Текст книги "Продаются роли!"

– Да вы что? – удивился Марк. – Нам есть о чем поговорить, я это вижу. Прошу ко мне в офис. – Марк, основатель собачьих выставок.

– Иван, – представился молодой человек, – рационализатор.

– Кто? – переспросил Головин.

– Рационально распределяю песиков по всему миру, – улыбаясь, сказал он и вдобавок пояснил: – Чтобы и песики могли мир увидеть. И не только в клетках.

– Как хорошо, как правильно, – произнес Марк и вытащил из переднего кармана рацию:

– Нам бизнес-ланч, для вип, Мариночка, – сказал он и прошел к миниатюрной машине, на которой обычно ездят на гольф-полях за мячиками, – Прошу вас. Позвольте мне показать свои владения и оттуда мы направимся на ланч. Вы не будете против?

– Ничуть, – произнес Иван, понимая, что больший процент работы проделан. – Я с удовольствием.

Они проезжали поле, где собак тренировали опытные инструкторы. Те ловко подкидывали палки, мячики и собаки, понимая, что за это послушание получат презент в виде рыбки, которая так аппетитно пахнет из мешочка, проходили барьеры, лесенки, дощечки и делали это так искусно, что Иван залюбовался и едва не вывалился из машины.

– От них голова кругом, – комментировал он свой поступок. – От любви к ним.

Через полчаса они сидели у него в офисе и пили кофе с коньяком, закусывая ирландскими бутербродами с вяленой рыбой.

– Собаки – гладкошерстные, с растительностью до десяти сантиметров в холке, – говорил Головин, – должны жить там, где лучше. Разве подходит собаке городская квартира? Рассмешили. Они же там мучаются. Без воздуха. Там повернуться негде. А хозяева еще удивляются, чего это их пес постоянно лежит. Да потому что нехорошо ему. Места нет, друзей нет, как тут не загрустить? В квартирах пусть кошки да хомячки живут, а собакам надо в поля, леса, специальные поприща, где они будут развиваться.

– Правильно, – подтвердил Иван.

– Я почему провожу эти выставки, – проговорил Головин, изрядно опьянев от коньяка, который он добавлял в кофе в соотношении 1:2, то есть одна порция кофе на две порции коньяка. – Людям глаза открываю. Чтобы они продавали городские квартиры и уезжали за город. А те, что не хотят, пусть отдают своего пса деревенским жителям, хотя и те в последнее время испортились. Сажают четвероногого на короткую цепь и вся свобода.

Марк прошел по истории зарождения выставки, вспомнил появление первого щенка, недовольства родителей, когда он привел дворнягу домой. Через час он плакал, а еще через два смеялся. На четвертый час своего пребывания Иван смог перевести разговор в русло театральной компании.

– Про нас знает малая часть населения, – произнес Иван. – предлагаю озвучить это на форуме. Соберется множество людей. Организуем шоу. Театрализованное представление, больше тысячи разношерстных собак …это будет грандиозно.

Прошел еще час, а с ним и сытный обед, и этот невысокий человек, чем-то напоминающий мопса заинтересовался театральной кампанией.

– За рациональность в нашем деле! – произнес Иван, и вскоре не помнил, как такси несло его на всех порах к коммуналке. Он зашел в свою комнату, опасаясь зацепить бутылку и уловить тошнотворный запах. В комнате было сравнительно чисто. На столе была постелена салфетка, на которой лежала записка. Иван включил свет и прочел.

– ДАбро пожалавать! – было написано на бумаге.

– Ну что ж, дАбро, так дАбро, – повторил он и упал на диван, через минуту уснул, и не просыпался до самого утра, пока его не разбудили звуки «фыркающего» масла и тягучий аромат блинов. Лексей приятно удивлял.

К вечеру собрались актеры. Иван был в порядке. Восстановился. Он понимал, что хорошо работать именно в команде, зная, что никакого здоровья не хватит ходить в гости одному. Троица сидела перед ним, как студенты на семинаре.

– Все прошло слишком хорошо, – произнес Борька. – Мы с ним выпили, что интересно: я выпил и тут же опьянел, а он пьет и не пьянеет. Но я-то не могу свою слабинку показывать. В общем, голова болит. Это первый. Директор сети алкогольных заводов. Повезло… Ко второму я поехал только сегодня утром, так как вчера в таким состоянии не решался. Это был мясник. С ним мы ели мясо. Третий был кинорежиссер Платинов, четвертый – гендир «Мазепы», пятый – турист…тьфу…директор турфирмы. Со всеми пил, ел, и сложилось такое впечатление, что к друзьям в общагу сходил. Там такое же обращение – последнее отдадут.

Борька лениво сидел и с благодарностью смотрел на Ивана, который устроил ему этот внеплановый праздник.

– Мой тоже в ажуре, – сказал Виктор Ерофеевич. – Приглашал на рыбалку. Я что? Согласился. У него спиннинг G·Loomis. И на Есинских прудах. Всегда мечтал. Это тот, что по удочкам, рыбалке и рыбе в частности. Хороший мужик, интеллигентный, мне отца напомнил.

– Так не понял, – удивился Иван. – Вы же итак были на рыбалке, как я понял по телефону.

– Да, только это была другая рыбалка, – произнес Ерофеевич с прищуром.

– А, – догадался Иван.

– Другой был не такой, – продолжил старик. – Детектив, то есть основатель частных агентств. Все подозрительно на меня смотрел. Разнюхивал. Ему казалось, что я подосланный. А я чувствую, что он ко мне и спереди и сзади подойдет.

– Повезло, Ерофееч, – буркнул Борька. – На голубца напал.

– Да нет, – улыбнувшись сказал Ерофеевич. – Или да? В общем, когда я разговаривал с третьим…третьей то смог передохнуть. Тот молочный магнат. Ее реклама по всему городу. «Мало молока, покупай М+К». Приятная дама. Она мне показлась такой довольной всем, что ей ничего не надо. Да, у меня теперь скидка на ее продукцию двадцать процентов. Четвертый с пятым – меня отправили. Носки и кожгалантерея. Носки в отпуске в Ялте, галантерея на заседании.

У Ерофеевича тоже было все в порядке. Он тоже был доволен, и его глаза излучали блеск благодарности. И только одна из троицы молчала, давала возможность высказаться мужчинам, словно оттягивала свой черед.

– Что скажет женская лига? – задорно спросил Ваня. – Жду и не дождусь интересных новостей.

– У меня клиент – лапочка, – сказала Нелли. – Два сета он молчал, потом как набросится, но я его остановила. Иначе контакта не получилось бы.

– Я думал, что для тебя контакт это и есть контакт, – удивился Иван.

– Все так думают, – сказала Нелли. – А для меня контакт душ – это прежде всего когда можно нащупать те точки, которые идентичны. Они располагаются на теле в разных местах, чаще всего между ног, но это необязательно.

Кабинет нагревался и становилось понятно, откуда идут эти температурные зашкаливания.

– Хватит, – прокричал Борька.

– Спокойно, юноша, – проговорил Ерофеевич, которому тоже было нелегко слышать бархатный голос, сводящий с ума и щекотящий все тело изнутри без возможности унять этот зуд.

– Второй был директор юридического холдинга, – продолжила Нелли. – Держался довольно долго, я подумала, что этого мужика и вовсе не интересует женский пол. Я применяла все способы соблазнения – проводила рукой по колени, вертела на носке туфлю, роняла ее. Наконец уронила ручку, и опустилась за ней… И вот тут он не выдержал. Оказывается, он примерный семьянин и уже как десять лет верен жене. Но я не позволила ему переступить эту грань.

Нелли умела рассказывать так, что все мужчины затаив дыхание, слушали ее.

– Третий пришел ко мне сам, – произнесла девушка с бархатным голосом.

– Он биржевой маклер. Денег много, но совершенно не умеет одеваться. Я его повела по магазинам и одела как надо. Не забыв о себе. Не правда ли, элегантный наряд?

И только сейчас Иван заметил, что этот выбивающийся из стандарта наряд – есть то магическое и притягательное, которое так действует на мужчин. Платье-туника серого цвета с округлым вырезом горловины с декоративными украшениями на груди. На фоне обтягивающей ноги джинсы.

– Четвертый пригласил меня в ресторан «Джо», – продолжала свое повествование Нелли. – Угощал, уощал, поил, поил. Но не убедил. А с пятым мы поговорили по телефону. Владеет сетью казино. Такой хлюпик по телефону. Не знаю, какой он на самом деле.

Нелли была спокойна. Она была слишком юна, чтобы о чем-либо сожалеть. Она смотрела на Ивана и думала о том, сможет ли она соблазнить его. Иван это понимал, но был слишком непреклонен, чтобы сдаться.

– А теперь снова и по делу, – произнес он. – Я рад, что вы хорошо провели время. Это честно. Но меня интересуют наши перспективы. Вы хорошо провели время? Гуд! Но что это дает нам для дальнейшего предприятия? И дает ли вообще?

Борька пожал плечами, посмотрел на коллег, Ерофеевич указал на него, мол, начинай, и тот, получив добро на слово, сказал:

– Подумают они, но на открытие подойдут, факт. Может, мне еще разок к ним наведаться? Поговорить там, как следует, они наверняка дозреют.

– Не надо, – сказал Иван. – вы уже все сделали. – Остальное я беру на себя.

– Мои, – начал Ерофеевич, – единогласно за. Ну и на рыбалке продолжим эту тему. Под рыбку то оно душевнее.

– Продолжите, – улыбнулся Иван. – Только лишнего не сболтните.

– Обижаете, – пожало плечами старшее поколение.

– Обещал, что придет, если я там буду, – сказала Нелли. – То есть обещали.

Иван хлопнул в ладоши – своеобразный знак похвалы и произнес речь с щемящим чувством удовлетворения:

– Объявляю благодарность всем. Вы, – то есть мы – настоящая команда. Наш корабль – при небольшом количестве экипажа, что даже лучше: быстрее корабль пойдет без излишней нагрузки, дойдет до гавани, где нас ждет шоу. А этих чертиков в табакерке, точнее в папке, мы берем на буксир. Потому что именно они должны прийти на шоу, что будет половиной победы.

– Что это будет за шоу? – спросил Борька.

– Грандиозное, – вдохновенно сказал мастер слова. – Сценарий уже разработан. Репетиции скоро начнутся.

– А? – удивился Виктор Ерофеевич.

– Все участвуют, – Вопросы?

– Никаких, – сказал Борька и собирался уходить.

– Что мне делать с дежурящими у подъезда мужчинами? – спросила Нелли.

– Не подпускать, – строго сказал Иван, – но и не отпускать.

Параллельно с этими личными контактами, шли договоры о телевизионном вмешательстве. Актеры бегали. Два канала согласились показать. Студент ГИТИСа Вася Тарантьев согласился снять ролик за ничтожную сумму в триста баксов. Иван согласился, понимая, что деньги нужно найти. Радиостанции не отказывались только за кругленькие суммы. Решили ограничиться каналами, по которым крутили научно-популярные передачи времен перестройки, советское кино и почему-то знаменитый восьмиугольник.

По театру ходили рабочие, латая все. Возникла проблема с электричеством. Театр задолжал за три года. То же самое было с отоплением. Верха грозили вырубить свет, и не хотелось, чтобы это случилось в разгар рекламной кампании. Опять же нужны были деньги.

Вечером трое собрались в знакомом кабинете с древесным запахом опилок. Леночка налила брусничный чай и предложила шоколад.

Камчатный оставив театр под полную ответственность Ивана, заручившись поддержкой Леночки и начавшей доверять ему труппы. Он писал, вдохновленный тем, что происходит в его театре. Поэтому это делал параллельно, воплощая в жизнь произведение с рабочим названием «Театральные купидоны».

– Что мы имеем? – спросил Камчатный, заметно отдохнувший и довольный, как человек ожидающий услышать только хорошую новость.

– У нас есть статья расходов, – произнес Иван.

Камчатный сразу изменился в лице, как и любой директор, которому неожиданно сообщают о непредвиденной трате.

Две финансовые барыни продолжали сидеть около пузатого чайника и вливать в себя ароматный чай, смачивая в нем кусочки конфетной горы, будто они все рабочие часы ставят для себя целью уничтожить гору, чтобы в конце месяца себе выписать премию за этот подвиг.

– Сейф пуст, – произнесла Людовика Марсовна в ответ на финансовые нужды. – Бухгалтерия страдает не меньше чем вы.

Да, было видно, как бухгалтера чахнут... Современные компьютеры, мебель и все так резко выделялось, что казалось, в театре снимает комнату другая фирма, никак не связанная с продажей спектаклей.

– Друзья на что – они помогут, – последовал лозунг зама.

Друзей у Камчатного не было. Вся жизнь проистекала в стенах этого заведения, и в последнее время в связи с нарастающим кризисом знакомые, которые иногда и звались друзьями, стали редеть, предпочитая более успешных. Иван еще не успел обзавестись новыми друзьями, которые как говорится, становятся надежными по истечении времени. Зато появились враги – арбатская девушка, директор японского ресторана, служивый, одноклассник-хапуга. То ли еще будет!

– Давайте взорвем, тротил нагреем, – прогорланила Евлампия Суворовна. – Спектакль – есть тротил, он стоит потраченных сил.

– Да, ситуация, – произнес Иван, пока женщины сделали передышку. – Ну что ж тогда к делу! Пошли брать деньги.

Они вышли из «бухгалтерского дома», облегченно вздохнули, так как слушать продолжение нескончаемых цитат, высмарканных из чайного воздуха, было непросто.

– Где? – спросил Камчатный. – Где ты собираешься найти эти самые монетки, бумажки с водяными знаками?

– Там, где они есть, – спокойно ответил Иван.

– А где они есть? – не понял Камчатный.

– Я знаю, и с вами я поделюсь, – успокоил его Иван, думая о том, что родившееся у него в голове должно окупить все затраты по надвигающемуся предприятию, которому был определен день – суббота 26 июня.

Сцена 12
Мошенничество

За что люди готовы платить? Да, деньги есть у всех. Большие, средние, маленькие – не так важно. Главное, что все хотят обменять эти безжизненные бумажки на что-то ценное. На материальное – еду, чтобы насытиться. Но хлеб выращивать у Ивана не было желания. Картины рисовать он не умел, писать книги пока не собирался. На все про все у него было три дня. Плюс сутки на непредвиденные обстоятельства. За эти дни он должен был восстановить здание, заплатить за рекламу, которая уже шла полным ходом, засоряя эфир. И главное, понять, за что люди готовы платить деньги. Успокаивая своих друзей, он руководствовался идеей, которая мелькнула у него накануне, перед тем как отправиться в театр.

Лексей собрался вернуть хозяйку. Это не было никак не связано с поиском денег, но стало значительным событием этих дней.

– Я верну ее, чего бы мне это ни стоило, – говорил он, наблюдая, как Иван без сожаления уничтожает блины.

– Где ты ее найдешь? – спросил Иван. – Германия то она ого-го.

– Найду, – твердо сказал сосед и так сильно тюкнул по столу, что чашка подпрыгнула на блюдце, простившись с небольшим глотком, стекающий по стенкам керамики. – У меня предчувствие.

Наверное, это все что нужно для того, чтобы отправиться на поиски любимой женщины. Лексей не предпринимал серьезных попыток, когда она была подле него столько лет, и стоило ей уехать, как он мчится в неизвестность.

– Я остаюсь за главного? – спросил Иван.

– Верно понял, – дружелюбно сказал старик. – Только мне пару тыщ не хватает. Одолжи, будь добр.

– Без проблем, – ни секунды не медля ответил Иван. – Я сейчас.

Он пошел к себе в комнату, где под подушкой собственноручно изобрел тайник в матрасе, на липучках. Он открепил цепкий карман и достал ровно две тысячи, оставшиеся у него с последнего дела. Парню нужны были деньги и эта часть должна была проложить дорогу к другой сумме, более крупной. Но отказать человеку, у которого решалась судьба, не мог.

Иван шел к театру и в тот день очень болезненно все воспринимал. Хозяин выгуливал собаку о трех ногах. Пес бежал, и в какой-то момент казалось, что у него есть четвертая, так резво он перемещался, ловил полосатый мячик, бросаемый мужчиной в льняном костюме. Иван видел, как далматинец бежит, игриво высунув язык, бросаясь в новые повороты, движения, используя возможности своего тела, правда с небольшим дефектом. Затем был плачущий ребенок в парке, раненая птица, памятник комсомольцам. Все это вызывало щемящую грусть.

И проходя мимо очередного лотка с газетами, он обратил внимание на заголовок в глянцевом издании:

«Звезда спорта снова в пикантной ситуации. С него требует миллион собственная жена, а дети науськанные матерью, называют его чмом»

Сперва ему стало жалко этого человека. У него были добрые глаза и он был достоин другого. Много сентиментальных мыслей посетило его голову, пока не проехала поливальная машина и не оросила его на полтела. И все встало на свои места. Ушла тихая грусть и механизм, работающий исключительно на производство, на создание, закрутился в нужную сторону.

– Эврика! – подумал Иван.

Люди хотят быть известными и менее всего хотят попадать в такие безобразные ситуации. Формула, которую он вывел, была примерно такой: они будут платить за то, чтобы их обманывали. Это правда. Ничто так дорого не ценится, как хорошо сфабрикованная ложь. Ложь с картинками, хроникой событий и правдоподобностью, хотя бы приближенной к реальности.

– Если хотите, я возьму все на себя, – сказал Иван в трубку при общении с первым клиентом. Министр засиделся в гостях у одной дамы, чуток перебрал, не ожидал, что так быстро наступит утро. Ему нужна помощь. – Конечно, нас было двое. Два деловых партнера. Сперва, мы ели спагетти с фрикадельками и говорили о преимуществах доллара перед японской Йеной. Затем мы пили чай и обсуждали фильмы Куросавы. Да, «Семь самураев». Просидели до полуночи, пока заведение не стало гасить огни.

Он брал контактные данные повсюду. Он следил за людьми, выискивал информацию в газетах, листал журналы, понимая, что этот скандал можно заменить другим по величине не уступающим скандалом. И он взялся за это. За раздувание скандалов, в чем ему бесспорно помогала славная троица.

– Он был у меня в гостях. Я художник. Импрессионист. Ваш муж искал подарок на вашу годовщину. Как вы относитесь к стилю го? Обнажение. Говорит, что вы очень сексуальны. И он вам закатит такую ночь. С художниками можно говорить об этом. Мы не разбалтываем. Все, что нам говорят, мы воплощаем в картинах. А это, согласитесь, не каждому понятный язык.

Фотографии и даже видео изготавливались в кустарных условиях. Борька принимал разные обличья – от хулиганистого парнишки до продавца цветов, видоизменяя свою пышную солому на разные лады.

Его мама занималась гримом и прическами. Виктор Ерофеевич использовал свое актерское амплуа от инспектора милиции до члена бандитской группировки, куда попал мужчина из-за того, что стал случайным свидетелем. Нелли перевоплощалась от сексапильной дамы до старушки лет семидесяти, не теряющей вкус к жизни и в эти преклонные годы.

– Да, с вами говорит главный инспектор МВД. Примерно понимаю. Но вы поймите, если мы будем прикрывать каждого мужчину, то нашим секретным операциям грош цена. Да, Лапов был здесь. Он возмущался происходящим, и мы забрали его в кутузку, но лишь потому, что так было безопаснее. Спасибо, он нам починил проводку. Что, дома не может починить? А вы его попросите. Мое дело сообщить. Должен спать, а то как же. Волнуемся. Мы же операции тоже проводим для того, чтобы навести порядок в стране.

Фотографии висели на прищепках, и тщательно завешенная кладовка, с красной лампочкой служили импровизированной фотолабораторией. А видео, смонтированное тем же Тарантьевым, обещало быть интересным и занимательным. Было только одно но – Вася все снимал в черно-белом формате. Ему нравился нуар. Но не всем заказчикам было это понятно. Пришлось уговорить мэтра, и только после бутылки портвейна, тот согласился на цветную версию.

– Ваш муж был замечен в Пушкинском музее. Три часа стоял около портрета пожилого мужчины. Вероятно, кризис среднего возраста. Нельзя отворачиваться от него. Он был у меня на обследовании. Да, вы наняли детектива. Что, он заметил, что муж разговаривает в кафе с дамой? Правильно, сейчас ему нужно выговариваться, слышать слова о том, что он еще ничего… Когда вы с ним разговаривали? Нет, так чтобы говорил только он? Не помните? Вот именно.

Люди сходили с ума. Они платили деньги, а театр работал. Сейф разрастался, набухал под воздействием человеческой глупости. В театре появился свет, был сделан косметический ремонт. Украшен вход для театральной компании. Были оплачены все счета по оформлению, рекламе на радио и телевидении. По городу появились афишы на городских стендах.

ВПЕРВЫЕ!!!

Открытие Нового театра

Спектакли, в которых играете вы сами.

Конкурсы, шоу, призы

26 июня. Начало в 12.00.

– Дело за малым, – считал Иван. – Пройти семь кругов чиновничьего ада. Точнее, пять, – он подсчитал.

Театр сутулился, тужился под воздействием нового слоя краски, новых атмосфер. Появился кондиционер и предпосылка на туалет в виде биокабины. Старинный особняк, построенный талантливым мужчиной в те времена, когда еще ценили художественную сторону – роспись, изразцы, лепнину стал походить на собратьев по современному искусству. Он многое приобрел – европейские стекла, штукатурку из Малайзии, двери из Италии, но и что-то утратил. Таков закон равновесия – для того, чтобы приобрести, нужно потерять.

– Сколько еще придется потерять при общении с чиновничьим аппаратом? Наверняка сдерут не менее пяти шкур, – подумал Иван спокойно похлопал по карману, где лежали затраты по предприятию.