Текст книги "Умные парни (сборник)"

АКАДЕМИК АНДРЕЙ КОЛМОГОРОВ. ИСТИНА ЕСТЬ БЛАГО, И НАШ ДОЛГ – ЕЕ НАХОДИТЬ И ОТСТАИВАТЬ

Описать такую большую величину, как академик Колмогоров, очень трудно. Выражаясь математическим языком, можно сказать, что его жизнь была многофункциональна, будто в нем одном жило сразу несколько человек. Герой Социалистического Труда, кавалер семи орденов Ленина, лауреат знаменитой премией Больцано, которую он получил вместе с Папой Римским. Но немаловажно и то, что почти через 20 лет после смерти ученого ученики академика Колмогорова по-прежнему помнят и любят его. А учеников – на несколько институтов.

В 40 лет Андрей Колмогоров, который к тому времени уже был академиком, членом Президиума Академии наук, академиком-секретарем физико-математического отделения, директором Института математики и механики МГУ, начал вести дневник. Среди первых записей имеется личная программа: «1. Дисциплина в выполнении скучных работ. 2. Уверенная и последовательная расчистка возможностей для спокойной работы над большими замыслами. 3. Борьба с соблазнами (сладости, чтение не вовремя), в том числе с неумеренным писанием в эту тетрадь. А где же любовь (христианская и не христианская), о которой много размышляю и, может быть, слишком много говорю? Но, кажется, именно ради нее и надо сосредоточиться сейчас на указанных дисциплинарных правилах!» Именно тогда Колмогоров женился на Анне Николаевне, которую знал еще со школьных лет…

Среди его учеников, в это трудно поверить, 15 академиков и 5 членов-корреспондентов. Имена, без которых современная наука немыслима: Арнольд, Гельфанд, Никольский, Миллионщиков, Синай, Монин, Обухов. Но вот мнение Владимира Арнольда, который по мировым рейтингам входит в пятерку ведущих математиков современности: «Колмогоров прожил большую и счастливую жизнь. Ньютон – Эйлер – Гаусс – Пуанкаре – Колмогоров: всего пять таких жизней отделяют нас от истоков нашей науки».

Первую свою задачу Колмогоров поставил и решил в пятилетием возрасте: сколько существует вариантов рисунка при пришивании пуговицы с четырьмя дырками? Не такая простая задача – проверьте. Перечислить решенные академиком Колмогоровым математические проблемы – для этого надо писать отдельный труд. Среди важнейших – решение 6-й и 13-й проблем Гильберта. (В 1990 году знаменитый Давид Гильберт составил перечень проблем, которые должна решить математика в XX столетии, но справиться удалось далеко не со всеми.) Именно на работах Колмогорова возникла наука теория вероятностей – прежде эта дисциплина воспринималась как руководство по подбрасыванию монетки. Колмогоров внес исключительный вклад в теорию турбулентности, объяснил сложнейший феномен вихрей. По легенде, эта работа вызвала зависть самого Ландау. Если бы в 1940-е годы наши ученые номинировались на Нобелевскую премию, эта работа, по общему мнению, несомненно получила бы награду. Сам Колмогоров особо ценил свой вклад в теорию случайных процессов, а также построение функции рядов Фурье, которые расходятся почти всюду.

Как вспоминает член-корреспондент РАН Альберт Ширяев, после минутного общения с Колмогоровым у всех возникало ощущение, что беседуешь с фантастической мыслящей машиной. В каждом его слове прорывался бурный мыслительный процесс, стремление к поиску нового, необычного. Колмогорову было скучно говорить о том, что уже сделано. Даже свои лекции (с МГУ связана вся его жизнь – пришел 17-летним студентом и заведовал различными кафедрами, читал лекции до 1987 года) он превращал в яркий творческий процесс. Многие признавались, что Андрей Николаевич вызывает у них «паническое уважение».

У него была исключительная, феноменальная память. Он, например, помнил имена всех Римских Пап. Мог описать виртуальное путешествие из Пекина в Ленинград со всеми встречными городами и речками. До 70 лет активно занимался спортом, бегал на лыжах, купался в ледяной воде. Потом, как истинный ученый, составил алгоритм: с каждым годом температуру воды надо повышать на один градус.

Ученому должно быть свойственно честолюбие. Но Колмогоров раздаривал свои идеи направо-налево. У него было концептуальное мышление, он умел моментально ухватить главное – и щедро, понимая, что один не справится, отдавал свои идеи ученикам. Кстати, и деньги ученикам он раздавал так же щедро – без счету, без записей. Всю Больцановскую премию Колмогоров передал библиотеке МГУ. Коллеги поражались, насколько очевидной выглядела аксиоматика Колмогорова, возникало мистическое ощущение розыгрыша, удивляло, почему до этого не додумались другие? Но простота и есть признак гения.

Колмогоров считал, что математика сродни чистой поэзии, просто в математическом мире разговор ведется на математическом языке. И, конечно, математика была для него поэзией, а поэзия – математикой. Есть какое-то мистическое совпадение в том, что Колмогоров жил в подмосковной Комаровке в доме, который когда-то принадлежал семье Станиславского. Колмогоров провел анализ ритмов в поэзии Гете, которую знал блестяще. Он изучал музыку Вагнера, романы Достоевского, письма Чайковского и Танеева, был влюблен в поэзию Пушкина, Тютчева, Блока. Еще в молодости он написал научную работу по истории Великого Новгорода, выполнил математический анализ налоговой системы. Он блестяще знал архитектуру русского Севера, иконопись, искусство Возрождения… Любознательность не оставляла его и в преклонные годы. До самых последних лет он любил «щелкать» задачи на математических олимпиадах, которые повергали в ужас докторов наук.

«Я жил, руководствуясь тем тезисом, что Истина есть благо, что наш долг – ее находить и отстаивать», – написал Колмогоров в своем дневнике. В 40 лет Колмогоров составил точный план жизни на следующие 40 лет – от конкретных исследований до написания конкретных учебников. И полностью выполнил свой план. За исключением последнего пункта – «Писание воспоминаний о прошлой жизни». Может быть, это символично. Потому что жизнь его не закончилась. Он умер в 1987 году, когда не было еще столь могучих ЭВМ, которые переписали лик математики. Но в названиях 2 388 представленных в Интернете математических работ упоминается имя Колмогорова. Всего же упоминаний о нем – более 17 тысяч.

АКАДЕМИК ЛЕВ ЗИЛЬБЕР. БОЖЬЕЙ МИЛОСТЬЮ УЧЕНЫЙ С СУДЬБОЙ ГРАФА МОНТЕКРИСТО

В представлении обывателя ученые живут в башне из слоновой кости и по натуре своей являются скучнейшими людьми. Судьба академика Льва Александровича Зильбера опровергает подобное мнение, поскольку она одаривала его такими приключениями, описание которых достойно пера Александра Дюма. Именно Лев Александрович послужил прототипом многих героев книг, написанных его братом писателем Вениамином Кавериным.

Зильбер был одним из первых военврачей Советской республики, успешно боролся с эпидемиями дизентерии и сыпного тифа на Южном фронте. Он побывал в деникинском плену, но не мог предположить, что неволя эта окажется самой мягкой из многих уготованных ему судьбой в будущем. После занятия Красной Армией Ростова-на-Дону Зильбер отказался от удачно начавшейся военной карьеры и ушел в науку. В начале 1930-х годов он одолел вспышку бубонной чумы в Нагорном Карабахе. В награду был обвинен в распространении чумы и получил свой первый, к счастью недолгий, срок.

К исследованиям в области вирусологии Льва Зильбера подтолкнула тяжелая неизлечимая болезнь писателя Юрия Тынянова, его друга еще по Псковской гимназии. Именно Зильберу мы обязаны тем, что в нашей стране был найден ключ к лечению многих тяжелых инфекционных заболеваний. В 1937 году Лев Зильбер возглавил экспедицию на Дальний Восток, где был открыт новый вирус клещевого энцефалита, ставшего смертельным препятствием на пути освоения Сибири. Абсурд той эпохи состоит в том, что коллеги Зильбера получили за эти исследования Сталинскую премию, а он, руководитель работ, был обвинен в содействии японцам, которые будто бы заразили Дальний Восток энцефалитом. На долгие годы, несмотря на публичные обращения соавторов, Зильбер был вычеркнут из списка авторов этого крупнейшего открытия.

Тюрьма, пытки, лагерь – и отчаянные письма видных деятелей советской науки и культуры во всевозможные инстанции. Лев Зильбер был освобожден лишь в 1939 году, на время короткого «пересменка» в НКВД, и вновь арестован в 1940-м. Ученый получил десять лет лагерей. Лично к Сталину обращаются главный хирург Красной Армии Николай Бурденко, вице-президент АМН СССР Леон Орбели, первая жена ученого, создательница советского пенициллина Зинаида Ермольева – реакции никакой.

В тюрьме Зильбер совершил одно из самых замечательных своих открытий – разработал теорию о вирусогенетической природе рака, на десятилетия опередившую свое время. Ученый писал свои выкладки на крохотных листочках, которые выдавались для прошений о помиловании. Мышей для исследований ему ловили уголовники – в обмен на табак. В печорском лазарете Зильбер, проигранный уголовниками в карты, сумел наладить производство дрожжей, спасших тысячи – и его собственную – жизней. В таких условиях, не имея надежды на освобождение, он не поддавался на искушения, противоречившие его представлениям о научной этике. Он категорически отверг предложение следователя опубликовать свою теорию под именем кого-либо из ученых, работавших на воле. Отверг и предложение работать в бактериологической «шарашке» в качестве безликого научного раба.

Лишь в 1944 году он оказался на свободе. И – новый поворот судьбы. В 1945-м с бумагой, которую украшала факсимильная подпись Сталина, Зильбер отправился в Германию на поиски своей жены и двух малолетних сыновей, оказавшихся в концлагере. Нашел их под Бреслау в состоянии полнейшего физического истощения. По дороге домой судьба хранила их. Самолет, из которого семью высадили из-за важного генерала, разбился. Согласно легенде, Сталин, узнав о злоключениях этого выдающегося человека, извинился перед ним за несправедливость жизни и собственноручно вручил Зильберу Сталинскую премию – высшую награду для ученых того времени. В первый же после освобождения год Зильбер стал научным руководителем Института вирусологии и академиком Академии медицинских наук.

Его сыновья тоже сделали себе имя в науке. Лев Львович Киселев – биолог и биохимик, академик РАН. Федор Львович – член-корреспондент РАМН, специалист по канцерогенезу, продолжает исследования отца. В 1950-е годы Зильбер лишь чудом уцелел во время «дела врачей». Его вирусогенетическая теория рака стала объектом уничтожающей критики. Но, несмотря на все удары судьбы, Зильбер оказался едва ли не единственным крупным вирусологом, который нашел в себе мужество отказаться от суливших немало выгод разработок в области бактериологического оружия.

За рубеж его стали выпускать очень поздно, но признание он получил всеобщее. Зильбер был избран членом Британского Королевского общества врачей и членом Нью-йоркской академии наук, получил редчайшую медаль Пуанкаре «За заслуги перед наукой и человечеством». Его кандидатуру рассматривал Нобелевский комитет и отложил на год. Но Нобелевские премии присуждаются лишь здравствующим кандидатам…

Академик Лев Зильбер занимался наукой в таких условиях, по сравнению с которыми ее нынешние трудности показались бы просто курортом. В наше время обвального падения престижа науки и всеобщего бегства из нее разуверившихся молодых талантов жизнь Льва Зильбера дает убедительное доказательство того, что настоящего ученого от любимого дела отвратить не могут никакие препятствия. Для этого необходимо маленькое условие: быть ученым Божьей милостью, а не служить при науке сезонным рабочим.

Лучше, чем академик Владимир Энгельгардт, про Зильбера не скажешь: «Он, как Сирано де Бержерак, пронес незапятнанным султан своего боевого шлема сквозь жаркие бои научных и жизненных сражений!»

МЕХАНИК ИВАН ПОЛЗУНОВ. АНГЛИЧАНИН-МУДРЕЦ, ЧТОБ РАБОТЕ ПОМОЧЬ.

Алтайский инженер-самоучка Иван Ползунов построил паровую машину за 21 год до знаменитого англичанина Джеймса Уатта, который во всем мире считается автором величайшего изобретения. Еще недавно два этих имени стояли рядом в школьных учебниках, но сейчас российский изобретатель предан забвению. Два великих изобретателя начали свои опыты почти одновременно, и в обоих случаях был достигнут успех. Хотя о существовании друг друга они так никогда и не узнали. Механику университета в Глазго Джеймсу Уатту изобретение принесло мировую славу. О Ползунове этого не скажешь…

В 1750 году на Барнаульском заводе приступили к разработке полезных ископаемых. Земли у реки Чарыш изнемогали от залежей руды, которую не успевали вывозить. Разведка была поручена самому толковому работнику – Ивану Ползунову. 20-летний писарь не просто блестяще справился с задачей, но и привез то, чего от него не ждали, – мастерски выполненную карту рудников и математические расчеты, которые оказались весьма точными. Вскоре началось сооружение нового горного завода.

Постепенно молодой человек завоевал у начальства авторитет. Любая техническая проблема предлагалась для решения Ползунову. За особые заслуги в 1758 году ему было поручено почетное дело – доставить в Петербург караван с серебром и золотом общим весом около 4 тысяч килограммов. Караван пробивался по неосвоенным землям больше двух месяцев. Столица потрясла горняка, не выезжавшего за пределы Урала. Здесь он встретил свою будущую жену – солдатскую вдову Пелагею Поваляеву, которая отправилась с ним в горные края.

Все свободное время Ползунов проводил за книгами, которые выписывал из Петербурга в несметном количестве. За ученость свою нередко страдал. Местные жители доносили в канцелярию, будто Ползунов может вызвать дождь или, наоборот, прогнать тучи за реку, словно стадо овец. Описывался случай «бесовщины и колдовства лютого», когда механик изготовил «летающего змея и запустил в небеса, а оный зацепился хвостом за крест на Петропавловском соборе». За это «вероломное» деяние Ползунова чуть не отлучили от церкви. На самом же деле «магия» объяснялась просто: он интересовался воздушными явлениями и делал барометры.

Особенно увлекся Ползунов книгой Шлаттера о рудокопном деле. Одна из ее глав называлась «О водоливной огнем действующей машине». Большую часть жизни он посвятил созданию этого механизма. Свой «прожект» Ползунов направил в Петербург и только через год получил «милость» императрицы. «Людей давать столько, сколько у него работы случится», – значилось в резолюции. Когда в руках у императрицы оказалась модель машины, она пришла в восторг и назвала Ползунова «техническим феноменом» и «творческим идеалом конструктора».

Однако помощники у Ползунова, видимо, были не слишком толковыми. Работа стояла, изобретатель сильно нервничал. Отливка деталей производилась в закрытых цехах: на всякий случай рождение «железного зверя» было решено сокрыть от любопытных глаз. Все ждали чуда. Но до пуска машины изобретатель не дожил. 16 мая 1766 года Иван Иванович Ползунов умер от скоротечной чахотки. Его похоронили у Петропавловского собора в Барнауле. В 1930-е годы храм был разрушен и могила великого русского изобретателя утеряна.

Через неделю после его смерти состоялись испытания машины. Успех превзошел ожидания. Первая плавка продолжалась сутки без перерыва. Но постепенно появилась течь между стенками цилиндров, а чем латать дыры, работники не знали. Попытались берестой, да непрочна оказалась. В конце сентября машина «работою закончилась». Общее время ее полезной работы составило 1 023 часа. За это время было получено серебра 14 пудов, золота 14 фунтов. Чистая прибыль составила более 11 тысяч рублей. А ведь машина работала всего полтора месяца и не на полную мощность!

В 1784 году Джеймс Уатт получил патент на универсальный тепловой двигатель, вскоре завоевавший всемирное признание. Машина Ползунова, простояв без действия 15 лет, в 1782 году была разобрана, детали сданы на склад. Уже в 1800 году фирма «Уатт и сыновья» выпустила 250 двигателей. А имя Ползунова было забыто даже на Алтае. Лишь в 1825 году для Алтайского музея была изготовлена модель той «огненной машины», сохранившаяся до наших дней.

МЕЧТАТЕЛЬ КОНСТАНТИН ЦИОЛКОВСКИЙ. ТАРАКАНЫ НА ЦЕНТРИФУГЕ

Что бы вы сказали о человеке, который предложил отбраковать «низшие расы», вроде «негров, папуасов, индейцев», чтобы они «угасли»? А также задумал запрет на размножение всех больных, слабоумных, несознательных, преступников? И еще – вредных животных, которых надо убрать по-доброму, безболезненно? Сколько было у этого мыслителя смелых теорий, но мы все прощаем и любим его, и даже считаем гением за одно лишь из многих направлений его неугомонной мысли.

Это – Циолковский. Чуть ли не единственным признанным всем миром и неоспоримым достижением нашей страны в XX столетии является то, что она первой шагнула в космос. Есть ли в этом заслуга того, кого называют теоретиком космонавтики, неизвестно. Но в 1930—1950-х годах, когда создавался культ Циолковского, его имя было необходимо тогдашним политтехнологам, чтобы протянуть логическую цепочку нашего космического первенства от самого первородства космической идеи.

Сегодня Циолковский свое отслужил и никому особо не нужен. Он был востребован в качестве мобилизующего мифа в ту эпоху, когда необходимо было космосом утереть врагам нос. Был создан красивый миф о неоцененном и униженном при царе ученом-самоучке, который нашел признание после победы пролетарской революции, воплотившей в жизнь его смелые идеи. Новому коммунистическому царству на Земле было тесно, требовался прорыв во вселенские дали.

Миф о Циолковском не соответствовал правде, как и другие мифы о шахтере Стаханове, пионере Морозове, писателе Островском. Но мифы тоталитарному режиму необходимы, потому что одним лишь принуждением с массами не совладать. Нужны зовущие вперед и ввысь примеры. На интеллектуальном поприще на щит был поднят Циолковский, хотя уровень его изысканий был дилетантский, а иногда, когда он раскручивал на центрифуге рыжих тараканов, анекдотичный. Он не был ученым, скорее мечтателем. Но так даже лучше, ближе к песне: «Здравствуй, страна героев, страна мечтателей, страна ученых».

Что важнее – цвет курицы или ее способность нести яйца? Если прав был Вольтер, сказав, что, выбирая себе богов, мы выбираем свою судьбу, то и сотворенные нами кумиры определяют наше будущее. И вот бывшие идолы накренились, прошлое оказалось деформированным, настоящее – аморфным, и строить будущее без твердой опоры на историю невероятно трудно. Оказалось, что закрывать глаза на цвет курицы опасно, хотя соблазнительно.

Для Циолковского, который развивал идеи Николая Федорова о воскрешении всех людей на других планетах, космос был промежуточной станцией. Должно быть, он взирал на юного Королева, который приехал к нему с мечтой о космосе, с тихой усмешкой – мелковато мыслите, молодой человек. Сам-то брал выше – человеку во Вселенной нельзя ударить в грязь лицом. Надо явить братьям по разуму наши лучшие плоды – выведенных методом чистки гениев. Для этого Циолковский предлагал в каждом городе выделить умственно и физически совершенных людей, которые будут проживать отдельно и по разрешению начальства совокупляться исключительно с целью выведения элитного потомства. Чем выше степень совершенства – тем чаще можно вступать в сношения. Элитные мужчины смогут оплодотворить по тысяче женщин. Лучшие особи будут продвинуты в руководящие структуры, где тоже будет своя селекция. Чтобы не совершилось самое страшное в мире преступление – несанкционированное деторождение, иногда, так полагал Циолковский, полезным станет оскопление молодых людей. Для женщин это совсем просто, мужчин немного уродует, но всеобщее счастье требует жертв.

Циолковский, мечтая о светлом будущем, в этическом отношении был продуктом своего времени. Но бывает ли теория бесплодной, и не упала ли на нынешнюю почву и не произросла ли пышно и зло эта безжалостность к простому человеку, которую самозабвенно продвигал наш национальный гений? Не он один, но он со многими.

Модно говорить, что сознание русского человека склонно к восприятию мифов. Но что не миф? Сама эта мысль – тоже миф. И разве есть народы, которые обходятся без мифов? Как говорил один мафиози в исполнении Аль Пачино, до правды никто не докопается. Поэтому если уж совсем без кумиров не обойтись, то надо быть с ними строже.

МЕХАНИК АНДРЕЙ НАРТОВ. МИНИСТР МАШИНОСТРОЕНИЯ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА

Андрей Константинович Нартов – один из замечательных русских механиков и изобретателей, родился в 1693 году. Фамилия Нартовых произошла от слова «рты», которое в старорусском языке обозначало «лыжи». Андрей Нартов с 16 лет работал токарем в мастерской основанной Петром I Московской школы математико-навигацких наук в Сухаревой башне. Царь часто навещал школу, работал в токарной мастерской. В 1712 г. Петр I вызвал Андрея Нартова в Петербург. «Личный токарь» царя, по нынешним понятиям – министр машиностроения, неотлучно находился в токарне, рядом с приемным кабинетом Петра. Здесь Нартов встречался с государственными деятелями, а после смерти царя написал воспоминания, ставшие ценным историческим документом.

Андрей Нартов проявил себя замечательным мастером-изобретателем. Для ознакомления с зарубежной техникой его послали за границу Главная цель поездки состояла в том, чтобы «приобрести вящие успехи в механике и математике». Ему было предписано тщательно собирать сведения об изобретениях и новых машинах. Нартов должен был «в Лондоне домогаться получить сведения о нововымышленном лучшем парении и гнутии дуба, употребляющегося в корабельное строение, с чертежом потребных к сему печей». Нартову также было поручено собрать и привезти в Россию «лучших художников физических инструментов, механические и гидравлические модели».

Из Петербурга Нартов привез за границу свой токарный станок, и прусский король Фридрих Вильгельм I признал, что «в Берлине такой машины нет». Нартов неоднократно убеждался в том, что русские техники не уступают иностранным. Он писал Петру I из Лондона: «…здесь таких токарных мастеров, которые превзошли российских мастеров, не нашел, и чертежи машинам, которые ваше царское величество приказал здесь сделать, я мастерам казал, и оные сделать по ним не могут». Президент Парижской академии наук Биньон написал в связи с отъездом Нартова из Парижа письмо Петру I, в котором говорил о «великих успехах», достигнутых русским новатором «в механике, наипаче же во оной части, которая касается до токарного станка». Биньон писал об изделиях, изготовленных Нартовым на русском токарном станке, привезенном в Париж: «Невозможно ничего видеть дивнейшего!» Петр I приказал перевести письмо Биньона и послать перевод всем русским, находившимся за границей для ознакомления с наукой и техникой. Предписание им всем прочитать это письмо сопровождалось петровским пожеланием: «Желаю, чтоб и вы с таким же успехом поступали».

Достижения Андрея Нартова в токарном деле имели чрезвычайно важное значение в развитии техники. Он изобрел суппорт – автоматический держатель для металлообрабатывающих резцов. Без суппорта невозможно было бы перейти от ремесленных мастерских к крупной машинной промышленности. За границей долго считали, что только в 1797 г. англичанин Генри Модели изобрел суппорт. Токарный станок Модели хранится в Музее истории техники и естествознания в Лондоне. Но за 75 лет до этого были созданы русские станки! В Париже в Национальном хранилище искусств и ремесел стоит русский токарно-копировальный станок, на котором Нартов демонстрировал свое искусство президенту Парижской академии наук Биньону.

В Эрмитаже находится несколько металлообрабатывающих станков Нартова, которые являются поистине произведениями искусства. Станины украшены резьбой, металлическими накладками с узорами, изображениями птиц, животных, мифологических героев. Нартов опередил англичан не только по времени. Модели мог изготавливать изделия лишь простых геометрических форм, а копировальные работы были ему недоступны. На станках Нартова можно было изготавливать изделия любой формы и автоматически выполнять токарно-копировальные работы. Станки Нартова – родоначальники современных сложных токарно-копировальных автоматов.

В рукописи Нартова «Театрум Махинарум, то есть Ясное зрелище махин» описывается более трех десятков оригинальных токарных, токарно-копировальных, токарно-винторезных станков различных конструкций. Петровская токарня, которой ведал Нартов, была передана Академии наук и превращена в академические мастерские, которыми руководили Ломоносов и Кулибин.

После смерти Петра Андрей Нартов навсегда покинул дворец. В 1726 г. он был направлен в Москву налаживать технику монетного дела. Он изобрел оригинальные гуртильные (для насечки «гурта», то есть ребра монеты) и другие монетные станки. Он помогал И. Ф. и М. И. Моториным при изготовлении величайшей в мире отливки – Царь-колокола. Он изобрел станок для нарезывания винтов, машину для вытягивания свинцовых листов, машину для подъема на колокольню Царь-колокола, пожарно-заливную машину, станок для печатания земельных карт.

Нартов стал первым русским руководителем Академии наук и активно поддерживал Ломоносова и других русских ученых, хотя тогда их было совсем немного. Нартов был назначен советником Главной Канцелярии артиллерии и фортификации, ведавшей артиллерией и инженерной обороной России, с чего и началось развитие нового вида вооружения. Он создал более 30 станков и механизмов, в числе его изобретений – стрельба из пушек «вне калибра», подъемный винт с градусной шкалой для установки у артиллерийских орудий угла возвышения, оптический прицел – родоначальник современной стрелковой и артиллерийской оптики. Нартов принимал участие в создании знаменитых «единорогов» – гаубиц, стоявших на вооружении русских крепостей еще в XX в. Семилетняя война 1756–1763 гг., начавшаяся в год смерти Нартова, показала преимущество русской артиллерии над прусской. А ведь армия Фридриха II считалась лучшей в Европе.

Свой труд о токарных станках «Театрум Махинарум, то есть Ясное зрелище махин» Нартов предполагал «объявить в народ», то есть напечатать его и сделать доступным всем токарям, механикам, конструкторам. Рукопись была поднесена Екатерине II и передана в придворную библиотеку, а там пролежала в безвестности почти 200 лет. Осенью 1950 г. в Ленинграде на территории давно закрытого кладбища была найдена могила Нартова. Останки перенесли в некрополь Александро-Невской лавры и перезахоронили рядом с могилой Ломоносова.