Текст книги "Квантовая психология. Как программное обеспечение мозга формирует вас и ваш мир"

6
От умозаключения к культу инструментов

Задолго до появления современной физики и современной психологии скептики в Древней Греции уже говорили о неопределенности и относительности как о неизбежных аспектах человеческой жизни: то, что видит один человек, никогда в точности не совпадает с тем, что видит другой. Платон, Аристотель и другие гении древности пытались избежать агностицизма стоиков, «открыв» (или заявляя, что они открыли) метод «Чистого Абстрактного Рассуждения». Они верили, что этот метод приведет к Чистой Истине, которая свободна от любых искажений, связанных с несовершенством человеческих органов чувств. За исключением нескольких консерваторов в философской ложе, весь мир уже признал, что древнегреческий поиск Чистой Истины закончился неудачей.

Дальнейшая история философии напоминает долгую детективную повесть о том, как постепенно, столетие за столетием, выявлялись многочисленные ложные положения (или неосознанные предубеждения), вкравшиеся в «Чистое Рассуждение» смелых первопроходцев-эллинов.

Да простят нам наше едкое заявление: уверенность греческих логиков в том, что Вселенная состоит из слов, держала их в плену иллюзии. Они считали, что Вечную Истину можно получить, лишь отыскав правильные слова.

Но вот появилась современная наука, синтез «Чистого Рассуждения» греческой традиции и смиренного эмпиризма традиции мастеров-ремесленников. Все результаты стали выражать на точных специальных «языках» различных отраслей математики. Не одно столетие казалось, что наука способна разгадать все тайны и ответить на все вопросы. В науке умозаключения о том, что «должна делать» Вселенная (согласно логике), сочетались с разработкой все более точных инструментов. Инструменты должны были сообщать нам о том, где и когда Вселенная не соглашается с нашей логикой или нашей математикой, – иначе говоря, о том, где и когда наша логика нуждается в пересмотре, а один вид математики – в коррекции со стороны другого вида. Ученым казалось, что, если достаточно усовершенствовать инструменты, можно исправить все ошибки и в конце концов прийти к той самой Чистой Истине, которую Платон и К^о надеялись поймать при помощи одной лишь логики, без всяких инструментов.

На этом этапе Вселенную видели состоящей из уравнений, а не из слов. В один прекрасный день, думали ученые, мы сможем узнать «все обо всем» и описать это все изящными математическими формулами. Но эта вера умерла с появлением теории относительности Эйнштейна и квантовой механики Планка. Они оба открыли – хотя и по-разному, – что инструменты, разработанные человеком, не делают работу нервной системы более «непогрешимой».

Вот вам иллюстрация: скептики в Древней Греции наблюдали относительность восприятия человеком температуры. Каждый философ в Афинах слышал об их экспериментальных доказательствах: если правую руку опустить в чашу с горячей водой, а левую руку – в чашу с ледяной водой, а затем обе руки опустить в третью чашу, с теплой водой, то правая рука «распознает» воду в третьей чаше как холодную, а левая – как горячую.

Можно сказать, что все героические усилия Платона и Аристотеля были направлены на то, чтобы вырваться за пределы этой чувственно-обусловленной относительности при помощи «Чистого Рассуждения».

«Чистое Рассуждение», однако, основывается на аксиомах, которые нельзя ни доказать, ни опровергнуть.

Эти аксиомы появляются в сознании, приходя с уровня до-логического понимания. На этом уровне можно вообще не говорить, а просто жестикулировать и указывать пальцем (или размахивать посохом, как любили делать мастера дзэн), поскольку на этом уровне мы пытаемся указать на нечто такое, что существует до слов и категорий.

И вот что плохо: аксиомы (правила игры), которые кажутся естественными и не подлежат сомнению в одном племени (культуре), вовсе не кажутся такими в других племенах (культурах). Вот и «самоочевидные» аксиомы Платона и его соратников давно уже не находят поддержки среди ученых, а многие из этих аксиом, как оказалось при проверке, просто не согласуются с действительностью (невербальным опытом).

Иммануил Кант составил, пожалуй, самый длинный список изъянов классического греческого «чистого рассуждения». Все помнят хрестоматийный случай с критянином, который утверждает, что критяне всегда лгут. Я хочу привести другой пример логического изъяна, который гораздо менее известен.

Когда стрелу выпускают из лука, кажется, что она движется в пространстве.

Однако в каждый отдельный момент времени стрела фактически занимает одно положение в пространстве, а не два, три или более положений.

Если стрела имеет одно, и только одно, определенное положение в каждый момент, значит, в каждый момент она не движется. Но если она не движется в каждый отдельный момент, то она не движется вообще.

От этой логики невозможно уйти, пытаясь вставить «моменты между моментами». Она применима к любым миллионным и миллиардным долям секунды. В каждую наносекунду стрела имеет одно, а не несколько положений. То есть не движется!

Как найти выход из этого тупика? Может, объявить, что стрела занимает два положения в одно и то же время?

Увы, это будет еще хуже, а почему – попытайтесь обнаружить самостоятельно.

Все это показывает нам, куда может завести логика, если не оттачивать ее наблюдением (при помощи органов чувств или инструментов). Если мы не оттачиваем логику опытом, то можем веками, до бесконечности усугублять наши древнейшие ошибки – что, как нам кажется, и случилось с теми культурами, которые не разделяют наши «самоочевидные» аксиомы.

Этим культурам мы кажемся такими же чокнутыми, как и они нам. Каждая религия, например, для приверженцев других религий (и неверующих) кажется результатом логических заключений, выведенных из аксиом, которые просто не вписываются в эту вселенную.

Так что давайте оттачивать наше «Чистое Рассуждение» реальным опытом того, что люди видят, слышат, обоняют или как-то иначе обнаруживают в феноменологическом или экзистенциальном мире. Давайте выходить за пределы «Чистого Рассуждения» и проверять нашу логику нашим же опытом.

Напомню, мы говорим о тех аргументах, на которых создавалась наука. Одно время казалось, что она готова и способна разрешить все наши проблемы.

Казалось, все эти замечательные уравнения и чудесные инструменты более надежны, чем греческая логика, и с их помощью удастся наконец решить сложные экзистенциальные проблемы. Предприниматели заметили это очень быстро, начав финансировать «научные исследования». Философы-рационалисты заметили это чуть позже и радостно высказали предположение, что со временем наука сможет выйти за пределы «практичности» и произвести на свет Чистую Истину.

Но затем Эйнштейн показал, что два часовых механизма могут измерять время по-разному – совсем как две руки одного человека, которые по-разному «измеряют» температуру, помните? Несовершенство, ненадежность и относительность нервной системы неожиданно обнаружились и в наших инструментах. Абсолютная Истина снова ускользнула от нас!

Эйнштейн (повторим для пущего эффекта) также показал, что две линейки могут по-разному измерять длину. Затем квантовая механика продемонстрировала, что с помощью разных инструментов можно по-разному толковать пространственно-временные события в субатомном мире, причем эти толкования будут радикально отличаться. Студентов-первокурсников до сих пор шокирует тот факт, что один набор инструментов показывает нам мир, сделанный из отдельных шариков-частиц, а те же инструменты, но расположенные по-другому, показывают нам мир, состоящий из энергетических волн.

Поначалу это казалось физикам «непостижимым». Даже через три столетия после того, как Галилей не оставил камня на камне от аристотелевской физики, они все еще мыслили категориями логики Аристотеля, в которой объект должен «быть» либо волной, либо частицей, но не может «быть» и волной, и частицей в зависимости от того, как мы «смотрим» на него. Некоторое время физики даже говорили, как бы в шутку, но с долей отчаяния, о «волночастицах».

Попробуем подвести итоги: мы думали, что можем убежать от относительности и неопределенности чувственных данных, создав «умные» инструменты, но обнаружили относительность самих инструментов. (Я снова заостряю на этом внимание, поскольку, как показывает мой 30-летний опыт проведения семинаров по неаристотелевской логике, мало кто сразу понимает важность этого. Большинство людей думают, что понимают, но на самом деле это не так.)

Когда вы исследуете розовый куст, независимо от того, смотрите вы только глазами (и мозгом) или используете научные инструменты, – то, что вы «увидите», будет зависеть от структуры вашего чувственного аппарата и (или) этих инструментов.

Более того: то, что вы можете сказать об увиденном, зависит от структуры вашего символизма – описываете ли вы это на английском, персидском, китайском языке, на языке евклидовой или неевклидовой геометрии, дифференциального исчисления или кватернионов.

Это, как говорил доктор Джонс, объясняет, почему «что бы мы ни описывали, человеческий ум не может отделиться от этого».

Упражнения

1. Если позволяет погода, выйдите на улицу и осмотритесь. Как выглядела бы земля, если бы люди не создали и не построили все это? Что было бы с природой, если бы люди не культивировали и не улучшали (ухудшали) ее?

2. Посмотрите на небо. Если вы можете отличить звезды от планет, знаете названия звезд и т. п., постарайтесь забыть это знание на время и представьте, как выглядит небо для очень разумных животных, не знакомых с человеческой наукой. Затем посмотрите на небо снова, «вспомнив» все свои знания по астрономии.

3. Когда пролетает метеор, что вы чувствуете, если видите его, не вспоминая о научной фразеологии? Насколько по-другому вы ощущаете его, держа в сознании все, что знаете о метеорах?

4. Вернитесь в дом и обсудите следующее.

Если бы все телевизионные передачи о полиции (в большинстве штатов около 20 в неделю) были сняты с вещания, а взамен им поставили передачи о землевладельцах, изменило бы это туннель реальности среднего американца?

Каким образом?

Что бы американцы «увидели» (или вспомнили) из того, что они сейчас склонны забывать? О чем бы они стали меньше думать? О чем бы они стали думать больше?

5. Попробуйте разобраться, почему у нас так много телепередач о полиции и практически нет передач о землевладельцах.

Кто это решает? Почему они решили именно так?

(Постарайтесь избегать параноидальных рассуждений или грандиозных теорий заговора – если, конечно, это вообще возможно.)

7
Странные петли и бесконечный регресс

Если мы можем описать что бы то ни было не «как оно есть», но только «как оно представляется нашему уму», значит, у нас не может быть и чистой физики, а может быть только нейрофизика – то есть физика, преломляемая через человеческую нервную систему.

Кроме того, у нас не может быть и чистой философии, лишь нейрофилософия. И не может быть чистой нейробиологии, лишь нейронейробиология…

Но тут, как вы уже догадались, мы входим в область Странных Петель, ибо нейронейробиология может быть познана только через призму человеческой нервной системы. Таким образом, предполагается еще одна метанаука – нейронейронейробиология… которую можно познать только при помощи нейронейронейронейробиологии… и так далее, до бесконечности. Узнаёте рассуждение о расселовских двух головах? Или даже бесконечный регресс сознания во времени Дж. У. Данна?

Похоже, какой-то дзэнский негодяй снова захлопнул дверь Истины перед нашим носом.

У этого нейробиологического регресса есть точный аналог в квантовой механике, известный как «фоннеймановская катастрофа» (или, полностью, «фоннеймановская катастрофа бесконечного регресса»). Она сводится к тому, что можно сколько угодно копить инструменты, но это не поможет нам полностью избавиться от Неуверенности и Неопределенности. (Надеюсь, к концу книги читатель поймет, почему это «совпадение» и десятки подобных ему совпадений неизбежно связывают квантовую механику с повседневной психологией, или обычным «кухонным» сознанием.)

Возможно, дойдя до этой строчки, некоторые читатели захотят отбросить книгу, решив, что скоро я заведу их в бездну солипсизма или какого-то необерклианского идеализма. Вовсе нет! Непримиримый дуализм Определенности и Неопределенности существует лишь в двузначной аристотелевской логике. В математической же логике нам не приходится выбирать между Чистой Определенностью и Чистой Неопределенностью. В математике вероятности между этими крайними точками существует бесконечное число выборов.

Для удобства мы можем приравнять бесконечное число к 100 %. Так вот, если Чистая Определенность равняется 100 %, а Чистая Неопределенность – 0 %, логика квантовой механики и квантовой психологии в этой книге вовсе не говорит нам, что если что-то не происходит с точностью 100 %, то вероятность того, что оно произойдет, равна нулю. Это совсем не так. Многие события повседневной жизни происходят с вероятностью 50 %, что вполне удовлетворит любого игрока. А некоторые – с вероятностью 90 %, 95 % и даже выше.

Лично меня никогда не беспокоил тот термодинамический факт, что вероятность равномерного распределения молекул воздуха по всей комнате не равняется 100 %. Подсчитано: вероятность того, что весь воздух внезапно устремится в один из углов комнаты и я задохнусь в образовавшемся вакууме, больше 0 % и намного меньше 0,001 %. И я не собираюсь волноваться по этому поводу.

Вероятность того, что завтра в меня попадет метеорит, более высокая – может быть, почти 0,1 %, – но я и об этом не слишком беспокоюсь.

Не только физики и игроки, но и бизнесмены уже давно привыкли к этому аспекту квантовой психологии. Бизнес не рассчитывает, что принятые решения на 100 % приведут к ожидаемым результатам (иначе говоря, будущий урожай оценивается не на основании религиозных догм), но и не мучается бесконечными гамлетовскими вопросами. Бизнесмены давно научились интуитивно «прикидывать» вероятности, а в наше время постепенно переходят от «прикидки» к точной математической оценке вероятности при помощи компьютеров.

Таким образом, «потеря уверенности» еще не означает падения в бездну солипсизма. Это просто взросление: с детского уровня, на котором есть только «да» (100 %) и «нет» (0 %), мы переходим во взрослый мир, в котором принято спрашивать: «Какова вероятность того, что это случится?» (5 %? 25 %? 75 %? 95 %?).

Должен признать, впрочем, что логика вероятности приводит иногда к самым невообразимым предположениям. По этому поводу обсудим то, что я называю «днем Иисуса Христа».

Многие студенты, изучающие математику, уже на первых курсах сталкиваются с так называемым «парадоксом Пэдди Мерфи». Вероятность того, что в одной аудитории окажутся два Пэдди Мерфи, вроде бы невелика, тем не менее такое случается. «Парадокс Пэдди Мерфи», который не-математикам кажется очень маловероятным, заключается в следующем: если вселенная будет существовать достаточно долго, некий лектор в конце концов предстанет перед аудиторией, где всех студентов будут звать Пэдди Мерфи. Если вы немного подумаете над этим, то поймете (возможно, интуитивно), что «день Пэдди Мерфи» когда-нибудь обязательно наступит. Большинство людей просто ошарашивает результат, который можно получить, представив вселенную, существующую бесконечное число лет.

Но что интереснее всего, в этой бесконечной вселенной «день Пэдди Мерфи» случается не раз и не два раза, а бесконечное число раз. (Впрочем, и «дни не Пэдди Мерфи» тоже случаются бесконечное число раз. Это иллюстрирует принцип Кантора: если от бесконечного множества отнять бесконечное множество, останется бесконечное множество…[13]13
  Например, существует бесконечное множество целых чисел, но то же можно сказать и о четных числах. Если отделить четные числа от целых, мы все равно получим бесконечное множество нечетных чисел. – Прим. авт.


[Закрыть])

2 марта 1990 года Дик Уиттингтон, ведущий популярного ток-шоу, рассказал, что, когда он учился в школе в Бронксе (Нью-Йорк), у него был одноклассник по имени Иисус Христос[14]14
  Мистер Уиттингтон вспомнил об этом в связи с историей человека по имени Джо Блоу, который жаловался на то, что с таким именем он не может найти работу. Люди начинают смеяться, как только видят его имя в анкете, и не могут воспринимать его всерьез как потенциального сотрудника, – сетовал мистер Блоу. – Прим. авт. (Очевидно, людям его имя напоминало английский жаргонизм blow job. – Прим. ред.)


[Закрыть]. Мистер Уиттингтон возвращался к этой теме несколько раз, явно обеспокоенный тем, что аудитория могла ему не поверить. Но я поверил ему сразу, поскольку, когда я учился в школе в Бруклине, у меня был одноклассник по имени Никос Христос, от которого я узнал, что Христос в Греции – весьма распространенная фамилия.

Поскольку во многих латиноамериканских семьях первого сына называют Иисусом (впрочем, они произносят это имя как Хесус, но большинство американцев об этом не знают), легко можно представить себе смешанную греко-латинскую семью, в которой родится самый настоящий Иисус Христос.

Подумав об этом, я сразу вспомнил «день Пэдди Мерфи» и осознал, что, если Вселенная просуществует достаточно долго, какому-то лектору в конце концов придется войти в аудиторию, в которой сидят сплошь люди по имени Иисус Христос. Мало того, в бесконечной Вселенной это случится бесконечное число раз.

Никакой математик не станет с этим спорить. И хоть сам я часто читаю лекции в разных городах, я все же не живу в радостном ожидании того дня, когда мне попадется аудитория, где каждый слушатель – Иисус Христос.

Как не живу и в страхе от того, что все молекулы воздуха устремятся в дальний угол и оставят меня задыхаться в вакууме.

Я снова и снова подчеркиваю это, поскольку так много людей загипнотизированы аристотелевской логикой «да – нет», что любой шаг в сторону от мифа бронзового века кажется им головокружительным падением в омут хаоса и тьмы нигилизма.

Эта книга о квантовой психологии пытается показать, что неопределенность квантовой физики коренится у нас в мозге, в нервной системе, что все наше знание происходит оттуда же и что неаристотелевская логика, порожденная квантовой физикой, описывает все прочие попытки человека познать мир опыта – на всех его уровнях – и рассказать о нем.

Мистер А работает в конторе и пытается понять, почему босс поступает с ним «несправедливо», доктор Б работает в лаборатории и пытается понять, почему квантовая функция ведет себя именно так, а не иначе, – оба они всегда находятся в неразрывном единстве с тем, что они пытаются понять.

Но я не стал называть эту книгу «Квантовой философией», а назвал ее «Квантовой психологией», ведь то, что следует из принципов относительности и неопределенности, очень важно для повседневной жизни, «психического здоровья», отношений с другими людьми и даже для решения глубочайших социальных проблем и отношений с Землей и с самим Космосом. Как заметил Альфред Коржибски в 1930-х годах, если бы все люди научились мыслить в неаристотелевской манере, присущей квантовой механике, мир бы радикально изменился и большая часть того, что мы называем «глупостью», и даже того, что мы называем «безумием», исчезла бы, а «неразрешимые» проблемы войны, бедности и несправедливости неожиданно показались бы нам намного ближе к разрешению.

Подумайте об этом.

Поиск определенности в мире неопределенности рождает некоторые забавные параллели между жизнью индивидуума и жизнью цивилизации.

Представьте себе, например, гипотетического Джо Смита, родившегося в Кантоне (штат Онтарио) в 1942 году. Когда в 1952 году ему исполнилось десять лет, он, вероятно, впервые пришел к преждевременной определенности. Он «верил» в различные догмы, потому что в них верили его родители, – например, он верил в превосходство республиканской партии над всеми остальными, в такое же превосходство епископальной церкви, в желательность расовой сегрегации, в то, что мужчины неизбежно доминируют во всех общественных институтах (в церкви, государстве, бизнесе и т. д.), и в то, что мировой коммунизм, который все добрые люди (он это знал твердо) признают главным злом на планете, необходимо уничтожить.

В 1962 году двадцатилетний Джо Смит учился в Гарварде и был уже другим человеком – иначе говоря, совершил квантовый скачок. Он специализировался в социологии, считал себя либералом, питал серьезные сомнения относительно превосходства республиканцев и епископальной церкви и считал, что с коммунистами надо как-то уживаться, иначе мир взлетит на воздух. Кроме того, он чувствовал себя «противником» сегрегации, хотя на деле и не боролся с ней, и до сих пор не подвергал сомнению мужское превосходство. Вновь обретя преждевременную уверенность, он считал, что все образованные люди на земле придерживаются тех же взглядов, что и его любимые профессора. Родители теперь казались Смиту невежественными и устаревшими, хотя ему и стыдно было признаться себе в этом.

В 1962 году Джо Смит не мог и представить себе, что грядущая революция конца 1960-х так сильно изменит его самого и его туннель реальности. В своем будущем он совершенно, совершенно не предвидел все эти марши мира, полицейские дубинки и слезоточивый газ, ЛСД и Вудсток, демонстрации перед Пентагоном и освобождение женщин.

В 1972 году Джо и его друзья ночью заложили бомбу в пустой лаборатории, протестуя тем самым против применения высоких технологий в войне, которую они считали аморальной. Теперь уже правительство Соединенных Штатов, а не коммунизм виделось ему воплощением мирового зла. Джо разговаривал на марксистском жаргоне с налетом мистицизма хиппи и, прожив на свете 30 лет, в очередной раз приобрел преждевременную уверенность.

После 1972 года Джо, скорее всего, сначала жил не слишком опрятной подпольной жизнью, пока не истек срок давности, а потом долго пытался «вернуть на место свою крышу».

Так и западная цивилизация достигла преждевременной определенности благодаря Платону и Аристотелю, затем достигла нового вида преждевременной определенности благодаря Аквинату и средневековым богословам, достигла третьей преждевременной определенности благодаря Ньютону и эпохе Разума и т. д. Сегодня же самые образованные люди, похоже, пытаются «вернуть на место свою крышу». Западная цивилизация, судя по всему, даже не подозревает, до какой степени изменят ее и сегодняшний туннель реальности революции следующих двух десятилетий, а в 1990 году, когда пишется эта книга, представить себе это просто невозможно…

Упражнения на закрепление

1. Найдите небольшой камешек, который легко помещается в вашей ладони. Когда группа в очередной раз соберется вместе, пустите этот камень по кругу. Пусть каждый подержит его в руках, исследует и попытается рассказать об этом камне «все».

Выполняйте это упражнение до тех пор, пока все не осознают, что мы никогда не сможем сказать «все» даже о простом камешке. (Или пока не начнется драка между теми, кто считает, что когда-нибудь, возможно через миллионы лет, мы сможем сказать «все», и теми, кто считает, что «всего» мы не сможем сказать никогда.)

2. Если кто-то в группе думает, что о каком-то камешке можно рассказать «все», попросите его изучить геологическую историю того региона, откуда происходит данный камень, и на следующей неделе рассказать все, что он узнает о сформировавших его силах. Остальные участники группы пусть задают побольше вопросов и постараются найти, какая важная информация не была отражена в этом отчете.

3. Попробуйте выполнить это же упражнение, взяв в качестве объекта комнату, где вы собираетесь. Пусть все по очереди попытаются рассказать об этой комнате «все». Затем пусть кто-нибудь подготовит на следующую неделю «полный» отчет о доме – когда, как и почему он был построен и как в нем появилась эта комната.

4. Пусть каждый из вас подумает, как бы он описал дом, в котором собирается группа, и запишет это. Выделите на это пять минут. Прочтите описания вслух, отмечая на доске или большом листе бумаги:

а) какие пункты повторяются в разных списках;

б) какие пункты есть только в одном из списков, но при дальнейшем изучении вопроса могут заинтересовать остальных.

5. Пусть все закроют глаза и прислушаются к звукам в комнате и звукам, доносящимся снаружи. Один из участников пусть засечет время для этого упражнения (две минуты). Затем сравните ваши отчеты. Обратите внимание, что нервная система разных людей восприняла разные звуки.

6. Попробуйте по очереди рассказать «всё» о городе, в котором собирается группа.

7. Попробуйте рассказать «всё» об экономической ситуации в городе.

8. Затем о геологической, экологической и экономической истории того региона, в котором расположен город.

9. Теперь снова молча передайте по рукам камешек. Пусть каждый из вас посмотрит на него в манере дзэн-медитации – без формирования слов в голове.

(Тем из вас, у кого нет опыта медитации, сделать это будет нелегко, но вы все равно попробуйте.)

10. Отмечайте, каким упражнениям члены группы сопротивляются – например, заявляют: «Это просто глупо», «Все и так понятно», «Делать нам, что ли, больше нечего?» и т. п. Отмечайте все симптомы раздражения. Не высказывайте суждений друг о друге, когда проявляются такие реакции.

Вместо этого обсудите, почему эти упражнения кажутся «скучными» (не интересными) или «пугающими» (чересчур интересными) для некоторых типов людей.

11. В одной из своих предыдущих книг я предложил новое слово: некневсе, что означает «некоторые, но не все»[15]15
  Англ. sombunall = some but not all.


[Закрыть]. Теперь всякий раз, когда вы собираетесь произнести слово «все», не забывайте спрашивать себя: «А могу ли я с полным правом употребить здесь слово «все»? Достаточно ли я знаю? Может быть, слово некневсе более соответствует фактам?» Выполняйте это упражнение в течение недели.