Текст книги "Кома"

Вторник, 24 февраля
8 часов 05 минут

На следующее утро, когда по радио прозвучал сигнал подъема, Сьюзен показалось просто невозможно трудным покинуть теплое убежище постели. Только музыкальная композиция Линды Ронштадт удержала ее от выключения радио. Сьюзен вытянулась в кровати и позволила звукам и ритму пронизывать насквозь свое тело. Когда песня закончилась, Сьюзен уже полностью проснулась, и ее ум начал перебирать события минувшего дня. Прошедшей ночью до трех утра она, глубоко сосредоточившись, просидела над кипой журнальных статей, над книгами по анестезиологии, над своими собственными учебниками по терапии и клинической неврологии. Она исписала огромное количество бумаги, и ее библиографический список увеличился до сотни названий статей, которые она затем собиралась притащить из библиотеки. Проблема представлялась Сьюзен все более сложной и трудоемкой, но в то же время все более захватывающей и увлекательной. В результате ее решимость окрепла, и она намеревалась завершить свое исследование в этот день.

Сьюзен приняла душ, оделась и позавтракала с похвальной скоростью. Во время завтрака она перечитала некоторые свои записи и прикинула, что нужно бы освежить в памяти последние статьи, которые она изучала ночью.

По дороге к станции метро на Хантингтон-авеню Сьюзен убедилась, что погода не изменилась, и ругнулась на географическое расположение Бостона, лежащего так северно. Ей повезло: в стареньком вагоне нашлось свободное место, и Сьюзен, сидя, смогла развернуть свою компьютерную распечатку. Ей захотелось проверить число коматозных больных.

– Привет, Сьюзен. Скажи мне, ты собираешься идти сегодня на лекцию?

Сьюзен подняла глаза к улыбающемуся лицу Джорджа Найлза, который держался рукой за перекладину над ее головой.

– Я никогда не пропускаю лекций, Джордж, ты же знаешь.

– Как никогда не пропускаешь обходов. Уже десятый час.

– Могу сказать то же самое и про тебя, – это прозвучало полудружески, полувоинственно.

– Мне порекомендовали явиться в студенческую поликлинику, чтобы исключить оскольчатый перелом основания черепа после вчерашнего шоу в оперблоке.

– Слушай, с тобой все в порядке? – обеспокоенно спросила Сьюзен с неподдельной искренностью.

– Да ну, прекрасно. Самое трудное – подлатать свое израненное "Эго". Это единственное, что я сломал при падении. Но док из клиники сказал, что "Эго" заживет само.

Сьюзен позволила себе рассмеяться. Найлз присоединился к ней. Поезд затормозил у платформы Северо-восточного университета.

– Пропускать половину своего первого дня на цикле по хирургии и обход на следующий день – это класс, – продолжил Джордж серьезным тоном. – Такими темпами, мисс Уилер, вы скоро заслужите звание Прогульщика Года. Если вы сможете удержаться на том же уровне, то побьете рекорд Фила Грира по патологии на втором курсе.

Сьюзен не ответила и снова занялась своей распечаткой.

– А что это ты делаешь? – спросил Найлз, изворачиваясь направо, чтоб взглянуть на ее распечатку.

Сьюзен взглянула на Найлза:

– Готовлю свою Нобелевскую речь. Я бы обсудила ее с тобой, но боюсь, что ты пропустишь лекцию.

Поезд круто нырнул в тоннель и начал свой путь под городом. Беседа прервалась. Сьюзен продолжила штудировать лист распечатки. Она хотела быть чертовски уверенной в цифрах.

* * *

Личные кабинеты врачей в Беард-8 напоминали кабинеты в Беард-10. Сьюзен прошла по коридору, остановившись у комнаты номер 810. Четкие буквы пересекали полированную поверхность престарелой, но благородной двери красного дерева: «Терапевтическое отделение, профессор Джей Пи Нельсон, доктор медицины, доктор философии».

Нельсон был заведующим, двойником Старка, занимающим такое же положение, но больше был связан с терапией и специальностями терапевтического профиля. Нельсон был весьма могущественной фигурой в Мемориале, но не такой влиятельной, как Старк, не такой динамичной, и не умел так же ловко привлекать в фонд больницы финансовые средства. Тем не менее, Сьюзен понадобилось напрячь силу воли, чтобы привести свои нервы в порядок при приближении к этому олимпийскому небожителю. Слегка поколебавшись, она толкнула дверь из красного дерева и увидела секретаршу в очках с тонкой металлической оправой, приятно улыбающуюся ей.

– Мое имя – Сьюзен Уилер. Я звонила несколько минут назад, чтобы записаться на прием к доктору Нельсону.

– Конечно. Вы – одна из наших студенток?

– Да, – ответила Сьюзен, не совсем понимая, что означает слово "наших" в данном контексте.

– Вам повезло, мисс Уилер. Вы застали доктора Нельсона. К тому же, я уверена, он помнит вас со времен занятий в медицинской школе. Во всяком случае, скоро он освободится.

Сьюзен поблагодарила и, отойдя, села на жесткий черный стул, в приемной. Она вытащила блокнот, чтоб пробежать свои заметки, но обнаружила, что вместо этого рассматривает комнату, секретаршу и атмосферу этого места, характеризующую карьеру доктора Нельсона. С точки зрения иерархии ценностей, которая культивировалась в медицинской школе, положение доктора Нельсона знаменовало собой триумфальное завершение многих лет напряженных усилий и определенного везения. Сьюзен чувствовала, что если бы ее исследование завершилось успешно, это было бы везением подобного сорта. Все, что нужно искателю карьеры в медицине, – схватить счастливый шанс, и все двери были бы открыты.

Эти мечты внезапно были прерваны открывшейся дверью, ведущей во внутренний кабинет. Из нее вышли двое врачей в длинных белых халатах, продолжая разговор в дверях. Сьюзен слышала отдельные слова, по-видимому, речь шла о каких-то огромных количествах лекарств, запертых в личном шкафчике в раздевалке ординаторской хирургов. Более молодой из собеседников был очень возбужден и говорил громким шепотом, который звучал почти так же громко, как обычная речь. Другой был осанистым джентльменом с внешностью представительного опытного врача, переполненного мягкостью. У него были всепонимающие глаза, придающие импозантность седеющие волосы и утешительная улыбка. Сьюзен знала, что это доктор Нельсон. Видимо, словами сочувствия и легким похлопыванием по плечу он старался успокоить коллегу. Как только тот откланялся, доктор Нельсон повернулся к Сьюзен и поманил ее за собой.

Кабинет Нельсона был завален репринтами журнальных статей, рассыпанными книгами и стопками писем. Все это выглядело так, как если б несколько лет назад по комнате пронесся торнадо, после которого не проводилось никаких восстановительных работ. Мебель состояла из большого стола и старого потрескавшегося кожаного кресла, которое жалобно заскрипело, когда доктор Нельсон поместил в него вес своего тела. Два других небольших кожаных кресла были обращены к столу. Доктор Нельсон указал Сьюзен на одно из них, взял в руки вересковую трубку и открыл стоящую на столе табакерку. Перед тем как наполнить трубку табаком, он несколько раз постучал ее чашечкой о ладонь левой руки. Небольшое количество пепла было затем небрежно сдуто на пол.

– Так-с, мисс Уилер, – начал доктор Нельсон, заглядывая в карточку с расписанием на своем столе. – Я очень хорошо помню вас с занятий по пропедевтике. Вы заканчивали Веллесли.

– Радклифф.

– Конечно, Радклифф, – доктор Нельсон исправил в своей карточке. – Что я могу сделать для вас?

– Мне трудно начать. Я очень заинтересовалась проблемой пролонгированной комы и начала изучать по ней материалы.

Доктор Нельсон откинулся в своем кресле, которое обреченно скрипнуло. Он соединил перед собой кончики пальцев.

– Это чудесно, но кома представляет собой весьма обширную область и, что еще важнее, не является заболеванием, а только синдромом. Гораздо важнее причина комы. И какой из причин комы вы заинтересовались?

– Я не знаю. Коротко говоря, именно это меня интересует. Меня заинтересовали случаи комы, которые не имеют очевидной причины.

– Это связано с больными, поступающими по "скорой помощи", или с пациентами, лежащими в стационаре? – спросил доктор Нельсон, чей голос слегка изменился.

– В стационаре.

– Вы основываетесь на тех немногих случаях, которые произошли во время операций?

– Если семь это немного.

– Семь, – протянул доктор Нельсон, делая несколько долгих затяжек. – Я считаю, это очень завышенная оценка.

– Это не оценка. Шесть случаев произошло после операций. В настоящее время здесь есть еще один пациент, которого прооперировали вчера, и он подходит под эту категорию. К тому же в отделениях наблюдалось еще пять схожих случаев с больными, которые поступили в связи с различными жалобами.

– Как вы получили эту информацию, мисс Уилер? – совершенно другим тоном спросил доктор Нельсон.

Вся первоначальная теплота бесследно улетучилась. Немигающие глаза сверлили Сьюзен. Та абсолютно не понимала причины резкой смены настроения у доктора Нельсона.

– Я получила эту информацию с этой компьютерной распечатки, – Сьюзен наклонилась вперед и положила ее на стол перед Нельсоном. – Случаи, на которые я ссылаюсь, отмечены оранжевыми чернилами. Вы посмотрите и увидите, что нет никакой ошибки. Кроме того, здесь представлены только случаи комы за последний год. Я не знаю, какой была частота комы до этого, и я думаю, что очень существенно получить распечатку по годам. Так мы можем их сравнить и узнать, постоянная это величина или увеличивающаяся. И что еще более важно, или так же важно, как я думаю, что ряд случаев внезапной смерти здесь, в Мемориале, может быть приписан к совершенно новой неизвестной категории. Я уверена, что здесь также поможет компьютер. Во всяком случае, по этим причинам я и хотела поговорить с вами. Я хотела узнать, поддержите ли вы мои исследования. Мне нужна полная свобода в доступе к компьютеру и возможность получить истории болезни этих больных. Я пришла к вам, потому что интуитивно чувствую, что этот вопрос представляет собой новую неисследованную медицинскую проблему.

Изложив свою речь, Сьюзен позволила себе откинуться на спинку кресла. Она чувствовала, что рассказала все беспристрастно и полностью. Если доктор Нельсон заинтересуется, то ему вполне хватит информации, чтобы составить себе мнение.

Доктор Нельсон ответил не сразу. Вместо этого он продолжал сверлить Сьюзен глазами. Затем он принялся изучать распечатку, делая короткие частые затяжки из своей трубки.

– Это очень интересная информация, молодая леди. Естественно, я в курсе этой проблемы. Однако, при подсчете статистических данных всегда происходят ошибки, и я уверяю вас, что эта, на первый взгляд, высокая частота происходит из-за… ну, вообще говоря… последние пять – шесть лет были для нас удачными, и таких осложнений не было. Статистика всегда действует завораживающе, и… я уверен, что это произошло в вашем случае. Что же до вашей просьбы, я сожалею, но не смогу помочь вам. Вы, без сомнения, понимаете, что при организации работы нашего вычислительного центра одной из наибольших сложностей было создание правил, обеспечивающих конфиденциальность хранящихся в информационном банке данных. Для меня невозможно предоставить вам карт-бланш для пользования компьютером. Фактически, такого рода исследования в действительности… должен вам сказать… хм-м… гораздо выше того уровня, на котором находятся студенты медицинской школы. Я думаю, будет в интересах всех, включая и вас, если вы ограничите свои исследования более фундаментальными областями. Я уверен, что я мог бы предоставить вам место в нашей лаборатории патофизиологии печени, если это вас заинтересует.

Сьюзен так привыкла к академическому поощрению инициативы, что отрицательный ответ доктора Нельсона застал ее совершенно врасплох. Он не только не воодушевился, но и совершенно очевидно старался отговорить Сьюзен от ее проекта.

Сьюзен поколебалась, затем встала:

– Благодарю вас за предложение. Но я уже так увлеклась этим исследованием, что, думаю, буду продолжать его еще некоторое время.

– Делайте, что вам нравится, мисс Уилер. Но, сожалею, я ничем не могу вам помочь.

– Благодарю вас за потраченное время, – сказала Сьюзен, протягивая руку к распечатке.

– Боюсь, эта информация больше не может находиться в вашем распоряжении, – доктор Нельсон положил руку поверх распечатки Сьюзен.

Протянутая рука Сьюзен замерла на мгновение. Еще раз доктор Нельсон застал ее врасплох неожиданной реакцией. Это казалось абсурдом, но он имел наглость конфисковать материалы, которые она добыла.

Сьюзен не сказала ни слова и даже старалась не смотреть на доктора Нельсона. Она сложила свои вещи и вышла. Доктор Нельсон сразу же схватил телефонную трубку и стал набирать номер.

Вторник, 24 февраля
10 часов 48 минут

В кабинете доктора Гарриса был встроенный книжный шкаф, заполненный новейшими книгами по анестезиологии, часть из которых была еще в виде типографских гранок, присланных для редактирования. Сьюзен это было очень интересно, и ее глаза пробегали по названиям книг. Она выбрала одну и переписала название и автора. Затем она просмотрела несколько общих руководств, которых не было в библиотеке. Ее глаза наткнулись на еще одну интересную книгу: «Кома. Патофизиологические основы клинического состояния». Она вытащила этот том и перелистала его, запоминая названия глав. Ей очень хотелось бы прочесть эту книгу.

Дверь в комнату отворилась, и Сьюзен столкнулась лицом к лицу с доктором Гаррисом. Она тут же почувствовала презрение во взгляде Гарриса, обращенном на нее без малейшего признака узнавания или дружелюбности. Собственно, ждать Гарриса в его кабинете не было идеей Сьюзен, это было прямым указанием его секретаря, которая назначила Сьюзен время для встречи. Сейчас Сьюзен ощущала себя неловко, словно она бесцеремонно влезла в личное святилище доктора Гарриса. Тот факт, что у нее в руках была одна из книг Гарриса, только усугублял это чувство.

– Извольте поставить книгу туда, откуда ее взяли, – сказал доктор Гаррис, повернувшись, чтобы закрыть дверь.

Его речь была медленной и преувеличенно отчетливой, как если бы он говорил с ребенком. Он снял свой белый халат и повесил его на вешалку за дверью. Не говоря ни слова, он направился к своему столу, сел, открыл объемистый гроссбух и что-то записал. Он вел себя так, словно Сьюзен не было в комнате.

Сьюзен закрыла книгу и поставила ее на полку. Затем она вернулась к стулу, где она начинала ждать Гарриса тридцать минут назад.

Единственное окно в кабинете располагалось прямо за спиной Гарриса, и дневной свет, смешиваясь с льющимся с потолка светом от люминесцентной лампы, придавал его облику странное мерцающее качество. Сьюзен пришлось прищуриться, так как свет резал ей глаза.

Мягкий красно-бурый цвет рук Гарриса оттенялся золотыми часами на его левом запястье. Его кисти были массивны, а пальцы – неожиданно тонкие. Невзирая на время года и температуру, доктор Гаррис был одет в голубую рубашку с короткими рукавами. Через несколько минут он закончил с гроссбухом, закрыл его и вызвал секретаря, чтобы тот забрал журнал. Только после этого он повернулся и соизволил заметить существование Сьюзен.

– Мисс Уилер, я очень удивлен, увидев вас в моем кабинете, – доктор Гаррис медленно откинулся на спинку кресла.

Казалось, что ему трудно смотреть прямо на Сьюзен. Из-за освещения Сьюзен не могла хорошо видеть выражение его лица. Его тон был холоден. Затем последовало молчание.

– Я бы хотела извиниться, – начала Сьюзен, – за мою очевидную дерзость вчера в послеоперационной. Как вы, возможно, знаете, это мой первый клинический цикл, и я не привыкла к больничной обстановке и к послеоперационной. К тому же вчера со мной произошло странное совпадение. Примерно за два часа до нашей встречи я разговаривала некоторое время именно с этим пациентом, ради которого вы пришли в послеоперационную. Я ставила ему капельницу перед операцией.

Сьюзен остановилась, надеясь уловить хоть какие-то признаки сочувствия со стороны безликой фигуры напротив. Но их не было, Гаррис не пошевелился. Сьюзен продолжила:

– На самом деле мой разговор с пациентом не ограничился чисто профессиональными вопросами, в действительности, мы договорились встретиться позже, после того, как его выпишут из больницы.

Сьюзен снова сделала паузу, но доктор Гаррис хранил молчание.

– Я говорю вам это, чтобы извиниться и объяснить мое поведение в послеоперационной. Необходимо сказать, что, столкнувшись с тем, что случилось с этим больным, я была совершенно потрясена.

– Чего еще можно ждать от женщины, – снисходительно заметил Гаррис.

– Извините? – Сьюзен услышала его комментарий, но не была уверена, что расслышала правильно.

– Я сказал, что вы вели себя по-женски.

Сьюзен почувствовала, что краснеет.

– Я не уверена, как понимать ваши слова.

– Понимайте, как есть.

Снова повисла неловкая пауза. Затем Сьюзен беспокойно задвигалась, потом заговорила:

– Если вы считаете, что я так вела себя только потому, что я женщина, то я должна возразить. Эмоциональная реакция при таких обстоятельствах естественна со стороны любого человеческого существа. Я признаю тот факт, что не была сверхпрофессионалом при первой своей встрече с пациентом но я думаю, что если бы роли поменялись, то есть, если бы я была пациенткой, а пациент был бы врачом, то произошло бы то же самое. Я не уверена, что чувствительность к уязвимости человека – это слабость, свойственная только студенткам-медикам, особенно если она провоцируется коллегами-мужчинами и медсестрами. Но я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать это. Я пришла, чтобы извиниться за мою дерзость по отношению к вам, и все. Я не собираюсь извиняться за то, что я женщина.

Сьюзен вновь остановилась, ожидая какой-либо реакции. Но ничего не произошло. Она почувствовала, как раздражение охватило ее.

– Если вас так беспокоит, что я женщина, то это ваши проблемы, – сказала она выразительно.

Сьюзен встала. Глядя вниз, она посмотрела на лицо Гарриса, его прищуренные глаза, полные щеки и широкий подбородок. Свет, играющий в его волосах, делал их похожими на серебряную филигрань.

– Я вижу, все это напрасно. Извините, что пришла. До свидания, доктор Гаррис.

Сьюзен повернулась и открыла дверь в коридор.

– Зачем вы приходили? – спросил Гаррис ей вслед.

Открыв дверь и смотря в коридор, Сьюзен обдумывала вопрос Гарриса. Раздумывая, уйти или вернуться, она в итоге развернулась и снова оказалась лицом к лицу с заведующим анестезиологией.

– Я думаю, что я попросила прощения, и давайте не будем поминать старое. У меня была надежда, что вы могли бы оказать мне некоторую помощь.

– В какой области? – сказал Гаррис, его голос только усиливал его отчужденность.

Сьюзен снова поколебалась, но затем закрыла дверь. Она подошла к стулу, на котором раньше сидела, но не села. Она посмотрела в глаза Гаррису и решила, что ничего не потеряет, если скажет ему, зачем приходила на самом деле, несмотря на его холодность.

– Так как вы сказали, что за последний год было шесть случаев пролонгированной комы после анестезии, я решила заняться этой проблемой как потенциальной темой для моей курсовой работы на третьем курсе. Я обнаружила, что вы были совершенно правы. Действительно, за последний год было шесть случаев комы после анестезии. Но кроме этого было также пять случаев необъяснимой комы у пациентов терапевтических отделений в течение этого же года. Вчера были две смерти, по-видимому, из-за остановки дыхания. В анамнезе пациентов ничего не указывало на то, что такое могло произойти. Они поступили в больницу с заболеваниями, не связанными с центральной нервной системой: у одного была небольшая операция на ноге по поводу тромбофлебита, у другого был паралич Белла. В остальном оба они были в принципе здоровыми людьми, правда, у одного из них была глаукома. Никакой причины остановки дыхания обнаружено не было, и я чувствую, что эти случаи, возможно, связаны с другими случаями комы. Другими словами, я думаю, что эти двенадцать случаев представляют собой проявления одной и той же проблемы. И если Бермана придется отнести к этой группе, тогда получится, что тринадцать человек пострадали от явления, которому нет объяснения. Но, возможно, хуже всего то, что есть тенденция к увеличению встречаемости комы, особенно после анестезии. Интервалы между такими случаями становятся все меньше и меньше. Короче, я решила попытаться разобраться в этой проблеме. Для того, чтобы продолжить свои исследования, мне необходима помощь от такого человека, как вы. Мне нужно разрешение, чтобы получить доступ к банку данных и посмотреть, сколько таких случаев сможет найти компьютер, если его запрос сформулировать прямо.

Гаррис наклонился вперед и медленно положил руки на стол.

– Так в терапевтических отделениях тоже есть такая проблема? – тихо проговорил он. – Джерри Нельсон об этом не упоминал. – Взглянув на Сьюзен, он заговорил громче. – Мисс Уилер, вы пытаетесь плавать в бурных водах. Очень неожиданно слышать, что кто-то, имеющий знания только по базовым дисциплинам, только что приобретенным в медицинской школе, питает такой интерес к клиническим исследованиям. Но это неподходящий предмет для вас. Для этого есть много причин. Прежде всего, проблема комы значительно сложнее, чем, может быть, представляется вам. Под это понятие подогнаны, как в мусорную корзину свалены, простые описания. И считать, что все случаи комы связаны между собой только потому, что неизвестна их причина, по меньшей мере, абсурд. Мисс Уилер, я советую вам выбрать для своей курсовой работы более специфический и менее спекулятивный предмет. А что касается помощи вам, я должен сказать, что у меня нет для этого времени. И позвольте мне посоветовать вам заняться чем-нибудь более доступным. Я не скрываю, что не являюсь сторонником женщин в медицине. – Гаррис наставил палец на Сьюзен, словно пушку. – Они относятся к этому, как к игре, они только выпендриваются друг перед другом. Для них это причуда. И к тому же они на все неизбежно реагируют невозможно эмоциональным образом…

– Доктор Гаррис, хватит нести чепуху, – вдруг прервала его Сьюзен, приподняв стул за спинку на несколько сантиметров и выпустив его. Она была в ярости. – Я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать подобную бессмыслицу. В действительности, люди, подобные вам, неспособны отреагировать на новые веяния в медицине.

Гаррис так стукнул рукой по крышке стола, что бумаги и карандаши подпрыгнули. Он одним прыжком выскочил из-за стола, так что Сьюзен отшатнулась. Его лицо замерло в нескольких сантиметрах от лица Сьюзен. Она замерла перед неожиданной злобой, которую сама же вызвала.

– Мисс Уилер, вы не понимаете, где находитесь, – прошипел Гаррис, с величайшим усилием держа себя в руках. – Вы не мессия, который чудесным образом избавит нас от проблем, которыми и так занимаются лучшие умы нашей больницы. Я рассматриваю вас, как чрезвычайно деструктивный элемент, и я вам обещаю следующее – вы вылетите из больницы через двадцать четыре часа. А теперь покиньте мой кабинет.

Сьюзен попятилась, боясь повернуться незащищенной спиной к человеку, который, как казалось, взорвался от ненависти. Она открыла дверь и выскочила в коридор, чувствуя, как слезы страха и злости наворачиваются на глаза.

Гаррис захлопнул пинком дверь за ней и схватил телефонную трубку. Он вызвал секретаря, чтобы тот соединил его без задержки с главным администратором больницы.