Текст книги "Шкатулка королевы"

Глава 16. Переполох у мэтра Савари

Март 1661г. Кале. Особняк мэтра Савари

Утро мэтра Савари началось ещё задолго до первых петухов. Иное дело в Париже! Там, по своему обыкновению, раньше десяти часов утра мэтр не показывался в мастерской, которая располагалась в импозантном трёхэтажном особняке, выстроенном ещё в бурные времена прошлого столетия. Однако в Кале мэтру пришлось кардинально изменить привычный образ жизни и подниматься с рассветом. Никогда ещё ему не доводилось так много работать руками! Даже в юные годы, когда он служил вторым помощником подмастерья в мастерской у знаменитого мэтра Этуша – портного, занимавшегося пошивом одежды для владельцев самых богатых лавок в Марэ, Савари ни разу не довелось провести всю ночь напролёт за работой, намётывая швы и пришивая драгоценности к камзолам богатых модников. Теперь же, из-за срочного заказа графа Данжюса, мэтр потерял и сон, и даже аппетит. И всё это из-за переживаний по поводу того, что он может упустить лучших клиентов из числа молодых дворян, которые каждый день прибывали в Кале для торжественной встречи кортежа принцессы Генриетты. И лишь счастливый случай в лице сиятельной княгини де Монако спас репутацию и здоровье мэтра Савари, равно как и будущее его мастерской, процветание которой оказалось под угрозой из-за скандальной выходки её брата – графа де Гиша. Молодой человек почувствовал себя глубоко уязвлённым, когда получил отказ в пошиве нового костюма по причине нехватки времени и ткани. Утренний скандал, учинённый графом в особняке, который мэтр Савари снимал для своей мастерской, едва не привёл к настоящей дуэли прямо на глазах у почтенного мэтра и его помощников. Ссора окончилась миром, благодаря вмешательству княгини. Но то, что показалось в тот роковой момент единственным выходом из положения, на деле обернулось самой настоящей кабалой для мэтра и его работников. Спасение репутации по-прежнему стояло на кону, однако теперь это требовало долгих часов утомительной работы. Поскольку все его помощники были заняты работой над заказом графа Данжюса, мэтру пришлось взять на себя пошив костюма для графа де Гиша, при этом самому произвести раскрой ткани и намётку швов, и даже шитьё!

Тревожный сон был недолгим, проспав всего два часа, мэтр проснулся, вынырнув из мучавшего его кошмара. Отдышавшись, он напился воды, свесил ноги с высокой постели и с тяжёлым кряхтением ступил на холодный паркет. Ругая хозяина нанятого особняка за непомерно высокую постель, низкие температуры в комнатах, продуваемых ветрами из огромных щелей в стенах, равно как и за троекратно завышенную арендную плату, мэтр Савари со второй попытки вдел ноги в старые разношенные туфли и вышел из комнаты.

Шаркая по скользким полам коридора, он шёл в сторону маленькой каморки, служившей уборной для него самого и всех его помощников, которых он поселил в комнатах третьего этажа.

Облегчённо выдохнув после отправления естественных нужд, он поставил на табурет таз для умывания и после недолгих сомнений вылил в него всю воду из кувшина, оставленного ещё с вечера. Вода была пронизывающе холодной, но стоило взглянуть на натёртые мозоли на пальцах рук, как в голове вновь загудели тревожные голоса, наперебой напоминая про обязательства и срочные заказы двух его самых блестящих и именитых клиентов во всём Париже, кроме самого герцога Орлеанского. Что один, что другой – Данжюс и де Гиш – были во всех смыслах его самыми дорогими клиентами. Да! Не просто заказчиками, а теми, чьё настроение и вкусы влияли на мнения в Париже и даже при дворе короля. Лишиться их покровительства было бы полным крахом.

– Святая дева Мария, за что?! – едва не плача, восклицал мэтр, обливаясь холодной водой. – Всего одно утро в запасе! Только бы этот бездельник Матье не опоздал с лентами и драгоценностями для отделки камзола месье графа! Работы осталось ещё на целый день, а времени нет. Боже мой, до чего же холодно! Эй! Кто там?

– Это я, мэтр! – раздался голос из коридора.

Наспех высушив лицо и шею куском грубого холста, Савари проворчал и выглянул в узкую щель едва приоткрытой двери:

– Кто это «я»? Чего это вам ночью не спится?

– Простите, мэтр. Это я – Матье, – представился подмастерье, тот самый, кому было поручено наметать швы на камзоле графа де Гиша, обработать ткань, а главное, доставить драгоценности и ленты для отделки.

– Лёгок на помине! – мэтр подвинулся, пропуская молодого помощника в каморку, и вышел в коридор, подслеповато щурясь от яркого света свечей, зажжённых в настенных канделябрах.

– Так ведь последнее утро, мэтр! Все поднялись уже.

– А что рукава? Швы наметали? А драгоценности уже начали пришивать? – с подозрением в голосе спросил Савари, чувствуя в груди нестерпимый жар от страха, что завершающая примерка камзола графа де Гиша будет сорвана именно в последнее утро.

– Всё сделано, как вы и приказали, мэтр. Намёточные швы сделаны, ленты пришиты везде, где было указано. Осталась только маленькая неувязочка, – докладывал подмастерье, старясь перекричать пронзительные голоса чаек, которые, взмыв в небо, кружились над крышами домов, приветствуя новый рассвет.

– Святые небеса! – хватая воздух широко раскрытым ртом, мэтр огляделся вокруг в поисках табурета, чтобы присесть. – Что ещё стряслось?

– Драгоценности, мэтр. От графа де Гиша прислали письмо с распоряжением расшить серебряной нитью рукава и переднюю часть камзола, а сверх того, нашить на предплечьях узоры из голубых камней.

– Ну и? – сверкнув глазами, полными гнева на неуча, который не видел разницы между драгоценными камнями (сколько его не учи), мэтр занял собой дверной проём, преградив вход в уборную толпившимся в коридоре подмастерьям и слугам, которые ждали своей очереди.

– Их так и не прислали. Вот ждём с минуты на минуту, когда человек от графа прибудет, – отфыркиваясь от холодной воды, ответил Матье. – Тут воды на всех не хватит! Надо бы послать…

– Идиот! – выкрикнул в сердцах Савари. – Да как же! Пришлёт! Эти камни надо получить от главной камеристки мадам княгини. Она всю неделю вертелась тут. Почему вы не спросили меня? Я бы сам всё уладил. Ох, прости меня господи, за все мои прегрешения! За что только на мою голову послали столько идиотов?

Последняя фраза была адресована к сонным подмастерьям, которые переминались с ноги на ногу, стоя у него за спиной.

– Всем немедленно за работу! – выкрикнул уже на ходу мэтр Савари и удалился к себе.

После того, как слуги подняли высокую постель и её заперли в недрах огромного шкафа, встроенного в стену, его комната в один миг превратилась в мастерскую.

– А что же с камнями делать? – Матье вбежал в комнату вслед за мэтром, на ходу вытирая лицо промокшей насквозь тряпицей.

– Немедленно послать курьера к княгине! Сейчас же! И пусть он привезёт те драгоценности, которые её высочество изволила пожаловать для костюма своего брата. И сразу же назад! Бегом, я говорю! Этот камзол должен быть готов к девяти утра!

– А если мы не успеем?

Лицо мэтра Савари перекосила болезненная гримаса, и он с силой сжал кулаки.

– Этого не может случиться. Ни в каком случае! Вы слышали меня? Сами же и бегите к мадам де Монако. Вон! Или я за себя не ручаюсь! – выкрикнул он, выпрямившись во весь рост и испепеляя гневным взглядом лицо непутёвого подмастерья.

Матье в один миг оказался у двери, бормоча неразборчивые оправдания и глупые обещания, которые горазды давать люди с богатой фантазией, опасаясь угроз доведённого до отчаянья человека.

Дверь с грохотом захлопнулась, и мэтр с тихим вздохом перевёл взгляд на служанку, которая неторопливо собирала на столе у окна нехитрый завтрак из нарезанного широкими ломтями хлеба, сыра и кувшина с вином, подогретым со специями.

– Может вам ещё булочек свежих принесть, сударь? – спросила женщина, степенно вытирая ладони о передник.

– Нет! – выпалил в ответ Савари, скривившись от несуразного просторечия, которое резало его слух, привычный к утончённой и высокопарной речи его парижских клиентов.

Усевшись на табурете, он с грохотом придвинул его к столу и принялся поглощать завтрак, торопливо запивая чёрствый хлеб и ломтики высохшего сыра горячим вином, которое обилие специй не сделало менее терпким и вяжущим.

Что ж, чему быть того не миновать! Ему не оставалось ничего, кроме как понадеяться на свою удачу и на расторопность Матье. Равно как и на собственную сноровку в шитье, которую он не утратил за те тучные годы, когда слава и доходы его мастерской поднялись до таких высот, что мэтр Савари мог не брать в руки иглу для шитья, командуя собственной армией из подмастерьев.

Почти готовый камзол, предназначенный для племянника маркиза де Сент-Амана, юного графа Данжюса, был надет на соломенное чучело более-менее похожее на манекен – одно из тех, что мэтру с трудом удалось разыскать в Кале. Драгоценная парча редкого изумрудного цвета отсвечивала вшитыми в неё золотыми нитями, подчёркивая линии кроя, особенно выгодно выделяющего совершенство юношеской фигуры.

Мысленно вернувшись в те времена, когда он сам был юным и таким же статным и изящно сложенным, как и его молодые клиенты, мэтр вспомнил, как ему доводилось служить моделью для пошива костюмов для тех благородных заказчиков, кто не желал лично являться к портному для примерки. Да нет же! Справедливости ради стоило отметить, что и теперь мэтр мог послужить наглядной моделью для многих его клиентов, которые достигли пределов уважаемого возраста, когда тело мужчины теряет стройность, уступая полноте, сопутствующей возмужанию и зрелости.

– Второй камзол у Мишеля. А третий… Кто же шьёт третий камзол для графа Данжюса? – подперев рукой небритый уже второй день подбородок, раздумывал вслух мэтр Савари.

С улицы раздалось цоканье конских копыт и грохот колёс тяжёлого экипажа. В один миг мэтр оказался напротив окна и выглянул наружу, стараясь рассмотреть экипаж, прибывший в столь ранний час к парадному крыльцу его особняка.

– Мэтр… Мэтр! – послышался взволнованный крик бегущего вверх по лестнице слуги. – Мэтр! Это они!

– Джованни! Батистен! Джаккомо! – кричал уже и сам мэтр, на ходу глотая вино и дожёвывая чёрствый ломоть хлеба.

– Они здесь, мэтр!

Вошёл его камердинер. В одной руке он принёс длиннополый камзол, похожий на восточный халат, на согнутом локте другой висела согретая простыня для обтирания щёк после бритья.

– Что это? Ты что принёс? Переодень меня к выходу! Срочно! – от одного только вида выходящего из экипажа графа Данжюса у мэтра перехватило дыхание, а с раскрасневшегося лица исчезли все следы от усталости и недосыпа.

– Сию минуту, мэтр!

Запыхавшись от крутого подъёма по лестнице, в комнату без стука влетел мужчина средних лет. Его редеющие волосы были вздыблены на макушке и непременно вызвали бы смех у молодых служанок и подмастерьев, если бы не общая паника и суета, воцарившиеся в особняке.

– Они приехали, мэтр!

– Вижу… Вижу… – буркнул Савари, поднял руки, нырнул в просторную рубаху, которую ему помогал надеть камердинер, и тут же резко обернулся:

– Что? Что значит «они»? Кто это они?

Не дожидаясь ответа, Савари снова метнулся к окну, едва не разорвав рукав наспех надетого камзола. Вытянув шею, он долго смотрел вниз, пытаясь разглядеть, что происходило у крыльца особняка.

– Матерь божия! – прошептал он, глядя на то, как из кареты по очереди вышли три человека. Все трое держали шляпы в руках, а потому первое, что бросилось в глаза, были ярко-рыжие волосы. Но, кроме этого примечательного феномена, поражал ещё один: все трое были одинакового роста и телосложения. Да если не присматриваться, то они вовсе и не отличались друг от друга!

– Это они, мэтр! Что делать? Послать за Мишелем? – спросил старший подмастерье, но мэтр и сам умоляюще воздел руки над головой:

– А он… Мишель разве ещё не здесь? Какого дьявола? Живо за ним! Пусть поторопится! Или нынче утром произойдёт самый громкий скандал не только в Кале, но и во всей Франции!

– Уже, мэтр… Уже посылаю!

– Стойте! А что же третий костюм для Данжюса? Он готов?

– Камзол-то готов, мэтр. И перевязь для шпаги. Всё готово. Осталось отпрессовать ленты. Сущий пустяк, мэтр… – успокоил его только что вошедший в комнату молодой человек.

– Джаккомо! Так и где же они? Где те готовые костюмы для графа Данжюса? Здесь у меня только тот камзол, который я сам дошивал… Шью… Дошиваю… Ах, боже мой! Святые мученики! За что мне всё это?

Джаккомо обошёл стороной горестно обхватившего голову мэтра и снял с соломенного чучела камзол, над которым тот работал всю ночь.

– Тут не хватает всего-то нескольких стежков. Не беда, мэтр! Спускайтесь вниз и встречайте молодых господ. А я справлюсь здесь вместо вас.

– О, мой дорогой племянник! Если ты поможешь мне с этим заказом, если всё выйдет в срок, я сделаю тебя вторым мэтром! Ты будешь получать четверть! Нет! Целую треть от доходов моей мастерской!

Щедрость расчувствовавшегося дядюшки вызвала короткую усмешку в ответ. Племянник мэтра Савари, хоть и был ещё молод годами, прекрасно знал цену подобным обещаниям, как и то, что было куда выгоднее оставаться незаменимым племянником, не становясь партнёром в мастерской, которую его дядюшка берёг от чужих посягательств с ревностью легендарного Цербера.

– Все живо вниз! Несите ширмы. Несите всё необходимое для примерки! Скорее! – командовал мэтр, которому после заверений племянника вернулось мужество и прежняя деловая хватка.

Тем временем по ступенькам крыльца к дверям особняка поднялись три молодых человека. Если бы не столь ранний час, то их визит к мэтру Савари привлёк бы внимание досужей публики, с жадностью смаковавшей все подробности жизни парижской знати, прибывающей в Кале. Не зная ничего об иерархии титулов и должностей, тонкостях этикета и тех негласных правил, по которым жила придворная знать и богатые парижане, жители провинциального Кале не переставали удивляться слухам об экстравагантных выходках молодых дворян. Скупленные ими по баснословным ценам галантерея, драгоценности, ткани, амуниция и упряжь для лошадей сделались притчей во языцех. Предметом обсуждений были непрекращающиеся выезды на охоту и шумные пиршества, которые столичная молодёжь закатывала едва ли не каждый день, лишь бы не зачахнуть от скуки вдали от парижских развлечений. В обиход горожан тихого Кале вошли неслыханные до той поры понятия, вроде «полуденный приём ко второму завтраку» и «полуночное собрание за ужином» с приглашёнными музыкантами и непременной карточной игрой.

К немалому удивлению горожан, консервативных в своём жизненном укладе, ночные кутежи и карточные игры, длящиеся до рассвета, затевали не только придворные кавалеры, но и придворные дамы. Имя княгини де Монако не сходило с уст у жителей Кале. Незамужние девицы завидовали её красоте и уверенности в себе. Замужние дамы с нескрываемым интересом слушали от начала до конца все сплетни и рассказы о распорядке дня мадам де Монако. При этом ни одна из них не решилась бы произнести вслух ни единого слова осуждения. Жительницы Кале завидовали скандальной смелости дочери маршала де Грамона. Ещё бы! Ведь Катрин де Монако могла позволить себе не только принимать знаки внимания от многочисленных поклонников и устраивать роскошные, шумные приёмы, но и сама выезжала с визитами в позднее по провинциальным меркам время и вечера напролёт, и даже глубоко за полночь проводила за карточными играми в обществе кавалеров. Среди прочих имён чаще всего называли имена маркиза д’Эффиа, графа де Беврона и графа Данжюса. Все трое были известны ещё и тем, что состояли в свите герцога Орлеанского.

– Хорошо герцог придумал, чтобы мы в такую рань приехали, – шепнул Данжюс, оглядывая пустынную улицу, – никто нас и не заметит.

– Куда там, – хихикнул Лауделл и, слегка приподняв брови, скосил взгляд в сторону, указывая на огонёк, мелькнувший в окне дома напротив, – городская стража в юбках бдительно и неусыпно следит за всем кварталом!

– Ого! Да они что же, всю ночь следят за домом мэтра Савари? – удивился Данжюс и оглянулся, но д'Эстен аккуратно потянул его за рукав, предлагая скрыться в вестибюле особняка:

– Тише, господа! Не то мы и в самом деле дадим немало пищи для сплетен. Эти люди всего лишь случайные свидетели. Пока они не поняли ещё, кто мы такие, лучше скрыться из виду.

– Случайно или нет, но нас увидели всех вместе, – вздохнул Лауделл.

– Это не страшно, – возразил д'Эстен. – Если они не увидят и не услышат ничего подозрительного, то к завтраку забудут о нашем приезде. Мало ли кто мог приехать к мэтру Савари. Может мы его поставщики тканей. Или те же курьеры!

– Ага! Держите карман шире! – расхохотался Данжюс. – Уж я-то точно не выгляжу со стороны как какой-нибудь галантерейщик или посыльный.

– Тихо, господа! А вдруг в доме ещё спят? – шикнул на друзей Лауделл, но тут в качестве опровержения его словам на лестнице появилась процессия из мастеров, подмастерьев, помощников и слуг, а замыкал этот торжественный выход сам мэтр Савари.

– Господа! Чему обязан столь ранним визитом? – заговорил он, от волнения позабыв все вежливые приветствия.

– Как же так, мэтр? А мой заказ? Я ожидаю получить наши костюмы и сейчас же! – также не церемонясь, ответил Данжюс и обернулся, красноречивым жестом указав на спутников. – Мы все прибыли. У нас в распоряжении всего несколько часов. А, точнее, у вас осталось только два часа до срока, мэтр!

– Да-да, месье граф! Да! Надо собираться. Да, – приговаривая самому себе, мэтр размахивал руками, указывая подмастерьям, где расставить вешалки и треноги для того, чтобы повесить на них ленты, шёлковые и кружевные шарфы, камзолы, панталоны, рубашки и множество остальных мелочей, из которых состояли заказанные графом костюмы.

– Да уж, соберитесь во благо всех нас! – Данжюс ободряюще улыбнулся ему и, не дожидаясь приглашения для себя и друзей, первым занял середину большой софы, разделяющей просторную гостиную на две части.

– Мне кажется, что здесь не всё, – д'Эстен указал на стоящее в дальнем углу чучело, на соломенных плечах которого были уже надеты рубаха и жилет, но, в отсутствие камзола, роскошная перевязь для шпаги красовалась поверх укороченного плаща, сшитого из плотной ткани цвета морской волны.

– Ваш третий камзол должны доставить с минуты на минуту, – заверил главный подмастерье и посмотрел в сторону хозяина мастерской.

– Прошу простить нас за устроенный переполох, мэтр, – начал Данжюс, жестом руки отвергнув предложенный ему бокал вина. – Но время не терпит. Пусть отсутствующий камзол будет моим. А сейчас вы должны помочь вот этим двум господам переодеться в готовые костюмы и проследить, чтобы всё сидело на них также идеально и безупречно, как и на мне на последней примерке.

Под настороженными взглядами подмастерьев мэтр Савари распорядился расставить ширмы в двух противоположных углах гостиной и с низким поклоном пригласил двоих спутников графа пройти туда для примерки.

Д«Эстену пришлось довольно долго повозиться с длинным рядом пуговиц на своём жюстокоре, расстёгивая их по одной. Слуга, помогавший ему снять камзол и жилет, взмок от волнения в ожидании немедленного суда, наблюдая за тем, как посуровело лицо молодого вельможи.

В отличие от д’Эстена, Лауделл не переставал дружелюбно улыбаться, пока подмастерья подшивали подкладку к камзолу прямо на нём же. Время от времени он издавал короткий вздох и поднимал вверх свои густые, рыжие брови, когда острый кончик швейной иглы по неосторожности колол его в бок.

Глава 17. Дозорные

Март 1661г. Кале. Пристань

– Это они? Это же англичане? Вон смотрите! Трёхмачтовая шхуна идёт!

– Да нет же! Глаза разуй! Это же простой торговец! Второй день на рейде стоит.

– А это? Вон там на горизонте показались. Это же они! Да?!

С крепостной стены, которую укрепили и очистили от зарослей плюща и дикого винограда перед прибытием особых гостей из-за пролива, дежурные дозорные следили за линией горизонта, чтобы подать сигнал береговой охране при появлении английской флотилии. Шлюпки таможенной службы выходили навстречу каждому торговому судну, чтобы доставить капитану распоряжение губернатора оставаться на рейде до тех пор, пока не будет снят запрет на заход в порт. Таким образом, в бухте Кале на рейде стояли множество кораблей, и горожанам казалось, что город, как в незапамятные времена, находится в морской блокаде.

Портовые дозорные выкрикивали названия появляющихся на рейде кораблей, оповещая о каждой их попытке стать на якорь как можно ближе к пристани. При этом они не переставали ревниво высматривать: не показались ли на горизонте суда под английскими флагами? Первому заметившему появление корабля с принцессой Генриеттой на борту была назначена щедрая награда от имени герцога Орлеанского. Благодаря этому обещанию дозорных, помимо портовой стражи и прибывших из столицы королевских гвардейцев, было великое множество: и простые горожане, и приехавшие в город торговцы, и моряки, на долгое время оставшиеся не у дел. Стремясь завоевать обещанную герцогом награду, в качестве наблюдательного поста они выбирали самые необычные места: от колокольни на башне городской ратуши до двускатной крыши заброшенного торгового склада у пирса, что располагался на окраине порта.

– Вижу! Вижу адмиральский корабль! – выкрикнул кто-то с крепостной стены, но его тут же осмеяли другие дозорные:

– Это шхуна самого губернатора! Глаза разуй, она же идёт под французским флагом!

– Нет-нет, смотрите же! – не сдавался счастливчик, который первым заметил показавшиеся на горизонте силуэты кораблей. – Два флага французские, а другие – нет! Да смотрите же! Это они! Это прибыла английская принцесса!

Туман, клубившийся над мерно вздымающимися волнами, мешал рассмотреть то, что происходило вдали от берега. Но стоило подуть окрепшему ветерку, и дозорные на башне, и те, кто забрались на крепостную стену, и даже зеваки, собравшиеся на пристани, смогли разглядеть алые кресты на белых полотнищах вымпелов приближающейся к Кале английской флотилии.

– Вижу флагманский корабль! – выкрикнул сначала один дозорный, потом другой, третий, а затем этот клич подхватили и все остальные.

Мальчишки тут же бросились врассыпную и, сверкая пятками стёртых до блеска деревянных башмаков, понеслись по главным улицам города, чтобы доставить срочное известие о появлении на горизонте английской флотилии. Всего лишь несколько минут назад мирно спящий город пробудился из-за поднятого ими переполоха. На улицы повыскакивали любопытные горожане, многие из которых тут же устремились на главную пристань. Другие же направились в срочном порядке в сторону Оружейной площади с тем, чтобы успеть занять места на трибунах. Самые предприимчивые успели заблаговременно выкупить и даже перепродать эти места ещё неделю назад. Не пройдёт и получаса, а каждое место на площади, независимо от того как далеко оно расположено от дворца губернатора, будет стоить в десятки раз дороже. К полудню выкупить место на трибуне с тем, чтобы посмотреть на торжественный приём прибывшей во Францию принцессы-невесты, будет уже невозможно ни за какие деньги.

На площадь, расположенную перед пристанью, приехал сам губернатор Кале в сопровождении своей свиты, гвардейцев и дворян, прибывших из Парижа. Позади губернаторской кареты маршировали солдаты Пикардийского полка, присланные для усиления охраны порядка в городе.

– Господа, выставьте заградительную цепь из гвардейцев и городской стражи вдоль набережной! И перекройте все улицы, ведущие в порт. Нет, лучше перекройте все улицы города, кроме центральных! Не мешкая сообщайте мне лично обо всех, кто попытается пройти в порт, минуя посты караула!

– А что делать с теми, кто уже успел выйти сюда на площадь? – спросил кто-то из гвардейцев и, прежде чем губернатор успел ответить, один из парижских дворян выкрикнул:

– Всех долой!

Тут губернатор с сомнением посмотрел на высказавшего эту мысль молодцеватого вида вояку в ярком костюме и, поджав губы, покачал головой. Помолчав с минуту, он высказался громко и отчётливо:

– Нет! Пусть все, кто пришёл, остаются на пристани. Должен же кто-то приветствовать прибытие её высочества во Францию!