Текст книги "Город"

Внезапно машина резко остановилась, как вкопанная, дернув не пристегнувшегося водителя вперед на руль, больно ушибив его, не успевшего как-то удержаться. Радио самопроизвольно вернулось к жизни, воспроизводя обычно такие нежные девичьи голоса в песне в чудовищном замедлении, создававшем ощущение зажеванной кассеты, прерываясь на зловещее шипение из динамиков, которые словно были настроены на волну одних лишь помех. Энрике в ужасе заколотил по приемнику, пытаясь отключить его, лишь бы больше не слышать этих чудовищных звуков, пробиравших почти до остановки сердца, не готового выдержать весь этот кошмар, но все попытки были тщетны, пока дьявольская музыка не оборвалась так же резко, как и включилась, погрузив молодого человека практически в беззвучный вакуум салона машины, где он ощутил себя совершенно незащищенным, одиноким и готовым сойти с ума в наступившей гнетущей тишине.

Недолго пришлось сидеть в тишине, боясь хоть сколько-нибудь пошевелиться, тоннель словно ожил, позади машины со стеклянным звуком начали включаться лампы освещения, треща от напряжения и продвигаясь все ближе и ближе к металлической клетке, в которую был заточен Энрике. Когда свет подобрался к нему, продолжив свой огненный путь дальше по тоннелю, уходившему резко влево, теряясь за поворотом, молодой человек почувствовал, как холодно стало вокруг, пар вырывался изо рта, и крупная дрожь пробрала все тело, застывшее в каком-то чудовищном предчувствии. Энрике боялся дышать, слыша лишь биение собственного сердца, словно в замедленном проигрывании, и ждал, понимая, что его злоключения еще не подошли к концу, время будто остановилось, нагнетая еще большие страхи перед неизвестностью, затаившейся где-то совсем рядом, стоит обернуться – и можно увидеть.

Энрике, стараясь двигаться как можно медленнее и незаметнее, безуспешно попытался завести машину, продолжая смотреть вокруг, напрягая глаза, чтобы увидеть все вокруг сразу, чтобы не оказаться застигнутым врасплох тем, кто играет с ним. Еще одна попытка расшевелить мотор окончилась очередным провалом, заставив молодого человека, несмотря на покалывающий мороз, взмокнуть от напряжения и какой-то бессильной злости, – он застрял неизвестно где, посреди неизвестного тоннеля, в который его загнало то ли воображение, то ли какой-то сумасшедший, вздумавший поиграть с ним. Энрике выдернул ключи из замка зажигания и швырнул их на приборную панель, после чего заколотил по рулю машины, попадая по сигналу, разрывавшему тишину этого пустынного места, словно это были предсмертные крики, полные отчаяния, затянувшего в свои сети и молодого человека, повисшего абсолютно без сил на руле.

Энрике хотелось сильно зажмуриться, а в следующий миг, когда он откроет глаза, увидеть знакомую ему дорогу домой, чтобы все произошедшее оказалось лишь следствием его усталости, обычным сном, настигнувшим уверенного в своих силах водителя, не рассчитавшего их объективно. Все должно было закончиться, он очень хотел, чтобы все закончилось именно сейчас, боясь, что еще немного – и он просто не сможет этого выдержать. Молодой человек тяжело выдохнул, набрал побольше воздуха в легкие и на полном серьезе решился закрыть глаза, начав свой отсчет, делая глубокий вдох после каждой цифры, до призрачного возвращения к реальному миру, дорогу к которому он так неаккуратно потерял. Десять… девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… два… один…

Энрике помедлил, прежде чем открыть глаза, страшась того, что он мог увидеть, страшась того, что он все еще мог находиться в этом проклятом тоннеле, неизвестно насколько далеко от своего дома. Пришлось уговаривать себя все же посмотреть вокруг, потому что неведение и пронзительная изматывающая тишина сводили его с ума. Мгновение – и ресницы, дрогнув в нерешительности, взмыли вверх, открывая глазам молодого человека стоящий перед машиной напугавший его силуэт, словно подернутый дымкой, далекий от реальности, резко приблизившийся и нависший в один миг с капота на лобовое стекло, упираясь в него руками, заставив Энрике потонуть в ужасе собственного крика, заглушаемого лишь взрывами сотен лампочек одновременно, погрузивших тоннель в кромешную тьму. Но в искрах, падавших пугающе медленно, молодой человек видел, что десятки таких же чудовищных силуэтов, словно облаченных в грязные лохмотья, прожигающих его своими дьявольскими глазами, подбирались все ближе, обступив его машину и накинувшись на нее. Энрике кричал, пока не потерял сознание в машине, ходившей ходуном от ударов призрачных ладоней по стеклам. Не было надежды как-то выбраться, казалось, что наступил конец…

– Эй, парень! Проснись! – Энрике заворочался на водительском сидении и в недоумении потер глаза: его машина была припаркована на обочине до боли знакомой дороги, которую он и не надеялся когда-нибудь увидеть еще хоть раз, улыбка неконтролируемо расползлась по лицу. – Здесь нельзя останавливаться на ночлег, тут в нескольких километрах есть гостиница, прошу вас проехать туда и больше не создавать помех. Вы и фары выключили, вас могли просто не заметить другие водители.

– Извините, видимо, ужасно устал в пути. Спасибо, офицер! – Тот кивнул в ответ, покачав недовольно головой, и махнул в сторону, разрешая Энрике, который тут же завел машину, ехать дальше.

Молодой человек потянулся к часам, на которых высветилось пять утра, скоро начнет заниматься рассвет. Видимо, он действительно уснул, но хотя бы не решился ехать в таком состоянии и остановился вдоль дороги, чтобы дать себе немного отдыха. Слава богу! Энрике облегченно вздохнул, включил радио, по которому уже преувеличенно бодрыми голосами желали хороших выходных ведущие, и, барабаня пальцами по рулю в такт игравшим песням, призванным подбодрить тех, кому пришлось встать в такую рань, стал подпевать, расслабившись окончательно. Еще несколько часов, и он будет дома.

На востоке начало вставать солнце, выглядывая из-за деревьев и проникая своими еще ленивыми с утра лучами в машину, заставив немного ослепленного Энрике повернуть козырек набок, закрывая часть бокового стекла на водительской двери. Вернув зрению ясность, молодой человек продолжил внимательно следить за дорогой, чувствуя, как какое-то иррациональное волнение заполняет его, заставляя тяжело дышать и покрываться испариной. Видимо, виной тому был кошмар, что ему приснился, чего только не выдаст воображение, какая ерунда все-таки, все ведь было в порядке. Энрике, чтобы хоть немного успокоиться, включил посильнее кондиционер, тут же зашумевший с новой силой и согнавший неуместный озноб с водителя. Так-то было лучше. Молодой человек улыбнулся своей впечатлительности, и в этот самый момент солнечный луч, отразившись от лобового стекла встречной машины, выявил на стекле машины Энрике отпечатки рук, заставив его самого закричать, ударить по тормозам и выскочить на проезжую часть из салона, громко хлопнув дверью и совершенно не обращая внимания на сигналивших ему водителей, что ехали позади него и лишь чудом сумели увернуться от столкновения с внезапно остановившейся машиной перед ними. Молодой человек схватился за голову, запустив дрожащие пальцы в волосы, и судорожно их сжал, рассматривая отчетливые следы на каждом стекле на его машине. Этот кошмар все-таки не был сном! Все это произошло на самом деле! Или же Энрике действительно сошел с ума, окончательно и бесповоротно. Молодой человек, пытаясь унять занывшее от тревоги и забившееся, словно раненая птица в клетке, сердце, запрыгнул обратно на водительское сидение и, выжав газ в пол, помчал, почти не разбирая дороги, до ближайшей автомойки, искренне мечтая стереть следы этого ужаса даже собственными руками, лишь бы больше никогда не видеть их, не вспоминать о том, что случилось, и даже не пытаться объяснить и вникнуть в реальность этого всего.

Загнав машину на мойку, приплатив сонным работникам, чтобы они как следует оттерли все с машины и хорошенько ее отполировали, Энрике, не находя себе места, вышел наружу и добрел до стоящей неподалеку заправки, на которой нашел автомат с кофе. Первый глоток был обжигающим и словно приводящим молодого человека в себя, не хотелось ни о чем думать, особенно о том, следы чего сейчас стирали с его машины. Солнце поднималось все выше, утро уже основательно вступило в свои права, выгоняя неудачливых людей на работу и заглядывая в окна к тем, кто мог наслаждаться отдыхом, будто давая им почувствовать, что день можно провести не торопясь, наслаждаясь им без спешки. Кофе творил чудеса, и Энрике, допив первый стаканчик, заплатил за второй и с чувством какого-то болезненно-прекрасного удовлетворения, откинув все гнетущие его мысли, направился к зданию мойки, от которого в его направлении шел один из работников, привлекающий его внимание, размахивая рукой в призывном жесте.

– Мы, как вы и просили, начистили до блеска вашу машину, но хотели бы вам предложить и химчистку салона. – Энрике было уже отказался, рассматривая свою отполированную машину, но натолкнулся взглядом на следы рук, оставшиеся на стеклах, которые хорошо было видно под ярким освещением на мойке. Руки его задрожали, что же это такое?! – Снаружи вашу машину мы привели в идеальный порядок, но вот внутри она у вас изляпана до невозможности. Если вам, конечно, это не мешает, дело ваше, но если уж начали работу, зачем же бросать ее незаконченной, верно?

Энрике пытался понять смысл слов, произносимых работником мойки, но они расплывались, словно в тумане, сердце забилось в ускоренном ритме, грозясь выскочить наружу, руки задрожали, выронив на пол стаканчик с кофе, летевший точно в замедленной съемке и заливший весь пол вокруг. Внезапно в его машине включилось радио, поймав лишь какие-то помехи, и в этот момент зрачки Энрике расширились от ужаса, охватившего его. В следующий миг все вокруг потонуло в кромешной тьме, разбавленной лишь криком отчаяния и животного страха.

Геннадий Демарев
Наваждение

Он увидел вокруг себя только кромешную тьму. Она была настолько плотной, что, казалось, ее можно резать ножом, словно масло. Глаза не различали ни звезд, ни какого-либо иного ориентира. Он инстинктивно протянул вперед обе руки, надеясь наткнуться хоть на что-нибудь, но ничего не попадалось. Так случается, когда человек, проснувшись по нужде, не может сориентироваться в темноте. Но то – дело другое. Иногда с Федотом происходило нечто в этом роде, но даже тогда он твердо знал, что находится дома. К сожалению, сегодня у него такой уверенности не было.

Из груди непроизвольно вырвался кашель. В нос ударил омерзительный запах водочного перегара. Кажется, накануне ему пришлось немного выпить. Точнее, он мог вспомнить только то, что налил себе половину рюмки. На большее память была не способна.

Вдруг взгляд уловил присутствие впереди какой-то неясной светлой тени. Мелькнув на миг, она исчезла. Что это?

Впрочем, чего пугаться? Наверное, показалось…

Федот попытался сделать шаг вперед, но какая-то необъяснимая сила не позволяла оторвать ногу от земли. Да, именно от земли, а не от домашнего пола! Где же он находится, черт возьми?

В следующую минуту до его слуха донеслись неясные шорохи, а потом из глубин беспросветного мрака молниеносно выпрыгнуло нечто и уцепилось в его горло.

Он почему-то не мог сопротивляться, не имел возможности даже крикнуть. Краем глаза Федот успел заметить, что «нечто» есть не что иное, как рука.

Рука, лишенная туловища! Даже не просто рука с мышечной массой и кожей, а предплечье с пальцами, состоящими из оголенных костей. От сего зрелища Федота охватил такой ужас, что у него готово было остановиться сердце, а в горле застрял странный комок, не позволяющий уловить даже крошечную порцию спасительного воздуха. «Неужели это конец?!» – успел подумать он перед тем, как перед глазами замелькала красная пелена.

Но жизнь на то и жизнь, чтобы бороться за свое ничтожное существование до конца. В последний момент ему, наконец, удалось закричать. Точнее, сделать попытку, потому что из горла вырвался только тихий и невнятный хрип. Вытаращив глаза, он изо всех сил задергался, вкладывая в эти усилия остатки жизненной силы. Наконец, ему удалось слегка ослабить железную хватку руки и издать некое подобие мычания…

Он очнулся от того, что стало нечем дышать. По лицу, обращенному вверх, хлестал обильный дождь, забивая ноздри. Вокруг все гремело и вспыхивало длинными змеями молний. Испуганный, доведенный до безотчетного панического ужаса, Федот вскочил на ноги, но, пошатнувшись, упал в прохладную жижу, в которой только что лежал.

Оглядываясь, он пытался при вспышках молний определить, где находится. Взгляд замечал неясные очертания могил и крестов. Это было кладбище! Федоту стало жутковато. Это чувство, к которому примешивалось и то неприятное ощущение, которое человек может испытывать после большой попойки, напомнило ему, что все смертны, и он в том числе. Кругом одни могилы, могилы, могилы… Как его сюда занесло, что он вытворял по пьяни, с кем выпивал? На эти вопросы он не мог ответить.

Одна из вспышек породила особенно сильный раскат грома. В этот миг Федот уловил неясные движения вокруг себя.

Надгробия и кресты как будто шевелились, но он надеялся, что это – всего лишь обман зрения. Однако они действительно шевелились, грохоча всей мощью гранита и металла. Они начали подниматься, словно крышки чудовищных люков. Из распахнутых могил вылезали на свет божий мертвецы. Одни, захороненные давно, имели вид скелетов, другие, умершие недавно, еще обладали полуистлевшими телами. В ноздри Федоту ударил спертый смрад разлагающейся плоти. Происходящее не помещалось в рассудке. Оно настолько поразило его, что ноги не могли бы его удержать, вздумай он снова на них встать.

Между тем кладбище осветилось дивным светом, от которого стало видно, как в пасмурный день. Покойники, не обращая никакого внимания на незваного гостя, уставились на эпитафии, нанесенные на мраморные плиты могил. В двух шагах от Федота находилась могила с очень дорогим памятником из красного гранита. Здесь был похоронен человек, к которому все обращались не иначе, как Василий Петрович, – большой начальник, вечный депутат, личность весьма влиятельная. На прикрепленной к граниту мраморной доске красовались следующие слова:

«Человек с большой буквы,

порядочный семьянин,

благородное сердце!

Мы будем о тебе помнить всегда».

Мертвец, стряхнув с себя обвисшие куски разложившейся плоти, принялся стирать эпитафию. То же самое делали почти все остальные. Стерев письмена, Василий Петрович недовольно покачал головой и, подняв с земли камень, начал выводить:

«Здесь зарыт мерзавец, истязавший жену и детей, вор, наглец и взяточник.

Когда он испустил дух, его родные вздохнули с облегчением.

Да не изведать ему покоя на том свете!»

Выполнив эту работу, покойник с облегчением вздохнул и опустил голову.

С другой стороны от Федота находилась могила женщины, которую при жизни высоко ценили окружающие. Уважаемая учительница, заслужившая множество грамот и званий, занимала должность заведующей районным образованием. Она погибла в автокатастрофе, не дожив до пенсии всего нескольких дней. Ее хоронили с величайшими почестями… Сейчас покойница соскребла надпись на мраморе и писала:

«Тупая и наглая душонка, она получила образование по протекции любовника. В течение своей жизни она разрушила несколько семей, брала взятки за оценки, мешала выдвинуться талантам, продвигала на руководящие посты только тех, кто ей угождал.

По ее вине муж умер в нищете,а дети, рожденные не от него, страдают за ее грехи».

Сделав свое дело, она тоже издала вздох и застыла, опустив безволосую голову.

Еще в нескольких шагах что-то писала покойница совсем молодого возраста. Федот знал эту женщину. Ее хоронили как невесту – в фате и белом платье. Только что закончив вуз, она приехала в их райцентр по распределению. Все знали ее как очень порядочную особу. Умерла она от сердечного приступа. Сейчас она писала:

«Эта особа не заслужила, чтобы ее хоронили в фате. С 13 лет она занималась развратом, спала со взрослыми мужчинами, брала с них деньги. Двух женатых людей она соблазнила, после чего предъявила к ним иск через суд. Не имея возможности заплатить требуемую сумму, эти люди попали в тюрьму. Один из них был убит, а другой умер, заразившись туберкулезом.

У обоих остались малолетние дети.

Умерла она не от сердечного приступа, а от передозировки наркотика».

Федот был поражен. Позабыв о страхе и похмельной слабости, он осмелел и начал ходить от могилы к могиле, читая тексты и задумываясь о правде бытия. Даже те, которых он, как ему казалось, хорошо знал, в эту дивную ночь обнажали всю правду, словно надеясь на прощение или успокоение совести.

Когда он дошел до середины кладбища, у него иссякли силы. Правда – субстанция тяжелая и жестокая, неумолимая и безжалостная. Федот лишился чувств после того как прочитал письмена, нацарапанные бывшим другом. Он признавался, что регулярно насиловал своих дочерей…

Дождь давно закончился. Призрачный свет над его головой постепенно иссякал, переходя в предрассветные сумерки. На небосводе замерцали меркнущие звезды. Мертвецы спрятались в свои пристанища, памятники чудесным образом вернулись на место, а на плитах снова появились старые надписи.

Федот пришел в себя от того, что к лицу прикоснулось что-то влажное и липкое. Открыв глаза, он разглядел чью-то морду, совершенно лишенную растительности, с огромными красными глазами. Наткнувшись на взгляд Федота, неизвестное существо развернулось и ускакало прочь, как кенгуру. Тишину смиренного кладбища пронзил дикий крик…

Марина Екатериничева
Ловушка снов

Было солнечное погожее утро. Нудно звонил будильник. Миранда, не открывая глаз, нащупала его рукой. На минуту в комнате воцарилась тишина. Вдруг послышались звонкие голоса детей. В спальне появились пятилетний Томми и его старший брат-погодка Мэтью. Мальчишки запрыгнули к матери на кровать и принялись тянуть ее за руки.

– Ну все, хватит! – вскочила Миранда. – Это переходит все границы, быстро в свою комнату, я из-за вас опоздаю на работу!

– Не кричи, мамочка! – наперебой просили дети. – Мы хотим просыпаться с тобой вместе.

– Придется ждать выходной день, вы же знаете, сорванцы! – потрепала им всклокоченные волосы Миранда.

В дверях на кухню ее ждала мать – миссис Оливия Бенсон. Она загородила своей пышной фигурой проход и, недовольно качая головой, сказала:

– Опять ты их разбудила, что я буду с ними делать?!

– Томми и Мэтью сами прибежали ко мне, – ответила Миранда, проскользнув мимо матери.

Быстро позавтракав, Миранда вышла из дома и направилась на автобусную остановку. Она была одета в строгий брючный костюм кремового цвета, который отлично подчеркивал ее точеную фигуру. Длинные русые волосы Миранда уложила ракушкой, выбившиеся пряди красиво обрамляли лицо. Муниципальный колледж, в котором преподавала женщина, находился в центральной части Бостона. Семья Миранды жила в небольшом одноэтажном коттедже в спальном районе. Добравшись до колледжа, женщина перевесила тяжелую сумку с книгами на другое плечо и зашла в полупустую аудиторию. Философию мало кто из студентов считал нужным предметом. На семинаре присутствовало человек десять.

– Почему нет Ларри и Аренка? – спросила Миранда у студентов.

– Ларри давно уже не видно, – ответил кто-то.

Не успела Миранда начать занятие, как ее вызвал в коридор коллега, преподаватель права Джимми Вудс. Он был афроамериканцем, высокий, худощавый, чуть сутуловатый с открытой улыбкой и большими карими глазами.

– Что случилось, Джимми? – спросила, оглядываясь по сторонам, Миранда.

– Миранда, слушай, твой подопечный, Аренк Стоун попал в полицию.

– Бог мой, сколько это будет продолжаться! – всплеснула руками Миранда. – Придется опять ехать и забирать его.

– Поговори с ним, – предложил Джимми.

– Знаешь, Джимми, Стоун очень странный малый, – призналась Миранда, – он увлекается магией древних индейцев.

– Он гордится, что в его роду есть индейские корни, но не удивлюсь, что скоро он пустит в ход магию, – пошутил Джимми.

После работы Миранда заехала в отдел полиции. Ее встретил детектив Эдвард Вилсон. Он держал какие-то бумаги в руках и был чем-то озабочен.

– А-а, миссис Сандерс, – протянул детектив, – проходите в мой кабинет, есть серьезный разговор.

Детектив уселся в потертое кожаное кресло.

– Миссис Сандерс, – наконец начал он, подняв на Миранду проницательный взгляд, – ваш студент у нас в участке.

– Что он натворил? – напряглась Миранда.

– Он поссорился с соседом по комнате, потом Ларри пропал.

– Вы хотите сказать, что к этому причастен Стоун?

– Я пока ничего не утверждаю, но студент вашего колледжа Ларри Браун исчез.

– Ларри Браун не появлялся на занятиях несколько дней, в последний раз, когда он был на занятиях, Ларри сказал, что философия – это скучно, а я веду бесполезный предмет, – вспомнила Миранда.

Детектив что-то записал в блокнот. Он подошел к окну и открыл пыльные жалюзи.

– Детектив Вилсон, я могу забрать своего подопечного? – прервала молчание Миранда, поглядывая на часы.

– Под вашу ответственность, – ответил Вилсон, – вас проводят к нему.

Аренк Стоун – смуглый черноглазый молодой человек – ждал, когда за ним придут. Его волосы цвета вороньего крыла спускались до самых плеч, широкий нос с горбинкой не портил его воодушевленного живого лица. Выглядел он старше своих лет.

– Спасибо, миссис Сандерс, – поблагодарил Миранду Стоун, когда они вышли вместе из участка.

– Аренк, ты не должен больше ни с кем ссориться, – резко повернулась к нему женщина, – я отвечаю за тебя, у меня и так целая куча дел, проблемы, меня ждут дети и…

– Простите, миссис Сандерс, – перебил ее Стоун, – но Ларри называл меня краснокожим и смеялся над философскими науками, я просто потерял терпение и поставил его на место.

– Ладно, Аренк, все хорошо, – кивнула ему Миранда, – может, ты все-таки знаешь, куда пропал Ларри?

– Никто не знает, – ответил юноша, блеснув угольками глаз.

– Мне пора, надеюсь, до общежития ты дойдешь без приключений, – строго сказала Миранда.

– Да, обещаю, – Аренк остановился и протянул что-то Миранде, – возьмите этот амулет.

– Что это? – поинтересовалась женщина.

– Это ловушка снов, паутина Асабикаши, плохие сны запутываются в паутине, а хорошие проскальзывают сквозь отверстие посередине.

– Спасибо, Аренк, но я, честно сказать, не очень верю в чудеса, – призналась Миранда.

– Моя бабушка сделала его своими руками из оленьих жил, а перья птицы символизируют воздух, воздух – это жизнь.

Миранда осторожно положила в сумку амулет. Не могла же она отказаться от безделушки и обидеть чувства Аренка. Молодой человек улыбнулся и добавил:

– Теперь, если вам будет совсем грустно или плохие мысли будут мешать заснуть, повесьте над кроватью оберег, может вам понравится жить по– новому.

Домой Миранда доехала на такси. С порога, крича от радости, ее обступили дети. Они задавали, как обычно, кучу вопросов, бегали вокруг, не давая даже присесть. В прихожую вышла миссис Бенсон.

– Почему так долго? – раздраженно спросила она у дочери.

– Не поверишь, мой студент Аренк опять попал в переделку, пришлось ехать в полицию, – ответила Миранда, – он подарил мне ловушку снов – индейский оберег.

– Ты как ребенок, Миранда, выброси эту чушь. Я замучилась одна с твоими детьми, найди, в конце концов, другую работу, – не унималась миссис Бенсон.

– Мама, ты же знаешь, как трудно найти работу!

– Твоя главная ошибка – это твой бывший муж Эрик Сандерс, – продолжала отчитывать дочь миссис Бенсон. – Совершенно бесполезный человек, ему и дети не нужны, сколько он не платит алименты, два, три года?

Миранда ничего не ответила, она взяла сыновей за руки и направилась в детскую, у нее сильно разболелась голова от упреков матери, да еще и день тяжелый выдался.

Миссис Бенсон тяжко вздохнула и вернулась к плите. Она совсем не разделяла суждений дочери по поводу работы, а особенно сожалела, что Миранда не вышла замуж за Алекса Веллингтона – англичанина, молодого аристократа, который учился с ней на последнем курсе бостонского университета.

На следующий день детектив Вилсон сам приехал в колледж.

– Вы вчера вышли с Аренком Стоуном из участка вместе? – уточнил детектив.

– Да, я попросила его без приключений добраться до общежития, – вспоминала подробности Миранда.

– Может, ваш подопечный обронил какую-нибудь фразу о Ларри, подробности ссоры? – допытывался Вилсон, приблизившись к Миранде.

– Я уже устала повторять, он сказал, что не может даже предположить, где Ларри, что-то в этом роде, – ответила Миранда, уже начиная понимать, что ее семинары по философии сегодня точно пропадут.

Детектив записал последнюю фразу в блокнот и задал вопрос:

– Миссис Сандерс, Аренк ничего вам никогда не дарил?

– Бог мой, какое это имеет отношение к пропаже юноши? – поинтересовалась Миранда.

– Из этих мелочей складывается общая картина, не так давно Стоун подарил Ларри какой-то кулон или брелок, есть свидетели.

– Детектив, если вам так важно, – перешла на шепот Миранда, озираясь по сторонам, – Аренк снабдил меня ловушкой для снов.

– Вы зря вздумали шутить, – сказал детектив, – нам тут не до смеха, не так ли?

– Гораций изрек: «Кто мешает, смеясь, говорить правду?» – процитировала Миранда.

– Я думаю, наш разговор окончен.

В пустой аудитории сидел Аренк Стоун.

– Ну что же, я вижу, лекции опять не будет, – заметила Миранда.

– Не расстраивайтесь, миссис Сандерс, у вас скоро все наладится, – пытался ободрить женщину Аренк.

– Аренк, почему Ларри не вернулся до сих пор? – вдруг спросила Миранда, заглядывая в черные блестящие глаза Стоуна. – Ты же жил с ним в одной комнате?

– Я не слежу за Ларри, может, ему стало стыдно за свои слова?

– Маловероятно.

– Знаете, миссис Сандерс, в другой жизни я бы поселился в Новой Каледонии, – мечтательно сказал Стоун.

– Тогда тебе нужно учить французский язык, – посоветовала Миранда.

– Кстати, отличная идея, – согласился Аренк, – извините, но мне пора.

Миранда осталась одна. Телефонный звонок прервал тягостную тишину.

– Алло, я вас слушаю, – сказала Миранда, и голос ее гулко раздался в стенах пустой аудитории.

– Ты меня не узнала, Миранда, мне срочно нужны деньги, – сказал мужской голос.

– Эрик, давно ты не объявлялся, – присела на стул Миранда.

– Я попал в плохую историю, – сообщил голос на другом конце.

– Ты опять играешь, после развода ты не платил алименты, Эрик, сыновей тоже нужно на что-то содержать.

– Я приду к тебе, если ты мне не поможешь, – предупредил Эрик.

– У меня нет денег, а у тебя совсем нет совести, оставь нас в покое! – повысила голос Миранда и отключила телефон.

Когда она вышла из колледжа и направилась к остановке через общественный сад, то не заметила, как сзади тихо шел мужчина средних лет. Вид его был неопрятный, темные густые волосы росли пучками, лицо украшала трехдневная щетина, одежда выглядела помятой. Мужчина показался Миранде на глаза.

– Вот мы и встретились, – сказал он, пытаясь выдавить улыбку.

– Я не хочу тебя видеть!

– Подожди, ты должна мне помочь!

– Забудь, посмотри, в кого ты превратился, – обернулась к мужчине Миранда, – где твоя выправка, бывший офицер, бывший муж и никудышный отец, мне продолжить?

– Извини, но мне не к кому идти, – не отставал Эрик.

– Послушай, у меня нет денег, скажи спасибо, что я не требую алименты за три года, а теперь давай мирно разойдемся.

Эрик Сандерс схватил Миранду за руку. Вдруг вдалеке чья-то темная фигура мелькнула и направилась к Миранде. Запыхавшись, через всю аллею бежал Джимми Вудс. Он со всего разбегу оттолкнул Эрика от Миранды. Завязалась драка, но Джимми оказался сильнее, несколькими ударами он повалил Сандерса на землю и скрутил ему руки.

– Нет, прошу, отпусти его, пусть идет на все четыре стороны.

– С кем ты связалась! – прохрипел Эрик, отходя подальше от Вудса. – Я еще вернусь!

– Пойдем, Джимми, – попросила Миранда.

Вудс снял порванный пиджак и сказал Миранде, что сам отвезет ее домой. Женщина с радостью согласилась.

Когда Вудс уехал, Миранда покормила сыновей обедом и пошла прогуляться с ними на детскую площадку. И тут Миранда заметила, что за ними кто-то наблюдает. «Эрик выследил нас и теперь идет по пятам, – пронеслось в голове у Миранды, – что он хочет, выкрасть детей, испугать, просить деньги?!» Уже поздно вечером Миранда достала припрятанный амулет Аренка. Она повесила его над кроватью. «Может, мне сегодня приснится хороший сон, – подумала Миранда, – даже если я почти не верю в чудеса, но вдруг ловушка снов сработает». Женщина выключила настольную лампу и вслух сказала:

– Хоть бы ты куда-нибудь делся, Эрик Сандерс, исчезни из нашей жизни.

Что-то кольнуло женщину в плечо, она вскрикнула, стряхивая с себя маленького паучка. В темноте качнулись длинные нити паутины Асабикаши, словно в комнату ворвался ветер, но Миранда уже этого не могла заметить, она уснула.

Через пару дней Миранду снова вызвал детектив Вилсон. Вид у него был озабоченный, он сообщил, что Эрика Сандерса нашли мертвым в гостиничном номере.

– Примите мои соболезнования, миссис Сандерс, – сказал Вилсон, – у меня будет к вам несколько вопросов.

– Надеюсь, вы меня не подозреваете?

– Нет, но я знаю, вы были в разводе и не ладили друг с другом.

Миранда кивнула и продолжила:

– Эрик был игрок, он проигрывал большие суммы денег, забывал о семье, с военной службы его уволили, около трех лет мы не виделись.

– И вот Эрик приезжает в город, чтобы навестить детей?

– Он просил денег, сказал, что должен кому-то, я не могла ему ничем помочь.

– А как вы считаете, Джимми Вудс мог ему отомстить за драку в парке?

– Джимми заступился за меня, он хороший друг, честный человек, вам не стоит его подозревать.

Детектив выдвинул ящик стола и достал несколько фотографий. Он протянул одну из них Миранде:

– Посмотрите на это!

Миранда, задержав взгляд на доли секунды, выронила фотографию из рук. На ней Эрик лежал на полу, замотанный в какой-то кокон, а тело его было покрыто десятками черных пауков.

– Бог мой! Отчего он умер?

– От укуса паука «черная вдова», ваш бывший муж сильно мучился от судорог.

– Это ужасно, – прошептала Миранда, – детектив, я могу идти?

– Да, конечно, подпишите здесь и здесь, – он ткнул пальцем в протокол, – если вы понадобитесь, я сообщу.

– Пошли отсюда, все будет хорошо, – сказал Вудс, уводя Миранду из участка.

– Миссис Сандерс! – кто-то окликнул Миранду.

Она медленно обернулась и увидела шагающего к полицейскому участку Аренка Стоуна.

– Миссис Сандерс, – крикнул Аренк, – хороший человек во всем видит хорошие знаки!