Текст книги "Последний сёгун"

Послесловие автора

Послесловия здесь не требуется, но я все же собираюсь написать его, потому что даже теперь, когда книга завершена, в душе моей никак не стихнет буря. Быть может, начертав эти строчки, я смогу обрести покой.

Много времени прошло с тех пор, как я впервые задумал рассказать читателям о Ёсинобу Токугаве. Все эти годы он постоянно присутствовал в моих мыслях, сопровождал меня и в путешествии в Кагосиму (современное название бывшего княжества Сацума), которое я предпринял пару лет тому назад.

Осматривая достопримечательности города, я заглянул в одну книжную лавку и приобрел сочинение под названием «Рохэн нанкокуки», принадлежащее кисти Тадасигэ Симадзу, родившегося в 1886-м, девятнадцатом году эпохи Мэйдзи. Он был главой старого самурайского дома Симадзу и приходился внуком Хисамицу. Признанный эксперт по английскому оружию, офицер императорского военно-морского флота, он ушел в отставку в звании контр-адмирала, после чего возглавил палату советников. Отец его, Тадаёси, был бы двадцать девятым князем Сацумы, а сам Тадасигэ – тридцатым.

На следующий день пошел холодный дождик, и мысли об экскурсиях на открытом воздухе не грели душу. Выбора у меня особого не было, и я остался в номере гостиницы читать эту книгу. Она представляла собой автобиографическое эссе, из которого я, к своему величайшему изумлению, узнал, что Ёсинобу впервые встретился лицом к лицу с главой дома Симадзу лишь на излете эпохи Мэйдзи.

По всей вероятности, это случилось в 1909-м или 1910-м году, или даже в 1912-м. В то время автор, вероятно, состоял в чине младшего лейтенанта, а Ёсинобу, которому уже перевалило за семьдесят, еще был бодр, интересовался многими вещами и не выказывал никаких признаков старости. Каждое утро он читал газеты и пристально следил за судьбами тех, кто участвовал в Реставрации. В особенности Ёсинобу занимали сведения о жизни лидера и главного стратега Сацумы Тосимити Окубо, его Немезиды,[58]58
  Немезида – в греческой мифологии богиня возмездия, карающая за нарушение общественных и моральных норм.


[Закрыть] и отставной сёгун собирал по крупицам знания о политической эпохе, во все перипетии которой даже он в свое время не был посвящен. Судя по всему, ум его нисколько не притупился с годами.

Со слов Тадасигэ выходит, что их свел вместе Иэсато из главной линии рода Токугава. Встреча проходила во дворце. Вот так ее описал сам Тадасигэ: «Меня поразил маленький рост Ёсинобу. В ту пору уже человек престарелый и немощный, он оказался довольно приветливым, говорил мало. Когда Иэсато представил меня ему: «Это Тадасигэ Симадзу, сын Тадаёси и нынешний глава дома Симадзу», Ёсинобу сказал лишь: «Надо же», – и окинул меня придирчивым взглядом. Я был ошеломлен, увидев слезы в глазах этого пятнадцатого и последнего сёгуна Токугава. Его молчаливость только подтверждала первое впечатление: он был тронут до глубины души. Поддавшись атмосфере этой встречи, я тоже все больше помалкивал. Ёсинобу умер в 1913 году, в возрасте семидесяти шести лет. Если бы я знал, что это была наша первая и последняя встреча, я бы с ним о многом поговорил».

Вот и все, что он написал о знакомстве с отставным сёгуном.

Как бы ни изменились времена, Ёсинобу не мог остаться равнодушным при виде юного главы клана Симадзу из Сацумы, княжества, которое, прибегнув к военной хитрости, поставило ему подножку и лишило власти. На людей Тёсю Ёсинобу зла не держал. Но антипатия к жителям Сацумы крепко-накрепко укоренилась в его сознании, и он не смог избавиться от нее, даже когда Реставрация Мэйдзи стала историей. Что творилось в его душе в тот день, когда он повстречался с Тадасигэ? Эта мысль не давала мне заснуть всю ночь.

Так случилось, что я остановился в бывшем особняке Симадзу, который теперь превратился в гостиницу у моря под названием «Сигэтомисо». На фусума в моей комнате был начертан мон[59]59
  Мон – фамильный герб (яп.)


[Закрыть] Симадзу, за окном раскинулся огромный сад, в котором росло такое старое земляничное дерево, что, наверное, сам Хисамицу Симадзу в свое время смотрел на него. Ночуя в доме, где когда-то жили вершители государственной политики, размышляя над тем, что думал и чувствовал один из тех, кто пал жертвой неумолимого колеса истории, я ясно увидел перед глазами образ Ёсинобу, оставившего в этой самой истории неизгладимый след. Именно тогда я и решил написать о нем.

Однако воплотить это решение в жизнь было нелегко, поскольку рассказать о Ёсинобу – задача довольно сложная. Он был политиком, а книги о политиках редко пользуются успехом у публики, если не считать «Жозефа Фуше» Стефана Цвейга. Судьба политического деятеля обретает форму в горниле политических событий, а потому может быть понята и описана только в тесной связи с этими событиями. Нескольким строкам, живописующим человека, который находится в водовороте времен, должны предшествовать несколько страниц детального описания всей политической обстановки. Хуже того, если события эти давно уже отошли в далекое прошлое, то интерес у нынешнего читателя они вызовут еще меньший, чем колонки новостей в запыленных прошлогодних газетах.

И все же у меня имелось одно преимущество. Политическая круговерть времен Ёсинобу не только не была похожа на подборку безжизненных фактов из пожелтевших газет, она представляла собой неотъемлемую часть эпохи, которая только-только начала просачиваться в учебники истории. И это придавало мне уверенности.

«Последний сёгун» был впервые опубликован в специальном выпуске ежемесячного журнала «Бунгэй сюндзю». Я хотел напечатать книгу целиком, а не по частям, но, исписав сто двадцать страниц, понял, что не могу остановиться на достигнутом, и добавил еще сотню для следующего издания. Однако и этого оказалось недостаточно, и я не успокоился, пока не дописал еще двести страниц для очередного выпуска журнала.

Ёсинобу Токугава пробыл сёгуном менее двух лет. Вначале мне даже в голову не приходило, что потребуется столько слов, чтобы отдать ему должное. Почему же тогда меня до сих пор терзает сожаление, что я не написал больше? Оставив в стороне вопрос о своих скромных способностях, выскажу лишь одно предположение: образ Ёсинобу Токугавы пьянит, как хорошее вино, и при неосторожном обращении может запросто ударить в голову. Других объяснений у меня нет.

Рётаро Сиба