Текст книги "Вавилон-17"

Глава 2

Батчер, я не знала! Я не могла знать!

И эхом в их мозгах пронесся крик: Не могла... Не могла. Этот свет...

Я говорила Брассу, говорила ему, что вы должны говорить на языке без слова «я», и сказала, что не знаю такого языка; но один такой был, совершенно ясно – Вавилон-17!..

Конгруэнтные синапсы гармонично двигались, до тех пор пока не возник образ, и она вывела его из себя, увидела его...

...Отбывая заключение в одиночной камере на Титане, он шпорой царапал на зеленой стене поверх непристойностей, написанных за два столетия заключенными, карту, которую обнаружат после его побега и которая уведет преследователей в противоположном направлении; она видела его камеру – четыре фута пространства, – где он был три месяца, пока его собственные шесть с половиной футов не были истощены от голода до сто одного фунта и где он медленно умирал в цепях голода.

На тройной веревке из слов она выбралась из тюрьмы: голод, лестница, столб; умирать, отличить, брать; цепи, изменения, шанс...

Он взял свой выигрыш у кассира и был уже готов двинуться к выходу по опустевшему ковру «Казино Космика», когда черный крупье преградил ему путь, со странной улыбкой глядя на его мешок, туго набитый купюрами.

– Не хотите ли попытаться еще, сэр? Могу предложить такое, что наверняка заинтересует игрока вашего класса. – Его проводили к магнитной трехмерной шахматной доске с глазированными керамическими фигурками.

– Вы играете против нашего компьютера. При каждой потерянной фигуре ставите тысячу кредитов. Если выигрываете фигуру, получаете столько же. Шах дает или отнимает у вас пять тысяч. Мат дает выигравшему тысячу ставок...

Это была игра, чтобы выровнять его чрезмерный выигрыш.

– Пойду домой и возьму деньги, – обратился он к крупье.

Тот улыбнулся и ответил:

– Дом настаивает, чтобы вы играли.

Она следила, очарованная, как Батчер пожал плечами, повернулся к доске и... в семь ходов дал компьютеру «детский мат». Они молча выдали ему миллион кредитов – и трижды пытались убить его, пока он добрался до выхода из казино. Им это не удалось, но этот спорт был даже лучше игры.

Наблюдая за его действиями и реакциями в этой ситуации, ее мозг бился внутри него, изгибаясь от боли или удовольствия, которые испытывал он, от чуждых эмоций, ибо они были лишены «я» – невыразительные, механические, соблазнительные, мифические. Батчер...

Она пыталась прервать безудержное кружение.

«...если вы все время понимали Вавилон-17, – бушевало в ее мозгу, почему вы использовал и его для игры, для ограбления банка, а днем позже вы утратили все и даже не сделали попытки вернуть что-нибудь себе?»

– Себе? Там не было «я».

Она снова вошла в его мысли и повела его за собой по извивам памяти.

– Свет... вы делаете! Вы делаете! – кричал он в ужасе.

– Батчер, – спросила она, более привыкшая к эмоциональным водопадам слов, чем он, – на что похож мой мозг в вашем мозгу?

– Яркое, яркое движение! – вопил он в аналитической точности Вавилона-17, грубый как камень, чтобы выразить многочисленные образы, рисунки, их сочетание, и смещение, и разделение...

– Это значит быть поэтом, – объяснила она, моментально приводя в порядок мысленные течения. – Но поэт по-гречески значит создатель или строитель.

– Вот он! Этот рисунок. Ахххх! – такой яркий-яркий!

– Такая простая семантическая связь? – она была удивлена.

– Но греки были поэтами три тысячи лет назад, а вы – современный поэт. Вы соединяете слова на больших расстояниях, и их праздник слепит меня! Ваши мысли сплошной огонь, даже тени я не могу схватить. Они звучат как нежная мелодия, которая потрясает меня.

– Это потому, что вас никто и ничто не потрясало раньше. Но я польщена.

– Вы так велики внутри меня! Я вижу рисунок: преступное и артистическое сознание встречаются в одном мозгу с языком, как с нитью, между ними...

– Да, я начала думать о чем-то вроде...

– Летят мысли, имена Бодлер... Аххх!.. и Вийон.

– Это древние французские по...

– Слишком ярко! Слишком ярко! «Я» во мне недостаточно сильно, чтобы выдержать это. Ридра, когда я смотрю на ночь и звезды, то это всего лишь пассивный акт, но вы придаете всему такую окраску – даже звезды у вас окружены еще более яркими радугами!

– То, что вы воспринимаете, меняет вас, Батчер. Но это вам надо.

– Я должен... свет! В вас я вижу зеркало, в нем смешиваются картины, они вращаются и меняются!

– Мои стихи! – это было замешательство от внезапной наготы.

Определения «я» точные и величественные.

Она подумала:

– Вы зажигаете мои слова значениями, которые только мелькают для меня. Что меня окружает? Что такое я, окруженный вами?

Она видела его, совершающего грабеж, убийство, наносящего увечья, поскольку семантическая важность различия мой и твой была разрушена в столкновении синапсов.

– Батчер, я слышала, как оно звучало в ваших мускулах – это одиночество, которое заставило вас убедить Джебела извлечь наш «Рембо», просто чтобы иметь кого-нибудь рядом с вами, кто мог бы говорить на вашем аналитическом языке. По такой же причине вы старались спасти ребенка, – шептала она.

Образы замкнулись в ее мозгу.

Длинная трава шелестела у плотины. Луна Аленно освещала дивный вечер.

Плейнмобиль гудел, подрагивая мощным мотором. В нетерпении он коснулся рулевого колеса концом левой шпоры. Лилл извивалась около него, смеясь.

– Вы знаете, Батчер, если бы мистер Биг узнал, что вы направились сюда со мной в такую романтическую ночь, он был бы очень сердит. Вы действительно хотите взять меня с собой в Париж, когда закончите здесь свои дела?

Невыразимая теплота смешивалась в нем с нетерпение. Ее влажное плечо под его рукой, ее губы красны. Она собрала свои волосы цвета шампанского высоко над ухом. Ее тело возле него переливалось волнующими движениями, когда она поворачивала к нему лицо.

– Если вы обманите меня насчет Парижа, я скажу мистеру Бигу. Если бы я была умной девушкой, я подождала бы, пока вы возьмете меня туда, прежде чем позволить нам... подружиться, – дыхание ее благоухало в знойной ночи.

Он положил ей на плечо вторую руку.

– Батчер, заберите меня из этого горячего мертвого мира. Болота, пещеры, дождь! Мистер Биг пугает меня, Батчер! Возьмите меня от него в Париж! Только не надо притворяться. Я очень хочу уйти с вами, – она едва слышно хихикнула. – Я думаю, я... я вовсе не умная, после всего...

Он прижался ртом к ее губам – и сломал ей шею резким ударом ладони.

Она упала, глаза по-прежнему были открыты. Гиподермическая ампула, которую она собиралась вонзить ему в плечо, выпала из ее руки, покатилась и замерла у педали газа. Он отнес девушку на плотину и вернулся, до бедер вымазанный тиной. Усевшись он нащупал кнопку рации.

– Все кончено, мистер Биг.

– Хорошо. Я все слышал. Утром можете получить деньги. Очень опрометчиво было с ее стороны пытаться мешать мне из-за этих пятидесяти тысяч.

Плейнмобиль двинулся, теплый ветерок высушил тину на его руках, высокая трава расступалась со свистом перед лыжами.

– Батчер!..

– Но это мое, Рида.

– Я знаю. Но я...

– И я собирался добраться до мистера Бига двумя неделями позже.

– Куда вы обещали взять его?

– В игровые пещеры Миноса... И однажды я затаился...

...Хотя это его тело, прижалось к земле под зеленым светом Крета, дыша широко открытым ртом, чтоб не выдать себя никаким другим звуком, это было ее ожидание, ее страх, подавляемый в себе. Грузчик в своем красном комбинезоне остановился и вытер пот носовым платком. Быстрый шаг вперед, хлопок по плечу. Грузчик, удивленный, обернулся, и сильные руки сжались на его горле, шпора вспорола ему живот, и внутренности расплескались по платформе, а затем бежать под оглушительный вой тревожной сирены, прыгать через мешки с песком, сорвать цепь и швырнуть ее в изумленное лицо охранника, который обернулся и стоял с нелепо растопыренными руками...

– Проломил вход и убежал, – сказал он ей. – Маскировка подействовала, и охранники не смогли выследить меня в лавовых полях...

– Откройтесь мне, Батчер. Откройте мне все про побег.

– Это больно, поможет ли? Я не знаю...

– Но в вашем мозгу нет слов. Только Вавилон-17, как мозговой шум компьютера, занятого чисто синоптическим анализом.

– Да, теперь вы начинаете понимать...

...он дрожал в ревущих пещерах Диса, где был замурован девять месяцев, ел пищу любимого пса Лонни, потом самого Лонни; замерз, пытаясь преодолеть горы льда, пока внезапно планетоид не вышел из тени Циклопа, и сверкающая Церера загорелась в небе, так что через сорок минут талая вода в пещере доходила ему до пояса. Когда он, наконец, вытащил свои прыжковые сани, вода была горячей, а он – скользким от пота. Он на максимальной скорости прошел две мили до полосы сумерек, установив автопилот за мгновение до того, как, оглушенный жарой, потерял сознание. Это случилось за десять минут до наступления Божественных сумерек.

– Потерянного во тьме вашей утраченной памяти я должна найти вас, Батчер. Кем вы были до Нуэва-нуэва Йорка?

И он с нежностью повернулся к ней.

– Вы испуганы, Ридра? Как раньше...

– Нет, не как раньше. Вы научили меня кое-чему, и это изменило всю картину моего мира, изменило меня. Я думаю, что боялась раньше потому, что не могла делать то, что делали вы, Батчер. – Белое пламя стало голубым и дрожащим. – Но я боялась, потому что могла делать все это по собственным причинам, а не по вашему отсутствия причин, потому что я есмь, а вы суть.

Я много больше теперь, чем раньше думала о себе, Батчер, и не знаю, благодарить ли вас или проклинать за то, что вы показали мне.

А что-то внутри кричало, заикалось и стихало. Она повернулась в молчании взятом у него, и в этом молчании повисло ожидание, что он заговорит сам, впервые.

– Посмотрите на себя, Ридра.

Отраженная в нем, она увидела в себе растущий свет, тьму без слов, только шум – нарастающий! И выкрикнула имя и форму. Сломанные пластины на корабле!

– Батчер, эти ленты могли быть сделаны на моей консоли только в моем присутствии! Конечно!..

– Ридра, мы сможем контролировать их, если сможем их назвать!

– Как, сейчас? Мы сначала должны назвать себя. А вы не знаете, кто вы!

– Ваши слова, Ридра. Сможем ли мы как-нибудь использовать ваши слова, чтобы узнать – кто я?

– Не мои слова, Батчер. Но, может быть, ваши, может Вавилон-17.

– Нет...

– Я есмь, – прошептала она, – верьте мне, Батчер, а вы – суть.

Глава 3

– Штаб-квартира, капитан. Взгляните через чувственный шлем. Эти радиосети очень похожи на фейерверк, а разобщенные сказали, что они пахнут, как яичница с ветчиной. Эй, спасибо, что вымели пыль. Когда я был жив, у меня была склонность к сенной лихорадке...

Голос Ридры:

– Экипаж высаживается с Капитаном и Батчером. Экипаж берет их с собой к генералу Форестеру, вместе, и не позволит, чтобы их разлучили.

Голос Батчера:

– В каюте капитана на столе лежит катушка с записью грамматики Вавилона-17. Помощник отправит катушку, причем немедленно, доктору Маркусу Т'мварба на Землю специальной почтой. Затем он предупредит доктора Т'мварбу по стелларофону, что катушка послано, в какое время и какого ее содержание.

– Брасс, помошник! Здесь что-то неладно! – голос Рона перекрыл сигнал Капитана. – Вы слышали, что они когда-нибудь так разговаривали? Эй, Капитан Вонг, в чем дело?...

ЧАСТЬ ПЯТАЯ
МАРКУС Т'МВАРБА

Старея, я становлюсь, как Ноябрь.

Беспомощным грузом годов к настоящему.

Погруженный в кристальные мечты

Я прохожу под застывшей белой линией деревьев,

И сухие листья рассыпаются в прах от моих тихих шагов.

Этот звук вызывает во мне слово «страх».

Он и ветра дыханье – вот все, что я слышу сейчас.

И я воздух холодный пытаю:

«Есть ли слово что даст мне свободу?»

«Изменение» – ветер шепнул, и добавило солнце: «Запомни».

М. Х. «Электра»

Глава 1

Катушка с записью, строгий приказ генерала Форестера – и через тридцать секунд разъяренный доктор Т'мварба достиг кабинета Даниэля Д. Эпплби.

Эпплби возился с плоским ящиком, когда шум снаружи заставил поднять его голову.

– Майкл, – сказал он в интерком. – Что это?

– Какой-то сумасшедший, утверждающий, что он психиатр.

– Я не сумасшедший! – громко сказал доктор Т'мварба. – Но я знаю, сколько требуется времени для доставки пакета из штаб-квартиры Администрации Союза на Землю! Он должен был достигнуть моей двери еще с утренней почтой, а это значит, что его задержали, и это сделали вы. Впустите меня.

Дверь распахнулась, и он вошел.

Майкл сзади вытягивал шею.

– Дан, прошу прощения. Я позову...

Доктор Т'мвамба указал на стол и сказал:

– Это мое. Отдайте.

– Не беспокойтесь, Майкл, – сказал таможенник, и дверь закрылась. Добрый день, доктор Т'мвамба. Присядьте пожалуйста. Это адресовано вам, не так ли? И не удивляйтесь, что я знаю вас. Я руковожу отделом безопасности и интеграции психоиндексов, и у нас все в отделе знают ваши блестящие работы по дифференциации шизоидов. Рад с вами познакомиться.

– Почему я не могу получить свой пакет?

– Одну минутку, я узнаю, – пока он брал со стола листок, Т'мвамба схватил коробку с записью и сунул в карман.

– Теперь вы можете объяснить.

Чиновник раскрыл бумагу.

– «Не исключено, – он читал, прижимая колено к столу, чтобы скрыть нарастающую злость, – что вы получите... гм, сможете получить ленту, если сегодня же вечером вылетите в штаб-квартиру Администрации на „Полуночном Ястребе“ и захватите ленту с собой. Ваш билет заказан, искренне благодарю за сотрудничество. Генерал К. Дж. Форестер».

– Зачем?

– Здесь не сказано. Боюсь, доктор, что пока вы не дадите согласия, я не смогу выдать вам посылку. И мы будем вынуждены отослать ее назад.

– У вас есть хоть малейшее представление о том, чего они хотят?

Чиновник пожал плечами:

– От кого посылка?

– Вероятно, от Ридры Вонг.

– Вонг? – чиновник встал. – Поэтесса Ридра Вонг? Вы тоже знакомы с ней?

– Я ее консультант по психиатрии с двенадцати лет. А кто вы?

– Я Даниэл Д. Эпплби. Если бы я знал, что вы друг Ридры, я сам навестил бы вас, – он едва удерживался, чтобы не впасть в фамильярность. – Если вы отправляетесь на «Ястребе» то у вас будет масса времени до отлета.

А я сегодня рано заканчиваю работу. Я хочу сходить в одно место... ну, в транспортный город. Почему вы сразу не сказали, что знали ее раньше? Я иду в одно хорошее местечко. Неплохая еда и хорошая выпивка... Вы следите за борьбой? Большинство людей считает ее незаконной, но посмотрим, что вы скажете, когда ее увидите! Сегодня вечером сражаются Рубин и Питон. Если только вы решитесь последовать за мной, я уверен, вы будете очарованы. Я успею доставить вас на «Ястреб» вовремя.

– Думаю, что мне знакомо это место.

– Спуск в подвал, где под потолком висит большой шар, в котором происходят схватки, верно?.. – в возбуждении он наклонился вперед. – В сущности, впервые меня привела туда Ридра.

Доктор Т'мварба заулыбался.

Таможенник ударил ладонью по столу.

– Мы отлично проведем время! Просто отлично, – он прищурил глаза. – Даже можем взять одну из этих... – он трижды щелкнул пальцами, – из сектора Разобщенных? Это, вообще-то, тоже незаконно, но давайте сходим туда вечером...

– Идемте, – засмеялся доктор. – Ужин и выпивка – лучшая мысль за весь день! Я умираю с голода и уже четыре месяца не видел хорошей схватки.

* * *

– Никогда не бывал здесь раньше, – сказал таможенник, когда они вышли из монорельса. – Хотел сделать заказ, но мне сказали, что это ни к чему: просто приходите и все – мы открыты до шести.

Они пересекли улицу и миновали газетный киоск, у которого потрепанные и небритые грузчики просматривали бюллетень предстоящей борьбы. Три звездоплавателя в зеленых мундирах брели по тротуару, взявшись за руки.

– Вы знаете, – говорил таможенник, – я долго боролся с собой – мне хотелось это сделать с самого первого вечера. Но все странное и непривычное не годилось для нашего отдела. И тогда я сказал себе, что сделаю что-нибудь простенькое, что можно прикрыть мундиром на службе. Вот мы и пришли.

Он распахнул двери «Пластиплазм Плюс» (Приложения, Надписи и Исправления Тела).

– Вы знаете, я всегда хотел спросить у какого-нибудь специалиста: нет ли в таком стремлении чего-нибудь патологичного?

– Вовсе нет.

Девушка с голубыми глазами, губами, волосами и крыльями сказала:

– Входите. Не желаете ли сначала ознакомиться с нашим каталогом?

– О, я отлично знаю, что мне нужно! – заверил ее таможенник. – Сюда?

– Совершенно верно.

– Психологически очень важно, – сказал доктор Т'мварба, – чувствовать власть над своим телом, знать, что вы можете изменить его, сменить форму.

Шестимесячная диета или программа наращивания мышц может дать такое же чувство удовлетворения. То же самое делают с вами новый нос, подбородок, чешуя или перья.

Они оказались в комнате с операционными столами.

– Чем могу быть полезен? – с улыбкой спросил косметохирург-полинезиец в голубом халате. – Ложитесь сюда.

– Я только жду, – отказался доктор Т'мварба.

– По вашему каталогу номер 5463, – заявил таможенник. – Я хочу это сюда, – и он шлепнул левой рукой по своему правому предплечью.

– О, да! Мне это тоже нравится. Минутку, – хирург открыл крышку стола. Сверкнули инструменты.

Он отошел к дальней стенке, где за стеклянными дверями холодильной установки виднелись покрытые инеем пластиковые формы. Вернулся хирург с подносом, полным различных деталей. Единственной различимой деталью была передняя половинка миниатюрного дракона с бриллиантовыми глазами, сверкающими чешуйками и светящимися крыльями – в длину он был чуть меньше двух дюймов.

– Мы подсоединим его к вашей нервной системе, и вы сможете заставить его свистеть, шипеть, хлопать крыльями и пускать искры, хотя для ассимиляции может потребоваться несколько дней. Не удивляйтесь, если вначале он будет только рычать – причина все та же, как и при пересадке обычных органов... Снимите, пожалуйста, куртку.

Таможенник начал раздеваться.

– Мы блокируем чувствительность вашего плеча... Вот так – это нисколько не больно, верно? О, это местный наркоз – мы должны все проделать чисто. Теперь сделаем продольный разрез... если вам это неприятно, лучше не смотрите, разговаривайте со своим другом. Это займет всего несколько минут... О, не обращайте внимания, это всего лишь некоторая активизация резервов вашего организма для быстрейшего приживления... Еще разок... Отлично. Это ваш плечевой сустав. Я знаю: странно видеть собственную руку без него. Сейчас на его место мы поставим прозрачную пластиплазмовую клетку. Действует почти также, как плечевой сустав, соединяясь с теми же мускулами. Смотрите: здесь желобки для ваших артерий... Подвигайте подбородком, пожалуйста... Если хотите наблюдать, смотрите в зеркало... Теперь завернем края... Повязка должна сохраняться несколько дней, пока клетка не срастется с телом. Если не будете делать резких движений, все пойдет нормально... А теперь я присоединю этого зверька к вашим нервам. Будет больно...

– Ммммм! – таможенник привстал.

– Сидите, сидите! Все в порядке... Вот этим маленьким ключом открывается клетка. Вы научите его выходить и проделывать разные фокусы, но не будьте нетерпеливым – на это потребуется некоторое время... А сейчас я возвращаю чувствительность вашей руке... – хирург соединил электроды и таможенник присвистнул.

– Да, немного жжет. Так будет примерно с час. Если появится краснота или воспаление, пожалуйста, сразу же придите к нам. Все, что проходит через эту дверь, тщательно стерилизуется, но раз в пять лет обязательно кто-нибудь да пронесет инфекцию... Можете надеть куртку...

Когда они шли по улице, таможенник бережно придерживал плечо.

– Вы знаете, они клянутся, что не будет никакой разницы, – его лицо скривилось. – У меня немеют пальцы. Как вы думаете, он не повредил мне нерв?

– Сомневаюсь, – сказал Т'мварба. – Вы поменьше вертитесь, сползет повязка. Пойдемте поедим.

Таможенник ощупывал плечо.

– Странно получить здесь дыру в три дюйма и по-прежнему действовать рукой.

* * *

– Итак, – сказал доктор Т'мварба, склоняясь над кружкой. – Ридра вначале привела вас в Транспортный город?

– Да. Она набирала экипаж для правительственной экспедиции. Я должен был только одобрить индексы. Но в тот вечер кое-что случилось.

– Что же именно?

– Я видел самых диких, самых странных людей в своей жизни. Они думают по-другому, действуют по-другому и даже любят по-другому. И они заставили меня смеяться и сердиться, и чувствовать себя безмерно счастливым, и бесконечно грустным, и даже слегка влюбленным, – он взглянул сферу под сводом. – И больше они уже не казались мне дикими и странными.

– У вас установились отношения в тот вечер?

– Наверное, слишком самонадеянно было бы назвать ее по имени... Но я чувствую, что она... она – мой друг. Я – одинокий человек... в городе одиноких людей, и если находишь место, где... где тебя принимают, то приходишь туда снова и снова, чтобы все повторилось.

– И повторялось?

Дэниэл Д. Эпплби посмотрел вниз и начал расстегивать куртку.

– Давайте поедим, – он бросил куртку на спинку стула и посмотрел на клетку с драконом в своем плече. – Вы приходите снова и снова... – он неуверенно взял куртку в руки, подержал несколько мгновений и решительно бросил назад на спинку стула. – Доктор Т'мварба, вы хоть чуть-чуть догадываетесь, зачем нас просят явиться в штаб-квартиру Администрации?

– Я уверен, что это касается Ридры и этой катушки с записью.

– Вы сказали, что вы ее врач. Надеюсь, этот вызов не связан с вашей профессией. Будет ужасно, если с ней что-нибудь случилось. Я этого не переживу. Она так много сказала мне за один вечер, и так просто, – он засмеялся и провел пальцами по краю клетки. Дракон внутри зашевелился. – И при этом она почти не смотрела на меня, даже не замечала.

– Надеюсь, с ней все в порядке, – сказал доктор Т'мварба. – Ей лучше быть в порядке.