Текст книги "Там, где дым"

Глава 11

Лето догорело дотла. Раскаленное добела солнце выжгло траву, иссушило землю; по ночам в неподвижном воздухе висела удушливая дымка. В газетах писали о засухе и глобальном потеплении. С приходом темноты хозяева доставали садовые шланги и сбрызгивали обезвоженные газоны и кусты, скрываясь от бдительных соседей.

Все шло на удивление гладко. Результаты первого образца и анализов крови оказались чистыми. Алекс каждую неделю ездил в Бирмингем. Кейт регулярно проверяла банковский счет, но он так и не обналичил чек на транспортные расходы.

– Я сказал, что возьму его, но не говорил, что обналичу, – с усмешкой пояснил он. Кейт попыталась настоять, но Алекс воспротивился. – Давай обсудим это позже. – Он как будто считал, что деньги сделают его обязанным.

Он редко упоминал о визитах в клинику, а Кейт не спрашивала, понимая, что эта тема для него болезненна. После первого посещения она связалась с доктором Джансон. Ответ оказался неутешительным. «Непродуктивно», – выразилась врач.

– Не о чем волноваться, – успокоила она Кейт. – Такое со многими случается. Мужчин расхолаживает, что приходится мастурбировать по заказу, особенно в больничном боксе.

Кейт решила не выяснять у Алекса подробности – наверняка он совсем не расположен говорить на эту тему. Он ни словом не обмолвился о случившемся, но отменил запланированную встречу, сославшись на занятость. Его голос по телефону звучал устало и подавленно; небольшое заикание, до этого едва заметное, теперь усилилось.

Следующий анализ оказался успешным; узнав об этом от врача, Кейт обрадовалась – и за себя, и за Алекса.

Они продолжили встречаться. Их свидания обычно проходили в пабе или винном баре; им понравился один бар с садом, где можно было посидеть на воздухе и насладиться какой ни на есть прохладой. Как-то вечером Алекс уговорил Кейт сходить в артхаусный кинотеатр в Кэмдене на «Плетеного человека»[3]3
   «Плетеный человек» (“The Wicker Man”) – культовый британский триллер, снятый в 1973 году по роману Дэвида Пиннера «Ритуал».


[Закрыть]. Кейт пошутила, что в финальной сцене сожжения Эдварда Вудварда было прохладнее, чем в зале. Остаток вечера они провели в китайском ресторане, добродушно препираясь по поводу справедливости ее утверждения.

Кейт не решалась признаться даже самой себе, как трепетно ожидает каждой встречи с Алексом. Она убеждала себя, что это естественно – хотеть узнать его получше, дабы в один прекрасный день поведать своему ребенку (от мысли о ребенке у нее слегка кружилась голова), что за человек его отец. Здесь нет ничего дурного, повторяла она.

Однако старалась особенно об этом не думать.

Как-то раз произошел странный случай, но на тот момент Кейт не придала ему значения. Они с Алексом договорились встретиться в пабе, и когда уже усаживались за столик в саду, она заметила на его джинсах пятно краски.

– У тебя на работе ремонт? – спросила она.

– Нет, а что?

– Кажется, ты запачкался. Похоже, это чернила. – Кейт рассмеялась. – Только не говори, что сам меняешь картридж в принтере!

– Что? Конечно, нет!

Алекс побледнел как полотно. Кейт удивилась.

– Все в порядке, я обычно сама картриджи меняю, – произнесла она. – У Кэролайн вечно не получается.

– Я не… н-наверное, где-то прислонился. – Он снова начал заикаться.

Кейт пожалела, что упомянула о пятне; непонятно, почему столь невинная тема так его расстроила. Впрочем, неловкость быстро сгладилась.

В тех джинсах он больше не появлялся.

Они часто ходили в гости к Люси и Джеку. Алексу нравилось играть с детьми. Они с Джеком несколько раз устраивали барбекю – с переменным успехом. Люси была довольна, однако поведение Кейт вызывало у нее возмущение.

– Не надо передо мной оправдываться, – говорила она. – Здорово, что вы вместе. Только не могу понять – тебе же нравится этот парень, почему ты по-прежнему хочешь использовать беднягу в качестве донора? Может, лучше сделать все естественным образом?

– Люси!

– Ладно, ладно, извини. Просто это странно. Вы уже переспали?

– Не твое дело! – Кейт покраснела.

– Значит, еще нет, – не моргнув глазом заявила Люси. – Что с ним не так? Он не гей?

– Нет.

– Тогда почему бы тебе с ним не переспать?

– Мы друзья.

Кейт упорно отказывалась признавать, что между ними есть что-то помимо дружбы. С самого начала она задала правила игры и, поскольку Алекс послушно их соблюдал, не позволяла себе даже думать о другом варианте развития отношений.

Тем не менее одним жарким субботним днем она отступила от установленного ею же самой принципа и позвонила Алексу, чтобы пригласить его на пикник. К ее удивлению, тот согласился. Они сели в электричку, приехали в Кембридж, купили там бутылку вина и багеты с салатом и сыром и, отстояв очередь на пристани, взяли напрокат лодку. Гребли попеременно, направляя неповоротливую посудину вверх по течению, и смеялись над неуклюжестью друг друга, пока наконец не нашли относительно спокойное место для пикника. Выбираясь на берег, Кейт едва не свалилась в воду. Алекс схватил ее за руку, чтобы удержать. Внезапное прикосновение взволновало их обоих.

Кейт принялась разворачивать сэндвичи. Алекс открыл бутылку вина и наполнил бумажные стаканчики. Он вынул телефон и незаметно сфотографировал Кейт, прежде чем та успела понять, что происходит.

– Ну хорошо, тогда я тоже тебя сфотографирую, – заявила она и, невзирая на протесты, запечатлела его на свой телефон – улыбающегося, раскрасневшегося от солнца, необычайно юного в белой футболке и линялых джинсах. На шее Алекса блеснула тонкая серебряная цепочка. Кейт хотела расспросить его о ней, но тут от соседней компании отделился немолодой японец и подошел к ним. Улыбаясь, он указал на себя, потом на Кейт с Алексом и жестом предложил сделать снимок.

Алекс смущенно протянул свой телефон. Кейт неловко встала рядом с ним. Оба неуверенно улыбнулись в камеру.

Японец вернулся к своей семье. Кейт с Алексом убрали телефоны и не доставали до окончания пикника.

Едва они причалили к лодочной станции, как небо заволокло тучами. На ступени, ведущие от маленькой деревянной пристани, упали крупные капли. Кейт и Алекс укрылись в близлежащем кафе. Небольшой дождь превратился в настоящий потоп. В кафе стало людно. Им удалось найти столик с видом на реку. Оба смотрели, как гладкая поверхность воды раскалывается на мелкие кусочки. На медном небосводе полыхнула молния, через несколько секунд грянул гром.

– У тебя случайно нет зонтика? – спросила Кейт у Алекса. По необъяснимой причине этот вопрос показался им ужасно смешным. Они безудержно расхохотались, привлекая удивленные взгляды. В небе грохотала буря.

* * *

Кейт запомнила этот день как последний день лета. По утрам стало свежее, а по вечерам часто случались грозы, наполняющие воздух озоном и чуть затхлым запахом дождя, орошающего раскаленные тротуары. За одну неделю наступила осень.

Деревья начали сбрасывать листья. Их уносил холодный ветер – предвестник зимы. Ночи стали темнее, дни пасмурнее. В Ночь костров[4]4
   Ночь костров, также известная как Ночь Гая Фокса, – традиционное британское празднование в ночь на 5 ноября.


[Закрыть] Кейт и Алекс договорились посмотреть фейерверк вместе с Люси, Джеком и детьми, однако за день до празднования Люси позвонила и сообщила, что Ангус и Эмили слегли с ветрянкой.

Когда Кейт сообщила об этом Алексу, тот как будто расстроился.

– Но мы-то здоровы, – сказала она. – Не вижу причины не ходить.

Они встретились в пабе недалеко от парка, где проводился праздник. Алекс подарил ей упаковку бенгальских огней.

– Надо же, я с детства их в руках не держала, – рассмеялась Кейт.

Он улыбнулся, польщенный ее реакцией.

– В этом смысл Ночи костров. Можно впасть в детство, и никто не сочтет нас чокнутыми.

Они вышли из паба и направились в парк. В вечернем воздухе пахло дымом и серой. Взрывающиеся петарды взрезали небо со звуком рвущейся ткани. К запаху пороха добавились острые ароматы хот-догов и бургеров.

Алекс и Кейт пробрались сквозь толпу к главному костру. Он возвышался за оградительными канатами, выбрасывая в небо столб искр. На самой его вершине было установлено весьма правдоподобное чучело Гая Фокса: оно дымилось, но еще не горело. Из-за ветра рука в перчатке двигалась вверх-вниз, словно пыталась сбить пламя; зрелище внушало тревогу.

Кейт поморщилась.

– Если вдуматься, как-то жутковато. Мы будто сжигаем живого человека, пусть даже пытавшегося подпалить здание парламента. Трудно назвать это доброй традицией.

Алекс не сводил глаз с Гая Фокса и как будто не расслышал Кейт.

– Ну, костер, – пояснила она, чувствуя себя глупо. – Нам в школе объясняли: жечь огни в Ночь костров – старая добрая традиция. А на самом деле мы празднуем казнь!

– Казнь появилась позже. Сперва был кельтский праздник Самайн: в этот день жгли костры, чтобы отметить приход зимы. Его справляли не пятого ноября, а первого. Но после Порохового заговора людям понравилось жечь чучело Гая Фокса, и они извратили весь смысл праздника.

– Ты как будто этим недоволен.

Алекс не ответил. Отсветы пламени придали его лицу желтоватый оттенок.

– Изначальная идея была чиста и прозрачна, – наконец произнес он. – Зажигая огонь, люди праздновали приход зимы. А потом это превратилось в политический обман, предупреждение от правительства в адрес несогласных. Фокс стал козлом отпущения. Ведь он всего лишь исполнитель, специалист-подрывник, нанятый, чтобы совершить взрыв. Настоящим предводителем восстания был Роберт Кейтсби, но о нем никто не знает. Его убили во время захвата заговорщиков, поэтому власти публично казнили Гая Фокса. А о настоящей причине, зачем в начале ноября жечь костры, все забыли.

Алекс замолчал и с извиняющимся видом улыбнулся.

– Прости. Лекция окончена.

– Похоже, ты много читал об этом, – заметила Кейт.

Раздался оглушительный грохот. Небо осветилось огнями салюта. Шоу началось.

Зрители ринулись туда, где лучше видно. Кейт и Алексу волей-неволей пришлось придвинуться ближе друг к другу. Над головой расцветали яркие огни. Кейт инстинктивно отступила. В глаза попал дым; она отвернулась, зажмурилась, а когда проморгалась и вытерла слезы, то заметила на противоположной стороне костра движение.

Какой-то мужчина подлез под ограждающий канат. Охранник попытался преградить ему путь, но мужчина вывернулся из его рук, как нападающий в регби, подбежал прямо к полыхающей поленнице и бросился в огонь.

Кейт не могла поверить своим глазам. Крик охранника утонул в грохоте фейерверка. Костер рухнул, рассыпая снопы искр. Побледневшие зрители, стоящие у канатов, вскрикнули. Остальные так и не поняли, что произошло. В небе снова распустились огненные цветы; публика дружно ахнула. К костру подбежали сотрудники службы охраны.

Кейт схватила Алекса за руку.

– Пойдем.

Прохожие начали оборачиваться.

При виде суеты вокруг костра по толпе пронесся тихий шепот, напоминающий стон.

– Алекс…

Тот по-прежнему смотрел на столпившихся охранников. Кейт потянула его за рукав, но он не шевельнулся.

– Алекс, пойдем.

Подавленный и бледный, он позволил ей увести себя прочь. Навстречу двигалась толпа зевак, желающих узнать, что произошло. В толчее Кейт едва не потеряла Алекса; на счастье, им удалось выйти на свободное место.

Когда они проходили мимо киосков с хот-догами и бургерами, от запаха жареного мяса Кейт едва не вырвало. Алекс глядел в никуда остекленевшими глазами и двигался, словно оглушенный.

– С тобой все в порядке?

Ей пришлось повторить вопрос. На мгновение он смотрел на нее, не узнавая, потом кивнул.

– Да, прости… – Алекс осекся. Послышался приближающийся вой сирен.

– Может, зайдем куда-нибудь, выпьем? – предложила Кейт. В свете уличных фонарей она разглядела, насколько он бледен.

– Нет… нет, пожалуй, я пойду домой.

Кейт поймала такси. Они ехали в молчании. Алекс ушел в себя и отрешенно смотрел в окно. На его лице играли отсветы фонарей.

– Зачем он это сделал? – спросила Кейт, не в силах больше молчать. Ее трясло. На одно ужасное мгновение, когда тот мужчина бросился к огню, она приняла его за террориста. – Даже если он хотел покончить жизнь самоубийством, почему таким… жутким способом?

– Наверное, ему этот способ не казался жутким, – ответил Алекс, не отрывая взгляда от окна.

– Но зачем на глазах у толпы?

Она скорее почувствовала, чем увидела, как Алекс поежился.

– Чтобы привлечь внимание. Показать, что он существует. Возможно, он хотел таким образом выместить свой гнев на всех и вся. Или на кого-то конкретного. Мол, смотри, что я делаю, это ты заставил меня так поступить… Или хотел наказать сам себя.

Кейт попыталась стереть из памяти искаженное ужасом лицо охранника. Теперь меня будут терзать кошмары, но его кошмары еще страшнее.

– Это как-то… ну, эгоистично, что ли.

– Эгоистично? – Алекс обернулся.

– Совершать подобные поступки на виду у незнакомых людей. Выходит, ему на них наплевать.

– А им на него не наплевать?

– Возможно, но…

– Почему тогда он должен о них думать?

В голосе Алекса прозвучал упрек. Кейт не ответила.

Он вздохнул.

– Извини.

– Ничего.

– Нет, я… Просто задело за живое.

Кейт уже пожалела о своих словах. Алекс редко рассказывал о работе. Следовало догадаться, что ему не все равно.

– Ты сталкивался с подобными случаями? – робко спросила она.

– Нет, – ответил он, отворачиваясь к окну.

* * *

По традиции Люси и Джек пригласили Кейт к себе на Рождество.

– Приходи с Алексом, – добавила Люси. – Если, конечно, у вас нет других планов.

– У меня нет, – ответила Кейт, стараясь не показаться слишком уклончивой.

– Алекс не собирается навестить родителей?

– Я не в курсе.

– Не в курсе? Ты не спрашивала?

– Э-э… еще нет.

– Еще нет? А не пора бы уже поинтересоваться?

– Как-то руки не дошли, – попыталась оправдаться Кейт. – Так или иначе, наверняка он занят.

– Ага, а он думает то же самое про тебя. Господи, вы два сапога пара! – Люси раздраженно схватила телефон. – Какой у него номер? Если ты не можешь спросить, это сделаю я!

– Не смей!

Люси улыбнулась, по-прежнему держа телефон наготове.

– Ладно, ладно, я спрошу, – сдалась Кейт.

– Сейчас?

– Завтра.

Кейт убеждала себя, что нервничать глупо, но легче ей от этого не стало. Следующим вечером они с Алексом встретились в театре. Театральный буфет был украшен красно-зелеными елочными игрушками и мишурой. Как ни крути, неумолимо приближалось Рождество.

– Ты едешь в Корнуолл на праздники? – наконец спросила Кейт, не в силах ходить вокруг да около.

– В Корнуолл?

– Ну, к родителям.

– А… да, вероятно. – Алекс без восторга улыбнулся. – Придется разделывать индюшку, слушать речь королевы и так далее. – Он помолчал. – А ты?

– Люси и Джек пригласили в гости, – беззаботно ответила Кейт. – Они спрашивали, не хочешь ли ты присоединиться. Я сказала, что ты, наверное, занят.

– На Рождество? – удивленно переспросил Алекс.

– Ну да. Ничего страшного, если не сможешь.

Раздался звонок, возвещающий начало следующего акта.

– Нам пора, – сказала Кейт.

* * *

Пьеса не доставила ей удовольствия. Она списала свое уныние на плохую актерскую игру.

Алекс позвонил через два дня.

– Похоже, на Рождество я дома, – сообщил он. – Вчера вечером звонила мама. Они с отцом уезжают: их внезапно пригласили друзья из Испании.

– Что будешь делать? – спросила Кейт, еле сдерживая волнение.

– Не знаю. Наверное, проведу сочельник в тишине и одиночестве.

Кейт мысленно представила, что бы сказала Люси. «Давай уже, пригласи его!»

– Давай поедем к Люси и Джеку? – предложила она, стараясь держаться невозмутимо. – Они будут рады тебя видеть.

* * *

Рождественским утром хрупкое зимнее солнце тщетно пыталось растопить распустившуюся на тротуарах изморозь. Большой дом благоухал жареной индюшкой и глинтвейном. Нэт Кинг Коул[5]5
   Нэт Кинг Коул – американский джазовый пианист и певец, исполнитель многочисленных композиций на рождественскую тематику.


[Закрыть] боролся за превосходство над телевизором. Алекс принес мешок с подарками. Эмили и Ангус с восторгом сорвали упаковочную бумагу; процесс распаковки явно доставил им больше радости, чем сами подарки – дорогая, но неоригинальная кукла и игрушечная машинка, до которой Ангус пока не дорос.

Джеку досталась бутылка виски, а Люси – флакончик духов «Шанель».

– Господи, вот это подарок! – воскликнула та и поцеловала Алекса в губы.

Кейт почувствовала нечто опасно похожее на ревность, но тут Алекс обратился к ней:

– С Рождеством.

Он почти робко протянул небольшой сверток. Кейт вдруг стало стыдно за свой безликий подарок – бутылку ирландского виски.

Она развернула обертку. Внутри оказалась продолговатая коробочка, а в ней – золотая цепочка с кулоном.

– Я не знал, какого размера чулки ты носишь, – заученно произнес Алекс.

– Очень красиво, – сказала Кейт. – Спасибо.

Она шагнула к нему и поцеловала. Поцелуй длился не дольше того, что подарила ему Люси, но Кейт остро чувствовала взгляды хозяев дома. Чтобы скрыть неловкость, она сделала вид, будто сражается с замком на цепочке.

Хотя процедуры по инсеминации еще не начались, Кейт решила не употреблять алкоголь. Впрочем, в Рождество она позволила себе за обедом бокальчик белого, а во второй половине дня – кружку глинтвейна. К началу вечера у нее приятно кружилась голова; предвкушение, которое росло весь день, достигло высшей точки.

Они с Алексом вызвались помыть посуду после ужина. Кейт вручила ему вымытый стакан. Их руки соприкоснулись. В голову пришла непрошеная мысль.

Сегодня.

Кейт смущенно отвернулась и принялась яростно тереть губкой грязную тарелку. Сердце трепетало, внизу живота чувствовалось напряжение. Наконец они с Алексом распрощались с Люси и Джеком и сели в такси. Внезапно на нее нахлынуло осознание: пора сделать выбор.

Алекс словно почувствовал ее волнение. Атмосфера в машине стала напряженной.

Через некоторое время в окне замелькали знакомые ориентиры. Такси остановилось напротив дома Кейт.

– Не хочешь зайти?

На лице Алекса отразилось понимание. Он поспешно отвернулся.

– Э-э… пожалуй, нет. Уже поздно.

Отказ был настолько неожиданным, что Кейт даже ничего не почувствовала.

– Ну ладно, – услышала она собственный ответ и выбралась из машины на холодный воздух. – Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – отозвался Алекс, по-прежнему не глядя на нее.

Такси уехало, оставив после себя голубоватый дымок. На улице было пусто. Кейт подошла к дому. Ключи оказались в руке, хотя она не помнила, как достала их из сумки. Она потянулась ключом к замку, – и тут ее накрыло.

Кейт крепко зажмурилась и долго стояла, не в силах пошевелиться. У ног раздалось мяуканье; серый кот равнодушно смотрел на нее круглыми глазами.

– С Рождеством, Дугал, – сказала она и вошла вслед за ним в пустую квартиру.

Глава 12

Письмо пришло холодным утром, когда в окна хлестал дождь, а дневной свет цвета сепии внушал уныние. Кейт уже знала его содержание, но все равно нервничала, открывая конверт с логотипом клиники.

Шестимесячный карантин окончился, последние анализы Алекса были в норме. Клиника приглашала их на подписание документов для проведения первой процедуры.

Кейт положила письмо на стол и отрешенно уставилась в пространство. Из тостера выпрыгнул кусок хлеба. Очнувшись от раздумий, она вынула из сумки ежедневник. Кейт дисциплинированно вела график температуры тела, сдавала мочу и следила за менструальным циклом. Месячные приходили настолько регулярно, что не было нужды уточнять, когда следующий день овуляции, но она все равно решила свериться с графиком.

Через две недели.

Кейт вернулась на кухню, машинально намазала растительный спред на тост. Хлеб остыл, кусок не лез в горло. Она глотнула чая и выбросила бутерброд в мусорное ведро.

Договариваться о проведении первой процедуры до начала месячных не имело смысла, однако Кейт не могла больше ждать. Едва добравшись до работы, она позвонила в клинику. Вежливая девушка-администратор с еле заметным бирмингемским говором записала ее через две недели и попросила перезвонить за день, чтобы подтвердить визит. Все прошло на удивление буднично, как будто записываешься к зубному. Кейт испытывала восторг и предвкушение; такое же чувство охватывает в самолете перед взлетом. Однако от мысли о том, что ей сперва предстоит сделать, удовольствие меркло.

Она продолжила встречаться с Алексом и приняла его извинения по поводу рождественского вечера; заикаясь, он пояснил, что переел и слишком много выпил. Кейт даже убедила себя, что едва избежала глупой ошибки, но с тех пор старалась реже с ним видеться, чтобы подготовиться к неизбежному расставанию.

Правда, это ей не помогло.

Чувствуя тайное облегчение от того, что Алекс просил не беспокоить его во время работы, Кейт не звонила ему до самого вечера. Послышались длинные гудки. Она уже собралась повесить трубку, когда он все-таки ответил.

– Да? – Алекс тяжело дышал, как будто бежал.

– Привет, это Кейт.

– О, привет! Не ожидал, что ты позвонишь.

В его голосе слышалась радость. Кейт постаралась сохранять хладнокровие.

– Пришло письмо из клиники. Твои анализы в порядке.

– Здорово! Я не сомневался, но… В общем, ты понимаешь. Значит, можно начинать?

– Да. Только вот… – Она закрыла глаза. – Я считаю, нам больше не следует видеться.

Последовало молчание.

– Ничего личного. Мы оба знали, что это должно случиться… По-моему, момент настал. Если не расстанемся сейчас, все только усложнится. И для нас, и для ребенка. – Слова прозвучали неискренне. – Это к лучшему… Ты согласен? – произнесла Кейт почти умоляюще.

– Э… ну да… – Алекс откашлялся. – Пожалуй, ты права.

– Не хочу показаться неблагодарной. – Кейт понимала, что говорит лишнее, но не могла остановиться. – Я отправлю тебе чек на оставшуюся сумму, и…

– Нет!

Она замолкла, удивившись его пылу.

– Нет! – продолжил Алекс уже более спокойно. – Я же говорил, что не возьму денег.

Разговор был окончен, однако Кейт не могла заставить себя повесить трубку.

– Прости, – вырвалось у нее.

– Хорошо.

Кейт вслушалась, ожидая, что Алекс скажет что-то еще или отключится, но в трубке было тихо.

Она нажала кнопку «отбой».

* * *

Обед стоял нетронутым на столе. Музыка на диске доиграла. Кейт с ногами сидела на диване и задумчиво гладила Дугала, спящего у нее на коленях.

Нет повода расстраиваться, говорила она себе. Идея привлечь донора возникла именно ради того, чтобы не связывать себя обязательствами с другим человеком. Алекс с самого начала знал: это ее беременность, ее ребенок. Будет жестоко позволять их отношениям – точнее, не-отношениям, учитывая Рождество, – продолжаться дольше.

Кейт со вздохом переложила Дугала на подушку, взяла тарелку с холодными макаронами и отнесла на кухню. Только она собралась выкинуть их в ведро, как зазвонил телефон.

Наверное, Люси. Кейт подняла трубку.

– Алло?

– Это я. Алекс.

От звука его голоса у нее все внутри затрепетало.

– Послушай, я тут подумал… Понимаю, мы не должны больше встречаться, но… Может, все-таки увидимся еще раз? Например, после твоего визита в клинику. Устроим что-то вроде прощального ужина, – выпалил он и замолк, а потом продолжил менее уверенно: – Как-то неправильно… вот так все заканчивать, толком не попрощавшись.

В его голосе слышалась надежда. У Кейт потеплело на душе.

– Да, – с улыбкой ответила она. – Пожалуй, ты прав.

* * *

Каштан у ворот клиники облетел и почернел. Гравий, сухой и выгоревший летом, теперь блестел от дождя. Стояла середина дня, но уже спустились туманные сумерки. Ветер трепал волосы, хлестал по щекам. Автоматические двери раскрылись, впустив Кейт в теплый светлый вестибюль клиники.

Любезная девушка-администратор сверилась с записями и предложила подождать. За двойными стеклами бушевала февральская непогода. Чувствуя, как центральное отопление прогоняет холод, Кейт расстегнула пальто.

Через несколько минут молодая медсестра в изящной светло-серой униформе проводила ее к лифту. Раньше Кейт приходилось бывать только на первом этаже. Второй оказался совсем другим. Толстый ковер скрадывал шаги, комнатные растения в ярких горшках резко контрастировали с мертвой природой за окном, из невидимых динамиков лилась негромкая классическая музыка.

– Здесь у нас родильное отделение, – сказала медсестра, проходя мимо бокового коридора. В приглушенном свете можно было разглядеть двойной ряд деревянных дверей, как в отеле. – Все палаты одноместные, разумеется, – добавила она. – К нам запись за полгода… Вы, наверное, еще не думали о родах.

Кейт вымученно улыбнулась.

– Пока рано.

Навстречу шла беременная женщина. Кейт ни разу не случалось видеть пациентов клиники. Из-под крахмального белого халата выпирал живот, тугой как барабан, но женщина была при полном макияже. В ответ на приветствие она кивнула, скользнула взглядом по мокрым волосам Кейт, безразлично улыбнулась.

Медсестра открыла дверь и пропустила Кейт внутрь. Кабинет был маленький, без окна. С одной стороны – стул и вешалка для одежды. Рядом с приоткрытой дверью – зеркало, за ней – раковина и туалет. Напротив стула – закрытая дверь.

– Вот халат и одноразовые тапочки, переодевайтесь. Можете не торопиться. Как будете готовы, позвоните. – Медсестра указала на кнопку рядом с выключателем. – Кто-нибудь за вами зайдет. Хорошо?

Кейт кивнула. На вешалке висел белый халат из мягкой бумаги, похожей на ткань. Ей вспомнилось, как консультант в другой клинике сказала, что раздеваться не нужно. В клинике «Уайнгард» явно придерживались иных стандартов.

Кейт присела на край стула. В больнице ей всегда становилось не по себе. Взгляд привлекло ее собственное отражение в зеркале – спина нервно сгорблена, руки зажаты между колен. Она встала и принялась раздеваться.

После нажатия на кнопку внутренняя дверь открылась. Появилась та же медсестра.

– Сейчас мы сделаем анализ крови, чтобы убедиться, что овуляция наступила.

Пока медсестра брала кровь, Кейт смотрела прямо перед собой. Утром она сама проверила температуру и сделала анализ мочи, поэтому точно знала, что сегодня правильный день, но все равно немного волновалась.

Медсестра заклеила место укола пластырем.

– Доктор Джансон придет через несколько минут.

Она вышла. Пустой кабинет нагонял тоску, даже классическая музыка не помогала. Под сползшей бумажной простыней оказалась холодная клеенка. Кейт села, спустила ноги с кушетки, такие нелепые в безразмерных одноразовых тапочках. Наверное, в менее дорогой клинике тапочки вообще не полагаются.

Дверь открылась. Вошла доктор Джансон, за ней – медсестра. Даже в белом медицинском халате доктор Джансон выглядела безупречно.

– Добрый день, – весело поздоровалась она. – Все в порядке?

– Кажется, да.

– Отлично. Рада сообщить, что у вас началась овуляция, поэтому сейчас мы проведем первую процедуру.

Доктор Джансон улыбнулась. Сверкнули стекла очков в золотой оправе. Прямо модель из каталога оптики.

– Волнуетесь? – спросила врач. Кейт кивнула. – Не стоит. По ощущениям то же самое, что сделать мазок. Все пройдет быстро. Ложитесь на кушетку и расслабьтесь.

Легко сказать. Кейт разглядывала потолок, стараясь не думать о происходящем. Послышался звук надеваемых медицинских перчаток.

– Вы не могли бы поднять ноги повыше? Вот так.

Кейт сосредоточилась на музыке. Знакомая мелодия. Она попыталась вспомнить название произведения. Напряглась, ощутив холодное прикосновение расширителя.

– Так, сейчас я введу катетер. Это не больно. Просто лежите спокойно.

Действительно, боли не чувствовалось, но Кейт все равно сжала кулаки. Вивальди, подумала она, разглядывая тончайшую трещину на белоснежном потолке. «Времена года». Le Quattro Stagioni. Что это, «Весна» или «Зима»?

Доктор Джансон выпрямилась.

– Вот и все. Готово.

Кейт приподняла голову. Медсестра уже собирала инструменты в лоток из нержавеющей стали.

– Как вы себя чувствуете? – с улыбкой поинтересовалась врач. – Полежите несколько минут, потом можете одеваться.

– Дальше все как обычно?

– Да, как обычно. Завтра проведем вторую инсеминацию, и на этом цикл будет окончен. Потом останется только скрестить пальцы и ждать, придут ли месячные. Если придут – в следующем месяце попробуем еще раз. – Она снова улыбнулась. – Медсестра принесет вам чай или кофе, отдохните несколько минут. Торопиться некуда.

Она ушла. Медсестра спросила у Кейт, что та предпочитает, и тоже вышла, унося лоток с инструментами и использованными латексными перчатками, похожими на выброшенную на берег медузу.

Кейт снова улеглась на кушетку.

Я это сделала! Если не получится забеременеть с первого раза, получится со второго. Или с третьего.

Медсестра принесла фарфоровую чашку с чаем и блюдце с печеньем.

– Еще пять минут, и можете одеваться.

Кейт села. Девушка поставила чай на столик рядом с кушеткой и повернулась, чтобы уйти, однако вдруг наклонилась и что-то подняла с пола.

– Это ваше?

Она держала золотую цепочку с кулоном – подарок Алекса на Рождество. Кейт потрогала шею.

– Наверное, обронила, когда переодевалась. Спасибо.

Цепочка почти ничего не весила, но, застегивая замочек, Кейт все равно чувствовала ее холод и тяжесть.

* * *

В японском ресторане звучала приглушенная музыка, исполняемая на незнакомом струнном инструменте. В зале царил полумрак, на столах горели свечи, пахло лимоном и жареными морепродуктами.

Алекс уже сидел за столиком. Кейт решила, что лучше приехать по раздельности, а не вместе, как раньше. Он задумчиво смотрел на пламя свечей – совсем как в гостях у Люси и Джека, с болью вспомнила Кейт.

– Прости, я опоздала. – Официант в белой рубашке помог ей придвинуть стул. – Такси не приехало, пришлось заказать другое.

– Ничего, – улыбнулся Алекс. – Ты выглядишь… потрясающе.

Кейт собрала волосы в пучок, надела простое черное платье с длинными рукавами. На обнаженной шее висел кулон – его подарок.

– Спасибо.

– Значит… – начали оба одновременно и осеклись.

– Извини. Говори первым, – сказала Кейт.

– Я просто хотел узнать, как все прошло. – Алекс слегка понизил голос. – Ну, знаешь… в клинике.

За день до этого состоялась вторая процедура оплодотворения.

– Э-э… хорошо. Теперь остается только ждать.

– Ну, надеюсь… – Алекс пожал плечами. – В общем, ты меня понимаешь.

Кейт кивнула.

– Спасибо.

Напряжение усиливалось. Кейт взглянула на другие столики, похожие на освещенные островки. Тихо разговаривали посетители, звенели бокалы. Ни одного расстроенного лица. Она набрала воздуха в грудь и произнесла:

– Наверное, это не очень удачная идея.

Алекс явно огорчился.

– Почему?

– Возможно, было бы лучше оставить все как есть. – Она пожала плечами. – Мы просто оттягиваем момент расставания.

Алекс коснулся пальцем жидкого воска, собравшегося у основания свечи.

– Хочешь уйти? – спросил он, не глядя на нее.

– Нет, – на мгновение запнувшись, ответила она.

Официант с поклоном вручил им меню.

– Здесь подают саке. Я-то пью воду, но, может, ты угостишься? – непринужденно спросила Кейт.

Алекс безразлично пожал плечами.

– Ладно.

Они сделали заказ. Как только официант ушел, в воздухе вновь повисло молчание. На другом конце зала раздавались оживленные голоса: старший официант в черной рубашке жарко спорил с посетителями, сидящими за бамбуковой ширмой. Наконец он резко кивнул и удалился на кухню.