Текст книги "Vagina obscura. Анатомическое путешествие по женскому телу"

Глава 2. Целостность. Внутренняя часть клитора[85]85
  Журналистка Кэтрин Беннет перевела интервью с клиторальными хирургами в Париже и франкоговорящими женщинами в «Доме женщин».


[Закрыть]

«Тут на самом деле что-то есть, правда?» – В голосе доктора Хелен О’Коннелл звучит почтение и даже благоговение[86]86
  Хелен О’Коннелл, беседа с автором, 28 февраля 2020 года.


[Закрыть]: 59-летний австралийский уролог жестом указывает на то, что на первый взгляд кажется спутниковым снимком поверхности Марса с большим количеством розовато-красных рек и кратеров. Эта область исследована меньше, чем Красная планета: поперечное сечение клитора, показывающее микроскопические структуры внутри тканей. Доктор указывает на сердцевидную структуру в центре, разделенную на два полушария с толстой красной оболочкой вокруг них[87]87
  Shih C., Cold C., Yang C. Cutaneous Corpuscular Receptors of the Human Glans Clitoris: Descriptive Characteristics and Comparison with the Glans Penis // Journal of Sexual Medicine. 2013. July. Vol. 10. № 7. Pp. 1783–1789.


[Закрыть] – пористой, усыпанной крошечными кавернами. «Видите, сколько в нем сосудов? – говорит она. – Здесь все – из эректильной и пещеристой тканей». Когда женщина возбуждается, полости заполняются кровью, как пещеристые и губчатое тела в пенисе.

Внутри клиторального тела находятся бледные импрессионистские завитки, которые сталкиваются друг с другом, как зашкаливающие порывы ветра на картине Ван Гога «Звездная ночь». Именно из-за этого изобилия нервных окончаний клитор настолько чувствителен к прикосновениям. Их особенно много в головке и пещеристых телах, где они реагируют на малейшее давление и вибрацию. По обеим сторонам тела клитора находятся два кратера с красной каймой: артерии, которые снабжают кровью эту чувствительную часть таза. Вдоль них проходят, как подчеркивает О’Коннелл, крупные нервы: даже у младенца их диаметр составляет 2 мм, их можно разглядеть и невооруженным глазом.

«Взгляните, какие розовые нервы, – говорит она. – Не правда ли, удивительно? Так близко к головке, но есть и нервные стволы… Вместо незаметных волокон здесь огромный полноценный нерв».

Это цитата со страницы 133 докторской диссертации О’Коннелл «Обзор анатомии клитора» в красном кожаном переплете[88]88
  O’Connell H. E. Review of the Anatomy of the Clitoris / Thesis for the Degree of Doctor of Medicine, University of Melbourne, April 2004.


[Закрыть]. Она была опубликована в 2004 году и, возможно, пока остается самым тщательным из всех известных сегодня исследований анатомии и истории человеческого клитора. О’Коннелл снова обратилась к ней накануне нашей встречи в Западной клинике в Футскрее, огромном медицинском комплексе в восьми километрах к западу от Мельбурна, в конце февраля 2020 года (за несколько дней до того, как коронавирус обрушился на Австралию; тогда она работала в больнице в обычном режиме). О’Коннелл возглавляет здесь урологическое отделение; сегодня вместо хирургического костюма на ней элегантный черный, в полоску. Ее голубые глаза настороженно следят из-за узнаваемых бордовых очков с оправой «кошачий глаз». Когда она увлеченно перелистывает страницы, эти инопланетные изображения превращаются в знакомые пейзажи, карты местности, которые вы уже любите.

Когда нужно понять строение клитора, все дороги ведут к О’Коннелл. На протяжении всей карьеры ей приходилось наблюдать, как несправедливо относились к этой части тела – от Везалия и Фрейда до медицинских курсов ее современников. Как правило, ее учебники и учителя изображали его как младшего, недоразвитого кузена пениса. Но она никогда этому не верила. Она признает, что исследовать клитор сложно, поскольку большая его часть защищена жировой прослойкой и скрыта под тазовой костью. Но О’Коннелл всегда догадывалась о существовании и другой причины, которую просто не искали.

«Первоначально анатомов не интересовал клитор. Пенис был гораздо занимательнее, – заявила она в одном интервью BBC. – Он больше, и очки, чтобы его разглядеть, были не нужны»[89]89
  Mascall S. Time for Rethink on the Clitoris // BBC. 2006. June 11.


[Закрыть].

Первые три года изучения медицины О’Коннелл потратила на зубрежку бесконечного списка греческих и латинских названий частей тела. Это уже было ужасно. Но потом к этому добавилась «отвратительная книга». Версия «Анатомии» Рэймонда Ласта 1985 года (учебника, по которому нужно было готовиться к экзаменам по хирургии) «была написана в сдержанном стиле, который был немного оскорбителен для молодой женщины», вспоминает О’Коннелл. Клитор едва ли упоминается, а поперечное сечение женского таза отсутствует. При этом четыре страницы уделены пенису. В тексте женские гениталии описаны как «неудачное» формирование мужских половых органов[90]90
  Last R. J. Anatomy: regional and applied. Edinburgh: Churchill Livingstone, 1985. Pp. 354–355.


[Закрыть]. Это слово она подчеркнула синей ручкой, а вместе с ним и «отсутствие жесткой опоры», «слабое развитие» и «отсутствие желез» – такие определения давались им.

«Ни одного упоминания об изменениях в его структуре при сексуальной активности! Или механизма эрекции», – нацарапала она на полях.

К тому времени О’Коннелл перевалило за двадцать, она была замужем. «Я знала по собственному телу, что там что-то есть, верно? Согласно Ласту, ничего там не было. И это неправильно. А вот что там было, какова анатомия – действительно нерешенный вопрос».

Позже, работая в центре женского здоровья в Мельбурне, она начала вплотную общаться не с исследователями из своей области, а с биологами, психологами и социологами. Один из них познакомил ее с совершенно иным источником знаний об анатомии – книгой о женском здоровье под названием «Новый взгляд на женское тело», где клитор изображался в виде продолговатого тельца с крыльями[91]91
  Gage S., Downer C., Chalker R. The Clitoris: A Feminist Perspective // A New View of a Woman's Body. West Hollywood, CA: Feminist Health Press, 1981. Pp. 33–57.


[Закрыть]. У авторов, женщин из США, сформировавших феминистскую группу по охране здоровья, не было доступа к трупам для препарирования. Они раздевались ниже пояса и осматривали вульвы друг друга[92]92
  Одна участница даже мастурбировала до достижения оргазма на глазах иллюстратора, чтобы та могла рассмотреть клитор и прилегающие его структуры на каждой стадии возбуждения.


[Закрыть]. Найденное они сравнивали с изображениями в стандартных анатомических текстах, отмечая широкое разнообразие среди самих женщин. «Великолепная методология», – отмечает О’Коннелл.

Она отложила это в дальний ящик своего сознания. Для начала ей предстояло пройти курс по урологии, чтобы стать первой женщиной-урологом в Австралии. «Но я пообещала себе изучить этот вопрос подробнее, как только подвернется случай, – говорит она. – В глубине души я сохраняла это намерение».

Когда она начала карьеру в области урологии, где доминируют мужчины, проблема стала еще очевиднее. При проведении операций на простате мужчины-хирурги тщательно следили за тем, чтобы не задеть нервы или кровеносные сосуды, перерезание которых могло бы навредить их сексуальной жизни. У женщин такие операции были сплошным минным полем. Никто точно не знал, какие нервы у них внизу и как они связаны между собой; никто не учитывал тонкости их анатомии, как у мужчин. Когда дело доходило до операций на уретре, гистерэктомии, родов с применением щипцов и процедур по удалению медицинских сеток из таза, клитор оказывался на линии огня. «Для хирурга, – заявила она в 1998 году, – это неприемлемо»[93]93
  Nowak R., Williamson S. The Truth About Women // New Scientist. 1998. August 1.


[Закрыть].

К концу обучения в медицинской школе О’Коннелл твердо решила выяснить, что же на самом деле происходит в паху. Она подозревала, что ответ находится где-то между текстами феминисток и мужчин-анатомов. Как и Везалий, она решила разобраться в этом вопросе не по книгам и устаревшим трудам, а вернувшись к основам: препарированию тел. Множества тел. «Где правда? – говорит она. – Вам нужно самим ее увидеть».

* * *

В 1998 году в университете Мельбурна О’Коннелл и ее коллега, специалист по микродиссекции Роберт Плентер, склонялись над тазом трупа, выпиленным от поясничного отдела до середины бедер – «слегка напоминающим шорты»[94]94
  Меган Риз, беседа с автором, 26 февраля 2020 года.


[Закрыть], как выразился другой коллега по препарированию. Она была одета в синий медицинский костюм и пластиковые очки, ее светлые волосы убраны назад. Руки спрятаны под двумя комплектами латексных перчаток в тщетной попытке не допустить проникновения паров едкого формальдегида. Над ней жужжало металлическое вытяжное устройство, которое всасывало токсичные испарения фиксатора, используемого для предотвращения преждевременного разложения тканей.

Плентер, специализирующийся на малоинвазивной хирургии, в частности на пересадке сердца мышам, показывал ей клитор. Но не просто клитор. Его обладательница – женщина 30 лет, высокая и сильная, – очевидно, умерла от опухоли на лице. До этого им приходилось работать с телами более пожилых дам, а значит, с клиторами, с возрастом несколько уменьшившимися[95]95
  O’Connell H. Get Cliterate // TEDxMacRobHS, September 2020 // ted.com/talks/professor_helen_o_connell_get_cliterate.


[Закрыть] (большинство из них также были законсервированы в формальдегиде, от которого ткани усыхают еще сильнее). Этот материал для исследования лучше, чем все предыдущие, представлял, как может выглядеть молодой здоровый клитор. Он состоял из эректильной ткани и разветвленных нервов. «Насколько работа с трупом может быть красивой… настолько она была совершенна», – говорит О’Коннелл. Один из коллег вспоминает, как был потрясен, обнаружив, что в клиторе столько же эректильной ткани, сколько и в пенисе, только распределена она иначе[96]96
  О’Коннелл, в свою очередь, негодует из-за одержимости общества сравнением женских гениталий с мужскими. Она считала это частью многовекового заблуждения: мужское тело было принято рассматривать как норму, а женское – как отклонение от нее. В большинстве учебников сначала обязательно рассказывается о пенисе; клитор описывается с точки зрения того, как он либо похож на него, либо отклоняется от нормы. Ей бы хотелось, чтобы люди принимали женское тело само по себе и клитор оценивали как отдельную структуру удивительной формы и внушительного размера.


[Закрыть].

Эта несчастная женщина оказалась именно тем, кого они искали: их жемчужиной, подтверждением зарождающегося понимания, к которому они пришли на основе препарирования тел более пожилых.

Начиная с 1996 года О’Коннелл и Плентер работали в маленькой комнате для препарирования на пятом этаже медицинского корпуса университета в поисках анатомической истины. Структурированно и методично пара снимала слой за слоем, как археологи убирают пыль и грязь, чтобы добраться до скрытой под ними фигуры. Делать это приходилось медленно, потому что они ступили на новую территорию для современной науки. На препарирование миллиметров ткани могли уйти часы, а всего таза – месяцы[97]97
  Роб Плентер, беседа с автором, 29 февраля 2020 года.


[Закрыть]. Для тонких разрезов требовались лупы – увеличительные стекла, устанавливаемые на очках, которые используют стоматологи и хирурги, и способные делать почти непрерывный поток фотографий. «К счастью, я славлюсь своим терпением», – говорит Плентер.

Обнаруженное оказалось не одним органом, а скоплением эректильных тканей вокруг вагинального канала и уретры. Формой это напоминало фаллос, направленный вниз, с двумя «руками», отброшенными на девять сантиметров назад к лобковой кости, и парой каплевидных луковиц, обхватывающих канал и уретру. Это была совсем не та структура, которую можно представить на двумерной плоскости, как она изображалась в учебниках (если вообще изображалась). Нужно было увидеть, как она обвивается вокруг влагалища и вплетается в окружающие ткани таза. Нужно было представить видимую часть – бугорок, который Мари Бонапарт считала полноценным клитором, вершину пирамиды из эректильного материала, большая часть которой скрыта под песком.

С каждым новым препарированным телом О’Коннелл все более убеждалась в правильности формы. Но для пущей уверенности она проверила свои выводы с помощью магнитно-резонансной томографии (МРТ), которая визуализировала эту часть тела у десяти здоровых молодых женщин[98]98
  O’Connell H., DeLancey J. O. Clitoral Anatomy in Nulliparous, Healthy, Premenopausal Volunteers Using Unenhanced Magnetic Resonance Imaging // The Journal of Urology. 2005. June. Vol. 173. № 6. Pp. 2060–2063.


[Закрыть]. Снимки показали поразительно сильный приток крови в этой области, заставлявший клитор сиять на снимках ослепительно-белым светом. В 2005 году она опубликовала работу, в которой соединила обзор существующей литературы, микродиссекцию и снимки магнитно-резонансной томографии, чтобы показать полную анатомию клитора со всех сторон. Оказалось, что сама вагина не эректильна и не особенно чувствительна по своей природе; скорее именно тесная связь клитора с ней обусловливает ее роль в сексуальном удовольствии и возбуждении.

Это был настоящий переворот. В то время во многих медицинских учебниках головка клитора описывалась как целый орган[99]99
  Moore L. J., Clarke A. E. Clitoral Conventions and Transgressions: Graphic Representations in Anatomy Texts, c1900–1991 // Feminist Studies. 1995. Summer. Vol. 21. № 2. Pp. 255–301.


[Закрыть]. На самом деле, как писала О’Коннелл, «головка – небольшое, похожее на пуговицу продолжение тела клитора», похожее на головку пениса. Клитор целиком был в десять раз больше его предполагаемого размера[100]100
  O’Connell H., Sanjeevan K. V., Hutson J. M. Anatomy of the Clitoris // The Journal of Urology. 2005. October. Vol. 174. № 4. Pt. 1. Pp. 1189–1195.


[Закрыть] и формой напоминал гору из эректильной ткани, а не то, что подразумевает его греческое название – «маленький холмик»[101]101
  То же греческое слово связано со значением «тереть», что наводит некоторых ученых на мысль о древней игре слов, но тут никто не знает наверняка.


[Закрыть]. Более того, он был тесно связан со всеми окружающими его органами.

Работа О’Коннелл окончательно показала, что дихотомия Фрейда между вагиной и клитором была неверна. Он и другие психоаналитики призывали женщин отказаться от «инфантильного» клиторального удовольствия и принять свои вагины. Но, согласно ее выводам, любые ощущения от вагинальной пенетрации происходят из-за стимуляции различных частей клитора сквозь стенки влагалища. Все было так, как утверждали американские феминистки и отчасти Мари Бонапарт: почти каждый вид удовольствия может быть объяснен с помощью клитора. Никакого противопоставления клитора и вагины нет – это одно целое. О’Коннелл придумала термин «клиторальный комплекс» для обозначения не только головки, но и взаимосвязанной сети тканей, которые имеют общее снабжение кровью и нервами и вместе реагируют на возбуждение.

Ее открытие, образно говоря, задело за живое. СМИ прозвали ее анатомом-первопроходцем и «гуру клитора», изменившим наше представление о женском теле[102]102
  Fyfe M. Get Cliterate: How a Melbourne Doctor Is Redefining Female Sexuality // Sydney Morning Herald. 2018. December 8.


[Закрыть]. «Зависть к пенису останется в прошлом, – писал журнал New Scientist после публикации ее первой работы[103]103
  Nowak R., Williamson S. New Study of the Clitoris Reveals Trughs Missed by Anatomy Textbooks // New Scientist. 1998. July 31.


[Закрыть]. – Оказывается, клитор – вовсе не “маленький холмик”… Он простирается вглубь тела, а его общий размер по крайней мере вдвое больше, чем указано в большинстве текстов по анатомии». В конце концов ее исследования вернули «клитору его законное место на карте тела»[104]104
  Anatomy of a Revolution // Sydney Morning Herald. 2005. September 8.


[Закрыть]. Ее бывший преподаватель анатомии, доктор Норман Айзенберг, включил ее заключения в свою обучающую онлайн-программу «Анатомедиа». Ее «идеальный» клитор остается там главным материалом исследования, «во всей своей красе»[105]105
  Норман Эйзенберг, беседа с автором, 27 февраля 2020 года.


[Закрыть], утверждает он. В анатомическом музее университета есть даже пластинат[106]106
  Пластинация – способ консервации анатомических препаратов, при котором вода и жиры из них заменяются на синтетические полимеры и смолы. Прим. ред.


[Закрыть] клитора, на котором головка обозначена как «внешняя верхушка клитора», а все остальное – «клитор».

Возможно, она не была Везалием. Но совершила открытие, которое положило конец пониманию женского тела, выдвинутому отцом анатомии.

О’Коннелл никогда не стремилась стать вторым Везалием. Она просто пыталась устранить некоторые из грубейших ошибок, с которыми столкнулась в медицине. «Это дело необходимо было завершить, – говорит она. – Я не считаю себя анатомом. Я врач, уролог, хирург, у которого была возможность объективно взглянуть кое на что и внести свой вклад».

О’Коннелл считает, что использует современную науку для уточнения набросков Кобельта, возвращая их в центр внимания, где им и место. Но Кобельт сошел с дистанции, не дойдя до финишной прямой. Он проиллюстрировал клиторальные луковицы, но назвал их «вестибулярными луковицами» – «вестибюль» как своего рода преддверие для влагалища – и дал им общее название «пассивный женский половой орган»[107]107
  Lowry T. P., ed. The Classic Clitoris: Historic Contributions to Scientific Sexuality. United States: Nelson-Hall, 1978. P. 22.


[Закрыть]. Более того, он упустил из виду связь клитора с уретрой и другими окружающими ее органами. О’Коннелл понимала их взаимосвязь, и это помогло объяснить, почему операции на уретре подразумевают риск повреждения клиторальных нервов. Она пошла дальше Кобельта, объединив все части клитора во взаимосвязанную структуру.

Как и идея о самом клиторе, открытия О’Коннелл распространились в культурной среде. Они проникли в умы акушеров-гинекологов, художников, ювелиров и ученых, которые, опираясь на ее исследования, по-новому представляли себе форму женского удовольствия. На основе ее данных были созданы трехмерные модели клитора в первую очередь для тех, кто больше всего заинтересован в его анатомии: секс-педагогов и терапевтов, хирургов, которые занимаются коррекцией пола и формируют влагалища и клиторы из пенисов, и врачей, которые проводят операции по восстановлению анатомии у женщин, подвергшихся обрезанию половых органов. Модели помогают им понять анатомию в трехмерной плоскости и помочь пациенткам лучше оценить свое тело.

* * *

Аминате Сумаре было 17 лет, когда она впервые услышала это слово. В начале 2017 года она сидела на уроке биологии в предвыпускном классе лицея во Франции[108]108
  Амината Сумаре, беседа с автором, 22 ноября 2019 года (перевод Кэтрин Беннетт).


[Закрыть]. Ее учительница разделила учеников по половому признаку, и теперь ей, как и пятнадцати другим девочкам, предстояла лекция о женских половых органах. Учительница вывела на экран схематичное изображение и начала объяснять разные части: большие половые губы (внешние), малые половые губы (внутренние), отверстие влагалища, уретра. Над влагалищным отверстием, где две малые губы сходятся вместе, она указала на блестящий розоватый бугорок со складкой кожи над ним. Тогда она произнесла слово, которое впервые услышала Амината: «клитор».

Что?

«Я смотрела и думала: откуда это все на фото? У меня ничего такого нет!» – вспоминает Амината. Она ощутила себя потерянной. «Немного странно видеть фотографию с подписью “Вот как это должно выглядеть у всех” и понимать, что у тебя не так». Сегодня Амината – круглолицая девушка 21 года с чувственным ртом и подведенными черной тушью глазами. В день нашего первого разговора в ноябре 2019 года у нее в носу был маленький серебряный пирсинг, темные вьющиеся волосы собраны в хвост. Она говорила как подросток, используя французские эквиваленты слов «типа» и «знаешь», с волнением тараторила.

В тот день в 2017 году в ее голове роилось множество вопросов, но она не осмелилась спросить учителя, по крайней мере перед всем классом. Вместо этого, как только она вернулась в свою квартиру в пригороде Сен-Дени, где жила с матерью и тремя братьями и сестрами, в своей комнате она вбила в поисковике изображений слово «клитор». На экране выскочили ряды фотографий женских гениталий. Усевшись на стул перед большим зеркалом, она стала рассматривать себя между ног. Там, где у тех женщин виднелись розоватый бугорок и складка кожи, у нее не было ничего. Это была скорее впадина, долина – un creux, как она назвала это. Пустота.

Разговаривать с матерью было бесполезно. Они не были настолько близки, чтобы откровенничать о подобных вещах. Амината подошла к младшей сестре и спросила, что у нее «там внизу». Оказалось, то же самое. Они поняли, что с ними, должно быть, сделали одно и то же.

Ранее на уроке биологии та же учительница показала видеофильм об африканской женщине, которая подверглась радикальной форме обрезания женских половых органов[109]109
  Всемирная организация здравоохранения называет эти практики «калечащие операции на женских половых органах» (КЖПО) и относит к ним «все процедуры, включающие частичное или полное удаление наружных женских половых органов или другие их повреждения по немедицинским причинам». Но ученые представляют убедительные доказательства, что этот термин неуместен по нескольким причинам. Во-первых, он противоречив: по определению он должен включать косметическую лабиопластику (которую делают девочкам-подросткам в США и других странах), вагинопластику и генитальный пирсинг. Во-вторых, он неточен: понятие охватывает широкий спектр практик, начиная от «надреза», который не предполагает удаления здоровой ткани, и заканчивая такими серьезными процедурами, как инфибуляция. Наконец, некоторые женщины, подвергшиеся обрезанию, считают термин «калечение» стигматизирующим и вредным. Я предпочитаю использовать менее культурно нагруженное и, как утверждают некоторые, менее западноцентристское название «обрезание женских половых органов».


[Закрыть], [110]110
  Earp B. et al. The Need for a Unified Ethical Stance on Child Genital Cutting // Nursing Ethics. March 2021; Ehrenreich N., Barr M. Intersex Surgery, Female Genital Cutting, and the Selective Condemnation of “Cultural Practices” // Harvard Civil Rights – Civil Liberties Law Review. 2005. Vol. 71; Earp B. D., Johnsdotter S. Current Critiques of the WHO Policy of Female Genital Mutilation // International Journal of Imponence Research. 2021. Vol. 33. Pp. 196–209; Chase C. “Cultural Practice” or “Reconstructive Surgery”? U. S. Genital Cutting, the Intersex Movement, and Medical Double Standards // Genital Cutting and Transnational Sisterhood / ed. James S. M., Robertson C. C. Urbana, IL: University of Illinois Press, 2002. Pp. 145–146.


[Закрыть]. В ее случае половые губы были полностью зашиты, осталось лишь небольшое отверстие для мочеиспускания и менструации. Такая операция называется инфибуляцией. Фильм заставил Аминату содрогнуться – слава богу, это случилось не с ней, подумала она тогда.

Но теперь она поняла: возможно, с ней случилось как раз нечто подобное.

* * *

Амината переехала во Францию, когда ей было 12 лет. Но родилась в Бамако, столице Мали. Только на уроке биологии она узнала, что Мали – одна из немногих африканских стран, где обрезание женских половых органов все еще легально и широко распространено. Согласно отчету ЮНИСЕФ за 2019 год, примерно восемь из десяти девочек в Мали подвергаются этой процедуре[111]111
  UNICEF. Mali: Statistical Profile on Female Genital Mutilation. January 2019 // ecoi.net/en/document/2025689.html.


[Закрыть]. В Бамако, столице на юго-западе страны, откуда родом Амината, этот показатель еще выше. Калечащую операцию обычно проводят в раннем возрасте, пока девочкам не исполнилось пять лет. Амината не могла себе даже этого представить. В конце того же года на каникулах в Мали она решила задать своей бабушке вопрос, который не давал ей покоя с тех пор, как она узнала об этой практике: зачем они так поступают с женщинами?

«Ну, это традиция, – вспоминает она слова бабушки. – Нам делали это в раннем детстве. Говорят, если женщине сделать эксцизию, она не станет распутной».

«Но для чего это нужно?» – настаивала Амината. В Мали девочки могут законно выходить замуж с родительского согласия в 15 лет, если это одобрит гражданский судья[112]112
  US Department of State, Bureau of Consular Affairs, Country Profile on Republic of Mali, travel.state.gov/content/travel/en/international-travel/International-Travel-Country-Information-Pages/Mali.html/.


[Закрыть], но и браки в 10-летнем возрасте совсем не редкость. Если женщины выходят замуж так рано, как можно опасаться, что они станут распущенными?

«Послушай, – ответила ее бабушка, – не нам решать, так было всегда».

Один из ответов, возможно, кроется в самом французском языке. В большинстве стран мира люди используют термин «калечащая операция на гениталиях», или обрезание. Но во Франции общепринятый термин – mutilation sexuelle, «сексуальное калечение» (другой общий термин – «эксцизия»). Он проводит разграничение между клитором – единственным органом, предназначенным исключительно для удовольствия, который обычно не принято считать частью репродуктивной системы, – и репродуктивными органами. «Эта “операция” не затрагивает репродуктивные органы, гениталии, – объясняет Сохина Фалл Ба, бывший сопрезидент сети «Покончим с КЖПО», которая работала с подвергшимися эксцизии женщинами во Франции, Мали, Буркина-Фасо и других странах. – Это не мешает женщине родить ребенка, но наносит удар по ее сексуальности»[113]113
  Сохина Фалл Ба, беседа с автором, 20 ноября 2019 года (перевод Кэтрин Беннетт).


[Закрыть].

Термин «сексуальное калечение» четко доказывает тот факт, что, хотя практика обрезания половых органов охватывает многие культуры, они зачастую перекликаются друг с другом. По этой же причине подобные практики использовались в Европе и США во времена Мари Бонапарт, когда разные деятели, от Исаака Бейкера Брауна до Джона Харви Келлога, яро выступали за удаление клитора как средство от мастурбации. Считалось, что удаление той части тела женщины, которая доставляет ей удовольствие, уменьшит желание, но при этом она останется, как и прежде, способной выполнять репродуктивную функцию. «Наши предки не были учеными, – писала журналистка Эстер Огунмодеде в нигерийском журнале Drum в 1977 году, – но они знали, где и что становится центром сексуального удовольствия у женщины, поэтому отрубали его до того, как женщины успевали его обнаружить»[114]114
  Hosken F. P. The Hosken Report: Genital and Sexual Mutilation of Females. Lexington, MA: Women's International Network News, 1979. Pp. 192–202.


[Закрыть].

Когда Амината вернулась из Мали, она наконец набралась смелости и поинтересовалась у матери, знает ли та, что такое эксцизия. «Да, я знаю, что это, потому что мне ее тоже сделали», – ответила мать. Как Аминате и ее сестре, ей сделали обрезание сразу после рождения, она была слишком маленькой, чтобы помнить это[115]115
  Другие женщины, с которыми мне удалось поговорить, все помнили. Лезвие в форме косы. Крики. Запахи. Кровь. «Я все помню, как будто это случилось сегодня, – сказала мне Коринне, 25-летняя женщина из Кот-д’Ивуара. – Можно лишь молиться, чтобы все поскорее закончилось. Другого не остается». Она помнит, что ей было 11 лет, ее держали силой, женщина крепко вцепилась в ее конечности, раздвигая ей ноги, а другая – та, что резала, – присела между ее ног. «Что тут скажешь? Да, больно, но это обязательный обряд инициации».


[Закрыть], [116]116
  Коринн, беседа с автором, 18 ноября 2019 года (перевод Кэтрин Беннетт).


[Закрыть]. Но Аминате этого было недостаточно. Вскоре она отправилась на прием к гинекологу, который, осмотрев ее, подтвердил, что головка клитора удалена. Врач рассказала о месте, куда можно обратиться, – об организации La Maison de Femmes («Дом женщин»), специализирующейся на помощи женщинам, пострадавшим от насилия. Там ей могут дать более подробную информации. Гинеколог даже предположила, что, возможно, они смогут исправить то, что с ней сделали.

* * *

«Дом женщин» – луч света в темном царстве. Главное здание с покатой крышей огромно. Одна стена выкрашена в ярко-пурпурный, другая – в лимонно-желтый, третья – в яблочно-зеленый[117]117
  Детали собраны лично в «Доме женщин» 18 ноября 2019 года.


[Закрыть]. Окруженный полем с травой и высоким забором из проволоки, «Дом» принимает всех жертв гендерного насилия, включая принудительные браки, изнасилования и инцест. Он расположен в Сен-Дени, входящем в департамент Сена – Сен-Дени, самый бедный регион в столице Франции. Многие его жители – недавние иммигранты, спасающиеся от насилия в своих странах, а здесь сталкивающиеся с трудностями получения гражданства и права на работу. И каждый год в «Дом» обращаются сотни француженок. О проблеме домашнего насилия, резко усугубившейся во время многочисленных локдаунов во Франции в пандемию 2020 года, долго предпочитали молчать в стране[118]118
  Willsher K. No More Shame: The French Women Breaking the Law to Highlight Femicide // The Guardian. 2021. March 23.


[Закрыть].

Амината много раз проходила мимо этого здания, но никогда не заходила внутрь. Теперь, в день своего первого приема в январе 2019 года, она сильно нервничала. С собой она привела школьную подругу, которая эмигрировала из Сенегала и тоже была уверена, что ей провели эксцизию. Они позвонили в дверь. Вестибюль был открыт, вход обрамляли деревянные балки, которые уходили ввысь, и солнечный свет проникал через мансардные окна и окна от пола до потолка. Стены были флуоресцентно-розового цвета, внутри стояла разноцветная скульптура танцующей Венеры Виллендорфской. В углу находилась зона для маленьких детей с книгами и пластмассовой мебелью. Желтая надпись на полу гласила на французском: «Пожалуйста, соблюдайте принцип конфиденциальности».

Они сели в вестибюле, к ним подошла медсестра и вежливо сказала, что им нужно пройти в другое место. Она отправила их в комнату ожидания для женщин, перенесших операцию по обрезанию половых органов, а также тех, кто обращается за консультацией по поводу аборта или планирования семьи. Помещение выглядело попроще: несколько абстрактных картин с красными и зелеными конфетти украшали стены, с большого красного дивана открывался вид на пустынное поле. Здесь было и тише. Из приемной раздавались приглушенные голоса. Негромкие разговоры женщин на разных языках и иногда тихий лепет малыша в коляске. Время от времени из кабинета выходил сотрудник в белом медицинском халате и называл женское имя: Кризтена, Коринне, Мириам.

Аминату пригласили первой. Доктор Гада Хатем, некрупная веселая женщина со светло-голубыми глазами и гривой густых волос, отливавших бронзой, провела ее в открытую дверь кабинета, где висел яркий портрет Фриды Кало. Она предложила Аминате сесть в лаймово-зеленое кресло со стременами и раздвинуть ноги, чтобы осмотреть ее. Хатем вплотную склонилась над ней.

Осмотр не занял много времени. Она подтвердила Аминате, что ей сделали эксцизию. Но зачем она пришла сюда?

Амината объяснила, как узнала на уроке биологии о том, что с ней сделали. Проблем со здоровьем у нее не было, за исключением частых инфекций мочевых путей. Но впадина беспокоила ее. С тех пор как узнала, что с ней сделали, она находилась в постоянном раздражении. «Этот кошмар вечно преследовал меня: я просыпалась и первым делом думала об этом, – рассказывает она. – Я беспокоилась из-за этого и даже начала стесняться, поскольку стала считать, что я не такая, как все, что мне чего-то не хватает».

Потом Хатем спросила Аминату, был ли у нее секс. Был. Она около года встречалась с парнем. Беспокоила ли его эксцизия?

Амината ответила, что парень даже не заметил этого, пока она ему не рассказала. Девушка переживала из-за неспособности испытывать что-либо во время полового акта или при прикосновениях к себе. «Ощущаешь себя как зомби, – сказала она. – Свидания теряют смысл. Конечно, все зависит от человека, но меня это очень беспокоит».

Хатем внимательно слушала[119]119
  Гада Хатем, беседа с автором, 18 ноября 2019 года (перевод Кэтрин Беннетт).


[Закрыть]. Она показала Аминате фотографии женщин, которым была проведена эксцизия, и тех, кому ее не делали. Затем из ящика стола она достала трехмерную анатомическую модель клитора флуоресцентно-розового цвета, крылатое тельце которого было встроено в прорезиненную силиконовую вульву. Это был учебный макет, сделанный на основе данных О’Коннелл двадцатилетней давности. Хатем использует его, чтобы объяснить своим пациенткам истинную форму клитора. И она показала Аминате, какая его часть была вырезана, а какая осталась.

Размер модели поразил Аминату. Бугорок, который она видела в классе, – та часть, которую ей удалили, – был только вершиной айсберга. Эта всеобъемлющая трехмерная модель, подземное царство, заключала в себе все главное. У нее были крылья и луковицы, она напоминала пингвина или космический корабль.

Хатем объясняла: многие не осознают, что клитор гораздо более жизнеспособен, чем принято считать. Около 90 % органа и большинство его нервных окончаний спрятаны под поверхностью. Это значит, что у Аминаты сохранилась большая его часть – она просто спрятана. Потом Хатем рассказала ей, как с помощью простой операции найти оставшийся клитор под кожей, освободить его от лобковой кости и вывести на поверхность, чтобы обнажить нервные окончания (у подруги Аминаты, как оказалось, отрезали только половые губы, поэтому реконструкция ей не понадобилась бы).

Амината почувствовала, как ей полегчало. Стоило понять, что есть варианты, как она осознала, что жить, как прежде, не может. Ее даже не остановили кровавые видеоролики на YouTube. «Все пройдет правильно, – повторяла она себе. – Не так, как в детстве». Она знала, что ей не стать идеальной или такой, какой была когда-то. Она говорила: «Я стану больше похожей на остальных, даже если знаю, что мне никогда не стать как все».

Я хочу чувствовать себя полноценной, нормальной. Хочу вернуть свою идентичность.

Похожие речи хирургам вроде Хатем доводилось выслушивать много раз. Тут уж осознаешь, что этот маленький кусочек на поверхности тела гораздо важнее, чем кажется. Восстановить его хирургическим путем – значит вернуть не только собственное тело, но и свою независимость и идентичность. Ее пациенты хотят вернуть часть себя, которую, как им кажется, у них отняли.

В 2013 году Хатем возглавляла родильное отделение в Centre Hospitalier Delafontaine – серо-коричневом здании, которое видно из окон «Дома женщин». Именно там ей приходилось сталкиваться с этим снова и снова: клиторы с рубцами, женщины без видимых клиторов, женщины с порезами и шрамами на половых губах. Некоторые и не подозревали, что их обрезали, пока им об этом не сообщали. И раньше ей доводилось наблюдать подобное в других больницах, но то были единичные случаи, встречавшиеся время от времени. Теперь же это происходило каждую неделю. Сама Хатем эмигрировала из Ливана в 1977 году, спасаясь от гражданской войны на родине и желая изучать медицину во Франции[120]120
  Robin C. Ghada Hatem-Gantzer, la Dr House des femmes // Elle // elle.fr/Societe/Interviews/Ghada-Hatem-Gantzer-la-Dr-House-des-femmes-2867670.


[Закрыть]. «Война сделала меня нетерпимой к любым формам насилия», – заявила она французской газете Le Monde в 2021 году.

Она просмотрела данные о пациентах и обнаружила, что из 4700 женщин, рожавших в ее отделении за год, 14–16 % были обрезаны. И тут она осознала, что с этим нужно что-то делать.

Она представила себе место, куда могли бы обращаться эти женщины. Уютное, светлое и радостное по сравнению с унылой стерильностью больничных коридоров. Место, где принимают не только врачи, но и сексологи, психологи, медсестры, акушерки. Где уход за женщинами был бы многосторонним, куда могли бы приходить с любыми потребностями – эмоциональными, сексуальными, медицинскими, – чтобы не остаться незамеченными французской системой здравоохранения. Паркур (так она это назвала) включает в себя не только путь, но и процесс.

Важно, чтобы все услуги были бесплатными. «Дом» – благотворительная организация при больнице: кто бы ни пришел туда, за услуги не придется платить, включая и такие процедуры, как клиторальная реконструкция, которая обещает восстановить клиторы женщин, подвергшихся обрезанию половых органов. В 2004 году французский парламент решил включить эту восстановительную операцию в национальную систему здравоохранения для женщин, страдающих от боли, связанной с обрезанием. С тех пор сюда же стали относиться женщины, желающие улучшить внешний вид органа и его чувствительность. Немаловажно то, что операция бесплатна. К тому времени, когда Амината решила сделать операцию, она уже окончила среднюю школу и жила с сестрой и матерью, обучаясь на медсестру. «Иначе бы я не смогла это сделать», – говорит она.

Сегодня около трети женщин обращаются в «Дом женщин» из-за обрезания. Их травмы варьируют от рубцов на половых губах до удаления головки клитора и зашивания губ влагалища, что может вызвать серьезные проблемы при родах. И с момента принятия правительством решения о покрытии расходов на операцию их число неуклонно растет. За год Хатем проводит по меньшей мере сто операций по восстановлению клитора. В 2021 году, после более чем годичной задержки, вызванной пандемией, ей удалось расширить свои помещения, чтобы удовлетворить растущий поток женщин, нуждающихся в ее услугах.