Текст книги "Ядерный будильник"

У стойки бара Алексей остановился, достал бумажник Дона Педро, вытащил зелёную сотню и передал бармену. Тот принял купюру как должное и сообщил:

– Ваш Данила только что вышел из туалета и проследовал на улицу. Далеко убежать не мог. Вид у него бледноватый.

– Как положено.

– И ещё раз спасибо, что не убиваете наших постоянных посетителей, – бодро напутствовал Алексея бармен.

Дон Педро вроде бы никуда бежать не собирался. Он поджидал Алексея возле охраняемой стоянки и держал в руке мобильник.

– Вот, – сказал он, потрясая телефоном. – Дозвонился и даже договорился. Еле-еле убедил их, что надо встретиться. Серьёзные люди, я же говорю…

– Ну так вы же для себя стараетесь, – напомнил Алексей. – Продлеваете жизнь, – он сел на заднее сиденье «Сааба», вытащил из-за пазухи Мишин пистолет, выщелкнул обойму. Толстый блестящий патрон сверху гарантировал восемь возможностей прострелить Дону Педро голову. Алексей вставил обойму и убрал оружие.

– Они сами назначили место встречи, – говорил между тем Дон Педро. – Тут уж я ничего поделать не могу, как они сказали, так и будет…

Алексей тронул его за плечо, и Дон Педро осёкся на полуслове.

– Я очень надеюсь, – сказал Алексей, – что вы понимаете – если со мной что-то случится, к вам пошлют другого человека. И он не будет разговоры разговаривать, сразу засадит пол-обоймы в затылок. Или взорвёт этот «Сааб», когда вы с Валерой будете совершать романтическую поездку по московским улицам.

Дон Педро на пару секунд задумался, а потом сказал:

– Конечно. Конечно, я всё это понимаю. Мне дорог мой затылок, мой «Сааб» и особенно Валера. Кстати, что вы там сотворили с бедным Мишей?

– Он вам расскажет, когда выпишется из больницы.

– Бедняга, – вздохнул Дон Педро. – Неплохой художник, кстати. Талант. Я его спонсирую.

– Орангутангов рисует?

– Почему именно орангутангов? Хотя кто его знает…

«Сааб» мягко катил по асфальту, постепенно набирая скорость на пустых московских улицах. Дон Педро включил симфоническую музыку, Алексея с непривычки потянуло в сон, и он тронул кончиками пальцев «ТТ», чтобы напомнить себе – где он, что он и зачем.

Вскоре Дон Педро свернул с Кольца и заехал во двор какого-то уставленного строительными лесами дома.

– Вот здесь они назначили встречу, – сказал он. – Кстати, вот и они сами. Уже ждут.

Алексей никого не видел и потому не шевельнулся.

– Нужно выйти из машины и подойти к ним, – сказал Дон Педро.

– Подойди.

– Но это же вы…

– Иди к ним, я пойду за тобой.

– Так не пойдёт, – с неожиданным упрямством сказал Дон Педро.

– То есть вы договорились, что они стреляют в первого, кто выйдет из машины?

– Нет, – сказал Дон Педро, замявшись. – Ничего подобного. Никаких таких договоров.

– Ну так выходи.

Алексей вытащил пистолет и коснулся стволом шеи Дона Педро. Это подействовало, и Дон Педро выскочил из салона, будто за шиворот ему пустили змею.

При этом он пригибался и испуганно выкрикнул:

– Это я! Это я!

В ответ грохнули два выстрела, и Алексей понял, что не ошибся.

Дон Педро истошно завопил и повалился на бок. Алексей выскочил из машины одновременно с ним, но не шагнул вперёд, а пригнулся и скользнул назад, вскинув «ТТ». Ствол в его руке плавно пошёл вверх и остановился на палец выше мелькнувшей в темноте вспышки. Мягко – на спуск, потом ещё. В армии Алексей привык работать из «Калашникова», поэтому пистолет казался слишком лёгким и не совсем серьёзным оружием. Зато звук был оглушительным для ночной тишины, и к грому стрельбы присоединился крик Дона Педро, решившего, будто это его добивают.

За этими выстрелами продолжения не последовало. Дон Педро с окровавленной штаниной сидел возле машины и глубоко дышал, не представляя, чем все это для него закончится. Внутренний голос подсказывал, что закончится плохо.

Алексей выждал некоторое время, потом выбежал из-за машины и короткими рывками добрался до того места, откуда стреляли. Здесь он остановился и выпрямился.

– Серьёзные люди? – сказал он так, чтобы слышал Дон Педро. – Серьёзные люди если уж стреляют, так не промахиваются.

Алексей нагнулся к умирающему, подобрал пистолет и вернулся к машине. Дон Педро изобразил на лице невероятную боль и одновременно раскаяние.

– Ладно, ладно… – сказал он, закатывая зрачки. – Теперь я все расскажу… Только отвези меня в больницу.

– Надо было сразу рассказывать, – с сожалением заметил Алексей. – Кто мешал?

– Сглупил, – признался Дон Педро. – Ну и ты пойми – если первому встречному все контакты и связи выкладывать, это что же за бизнес у меня будет?

Алексей посмотрел на натёкшую под Доном Педро лужицу крови и согласился, что бизнеса тут не будет никакого.

– Значит, слушай, – торопливо сказал Дон Педро, и Алексей слушал. – Все запомнил? – спросил Дон Педро, когда выговорился. Алексей кивнул. – Тогда давай побыстрее в больницу. И давай ногу вот здесь ремнём перетянем, чтобы кровь… Что? Что-то не так?

Алексей отошёл на три шага назад и выстрелил Дону Педро в грудь, потом вытер рукоять пистолета и вложил оружие в руку безымянного неудачливого стрелка, лежавшего в тёмном углу двора. Мишин «ТТ» после такой же обработки оказался в вялой руке Дона Педро.

Забрав у Дона Педро пухлую записную книжку и мобильник, Алексей ещё раз окинул взглядом диспозицию, остался доволен и припустил лёгким бегом прочь.

Освещённых мест он избегал, придерживаясь золотого правила – отход с позиции важен не менее, чем выход на неё.

Удалившись от места перестрелки на порядочное расстояние, он позволил себе минутную передышку. Во время этой передышки Алексей подумал, что пока у него все получается неплохо.

Эту мысль он тут же с треском вышвырнул из головы. Вот когда поиск закончится и цель будет достигнута, тогда будет неплохо.

А сейчас… Он снова побежал, неслышно касаясь подошвами земли и минуя освещённые пространства.

Глава 16
Бондарев: старый знакомый

Переноска кухонного комбайна за двадцать тысяч долларов так впечатлила Бондарева, что он никак не отставал от Селима с расспросами о неизвестном благодетеле. Селим отвечал скупо, ссылаясь на то, что лично сам ни разу с этим человеком не общался.

– Ну а где он вообще обитает? Он араб?

– Ничего не могу сказать. Акмаль встречался с ним и в Нью-Йорке, и в Европе, и в Токио. У него везде бизнес. Везде связи. Он все хочет знать, у него много разных планов. Араб? Вряд ли.

– Почему же?

– Акмаль… Как бы это сказать? Акмаль побаивается его. То есть не так. Акмаль не понимает его. Он говорил мне – я не понимаю этого человека. Я не понимаю его логики, не понимаю, как он шутит. Он для Акмаля чужой и непонятный. Акмаль не стал бы так говорить про араба. Их он хорошо понимает.

– Тогда – европеец? Японец?

– Я не знаю.

– Для Акмаля этот человек чужой и непонятный, но он продолжает с ним работать. Так?

– Так. Для Акмаля это непонятный человек, но это человек, который даёт ему работу и даёт деньги. Большие деньги. Акмаль ещё долго будет держаться за этого человека обеими руками. Это очень богатый человек. Очень богатый. И у него много разных планов. Он даёт Акмалю перспективу.

Бондарев задумался. По словам Селима, была выстроена цепочка: Чёрный Малик – Акмаль – неизвестный бизнесмен, у которого много планов. Вот это замечание насчёт «много планов» Бондареву очень не понравилось. Если для реализации таких планов понадобились Чёрный Малик и Акмаль, то добра не жди.

Селим прервал затянувшееся молчание:

– Мне кажется, я рассказал достаточно, чтобы мне выплатили скромный гонорар и вернули в гостиницу. Необязательно, чтобы в ту же самую постель с той же самой девушкой, но обязательно с горячей ванной и полным баром. Это что, везут мой гонорар?

Бондарев прошёл к стене и посмотрел сверху вниз на дорогу. Приближающееся стрекотание исходило от мотороллера Лапшина.

Лапшин подъехал к башне, завёл мотороллер внутрь и поднялся наверх. Он был зол.

– Они меня достали, – сказал Лапшин, и Бондарев понял, что дело плохо, потому что обычно Лапшин злился молча.

Пока Акмаль и его коренастый приятель лакомились ризотто в маленьком семейном ресторане, Лапшин вернулся в отель и поднялся на пятый этаж. Уже через пару шагов стало понятно, где именно остановился Акмаль, – возле двери номера скучал загорелый верзила, а напротив другой охранник сидел в кресле и изображал чтение газеты.

Лапшин снова спустился в холл, вышел на улицу и быстрым шагом направился к своему мотороллеру. Поскольку в городе он был один, без Бондарева, то решения приходилось принимать самостоятельно. Лапшин действовал, исходя из железной логики: если убить Акмаля сейчас, а начальство окажется против, то чёртова турка уже не воскресишь. Если же не убить его сейчас, а начальство опять-таки будет против, эту ошибку можно будет исправить. При подходящем случае.

Забрав из тайника под сиденьем мотороллера небольшой чёрный предмет, похожий на радиоприёмник, Лапшин вернулся к ресторану и подождал, пока турки закончат обед. Потом Акмаль и его напарник медленно двинулись по улице, удаляясь от гостиницы в сторону торговой части города. Лапшин походкой разморённого жарой туриста следовал за ними.

Акмаль зашёл в магазин спортивной одежды, пробыл там минут десять и вышел, ничего не купив. Лапшин огорчился, но продолжил слежку.

Через квартал Акмаль снова зашёл в магазин и здесь основательно потратился на костюм для подводного плавания.

Как и предполагал Лапшин, Акмаль распорядился отнести покупку в отель, и один из продавцов тут же приступил к упаковке костюма. Делал он это неторопливо и основательно, уложив коробку в большой фирменный пакет. С этим пакетом он вышел из магазина и направился в сторону отеля. Лапшин теперь следовал за ним, а на подходе к отелю ускорил шаг и почти обогнал продавца, но споткнулся и едва не упал. Продавец с вежливой улыбкой поддержал Лапшина за локоть, тот в ответ тоже скорчил какую-то гримасу и зашагал дальше. Продавец пошёл своей дорогой, унося в сумке «микрожучок», которому теперь суждено было оказаться в номере Акмаля.

Теперь можно было на какое-то время расслабиться. Лапшин отправился в тот же самый ресторан, в котором менее часа назад обедал Акмаль, и заказал пасту. На столике под газетой лежал «радиоприёмник», который на самом деле принимал сигнал «микрожучка» из сумки с покупками Акмаля. Улавливаемые «жучком» шумы и разговоры записывались на диск, и всё, что нужно было делать теперь Лапшину – как можно дольше находиться в зоне приёма сигнала. Поэтому Лапшин был вынужден обедать очень обстоятельно, с вином и закусками. Акмаль вернулся в гостиницу только на завершающем этапе обеда, когда Лапшин допивал свой эспрессо и раздумывал, куда же ему теперь перенести свой наблюдательный пункт.

Думал он недолго – перед гостиницей проехал парень на мотороллере, и Лапшин вспомнил рассказ Бондарева, как такой же вот оболтус в Генуе пытался на ходу вырвать у него сумку. Это навело Лапшина на правильную мысль.

Мрачный как туча, он вошёл в отель и нашёл администратора. Взял его за пуговицу и принялся рассказывать на смеси русского, украинского и английского про только что случившуюся с ним немыслимую трагедию, про непостижимое несчастье, про ужасное преступление.

– Так что всё-таки случилось? – поинтересовался администратор. Лапшин тяжело вздохнул и поведал, как у него десять минут назад на улице украли сумку. Лапшин пустился в подробности происшествия, постепенно переходя к общей проблеме разгула преступности на Сардинии и завершая эту речь мыслью о том, что он сделает с этой вшивой гостиницей, если из его вещей ещё что-то пропадёт…

Рассказывал Лапшин убедительно.

– Ну и что вы хотите? – развёл руками администратор. – Вас же ограбили не в отеле, а на улице. Какие претензии?

– Эти бандиты взяли меня на крючок, – сказал Лапшин и показал жестами, как именно берут на крючок. – Они теперь от меня не отстанут, они меня найдут и в вашей гостинице.

Администратор начал было рассказывать про систему безопасности отеля, но Лапшин откровенно сказал, где он видел эту систему и в каких конкретно тапочках.

– Переселите меня в другой номер, – сказал он с параноидальным блеском в глазах администратору. – Бандиты не будут знать, где я.

– Хорошо. И в каком же номере вы будете чувствовать себя комфортно, спокойно и безопасно?

После пятиминутных переговоров выяснилось, что Лапшин будет чувствовать себя спокойно и комфортно в номере на шестом этаже, расположенном как раз над номером Акмаля.

О последнем обстоятельстве Лапшин администратору не сказал, он просто переехал в новый номер, а когда обслуга ушла и оставила его одного, вышел подышать свежим воздухом на балкон.

Здесь он вытащил из кармана пишущее устройство-рекордер, посмотрел на индикатор – приём сигнала продолжался. Лапшин оставил устройство на балконе, вышел из номера и повесил на дверь табличку «Не беспокоить».

После этого он быстро вышел из отеля, сел на мотороллер и поехал к горам, отчитаться перед Бондаревым. Настроение у него постепенно улучшалось, но километров за пять до нурага на дороге возник осел. У Лапшина и так развилась аллергия на ослов после многочасовых наблюдений в бинокль, а этот осел вдобавок оказался настоящей скотиной – когда Лапшин стал его объезжать, осел вдруг подался в сторону, и Лапшин едва не полетел в канаву от его манёвров.

Неудивительно, что после этого Лапшин был крайне недоволен людьми и животными Сардинии.

– Прятать нужно этого друга. Лучше всего – закопать, – деловито сказал Лапшин Бондареву, глядя на Селима. – Там Акмаль с группой товарищей прибыл.

– Ищет нашего красавца?

– Пока если и ищет, то как-то очень лениво. В основном по магазинам ходит. Плавать под водой собирается.

– То есть он тоже отдыхать приехал? Нет, так не бывает. Два сотрудника турецкой разведки, один бывший, другой действующий, работающие по одному направлению и на одного босса, приезжают отдыхать в одно и то же время в одно и то же место. Это не совпадение. Это у них здесь встреча какая-то планировалась.

– То есть я правильно сделал, что Акмалю шею не свернул? – уточнил Лапшин.

– А что, была такая возможность?

Лапшин вспомнил в деталях лифт, секунды между пятым и первым этажами, Акмаля и его коренастого приятеля.

– Я мог попытаться, – сказал он. – Трудно, что ли?

– Ничего, ещё успеешь помассировать ему шею, – утешил Бондарев.

И это было странное чувство – в двух десятках километров от него находился человек, ответственный за смерть Воробья, а у Бондарева даже не участился пульс. Тем более он не схватился за пистолет и не рванул на мотороллере в город, чтобы там разнести все и вся в порыве безудержной мести. Он просто почувствовал спокойное удовлетворение от того, что Акмаль попал в поле его досягаемости. Он с самого начала знал, что так случится. Знал это с того момента в миланском аэропорту, когда поджигал фургон с телом Воробья.

Бондарев смотрел на Лапшина и знал, что тот чувствует то же самое – спокойную готовность делать своё дело. Быть может, узнав о смерти Воробья, Лапшин бил кулаками об стену, быть может, напился до дурноты, быть может, плакал как мальчишка. Быть может – только никто этого не видел.

Никто из них не забыл о Воробье, просто оба они давно уже научились контролировать свои эмоции. Бондарев вспомнил про парня, которого нашёл Дюк, – вот этот как раз ничего такого не умел, ему месть била в мозг прямой наводкой, и он бежал ломать челюсти обидчикам. Простая и предсказуемая реакция. А когда твои действия предсказуемы – тобой можно управлять. Тогда ты уже не игрок, а всего лишь марионетка, подопытная собачка академика Павлова. Дюк видел в парне какие-то задатки, а Бондарев пока не видел ровным счётом ничего, кроме крепких кулаков и навыков обращения со стрелковым оружием. А такого добра – мешок на пятак на каждом углу. Дюк отправил парня «тестироваться» – так он это называл. Процедура походила на тот метод обучения плаванию, когда человека просто бросают в воду на глубину и смотрят, что из этого выйдет. Если он в эти секунды сконцентрирует всю свою волю, все свои силы – он выплывет. Если он растеряется и запаникует – он погиб. Так и здесь – если парень проявит одновременно ум и силу, если он будет жёстким и прозорливым, он уцелеет. Если он будет просто таким же, как раньше, – он не пройдёт «тест».

Эта процедура должна была закончиться к моменту возвращения Бондарева в Москву, потому что у Бондарева на парня были свои виды – в случае успешного «тестирования».

Потому что «бухгалтер» и его люди все ещё ожидали оптового покупателя на свой ценный товар. И Бондарев не собирался их разочаровывать.

Глава 17
Алексей Белов

Поиск – это продвижение от одной контрольной точки до другой. Дон Педро был первой контрольной точкой. Здесь Алексей добыл указания по дальнейшему маршруту.

– Я убрал Дона Педро, – сказал он по телефону.

– Мы в курсе, – ответили ему. – И что дальше?

– Мне нужно с вами встретиться.

– Зачем? Сам пусти себе пулю в висок, сэкономишь время.

– Дон Педро был мне должен. Я рассчитался с ним и теперь хочу работать с вами напрямую.

– Ты не спросил, хотим ли мы работать с тобой.

– Я спрошу при встрече.

– Попробуй.

Ему назвали место и время, велели явиться безоружным и одному. Последнее предупреждение польстило Алексею – кому-то казалось, что он действует не один.

В девять утра он выбрался из метро на проспекте Мира. Столики на террасе возле «Макдоналдса» были пусты, только за одним сидела женщина и сосредоточенно тянула колу через соломинку. Алексей прошёл мимо неё и услышал произнесённое в спину:

– Далеко собрался?

Он не мог поверить – на встречу с ним прислали женщину. Стало быть, пристрелить Дона Педро ещё не значило завоевать авторитет. Придётся сделать что-то ещё.

Алексей обернулся, подошёл к её столику и постарался выглядеть крутым:

– А поприличнее место для встречи не могли найти?

– В приличное место тебя просто не пустят, мальчик, – сказала женщина, чьи глаза были скрыты за солнцезащитными очками. – Давно на себя в зеркало смотрел?

– Я же не баба, чтобы в зеркало пялиться, – продолжил он гнуть линию крутого парня, но уже без особой надежды на успех.

– Спасибо, что разъяснил.

Женщина откинулась на спинку стула и внимательно рассмотрела Алексея. Он в свою очередь оглядел представительницу серьёзных людей и слегка растерялся. Алексей привык иметь дело с мужчинами, с ними было просто и понятно, особенно в армии. Здесь перед ним сидела, во-первых, женщина, во-вторых, – женщина старше его, в-третьих, – женщина, судя по первому впечатлению, обладавшая если не образованием и высоким постом, то опытом. А возможно, и тем, и другим, и третьим. Алексей совершенно не имел понятия, чего от неё ожидать. Особенно при этих солнцезащитных очках.

А женщину вид Алексея, похоже, забавлял. Она чуть скривила в усмешке уголок рта и сказала:

– Ну ладно. Значит, ты приехал в Москву, убил человека и хочешь, чтобы тебе за это аплодировали?

– Я убил двоих, – уточнил Алексей. – Дон Педро притащил с собой киллера, чтобы меня убрать. Я защищался.

– Ты говоришь – долг. Есть у тебя расписка или что-нибудь подобное? Есть у тебя доказательство?

– Я думал, что на такие вещи расписки не пишут.

– На какие вещи?

– Я передал Дону Педро деньги, чтобы он купил у вас кое-какой товар. Сами понимаете какой, да?

– Нет, не понимаю. Будь добр, расскажи, – она снова улыбалась. Холодно и снисходительно.

– Такие штуки, которые стреляют, – раздражённо бросил Алексей. – Что вы меня за дурака держите?

– Потому что пока ты не производишь впечатления умного человека.

– Это почему ещё?

– Если бы ты был умным мальчиком, ты бы знал, что эти штуки не покупаются просто так. Сначала покупатель составляет свой заказ, передаёт его нам, а мы сообщаем покупателю цену. И только потом передаются деньги. Если всё было действительно так, скажи мне, какую сумму ты передал Даниле Лаврентьевичу и когда?

– Десять тысяч долларов. Три месяца назад.

– Ровно десять тысяч?

– Ну… С копейками какими-то, я точно не помню.

– Если это действительно было так, то у тебя должна быть квитанция.

– Что?! Какая ещё квитанция?

– Маленький белый листочек бумаги, на котором напечатана сумма. Если ты действовал через Дона Педро, то в верхнем левом углу должны стоять его инициалы. Есть у тебя такая квитанция?

– Ну…

– Только не рассказывай мне, что она завалялась у тебя на рабочем столе среди кучи других деловых бумаг, среди биржевых сводок и чеков на миллион долларов каждый. У тебя нет такой квитанции.

Она была абсолютно уверена в себе и своих словах. «Сука», – подумал Алексей. И улыбнулся.

– Я же говорю – Дон Педро меня кинул. Он не дал мне такой квитанции и зажал мои деньги.

– Ладно, давай поиграем ещё. Кто тебя познакомил с Доном Педро?

– Я не буду этого говорить. Кто надо, тот и познакомил. Я про таких людей не треплю на каждом углу…

– Да-да, конечно. Ты не треплешься. Ты же не баба.

Яд в её голосе, наверное, назывался иронией. Алексей скрестил руки на груди, посмотрел на эту самоуверенную суку и с горя пошёл напролом:

– Я-то не баба, а ты-то мне чего тут мозги пудришь?! Боишься, что я теперь с вас свой товар потребую?! Не бойся, не потребую!

– Это было бы даже забавно, – сказала женщина. – Может, всё-таки потребуешь? Ты подумай.

Алексей встал из-за стола.

– Я так понял, что вам нормальные покупатели не нужны, – раздражённо сказал он. – Крутите, крутите чего-то… Задолбали меня понты ваши московские! Сначала этот пидор мне на мозги капал, пока я его не замочил, теперь ещё бабу прислали… Идите вы все на!..

Он так и не понял, действительно ли женщина хотела его оскорбить или же просто проверяла его уравновешенность, но одно Алексей знал точно – тот крутой парень, каким он хотел казаться, дальше терпеть бы не стал. Он послал бы эту вздорную бабу (причём послал бы очень конкретно) и свалил бы отсюда.

Алексей так и сделал.

– Ну-ка сядь на место! – тут же стальным голосом приказала она.

Алексей не обратил внимания. Пусть теперь бежит за ним и уговаривает вернуться. Перегнула палку, дура, теперь расплачивайся…

Он сделал ещё шагов пять, а потом его с двух сторон будто сдавили тисками. Сдавили, оторвали от земли и донесли точнёхонько до дверей большой чёрной машины.

Алексея втолкнули внутрь и для верности придавили каким-то здоровым парнем, который, вероятно, был правой половиной тех тисков.

Потом по асфальту простучали каблучки, открылась передняя дверца, и место рядом с водителем заняла она.

– По поводу московских понтов, – обернулась она к Алексею. – Мы люди немелочные. Мы готовы поверить, что Дон Педро тебя кинул на десять тысяч баксов. Мы даже готовы поверить, что у тебя когда-то было десять тысяч баксов, хотя поверить в это трудно. Проблема в другом. Тот киллер, которому позвонил Дон Педро, был нашим человеком. Ты застрелил нашего человека, мальчик. А это значит, что теперь ты сам стал нашим. С потрохами. И мы с тобой будем делать всё, что захотим. Ты рад? Не слышу?

– Вам понравятся мои потроха, – сказал Алексей, и тогда женщина впервые с начала беседы поглядела на него с неподдельным интересом.