Текст книги "Продаются роли!"

– Ничего не надо элиминировать, – воскликнул он. – У меня супремум.

– Вот условия, – быстро сказал Иван и протнул бумаги, где следовало расписаться. – Распишитесь тут и тут.

Клиент внес задаток, получив необходимые инструкции.

– Время репетиции будет объявлено, – сказал Иван.

– Хорошо, вы меня понимаете, у меня супремум, супремум, – восклицал он выскочил на одной ноге из кабинета, приговаривая, – Супремум.

На столе лежали первые деньги. Окно было открыто и птицы пролетающие на уровне второго этажа плавно скользили по воздуху так, что теплый ветерок безоблачного дня залетал в кабинет и блуждал по нему, разбавляя концентрированный воздух приятным хладом. Эти деньги не были такими, которые могли улететь. Они лежали твердой пачкой и даже порыв не мог сдвинуть их с места.

Раздался звонок. Леночка подняла трубку.

– Да, добрый день, конечно. Тридцать две страницы за три дня. Поздравляю. Кого? А они? Какая прелесть. В смысле, грустно конечно, но какая прелесть, что вы это все. Я не льщу. Да когда я вам льстила. А у нас новость.

– Не говори ему об этом по телефону, – прошептал Иван.

– Новость какая.., – продолжила Леночка. – Да мой Борька пинается. Покоя не дает. Как еще дела. По-старому. По-старому не надо? Тогда по-новому у нас дела, по-новому. До встречи.

Леночка положила трубку, глубоко вздохнула.

– Звонит Камчатный. В его романе произошел переломный момент. Еще он сказал, что нашел одного клиента в Уругвае. Только за ним надо поехать.

– А зачем? – воскликнул самодовольно Иван, причмокивая – У нас и своих предостаточно. Разве нет?

И он взял в руки пачку, которая лежала неприкосновенно с тех самых пор, когда Николай Глубокоуважев положил их на стол. Он провел по ней пальцем, по рыхленной толщине и улыбнулся. Так улыбаются только опытные игроки в покер, поднимая ставку до приличного состояния.

Сцена 18
Куда уходят деньги

Деньги вещь непостоянная. Она любит течь, впадать в более крупные водоемы, смешиваться с другими водами, погружаться в водоворот и находить свою нишу в виде подводного источника в труднодоступных пещерах, куда просачивается только особенная личность.

– А не сотворить ли нам по случаю первой победы…, – произнес Камчатный, для которого эта новость не была вроде как снег на голову, он другого и не ожидал. Вероятно, он не только писал на природе, но и медитировал. Оттуда и эта уверенность. Своего рода взгляд со стороны, откуда всегда лучше видно. – Поход в злачное заведеньице. Например, я знаю несколько таких, злачных. Ха-ха. Перечисляю в алфавитном порядке. А. Блок, Авеню, Абриколь, Авокадо, Автограф, Адмирал Бенбоу…

– Но послушайте, – произнес Иван недовольно. – Я думаю, стоит повременить с этим.

– Отчего, – воскликнул задорно Камчатный, – почему?

– Почему? – повторил Иван вопрос, – пока у нас только один герой. Боюсь, что спектакль из одного героя вряд ли получится.

Камчатный с такой тоской взглянул на Ивана, так жалобно блестели его глаза, что Иван тут же повернулся, но в то же мгновение слился с глазами завлита, взгляд которой тоже умилял и трогал. Из кабинета хотелось вырваться как человеку, который отсутствовал три дня в другом пространстве, так и Ивану, который после напряженной подготовки, открытия, тревожного ожидания и первого клиента еще не успел выдохнуть воздух, заполнивший все пустоты в теле. Не говоря о Леночке, которой полезно было бы пропустить пару бокалов сока.

– Все равно, – воскликнул Камчатный. Он держал в руке воображаемый хлыст и сек им непослушный коллектив.

– Нам нужно переодеться, – произнес Иван, понимая, что спорить с человеком в кожаном плаще не имеет смысла. Градусник показывал верхнюю отметку, но Камчатный не чувствовал на себе дискомфорт, он бы скорее почувствовал, если бы на нем его не было. Была, правда, еще причина. Его костюм, доставшийся ему от владельца японского ресторанчика, изрядно потрепался.

– Стол, – воскликнула Леночка. – Я хочу заказать половину меню, попробовать редчайшее блюдо, пить самое лучшее вино и танцевать до упаду. Я понимаю, что мне ничего этого нельзя, но позвольте мне просто помечтать. Я буду пить вино, и меня будут приглашать на танец, но я буду ходить через один, так как чтобы попробовать все меню тоже нужно время. Да, и главное.

– Что? – умиляясь спросил Камчатный.

– Закажем такси, – резко сказала она. Чего мы ждем?

Иван не очень хотел ехать. Дело еще только начало давать свой ход. И рано было разбивать бутылку шампанского о каменную стену здания. Он хотел закрыться в своей коморке и уснуть, чтобы наступил следующий день, когда он сможет надеяться встретить следующего клиента, не менее богатого и интересного. Но его заразили своей энергетикой, и он не мог отказываться, так как капитан не может прятаться в рубке во время значительных событий.

Такси поехал по шумным проспектам. Стемнело и размытые огни, как на картинах импрессионистов, отображали внутренне состояние участников этой гонки.

– Мы выехали на Ленинский проспект, – говорил таксист. Слева национальный банк, а справа магазин игрушек, работающий даже в кризис. Откуда я это знаю, так как работал в банке. Водителем.

Цветная параллель протянула дорожку вдоль неспокойных улиц. Замелькали бутики, серые манекены замелькали на светлом фоне пролетающих мимо заведений. Они стали танцевать, переминаясь с ноги на ногу, соединяясь, делая осторожные движения, поворачиваясь, и ритмичная музыка, подобранная водителям давала им тот драйв для последующего па в пластической импровизации.

– Вы взяли деньги? – возник вопрос у Камчатного. Он не так часто разъезжал в такси и тем более находясь рядом с водителем, который развлекал, пел и прочее, что входит в понятие сервис, он хотел быть уверен, что за все это они смогут заплатить.

– Нет, – ответила Леночка, – неправильно поставленный вопрос. А хватит ли у нас денег на все?

– Вы тоже не правы, Леночка, – возразил Иван. – Денег хватит, чтобы колесить по столице неделю не останавливаясь. С шампанским, ликером, вином и мартини.

– А как же Борька, Ерофеевич и наша Нелли? – вдруг припомнил Камчатный.

– Они будут гулять после нас, – произнес Иван, хоть и чувствовал, что поступил нехорошо, что не сказали им об этом, но некая рассеянность была в его действиях – его неготовность к этому променаду, внезапный срыв с места, чем меньше будет человек, тем проще, да и чем больше человек, тем торжественнее, а при таком количестве был просто небольшой фуршет по случаю первого шага. Большие фуршеты и победы впереди.

Красный Renault мчался рассекая по лужам, по сухой насыпи с лежачими полицейскими, подпрыгивая на их упругом пузе, как на батуте.

– Москва – уникальный город, – говорил таксист. – Не знаю, как вы, но я люблю его. Особенно в ночное время суток. Ну, ека-заека, – прокричал таксист и резко надавил на тормоза, – чтобы тебя бегемот проглотил.

Дорогу переехал черный джип, виляя своим объемным задом, меняя добродушное выражение лица водителя такси на агрессивное. Прозвучали барабаны гуагуанко и громкий выкрик «налей» просвистел отрывисто в раскрытое окно красного авто. Таксист злорадно улыбнулся, хлопнул ладонями по клаксону, тот в свою очередь пропел незатейливую мелодию, и заверещал:

– Москва – город лихачей, правильных и неправильных. Кто это, правильный лихач? Он будет нестись по проспектам, площадям, переулкам и даже там где колеса не имеют права заступать, – грамотно, с уважением к каждому встречному-поперечному. Он остановится, если дорогу будет переползать… улитка.

По тротуару шел ребенок и катил улитку на колесах. Мама семенила за ним, как за главным. Ночная прогулка по прихоти ребенка? Или…

– А есть неправильные, – посмотрел водитель по сторонам, словно искал пример и остановился на дальнем виляющем грузовике, который подрезал в нескольких местах, подкинул масла в огонь. – Они в основном на солидных автомобилях и считают всех других нелюдями. Они нарушают, пересекают двойные сплошные, наезжают на газоны, игрушки, домашних любимцев. Они считают себя королями, но ведут себя как разбойники. Их ловят, но у разбойников нынче есть все, чтобы стать неуязвимыми. И они маневрируют между препятствиями, как рыбы. А мы не можем вот так, как они. Ма-нев-ри-ро-вать.

Таксист стал показывать рукой, демонстрируя фокусы этих неправильных лихачей и в доказательство тому, джип в двухсот метрах от него продолжал вилять своими округлостями, отбрасывая от себя мелкие рыбешки, выжимая из себя ритмы африканских барабанов.

– Все, встали, – произнес таксист и сотни клаксонов зазвучали одновременно с пылкими выхлопами разгоряченных авто, вызывая массовое недовольство, – Меня Кеша зовут. А вас?

– Надолго? – спросила Леночка.

– Кешей на всю жизнь, – гордо произнес водитель, – а таксистом на половину жизни, на вторую половину, в связи с чем и не могу найти себе вторую половинку. Вот такой вот каламбур.

– Встали надолго? – повторила она. Ее немного подташнивало, и она уже пожалела, что поехала на машине.

– А, не знаю, – пропел водитель. – Там поворот, все едут и бывает, что с час стоишь. Послушаем.

Он вытащил из бардачка диск, вставил его в проигрыватель, закрыл глаза и приготовился слушать.

– Упражнение 5, – раздался голос из приемника. – Как не нервничать в пробках. Расслабьтесь. Сделайте вдох-выдох, еще раз. Молодцы.

Таксист точно повторял это. Он прижимал одну ладонь к другой, преподносил их к лицу, раскрывая на ходу, массировал себе лицо и резко выбрасывал вперед руки так, что ароматизаторы-елочки колыхались.

– А теперь выгляните в окно, – произнес таинственный голос, – и скажите пять комплиментов, рядом стоящим автомобилям и водителям соответственно.

Ивана передернуло. Неужели Кеша сделает это. И Кеша повторил в точности все, как просил записанный голос.

– Дорогой, – произнес он справа стоящей «Хонде», в которой за рулем была женщина, на заднем сидении сидело двое детей, недоуменно посмотревшие на маму, а той стало неудобно.

– Милый, – произнес он парню, который ехал на спортивном «Феррари» и слушал музыку, так что этот комплимент был проглочен крепкими слоями металла.

– Люблю вас, хорошие мои, – прокричал он и все вокруг просигналили ответно в знак благодарности.

– Москва – город пробочный, – комментировал после этой процедуры Кеша, – и надо обязательно что-нибудь, что спасает. Кого-то спасает таблетка, кого-то «Доктор Живаго», меня вот это.

Зазвучала приятная музыка и в пространстве наркотического помутнения от жары и неопределенного ожидания стали мелькать образы. Некоторые из них сливались в один, часть вели себя одиночно, обособленно. В этом пропаренном воздухе отделилась фигура, которая своей пестротой бросилась в глаза.

– Рыжий вихор, – подумал Иван. – Где-то я уже его видел.

– Наш друг, – произнес Камчатный. – Мальчишка-воришка.

Он торопился и завидев знакомые лица, открыл дверцу и нырнул в салон.

– Поехали, поехали, – прикрикнул он. – Чего стоим? Два косаря плачу. Мало? Три. Только поехали.

– Ага, умен, брат, как погляжу, – среагировал таксист. – Тебя не смутило, что у меня клиенты.

– Ага, – бегло произнес мальчуган, окинул взглядом людей в салоне. – Здрасьте. Мы кажется знакомы. Меня зовут Рома.

– Вы мальчонку не видали? – послышался голос на тротуаре. Инспектор расспрашивал панка на остановке, куда мог подеваться и тот, показывал на красный «Renault».

– Здравствуйте, инспектор патрульной службы Ворюгин. – подошел человек в штатском и приложил руку к козырьку. – Вы не видели мальчика лет двенадцати-тринадцати, рыжий с веснушками.

Малец пролез через весь салон и вылез из автомобиля, расположился с другой стороны. Инспектор окинул взглядом салон.

– Извините, – улыбнулся он. – Но от этих воришек покоя нет. Их так развелось. Только за один день до сотни. Вы представляете. Да и это не только этих пострелят касается. Столько мошенничества. С квартирами, ложными фирмами. Но ничего, все они у меня будут здесь. Накроем.

Сейчас они куражатся. Воруют, пьют на награбленное, одеваются, но это до поры, до времени. Скоро у них кончится все, они пойдут на новое дело, вот тогда мы их подкараулим и все. Все они будут под колпаком.

Он громко засмеялся, отошел в сторону, к нему подошел панк что-то прошептал на ушко, тот резко развернулся и смахнул с того кепку. Панк, шатаясь, отошел в сторону.

– Ты здесь откуда? – спросил Иван, когда Ромка залез в салон и присел так, чтобы его вихрастый купол не выступал.

– Да, клиент попался нечестный, – произнес мальчуган. – Говорит, встретимся на выходе из метро. Стою, вижу рука из машины меня подзывает. Я подхожу. Даю ему паспорт, появляется мент, хватает меня за руку и ведет в отделение. Хорошо, что я успеваю вырваться.

Инспектор контролировал все проезжающие машины и так как красный такси был еще в его зоне видимости, он заметил постороннее движение в салоне – этого было достаточно, чтобы все понять и принять меры. Он прижал к губам рацию, бросился к интересующему его автомобилю и стал бежать, раскидывая руки в стороны, как девушка.

– Он заметил, поехали, – стал тарабанить ладонями мальчик.

И как по мановению волшебной палочки, впередистоящий «Фольксваген» тронулся с места и красное такси двинулось за ним.

– Это что, мы от милиции сбегаем? – спросила Леночка. Она спросила сквозь сон. Ее разморило и так и не получив ответа, она продолжила просматривать ночной сериал с цветными картинками.

– Погоня – классическая для столицы форма жизни, – комментировал таксисит, – Каждый уважающий себя горожанин хоть единожды испытывал на себе прелесть погони. Это драйв. Ну, ека-заека, снова!

Перед ним проехал джип. Его обширный зад с красными лампочками напоминал о себе. Напоминала о себе и та африканская рапсодия, непрерывно доносящая из салона. Казалось, что в салоне едут аборигены.

– Не понял, откуда он взялся, он же был впереди, – произнес Кеша.

Черное пятно стало увеличиваться и красные лампочки стали становится по размеру. Прозвучил сильный треск. Таксиста саданули и как видимо не на шутку.

– Ах, ека-заека, – воскликнул таксист, – я тебя обгоню.

Свернув на шоссе, появилась возможность сделать это. На дороге происходила натуральная борьба. Как в боях без правил и были опытные соперники, знающие приемчики, а были и полные профаны.

– У нас беременные в салоне, – предупредил Камчатный, после того как третья скорость перешла в четвертую.

– Я постараюсь не доставить им неудобство, – произнес Кеша, переходя на следующую ступень коробки передач.

Два автомобиля неслись по проезжей части. Они были разными по величине и большая, своей неуклюжестью мешала другим машинам, создавала пробки, сигнала, смелые выкрики, но не могла помешать проворному такси быть первым. На развязке дорог, они поднажали и обогнав встали перед нашими героями. Красный «Renault» остановился.

Из машины вышли два человека – гора и небольшой холм.

– У вас проблема, – подошел человек и гора в одном лице, поправляя пиджак, обнажая оружие на внутреннем ремне.

– У нас нет никаких проблем, – произнес Кеша. – Мы миролюбивые люди считаем, что Москва – город людей, умеющих находить компромисс. Неоднократно в этом убеждался.

Он смеялся и вел себя как комик, которому непременно нужно было рассмешить публику, иначе он не получит обещанного гонорара.

– А мне показалось, что вам жить надоело, – промолвил человек-гора. Он смотрел ему в глаза, и, казалось, способен заглянуть глубже, так он настойчиво буравил его взглядом..

– Москва – уникальный город, – изрек таксист, – знаете в чем? В том, что здесь все могут договориться.

– Договоримся, – сказал человек-холм, – Обязательно. Сейчас договариваться будем. Прошу в наш скромный кабинет.

Гора указал на черный джип, который стоял в стороне и его зад казалось подергивался от нетерпения.

– А что собственно случилось? – улыбаясь вышел Камчатный. – Мы все люди.

– За эту улыбку, за беременную девку на заднем сидении и красный цвет пожалуй скосим пару штук, – деловито сказал гора. – С вас пятьдесят штук.

– За что? – не понял Иван.

– За мораль, – произнес гора.

– За что? – переспросил Иван.

– За науку, которые вы сегодня изучили, – аргументировал большой человек.

– Да шли б вы, – усмехнулся Иван, – нашли пионеров.

– Не люблю слово нет, – произнес человек-холм.

– А я не люблю таких мразей, как вы, – произнес Ромка. – Вы мне жить мешаете. От такого рода людей страна деградирует. Вас надо в один котел запереть и на медленный огонь. У меня много есть для вас таких примеров.

Человек-гора засмеялся.

– Еще разок, будете расплачиваться по счету? – спросил он.

– Нет, – решительно сказал Иван. Я же вам уже сказал, что пионеров уже нет около двадцати лет.

– Тогда до завтра, – произнес холм. На этом же месте. Мы и вы с суммой в шестьдесят тысяч. Пришлось увеличить наш гонорар. За строптивость. А мальчонку мы прихватим. Будет для нас залогом. Обычно это были девчонки. Но сегодня сделаем исключение из правил.

Рома кусался, пытался вырваться, но они смогли его затянуть в свой дом на колесах. Машина дернулась и неуклюже влилась в стремящийся поток и была поглощена торопливостью и суетой, прорывающаяся сквозь сотовые волны в виде женских и детских голосов.

– У тебя же были деньги, – произнес Камчатный. Он повернулся к Ивану и словно отец стал его отчитывать.

– Да, ну и что? – возразил Иван.

– Так над ним же могут надругаться, – проговорил Анатолий. – Всю жизнь могут ему искалечить.

– А могут и не искалечить, – отрезал Иван.

– А могут изуродовать, – не унимался Камчатный.

– А, – проснулась Леночка. – Мы уже приехали?

– Спи, спи, – произнес таксист. – Нам еще долго ехать.

– Вы же сами хотели рестораны, бутики, – парировал Иван. – Вам не угодишь. Я же вам говорил не время пить шампанское, не тот повод. Вот и палки в колесах образовались.

– Да ну к черту это, – сказал в сердцах Анатолий. – Домой хочу, к своей Ларе.

Они стояли на мосту и мимо неслись столько машин, что у Ивана мелькнула мысль, что это несправедливо, что он стоит здесь, а не несется на полной скорости в приличной ресторан. Почему он должен здесь терпеть все эти выходки и не позволить прогулять толстую пачку, которая уже оттягивала карман.

– Это честно заработанные деньги, – упрямо твердил Иван, – И я бы не хотел так просто с ними расставаться.

– Ага, – проговорил Камчатный и уткнулся в плечо Леночки и закрыл глаза.

– Москва – уникальный… – начал такист.

– Заткнись, – крикнул Иван. – Так, поехали за ним.

– Что? – не понял таксист.

– Поехали, поехали, – упрямо твердил Иван. – Он свернул на Рублевку. Я видел.

Камчатный не поднимал головы, но заметно улыбнулся и чтобы Иван этого не заметил уткнулся лицом в сидение.

Они свернули с Кутузовки на Рублевку, ворвались в беспорядочные линии, походившие на осьминожий хвост.

– Мне кажется, они нас заметили, – сказал таксист.

– Кажется ему, – уверенно произнес Иван. – Следи за дорогой.

– Конечно, – послушно произнес Кеша. – Только…

– Платим по тройному тарифу, – произнес Иван. – Все будет в порядке. В сумму будет входить и оплата бензина, и сервис, и страховка. Да, за конфиденциальность тоже получишь, будь здоров.

– Какой тариф? – воскликнул таксист напрягая лоб. – Да вы что? Какая страховка? Какой сервис? Разве можно брать деньги с таких людей? Москва – уникальный город и люди в нем уникальны.

Они въехали на территорию роскошных вилл.

– Ека-заека, главное выбраться, – произнес Кеша, сглатывая слюну и добавил: После.

Они проехали кирпичный забор, и стражники в виде гранитных фигурок стояли поодаль, встречая их своей неприступностью и закрытостью.

– Дворец, – прошептал Иван.

– Да, королевство прямо, – согласился Кеша. – Я здесь не первый раз. Самые хорошие клиенты отсюда.

Клиенты выстроили высокие заборы и считали свою личность неприкосновенной. Они построили огромные замки и снабдили себя охраной, чтобы заниматься обычным делом, например чистить рыбу. Им кажется, что чистить рыбу в четырехэтажном доме доме, с парком и бассейном, удобнее нежели в квартире. Стены молчали. Они были свежими и были похожи а склеп, во-первых, потом на искусственный дом, в-третьих на декорации для рекламного ролика.

Кеша поворачивал. От роскоши одних апартаментов к величию другому.

– Мы не заблудились? – спросил Иван и уже Камчатный оторвал голову от сидения и сал участвовать в слежке.

– Не должны, – произнес Кеша.

– А вдруг они уже заехали в один из дворов. И все. Нет паренька.

– Хватит гнусавить, – строго произнес таксист. – Ека-заека, – резко затормозил он. Подождите.

Кеша выскочил на дорогу и вернувшись держал в руки маленький комочек.

– Что это?

– Жене на воротник, – сморозил он.

Котенок попискивал.

– Он мне сейчас все тут обделает, – пробурчал Камчатный.

– Он не из таких, – уверенно произнес таксист.

– Не знаю, – засомневался Камчатный.

– Тихо, вот и наш друг, – прошептал Иван.

Все, что они увидели, было похож на кадр их японского боевика, вкрапленный в этот размеренный российский быт.

Мальчуган ударил человека-гору в колено, тот прогнулся, выскочил человек-холм, который также получил удар, но уже в пах и вот оба согнувшись в три погибели пытались дотянуться до него, он соединил их лбами, оторвал друг от друга и с той силой, которая может быть у двенадцатилетнего, сомкнул с легким звуком. Они повалились навзничь. Он забрался в авто, заработал двигатель. Из дома выскочил хозяин.

– Фас, Тарзан.

И пес побежал. Джип рванул с места, выплюнув клубы пара. Но он встретился с красным «Renault».

– Вы откуда? – прокричал Ромка.

– А мы тебя выручать, – произнес Иван.

– Что-то вы припозднились, – улыбнулся мальчуган.

– Садись, – крикнул Иван и Ромка не долго думая сменил коня.

– Сейчас, нужно поправить, – медлил он.

Он размахнулся и ключи полетели в сторону трехэтажного особняка со стеклянной крышей.

– Все? – спросил Анатолий.

– Да, теперь все, – согласился Ромка. – Можем ехать и курить?

– Здесь мо…нет, нельзя, – произнес Иван.

Все это время Леночка сидела на заднем сидении и молчала.

– Куда везти? – спросил Кеша.

– В ресторан, потом бутик, – перечислил Иван.

– Нет, сперва бутик, а потом и в ресторан можно, – предложил Камчатный.

– Да, – воскликнул таксист, – вот это я, ека-заека, понимаю. Русские гуляют. Узнаю русскую душу.

Они отдали две красные бумажки и хлопнув дверцей, сделали таксисту ручкой. Он послал им воздушный поцелуй.

– Голубой он или что? – спросил Камчатный.

– Это называется доброта душевная, – сказал Иван.

– Не знаю, мне кажется, он был голубым, – настаивал Анатолий.

Потом последователи бутики. Один, другой, третий. Иван чувствовал себя лучше. Если утро сегодня было серым, небо затянутым, то к обеду оно просветлело, а к вечеру наполнилось самыми разнообразными красками.

Себе он прикупил костюм, галстук и туфли на крокодильей коже, о которой мечтал с самого детства. Камчатка раскошелился на галстук и решил этим ограничиться.

– Брось ты свой плащ, – сказал Иван, – Он старый.

– Ему двадцать три года, а он как новый, – возразил Анатолий. – В том году я его красил. В этом мажу маслом. Исключительно оливковым.

– Ну как-то неудобно, – предположил Иван.

– Позволь, я куплю новую дым-машину, – последовало встречное предложение.

– Позволяю, – вскинул руку, сказал Иван. Он не знал, что дым-машина стоит целое состояние. Точнее ту, что он хотел.

Потом было застолье. Они не стали праздновать в театре, они решили выйти в ночной город. Ночной клуб, салаты и бесконечные напитки.

– Сколько осталось, – спросил Анатолий.

– Три рубля, – сказал Иван.

– Что все? – удивился Камчатный.

– И еще пятьсот, – достал он из кармана купюру.

– Не густо, – оценил Камчатный.

– И еще сто, – извлек Иван на свет еще одну бумажку.

– Ты что их рожаешь? – усмехнулся Камчатный. – Тогда роди тысячные, а еще лучше пяти.

– И еще пятьсот, – добавилась к вышеназванному, – Теперь все.

Приличная сумма, которая заставила героев несколько минут замереть от неожиданости была роздана жителям центральной части города в обмен на шкуры, внутреннее удовольствие и дым-машину, которая теперь стояла в кабинете и радовала глаз.