Текст книги "Душа Ардейла"

Глава 5

– Ну и что это ты только что изобразил? Я тебя что, так учил? – Ребан поднялся со ступени крыльца, на которой только что сидел, и, прихрамывая, подошел к Барату. – Смотри! Движение плоскости клинка, при веерной защите, должно быть строго параллельно земле. С одновременным поворотом тела линия не должна меняться. Ты окружаешь себя кольцом из стали твоего клинка! Все, попавшее в это кольцо, должно быть перерублено! При хаотическом движении возможно невольное парирование, движение прерывается, и ты оказываешься в уязвимом положении. Давай еще раз! И ускорь движение! Клинок при этом должен становиться туманной полосой.

Тяжело дыша, Барат с досадой смотрел на своего мучителя. Как можно ускорить движение на рыхлом снегу, с тяжелыми металлическими колодками, привязанными к ногам, и свинцовыми накладками на лезвии деревянного меча? Бросить бы все и уйти в кузницу! Там отец что-то новое задумал. Сказал, что его, Барата, помощь пригодится. Да нет, не получится. После обеда время принадлежит Ребану, и с этим ничего поделать нельзя. Отец ясно дал это понять.

Тяжелое дыхание вырывалось изо рта и срывалось белым облачком за спиной. Барат несся по зимнему лесу, выполняя задание Ребана. Надо добежать до сопки и вернуться назад до того, как сгорит тщательно отмеренная Ребаном лучина. Огонь уютно устроился в ножнах на спине. По ощущениям Барат мог бы назвать его состояние дремотой. Ладно подогнанные ремни не мешали бегу. Если бы не утяжелители на ногах, Барат легко сбегал бы туда и обратно. Зачем Ребан их вешает? Говорит, что потом Барат все поймет и оценит. Потом – это потом! А сейчас Барат воспринимал такие действия как проявление очередного самодурства учителя.

Какое-то движение слева, смазанное, схваченное краем глаза. В лесу всякое может случиться! Барат насторожился, готовый в любой момент выхватить меч, слегка повернул голову в сторону замеченного движения.

Волк! Обычный серый брат. Даже еще не волк, а волчонок. Стелется параллельно бегу Барата, лукаво кося глазом на человека. Эх, красиво бежит! Конечно, ему на ноги тяжеленные железяки не подвешивают!

Бежать стало неожиданно легче. Снег уже не так мешал. Барат радостно рассмеялся и увеличил темп. Волчонок в ответ радостно взвизгнул и тоже ускорил свой бег.

Барат очень любил бывать в лесу. Лес воспринимался как большой, добрый и верный друг, готовый принять, защитить и спрятать от любой опасности. То, что в лесу бывает нечисть, воспринималось Баратом философски. Паразиты бывают везде и у всех. Просто надо уметь защититься от них.

Встречи с нечистью Барат не боялся. Огонь бы его предупредил, как это уже бывало. Вон неделю назад Барат бежал по распадку, когда Синий Огонь за спиной проснулся и тревожно завибрировал. Одновременно с этим Барат ощутил поток темной, злой силы из-за куста, заваленного хворостом и прикрытого лапами растущей рядом ели. Не теряя времени, Барат одним движением выхватил Огонь, отпрыгивая в сторону от куста и разворачиваясь лицом к источнику опасности. Хворост разлетелся в стороны, и из куста выскочило существо. Красные глаза злобно смотрели на весь мир. Толстые передние лапы венчали острейшие когти. Задние лапы были короче передних, поэтому казалось, что существо передвигается присев.

Не останавливаясь, тварь попыталась прыгнуть, имея целью славно подзакусить человечинкой. Барат одним движением рассек веревки, удерживающие груз на ногах и мешавшие двигаться. В момент прыжка темной твари он снова резко сместился и отмахнулся от нее Огнем. Жаль! Несильно достал. Царапина. Но что это? Царапина быстро ширилась, обнажая темно-бурую плоть. Тварь взревела, рванулась и попыталась заграбастать Барата лапами. Точнее, левой лапой с длиннющими когтями. Ну и осталась без лапы! Барат зорко следил за врагом. Когда тварь, завывая, свалилась на снег, Барат подскочил к ней и, взмахнув мечом, отделил уродливую голову от туловища. В момент прыжка нечисть еще пыталась достать Барата целой лапой, но зацепила лишь штанину, мигом разорвав ее сверху донизу.

За штанину Барат получил нагоняй от Ребана по полной программе, когда приволок к хижине Ребана голову твари и утяжелители с остатками веревки.

– Это кустобный жорж! Ты понимаешь это или нет? У него когти ядовитые! Если бы ты, голова два уха, присмотрелся к ним, то увидел бы, что там есть канавки для яда. А если бы он до тебя дотянулся? Лежали бы там две тушки. А мой труд? Мои нервы, что я на тебя потратил? – сердито кричал Ребан, раскрасневшись от гнева. – Ты же знаешь, что нельзя подходить к зверю, пока не убедился, что он издох! Героизм проявить захотелось? Бери деревяшку, стоишь до первой звезды! И чтобы с места не сходил!

Сопка приближалась. Волчонок, весело подпрыгивая и вывалив розовый язык, мчался вровень с Баратом. Барат подбежал к дубу с наметенным у его основания сугробом. Сугроб уже был перерыт предыдущими набегами, но желудей под снегом было еще много. Желудь нужен был как подтверждение, что Барат тут побывал. Барат в очередной раз нырнул в сугроб, энергично заработал руками и выудил желудь. Порядок! В том же темпе бег в обратном направлении. Волчонок принял правила без возражений и помчался с неменьшим энтузиазмом обратно. Снова заснеженный лес, снова мелькают засыпанные снегом деревья и кусты по сторонам. Легкий скрип снега под ногами и шумное дыхание усталого Барата.

На окраине леса волчонок остановился, не желая бежать дальше. Барат остановился тоже. По его прикидкам, времени еще было достаточно. Он внимательно осмотрел своего добровольного сопровождающего. В глаза бросилась невероятная худоба животного. И как у него только сил хватало бежать? И не только бежать, а явно получать от этого удовольствие? Надо бы зверюгу поощрить и поддержать. И кажется, Барат знает как. Парень рванул к домику Ребана. Волчонок остался на опушке, только смотрел вслед Барату, не делая никаких попыток уйти или побежать следом.

Барат вихрем промчался мимо Ребана, который был удивлен бодрым бегом подопечного, рванул дверь ледника, в котором хранились запасы мяса, и, выхватив из-за голенища нож, отхватил от туши приличный кусок. Не тратя времени даром, Барат бросился к лесу. Ребан его не окликнул, только внимательно посмотрел вслед, перевел взгляд в направлении бега и увидел стоящего на окраине леса волчонка. Понимающе кивнул и, буркнув что-то себе под нос, снова склонился над парой снегоступов, приводя их в порядок.

Волчонок внимательно смотрел на приближающегося Барата, черный нос вдруг заходил ходуном. Учуял мясо! Барат присел перед ним на корточки, протягивая кусок. Волчонок осторожно шагнул, не сводя глаз с Барата, аккуратно ухватил подношение. Мясо исчезло мгновенно!

Барат ласково улыбнулся:

– Я буду звать тебя Вольфом.

При звуках человеческого голоса Вольф напрягся, но с места не сдвинулся. Барат говорил негромко. Волчонок, казалось, прислушивался и все понимал.

С тех пор каждый день Вольф поджидал Барата на опушке и сопровождал его в пробежках. К лету от худобы его не осталось и следа. Пышная серая шубка сменилась на более скромную – летнюю. Сильный и красивый зверь теперь скользил по лесу вровень с бегущим человеком.

Вот так, в занятиях и трудах, прошла зима.

Травник месяц – самое лучшее время! Отшумели весенние ручьи. Лес оделся в яркую молодую зелень листвы. По утрам оглушительно звенели птичьи голоса. Деревенские знахарки занимались сбором целебных растений, цветом лесных трав и деревьев. Белые волки ушли в глубь лесов, и, по крайней мере, до следующей зимы была надежда их не увидеть более. Странные и страшные звери! Где находились их летние берлоги, не знал никто.

А Ребан уже начал давать Барату уроки непосредственно по самому бою. Атаки, контратаки, блоки сыпались в жадную, быстро все схватывающую память молодого кузнеца. Сначала сам Ребан показывал прием. Он в первый раз проводил его быстро, потом медленно, объясняя, как и зачем должен двигаться клинок.

После этого наступала очередь Барата. Он до одури повторял все показанные движения своим деревянным подобием меча, слушая критические высказывания старого воина. Но и этого было мало! Все новое Барат потом еще долго тренировал в одиночестве своим Огнем. Для этого он уходил в глубь леса, в сопровождении только Вольфа, радостно встречавшего Барата на некотором расстоянии в чаще. Вот там, на небольшой, облюбованной еще в прошлом году полянке, Барат крутил меч, шлифуя полученные знания.

Турот морщился, видя, что Барат уделяет все меньше времени кузнице, но безропотно отпускал его, надеясь на скорое окончание курса обучения. Сам же уговорил! И ничего тут не поделаешь. А с другой стороны, работа сына вызывала уважение у Турота. Сделанное Баратом носило явный признак мастерства. Уже никто не мог различить, где работа самого Турота, а где Барата. Но вот попыток создания чего-то необыкновенного у Барата больше не было. Работал он в кузнице, если можно так сказать, без огонька.

Барат устало опустился на траву, положив клинок рядом с собой. Натруженные мышцы ныли, но ныли приятно. Удовлетворение наполняло душу молодого парня. Наконец-то блок с переходом в прямой колющий удар получился! А сколько пришлось с ним повозиться? Ребан долго не мог разъяснить суть этого приема Барату. Потом были затруднения с разбором его. Медленно, по частям, он не получался. Вся суть и была в том, чтобы его проводить быстро, молниеносно!

Барат откинулся на спину и, заложив руки за голову, умиротворенно посмотрел в небо, следя за большим кучевым облаком, которое медленно и величаво проплывало над лесом.

Вольф, вернувшийся к другу, расположился рядом. Ему было жарко, вываленный язык часто подрагивал. Но вся его поза выражала немедленную готовность присоединиться к любым действиям Барата. На время тренировок человека Вольф благоразумно уходил в лес. Барат, когда начинал кружиться в танце клинка, ничего вокруг не замечал. На это уже обратил внимание Ребан, требующий от ученика, чтобы тот, как бы ни был занят боем, видел все вокруг. И такое видение уже начало приходить. Но пока слишком недолгое. Впрочем, у Ребана в запасе имелось немало способов, как и чему научить.

Внезапное рычание Вольфа заставило обратить на него внимание. Барат быстро перевернулся на бок, настороженно повернул голову в сторону волка, определяя, что могло вызвать такую реакцию у друга. Вольф напряженно смотрел в сторону села. Его уши прижались к голове, поднялась и наморщилась верхняя губа, обнажая белоснежные великолепные клыки. В горле клокотало глухое рычание. Что же вызвало такое поведение у Вольфа? Никогда ранее он не показывал такое отношение к поселению людей.

Барат напряженно попытался проникнуть взглядом сквозь чащу деревьев, отделявшую его от ближайших домов. Само собой, ничего увидеть не смог. Уж слишком густо росли растения. Чуть подняв глаза, увидел еще одно облако, медленно наползавшее из-за деревьев. Облако черного дыма, поднимающееся со стороны деревни.

Глава 6

Несколько мгновений Барат всматривался, не желая верить своим глазам, но облако густело и не собиралось исчезать. Ясно было, что там что-то горит! Пожары были бичом поселений. Уж слишком легко огонь охватывал высохшие за многие годы деревянные стены домов. В такие моменты все, и стар и млад, бросались тушить пожар. Странно было, что не слышен набат, которым сзывали народ в таких случаях.

Лихорадочно подхватив меч, Барат вскочил на ноги и бросился в сторону деревни. Лес как будто сам расступался, давая ему дорогу. Вольф вскочил и бросился следом за парнем. Барат мчался к дому. Душу наполняло какое-то тяжелое предчувствие. Он уговаривал себя, что ничего страшного, это просто пожар, но сердце заходилось и сжималось болью.

Выскочил на опушку и бросил взгляд на деревню. Резко остановился, не веря тому, что увидел. В глаза сразу же бросилась картина пылающей кузницы. Но не только ее поедало пламя. На том берегу речушки тоже горят дома! Да что же там такое творится?

Барат рванулся к зданию. Он, прикрывая лицо рукой, попытался заглянуть в середину кузницы. Никого! Тогда домой! Быстрее!

Скатился к воде. В три прыжка преодолел поток воды, несущийся рекою. Вскарабкался по косогору вверх. Вот и дом. Языки пламени лижут крышу! Что же такое? Никто не тушит! Что происходит?

Барат, тяжело дыша, вбежал во двор. Первое, что увидел, – отец, лежащий навзничь…

Он был мертв. Остекленевшие глаза безучастно смотрят в небо. Страшная рана на груди. Лужа крови, расплывавшаяся под спиной. Рука, бессильно сжимающая топор. Барат перевел взгляд дальше. Три фигуры, склонившиеся над Сайной… Болезненный предсмертный вскрик матери.

Гулкая тишина наполнила голову, клинок сам оказался в руке, полыхая голубым огнем. Волна ярости, охватившая Барата, подхватила его и понесла к черным фигурам. Ярость и боль, боль от разом поломанной жизни, от потери родных ему людей затуманили голову. Черные даже не успели обернуться, отреагировать, как сталь Огня настигла их. Три мертвых тела рухнули на землю двора.

Рыча от боли и отчаяния, Барат развернулся. Несколько одетых в черную одежду фигур вбегали во двор, держа в руках обнаженные изогнутые мечи. Один из нападающих остановился, поднял короткий изогнутый лук и быстро выпустил стрелу в Барата. Тело отреагировало само. Недаром Ребан отрабатывал с ним до изнеможения этот прием. Свистнул меч в руке Барата – стрела отлетела, отбитая плоскостью меча. И тут же зазвенел, загудел, запел, яростно вступив в бой, Синий Огонь.

Саму сечу Барат так и не запомнил. В памяти остались обрывки от боя. Разлетающиеся, как будто их сделали изо льда, осколки вражеских мечей… Гортанные крики, вопли и стоны врагов, которых достала сталь клинка Барата… Голубые блики Огня, тянущиеся за лезвием, капли крови очередного врага…

Сам того не сознавая, Барат прошел в танце смерти всю деревню. Неведомое доселе чувство вело его за собой. Оно управляло им. Оно заставляло его наносить удары, которых не учил, которых не знал даже Ребан.

Барат не знал, сколько врагов он убил. Он убивал всех черных воинов Таш, которых встретил на пути. Они сами выбегали навстречу Барату, а значит, и своей смерти. Меч в его руках жил своей жизнью. Он исполнял свой танец – танец боя! Выписывая невиданные фигуры, разносил вдребезги клинки врага и с наслаждением вгрызался в их тела, лишая жизни.

Так Барат дошел до дома Ребана. Это был единственный дом, пространство вокруг которого уже было усеяно трупами в черных одеждах. Сам Ребан лежал ничком на земле перед крыльцом. Из спины торчало несколько стрел с черным оперением. Двое стрелков с луками в руках обернулись на появление Барата. Они даже успели вскинуть луки. Но это было все, что они успели сделать. На немыслимой скорости, в прыжке, Барат дотянулся до них. Один, ухватившись руками за живот, кулем осел на месте. Голова второго далеко отлетела в глубь двора…

…Первыми стали пробиваться к сознанию звуки. Щебет птиц, шелест ветра в кронах деревьев, шумное сопение Вольфа, пытающегося влажным носом поддеть опущенную в траву голову Барата. Левая рука, бессильно вцепившаяся пальцами в землю, непросохшие слезы на щеках, боль в сердце. И ненависть к тем, кто все отобрал у него.

Барат почувствовал в правой руке рукоять Огня. Она жгла ему ладонь. Меч как будто поддерживал, подбадривал его, требовал не отступать и бороться.

Барат медленно поднял голову. Вольф радостно заскулил. День уже перевалил за полдень. Как Барат оказался здесь, среди леса, он не помнил. Поднялся с земли, постанывая от боли в плечах. Осмотрел себя. Да, одежда оставляла желать лучшего. Порванные в нескольких местах штаны и рубашка, пятна крови на них. Странно, что нет ни одной раны, учитывая страшную рубку в деревне.

Снова нахлынула леденящая сердце тоска и боль потери. Как жить дальше? Что делать дальше?

Вольф вдруг насторожил уши, глядя в лес, потом зарычал. Таким предупреждением пренебрегать не стоит! Но что встревожило серого друга? Барат забросил Огонь в ножны и мигом вскарабкался по ветвям стоящего рядом высокого дерева на самую верхушку. Вид открылся перед ним далеко не радостный. Вдали вился черный дым от сожженной деревни, а вблизи… Вблизи он увидел ненавистные черные балахоны, пробирающиеся по лесу в его, Барата, сторону. Слишком много! Не справиться! Как они узнали, что он здесь? Впрочем, это не важно!

Барат поспешно спустился вниз. Надо бежать! Куда? Конечно, в горы! Куда же еще? Таш – жители степей и равнин. Они не знают леса так, как знает его Барат. Они не смогут настичь его в лесу. Или смогут? Ведь как-то же смогли определить, где он… Все равно! Надо оторваться от них!

Барат быстро спустился с дерева и помчался по лесу. Барат побежал так, как и учил Ребан, как бегал много раз до этого – размеренно, сразу взяв хороший темп. Даже высокий гортанный крик за спиной не сбил его с ритма. Утяжелителей на ногах нет. Попробуйте догоните! Тело рванулось в сторону, пропуская мимо себя свистнувшую черную стрелу, с глухим стуком вонзившуюся в ствол ближайшего дерева.

Яростные крики за спиной указали на то, что воины Таш увидели его и бросились за ним в погоню.

Барат не сразу понял, что выбрал ошибочный путь. Он бежал вдоль небольшой, но бурной речки. По сторонам угрюмо вздымались скалы. Крутые склоны их не давали возможности подняться. Вольф сразу ушел в сторону и исчез из видимости еще в самом начале бега. Да он и не нужен был разъяренным степнякам. Жажда мести и смерти наглого мальчишки, убившего столько их сородичей, подстегивала преследователей, а неприступные склоны давали надежду, что месть удастся.

Барат лихорадочно искал взглядом место, где он сможет подняться наверх. Там лес, и именно там – спасение. Как же он сразу не сообразил, что этот путь не тот, которым ему надо было бежать? Если бы он взял чуть правее, воины Таш не смогли бы его догнать. Взгляд Барата напрасно шарил вокруг. Он всюду натыкался на неприступные стены.

Выскочив за поворот, Барат невольно остановился. Тупик! Ущелье заканчивалось водопадом, падающим с высоты большого дома. И взобраться по камням наверх не представлялось возможным. Хотя нет! Вон там выступ, за который можно ухватиться.

Барат рванулся вперед и, прыгая по мокрым камням, попытался добраться до спасительного выступа. Нога соскользнула с мокрого камня, сильная боль заставила вскрикнуть. Барат упал и с тоской посмотрел на выступ, до которого так и не дотянулся. Боль в ноге не проходила, что заставляло предположить самое худшее. Крики врагов приближались. Постанывая от боли, Барат дополз-таки до выступа. Нет, не взобраться! Зато под выступом есть выемка. Вытащив меч из ножен, Барат протиснулся в эту выемку и приготовился дорого продать свою жизнь. Больше одного воина сюда не сунутся. Напрягает то, что у Таш есть луки, но тут уж как получится.

Крики стали громче. В них было слышно безумие, охотничий азарт и желание убивать. Барат стиснул зубы и глубоко вздохнул. Эх, жаль, что так получилось! Видать, так было угодно Единому. Не пришлось отомстить за смерть родных людей полной мерой. Осталось только подороже продать свою жизнь. Огонь, соглашаясь, полыхнул в его руке синим пламенем.

Когда Барат уже был готов увидеть появление самого прыткого из преследователей, за спиной раздался легкий скрип. Барат не успел осознать, что происходит, как его крепко ухватили за плечи и руки. Вслед за этим последовали сильный рывок и падение в темноту. Снова легкий скрип – и наступила тьма.

Впрочем, тьма была недолгой. Послышались быстрые сильные удары камня о камень. Вспыхнул факел, выхватив из темноты растрепанные волосы, сосульками спадающие на лоб, маленькие глазки, нос картошкой и пышные усы с не менее пышной бородой.

– Ну что? Кого вы выловили там? Показывайте! – пророкотал бас владельца факела.

Вспыхнуло еще несколько факелов. Один из них бесцеремонно был поднесен к лицу Барата.

– Человек?! – Лицо искривилось в брезгливой гримасе. – Я думал, что-то стоящее! Стоило ли ради него подвергаться опасности? Решено же, что людям оставить надо людское! Пусть они себе кромсают друг друга! Нам-то что до этого?

– Не спеши с выводами, Тархрет, – раздался голос рядом с Баратом. – Посмотри на его шевелюру!

– Ха! Мало ли среди людей мальчишек с белыми волосами? – скривился тот, кого назвали Тархретом.

– А меч? Посмотри на него! – настаивал сидящий рядом с Баратом. – Ты можешь сказать то же самое и о клинке?

Тархрет сделал пару шагов, присматриваясь к мечу в руке Барата.

– Ну вижу. Добрая работа, – вынужден был признать он. – Но до нашей все равно недотягивает! Какого горного духа тебе приспичило вытаскивать этого парня?

– А то, что он может светиться синим, это как тебе?

Рука Тархрета потянулась к затылку.

– Светится, говоришь? – задумчиво пробормотал он. – Странно.

– Тебе такой комплект ни о чем не напоминает? – настаивал собеседник Тархрета.

– Да, напоминает кое-что, – вынужден был признать Тархрет. – Уж не хочешь ли ты, Брамур, сказать, что он из…

– Не спеши с выводами! – резко прервал Брамур. – Но меч сам по себе очень необычен. Надо, по крайней мере, узнать, откуда он у мальца. Да и сам малец откуда? В этих местах таких отродясь не водилось.

Барат опустил взгляд на свой меч. Странно, но он уже не светился. И вообще парень ощущал спокойствие и умиротворенность, исходящие от Огня. Как будто Барат попал в спокойное и мирное место, где ему ничего не угрожает. А вот нога болела, и болела все сильнее. Барат даже застонал от острого приступа боли.

– Эй, да он же покалеченный! – заволновался Тархрет. – Какой толк от покалеченного человека? Пусть даже и с необычным мечом. Может, все же выкинем его наверх, когда те уйдут? А меч можно и себе оставить. Разберемся на досуге.

– Что? Да ты на меч внимательней посмотри, каменная твоя душа! – сердито забасил Брамур.

– Я уже сказал – добрая работа. Дай-ка его сюда! Посмотрю сейчас внимательнее.

– Сам бери, если тебе руки не дороги! – замотал головой Брамур. – Я рисковать не хочу.

Тархрет постоял молча, поглядывая то на Барата, то на меч в его руке.

– Ты хочешь сказать… – голос Тархрета дрогнул, – что это тот самый? Откуда такое может быть?

– Ручаться не буду, но очень похоже, – отрезал Брамур, наклоняясь над ногой Барата и осторожно снимая с нее обувь. – А откуда… Вот этого ты никогда не узнаешь, если выкинешь мальца!

Брамур как-то неосторожно пронес руку над лежащим Огнем. Тот среагировал мгновенно, предупреждающе зарычав. Брамур тут же быстро отдернул руку. Он что, слышит? Барат с удивлением посмотрел на Брамура.

– Эгей, парень! А у тебя проблемы. Нога, кажись, того… Фьють! – присвистнул Брамур.

– Так отруби ее к горному духу! – посоветовал кто-то из темноты.

– Нет! Слишком простое решение. Тут, пожалуй, лекарь нужен, – рассудил Брамур. – Я лучше тебе чего-нибудь отрублю. Особенно, если окажется то, о чем я думаю.

– А о чем ты думаешь? – насторожился Тархрет.

– А о том, чем думаешь ты, – хмыкнул Брамур в усы, поднимаясь на ноги. – Ну чего, паря… Пойдем! На меня обопрись и пойдем. – Брамур протянул руку Барату, помогая ему встать.

Только поднявшись, Барат смог осознать, насколько отличается он от этих подземных жителей. При всем при том, что это были, несомненно, взрослые люди, о чем свидетельствовали бас, широченные плечи и мощные руки, они едва достигали ростом до пояса Барата. Да и люди ли это? Широкие плечи делали их похожими на копны, которые оставались на полях после уборки хлеба. Но в руках у тех копен не было устрашающего вида секир и увесистых молотов, да и рук не было. Пышные бороды и усы делали этих карликов похожими друг на друга, как братьев.

– Ну ты и дылда! – восхитился Брамур, задирая голову на Барата, который уперся макушкой в потолок туннеля.

Барат кое-как закинул Огонь в ножны, покачнулся на одной ноге и тяжело оперся на плечо Брамура. Тот даже не вздрогнул.

– Мешок с рудой потяжелее будет, – ответил Брамур на вопросительный взгляд Тархрета. – Вот только по нашим-то туннелям ему трудно брести будет.

– А ну, братья, подхватили этого человечка! – скомандовал Тархрет. – Взяли! Понесли!

Барат почувствовал, как его снова ухватили за здоровую ногу, за плечи, руки… И, шаркая множеством ног, толпа сопящих карликов куда-то его потащила по подземным переходам.

Барат, даже несмотря на острую боль в ноге, с изумлением оглядывался по сторонам. Скудный свет факелов все же позволял ему увидеть кое-что. Такое ему даже присниться не могло.

Короткие ножки не мешали гномам. Процессия неслась по подземным коридорам на впечатляющей скорости. Удивляло, что низкие, по меркам Барата, потолки прохода ни разу не помешали движению. Карлики как будто чувствовали, где надо опустить Барата, а где приподнять на удобную для них высоту.

Постепенно на протяжении туннеля стали появляться ответвления. Появились и освещенные места, что позволяло рассмотреть еще больше подробностей. Шары желтого цвета висели то тут, то там. Появились и другие жители, тоже карлики, между прочим. Каждый из них занимался каким-то своим делом. И ни одной женщины! Все бородатые и усатые. Одетые в крепкие, на взгляд Барата, одежды. Кто-то что-то тащил. Кто-то что-то ремонтировал. Раздавался стук, громыхало железо.

Тархрет на бегу что-то выкрикивал, отдавал распоряжения. То один, то другой из группы отпускал свою ношу и уходил в сторону. На освободившееся место сразу же пристраивался другой. Барат боялся, что его уронят, но карлики действовали очень слаженно. Это поражало, но скорей всего, эти операции были отработаны до автоматизма. Видимо, не только Барата приходилось им таскать таким образом.

Процессия вихрем пронеслась по коридорам и остановилась перед проходом, завешенным плотной тканью. Брамур тихонько подошел, осторожно заграбастал пятерней материю и, отодвинув ее в сторону, просунул туда голову.

– Эй! Лекарь! Спишь, что ли? – услышал Барат его хриплый шепот.

– Кого там горные духи принесли? – раздался в ответ густой бас. – Опять кому-то на голову свод обрушился? Сколько раз говорить, чтобы железные котелки на голову напяливали! Не пойду я туда! Сюда это тело доставляйте! Так и быть, смерть я засвидетельствую.

– Ты не шуми, – ласково посоветовал Брамур. – А лучше скажи: ты человеков пользовать умеешь?

– А? – раздалось в ответ. – Видать, это тебе на голову свод упал. Ты гляди, сам пришел. Живой! С чего это ты, старая кирка, человеками заинтересовался?

– Ну, значит, надо, если спрашиваю! – недовольно прогудел Брамур.

– Человеки – существа слабые и недолговечные, – категорически прозвучало из-за ткани. – Поэтому их пользовать бессмысленно, все равно помрут.

– Но ты-то можешь? – не отставал Брамур.

– Я все могу! – Ткань зашевелилась, и на пороге появился еще один карлик. – Чего ты ко мне пристал с этими человеками?

– Не с этими, а с этим, – подчеркнул Брамур, жестом показывая на Барата.

– Человек? – удивленно воскликнул лекарь.

– Да я же тебе, Портрат, об этом и толкую! – оскалился в улыбке Брамур.

– В каком штреке вы его откопали? – обернулся к нему Портрат.

– Он нам на голову свалился! – вмешался Тархрет. – Думали ценное что, а оказалось…

Все карлики дружно загоготали. Видимо, Тархрет сказал что-то очень смешное.

– Ну там бы и оставили, – посоветовал Портрат. – Чего сюда его приволокли?

– Да есть кое-что, что заставило, – неопределенно сказал Брамур.

– Ну ладно, тащите его сюда! – повернулся к занавесу Портрат. – Посмотрю, что тут можно сделать. Только за успех не ручаюсь. Помрет – значит, на то воля Горного Хрусталя.

Чуть не сорвав занавес, сопящая группа карликов занесла Барата в пещерку. Пещерка была ярко освещена. Было тут два крепких каменных стола, три больших, каменных же, сундука. Из отверстия в потолке, прямо в пристроенную под ним вычурную чашу, лилась прозрачная вода. Куда вода девалась из самой чаши, было загадкой, но пол вокруг чаши был сух. На одном из столов лежало какое-то полуразобранное приспособление, которым, по всей видимости, Портрат и занимался в момент прихода делегации с больным.

– Занавеску задерни! – распорядился Портрат, повелительно махнув рукой на свободный стол: положите, мол, туда.

Он не спеша подошел к Барату и уставился на его ногу. Остальные столпились за его спиной, шумно сопя и подталкивая друг друга локтями.

Портрат остановился, заложил руки за спину и, подняв голову к потолку, застыл.

– Чего стал? – заинтересованно спросил Брамур.

– Жду! – рявкнул лекарь. – Когда вы все отсюда уберетесь! Ввалились, принесли неведомо что, наследили, занавеску чуть не сорвали! Вы что, тут поселиться решили?

– Дык интересно же! – нерешительно сказал Брамур.

– Вон! – заревел Портрат.

Топот множества ног выметающихся из пещерки карликов послужил ему ответом.

Портрат снял куртку, повесил ее на спинку стула, прошел к чаше, тщательно вымыл руки. Все это он делал не спеша, обстоятельно.

– Ты, парень, сбрую свою сними. Поди, неудобно в ней лежать. Снимай-снимай! Не пропадет! У меня ничего никогда не пропадает, – прогудел он, обращаясь к Барату.

Морщась от боли, Барат зашевелился, расстегивая ременные пряжки на груди. Портрат подошел к нему и наклонился над распухшей ногой. Что-то пробормотал. Одной рукой взялся за ступню, второй за голень.

– Как у тебя с голосом? – неожиданно поинтересовался он, обращаясь к Барату.

– Что? – не понял Барат.

Портрат, крепко ухватившись за ступню и голень, неожиданно и сильно дернул.

От резкой и сильной боли Барат заорал.

– А ничего голос! – отметил Портрат. – Сильный и громкий. Ну все-все! Больше дергать не буду. Теперь не будет так болеть.

– Ты что, хрыч старый, зарезал там его? – раздался из-за занавески голос Брамура.

– Рано его еще резать! – откликнулся Портрат. – Пусть еще погуляет, жирку накопит.

Хохот снаружи послужил свидетельством его остроумия.

Портрат открыл один из каменных сундуков и начал вынимать из него какие-то предметы, выставляя их на стол. Боль и вправду стала спадать, но лодыжка распухла и покраснела. Вот местный лекарь достал какой-то горшочек и начал рассматривать его на свет. Барат удивленно сморгнул. Горшочек-то прозрачный! Портрат заметил его удивленное выражение и хитро усмехнулся:

– Что, раньше не видел?

– Нет, – мотнул головой Барат. – Как вы смогли сделать прозрачный горшочек? Выточили из цельного горного хрусталя?

– Это парень, не хрусталь. Деревня! Это новомодное изобретение нашего Подгорного народа, стекло называется! Кварц, ну и еще кое-какие добавки. Да что я тебе объясняю? Ты, поди, и слова-то такого не знаешь!

Это прозвучало обидно. Ну не знал Барат такого слова, ну и что? Тем временем Портрат снял плотно пригнанную крышку и, засунув в горшочек толстый палец, зачерпнул приличный кусок мази.