Текст книги "Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции"

Вороний пленник

Среда, 13 апреля

Перед долгим перелетом надо хорошо поесть. Холм в Гусином фьорде, где они ночевали, был очень невелик и совершенно гол. Ни травинки. Зато в воде можно было попировать вволю. Мальчугану пришлось хуже – потратил все утро и так и не сумел найти что-то съедобное.

Он был очень голоден, оттого и настроение было так себе. На небольшом мыске через залив он разглядел играющих среди ветвей белок. Может, у них осталось хоть что-то от зимних запасов?

Он попросил Белого перенести его туда, на мысок. Повезет – так удастся выпросить у белок пару орешков.

Большой белый гусь, ни секунды не медля, посадил его на спину и отвез на мыс. Но белки были так увлечены своими играми, что и внимания не обратили на мальчика. Докричаться до них не удалось.

Он двинулся дальше. Белый ждал его на берегу и вскоре потерял друга из виду.

Подснежники здесь были такие огромные, что доставали ему до подбородка. Тумметот заглядывал в поисках еды под каждый кустик. Вдруг кто-то схватил его за воротник и попытался поднять в воздух.

Мальчуган повернулся – ворона вцепилась клювом в его жилетку. Он попробовал вырваться, но куда там! Подлетела еще ворона, дернула его за чулок, и он упал навзничь.

Если бы он сразу закричал «Помогите!» или что-то в этом роде, Белый, конечно, сумел бы его отбить. Но Тумметот самонадеянно решил, что с двумя воронами как-нибудь справится. Брыкался, извивался, но воронам в конце концов удалось поднять его в воздух. Причем так грубо и неосторожно, что он треснулся головой о какой-то сук. В глазах потемнело, и мальчик потерял сознание.

В себя он пришел, когда вороны уже летели высоко над землей. Сначала и не сообразил, где он и что с ним. Посмотрел вниз – под ним расстилался огромный, сотканный из зеленой и коричневой шерсти ковер с крупным, неравномерным и прерывающимся узором.

Ковер был просто роскошный: толстый и мягкий. Но обходились с ним, судя по всему, не лучшим образом. Во многих местах разорван, а некоторые куски так просто выдраны. И куда подевались? Но самое странное, ковер этот зачем-то постелили на зеркальный пол: через продранные места поблескивало темное стекло.

Мальчик понемногу начал что-то соображать. Солнце уже поднялось над горизонтом, и зеркало под ковром отсвечивало золотом и кармином. Это было необыкновенно красиво, хотя Тумметот никак не мог сообразить, что это за ковер и с какой целью его здесь постелили.

И только когда вороны начали снижаться, он понял, что это никакой не ковер, а лес. Зеленые сосны и ели чередовались с бурыми лиственными деревьями, еще не успевшими одеться весенней листвой, а в прогалах поблескивали фьорды и маленькие озера.

Он вспомнил, как удивился, когда впервые поднялся в воздух. Сконская равнина показалась ему похожей на лоскутное одеяло. А это что за край, где земля выглядит как рваный ковер?

И как он сюда попал? Почему он не на спине у Белого? Почему его окружает стая серых противных ворон?

Память начала понемногу возвращаться. Белый, наверное, так и ждет его на берегу. А этот странный ковер конечно же не что иное, как Смоланд.

– Немедленно отнесите меня назад! – крикнул мальчик изо всех сил.

Почему-то он совсем не испугался. Решил, что вороны утащили его по дурости.

Но вороны не обращали ни малейшего внимания на его крики. Летели вперед и явно торопились. Вдруг один из них крикнул:

– Опасность!

Они круто нырнули в ельник, протиснулись между тесно растущими ветвями почти до самой земли и посадили мальчишку в такое место, что даже ястреб не разглядит. А ястребы славятся своим исключительно острым зрением.

Вокруг мальчика уселись не меньше пятидесяти ворон, и все обратили к нему свои крепкие клювы.

– Позвольте узнать, уважаемые вороны, с чего это вам пришло в голову меня похищать? – спросил Тумметот, стараясь быть вежливым.

Не успел он произнести эти слова, к нему подскочила большая ворона и прошипела:

– Заткнись! А то глаза выклюю!

Ему ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Вороны уставились на него, а он уставился на них. И чем больше смотрел, тем меньше они ему нравились. Пыльные перья, давно уже не видевшие ни воды, ни смазки, в углах клювов застряли остатки еды. Когти в засохшей глине.

Вороны очень отличались от всех птиц, которых он успел повидать. Невежливые, грубые, жадные. И нечистоплотные к тому же. Настоящие бродяги. Или, еще того чище, разбойники.

«Я попал к бандитам», – решил мальчик.

И в ту же секунду услышал в высоте знакомый клич:

– Где ты? Я тут. Где ты? Я тут.

Значит, Акка и другие гуси полетели его искать. Но не успел он ответить на призывный клич, самая большая ворона – скорее всего, она и была главарем – подпрыгнула к нему и угрожающе прошипела:

– Подумай о своих глазах!

Мальчугану ничего не оставалось, как смолчать.

Гуси наверняка даже догадаться не могли, что он так близко. Они, скорее всего, случайно пролетели над этой рощей. Он еще пару раз услышал их крики: «Где ты? Я тут», и все стихло. Его друзья полетели дальше.

Ну что ж, бывший Нильс Хольгерссон. Придется выпутываться самому. Настало время показать, чему ты научился за эти недели наедине с дикой природой.

Вороны посовещались и решили лететь дальше. Они собрались нести его таким же варварским способом: одна ухватила за воротник, вторая – за чулок.

– Что ж вы, вороны, такие хилые? – насмешливо спросил мальчик. – Неужели никто не может нести меня на спине? Вы меня чуть пополам не разорвали. Обещаю, что не спрыгну.

– Не думаешь ли ты, что мы обеспокоены твоими удобствами? – презрительно спросил вожак.

Но тут выступил вперед ворон, большой, взъерошенный и неуклюжий:

– Для нас же лучше, Винд-Иле, если мы доставим мальчишку целиком, а не в виде двух половинок. Я попытаюсь донести его на спине.

– Ну что ж, Фумле-Друмле, если ты такой могучий, я не против, – насмешливо сказал Винд-Иле. – Только не потеряй по пути.

Маленькая победа одержана.

Похищен воронами – велика штука! Стоит ли огорчаться? С этими тупицами разберусь как-нибудь.

Вороны держали курс на юго-запад. Утро выдалось замечательное: тихое и солнечное, птицы гомонили в лесу, соревновались, чья песенка лучше.

На дереве сидел не кто иной, как черный дрозд собственной персоной. Опустил крылья, горло надулось, и он повторял раз за разом:

– Как ты прекрасна! Как ты прекрасна! Как ты прекрасна!

Потом делал паузу, вертел головой, словно пытался найти кого-то еще прекрасней, и, хотя никого поблизости не было, решительно добавлял:

– Никто так не прекрасен! Никто так не прекрасен!

И все повторялось сначала.

Мальчик сложил руки рупором и крикнул:

– Это мы уже слышали! Это мы уже слышали!

– Это еще кто? – забеспокоился дрозд. – Это еще кто? Кто там насмехается над моей прекрасной песней?

– Это я, вороний пленник, насмехаюсь над твоей песней!

Вожак повернул голову:

– Помни про глаза, Тумметот!

«Помню, помню, – подумал мальчик. – Я тебя не боюсь».

Они летели в глубь страны. Повсюду виднелись леса и озера, но теперь, когда мальчик знал, что это леса и озера, на ковер было уже не так похоже.

На голой березовой ветке лесной голубь раздувал грудь, топорщил перья, выгибал шею и при этом ворковал, приседая на каждом слове:

– Ты, ты, ты, прекраснейшая во всем лесу, прекраснейшая в мире! Пр-р-р-р, пр-р-р-р… пр-р-рекраснейшая! Никого и нигде нет прекраснее тебя!

– Не верь ему! Не верь! – не смог удержаться мальчуган.

– Кто там обвиняет меня во лжи? Кто там возводит на меня напр-р-р-пр-праслину? – Голубь раздулся так, что вот-вот лопнет. – Пр-р-р-р!

– Это я, вороний пленник, обвиняю тебя во лжи!

Вожак в ярости обернулся, но Фумле-Друмле примирительно каркнул:

– Пусть! Пусть кричит! Нам на пользу. Пусть все знают, какой мы веселый и общительный народ.

Вожак с удивлением поглядел на Фумле-Друмле. Он, очевидно, не ожидал от него такой игры ума.

– Ладно, пусть развлекается.

Под ними разворачивались нескончаемые леса с серебряными подносами озер. Попадались и хутора, и приходы побольше, с церквами, а на опушках леса тут и там пристроились маленькие избушки. В одном месте мальчик увидел настоящую усадьбу – большой дом на опушке леса. Перед домом покачивалось лесное озеро. Красные стены, фигурная крыша с двумя мезонинами, огромные старые клены вдоль аллеи, кусты крыжовника. На коньке крыши был укреплен флюгер, а на флюгере сидел скворец и пел так громко, что скворчиха, сидящая на яйцах в дупле груши, слышала каждую ноту.

– У нас четыре! У нас четыре ослепительных яйца! Четыре маленьких, ослепительных, обворожительных яйца! Наше уютное гнездышко полным-полно маленькими, ослепительными, обворожительными яйцами!

И как раз в тот момент, когда скворец в тысячный раз описывал, какие у них с супругой несравненные яйца, мальчик, сидя верхом на Фумле-Друмле, крикнул:

– Сорока унесет! Сорока унесет ваши яйца!

– Кто там хочет меня напугать? – Скворец беспокойно затрепетал крылышками.

– Это я, вороний пленник, хочу тебя напугать!

На этот раз стая и не подумала возражать. Наоборот, вороны хохотали от души над перепуганным скворцом, некоторые даже начали аплодировать крыльями.

Мальчика удивило вот что: они удалялись от моря, а озера становились все больше, все просторнее, на них находилось место для десятков островков, мысов и заводей. На одном из островов стоял красавец селезень и изо всех сил старался произвести впечатление на плавающую у самого берега уточку.

– Клянусь, я буду верен тебе всю жизнь! – с выражением крякал он, как артист в театре. – Я буду верен тебе всю оставшуюся жизнь!

– Его верности до конца лета не хватит! – крикнул мальчуган.

– Ты еще кто такой? Я никому не позволю сомневаться в моей верности!

– Я – вороний пленник! Вороний пленник сомневается в твоей верности!

Ближе к полудню вороны опустились на луг и тут же начали искать съестное. Никто даже и не подумал предложить что-то мальчику.

К вожаку подбежал Фумле-Друмле с веточкой шиповника в клюве:

– Посмотри-ка, Винд-Иле, какие красивые ягоды! Королевская еда, тебе в самый раз!

– Уж не думаешь ли ты, что я стану есть прошлогодний шиповник? – презрительно каркнул вожак.

– А я-то думал, обрадуешься… – Фумле-Друмле разочарованно отбросил веточку, и мальчик не упустил момента: в мгновение ока уплел все до одной красные кисло-сладкие ягоды и наелся до отвала.

После еды вороны затеяли разговор.

– Что ты такой молчаливый, Винд-Иле? Думаешь о чем-то?

– Нет… вспомнил кое-что. Жила здесь когда-то курица. Она очень любила свою хозяйку, прямо с ума по ней сходила, и решила ее порадовать. Снесла несколько яиц и спрятала под полом в хлеву. Вот, думает, порадуется хозяюшка цыпляткам. А хозяйка уже заволновалась – где ее любимая несушка? Туда, сюда – нигде ее нет. И как ты думаешь, Длинный Клюв, куда подевалась ее яйца?

– Могу догадаться, Винд-Иле, могу догадаться… Пока ты говорил, я вспомнил похожую историю. Помнишь ту здоровенную черную кошку в пасторской усадьбе? Она затаила злобу на хозяев, потому что они каждый раз топили ее котят. И единственный раз удалось ей спрятать выводок – ушла из дому и окотилась в стогу сена на выгоне. Так она радовалась котятам, так радовалась… я даже не знаю, кто больше радовался – она или я.

Вороны заговорили все сразу, перебивая друг друга.

– Подумаешь, подвиг – стащить яйца! Или слепых котят! Я как-то гнала зайчонка… почти взрослого зайца! Огромного! Он под куст – и я под куст! Он под другой – и я под другой! Он под третий – и я…

Ворона бы, наверное, долго перечисляла кусты, куда от нее прятался зайчонок, но еще одна разбойница не дала ей закончить рассказ:

– Это, конечно, забавно – подразнить кур и кошек, но, скажу я вам, с людьми будет потруднее. Мне вот как-то удалось стибрить серебряную ложечку…

Мальчик не выдержал. Проделки ворон показались ему мерзкими и недостойными.

– Слушайте-ка вы, вороны! – сказал он. – Постыдились бы! Я прожил с гусями три недели, и ничего, кроме хорошего, от них не видел. У вас, должно быть, вожак какой-то особенный негодяй, что позволяет вытворять такие пакости. Грабить, убивать, да еще исподтишка! Фу! Начинайте жить по-другому, пока не поздно. Люди уже устали от ваших проделок. Они вас просто возьмут и уничтожат. У них на это ума хватит. И все! И конец пришел воронью!

Винд-Иле так разозлился, что бросился к мальчику, за ним последовали и остальные с явным намерением разорвать Тумметота на куски. Но Фумле-Друмле грудью встал на его защиту:

– Вы что, с ума сошли? Что скажет Винд-Кара, когда узнает? Кто вам откроет горшок с монетами?

– Очень испугался! – буркнул Винд-Иле. Видно было, что угроза подействовала. Но последнее слово должно быть за ним. – Это ты у нас, Фумле-Друмле, тушуешься перед бабами!

Винд-Иле нехотя, в три подскока, развернулся и подался в сторону. За ним и другие оставили Тумметота в покое.

Настало время лететь дальше.

Смоланд оказался вовсе не такой уж бедной землей, как поначалу показалось. Повсюду, конечно, леса и цепи скалистых холмов, но по берегам озер и речек много тщательно вспаханных наделов. Правда, чем дальше от моря, тем меньше становилось деревень и отдельных хуторов.

В конце концов они прилетели в настоящую пустыню – здесь ничего не росло, кроме мха и редких кустов можжевельника.

Когда вороны наконец добрались до заросшего вереском пустыря, солнце уже клонилось к закату.

Винд-Иле выслал вперед гонца – сообщить Винд-Каре, что экспедиция увенчалась выдающимся успехом. И как только она об этом узнала, подняла в воздух несколько сотен ворон – надо же встретить героев с подобающей случаю торжественностью. Вороны подняли такой галдеж, что расслышать что-то стало совершенно невозможно. Улучив минутку, Фумле-Друмле повернул, насколько смог, к мальчику голову:

– Ты мне так понравился, так меня насмешил, что я хочу тебе помочь. Слушай внимательно: тебе сейчас прикажут сделать одно дело. Может, тебе оно и не покажется трудным. Но не торопись, если жизнь тебе дорога.

Фумле-Друмле с мальчиком опустился на дно песчаной ямы, и тут же подлетели остальные. Мальчик сделал вид, что устал и ничего не соображает. Лег и закрыл глаза. Вокруг оглушительно каркали и хлопали крыльями сотни ворон. От этого хлопанья даже ветер поднялся.

– Тумметот, – важно каркнул Винд-Иле, – вставай! Ты должен помочь нам с одним пустяковым делом. Я хочу сказать – для тебя пустяковым. Для тебя.

Мальчуган даже не пошевелился – притворился, что спит. Тогда Винд-Иле схватил его за рукав и подтащил к глиняному горшку, по виду очень старому.

– Вставай, Тумметот! – на этот раз с угрозой каркнул Винд-Иле. – Вставай и открывай горшок!

– Дай поспать! Я устал! Подожди до утра!

– Открывай горшок! – Винд-Иле сильно тряхнул мальчика.

Тумметот встал, подошел к горшку, потрогал крышку и опустил руки:

– Нет, не могу. Отдохну до утра, поднаберусь сил и открою.

Но отвязаться от Винд-Иле оказалось не так просто. Он подскочил и больно ущипнул мальчугана за ногу.

Ну, нет. Чтобы какая-то грязная ворона так с ним обращалась? Этого он не позволит.

Мальчик вырвался, отступил на шаг и вытащил из ножен свой маленький нож.

– Берегись, а то плохо будет! – крикнул он.

Но Винд-Иле настолько разозлился, что даже не обратил внимания на угрозу. Он бросился на мальчугана, и надо же такому случиться, что нож попал вожаку прямо в глаз. Взмахнув крыльями, он рухнул на землю замертво.

– Винд-Иле! Винд-Иле убит! Чужак убил нашего предводителя! – загалдели вороны. – Он выклевал ему глаз!

Поднялся страшный шум. Кто-то всхлипывал, другие призывали к мести. Вороны бросились на мальчика, но первым рядом оказался Фумле-Друмле. Он, как всегда, вел себя как деревенский дурачок – бестолково хлопал распростертыми крыльями и только мешал остальным.

Дело плохо, подумал мальчуган. От ворон не убежишь, и спрятаться негде. Похоже, его путешествие закончилось.

Но тут он вспомнил – горшок! Схватился за крышку и что есть силы дернул. Крышка подалась. Он бросил ее на землю, а сам запрыгнул в горшок. Там почти не было места – горшок оказался почти доверху забитым мелкими серебряными монетами.

Мальчик нагнулся и начал горстями выбрасывать монеты.

Что тут началось! Вороны тут же забыли и про Винд-Иле, и про пленника. Они лихорадочно хватали монеты, тут же снимались с места и летели в свои гнезда – прятать добычу, пока не отняли. Даже Винд-Кара не удержалась, схватила блестящую монетку и была такова.

Мальчик выкинул из горшка все монеты и выглянул наружу.

В яме осталась только одна ворона. Вернее, ворон. Вернее, самец вороны. Фумле-Друмле с белым пером в крыле. Тот самый здоровенный ворон, что принес его сюда.

– Ты оказал мне большую услугу, Тумметот, – сказал он спокойно, совершенно другим тоном, чем говорил раньше. – Ты, должно быть, сам не понимаешь, какую большую услугу мне оказал. И в благодарность я хочу спасти твою жизнь. Садись ко мне на спину, я отнесу тебя в укромное местечко. Переночуешь, а завтра я все устрою, чтобы ты смог вернуться к твоей стае.

Хижина

Четверг, 14 апреля

На следующее утро мальчик, к своему удивлению, проснулся в постели. В первую секунду ему показалось, что он дома: четыре стены, потолок. Вот-вот войдет мать с чашкой кофе. Поначалу решил, что все еще спит, но тут же вспомнил: Фумле-Друмле отнес его накануне в брошенную хижину у Вороньей Горки.

После вчерашнего болело все тело. Он потянулся и решил полежать еще немного. Все равно делать нечего, надо ждать Фумле-Друмле – тот обещал за ним прилететь.

Кровать занавешена марлевым пологом. Мальчик отодвинул полог. Надо же рассмотреть, куда его занесло. Бедная хижина. Очень низкая, бревенчатый сруб всего в четыре венца, дальше начинается двускатная крыша. Потолка нет. Очень тесно – казалось, избушка срублена для таких, как он. Но плита просто огромная, он никогда таких даже не видел. Рядом с плитой – дверь, очень узкая. Даже дверью не назовешь. А в противоположной стене низкое и широкое окно, разделенное на клеточки узкими деревянными рейками и с выбитой форточкой. Почти никакой мебели – скамейка вдоль стены и деревянный стол под окном. И все. Ну, кровать, где он спал. Пестрый шкафчик на стене.

Интересно, где же хозяева этой странной избушки? И почему они ее бросили? А может, и не бросили – уехали на время. Иначе почему на плите стоят кофейник и чугунок, а около печки лежит вязанка дров? Кочерга и лоток для золы в углу, на скамейке – прядильный станок с колесом, а на полке над окном – льняная пряжа, моток шерсти, сальная свеча и коробок спичек.

Не могли хорошие хозяева все так бросить. Конечно, собирались вернуться. Даже постель оставили застеленной.

А на стене – длинный бордюр, на нем многократно изображены три всадника. Каспер, Мельхиор и Бальтасар. Три волхва. Потом еще три таких же, и еще, и еще. Этим бордюром оклеены и стропила, и потолочные балки. Целая армия волхвов покачивается в седлах.

И вдруг он заметил на крючке под крышей нечто, что заставило его забыть про сон и вскочить с постели. Две лепешки хлеба! Они уже превратились в сухари, даже немного заплесневели – но это был хлеб! Он с трудом поднял лоток для выгребания золы на длинной ручке, прицелился… и от лепешки отломился большой кусок и упал на пол. Мальчик уже успел забыть, как это вкусно – хлеб.

Он огляделся еще раз – мало ли что, может, найдется еще что-то полезное.

«Ничего плохого я не делаю, – подумал он. – Все равно никого нет, и никому вреда не будет».

Но все, что могло бы пригодиться, оказалось чересчур большим и тяжелым. Единственное, что можно без труда унести с собой, – спички.

Залез на стол, вскарабкался по льняной шторе и оказался на полке. Только успел сунуть спички в свой узелок, в хижину влетел ворон с белым пером в крыле.

– Вот он я! – объявил Фумле-Друмле. Сел на стол и гордо оглянулся по сторонам. – Не мог прилететь раньше. Выборы, понимаешь. Выбирали нового вождя. Вместо Винд-Иле.

– И кого же выбрали?

– Выбрали борца с несправедливостью и организованной преступностью. Выбрали Грама Белоперого, законного наследника, которого изменники называли Фумле-Друмле.

Ворон выпятил грудь и постарался принять как можно более величественный вид.

– Хороший выбор, – одобрил мальчик. – Поздравляю. Желаю удачи.

– Да уж, удача не помешает, – согласился Фумле-Друмле и начал подробно рассказывать, каких унижений он натерпелся во времена правления Винд-Иле и Винд-Кары.

Мальчик слушал, кивал и вдруг замер. За окном он услышал голос, который не спутал бы ни с одним на свете.

– Значит, он здесь? – спросил лис Смирре.

– Здесь, здесь, где ж ему быть, – проскрипел в ответ вороний голос.

– Берегись, Тумметот! – каркнул что было силы Гарм Белоперый, бывший Фумле-Друмле. – Там Винд-Кара с этим лисом, и он собирается тебя сожра…

Лис Смирре с разбегу впрыгнул в форточку и перекусил горло не успевшему отскочить Фумле-Друмле. Соскочил на пол и стал оглядываться – где же этот проклятый Тумметот?

Мальчуган попытался было спрятаться за мотком льняной пряжи, но было поздно. Лис увидел его и напружинился, готовясь к прыжку. Хижина была настолько мала, что нетрудно было понять: лису допрыгнуть до полки над окном – раз плюнуть. И тут ему конец.

Но на этот раз у Нильса было секретное оружие. Он чиркнул спичкой, поджег моток пряжи и швырнул его в лиса.

Лис взвизгнул и выскочил в окно.

Но мальчику, который только что избежал смертельной опасности, теперь грозила другая, не менее серьезная. Огонь с пряжи перекинулся на полог кровати. Он спрыгнул вниз и попытался погасить пламя, но уже было поздно. Хижина наполнилась дымом, и лис Смирре сообразил, что долго оставаться в хижине мальчик не сможет.

– Ну что, Тумметот? – крикнул он. – Что выберешь? Поджариться или выйти ко мне? Я-то, понятное дело, предпочел бы второе, но, как говорится, было бы дело сделано, а как – неважно… Впрочем, и в жареном виде…

Похоже, лис прав. Кровать уже полыхала, пол начал дымиться. Тумметот влез в печь и подергал заслонку. И вдруг услышал, как в замке поворачивается ключ. Люди. Они пришли вовремя. Положение было отчаянное, и мальчик не испугался, а обрадовался.

Дверь отворилась, и на пороге появились двое детей. Тумметот быстро проскользнул мимо них к двери и тут же остановился. Он знал, что где-то рядом притаился лис Смирре. Единственный выход – держаться поближе к людям. Он повернулся… и узнал! Не прошло и секунды, как он бросился к детям с радостным криком:

– Привет, Оса-пастушка! Привет, малыш Мате!

Мальчик совершенно забыл, кто он и где находится. Вороны, пылающая хижина, звериный язык – все исчезло. Он опять на лугу в Западном Вемменхёге, пасет гусей, а рядом эти двое смоландских детишек.

Дети увидели гнома, бегущего к ним с протянутыми для объятий руками, и на их лицах отразился смертельный ужас.

И мальчик очнулся. Вспомнил, кто он есть. И сообразил, что ничего хуже и придумать нельзя. А вдруг эти двое его узнают? Поймут, что этот страшный гном – не кто иной, как Нильс Хольгерссон, что он заколдован, что он превратился в такого коротышку. Что он уже не человек, а неизвестно кто.

Он в отчаянии повернулся и побежал, сам не зная куда.

Но все же судьба была к нему милостива – не успел он отбежать и двадцати шагов, как увидел в вересковой пустоши белое пятно.

Это был Белый, а рядом с ним Дунфин.

Едва завидев мальчика, Белый пустился бежать с такой скоростью, будто его преследовали враги.

На бегу забросил Тумметота на спину и взмыл в воздух.