неблагополучные типажи скорее составляли исключение, потому что гораздо больше в селе проживало достойных семей – уважаемых и зажиточных даже по городским меркам.

Лучше всего о нравах и облике козловцев «рассказывали» их дома, заборы и ворота. Давно приметила, чем выше статус хозяина, тем шире ворота гаража и больше сайдинга пошло на оформление усадьбы. Во дворе непременно рыщет сердитый пес, а неизменная лавочка за оградой заказана у местных столяров или кузнецов по индивидуальному дизайну.

В палисаднике обычно полный порядок, на каждый сезон свои цветы: весной – мускари и ландыши, в начале лета ирисы и пышные пионы, к осени гладиолусы с астрами, а также роскошные георгины всевозможных форм и расцветок.

Представляю, как на первое сентября кабинеты единственной козловской школы бывают завалены яркими букетами. В эту осень впервые за несколько лет настигла меня ностальгия по нелегкому учительскому ремеслу. Так не все же время мне в соцзащите работать, сама понимаю, что это временная должность, пока Алиска маленькая, а там будет видно.

Еще про один домик хочу рассказать по пути. На окраине села давно облюбована мной низенькая, вросшая в землю бревенчатая избушка, но резные наличники окон и столбы ограды свежо выкрашены, во дворе аккуратно сложена поленница дров, сытый кот лениво прохаживается вокруг, не иначе караулит мышей.

Как все знакомо… Узенькая тропинка до крыльца расчищена от снега – его нынче богато валит, старая лопата приставлена к стене избушки, темная ручка блестит, словно лакированная, слишком часто в эту зиму ее гладят заскорузлые натруженные ладони.

– Баба Сима, к вам хоть родственники приходят? Есть кому помочь?

В меру полная, улыбчивая старушка недослышит, и потому лишь с третьего раза понимает мой вопрос.

– Ничего, Тоня… Ничего… Пока сама ползаю до магазина или Ванька завозит хлеб.

– Может, вам что-то надо, вы говорите, не стесняйтесь, я для того и пришла.

– А ты сбегай до Габышевой лавочки, купи мне пряников и конфет, а то Сережка надумает зайти, а у меня сладенького нет. Я вчерась пенсию получила, на днях должны внуки навестить. Они эту дату отлично знают и очень ждут.

Смеется баба Сима, вытирает кончиком платка слезящиеся глаза, а я беру деньги, иду выполнять поручение. А по возвращению меня ожидает нечаянная награда. Возле поленницы замечаю на скамье фанерный ящичек с книжками.

– Баба Сима, можно посмотреть? Неужели приготовили на растопку?

В итоге набираю полный пакет старых учебников, из которых самыми ветхими оказываются «Клетка», 1933 г, «История Древнего мира» Учпедгиз, 1955 год и «Органическая химия», 1962 г.

– Баба Сима, откуда они у вас?

– Так пока глаза видели, я из листов бумаги делала лебедей разных, корабли и цветы. Соседям дарила, отправляла внукам. Мне свояченица потом мешок списанных книг приволокла из библиотеки. Весь не осилила… Эти хотела сжечь, да все не поднимается рука. Люди ж писали-думали. Жалко. Хорошо, что берешь, на душе легче.

– Не болейте, баба Сима. Если что – я всегда на связи.

И все же моя работа чаще сводилась к оформлению разного рода справок и составлению отчетов – бумажная волокита, но мне не привыкать. Поэтому для присмотра за Алисой пришлось вызывать Альбину Кирилловну, других вариантов не имеется. На семейном совете после долгих обсуждений Коля постановил:

– Намучилась мама в поездах, давно на отдых пора. К отцу в дом ни за что не поедет, а делиться они не хотят. У нас места хватит, ты же не против, Тонь?

Я быстро-быстро прикидывала в голове все плюсы и минусы подобного симбиоза. Как ни крути, а плюсов выходило гораздо больше. Чего стоили одни только обеды и ужины от мастер-шефа, мне гораздо меньше придется стоять у плиты, если у нас поселится повар, обожающий свое дело. Опять же, будет кому водиться с Алисой, к бабушке она тянется всей своей загадочной душой.

Зайцев так подробно объяснил матери причины, по которым дочке лучше еще полгодика избегать дошкольных учреждений, что Альбина Кирилловна приехала в Козловку уже в конце ноября.

За первую же неделю совместной жизни я страшно устала от ее причитаний и нравоучений. Самое главное, что открыто никаких претензий мне Колина мама не предъявляла, вела себя голубицей, ворковала над «неправедно обиженной внученькой», корила чересчур бдительную воспитательницу и даже врача, который не разглядел массу талантов нашей юной «зайчихи».

– Тонечка, ты даже не переживай, это все зарубежные нововведения, всякие диагнозы-экспертизы. Да как можно проверять ум у трехлетнего малышика?! Я всяких детей навидалась за свою жизнь. И со мной всякие учились… Сначала дурак-дураком, на уроке двух слов не может связать, прячется под парту от малейшего замечания, мочит штаны от страха, а вырастет и станет депутатом или большим начальником. Я бы еще от прививок отказалась, говорят, они рушат мозговые связи, но ты уж решай сама, ваш ребенок, вам за него отвечать.

Я стискивала зубы, но пыталась отвечать вежливо, хотя и с долей иронии:

– Конечно-конечно! Моя мама недавно начиталась статей в Интернете и теперь считает, что Алиса является ребенком-индиго. Масса скрытых способностей. От третьего глаза провидицы до телекинеза. Надо только немного подождать их полного проявления, но никому чужому не рассказывайте. Иначе замучают репортеры.

Альбина Кирилловна делала удивленные глаза и обиженно поджимала губы, стараясь понять, шучу я или говорю всерьез. Спорить со мной свекровь не любила, зато потихоньку доводила до сведения сына все мои оплошности. Однажды я сама услышала, как она толкует ему на кухне:

– Тонечка так изменилась, стала раздражительная, мнительная, все думает о чем-то своем, а за домом плохо следит. С большого зеркала пятна не стерты третий день, детские вещички скомканы на столе, до сих пор не может погладить, у Алисы на штанишках дырка, Тоня даже не замечает. Вчера ребенок опять кашлял ночью, я не спала до утра, все переживала, что грудку не намазали барсучьим жиром. Тоня меня не слушает, она сама грамотная, образованная, какая я вам советчица… Коленька, так я же хочу, как лучше… Я жизнь прожила, я же чего-то знаю.

Зайцев разделывал на столе баранину, мы вчера купили у соседей целую тушу. Ох, не любит муж, когда ворчат ему под руку при серьезном деле. Отвечал сдержанно-недовольно:

– Мам, у нас все хорошо! Успокойся.

– Ты ей про дырку-то скажи… – не унималась Альбина Кирилловна уже со слезой в голосе.

– Сама скажи! – отмахнулся Зайцев, с ревностным сопением натачивая на осилке широкое лезвие тяжелого резака.

– Коля, я не смогу… Тонечка обидеться может, совсем не станет со мной говорить.

Я вцепилась пальцами в дверной косяк, картинно закатила глаза, а душу томили стыд и едкая неприязнь к этой маленькой, сердобольной женщине. «Вот же святая простота!» Но ведь лучше уж так, чем постоянные склоки и ругань в открытую.

Ох, пойду-ка поглажу Алискины кофточки и разберу шкаф. Останавливает меня знакомый дребезжащий голос:

– Тонечка, ты сырники хочешь? А кисель из клюквы сварить или из брусники?

– Мама Аля, давайте лучше из клюквы, я сейчас проверю Алису и приду наблюдать, а то у меня сырники вечно разваливаются, буду учиться у профессионала.

И вот как на нее обижаться? Да лучше я заштопаю эту дурацкую дырку или вовсе выкину протертые штаны, тем более, они, наверно, уже маловаты Алисе. Интересно, а у Тины из моей сказки есть такая же «мама Аля»? Может, стоит придумать ей не в меру заботливую Матушку Гусыню или Тетю Сову… Чтобы сказочная жизнь не казалась совсем уж медовой.

Альбина Кирилловна определенно напоминает мне лесную птицу, которая непоседливо возится в своем просторном гнезде, опекая несмышленых птенцов. И все-таки с «мамой Алей» мне повезло. При моем-то вздорном характере.