Текст книги "Радость победы"

Глава 10

На следующее утро все еще шел дождь. Стиви проснулась не от раскатов грома, а оттого, что болел живот. Боль напоминала менструальную, но только сильнее, и болело больше справа.

Она поднялась, выпила две таблетки болеутоляющего и опять легла. Укрывшись с головой, Стиви повернулась на бок и подтянула колени к животу. Монотонный шум дождя успокаивал, убаюкивал, и вскоре она снова забылась сном.

Однако спала она, должно быть, неспокойно. Стиви разбудил голос Джадда. Он тихо, но настойчиво звал ее по имени. Матрас как-то странно осел на одну сторону, и сквозь сон Стиви поняла, что Джадд лежит позади нее. Он осторожно потряс ее за плечо, и Стиви проснулась окончательно.

– Стиви, что случилось?

– Ничего. – Она старалась лежать неподвижно и не открывала глаз.

– Ты так стонала, что было слышно даже в моей спальне. Ты меня разбудила.

– Прошу прощения.

Джадд пробормотал что-то неразборчивое о женской глупости.

– Да к чему мне твои дурацкие извинения? Я что, жаловаться пришел? У тебя опять болит?

– Немного.

– Черт!

– Просто небольшая судорога. Не беспокойся. Скоро пройдет.

– Где твои таблетки? Я принесу.

– Я уже выпила две.

– Когда?

– Не знаю. Не так давно.

– Почему они не действуют?

– Пока еще не успели.

– Что мне сделать?

– Ничего.

– Почему ты не открываешь глаза?

– Потому что я хочу спать. – А также потому, что Джадд наверняка прибежал к ней в чем был. То есть ни в чем. – Иди еще поспи. Со мной все нормально.

– Где у тебя болит?

Стиви немного потеряла терпение.

– Где у меня живот, по-твоему?

– Что еще может облегчить боль?

– Грелка могла бы помочь.

– А где она?

– У меня дома.

– Отлично.

Джадд замолчал, но с места не двинулся. Стиви чувствовала, что он смотрит на нее. Вдруг, словно надумав что-то, он решительно обнял ее за талию, нащупал подол ночной рубашки и засунул под него руку.

– Джадд! Что ты…

– Тише, тише. Лежи спокойно. Я хочу тебе помочь.

– Ты не можешь.

– Вероятно, не могу, но хочу попробовать.

– Почему?

– Потому что вчера ночью я тебе нагрубил. Я вспылил и сорвался на тебя, и совершенно незаслуженно.

– Это все не важно. Можешь не сокрушаться.

– Слушай, все это сочувствие, доброта и так далее – вещи для меня новые. Дай мне немного привыкнуть, ладно? А теперь скажи, где именно болит? Здесь? – Он прижал руку к ее животу.

– М-м-м…

Ладонь Джадда была твердой и горячей. Ее тепло успокаивало. Стиви расслабилась. Боль постепенно уходила, растворялась…

– Так лучше?

Стиви молчала.

– Стиви? – позвал Джадд.

Но она уже спала.

Стиви проснулась в третий раз за это утро. Тяжелая рука Джадда лежала у нее на талии, ладонь была все еще прижата к ее животу, но не так сильно. Боль совсем прошла.

Пальцы его другой руки запутались у нее в волосах. Подушка у них была одна на двоих. «Если уж он завалился в чужую кровать, мог бы, по крайней мере, захватить свою собственную подушку», – подумала Стиви.

Она нарочно распаляла себя, чтобы не думать о том, как нравится ей ощущать присутствие Джадда, его тело, прижимающееся к ней, его тепло, его дыхание на своей шее. Стиви еще немного поубеждала себя в том, что он тяжелый и вообще мешает ей, занимая большую часть кровати, но вдруг сдалась, размякла и свернулась калачиком, придвинувшись к Джадду. И тут же вытаращила глаза и едва не вскрикнула. Она совсем забыла, что в качестве одежды для сна Джадд предпочитает полное ее отсутствие, и сейчас остро осознала, что рядом с ней лежит мужчина, которого природа одарила весьма и весьма щедро.

Джадд вздохнул, заворочался и открыл глаза. Его лицо было совсем близко. Ситуация складывалась странная, и Стиви поняла, что необходимо сделать что-нибудь, чтобы нарушить неловкое молчание. Сказать спасибо, например. Или непринужденно засмеяться. Или извиниться.

Она не произнесла ни слова. Просто лежала и смотрела ему в лицо. Слегка усталое, с резко очерченными скулами и утренней щетиной. Лицо, которое по какой-то причине стало ей очень родным.

Джадд погладил ее живот и, обняв Стиви за талию, осторожно перевернул на спину.

Медленно и внимательно он обежал глазами всю ее, не упуская ни одной детали. Ее волосы, которые он лениво перебирал, ее глаза, ее рот, ее шея… Он улыбнулся, взглянув на девчачью ночнушку, вырез которой украшал тем не менее соблазнительный атласный бантик. Потом снова посмотрел ей прямо в глаза, перекатился на живот и, опираясь на локти, навис над ней. Его бедро прижималось к ее бедру. Его грубоватая кожа терлась о ее кожу, нежную и атласную.

Он пропустил пальцы через волосы Стиви и обхватил ее лицо ладонями. Большим пальцем, нежно, едва касаясь, обвел контур ее губ. Она их приоткрыла. Он снова погладил их пальцем, а потом склонил голову и поцеловал ее. Поцелуй был медленным и ласковым, как летний дождь, мягко шелестевший за окнами.

Стиви обвила его шею рукой и погладила по спине, сначала нерешительно, потом, осмелев, добралась даже до ямочек на копчике. Он застонал и поцеловал ее крепче. Это был неспешный, чуть сонный, какой-то мечтательный поцелуй. Идеальный для дождливого утра. Восхитительно чувственный.

Нацеловавшись вдоволь, они еще долго не могли оторвать друг от друга взгляда. Тонкие прядки ее волос пристали к его колючему подбородку. Она протянула руку, чтобы убрать их, но он прикусил кончик ее пальца и пощекотал языком.

Чуткие пальцы Стиви слегка касались его лица, исследовали его, словно она была слепой и пыталась наощупь определить, как он выглядит. Нежно и осторожно она разглаживала его густые, чуть нахмуренные брови – хотя именно это, будто бы немного сердитое, выражение ей казалось невероятно привлекательным.

Джадд поцеловал ее голое плечо. Она обняла его и с силой прижала к себе, желая ощутить тяжесть его тела, вкус его губ, и ее безмолвная просьба была исполнена. Он устроился сверху, и это было замечательно – как раз то, что надо. Несколько глубоких, горячих и влажных поцелуев – и он принялся расстегивать ее ночную рубашку. Аккуратно и неторопливо, пуговку за пуговкой. Дойдя до атласного бантика, он едва заметно улыбнулся и так же неторопливо потянул за конец ленточки. Узелок развязался. Джадд отбросил рубашку в сторону.

Стиви с трепетом ждала его реакции. Восхищение и желание – вот что было в его глазах. Его загорелые руки казались еще темнее на ее обнаженном теле. Он сжал ее грудь, и она, не в силах смотреть на него, закрыла глаза. Ее дыхание участилось. Он потерся о нее губами, подбородком, щеками, слегка царапая отросшей за ночь щетиной. Она застонала в ответ и прижалась к нему бедрами.

Джадд легонько прихватил зубами ее грудь, поцеловал затвердевший сосок и пощекотал его языком. Она вскрикнула и впилась ногтями в его спину. Коленом он раздвинул ее ноги и чуть надавил, усиливая ощущения. Возбуждение было почти невыносимым.

Его рука скользнула в ее шелковые трусики, и он погладил ее, влажную и теплую, уже совсем готовую…

И в это мгновение раздался громкий, настойчивый стук в дверь. Настолько громкий, что проигнорировать его и не открыть было невозможно.

Первые слова, произнесенные Джаддом в это утро, были нецензурными.

Он распахнул дверь так резко, что почти сорвал ее с петель. На пороге маялся насквозь промокший курьер в желтом плаще, с которого капала вода. Судя по его кислому лицу, ситуация нравилась ему не больше, чем Джадду.

– Долго же вы, – пожаловался он.

– Я был в постели.

– Надеюсь, вы оцените, что я проделал длиннющий путь в такой ливень.

Лужайка вокруг дома превратилась в настоящее болото. Цветы, за которыми старательно ухаживала Стиви, лежали на земле, прибитые дождем.

– О да. Я просто счастлив, – саркастически пробормотал Джадд, ставя свою подпись на бланке.

Курьер протянул ему обернутое в целлофан срочное письмо, плотнее завернулся в свой плащ и помчался по дорожке к припаркованному неподалеку фургончику. Джадд захлопнул дверь.

– Кто там?

– Срочное письмо для меня.

– От кого?

Разозленный и расстроенный, Джадд даже не обратил на это внимания. Найдя глазами имя отправителя, он чертыхнулся:

– Майк Рэмси.

– Что он хочет?

– Откуда мне знать? Я еще письмо не открывал.

Кажется, еще никогда в жизни он не был столь удручен. Только что они лежали в смятой теплой постели, целовались как сумасшедшие, ласкали друг друга, все шло так хорошо, все почти случилось – и вот это идиотское письмо! Сейчас он бы с радостью убил Рэмси за то, что тот все испортил.

Стиви уже оделась, что добило Джадда окончательно. Ее глаза на фоне бледного лица казались огромными. В них явно читалась смесь неловкости и вины.

Черт возьми! Он все еще ощущал вкус ее губ и гладкость кожи. Джадд лихорадочно придумывал, как бы продолжить то, что так некстати прервал курьер с письмом. Но внутренний голос подсказывал ему, что это невозможно. Вот почему он был так взбешен. Очарование разрушено. Стиви, одумавшись, решила не поддаваться порыву.

Хотя, может быть, все не так плохо, подумал Джадд с надеждой. Может, есть еще шанс.

Стиви застыла на нижней ступеньке. Джадд сделал шаг в ее сторону, посмотрел в глаза и серьезно, чуть хрипло произнес:

– Стиви?

Стиви нервно облизнула губы.

– Пойду поставлю кофе, – быстро проговорила она и унеслась на кухню.

Джадд подождал минуту. Потом еще минуту. Наконец, истощив свой запас ругательств – а у Джадда, большую часть сознательной жизни проведшего в раздевалках или курилках, он был более чем богатым, – он решил последовать за ней.

В одних лишь шортах, что он нацепил на себя, когда в дверь постучал курьер, Джадд потащился на кухню. Стиви стояла у кофеварки и ждала, когда сварится кофе. Рухнув на стул, он вскрыл конверт и быстро прочитал письмо, затем скомкал его и засунул в карман шорт.

– Скоро там кофе?

– Еще пару минут. Что пишет твой главный редактор?

– Ничего особенного.

– Тогда почему ты такой мрачный?

– Потому что я еще не пил кофе. – Даже на его собственный взгляд, это было чересчур. Но Джадд злился не на Стиви, а на Рэмси, на свое возбуждение, на свое тело, не желавшее подчиняться. – Есть еще пара причин, объясняющих мою мрачность, но ты, видимо, не захочешь их узнать, не так ли?

Стиви мотнула головой.

– Я так и подумал, – вполголоса сказал Джадд.

– Как там мистер Рэмси? Уже ползает на брюхе и рыдает?

– Нет.

– Тогда что он пишет?

– Да так, ничего.

– Что в письме?

Джадд удивленно взглянул на нее. Сейчас только он заметил, что не он один на взводе – нервы Стиви тоже были на пределе. Она вся была как натянутая стрела.

– Да, ты угадала. В письме говорится о тебе.

Она сразу сникла и упала на стул.

– Что он пишет?

– Пишет, что ты пропала, – криво улыбнулся Джадд. – Что я упускаю самую горячую новость спортивного мира. Что все вокруг только и говорят, что о Стиви Корбетт и ее таинственном исчезновении, которое последовало за не менее таинственным обмороком в Лобо-Бланко.

Замигал огонек на кофеварке, сигнализируя о том, что кофе готов. Стиви этого не видела. Джадд встал, налил дымящийся кофе в кружки и поставил их на стол. Прежде чем продолжить, он сделал большой глоток.

– Майк советует мне – настоятельно советует – перестать идиотничать и немедленно возвращаться к работе. Он говорит, что с моими связями я выйду на твой след быстрее, чем кто бы то ни было. – Он усмехнулся. – Похоже, он предпочел забыть, что уволил меня.

– А остальные что говорят?

– Кто?

– Журналисты. Наверняка же они строят какие-то догадки насчет моего отсутствия.

– Ну, Майк упоминал что-то о самоубийстве и…

– Самоубийстве?

– Ну да. Есть такое предположение. Но поскольку тело найдено не было… – Джадд пожал плечами. – Еще говорят, что ты тайно легла в больницу. Ходят слухи о каком-то медицинском центре на Багамах, известном своей эксклюзивной методикой излечения рака. Майк пишет, чтобы я отложил в сторону свой роман и выяснил, куда же на самом деле подевалась «эта телка Стиви Корбетт». Я цитирую.

– Он знает о твоем романе?

– Наверное, я много о нем рассказывал.

Во время вчерашней ссоры Стиви попала прямо в точку. Долгие годы Джадд направо и налево рассказывал о гениальной книге, за которую он засядет в один прекрасный день. Но один прекрасный почему-то все не наступал…

До недавнего времени. Теперь это случилось. После нескольких фальстартов, случившихся за эти годы, Джадд наконец-то принялся за книгу всерьез. И процесс сочинительства доставлял ему невероятное наслаждение. Это было трудно, мучительно, изматывающе, это причиняло душевную боль, но тем не менее было прекрасно. И Джадду совсем не хотелось бросать.

Но был еще и финансовый вопрос… Джадд еще не до конца выплатил кредит за свою дорогущую европейскую машину, да и не только. С тем количеством денег, что имелось у него на счете, можно было продержаться еще пару недель, и все. Надо было находить где-то средства к существованию, если он хочет продолжать работать над книгой.

Решение проблемы сидело прямо напротив него, за дубовым бабушкиным столом.

Джадд держал в своих руках эксклюзивную историю, которую он мог продать тому, кто больше заплатит. С этой приятной суммой можно было пожелать Рэмси и «Трибьюн» всего хорошего – по крайней мере, на время – и посвятить все свое время книге. Он просто должен был ее написать, не мог не сделать этого, не важно, будет она напечатана или нет.

– Что ты собираешься делать?

Стиви задала этот животрепещущий вопрос вслух. У нее действительно был повод волноваться. Она понимала, как много зависит от того решения, что примет сейчас Джадд. И как это повлияет на ее жизнь. И прекрасно осознавала, какую ценность представляет ее история для прессы.

Джадд потер лоб. Он чувствовал себя ужасно сразу по нескольким причинам. Все тело ломило от неудовлетворенного желания. Желудок тоже ныл и как-то подташнивало – наверное, потому, что он выпил свой кофе слишком быстро. Хотя к чему обманывать себя. Нехорошо Джадду было от мысли, что он уже во второй раз упускает золотую возможность.

Он ответил так, как казалось ему единственно правильным. Единственно возможным:

– Я возвращаюсь к работе.

Стиви проглотила тугой комок в горле, но нашла в себе силы спокойно спросить:

– В Даллас?

В присутствии духа ей не откажешь, это точно, с восхищением подумал Джадд. Как же он раньше этого не замечал? Где были его глаза все те годы, когда он старательно высмеивал ее в своих статьях?

– Нет. В столовую.

– И ты… ты никому не сообщишь, где я нахожусь?

– Нет. Пусть это останется нашим маленьким секретом. Пока ты этого хочешь.

У Стиви явно упала гора с плеч. Она расслабилась и даже удобнее устроилась на стуле. Однако ни бурных слез, ни воздетых в порыве благодарности рук, ни кидания ему на грудь Джадд, который, возможно, подсознательно ожидал чего-то подобного, не увидел.

– Хорошо, – просто произнесла она. – Это облегчает мою жизнь. И я рада, что ты не бросишь книгу.

– Вчера ты назвала ее скукотищей, сплошной жалостью к себе и… что там было третье? Мерзость, что ли?

Она немного нахмурилась.

– Да, это было нехорошо, но ты меня спровоцировал.

– Кстати, о провоцирующем поведении. – Джадд встал и обошел стол. – Сегодня утром…

– Джадд. – Стиви, как ужаленная, вскочила со стула. – Я хотела объяснить насчет сегодняшнего утра.

Его брови сдвинулись.

– Что объяснить?

– Почему это случилось.

– Я знаю, почему это случилось. Это называется вожделение. Согласно словарному определению – страстное желание, сильное чувственное влечение, требующее немедленного удовлетворения.

Судя по уничтожающему взгляду Стиви, словарное определение не пришлось ей по вкусу.

– Я была не в себе. Эти таблетки довольно сильные. Я не отдавала себе отчета в своих действиях.

По мере того как Джадд приближался, она чуть пятилась, стараясь оставаться на расстоянии вытянутой руки от него. Это взбесило его едва ли не больше, чем дурацкое нежелание Стиви признать, что она тоже хотела заняться с ним любовью.

– О, понимаю. То есть без помощи лекарственных средств ты не можешь испытывать сексуального влечения ко мне. Это ты пытаешься сказать?

– Не совсем.

– Тогда что конкретно?

– Я не хочу заниматься с тобой сексом, – отрезала Стиви.

Джадд коротко рассмеялся:

– Черта с два ты не хочешь.

Она разозлилась; это было видно. Джадд уже научился различать признаки надвигающейся бури: бросившийся в лицо румянец; потемневшие вдруг глаза – поразительно, как менялся их цвет, от теплого оттенка виски к почти черному; вздернутый подбородок.

– У меня сейчас очень тяжелое время, – звенящим голосом произнесла Стиви. – У тебя тоже. Ни мне, ни тебе роман сейчас абсолютно не нужен. Тем более роман между нами. Возможно, нужно было вынести некий урок из Стокгольма и…

– Я вынес. Ты меня хочешь. Ты и тогда меня хотела.

Стиви сжала руки в кулаки и сделала глубокий вдох:

– У нас осталось несколько дней до того, как я обещала дать своему менеджеру ответ. Полагаю, что лучше нам будет оставаться друзьями.

Джадд подошел к ней вплотную:

– Скажи это своему телу, крошка.

Стиви застонала от ярости, развернулась и бросилась вон из кухни, по коридору и на второй этаж. Он кинулся за ней, в несколько шагов достиг лестницы, но вдруг остановился.

Тот Джадд Макки, который после бейсбольного матча или бокса зависал с веселыми дружками в барах, твердил ему: «Не будь дураком, догони ее. Один поцелуй, одно нежное прикосновение – и она снова станет мягкой и податливой, как воск. Она будет твоей».

Ведь он же заслужил это, верно? Черт возьми, он две недели сидит без работы – между прочим, из-за нее! И если у него отберут машину, это тоже будет ее вина.

Он вел себя как ангел. Он предоставил ей безопасное убежище, кров над головой, свежий воздух и все такое. На время отказался ради нее от своей жизни и собственных удовольствий, а именно выпивки и девчонок.

Он потратил на нее время, влез из-за нее в неприятности и, возможно, в долги. Так неужели он не заслужил определенную компенсацию?

Но другой Джадд Макки, тот самый, который пообещал сохранить тайну Стиви, точно знал, что одноразового секса с этой женщиной ему недостаточно. Ему нужно нечто большее. Гораздо большее. И именно этот Джадд вернулся в столовую, к поджидавшей его пишущей машинке.

Благородство было Джадду в новинку. Он по-прежнему чувствовал себя паршиво, но решил, что если у него есть хоть какая-то сила воли, то он вполне может немного потерпеть.

«Ничего себе немного», – проскрипел противный внутренний голос. Словно чтобы напомнить, что именно он теряет, перед ним вдруг возникла картинка: ее обнаженная грудь, влажные от его поцелуев соски.

«Нет, нет и нет, – воззвал Джадд к своей темной стороне. – Еще ни одну женщину я не принуждал силой. И будь я проклят, если начну со Стиви Корбетт. Тем более что работа захватывает меня целиком. У меня просто нет времени на мысли о сексе».

«Скажи это своему телу», – хмыкнул внутренний голос.

Глава 11

Дождь шел целых два дня. Сорок восемь нескончаемых часов, в течение которых они вынуждены были оставаться дома и терпеть присутствие друг друга. Дурацкая погода, ужасное настроение обоих, взаимная раздражительность и навязчивые мысли о неудавшемся сексе, которым и Стиви, и Джадд изо всех сил старались не придавать значения, стали серьезным испытанием и для нее, и для него. Вожделение, как определил это чувство Джадд, упорно не желало проходить. Как и дождь.

За обедом они едва разговаривали – любая беседа неизменно оканчивалась перепалкой. На второй день Стиви, чтобы убить время, решила съездить в город, купить особенные продукты и приготовить изысканный ужин. Она приложила к этому действительно много усилий, и ужин вышел просто великолепный. На беду, именно в этот вечер Джадд, работавший не поднимая головы, счел нужным не делать перерыва на еду и попросил Стиви принести поднос с ужином к нему в комнату. После нескольких часов, проведенных в кухне, эта простая просьба для Стиви оказалась равнозначна объявлению войны. Она злобно заявила, что он может сам положить себе еды и вместе с подносом отправиться прямо к черту.

По поводу ванной они тоже поругались.

– Будь так добр, не бросай мокрые полотенца на пол, – раздраженно попросила Стиви.

– Я бы не бросал их на пол, если бы ты не развешивала свои штуки на вешалке для полотенец и на палке для шторы. – Джадд сердито сдвинул в сторону мокрые трусики и лифчики Стиви.

– А где, по-твоему, я должна их вешать в такую погоду?

– Слышала когда-нибудь о такой вещи, как сушилка для одежды?

– Я не могу сушить белье в сушилке для одежды.

Джадд, для которого эта реплика не имела ни малейшего смысла, с проклятиями выскочил из ванной.

– И тебе не мешало бы побриться, между прочим! – крикнула Стиви ему вслед.

– Тебе-то какая разница, скажи на милость?

Так продолжалось до тех пор, пока на третий день дождь не прекратился. Через час выглянуло солнце. От луж во дворе поднимался пар. Воздух был горячим и влажным, как на каком-нибудь тропическом острове.

Первым делом Стиви бросилась проверять, как там ее цветы. Молодые побеги лежали на земле, но Стиви решила, что через пару часов они будут как новые.

– Ну что? Диагноз неутешительный?

На веранду вышел Джадд в своей стандартной одежде – в шортах. Изо дня в день менялся лишь их цвет. Большую часть времени Джадд ходил босиком и без рубашки. Своих шрамов он, похоже, больше не стеснялся.

Сцепив руки в замок, он с наслаждением потянулся. Стиви моментально и привычно отвела взгляд от узкой полоски темных волос, идущей от живота вниз.

– Думаю, они выкарабкаются, – сообщила она.

– Кажется, у меня уже мозоли на заднице появились от долгого сидения. – Джадд непринужденно потер вышеуказанную часть тела. – Хочешь сыграть в теннис днем?

Это было лучшее предложение в ее жизни. Больше всего на свете сейчас Стиви была нужна хорошая жесткая игра, которая помогла бы ей сбросить накопившееся напряжение. Может быть, тогда исчезнет это неприятное ощущение. Словно бы ее долгое время держали связанной, и все тело затекло.

– Еще как, – бодро сказала она. – Только скажи когда.

– Как только переоденемся в нормальные шмотки.

– И как только ты побреешься.

Джадд поскреб заросший подбородок.

– Пожалуй, это перебор.

Стиви не дрогнула.

– Ладно, так уж и быть, – хмыкнул он. – Я побреюсь.

– Пятнадцать – сорок.

Стиви, чеканя мяч, пробурчала:

– Я знаю счет. – Следующая подача была ее.

– Прости, что? – Джадд поднес ладонь к уху. – Я не расслышал.

– Я сказала, что счет мне известен, большое спасибо! – крикнула Стиви.

– Всегда пожалуйста.

Стиснув зубы, Стиви размахнулась и послала мяч к сетке. Угол был идеальный, сила удара просчитана точно. Эту подачу ему не взять ни при каких условиях.

Джадд отбил мяч с легкостью. Стиви, никак не ожидавшая этого, оказалась не готова, растерялась и не успела добежать до дальнего угла корта. Неудача была довольно позорная.

– Гейм за мной! – бодро крикнул Джадд. – Стало быть, четыре – пять, моя подача. И меняемся местами.

– Я знаю правила, Макки.

Она открутила крышку у термоса с водой, который они прихватили с собой, и поднесла его к губам. Первый сет остался за Джаддом. Она еле-еле выиграла второй на тайбрейке. Если он возьмет этот гейм, то может выиграть матч. Эта мысль была невыносимой.

Джадд оказался на редкость противным и самодовольным победителем. Да, разумеется, он не позволял себе никаких злорадных реплик и вообще вел себя безукоризненно, но Стиви крайне раздражала эта его многозначительная усмешечка. Не раз во время матча ей хотелось подойти и хлопнуть ракеткой по его свежевыбритому лицу.

Она промокнула лицо полотенцем, протерла ручку ракетки и вернулась на корт. Джадд стоял у задней линии и подбрасывал мяч в воздух.

– Не торопись! – крикнул он, завидев Стиви. – Если тебе нужно больше времени на отдых, не стесняйся. Я подожду.

– Бери ракетку и играй, – процедила Стиви сквозь зубы.

– Отлично.

Джадд подал мяч слишком высоко, как обычно делают начинающие игроки. Он описал в воздухе большую дугу и отскочил от земли под странным, непривычным для Стиви углом. Ей пришлось отбежать почти к самому ограждению корта, и отбитый мяч попал прямо в сетку.

– Пятнадцать, дорогуша, – фыркнул Джадд.

Стиви швырнула ракетку на землю.

– Какого черта ты вытворяешь?

– Ты не взяла мяч, только и всего.

Она побагровела.

– Я имею в виду твою подачу, Макки.

– А что? – Джадд развел руками, изображая полнейшую невинность. – Мне показалось, что ты сегодня немного не в форме. Я подумал, что пошлю тебе мяч полегче.

– Умоляю, без одолжений, ладно?

– Хорошо, хорошо. – Вполголоса, но так, чтобы Стиви слышала, Джадд пробормотал: – Господи, а я-то считал, что Макинрой ведет себя хуже всех, когда проигрывает…

Стиви постаралась взять себя в руки и не обращать внимания на его подначки. Она знала, что ярость – чувство непродуктивное и приводит к пагубным последствиям. В игре необходимо контролировать эмоции. Подача Джадда была резкой и мощной. Стиви ее отбила. Некоторое время они сражались молча, но Стиви все же выиграла: она послала мяч прямо в ноги Джадду.

– По пятнадцати, – с милой улыбкой провозгласила она.

– Неплохой удар.

– Спасибо.

Стиви решила повторить свой удачный прием, но подбежала к сетке слишком рано. Мощным ударом справа Джадд отправил мяч к задней линии и с удовольствием объявил:

– Тридцать – пятнадцать.

На его следующей подаче Стиви сравняла счет.

– По тридцати! – весело крикнула она.

Широкая улыбка Джадда несколько померкла, с удовлетворением отметила Стиви. Сосредоточившись, она смотрела, как Джадд подбросил мяч, размахнулся… и ровно в ту же секунду, как ракетка коснулась мяча, он будто между прочим заметил:

– Ты забыла покрутить задом.

Мяч, просвистев, словно снаряд, у уха Стиви, с сочным шлепком ударился о землю, отскочил и срикошетил от ограды. Стиви в ярости уставилась на Джадда, который как ни в чем не бывало изучал струны на ракетке.

– Это еще что такое?

– Эйс. Нечасто с тобой такое бывает, правда?

Стиви подскочила к сетке.

– Я тебе скажу, что еще со мной нечасто бывает. Мне крайне редко – я бы даже сказала, никогда – не приходилось играть с человеком, отвлекающим своего соперника разговорами. Я не знаю ни одного игрока, который использовал бы такие грязные, подлые уловки. То есть ни одного, кроме тебя. Что ты там сказал? Что-то насчет виляния?

– Я сказал, что ты забыла покрутить задом.

Стиви уткнула руки в бока:

– О чем ты говоришь, черт тебя возьми?!

– Да ладно, Стиви. Мы здесь одни. Мы можем называть вещи своими именами, никого не стесняясь. – Он взялся руками за сетку и заговорщицки подмигнул ей. – Я имел в виду твою манеру чуть-чуть повиливать попкой каждый раз, когда ты выигрываешь очко.

Стиви приоткрыла рот:

– Я понятия не имею, о чем ты…

– Да прекрасно ты знаешь, о чем я. Ты всегда так делаешь. Чтобы зрители лишний раз обратили внимание на то, как ты сейчас круто выступила.

Она скрипнула зубами, но сдержалась.

– Я не собираюсь стоять на солнцепеке и выслушивать твои оскорбления. – Машинально Стиви перебросила косу через плечо.

Джадд наставил на нее ракетку.

– Вот-вот, и это тоже.

– Что еще?

– Еще одна из твоих штучек-дрючек. Эта вот с косой означает, что тебя крайне раздражает соперница или судья. Или ты сама на себя злишься.

– Штучек-дрючек?!

Джадд широко улыбнулся:

– Этим термином я называю всякие симпатичные ужимки, которые ты используешь, чтобы отвлечь внимание от своей игры. Очень умно с твоей стороны, учитывая, что выглядишь ты не в пример лучше, чем играешь.

Стиви онемела от гнева. Не в силах произнести ни слова, она молча повернулась к Джадду спиной и направилась к припаркованной за оградой машине.

– Мы что, не будем заканчивать матч?

– Нет!

– У нас матч-пойнт, а ты уходишь с корта?

– Да!

– Почему? Потому что я вот-вот побью тебя? – подлил Джадд масла в огонь. Он догнал Стиви и шел позади. – Ты не сможешь пережить, если проиграешь мне, так?

– Я не в форме. Ты сам сказал. Сегодня жарко. И я не тренировалась несколько дней.

– Я тоже, – немилосердно вставил Джадд. – И на моей стороне не менее жарко, знаешь ли.

Стиви бросила сумку на заднее сиденье автомобиля, сама плюхнулась на переднее и хлопнула дверью. Джадд сел за руль, и они выехали на шоссе. Оба хранили напряженное молчание.

Атмосфера накалялась все больше. Несколько дней они словно шли к крупному скандалу. Стиви всегда считала хорошую ссору прекрасным средством выпустить пар, но сейчас она чувствовала себя далеко не лучшим образом. Возможно, потому, что в данном споре у Джадда было больше аргументов.

– Нет ничего страшного в том, чтобы работать на публику.

Они проехали уже большую часть пути. Как бы невинное замечание Джадда заставило Стиви буквально взвиться до небес.

– Знаете, мистер Макки, чтобы стать сеяным игроком, хорошенького личика маловато.

– Успокойся. Я никому не скажу, что побил тебя.

– Ты меня не побил!

– Только потому, что ты отказалась продолжить игру. Как капризный, плохо воспитанный ребенок. Собственно, ты им и являешься.

– Ты не играл в теннис! – завопила Стиви. – Те очки, что ты выиграл, достались тебе не за хорошую игру, а за плохую! Это было издевательство над спортом. И надо мной тоже. Ни мастерства, ни изящества. – Стиви повернула голову и посмотрела прямо на Джадда. – То же самое можно сказать и о твоем писательстве.

Джадд резко затормозил. Они как раз подъехали к дому.

– Что ты имеешь в виду, черт подери?

– Сам подумай.

Оставив вещи на заднем сиденье, Стиви выпрыгнула из машины и быстрым шагом пошла к дому. Джадд последовал за ней. Они взбежали на крыльцо и вошли в дом, даже не потрудившись закрыть входную дверь. Стиви тут же устремилась к лестнице, ведущей на второй этаж, и уже почти добралась до двери своей спальни, когда Джадд, прыгая через две ступеньки, настиг ее и схватил за косу.

– Ай! Отпусти!

– Ну уж нет. До тех пор, пока ты не объяснишь, что означало это последнее выступление насчет моего писательства. К чему это ты заявила, что у меня нет ни таланта, ни мастерства, ни чего-то там еще?

– Я не говорила, что у тебя нет таланта и мастерства. Просто они никак не проявляются в твоих статьях.

– Я имею специальность журналиста, ты в курсе?

– То, что ты пишешь в своей колонке, не имеет отношения к журналистике, – запальчиво проговорила Стиви. – Это обыкновенные сплетни. Любой дурак с комплексом неполноценности, которого нужда заставляет, может ваять такие статейки. Или, к примеру, тот, кто не хочет работать по-настоящему, а предпочитает каждый вечер напиваться. И называть это «сбор материала». Я уже не говорю об ухлестывании за девчонками.

– С тех пор как мы здесь, я ни капли в рот не взял. А что касается девчонок… – Джадд обхватил ее за талию и рывком притянул к себе. – С этим в последнее время у меня тоже негусто.

– Отпусти.

– Нет уж, детка. Ты мне должна.

Он приник к ее губам. Стиви попыталась отстраниться, выгибая спину, но ей это не удалось. Джадд только крепче прижал ее. Она завертела головой, стараясь высвободиться, но он твердо взял ее за подбородок другой рукой и уверенно продолжил начатое.