Текст книги "Краткая история Европы"

Столетняя война

Франции не пошла на пользу жесткая хватка Филиппа IV. В 1314 г. он умер, и в стране разгорелись споры о престолонаследии. Три сына и внук старого короля скончались, не оставив наследников мужского пола – хотя один из сыновей, Людовик X, прожил достаточно долго, чтобы изобрести «настоящий» (или королевский) теннис. Однако Изабелла, дочь Филиппа IV и жена, вдова, а может, и убийца английского короля Эдуарда II, была очень даже жива, как и ее тринадцатилетний сын Эдуард III (1327–1377). По английским законам, французская корона теперь должна была перейти ей, а затем ее сыну. Но, согласно французскому салическому закону, запрещающему наследование по женской линии, она досталась дальнему родственнику из дома Валуа – Филиппу VI. Сама Изабелла на трон не претендовала, а вот ее сын заявил о своих претензиях со всей определенностью. В 1330 г. этот восемнадцатилетний юноша взял всю полноту власти в свои руки. С помощью компании друзей он избавился от своих опекунов: сверг с престола мать и казнил ее любовника Роджера Мортимера.

И английские, и французские аристократы воспитывали сыновей, внушая им мысль, что война – это такое гламурное рыцарское занятие. Опьяненные легендами о короле Артуре, Эдуард и его друзья наряжались в старинную одежду: сам Эдуард III играл роль сэра Ланселота, а свою (прощенную им) мать изображал Гвиневерой. Не проходило и дня без рыцарских поединков. Французский хронист Фруассар писал, что «англичане не будут любить и почитать короля, который не одерживает побед, не любит оружия и не воюет с соседями». Две самые богатые и сплоченные европейские страны будут терзать друг друга на протяжении ста с лишним лет – и все ради того, чтобы молодежь утолила желание покрыть себя боевой славой.

Столетняя война практически полностью велась на французской земле. Если не считать претензий на французский трон, непосредственным поводом к войне для Эдуарда III в 1337 г. послужила французская угроза портам Фландрии, а следовательно, и английской шерстяной торговле. Первая победа – в 1340 г., в морской битве при Слёйсе у берегов Бельгии – досталась Англии. Тогда погибло около 20 000 французов: английские лучники добивали их стрелами, пока те барахтались в море. Говорили, что мертвых было столько, что даже рыбы в Ла-Манше болтали по-французски. Угроза фламандским портам была устранена, и причина конфликта, казалось бы, тоже.

Но Эдуард III не собирался останавливать военные действия – он высадился во Франции и двинулся на Париж, чтобы взять себе корону. Битва при Креси в 1346 г. засвидетельствовала решительный переворот в военных технологиях. Французские рыцари обнаружили, что их тяжелые латы – неэффективная защита от английских (и уэльских) лучников, вооруженных длинными луками невиданной мощности и скорости перезарядки. Ряды французской кавалерии падали под градом стрел. Лошадей валили с ног, и всадников, практически парализованных тяжестью доспехов, добивали уже на земле. Сообщалось, что французов погибло двенадцать с лишним тысяч, а англичане потеряли лишь около сотни человек.

Несмотря на победу, Эдуард был вынужден отступить: его армию поразила профессиональная болезнь французских войн – дизентерия. Он повернул назад и осадил Кале. Шесть изможденных голодом бюргеров вышли за стены этого города, готовые отдать жизнь ради спасения остальных жителей. Жена Эдуарда, француженка Филиппа, умоляла не убивать их, и бюргеров взяли в заложники, а в XIX в. Роден обессмертил их в своей скульптуре. Шерстяной рынок Кале оставался в руках англичан еще два столетия.

Война становилась все ужаснее. Год за годом английские войска высаживались на континенте, устраивали грабительские рейды, известные как «шевоше» (конные набеги), и кормились за счет захудалых местных крестьянских хозяйств. Северная Франция была полностью опустошена. В двадцатых годах XIV в. Европа вступила в длительный период похолодания, который иногда называют малым ледниковым периодом. И в Англии, и во Франции стояли невыносимо холодные зимы, люди умирали от голода. Но для баронов Эдуарда III и их французских соперников война была сезонным увеселением, и в 1348 г. Эдуард, празднуя свои победы, основал рыцарский Орден подвязки.

Черная смерть и Уиклиф

В том же самом году Европа оказалась во власти беды, которая пришла с Востока и оказалась страшнее любой татарской орды. Это была Черная смерть – чума, которую, по всей вероятности, переносили крысиные блохи, хотя этому противоречат свидетельства о нарывах и пневмониях. Болезнь унесла жизни чуть ли не трети населения мира, а в Европе, уже ослабленной голодом, возможно, и больше. На катастрофу реагировали отчаянными мерами. Болезнь посчитали местью Господней за грехи этого мира, а виновниками назначили развращенное папство, продажную церковь и, как обычно, евреев. В 1349 г. 2000 евреев Страсбурга были убиты за одну ночь. Тысячи бежали на восток и нашли прибежище в гостеприимной Польше, которой правил тогда Казимир Великий (1333–1370).

Но ничто не могло помешать английскому королю Эдуарду III воевать. В 1350 г. он снова послал в Центральную Францию своих сыновей – Эдуарда Черного принца и Джона Гонта – убивать и грабить в охваченном чумой регионе. В 1356 г. война увенчалась битвой при Пуатье, где, как и при Креси, английские лучники одолели французскую кавалерию. Короля Франции взяли в плен и упекли в тюрьму в ожидании получения выкупа. Несмотря на такой успех, Эдуарду III не хватило ресурсов, чтобы дойти до Парижа, не говоря уже о том, чтобы взять город. Обстоятельства заставили его отступить. В 1360 г. он подписал мирный договор в Бретиньи (ратифицированный в Кале). Договор закрепил потерю Нормандии и Анжу, которых Иоанн Безземельный лишился после битвы в Бувине, зато Эдуарду удалось вернуть Англии суверенитет над Аквитанией.

Мир в Бретиньи ознаменовал конец эпохи, в которую английский правящий класс еще поглядывал за Ла-Манш в поисках своих родовых корней. Английский двор, уже триста лет не покидавший Англии, все еще говорил на французском языке и перенимал французские манеры и моды. Английская архитектура ориентировалась на французскую, а священники и ученые постоянно ездили в Нормандию и обратно. Но с 1362 г. всю судебную и парламентскую документацию надлежало вести на английском языке. Сношения с материком сократились. Английские паломники предпочитали римским достопримечательностям могилу Бекета в Кентербери. В стране расцвел новый готический стиль, изящный и благородный, позже названный «перпендикулярным», – образцом его стал витраж Креси в Глостерском соборе, который до сих пор считается самым большим когда-либо существовавшим готическим витражом. С нормандского завоевания минуло триста лет, и Англия наконец вернула себе суверенитет.

Черная смерть радикально изменила трудовые отношения хозяина и работника. Протащить закон, запрещающий ремесленникам переезжать с места на место и повышать расценки на свои услуги, не удалось. Собственники принялись огораживать свои земли и выращивать зерно на продажу. Натуральное хозяйство постепенно превращалось в денежное. Производительность труда и уровень жизни росли, а земельная рента понижалась. Шерсть стала для экономики позднесредневековой Европы тем же, чем в XX в. стала нефть для стран Аравийского полуострова. Золотая овечка украсила шерстяной рынок Лондона (позже – фондовую биржу), а лорд-канцлер в парламенте восседал на мешке с шерстью. Английские корабли торговали с Фландрией и Ганзейской лигой. Северное море стало новым Средиземным.

Англия, оправившаяся от эпидемии Черной смерти, прекрасно описана в эпической поэме Чосера «Кентерберийские рассказы» (созданной примерно в 1387 г.). Вряд ли можно представить себе нечто – по содержанию и настроению – настолько непохожее на «Ад» Данте, созданный полувеком раньше. Мифология ада и рая, мрачные фантазии, обличающие полную предрассудков церковь, не увлекали Чосера. Его героями стали обычные мужчины и женщины – практичные, циничные, смешливые и любопытные, которые, кроме всего прочего, не выказывали пиетета перед церковью или государством. Паломники Чосера стали предвестниками английского Ренессанса, а может, и английской Реформации.

Война с Францией настроила Англию против авиньонских пап, которых они считали марионетками своих врагов. Верность христианской вере – одно, но Римской/Авиньонской церкви – совсем другое. Традиции богослужений тоже изменились. В XIV в. центр церковной службы сместился от алтаря и мессы, читаемой на латыни за алтарной преградой[12]12
  С распространением частной мессы в католической церкви к XIV в. происходят обрядовые изменения. В частности, священник произносил библейское чтение к западу от алтаря, все больше теряя связь с паствой за алтарной преградой. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. Прихожан встречали просторные нефы, освещенные вертикальными окнами, а странствующие проповедники с кафедры растолковывали им библейскую мудрость на английском языке.

Главным среди них был оксфордский теолог из Йоркшира Джон Уиклиф (1320–1384), который в 1370-х гг. обрушился на церковь с критикой. Он осуждал изнеженность и распущенность священников. Он отрицал иконы, монашество, таинство преосуществления и почитание святых. В текстах, написанных на латыни и на английском, он агитировал за разрушение церковной иерархии и замену прелатов на «бедных проповедников». Когда Уиклиф и его последователи принялись за перевод Нового завета на английский язык, проповедникам, которых называли лоллардами, было приказано «выбирать такие меткие выражения из Святого Писания… чтобы отделить свою веру и учение от постулатов святой церкви».

Об Уиклифе как о предшественнике английской Реформации сказано немало. Но сам он всегда был католиком и считал себя критиком церкви, а не вероотступником. На пике своей популярности он пользовался поддержкой доброй половины жителей Англии, хотя практически все его последователи жили на юге и на востоке страны. Кроме того, у него были сторонники при дворе, в том числе такой влиятельный человек, как сын короля Джон Гонт.

Все надежды, что мир в Бретиньи остановит французскую войну, рухнули, когда стареющий Эдуард III отказался признать соглашение. В 1370-х гг. он послал своих сыновей Джона Гонта и Эдуарда Черного принца в очередную кампанию в Гасконь и Аквитанию, но на этот раз французы, которыми командовал Карл V, уклонялись от прямых столкновений. Они не мешали голодающим и ослабленным болезнями английским солдатам рыскать по пустошам Центральной Франции. Когда в 1376 г. умирающий Эдуард III собрал парламент, чтобы попросить еще денег, тот приостановил войну.

Преемник Эдуарда III Ричард II (1377–1399) был мало заинтересован в продолжении войны с Францией. В 1381 г. ему пришлось столкнуться с беспрецедентным кризисом: крестьяне взбунтовались против подушного налога, взысканного королем, недовольным скупостью парламента. Бунт вскоре подавили, но во Франции по той же причине стали вспыхивать похожие мятежи: количество рабочей силы из-за эпидемии Черной смерти сократилось, а выжившие работники, освобожденные законом спроса и предложения, поднимали расценки на свой труд. Чума коренным образом изменила структуру власти в Европе. Она вызвала быстрый упадок крепостного права (serfdom), как минимум на западе, на востоке же оно часто только укреплялось, что препятствовало трудовой миграции.

Великий западный раскол

Франции мир нужен был позарез. В 1376 г. авиньонский папа Григорий XI решил, что его место в Риме, и заявил, что вернет папский престол на родину. Но вскоре он скончался, и права его преемника Урбана VI немедленно были оспорены. Духовенство, удобно устроившееся в Авиньоне, недолюбливало неаполитанца Урбана, и в 1378 г. авиньонские кардиналы избрали себе нового папу – француза Климента VII. Теперь пап было два. Христианский мир, уже поделенный на запад и восток, был расколот еще и так называемой Великой западной схизмой. Она продлилась с 1378 по 1417 г.

Критика церкви, высказанная Уиклифом в Англии, эхом отдалась по всей Северной Европе. Особенно внимательно к ней прислушались в Чехии, которая составляла значительную часть Священной Римской империи. Чешский король Карл IV Люксембург (1346–1378), став императором, подчинил Чехии земли от Балтийского моря до Дуная. Он привлек в Прагу немецких купцов и ученых и снискал расположение Германии, издав в 1356 г. Золотую буллу, которая облегчила и без того малоощутимый имперский гнет, сохранявшийся со времен Фридриха II. Карл IV официально заявил, что «римские императоры» не должны покушаться на «свободы, законы, права, почести или владения духовных или светских князей-выборщиков». Он также предложил ограничить число выборщиков семью: четырьмя князьями и тремя епископами. Только они одни имели право выбирать короля Германии, а значит, и императора Священной Римской империи.

В 1402 г. антиклерикальное учение Уиклифа проникло из Оксфорда в основанный Карлом IV Пражский университет. Труды Уиклифа перевел и читал с кафедры теолог Ян Гус (1372–1415). «О Уиклиф, Уиклиф, – говорил он, – ты смутишь сердца многих». Это было еще слабо сказано. Проповедь личной веры в библейского Христа, изображение церкви как элитарного, насквозь прогнившего института стало той искрой, из которой разгорелся пламень революции. Непосредственным яблоком раздора стали индульгенции.

Люди по всему христианскому миру считали церковь хранительницей врат в жизнь вечную. Как бы верующие ни грешили в этой жизни, в вопросе загробного спасения они обычно полагались на церковь. Изображения небес, ада, святых, ангелов и демонов окружали человека со всех сторон, и, заявляя, что только она одна может спасти грешника – за определенную плату, церковь нарушала традиционное представление о грехе, покаянии и искуплении. Гус считал шарлатанством идею «очищения души» за деньги. Он говорил: «Ты платишь за исповедь, за мессу, за евхаристию, за отпущение грехов, за очищение родильницы, за погребение, за отпевание и заупокойную службу. Самый последний грош, который старуха прячет в своем узелке… и тот не сохранить. Гнусный поп и его сцапает».

Ревизионизм Гуса нравился не всем. Немецкие студенты массово переезжали из Праги в Лейпциг. Но власть церкви в христианском мире теперь постоянно ставилась под сомнение. Веками ее поддерживало всеевропейское братство проповедников, ученых, монахов и верующих. Вольнодумцы пользовались правом основать новый монашеский орден – с благословения папы, конечно. Церковь была богаче всех на свете и претендовала на власть над умами мужчин и женщин по всему христианскому миру. Но размеры этого мира вновь сокращались. В 1389 г. турки-османы разбили славян-сербов в битве на Косовом поле и проникли вглубь Балкан, на земли, расположенные к западу от Константинополя. Церковный раскол, внутренние распри и моральное разложение стоили церкви сплоченности и лояльности христиан. Гус мог оказаться не просто мимолетной неприятностью.

8
Гибель Византии
1400–1500 гг.

Сигизмунд: конец Авиньонского папства

Церковь знала о существовании недовольных. В 1409 г. епископы съехались в Пизу на большой церковный собор. Его целью было положить конец западному расколу, тянувшемуся уже тридцать один год, и ответить на вызов, брошенный движением гуситов. Собор повел себя решительно. Что касается раскола, он низложил и римского, и авиньонского папу как «еретиков и схизматиков» и выдвинул на эту должность собственную кандидатуру – Александра V. Прежние папы отказались уступать, и усилия собора увенчались тем, что в Европе теперь было не два папы, а три. Когда Александр V скоропостижно скончался, собор избрал папой Иоанна XXIII (1410–1415) – кардинала и, по некоторым предположениям, местного бандита, о котором говорили, что он «соблазнил две сотни матрон, вдов и девственниц», не считая «удручающе большого числа монашек». На первом его синоде Иоанну докучала безумная сова, которая так и норовила влететь ему прямо в лицо, что, естественно, посчитали дурным знаком.

Именно в этот критический момент на сцене появляется новый способный монарх, новоизбранный король Германии Сигизмунд I Люксембург, который вскоре станет королем Чехии, а позже – императором Священной Римской империи. Он приложил массу усилий, чтобы положить конец Авиньонскому расколу и умиротворить гуситов, убеждая церковь приступить к реформам. В 1414 г. он предложил провести в швейцарском Констанце новый собор, съехаться на который должны были семь сотен духовных лиц со всей Европы. Гуса позвали тоже, и Сигизмунд I лично гарантировал ему безопасность. Это был момент, когда под началом нового руководства Римская церковь, казалось, вовсю готовилась навести в своем ветхом доме порядок, что было необходимо, по убеждению многих.

Собор открылся в 1415 г., и тут же разразилась катастрофа. Воспользовавшись отсутствием Сигизмунда I, собор первым делом торжественно сжег Гуса на костре как еретика. Такое пренебрежение охранной грамотой императора вызвало ярость и антипапские настроения по всей Чехии, заставив тысячи немецких католиков бежать из Праги. Восстание гуситов вылилось в пятнадцать лет Гуситских войн (1419–1434), включая пять крестовых походов: коалиция католиков сражалась с силами чехов, которыми командовал талантливый полководец Ян Жижка. В итоге стороны пришли к компромиссу: Чехия подчинится Риму, но ей разрешат исповедовать гуситскую веру. Прага по полному праву называет себя колыбелью протестантской революции.

Дебаты в Констанце окончились фарсом. Папе Иоанну пришлось бежать, и он, переодевшись конюхом и зашив в плащ золотые дукаты, попросил приюта у герцога Бургундии. Собор судил его заочно. Гиббон деликатно замечает: «О самых скандальных обвинениях было решено умолчать… Викария Христа обвинили всего-навсего в пиратстве, убийстве, изнасиловании, содомии и кровосмешении». Позже его отнесли к числу антипап, однако умер он в своей постели, а надгробие его могилы изваял Донателло.

В 1417 г. собор Сигизмунда I, три года заседавший на берегах Женевского озера, достиг своей главной цели. Епископы избавились от двух лишних пап и короновали третьего – Мартина V, кардинала, принадлежавшего к могущественной римской семье Колонна. Он приказал ехать в Рим, восстановить там папский престол и доложить о возвращении. Авиньонский раскол закончился.

Констанцский собор изменил многое. Теперь папа Мартин V должен был подчиняться решениям церковного собора – новшество, названное «консилиаризм». Это был не просто кивок в сторону институциональной демократии, но и опровержение тезиса, на котором настаивали Григорий Великий и Иннокентий III: будто бы у папы есть эксклюзивный прямой контакт с Господом Богом. Теперь этот канал связи проходил через церковный собор. Именно его наделял властью «непосредственно Христос; все, какого бы они ни были чина и положения, не исключая и самого папы, обязаны подчиняться [собору] в вопросах, касающихся веры, преодоления раскола и реформации церкви Христовой». Так что впервые слово «реформация» прозвучало именно с высоты папского престола.

Азенкур: победа Англии – поражение Англии

Как только Римская церковь обрела стабильность, Франция погрузилась в анархию. Трон в то время занимал Карл VI Безумный (1380–1422), а регентскую власть при нем оспаривали два отпрыска династии Валуа – Людовик Орлеанский и Жан Бургундский. Орлеанский принадлежал к старшей ветви, но герцогство Бургундское, протянувшееся от исторических Нидерландов до Роны, считалось одной из богатейших провинций Европы. Богатству купцов Брюгге и Антверпена завидовали даже торговые города Северной Италии. В 1412 г. герцог Берри оплатил создание шедевра позднеготического искусства – «Великолепного часослова», а Ян ван Эйк и Рогир ван дер Вейден в 1420-х гг. создавали холсты, полные огромной силы и жизненной правды.

Последующие события могли бы стать обычной войной за престолонаследие, но ситуацию осложнило решение нового английского короля Генриха V (1413–1422) вспомнить о претензиях Эдуарда III на французский трон. С его стороны это был циничный и продуманный шаг, предпринятый с целью укрепить свою легитимность, особенно учитывая, что его отец Генрих IV узурпировал власть и предположительно убил своего предшественника Ричарда II. Прежде чем отправиться во Францию, в 1415 г. Генрих V выстроил себе великолепную часовню в Вестминстерском аббатстве и утвердил свое превосходство над королями предыдущей династии, подвинув надгробия Плантагенетов. Переправившись через Ла-Манш, он заключил союз с Бургундией и сошелся с армией французского короля и орлеанистов на поле битвы при Азенкуре. Французская кавалерия в очередной раз проигнорировала уроки предыдущих поражений. Лучники Генриха устроили бойню, не уступающую Креси и Пуатье. Двенадцать тысяч англичан одержали решительную победу над тридцатью тысячами французов. В Англии победу при Азенкуре приветствовали с восторгом, а Шекспир сделал эту битву центральным событием пьесы «Генрих V».

Генриху V потребовалось еще пять лет, чтобы окончательно сломить сопротивление французов на севере Франции. В договоре, заключенном в 1420 г. в Труа, Карл объявил Генриха своим преемником на троне Франции, а в декабре Генрих V стал первым английским королем, вошедшим в Париж как победитель. Он женился на Екатерине, дочери Карла Безумного. У пары родился сын, будущий Генрих VI Английский, унаследовавший душевное расстройство от деда по матери. Наследственные права Генриха V не оспаривались, поскольку всего через два года он умер от дизентерии. Карл Безумный скончался в то же время, и младенец Генрих VI Английский унаследовал оба трона. Однако его претензии на французский престол немедленно оспорил дофин Карл.

Война уныло возобновилась и тянулась до 1429 г., когда во французском лагере во время осады Орлеана англичанами произошло знаменательное событие. Семнадцатилетняя крестьянская девушка Жанна д’Арк (д’Арк была фамилия ее отца) пробралась к дофину Карлу, вероятно с помощью преследовавших свои интересы придворных. Жанна, без сомнения сильная личность, заявила, что слышала голоса, приказавшие ей возглавить французов и привести их к победе в Реймсе. Поверив, что она святая, вдохновленные французы облачили девушку в доспехи, прорвали английскую осаду и приняли предложение Жанны идти в Реймс. Там дофина короновали как помазанного короля Франции Карла VII (1422–1461). Позже Жанну схватили бургундцы и передали англичанам, которые судили девушку и сожгли на костре как пособницу дьявола. Позже ее причислили к лику святых.

В 1435 г. Бургундия переметнулась на сторону Карла VII, и это предательство разбило надежды Англии подчинить себе Францию. Два десятилетия спустя, в 1453 г., в битве при Кастийоне возле Бордо Франция применила новейшее оружие – порох, расстреляв английских лучников из пушек и одержав победу. Англию наконец вытеснили из Франции; в ее владении остался только порт Кале. Столетняя война сошла на нет, завершившись поражением Англии. Английская история хотела бы забыть Кастийон и помнить только Азенкур.