Текст книги "Вавилон-17"

Глава 2

Перед посадкой «Полуночного ястреба» он попросил капитана связать его с контрольной службой полетов.

– Я хочу знать когда прибыл «Рембо».

– Минутку, сэр... Он вообще не прибыл. По крайней мере последние шесть месяцев о нем ничего не слышно. Потребуется некоторое время, чтобы проверить полные списки...

– Не надо. Прошло всего несколько дней. Вы уверены, что капитан Ридра Вонг не швартовалась недавно?

– Вонг? Она прибыла вчера, но не на «Рэмбо». Это был боевой корабль без опознавательных знаков. Произошла некоторая путаница, поскольку серийный номер с его двигателя был стерт... Возможно, он был украден...

– Капитан Вонг чувствовала себя хорошо, когда сошла в порту?

– Она, по-видимому, передала командование... – голос замолчал.

– Ну?

– Простите, сэр. Эти сведения не подлежат разглашению. Я не сразу заметил пометку... Я не могу вам дать дальнейшие разъяснения. Их разрешено давать только официальным лицам.

– Я доктор Маркус Т'мварба, – сказал доктор, сомневаясь, подействует ли это.

– О, здесь есть запись, касающаяся вас, доктор. Но в списке допущенных вас нет.

– Так что же мне делать?

– Есть распоряжение немедленно направить вас к генералу Форестеру.

* * *

Час спустя он уже входил в кабинет генерала.

– Что случилось с Ридрой?

– Где запись?

– Если Ридра хотела, чтобы именно я получил ее, то у нее были для этого какие-то причины. Если бы она хотела отдать ее вам, она бы так и сделала. Поверьте, вам не получить запись, пока я ее сам не отдам.

– Я ожидал от вас большего желания сотрудничать, доктор.

– Я хочу сотрудничать. Я здесь, генерал Форестер, по вашему вызову. Но пока я не буду точно знать, что происходит, вы ничего от меня не добьетесь.

– Сугубо гражданское отношение, – сказал генерал, подходя к столу. – В последнее время с этим все чаще и чаще приходится сталкиваться. Не знаю, нравится ли мне это, – звездоплаватель в зеленом мундире сел на край стола, задумчиво ощупывая звезды на воротнике. – За долгое время мисс Вонг была первым человеком, которому я не смог сказать: сделай то, сделай это и будь проклят, если спросишь о последствиях. В первый раз, когда я говорил с ней о Вавилоне-17, я ожидал, что просто передам ей записки, а она вернет мне текст уже на английском. Она же спокойно сказала мне: нет, вы должны рассказать мне все. Вначале это вызвало во мне раздражение – мне уже много лет никто не говорил: ты должен, – его руки опустились, как бы защищая себя. (Защищая? Это Ридра научила меня истолковывать движения? – удивился на мгновение Т'мварба.) – Так легко оказаться запертым в своем кусочке мира.

Когда голос прорывает этот мир – это важно. Ридра Вонг... – генерал замолчал, и выражение его лица заставило доктора Т'мварбу похолодеть.

– Что с ней, генерал? Она больна?

– Не знаю, – ответил генерал. – В соседнем помещении находятся... женщина и мужчина. Я не могу сказать вам, является ли эта женщина Ридрой Вонг. Это, определенно не тот человек, с которым я однажды на Земле говорил о Вавилоне-17.

Но Т'мварба уже распахивал дверь.

Двое посмотрели на него. Мужчина был массивно-грациозен, с янтарными волосами. Каторжник, как понял доктор по клейму на плече. Женщина...

Доктор уперся кулаками в бока.

– Отлично, и что же тебе сказать?

Она сказала:

– Нет понимания.

Частота дыхания, манера складывать руки, наклон плеч – детали, смысл и важность которых она тысячи раз демонстрировала ему: он понял их чрезвычайную важность. На мгновение он захотел, чтобы Ридра никогда не учила его, потому что все эти детали исчезли, и отсутствие их было хуже шрамов и уродств. Он начал голосом, который обычно предназначался только для нее, которым он ругал и хвалил ее:

– Я хотел сказать: если это шутка, сердечко мое, то я тебя отшлепаю, – но закончил голосом для чужих, голосом для продавцов. Т'мварба почувствовал себя неуверенно. – Если вы не Ридра Вонг, тогда кто же?

Она сказала:

– Нет понимания вопроса. Генерал Форестер, этот человек – доктор Маркус Т'мварба?

– Да, это он.

– Послушайте, – доктор Т'мварба повернулся к генералу, – я уверен, что вы сверяли отпечатки пальцев, уровень метаболизма, сетчатку глаза и другие методы идентификации...

– Это тело Ридры Вонг, доктор.

– Ладно. Гипноз, экспериментальное внушение, пересадка коры... Вы знаете другие способы пересадки мозга в чужое тело?

– Да. Семнадцать. Но у Ридры нет признаков ни одного из них, – генерал сделал шаг к двери. – Она ясно дала понять, что хочет поговорить с вами наедине. Я буду поблизости, – и он закрыл дверь.

Женщина мигнула и сказала:

– Сообщение от Ридры Вонг, дословная передача без понимания смысла, – внезапно ее лицо приобрело знакомое выражение и оживленность. Сцепив руки, она слегка наклонилась вперед. – Моки, я рада, что ты здесь, я долго не продержусь... Слушай: Вавилон-17 более или менее подобен оноффу, алголу или фортрану. Я действительно обладаю даром телепатии, но научилась держать это свойство под контролем. Я... мы приняли меры по поводу попыток диверсий с Вавилоном-17. Но мы пленники, и если ты хочешь освободить нас, забудь обо мне. Используй то, что в конце записи. И обязательно узнай, кто он такой! – она указала на Батчера.

Окаменелость вернулась на ее лицо. Это изменение заставило доктора затаить дыхание. Он потряс головой и рванулся в кабинет генерала.

– Кто этот уголовник? – спросил он.

– Мы как раз это устанавливаем. Надеюсь, рапорт скоро будет лежать на моем столе... А вот и он, – генерал повернулся к вспыхнувшему экрану. Так... Не скажете ли мне, что такое онофф, алгол, фортран?

– Для уверенности подслушивали в замочную скважину, – хмыкнул Т'мварба и сел в надувное кресло у стола. – Это древние, двадцатого столетия, языки, которые использовались для программирования компьютеров и использовались только для работы с машинами. Онофф – простейший из них. Он все сводил к комбинации двух слов: да и нет, или к двоичной нумерации. Остальные посложнее.

Генерал кивнул, заканчивая расшифровку сообщения.

– Этот парень прибыл с Ридрой на украденном корабле-пауке. Экипаж крайне огорчился и запротестовал, когда мы попытались развести их по разным помещениям, – он пожал плечами. – Это что-то психическое, и мы не стали настаивать – оставили их вместе.

– А где экипаж? Не может ли он помочь нам?

– Экипаж? Это все равно, что говорить с героями ваших детских кошмаров. Транспортники... Кто говорит с подобными людьми?

– Ридра это умела, – сказал доктор Т'мварба. – И я хотел бы попробовать.

– Как хотите. Мы держим их в штаб-квартире, – он снова взглянул на сообщение. – Странно. Здесь перечисление событий его жизни за последние пять лет. Начал с мелкого воровства, тюремное заключение, постепенно перешел к более крупным делам. Ограбление банка... – генерал покусал губу и добавил с некоторым уважением. – Он провел два года в тюремных пещерах Титана, бежал. Да, этот парень кое-чего стоит! Исчез в Зажиме Спецелли, где либо погиб, либо завербовался на теневой корабль... Но вот что странно – до декабря шестьдесят первого похоже, что он вообще не существовал. Обычно его называют Батчер...

Вдруг генерал лихорадочно стал рыться в ящике своего стола. Наконец, он извлек оттуда папку и положил перед собой.

– Крето, Земля, Минос, Каллисто, – читал он, – Алеппо, Олимпия, Парадиз, Дис! – он стукнул кулаком по столу.

– Что это? Маршрут Батчера до того как он попал на Титан?

– Похоже, что так. Но кроме того, именно в этих местах происходили диверсии, которые начались с декабря шестьдесят первого! Мы только недавно связали их с Вавилоном-17. Мы работали над последним «несчастным случаем», а потом подняли материалы о предыдущих и везде обнаружили сообщения о радиоперехватах. Как вы думаете, мисс Вонг привезла нам диверсанта?

– Возможно, только это не Ридра.

– Ну что ж, я думал, что вы так и скажете.

– По аналогичным причинам я уверен, что этот мужчина не Батчер.

– Тогда кто же?

– Пока не знаю. Но его личность во что бы то ни стало необходимо установить, – он встал. – Где я смогу увидеться с экипажем Ридры?

Глава 3

– Хорошенькое место! – сказал Калли, когда они вышли из лифта на верхнем этаже башни Союза.

– Хорошее, – согласилась Молли.

Официант в белом фраке подошел к ним по ковру из виверры, искоса взглянул на Брасса и спросил:

– Они с вами, доктор Т'мварба?

– Да. Для нас заказана ниша у окна. Принесите все прямо туда.

Официант кивнул и отвел доктора и членов экипажа Ридры к высокому арочному окну, выходящему на площадь Союза. Несколько человек обернулись, провожая их взглядами.

– Штаб-квартира Администрации Союза может быть очень приятным местом, – сказал доктор Т'мварба с улыбкой.

– Если есть деньги, – добавил Рон. Он откинул голову, рассматривая сине-черный потолок, огоньки там складывались в созвездия, видимые с Риммика. – Я читал о таких местах, но никогда не думал, что сам когда-нибудь сюда попаду.

– Да, я хотел бы привести сюда парней, – проворчал помощник. – А то они думают, что лучше приема у барона ничего не бывает.

В алькове официант отодвинул для Молли кресло.

– Барон Вер Дорко с Военного Двора?

– Да, – сказал Калли. – Жареный барашек, отличные вина, великолепные фазаны! И никто их не попробовал, – он покачал головой.

– Одна из досадных привычек аристократии, – со смехом сказал Т'мварба. – Но аристократов осталось немного, большинству хватает ума отбросить свои титулы.

– Последний хозяин оружия в Амседже, – сказал помощник.

– Я читал сообщение о его смерти. Ридра была там?

– Мы все были. Дикий был вечер!

– Но что же там произошло?

Брасс покачал головой.

– Ну... Капитан отправился раньше...

Когда он кончил рассказывать о происшествии, доктор Т'мварба откинулся в кресло.

– В газетах этого не было, – сказал он. – А что это за ТВ-55?

Брасс пожал плечами, но тут послышался щелчок, и в ухе доктора ожил микрофон связи с разобщенными.

– Это человеческое существо, которое с рождения находится под контролем, – сказал Глаз. – Я был с капитаном Вонг, когда барон демонстрировал его.

Доктор Т'мварба кивнул.

– Можете вы еще что-нибудь рассказать?

Помощник, пытавшийся устроиться в кресле поудобней, теперь лег животом на край стола.

– Зачем?

Остальные молча ждали. Помощник продолжал:

– Зачем мы рассказываем ему это? Он отправится назад и выдаст все военным.

– Верно, – сказал Т'мварба. – Я расскажу им все, что может помочь Ридре.

Рон резко отставил от себя стакан.

– Военные не могут относиться к нам хорошо, док, – объяснил он.

– Они не повели бы нас в такой ресторан, – Калли заткнул салфетку за цирконовое ожерелье, которое надел ради такого случая. Официант поставил на стол блюдо с жареным картофелем и шницелями.

Молли удивленно разглядывала длинный красный стручок.

– Кетчуп, – объяснил доктор Т'мварба.

– О! – сказала Молли и отложила его.

– Сюда следовало бы привести Чертенка, – помощник откинулся на спинку кресла и взглянул на доктора. – Он мастер готовить пищу из суррогатов, а здесь настоящая еда. После этого, готов поклясться, он выбежал бы из камбуза, как будто его там укусили.

Брасс спросил:

– Что случилось с Капитаном?

– Не знаю. Но если вы расскажите мне все, что знаете, у меня будет больше возможностей что-либо предпринять.

– А мы не хотим, чтобы вы что-нибудь делали для нее. На корабле был шпион. Мы все знаем об этом. Он дважды пытался уничтожить корабль. Думаю, что именно он отвечает за то, что произошло с Капитаном и с Батчером.

– Мы все так думаем, – подтвердил помощник.

– Этого вы и не хотели говорить военным?

Брас кивнул.

– Если бы не Батчер, – снова щелкнул микрофон, – мы бы вернулись в нормальное пространство в центре Новой. Батчер убедил Джебела выловить нас и взять на борт.

– Так, – доктор Т'мварба обвел сидящих за столом. – Один из вас шпион?

– Может, это кто-то из парней, – сказал помощник. – Он не обязательно находится за этим столом.

– Если так, – сказал доктор Т'мварба, – то все равно я буду говорить с вами. Генерал Форестер ничего не добился. Но Ридра нуждается в помощи. Это очень просто.

Брасс прервал затянувшееся молчание.

– В схватке с захватчиками я потерял корабль, весь взвод парней и половину офицеров. Я хорошо дрался и был хорошим пилотом для любого капитана-транспортника, хотя та схватка с захватчиками могла сделать меня человеком, приносящим несчастья. Капитан Вонг не из нашего мира. Но откуда бы она ни пришла, она просто сказала: «Мне понравилась ваша работа и я нанимаю вас». Я ей благодарен.

– Она так много знает, – сказал Калли. – И это самый увлекательный полет, в котором я когда-либо участвовал. Она проламывалась сквозь миры и брала нас с собой. Когда в последний раз меня приглашали на обед к барону? А на следующий день я обедал с пиратами. И вот я здесь. Я хочу ей помочь.

– Калли слишком прислушивается к своему животу, – прервал его Рон. – Капитан Вонг заставляет думать, док. Она заставила меня думать о Молли и Калли. Вы знаете, она была в тройке с Муэлом Араплайдом – тем парнем, что написал «Имперскую Звезду»? Должно быть, знаете, раз вы ее доктор... Во всяком случае, начинаешь думать, что, может быть, люди, живущие в других мирах, как сказал Калли, люди, которые пишут книги и делают оружие – эти люди реальны. Если вы верите в них, вам легче поверить и в себя. И если тот, кто сделал это с вами, нуждается в помощи, то вы не раздумывая бросаетесь на помощь.

– Доктор, – сказала Молли. – Я была мертва. Она оживила меня. Что я должна сделать?

– Вы должны рассказать мне все, что знаете о Батчере.

– О Батчере? – спросил Брасс. Остальные тоже были поражены. – Почему о нем? Да мы и не знаем ничего, только то, что он был в дружеских отношениях с Капитаном.

– Вы три недели были с ним на одном корабле. Расскажите все, что вы видели.

Они молча переглянулись.

– Есть ли хоть какие-нибудь сведения о том, откуда он?

– Титан, – сказал Калли. – Знак на руке.

– Нет. До Титана. По крайней мере, на пять лет раньше?.. Проблема в том, что этого не знает и сам Батчер.

Они опять ошеломленно переглянулись. Брасс сказал:

– Его язык. Ридра мне говорила, что изначально Батчер говорил на языке, в котором нет слова «я».

Вновь щелкнул микрофон Лишенных Тела:

– Она научила его говорить «я» и «вы». Они гуляли вечером по кладбищу, а мы парили над ними...

– «Я», – сказал Т'мварба. – В этом что-то есть. Интересно. Мне казалось, что я знаю о Ридре все. Но оказывается, я знаю так мало...

Снова ожил микрофон.

– Вы знаете о говорящем скворце?

Т'мварба изумился.

– Разумеется. Я же был там.

Послышался смех.

– Но она никогда не говорила вам, чего она испугалась.

– Это была истерика, вызванная предыдущим потрясением...

Привидение засмеялось вновь.

– Червяк, доктор Т'мварба! Она вовсе не боялась птицы. Она испугалась телепатического впечатления об огромном земляном черве, ползущем на нее, испугалась картины, которую воображала птица.

– Она сказала это вам... И никогда не говорила мне, – с горечью произнес доктор.

– Миры, – повторил призрак. – Миры существуют у вас пред глазами, а вы их не замечаете. Эта комната может быть полна фантомами, но вы этого не увидите. Даже экипаж не знает того, что мы сейчас вам сказали. Но капитан Вонг никогда не пользовалась микрофонами. Она нашла способ разговаривать с нами без приборов. Она прорвалась сквозь миры и соединилась с нами. И оба мира стали от этого богаче.

– Но все же кто-то в мире – моем или вашем – должен мне сказать, откуда пришел Батчер... – вдруг он засмеялся. Все удивленно уставились на него. – Червь! «Где-то в раю теперь червь, червь...» – это из ее раннего стихотворения. А мне никогда не приходило в голову.

Глава 4

– Мне полагается радоваться? – поинтересовался доктор Т'мварба.

– Вам полагается быть заинтересованным, – ответил генерал Форестер.

– Вы посмотрели на гиперстатическую карту и обнаружили, что, несмотря на то, что все диверсии за последние годы происходили в обычном пространстве, все они лежат на крейсерской дистанции от Зажима Спецелли, на расстоянии одного прыжка. Вы также обнаружили, что пока Батчер был на Титане, диверсий не было. Иными словами, вы установили высокую вероятность того, что именно Батчер отвечает за все это. Но мне не хочется радоваться.

– Почему?

– Потому, что он слишком важная персона.

– Важная?

– Да, важная... для Ридры. Экипаж сказал мне об этом.

– Он? – затем пришло понимание. – Он? О нет... не может быть. Нет. Грабежи, диверсии, убийства... Я хочу сказать, что он...

– Вы не знаете, кто он, – доктор встал с кресла. – Вы дадите мне возможность проверить одну идею? Она должна сработать.

– Я все еще не понимаю чего вы хотите.

Доктор Т'мварба вздохнул.

– Прежде всего я хочу поместить Ридру, Батчера и нас с вами в самую глубокую, самую недоступную, самую охраняемую темницу штаб-квартиры Администрации.

– Но у нас нет темн...

– Не обманывайте меня, – спокойно сказал Т'мварба. – Вспомните, вы ведь ведете войну.

Генерал нахмурился.

– Зачем вся эта секретность?

– Потому что этот парень многого стоит. Если бы рядом со мной были все Вооруженные Силы Союза, я был бы спокойнее. Тогда я бы знал, что у нас есть шанс.

* * *

Ридру посадили в одном углу тюремной камеры, Батчера – в другом. Оба были привязаны пластиковыми ремнями к наглухо привинченным к стенам сиденьям. Доктор Т'мварба следил за тем, как из камеры выкатывают оборудование.

– Никаких темниц, никаких пыточных камер, а, генерал? – он взглянул на кровавое пятно, которое стирали с пола у его ног, и покачал головой. Было бы хорошо, если бы камеру промыли кислотой и продезинфицировали...

– У вас есть все необходимое, доктор? – спросил генерал, не обращая внимания на его замечания. – Если вы изменили свои намерения, то через пятнадцать минут здесь будет множество специалистов.

– Здесь мало места, – сказал Т'мварба. – Я получил девять специалистов в компактном виде, – он положил руку на компьютер.

– Вы говорили, – сказал генерал, – что необходима максимальная безопасность. Я могу собрать здесь двести пятьдесят мастеров айкидо.

– У меня черный пояс по айкидо, генерал, и думаю, что вдвоем мы справимся.

Генерал поднял брови.

– Я сам занимаюсь каратэ, айкидо я никогда не понимал. А у вас черный пояс?

– И у Ридры тоже. Я не знаю, что может Батчер, поэтому предпочел крепко привязать их.

– Хорошо, – генерал дотронулся до дверного косяка. Металлическая плита медленно опустилась. – В нашем распоряжении пять минут. – Плита коснулась пола, и щель между ней и порогом исчезла. – Края сварены. Мы в центре двенадцати слоев защиты, причем все они непреодолимы. Никто не знает даже расположения этого места, включая и меня.

– После лабиринтов, через которые мы прошли, я тоже не знаю, – сказал Т'мварба.

– На случай, если кто-нибудь захочет засечь нас, мы автоматически перемещаемся каждые пятнадцать секунд... Он не вырвется отсюда, – генерал указал на Батчера.

– Я скорее хотел бы быть уверенным, что никто не ворвется сюда.

– Начинайте.

– У Батчера амнезия, если верить докторам на Титане. Это значит, что его сознание занимает только часть его мозга, а все, что происходило до шестьдесят первого года, блокировано. Вот эта штука, – он надел на голову Батчера металлический шлем, – создаст серию «неприятностей» в его сознании, и оно будет вынуждено прорваться из изоляции в остальную часть мозга.

– А что если между этим участком коры и мозгом просто нет связи?

– Если будет в полной мере неприятно, то установятся новые связи.

– При той жизни, которую он вел, – заметил генерал, – мне трудно представить себе, что ему может быть неприятно.

– Онофф, алгол, фортран, – сказал доктор Т'мварба, – обычно создают ситуацию «змея в мозге». Однако с мозгом, который не знает слова «я», тактика страха не подействует.

– Тогда что же?

– Онофф, алгол и фортран. С помощью парикмахера и того факта, что сегодня среда.

– Доктор Т'мварба, я не изучал ваш психоиндекс...

– Я знаю, что делаю. Ни один из этих языков для компьютера не знает слова «я». Это делает невозможным такие предложения, как «Я не могу решить эту проблему», или «Я не понимаю», или «Я не хочу напрасно тратить свое время». Генерал, в маленьком городке на испанской стороне Пиренеев есть лишь один цирюльник. Цирюльник бреет всех мужчин в городе, которые не бреются сами. Кто же бреет цирюльника?

Генерал нахмурился.

– Вы не верите мне? Но, генерал, я всегда говорю правду. За исключением среды. По средам любое мое утверждение – ложь.

– Но сегодня среда! – воскликнул генерал, начиная выходить из себя.

– Как убедительно! Ну, ну, генерал, успокойтесь, а то у вас посинело лицо.

– Я абсолютно спокоен!

– Ну, ну... Отвечайте только да или нет: прекратите ли вы бить свою жену?

– Будь я проклят, если смогу ответить на такой вопрос!..

– Ну, ладно. Пока вы думаете о жене и о среде, скажите, кто же бреет цирюльника?

Генерал резко рассмеялся.

– Парадоксы! Вы хотите начинить его парадоксами, чтобы он боролся с ними?

– Если так поступить с компьютером, то он просто перегорит, как только столкнется с парадоксом, если только его не запрограммировали на отключение.

– Предположим, что он решится на разобщение?

– Разве это меня остановит, – доктор указал на другую машину. – И для этого у меня есть средство.

– Но как вы узнаете, какие парадоксы ему подсунуть? Те, что вы сказали мне...

– Их – нет. Помимо всего прочего они существуют только в английском и еще нескольких аналитических языках. Парадоксы существуют в лингвистической манифестации языка, которым они выражены. В парадоксе об испанском цирюльнике слово «все» и заключает в себе противоречие. То же самое и в других парадоксах. Лента, которую послала мне Ридра, содержит грамматику и словарь Вавилона-17. Удивительно! Это наиболее аналитический из всех существующих языков. Но это одновременно означает и огромное количество парадоксов, поистине изумительных парадоксов! Ридра заполнила конец ленты наиболее остроумными из них. Мозг, ограниченный Вавилоном-17, эти парадоксы сожгут или...

– Или заставят установить связи с другими частями мозга! Понимаю. Ну, начинайте!

– А я уже начал две минуты назад.

Генерал посмотрел на Батчера.

– Но я ничего не вижу.

– И еще минуту ничего не увидите, – доктор манипулировал какими-то рычагами и переключателями. – Система парадоксов, которую я вбиваю ему в мозг, сначала должна прорваться через внешнюю оболочку его коры.

Внезапно рот Батчера открылся, обнажив зубы.

– Начинается, – сказал доктор.

– А что происходит с мисс Вонг?

Лицо Ридры тоже было искажено.

– Я надеялся, что этого не случится, – вздохнул доктор Т'мварба. – Но... Они в телепатическом контакте.

Стул Батчера затрещал. Ремень, крепивший его голову к спинке, ослаб, и великан ударился затылком о металл.

Ридра закричала от боли. Ее испуганные глаза открылись и уставились на доктора.

– О, Моки, как больно!

Один из ремней, удерживавших руки Батчера, лопнул со звоном. Взлетел огромный кулак.

Доктор Т'мварба поспешно нажал какую-то кнопку. Белый свет сменился желтым, Батчер расслабился.

– Он лишился... – начал было генерал, но остановился – Батчер тяжело дышал.

– Выпусти меня отсюда, Моки, – донесся голос Ридры.

Доктор Т'мварба нажал другую кнопку, и ремни, стягивающие ее тело с треском раскрылись. Ридра вскочила и побежала к Батчеру.

– Его тоже?

Она кивнула.

Доктор снова нажал кнопку и Батчер упал на руки Ридры. Под его тяжестью она опустилась на пол и начала делать ему массаж.

Генерал Форестер держал их под прицелом своего вибропистолета.

– Итак, кто же он и откуда?

Батчер снова начал заваливаться, но успел ухватиться руками за спинку стула, удержался и тяжело приподнялся.

– Най... – начал он. – Я... я... Найлз Вер Дорко, – голос его утратил жесткость. Он стал немного выше и был окрашен легким аристократическим акцентом. – Армседж. Я родился в Армседже... И я... я убил своего отца!

Дверная пластина скользнула в сторону. Завоняло дымом и горячим металлом.

– Что это там за запах? – спросил генерал Форестер. – Этого не может быть!

– Я предполагал, – уверенно сказал доктор Т'мварба, – что половина защитных слоев этой камеры будет прорвана. Еще несколько минут – и у нас вообще бы не было шансов.

Послышался шум, и перепачканный сажей астронавт остановился, пошатываясь, у двери.

– Генерал Форестер, с вами все в порядке? Внешняя стена взорвана, каким-то образом вскрыты радиозамки на двойных дверях! И керамические стены пробиты почти до середины! Похоже на лазер...

Генерал заметно побледнел.

– Кто пытался пробиться сюда?

Батчер стал на ноги, держась за плечо Ридры.

– Несколько наиболее остроумных моделей моего отца, включая ТВ-55. Здесь, в штаб-квартире Администрации, их должно быть не менее шести, и довольно высокоэффективных. Но теперь о них можно не беспокоиться.

– Я успокоюсь только тогда, – размеренно сказал генерал Форрестер, – когда мне все объяснят.

* * *

– Нет, мой отец не был предателем, генерал. Он просто хотел сделать меня наиболее эффективным секретным агентом Союза. Но оружие – это не инструмент, а скорее знание, как его использовать. И у захватчиков есть это знание. Это Вавилон-17.

– Хорошо. Вы можете быть Найлзом Вер Дорко. Но это еще больше запутывает дело.

– Я не хочу, чтобы он много говорил, – сказал доктор Т'мварба. – Потрясения, испытанные нервной системой...

– Я в порядке, доктор. У меня сильный организм. Мои рефлексы намного превосходят нормальные, и теперь я контролирую свою нервную систему до мизинца на ноге. Мой отец все делал основательно.

Генерал Форестер положил ноги на стол.

– Лучше пусть говорит. Ибо, если через пять минут я все не пойму, то всех вас кое-куда отправлю.

– Мой отец только начал работу над усовершенствованным шпионом, когда ему пришла в голову эта мысль. Он придал мне наиболее совершенную человеческую форму, какую только мог создать. Затем послал меня на территорию захватчиков, надеясь, что там я сам внесу максимум смятения. И я причинил им немало вреда, прежде чем они схватили меня... Отец продолжал совершенствовать своих шпионов, и вскоре они намного превосходили меня. Я, например, не продержусь против ТВ-55 более пяти минут. Но из-за... я думаю, это семейная гордость... Он хотел сохранить контроль над всей операцией в своей семье. Каждый шпион Армседжа может получать команды заранее установленным кодом. В мой спинной мозг вживлен гиперстасисный трансмиттер, больше частью электропластиплазмовый. И я сохранял контроль над всеми шпионами, независимо от их сложности. В течение нескольких лет тысячи шпионов внедрялись на территорию захватчиков. До того, как я попал в плен мы составляли внушительную силу.

– Но почему вас не убили? – спросил генерал. – Или они решили обратить всю эту армию шпионов против нас?

– Они открыли, что я – оружие Союза. Но в определенных условиях гиперстасисный трансмиттер уничтожается в моем теле. Потом, правда требуется не менее трех недель, чтобы вырастить новый. И они так и не узнали, что я контролирую остальных. Но они испробовали на мне свое секретное оружие – Вавилон-17. Они вызвали у меня амнезию, оставили безо всяких коммуникативных способностей, кроме Вавилона-17, потом позволили мне бежать из Нуэва-нуэва Йорка обратно на территорию Союза. Я не получил никаких инструкций относительно диверсий. Власть, которой я обладал, связь с остальными шпионами, пробуждалась очень медленно и довольно болезненно.

И вся моя жизнь стала преступлением, маскирующим диверсии. Как и почему этого я не знаю.

– Думаю, я могу объяснить это, генерал, – сказала Ридра. – Вы можете запрограммировать компьютер так, чтобы он делал ошибки, и вы сделаете это, не перепутывая связи, а манипулируя языком, на котором вы научили компьютер думать. Отсутствие «я» предотвращало всякую самокритику и самосохранение. В сущности, оно прерывало любую осведомленность о символах и символических процессах – а именно таким образом мы различаем реальность и отображение реальности...

– Шимпанзе, – прервал ее доктор Т'мварба, – достаточно координированы, чтобы научиться водить автомобиль, и достаточно разумны, чтобы различить красный и зеленый цвет. Но, научившись, они все же не станут свободными, потому что когда горит зеленый свет, они поведут автомобиль прямо на кирпичную стену, а когда корит красный, они остановятся посреди перекрестка, даже если на них в следующее мгновение налетит грузовик. У них нет символических процессов. Для них красный значит «стой», зеленый – «иди». То, что это не сами действия, а их символы, они не знают.

– Итак, – продолжала Ридра, – Вавилон-17 – это язык, содержащий для Батчера долговременную программу превращения в преступника и диверсанта.

Если вы лишите кого-нибудь памяти и оставите его в чужой стране, сохранив ему только названия инструментов и узлов машин, не удивляйтесь, если он станет механиком. Манипулируя его словарем, вы легко можете превратить его в моряка или художника. Вавилон-17 – это точный аналитический язык, который снабжает вас техническими знаниями в любой ситуации, в которой вы окажетесь.

– Вы хотите сказать, что этот язык даже вас мог обратить против Союза? – спросил генерал.

– Начнем с того, – сказала Ридра, – что слово, обозначающее на Вавилоне-17 слово «Союз», может быть переведено на английский как «тот, который захватывает». Теперь понимаете? И все программы подчинены этому слову. Когда мыслишь на Вавилоне-17, становится совершенно логичным постараться уничтожить собственный корабль, а потом при помощи самогипноза заблокировать этот факт, чтобы не суметь раскрыть собственные действия и остановить себя.

– Вот ваш шпион! – воскликнул доктор Т'мварба.

Ридра кивнула.

– Вавилон-17 программирует действия личности, усиливая их самогипнозом, при этом все, что продумано на этом языке, кажется правильным, поскольку на других языках оно выражено очень грубо и неуклюже. Запрограммированная личность, во-первых, должна стремиться любой ценой уничтожить Союз, а, во-вторых, оставаться скрытой от остальной части сознания. Это и произошло с нами.

– Но почему Вавилон-17 не полностью подчинил вас? – спросил доктор Т'мварба.

– Он не рассчитан на мой талант, Моки, – ответила Ридра. – Я уже анализировала эту проблему на Вавилоне-17. Все очень просто. Человеческая нервная система производит радиошумы. Но, чтобы уловить эти шумы нужна антенна с поверхностью во много тысяч квадратных миль. В сущности, единственное устройство, способное на это, нервная система другого человека. Лишь несколько человек, подобных мне, лучше других контролируют ее. Я контролирую испускаемые мной радиошумы, и мне не составило труда просто несколько исказить их.

– И что же я должен делать со шпионами, которых вы скрываете в своих головах? Подвергнуть вас лоботомии?