Текст книги "В Полосе времени (сборник)"

Глава V. Приключения в поезде

На следующий день машина с РЛС была уже закреплена на платформе. Рядом стоял товарный железный вагон с крышей, наподобие теплушки. Внутри с одной стороны были настелены доски в качестве нар. Посередине теплилась буржуйка, труба которой выводилась на крышу. Рядом стоял бак с водой.

– Принять караульное помещение, – приказал лейтенант Ивану и еще двоим знакомым ему по роте солдатам. – Заготовить дрова на дорогу!

Вечером, когда стемнело, все собрались вокруг печки-буржуйки, от которой шло приятное тепло. Лейтенант начал инструктаж:

– Я как начальник караула буду выдавать во время стоянок одному из вас автомат. Нужно будет ходить около платформы с РЛС и охранять ее. Это ваш пост. Когда поезд начнет движение, часовой должен быстро запрыгнуть в вагон.

Поезд все еще не отходил. Часовым был назначен рядовой Пупченко. Он ходил вдоль платформы, низенький и пузатый, как шарик. Автомат тяжело болтался на боку. Гаврюшкин и другой сослуживец, долговязый и угловатый рядовой Дубасов, с интересом наблюдали из вагона, как Пупченко, утонувший в огромном тулупе до самых пят, тяжело ковылял.

– Интересно, Пупченко припрятал что-нибудь вкусненькое в вещмешке? – вполголоса спросил товарища Иван. Он вспомнил, что, когда к Пупченко приходили посылки со сгущенкой и орехами, тот тайно ел припасы один по ночам.

– Ясен перец, – угрюмо отозвался Дубасов.

Вдруг послышался длинный гудок локомотива, и вагон дернулся. Перепуганный Пупченко побежал, на ходу снимая автомат, чтобы сначала его забросить в дверь вагона, а потом самому забраться. Вагон медленно двинулся. Бедный Пупченко никак не мог перекинуть ремень автомата через голову, мешал большой воротник тулупа. Приклад зацепился за карман, и оттуда посыпались орехи.

– Давай автомат! Цепляйся! – вытянули руки сослуживцы, видя что Пупченко бросился лихорадочно собирать орехи.

– Брось орехи! Немедленно в вагон! – раздался из вагона грозный голос лейтенанта.

Тяжело дыша, рядовой Пупченко забрался и сел на полено.

– Будем ужинать, – распорядился лейтенант, – и достал из вещмешка сухие пайки.

Пупченко, расстроенный из-за потери орехов, начал как-то неестественно ерзать и тихо спросил у Ивана:

– А где здесь туалет?

– А нигде, – весело ответил тот, – нужно терпеть до следующей остановки поезда.

– А когда же он остановится?

– Может, через час, а может, через шесть часов. Поезд ведь не пассажирский, товарный, специальных остановок нет. Но, если достанешь сгущенку, скажу, что делать.

Пупченко нехотя потянулся к своему вещмешку.

– Намотай на руку и держись, – сказал Иван, привязывая веревку около двери, – а по нужде ходи за дверь. Только сильно не высовывайся, а то встречные столбы пересчитаешь.

– Да, – думал он, – отправлять естественные нужды необходимо строго в туалете, как велел устав. Теперь туалетом у нас будет железная дорога по всей большой и необъятной нашей великой стране.

Поезд мчался от моря в глубь материка. Природа менялась: снега становилось все больше, деревья стояли белыми теремами. В вагоне стало холодно. Солдат Дубасов разламывал заготовленные дрова, Гаврюшкин подкладывал их в буржуйку, а рядовой Пупченко с лейтенантом лежали на нарах. Пупченко постоянно ворочался с живота на спину.

– Я как лягу на спину, – стонал он, – спина мерзнет. Как лягу на живот – живот.

– А давайте отгородим вагон пополам плащ-накидками? – предложил Иван. – И будем греть только отгороженную часть, в которой будем находиться мы. Зачем отапливать весь большой вагон?

Пока лейтенант спал, так и сделали. Дубасов, имея высокий рост, зацепил края плащ-палаток за печную трубу. Стало немножко теплее. Иван продолжал подкидывать полешки в буржуйку.

– Горим! – заорал проснувшийся лейтенант и сорвал загоревшуюся от горячей трубы брезентовую перегородку. Он кинул плащ-палатки на пол вагона и усиленно стал по ним хлопать постовым тулупом. Пожар был ликвидирован, но потом лейтенант еще долго инструктировал солдат, подбирая неуставные выражения.

Под утро поезд остановился на маленькой станции. Караульный вагон с охраняемой платформой был прицеплен в самом хвосте поезда, поэтому до станции было далеко. На посту уже высилась длинная фигура Дубасова.

– О-о-очень холодно, – протянул Пупченко. – Я слышал, есть специальные вагоны для караулов. Почему командиры не похлопотали?

– Нет, ты не прав, – возразил Иван, – командира нельзя осуждать. Он всегда прав – читай статью первую дисциплинарного устава.

– А если все же не прав?

– Это во второй статье. Там написано, что в этом случае нужно читать первую статью. Я думаю, все дело в занятости этих специальных вагонов. Возможно, сейчас по стране ездит много караулов, и вагонов не хватает. Может, даже тайно идет переброска техники. Ой, это, наверное, военный секрет! Никому об этом не говори!

Мороз трещал.

– Даже попить нельзя, не то что умыться, – стонал Пупченко, – вода в баке замерзла.

– Да, такой огромный вагон… От дров не будет хорошего огня. Нужно по-другому обогреваться. Пойдем поищем что-нибудь?

Они спрыгнули из вагона и пошли вдоль путей. Иван остановился у сложенных в штабеля изношенных тормозных вагонных колодок.

– Вдруг они хорошо горят? – обратился он к Пупченко. – Давай проверим, бери побольше.

И действительно, колодки сначала нагревались, а затем с сильным жаром сгорали, оставляя лишь металлические детали. В вагоне стало тепло. Все сидели чумазые от сажи, но довольные.

Поезд тронулся. Начались долгие, продолжительные перегоны без остановок, тормозные колодки стали заканчиваться. Догорела последняя свечка. Стало темно и холодно. И тут поезд остановился на полустанке. Солдаты увидели какого-то местного жителя.

– Холодно у вас! – крикнул Иван. – Какая температура?

– Минус пятьдесят – это еще не холодно, – ответил прохожий.

Стояли долго. Чтобы не получить обморожения, лейтенант принял решение перейти с солдатами в электровоз, согреться. Охранять РЛС оставил рядового Гаврюшкина, отдав ему самые теплые вещи. Машинисты сжалились и пустили бедолаг в кабину второго спаренного электровоза. Лейтенант и солдаты, зайдя в тепло и побросав на пол автоматы, заснули прямо в креслах.

Поезд тронулся, и рядовой Гаврюшкин остался один в темноте холодного вагона.

– Ничего, – думал он, – потерплю. Сейчас будет остановка, и все придут.

Но, когда через час поезд остановился, никто не пришел. Как выяснилось позже, была смена электровоза. Локомотивная бригада забыла о своих спящих гостях и уехала в депо. Так рядовой Гаврюшкин остался один с охраняемой РЛС. Поезд уносил его во тьме в неизвестные дали…

Глава VI. Рядовой Гаврюшкин на посту

Наступило долгожданное утро. Остановка. Незнакомая станция.

«Нужно выполнять свой воинский долг», – решил Иван, вылезая из вагона. – Я часовой. Буду нести службу.

Наступил полдень, солдат в тулупе, в шапке с опущенными клапанами продолжал ходить вдоль охраняемой платформы. На груди висел автомат. День стоял морозный, но солнечный. Снег искрился тысячами искорок.

Чумазый Иван жмурился и думал, что давно не ел. Вспомнились невкусные слипшиеся макароны в госпитале. Тогда он перевернул тарелку, и, к всеобщему удивлению, они не отлипли, не упали на пол.

Вдруг кто-то показался на путях под платформой.

– Стой! Кто идет? – окрикнул рядовой Гаврюшкин.

– Ой, – вскрикнула девушка в шубейке и валенках. Синий платок на ее голове немного сбился. – Извините, я перелезть хотела здесь, сократить путь. Я не знала, что нельзя.

Вдруг, увидев чумазое лицо Гаврюшкина, расхохоталась:

– Вы как негр!

– Стой, назад! – крикнул Иван, как учили.

– Да я уже ухожу, ухожу, не волнуйтесь! А может, вы голодный? Я вам чего-нибудь принесу.

Иван не знал, задерживать нарушителя его поста, или нет? Нападения, вроде бы, не было, да и девушка побежала прочь.

А в это время начальник местной станции – маленький, коротконогий гражданин Болтоногин, лысоватый, с важным и кажущимся неприступным из-за очков лицом, – пребывал в хорошем настроении. Он вышел из кабинета раньше положенного обеденного перерыва и решил сходить домой, попить кваску, так как вчера прилично приложился и его мучила похмельная жажда. Начальник станции считал, что знал свое дело. Особенно он мог убеждать в этом подчиненных, для всех находил работу, каждому объяснял его место в жизни. Путь его проходил мимо злополучной платформы.

– Стой, кто идет! – услышал он.

Со свойственной ему самоуверенностью гражданин Болтоногин попытался проигнорировать требование, но снова раздался окрик:

– Стой! Стрелять буду! – и гражданин Болтоногин увидел чернолицего человека с автоматом наперевес.

– Лежать!

Болтоногину ничего не оставалось, как лечь.

– Что же это такое? – думал он. – Откуда тут негр?

Он, медленно пятясь, пополз обратно к зданию станции. Затем пустился наутек и, прибежав в кабинет, стал звонить в полицию, рассказывая со свойственным ему напором, что на станцию высадился вражеский десант, скорее всего, стран НАТО, что напала особо подготовленная группа негров и ему срочно нужна защита.

В полиции посчитали, что начальник станции не в себе, но на всякий случай выслали наряд на уазике.

Когда полицейские попытались подойти к платформе, не выполнив требование часового остановиться, рядовой Гаврюшкин сделал предупредительный выстрел в воздух.

– Ой! – услышал Иван женский возглас. Рядом с теплушкой присела знакомая девушка. – Я вам кушать принесла. Вы не стреляйте, я сейчас уйду. Меня Катей зовут.

Иван понимал, что нужно выполнять обязанности часового и не разговаривать с посторонними, но все же сказал:

– Спасибо. Но мне разговаривать запрещено, я на посту.

Никого, кроме них, вокруг не было, полицейские быстро ретировались. Девушка тоже убежала. Иван жадно ел. Его охватила грусть вместе с непонятной тревогой. Может быть, яркое, и оттого похожее на весеннее солнце, или эти игривые глаза девушки взволновали его? Не понимая своего состояния, Иван продолжал есть, иногда останавливаясь, задумываясь и жмурясь от ярко-белого снега.

К вечеру рядового Гаврюшкина окружило подразделение военнослужащих спецназа, и старший группы вышел к нему на переговоры. Командир был грамотный и выяснил, что солдат выполняет обязанности по охране и обороне вверенного ему поста. Он сразу отменил оцепление и сообщил, «куда надо», о происшествии.

Надо отдать должное, что там, «где надо», сразу же приняли решение:

1. Снять с поста часового.

2. Найти караул и отправить обратно в часть.

3. РЛС отправить без караула в пункт назначения, так как выяснилось, что станция устаревшая, не подлежит ремонту и будет списана.

Но получалось, что первый пункт, а значит, и третий выполнить было никак невозможно. Когда начальник станции принес распоряжение рядовому Гаврюшкину, тот отказался выполнять распоряжение, объясняя, что по уставу снять его с поста может лишь начальник караула или командир части. Лейтенант же с бойцами был отправлен обратно в часть.

Болтоногин буквально засыпал телеграммами и звонками начальство, так как отцепленная платформа с вагоном занимали целый железнодорожный путь, нужный для движения других поездов. Наверху недоумевали и отсылали снова первое распоряжение.

Так продолжалось почти месяц. Стало теплеть. Сугробов уже почти не осталось. Только в неподалеку стоящем лесу еще виден был снег. Все это время приходила девушка Катя и подкармливала солдата.

– Какой ты смешной, – хихикала она, видя, как он ест и улыбается.

Наконец где-то наверху очередная жалоба со станции попалась на глаза проверяющей комиссии, присланной с еще большего верха. Был отдан приказ командиру воинской части, где служил рядовой Гаврюшкин, заехать с оказией по пути на штабные сборы и снять часового с поста.

Был еще один приказ – не срочный, а потому пролежавший долгое время в строевой части без движения. Приказ этот о поощрении рядового Гаврюшкина за добросовестное несение караульной службы. Поощрить предполагалось фотографированием у Боевого Знамени воинской части с отправлением фотографии на родину солдата.

Недели через две командир части полковник Черепан заехал и снял с поста рядового Гаврюшкина. А так как полковник сделал ненужный ему крюк, то был зол, и, не разбираясь, как часто делают многие полковники, отправил рядового Гаврюшкина на гауптвахту местного гарнизона, благо она находилась рядом с железнодорожной станцией.

Глава VII. Гауптвахта

Одноэтажное здание гауптвахты старой кирпичной постройки было обнесено забором с колючей проволокой. Рядом, на территории, находились небольшой двор для построений и прогулок и уличный туалет. Когда рядовой Гаврюшкин вступил во двор, там бегали по кругу два солдата. В руках у них были сбитые вместе доски (как впоследствии выяснилось, – разломанные нары). У стены здания стояло около тридцати арестованных.

– Девятнадцать, двадцать, – громко считал сидящий на стуле капитан.

– Держать дипломаты! Еще десять кругов – и диплом будет защищен!

При этом он обернулся к рядовому Гаврюшкину и сказал:

– Пополнение к нам, однако. Ремень, шнурки снять, иголки из шапки, а также из карманов, если что есть, – все вытащить!

Затем начальник гауптвахты капитан Гробовой построил всех в одну шеренгу, включая рядового Гаврюшкина, и долго рассказывал о том, что на них, разгильдяев и бестолочей, государство тратит огромные деньги на питание и содержание.

– Нужно оправдывать свое нахождение в армии! Правильно я говорю? – спросил он, не рассчитывая на ответ.

– Так точно, товарищ капитан! – неожиданно ответил Гаврюшкин. – Нужно оправдывать!

Речь начальника гауптвахты никогда еще никто не прерывал. Солдаты знали об этом, но Ивана не успели предупредить.

– Разговорчики в строю, – позеленел Гробовой. – Всем чистить снег без лопат, руками!

Солдаты стали сгребать снег руками, притаптывать ногами, косо поглядывая на Ивана.

Вдруг рядовой Гаврюшкин обратился к капитану:

– А если завтра война? Может, мы отработаем, как действовать при нападении противника?

От этих слов капитан подпрыгнул на стуле, у него дух захватило от злости, и он, вращая глазами, заорал:

– Товарищ солдат! Ядерный взрыв! Вспышка слева! Ложись!

Тут он увидел канализационный люк и приказал:

– Немедленно в убежище! – и показал на люк.

Рядовой Гаврюшкин откинул крышку и спрыгнул в отверстие. Там было сухо и тесно. Вдруг крышка сверху закрылась. Стало темно. Иван подумал, что сразу вылезать не будет, а то получит нагоняй.

– А может, пройти по подземному переходу? – подумал он и пошел. Ощупью, медленно передвигаясь, держась за какие-то трубы, Иван двигался в полусогнутом положении. Он не знал, сколько прошел, но вдруг проход позволил выпрямиться. Иван нащупал небольшую лестницу вверх, уперся рукой и, откинув другую крышку люка, выглянул наружу. Оказалось, что он прошел по канализационному проходу и вышел вновь на железнодорожную станцию.

– О, Боже! Ваня! – услышал он знакомый голос.

– Я тебя потеряла, хожу сюда каждый день, – радостно говорила Катя.

…Прошло около двух часов. Вдали от посторонних глаз, в закутке, на краю станции сидели два счастливых человека.

– Когда ты отслужишь, приедешь ко мне, – шептала девушка.

– Обязательно, Катюша, – доносился ответный шепот.

Наступил вечер. Солдат поднялся.

– Пора. Пора идти сдаваться, – сказал Иван.

А в это время капитан Гробовой сидел в своей комнате, смотрел футбольный матч, отхлебывая из алюминиевой кружки чай с лимоном.

– Ладно, хватит ему там сидеть, – решил он и крикнул:

– Привести рядового!

Каково же, дорогой читатель, будет ваше удивление, если вы узнаете, что из люка вылез довольный жизнью рядовой Гаврюшкин.

– Ну как, понравилось тебе, солдат? – надеясь на просьбы о снисхождении, спросил капитан.

– Так точно, понравилось! – глаза Ивана счастливо и мечтательно блестели.

– Ах, так! – разъярился начальник гауптвахты. – В одиночку его! И насыпать туда хлорки для дезинфекции, чтобы дышалось хорошо!

Надо сказать, что солдаты, в основном, содержались в общей камере. Деревянные нары были пристегнуты к стене цепями и откидывались только на ночь. Посредине стояли два несдвигаемых бетонных табурета, поэтому большинство солдат сидели на полу. Только на ночь выдавали шинели. Но все равно никто не хотел попадать в одиночную камеру, так как там и на ночь, бывало, не откидывали нары (это считалось дополнительным наказанием).

Глава VIII. Возвращение

Судьба была благосклонна к нашему герою. В это время как раз пришел приказ о поощрении рядового Гаврюшкина. Этот приказ был от высокого начальства, и поэтому исполнять его следовало раньше всех других приказов. Как же фотографировать солдата, если он находится на гауптвахте, а боевое знамя полка – в другом месте?!

Так рядовой Гаврюшкин был отправлен обратно в свою часть.

Иван стоял в проходе пассажирского поезда, держался за поручень и смотрел в окно. И никто не знал, почему так светло и мечтательно улыбается этот голубоглазый солдат…