Текст книги "Рассеивая сумрак. Бессонная война"

Глава 75. Близость

Нуска вздыхал в десятый раз подряд, но продолжал с унылым видом строчить уже третье письмо. Выбора у него не оставалось – нужно было как можно скорее выполнить данное Нариду обещание.

Прошёл уже день с тех пор, как Нарид так прервал их разговор, а Нуске всё никак не удавалось поговорить с эрдом наедине. Естественно, он был занят.

Нуска снова тяжко вздохнул, запечатывая письмо в конверт. В последние дни вся прислуга судачила лишь о том, что эрд пришёл в себя и вновь взял государственные дела в свои руки. Поэтому лекарь и вчера, и сегодня старался не наведываться прямиком в его покои, чтобы не мешать.

«Я должен хотя бы проверить, как он… Кто это сделает, если не я?»

Но когда Нуска пришёл к покоям Сина, то они оказались заперты. Да и внутри, судя по всему, никого не было. Поэтому неудачливый лекарь вернулся обратно – в гостевые комнаты с ванной, так щедро пожалованные ему ещё год назад.

Был тоскливый вечер, снаружи собирался дождь. Единственным, с кем Нуске довелось в этот день поговорить, был дворцовый слуга Миела.

– Письма отправят сегодня почтовыми скирами, – доложил юноша, прижимая к себе запечатанные конверты.

Нуска страдал от одиночества, поэтому он решился завести диалог:

– Миела, а ты сам откуда?

Юноша вдруг сощурился, а затем, ненадолго задумавшись, всё же ответил:

– Из Дарвеля.

– Поэтому другие слуги относятся к тебе с пренебрежением?

– Да относятся как относятся, лекарь Нуска. Ничего бы не изменилось, будь я из Скидана.

Нуска понимающе кивнул. Цель для придирок и травли выбирается не по происхождению, а по личному интересу. Миела явно выделялся на фоне остальных. Нуска, который в школе также постоянно становился мишенью для насмешек, отлично его понимал. И всё же спросил:

– Ты хочешь вернуться в Дарвель?

На удивление, Миела честно кивнул. И тогда Нуска сказал:

– Я поговорю с Сином. И сделаю всё возможное, чтобы тебе помогли вернуться.

Казалось, Миела не поверил. И всё же кивнул во второй раз:

– Хорошо, лекарь Нуска.

Молодой паренёк с рыжими волосами, тёмной кожей и этими яркими золотыми серьгами покинул комнату. Нуска ещё долго смотрел ему вслед. То, как просто юноша отреагировал на подобное предложение, означало одно: он уже много раз и разными способами пытался покинуть Скидан, но не смог. И явно не надеялся, что Нуска сумеет хоть что-то изменить.

Нуске не спалось. Уже перевалило за полночь, когда он решил прогуляться по придворцовой территории. Захватив с собой меч, лекарь вдруг совершенно серьёзно решил попрактиковаться один на площадке, погружённой в кромешную темноту.

Повторяя выпад за выпадом, атакуя справа, слева, сверху, Нуска даже в ночной прохладе обливался по́том. Он не привык тренироваться кое-как – Минхэ наставлял его вкладывать в занятия все свои силы. И когда вдруг чужеродная энергия ударила в ноздри, а сбоку раздался свист, Нуска механически отразил удар. Ведь именно так лекаря обучал его учитель.

Кто-то вступил с Нуской в схватку. Но лекарь так сосредоточился на том, чтобы отражать удары и держать стойку, что у него не выдалось ни одной свободной секунды, чтобы различить в ночном воздухе чужую дэ. Да и противник оказался невероятно силён. Его атаки были настолько быстры, что Нуска невольно припомнил своё ученичество в горах. Так быстро на его памяти мог атаковать только Минхэ.

Реагировать приходилось молниеносно. За одним ударом клинка следовал другой, то с одной стороны, то с другой, то справа, то слева, то сверху, то снизу – два клинка с лязгом сталкивались, чтобы разойтись и сойтись снова.

Однако Нуска очень быстро понял, что его не хотят убить, – противник не применял энергию или навыки. Как обычные люди, они в полнейшей темноте дрались на мечах, пытаясь потеснить один другого.

И когда атаки противника стали уж слишком сложны, Нуска воспользовался своими способностями: предвидя каждый шаг врага, он бросился в бой, надвигаясь, как непоколебимая скала, как шторм или ветер, которому никто не указ.

Всё-таки он был быстрее. Не сильнее, но быстрее. Мечи встречались друг с другом так часто, что в ночи стоял непрекращающийся лязг. От желания противников победить в этой схватке трещал воздух.

Их стойки, их техники, их атаки совершенно отличались, но Нуске всё равно удавалось читать удары врага, как и врагу – его контратаки. Они словно знали друг друга сотню лет и одновременно не знали друг о друге ничего.

Нуска уже знал, кто это. Не оставалось никаких сомнений. Кровь бурлила в жилах, энергия вырывалась наружу, грозясь стереть всю Эрьяру в порошок. И сейчас Нуска понимал, что в его жилах действительно достаточно сил для этого.

Он бросил свой меч, и в ту же секунду его бросил противник. Оба без сил повалились на песок.

– Как же плох твой удар слева! – заметил Син.

– А ты рассчитывал на что-то лучшее от выходца из трущоб? – усмехнулся Нуска, раскинув руки в стороны.

– Никогда. Никто и никогда не мог противостоять мне так долго в схватке на мечах. Нуска, ты действительно силён.

Две ночные звезды спрятались за облаками, словно желали скрыть двух мужчин от чужих глаз и дать им поделиться своими сокровенными мыслями.

– Син, я… вы… Син, давайте сбежим, – вдруг слабовольно предложил Нуска.

– Сбежим? – неуверенно переспросил эрд, и его голубые глаза в этот момент ярко блеснули.

– Да. Вы перестанете быть эрдом Скидана, а я больше не буду вашим личным лекарем. Будем путешествовать вместе. Будем бродить среди деревьев в лесных племенах, в песках Арценты, среди глыб металла Карбора, около бездновых тварей Риры. Отправимся куда угодно, Син.

Но Син резко сел, а выглянувшие из-за облаков лучи звёзд вдруг обрисовали его профиль.

– Нуска, я бы очень этого хотел. Но если я уйду, то не останется ни деревьев в лесных племенах, ни песков Арценты, ни глыб металла в Карборе, ни бездновых тварей Риры. Не будет ничего и никого.

Взгляд эрда метнулся к Нуске. Он словно искал принятия и понимания. И Нуска со вздохом сел, а затем, отряхнувшись, коротко ответил:

– Я понимаю, Син. Эта ответственность невольно легла на наши плечи. И всё же… – Нуска долго всматривался в смутный контур его лица. – Пожалуйста, не оставляйте меня.

Лекарь не ожидал, что скажет именно это. Точнее, он даже боялся, что именно что-то такое, печальное, жалобное, сорвётся с его вечно шутливого языка. Разве он мог такое требовать? Разве он мог указывать эрду?

– Нуска, даже если перевернётся весь мир вверх ногами. Если упадут звёзды, огонь станет холодным, а снег горячим, воздух обратится в воду, а земля растечётся топью… Я останусь на твоей стороне, Нуска. Всегда.

Глаза Сина блестели ярко, они словно освещали собой саму тьму. В этот момент они понимали друг друга, как никогда прежде.

Глава 76. Подготовка к празднику

В тот день они почти сразу разошлись по своим комнатам. Нуска не видел эрда уже два дня, но всё ещё был под впечатлением. Почему Син так дружелюбен? Почему больше не пытается отстраниться и отвергнуть его помощь?

«Я не чужой для него?»

Нуска впервые за долгое время чувствовал себя живым, исполненным сил. И по этой причине ввязался в подготовку к празднику во дворце: пока Син разгребал бумаги, лекарь таскался с одного этажа на другой, помогал с уборкой и украшением залов.

Прислуга быстро прониклась к Нуске: как и всегда, он быстро подкупал всех лёгким характером.

Подготовка шла быстро: всё-таки прислуга здесь была не абы какая, каждый знал своё дело и не в первый раз устраивал торжество. Нуску удивило лишь то, что наибольшее внимание уделяли мелочам: например, каждую люстру украшали маленькими огранёнными хрусталиками, количество коих равнялось количеству дней, проведённых эрдом Сином на троне.

Нуска только фыркнул:

– А сколько их туда цепляли, когда Фавэр правил несколько десятков лет?

Одна из пожилых служанок проворчала:

– Он обычно проводил время у себя в покоях с аристократами и женщинами. Тратить казну на городские праздники ему было неинтересно.

Но Нуска и сам задумался. Сидя на полу и распутывая длинные золотые цепочки с хрупкими подвесками, вытягивая их по очереди из корзины, он сказал:

– Так ли обязательны все эти торжества и церемонии? Разве нельзя отложить деньги на что-то более полезное? Зерно там, восстановление пострадавших городов или помощь семьям солдат?..

– Нуска, какой же ты глупый! – не выдержала другая служанка. Она нахмурилась, лицо её раскраснелось, а в лекаря чуть не прилетела тряпка, которой она протирала пыль с окон. – Праздник-то нужен не знати, а простым людям! Каждый житель Скидана приложил усилия для этой победы! Неужели мы не имеем права порадоваться хоть один день после долгих месяцев ужаса и страха?! Хочешь нас и этого лишить?! Одним зерном сыт не будешь! Человек тебе не животное какое-то – иначе бы тогда и войн не затевали! Огромные горести требуют потом огромных радостей!

Нуска не стал спорить – только вздохнул. Он распутывал тоненькие цепочки, на которые крепились хрусталики, а затем передавал их другому юноше – тот забирался на высоченную стремянку, чтобы аккуратно развесить самоцветы на люстре. И лекарь, наблюдавший за этим, всё равно не мог понять: как можно думать о чём-то другом, когда у тебя нет даже куска хлеба? Неужели только он, выросший в трущобах, не мог по заслугам оценить все эти роскошные украшения да шумные дорогостоящие развлечения?

– Нуска, ну и что ты делаешь?! Ты же сейчас их порвёшь! Всё, сил моих больше нет. Скоро должны прибыть гости – иди да встреть их, разведи по гостевым комнатам. Не могу поверить, что у первого лекаря Скидана могут быть настолько кривые руки!

Нуска в ответ что-то бестолково промычал. Он так задумался, что лишь запутал украшения ещё сильнее. Но сердце вдруг бешено заколотилось, а лицо стало пунцовым от этого простого «первый лекарь Скидана».

Он вскочил на ноги, извинился и побежал к главному входу.

Неужели он… действительно первый лекарь страны? И это совсем не секрет даже для кухарок и посудомойщиц дворца?

«Они так просто признают меня? Blathien…»

Нуска с покрасневшими щеками сбежал вниз по высокой резной лестнице.

Интересно, и что там за гости такие? Да и когда там уже этот праздник? Неужели завтра? А это значит, что Син будет…

«… на троне в своих парадных одеяниях говорить речь властным тоном».

Нуска повис на лестничных перилах и размечтался. Лекарю даже пришлось ударить себя по щекам, чтобы прийти в чувства, но от этого они стали только ещё краснее.

«Ну и reh`z с ним!» – решил Нуска, а затем уверенно направился к дверям. И где там эти гости? Сколько ему осталось ждать?

Но стоило лекарю взяться за огромные позолоченные ручки, как створки распахнулись с наружной стороны – в холл ворвались холодный воздух и смешанная тягучая дэ, а неудачливый Нуска повалился вперёд, прямо в руки вошедшего.

Однако лекарь сразу почувствовал неладное. Он инстинктивно захотел отстраниться, но прежде, чем сделал это, оказался в крепких дружеских объятиях.

– Нуска! Мы не виделись почти целый год! Куда ты пропал?! Почему мне не писал?! Это первое письмо, которое я получил от тебя за безднову кучу дней! И как ты его мне настрочил?! Что за официоз?!

О нет, нет, нет, только не он…! Жгучий и с некоторых пор неприятный запах металла ударил в ноздри. А перед глазами у Нуски оказались два светло-серых глаза разного оттенка. В лице юноши, с которым лекарю так не повезло столкнуться нос к носу, всё же прослеживались знакомые черты.

– Хайя…? – решил уточнить Нуска, но собеседник от вопроса сначала нахмурился, а затем заулыбался во весь рот.

– Я стал настолько великолепен, что меня и не узнать?

Нуска поморщился и отряхнул одежды – у этого карборца совершенно не было никакого чувства такта! Хотя… а было ли оно у Нуски?

Лекарь усмехнулся и пихнул его в плечо. Он всё ещё был чуть выше Хайи, а теперь ещё и сильнее, поэтому карборец от напора чуть ли не полетел кубарем обратно во двор.

– Не один Хайя Кардор за год стал лучше.

Хайя рассмеялся. Он выглядел счастливым – кажется, он искренне радовался встрече с Нуской. За год он действительно умудрился измениться: его волосы отросли и теперь свободно спадали по плечам, на ушах поблёскивали те странные железки, на шее висели очки, но Нуска всем своим телом ощущал, как много ещё металлических приспособлений этот карборец спрятал под походным плащом…

– Надеюсь, это твои новые изобретения, а не оружие… – хмыкнул Нуска.

– И то, и другое, личный лекарь эрда Скидана Нуска, – рассмеялся карборец снова, а затем стал оглядывать холл и ведущую наверх лестницу. – Ну и дела! Что я матери скажу?! Что Кардорский дворец – самая настоящая развалюха по сравнению с хоромами эрда? Да она заставит меня рисовать план нового здания в первый же день после прибытия!

Хайя что-то простонал и стал тереть лицо. Вместе с ним прибыло около трёх слуг, которые втащили внутрь вещи… Нуска, обведя взглядом несколько огромных мешков непонятно чего, чуть не задохнулся от резкого смрада металлической дэ. Ну разумеется, что Хайя ещё мог с собой взять?! Конечно, свои железки!

– Хайя, ты что, притащил сюда всё барахло из своей комнаты? – проворчал Нуска, решивший любезно помочь одному из слуг. Схватившись за ручки походного мешка, он хотел было взвалить его на спину, но не смог – тот весил ровно столько, сколько подобало весить мешку, полному руды.

– Ну, Нуска, а ты думаешь, я где-то ещё в Скидане смогу раздобыть столько металла? Да ещё и своего особенного сплава? Вдруг мне в голову взбредёт что-то новенькое, а я даже не смогу это тут же проверить на подходящем материале! Я же разберу все ваши заборы и изгороди – так и знай!

Пока они поднимались вверх по лестнице, с губ Хайи не сходила эта легкомысленная, а теперь ещё и самоуверенная улыбка. Кажется, его жизнь наладилась – он нашёл общий язык с матерью и получил заслуженное признание как гений… Видимо, этого мальчишку ждало завидное будущее.

Но Нуска не завидовал. Он смотрел на эти горящие живым интересом глаза, на полное энтузиазма лицо – всё это Хайя заслужил не только своим талантом, но и усердием. Чтобы оказаться здесь, он сражался против собственной слабости, против осуждения общества и давления своей семьи. Никто другой в Скидане не заслужил такой славы.

«И всё же… И на нём, и на мне лежит куда бо́льшая ответственность, чем мы даже можем представить…»

Нуска помог приволочь вещи Хайи в гостевые покои, объяснил прислуге, куда идти, а сам остался с карборцем, помогая разгребать вещи. Было слишком много тем для разговора, но Хайя почему-то…

– Нуска, так ты всё-таки остался во дворце? Так и ходишь за эрдом, как преданный пёсик? – посмеиваясь, вдруг спросил он, а затем плюхнулся на кровать. Хайя выглядел вполне довольным и собой, и своими цепляющими разговорами. – Он учит тебя новым командам?

– Ладно уж я, но о самом эрде-то так зачем шутить? – в который раз за день недовольно пробурчал лекарь, а затем и сам присел на край кровати.

Хайя развалился поперёк матраца и закинул руки за голову. Хоть его глаза и горели, как всегда, ярко, но на лице всё равно пролегла почти невидимая тень, и между бровей проступила тревожная складка.

– Эх, Нуска, – вдруг вздохнул он, разглядывая потолок, – просто надеюсь, что ты счастлив.

Лекарь недоумённо изогнул бровь. А разве сам Хайя не обрёл счастье? Разве хоть что-то могло омрачать дни этого безбашенного карборца?

Но потом Нуска вспомнил. Он протянул ладонь и тронул плечо карборца, а Хайя отчего-то вздрогнул.

– Твой отец… Я участвовал в той схватке. Но не видел там ни Хонея, ни Уновы. Мне попался один Усли – я смог помочь только ему.

Взгляд Хайи вдруг метнулся к Нуске, и сейчас в нём читалось слишком много вопросов.

– Усли был там? Он принимал участие… в Предвестной схватке?

Хайя сел. Нуска видел, как глаза карборца бегают, а сам он судорожно соображает.

– Ты… не знал об этом? – осторожно уточнил Нуска.

– Нет. Усли почти ничего не говорит о войне, мать тоже. Но если Усли сражался там… разве он не должен был помочь моим родителям? – неуверенно пробормотал Хайя, а затем посмотрел на Нуску.

Лекарь вздохнул. Задумавшись и припомнив события тех дней, он покачал головой:

– Не думаю, что Усли мог кого-то спасти. Ему самому требовалась помощь. Думаю, если бы он мне не попался, то, скорее всего, умер бы от потери крови.

– Но какой же он тогда глава семьи и главный сурии металла, если не смог уберечь моих родителей? Не смог их защитить. Я так… Я так рвался на фронт… – всё тише и тише говорил Хайя, а затем перевёл взгляд на свою руку, сжимая пальцы в кулак. – Но… Унова заставила остаться во дворце. Заявила: моих навыков боя недостаточно… Но как мать могла такое сказать, если ни она, ни мой отец сами почти никогда не принимали участия в сражениях, а их особые навыки – далеко не самые полезные на войне? И…

Но Нуска решился перебить бессмысленный поток мыслей карборца – он развернул Хайю к себе и проговорил:

– Что было, то было. Что прошло, то прошло. Эти рассуждения ни к чему не приведут, а на войне виноваты лишь те, кто её затеял. И об этом… я тоже хотел поговорить.

Нуска надавил на плечо Хайи и нахмурился, а молодой сын Кардора только сжал ладонь лекаря, которая всё сильнее и сильнее стискивала его одежды.

– Что может быть важнее гибели моего отца? И болезни моей матери? – повышая тон, уточнил он.

– То, что ты не просто сурии, а наречённый. То, что ты способен менять судьбу. И то, что во главе армии Дарвеля стояла не кто иная, как Тиама – такая же наречённая, как и мы. Но не человек, а дракон, – серьёзно выдал Нуска.

Хайя явно не поверил словам лекаря, но под пристальным взглядом Нуски потупился. Однако сжал пальцы лекаря от волнения.

– Ты намекаешь на то, что я должен винить в смерти своего отца, друзей и знакомых лишь врага? Я и виню. Но всё остальное…

– Это правда. Если ты не веришь мне, то скоро прибудет Гирру Герье, главный сурии огня. Он подтвердит мои слова.

Нуска преисполнился желанием как можно скорее ввести в курс дела остальных, ведь чем раньше они начнут работать сообща, тем быстрее избавятся от Тиамы и тяжкого долга. Но Хайе, казалось, было совсем не до этого. Он отмахнулся и сказал:

– Я рад, что ты назвал мне имя того, кто повинен в смерти моего отца. Но всё остальное… я бы действительно обсудил позже.

Хайя выглядел на редкость удручённым – видеть его таким было совершенно невыносимо. Поэтому Нуска с улыбкой кивнул:

– Как скажешь. Тем более если ты не готов, мы как-нибудь прикончим дракона, которому семь тысяч лет, и без тебя…

– Сколько?! – ошарашенно переспросил Хайя.

– Да-да, она живёт со времен основания Скидана. И была знакома с самим Энлилем…

– Не верю! – выкрикнул Хайя, закипая.

– А ты поверь! Разве Нуска когда-нибудь врал тебе? – Лекарь ухмыльнулся, а затем щёлкнул карборца по носу.

Это окончательно вывело Хайю из себя – его окутала неприятная металлическая дэ, а Нуска непроизвольно закашлялся. Лёгкая вспышка светлой дэ ослепила Хайю, и он повалился на матрас, не в силах подняться, точно пригвождённый.

– Хорошо-хорошо! Я верю вам, бесподобный лекарь Нуска! Только отпустите уже! – фыркнул карборец и развёл руками. Но как только лекарь ослабил хватку, Хайя вдруг бросился в атаку – и уже через несколько секунд повалил Нуску на спину, прижимая к горлу лекаря нечто холодное, металлическое.

– Буду прикрывать ваш зад, лекарь Нуска, чтобы никакие драконы его не откусили, – пообещал Хайя на ухо лекарю. В этот момент его глаза азартно блестели, а сам он скалился от довольства, явно ощущая себя победителем в этой схватке, не иначе.

Но Нуску радовало, что смог отвлечь карборца от неприятных мыслей, а поэтому они начали кидаться подушками, пытались придушить друг друга покрывалом, а затем скатились на пол – и лишь когда оба уже не могли дышать, а щёки их раскраснелись, они со смехом упали на пол, закинув ноги на кровать, и начали переговариваться.

– Не представляю, как жил без тебя. Это был самый печальный год в моей жизни! – размахивая руками, заверил его Хайя.

– Ну ты и жополиз! Раньше ведь как-то жил… – не согласился Нуска.

Но Хайя с лёгкой открытой улыбкой повернул голову к лекарю, поймал его руку, сжимая пальцы, и сказал:

– До этого я не знал, что может быть так весело. Моим единственным другом была Умена, но…

– Теперь ты не один. Хоть мы и идём разными путями, но я всегда не прочь раскурить с тобой трубку или надавать люлей какому-нибудь завравшемуся изобретателю!

– В этом весь Нуска! – пуще прежнего засмеялся Хайя. – Может, отправимся в город и развлечёмся как следует, а?

– Нельзя! Сначала дела, потом твои глупости!

– Дела? – обиженно промямлил Хайя, подперев щёку.

– Верно, – кивнул Нуска, глаза его хитро блеснули. – Ты ведь взял с собой лётомелл и прочую дребедень?

– Знаешь ли, за такую «дребедень» многие готовы отвалить целое состояние!

– Тогда пусть она послужит общему делу, – с широкой улыбкой заключил Нуска.

Хайя не знал, во что ввязался. Уставший с дороги наследник Кардора не только не отдохнул, его ещё и отправили подготавливать к празднеству тронный зал. Обычно прислуге никак не удавалось как следует украсить и почистить высокие сводчатые потолки главного места дворца, но Хайя, способный не только летать, но и притягивать к себе предметы, пришёлся здесь ко двору.

– Нуска, ну разве этим не прислуга занимается?! – стонал карборец, повиснув на потолке, как летучая мышь, – он держался одной рукой за люстру и развешивал на ней хрусталики, зажав лётомелл между ног. Нуска же распутывал сверкающие украшения, а затем подкидывал их вверх, а Хайя с помощью магнита притягивал цепочки к себе.

– И как же прислуга должна это делать, если даже тебе, наследнику семьи Кардор, великому изобретателю Скидана и сильному сурии металла, это даётся с трудом?

Хайя раскраснелся от похвалы и стал работать усерднее.

Слуги суетились где-то в стороне, шептались и изумлённо поглядывали на двух молодых аристократов, вдруг решивших заняться чёрной работой. Изредка до Нуски доносились их слова:

– Так этот лекарь не только с эрдом на короткой ноге, но и Хайя Кардор пляшет под его дудку?

– Где такое видано, чтобы аристократы занимались подготовкой зала…?

– Вот же ж неймётся! Этот лекарь ещё всех за пояс заткнёт!

– Кто бы знал, что он обладает таким влиянием… Ох, а ведь я накричала на него сегодня!

Нуску всё больше и больше раздувало от самодовольства. Он сложил руки на груди и, как самый настоящий господин, руководил всем процессом: говорил, как и куда вешать хрусталики и цепочки, придирчиво обходил зал по кругу и просил поправить то одну, то другую деталь убранства Хайя же оказался самым терпеливым рабочим на континенте – он очень легко включился в процесс, полностью сосредоточился на задаче и с каждой секундой всё быстрее и лучше справлялся. Вот что значит руки не из shje!

Когда весь потолок расцветили сверкающие камни, подобные звёздам, Нуска позволил Хайе передохнуть. Карборец со стоном повалился на пол: он часто дышал, но с довольным видом рассматривал дело своих рук.

– Нуска, я требую оплаты! Ни разу в жизни я не видал такой красотищи, так что выворачивай карманы!

Но Нуске уже было не до этого. Он придирчиво оглядывал люстру и канделябры на полу.

– Нужно как-то их зажечь и посмотреть…

– Я тебе не арцент, даже не проси! – сразу же отозвался Хайя и вскочил на ноги. Он явно собирался смыться, хотя Нуска уже обдумывал, получится ли у карборца взлететь под потолок вместе со спичками или факелом…

Внезапно в зал вбежала служанка. Она обвела взглядом собравшихся, смутилась, но подошла к Нуске поближе и взволнованно зашептала:

– Ле… Сурии Нуска… Прибыл ещё один гость, и он очень хочет вас видеть…

Лекарь же подобрался:

– Кто же это?

– Кажется, его зовут… Гирру? Главный сурии огня… – промямлила служанка, сминая в руках подол форменного чёрного платья.

Нуска разинул рот, а затем вдруг усмехнулся. Широко улыбаясь, как самый хитрый лис, он ответил:

– Зовите главного сурии огня сюда. У меня есть для него подходящая работёнка.

– Не могу поверить, что ты втянул в это не только меня, но ещё и главного сурии огня!

– Молча жри, в меня крошки летят, – поморщившись, возмутился Нуска, махнув вилкой в сторону Хайи.

После тяжёлого трудового дня лекарь, Хайя и Гирру смогли доползти только до дворцовой столовой, но прислуга была так благодарна этим трём аристократам, что сразу подала ужин. На длинный накрытый стол с десятками стульев поставили жаркое из оленя и закуски. Через несколько минут к ним подошёл повар и даже извинился за скудность кушанья, но уставшие и голодные сурии были так заняты поглощением горячего, что только отмахнулись, и, обжигая языки, продолжили жевать сочные кусочки мяса.

Гирру за весь вечер и трапезу не проронил ни слова – он выглядел ещё печальнее, чем Хайя, а под его глазами залегли две чёрные бездны. Когда тарелки опустели, Нуска всё же поинтересовался:

– Гирру, а у тебя что за беда?

Арцент поморщился, но, аккуратно промокнув лицо узорчатой салфеткой, ответил:

– Проблемы со сном.

– И самочувствием?

– Да.

– Тело всё ещё требует той отравы? – предположил лекарь. Он подпёр рукой щеку и во все глаза смотрел на Гирру, который выглядел сконфуженным.

– Вероятно.

Нуска только вздохнул. Видимо, сейчас и правда не лучшее время для того, чтобы вешать на этих двоих новые проблемы. Однако Хайя оказался быстрее Нуски:

– Так, главный сурии огня Гирру, скажите, что это за… «наречённые»?

Арцент скосил на Нуску задумчивый взгляд, а затем медленно поднялся с места.

– Здесь слишком много лишних ушей. Но, думаю, Нуска не стал бы врать. Так что можете доверять сказанному им.

– Тем не менее… Насколько это серьёзно? – задумчиво пробормотал Хайя под нос.

Видимо, он не ожидал услышать ответ, но Гирру счёл своим долгом просветить молодого карборца:

– Настолько серьёзно, что даже мне до сих пор не удаётся осознать всю важность нашей миссии. Могу лишь сказать, что, когда весь мир сурии окажется под ударом, нам придётся стать его щитом. Я знаю далеко не всё – арцентам запрещён въезд в Сифу и Фасид, а Хавана… Даже если бы я поехал туда, то мне бы не раскрыли местных тайн. Так что оставляю эту задачу на лекаря Нуску, – внезапно заключил Гирру, с самодовольной усмешкой уставившись на хаванца.

Хотя этот мужчина всегда выглядел крепким, а вьющиеся локоны он собрал в аккуратный низкий хвост и на плечах его лежала красная мантия главного сурии огня, но лекарь чувствовал нутром, что Гирру с трудом удаётся даже поддерживать диалог. Поэтому Нуска лишь понимающе кивнул и махнул рукой:

– Сам так сам, Гирру.

Арцент невольно улыбнулся, а затем резко развернулся на каблуках и направился наверх, в свои покои. Но Нуска успел заметить, как предательски тряслась его рука, которой он тут же схватился за перила, когда взбирался по лестнице.

Вскоре Хайя тоже раззевался и откланялся.

«Кажется, не сегодня. Но на днях обязательно мы всё это обсудим!» – решил Нуска и нахмурился. Ну разве можно оставлять на потом настолько важные вопросы?!

Нуска взял чистую тарелку и переложил в неё остатки ужина. Была уже глубокая ночь, когда лекарь, выделяющийся на фоне тёмных стен белым пятном, и сам решил отправиться на боковую. Однако в его расписании оставалось ещё одно дело…

Оказавшись на верхнем этаже, лекарь проскочил мимо своей комнаты и тихо вошёл в покои эрда. Как он и предполагал, Син уже спал, но, к сожалению, не в своей кровати, а прямо за письменным столом поверх кипы бумаг. Прогоревшая до основания свеча потрескивала, а воск растёкся прямо по столешнице – слава духам, что не прямо по документам, а то в истории Скидана появилась бы забавная история о том, как эрд сгорел на работе.

Нуска впервые увидел балконные двери за письменным столом распахнутыми – в комнате стоял такой холод, что лекаря передёрнуло. Но самым интересным оказалось то, что над головой Сина что-то кружило, а именно – светочи.

Сначала, перепуганные внезапным появлением незнакомца, они потухли, но теперь загорались вновь. И когда Нуска подошёл ближе к эрду, они уже сверкали, озаряя теплым свечением лицо спящего правителя.

Бледная кожа, аккуратные и строгие черты лица, чёрные брови и длинные ресницы… Стоило им оказаться рядом, как воздух задрожал. Светочи сбились в маленький рой, маленькой стайкой закружив над их головами.

Нуска поставил тарелку с едой на стол, а затем стащил с кровати одеяло и набросил на плечи Сина, чтобы он не переохладился. Хаванец не хотел уходить, но этому не щадящему себя правителю требовался отдых.

Поэтому Нуска, отчего-то грустно улыбнувшись, тихо вышел.

Завтра их ждёт трудный день.