Текст книги "Умные парни (сборник)"

ТЕРМОЯД В НЕНАСТОЯЩЕМ ГОРОДЕ

Гроб Магомета мог бы летать между секретным заводом и памятником русской водке

В поезде, который следует в город Глазов, мужчины пьют водку не закусывая и читают газету с леденящим душу названием «За решеткой может оказаться каждый». В вагоне-ресторане по телевизору показывают концерт Шафутинского, и мужчины, отложив газету, задумчиво подпевают: «Эх, наколка, наколка, наколочка…» Выпив последнюю рюмку, эти добрые люди делают попытку ущипнуть официантку, а потом грузно падают в проход. Поезд сопровождает наряд сердобольных милиционеров, которые относят рухнувших мужчин на их место в вагоне. Ночью мужчины, едущие в город Глазов, храпят так, что своими руладами затмили бы духовые инструменты симфонического оркестра. Случайные попутчики выходят из купе и стоят, прижавшись лбом к холодному стеклу.

В позапрошлом веке город Глазов был одним из 28 мест, куда отправляли политических ссыльных. Здесь отбывал наказание писатель Владимир Короленко, который наделил Глазов обидными эпитетами «ненастоящий город» и «город-амфибия». Это ставят ему в вину до сих пор, забывая несправедливо, что Короленко проникся такой симпатией к местным жителям, что во время печально знаменитого Мултанского дела в конце XIX века выступил защитником крестьян-удмуртов, обвиненных в ритуальном убийстве и человеческом жертвоприношении языческим богам. Когда сегодня мы судим об ожесточении нравов, стоит вспомнить подробности жуткого Мултанского дела, чтобы убедиться, что маньяков хватало во все времена.

Несмотря на то что о существовании города Глазова большинство россиян не подозревает, отсюда вышло множество замечательных людей. В Глазове родилась знаменитая актриса и супруга А. П. Чехова Ольга Книппер-Чехова, здесь рос великий психиатр Владимир Бехтерев. 21 год в Глазове градоначальником служил дед Петра Чайковского. Глазов под названием «город Оков» описывал Салтыков-Щедрин. В местной пересыльной тюрьме провели ночь декабристы, им впервые разомкнули кандалы, чтобы поменять нижнее белье.

В Гражданскую войну в Глазове во главе партийно-следственной комиссии побывал Сталин, прихватив с собой для страха Дзержинского. В центре Глазова стоял памятник Сталину, потом его снесли и водрузили памятник Ленину. Если сравнить фото, фигуры как двойники, одного роста и выражения, в левой руке вожди сжимают мятую прокламацию. Разница лишь в том, что Сталин правую руку спрятал за обшлаг шинели, а Ленин – воздел вверх. За спиной Ленина развевается реклама «Оглянись в СССР» – так называются вечера отдыха в Доме культуры.

Еще один заметный и точно такого же размера памятник в виде бутылки посвящен алкогольному напитку водка. Благодаря этой продукции на фоне общего экономического упадка местный ликероводочный завод прочно стоит на ногах. Еще более уверенно смотрит в будущее Чепецкий механический завод, который формирует 60 % городского бюджета. Под этим невинным названием несколько десятилетий скрывалось секретное предприятие, но теперь ЧМЗ славен на весь мир.

Только что на Чепецком механическом заводе было открыто первое в России и одно из немногих в мире предприятие по производству сверхпроводников. Это событие перечеркивает все разговоры о том, что Глазов медвежий угол. Нет, Глазов находится не у чёрта на рогах, а в самом центре научно-технического прогресса.

Гроб Магомета и ангелы

На экраны вышли фильм «Ангелы и демоны», продолжение сногсшибательного «Кода да Винчи». В «Ангелах и демонах» много говорится про сверхпроводимость – это одно из главных направлений развития науки. Без сверхпроводников, например, было бы невозможно построить ни один ускоритель, в том числе Большой адронный коллайдер, а также первый в мире термоядерный реактор, который по международному проекту сооружается сейчас во Франции.

Академик Гинзбург вместе с другим нобелевским лауреатом Львом Ландау разработал теорию сверхпроводимости. Само явление было открыто еще до Первой мировой войны голландцем Каммерлинг-Оннесом и состоит оно в том, что при приближении температуры к абсолютному нулю (минус 273 градуса по Цельсию) сопротивление в металле снижается и, не достигая 4 градусов до нуля, резко исчезает. Внутри сверхпроводника нет электрического сопротивления, токи не затухают, и магнитное поле выталкивается наружу, что является важнейшим эффектом. В современной технике при создании сильных магнитных полей без сверхпроводников обойтись невозможно. Недавняя Нобелевская премия за высокотемпературную (то есть на несколько десятков градусов выше абсолютного нуля) сверхпроводимость доказывает перспективность направления. В медицине эффект сверхпроводимости нашел широкое применение в ядерно-магнитной томографии. В армии США каждый солдат проходит регулярное обследование на ЯМР-томографе. В России этот метод является чрезмерно дорогим и редко доступен для простых смертных.

По преданию, гроб с телом пророка Магомета (сами мусульмане этот факт отвергают) висел в пространстве, не касаясь стен, пола и потолка. Именно так – «гроб Магомета» – называют эффектный физический опыт, в котором воссоздается это явление. Гроб Магомета – это магнит, который отталкивается от сверхпроводника. Именно это происходит во всех современных ускорителях, где плазма находится в центре тоннеля и не касается стен. Словом, наука чрезвычайно обязана Магомету, пусть сам он этого не предвидел.

Сейчас в Кадараше (Франция) начинается строительство первого опытного термоядерного реактора по международному проекту ИТЭР. Термояд – это принципиальное решение энергетических проблем, в реакторе воссоздается термоядерная реакция, которая дает энергию Солнцу (и водородной бомбе). В основе проекта – термоядерная установка ТОКАМАК, которую предложили в 1950-х годах будущие нобелевские лауреаты Тамм и Сахаров, а затем развили академики Арцимович, Леонтович и Кадомцев. В СССР было построено несколько ТОКАМАКов, а один из них до сих пор работает в Китае, куда в тяжелую годину был продан за символическую и смехотворную сумму.

Переговоры по проекту ИТЭР начались в 1986 году по инициативе Горбачева и академика Евгения Велихова. В проекте участвуют Евросоюз, Китай, Индия, Япония, Корея, США и Россия, доля которой составляет, как у всех стран, около 10 %. Россия должна изготовить для ИТЭР, как раньше для Большого адронного коллайдера в Швейцарии, целый воз уникального оборудования – от катушек магнитного поля и вакуумных камер до десятка систем диагностики состояния плазмы. Но важнее всего – кабель сверхпроводника для катушек полоидального и тороидального магнитных полей. Сверхпроводящая система – самая дорогая и самая сложная в проекте ИТЭР. Сверхпроводники делают из сплавов ниобий-титан и ниобий-олово. Объем заказа превышает сотню тонн для каждого сплава. Именно это производство налажено на Чепецком механическом заводе под научным контролем Высокотехнологического НИИ неорганических материалов имени академика Бочвара и РНЦ «Курчатовский институт».

Мистер Сверхпроводимость раскрывает карты

«Америка, Япония, не слишком хорошо Китай и совсем недавно Корея – вот немногие страны, где умеют делать сверхпроводники, – говорит директор ВНИИ неорганических материалов Александр Шиков. – Теперь сверхпроводники делает Россия. В тендере для первого термоядерного реактора ИТЭР участвовали 17 лучших мировых фирм. Было выбрано 6 компаний, в том числе наш институт. Но три фирмы быстро отпали, потому что задание слишком сложное. Российское производство размещено на Чепецком механическом заводе. Недавно делегация ИТЭР признала предприятие в Глазове технически наиболее совершенным, и объем заказов, это решено наверняка, будет многократно увеличен».

Доктор наук Шиков прибыл в город Глазов прямиком из Франции, где получил диковинный и романтический титул «мистер Сверхпроводимость». Причиной тому стали выпущенные в Глазове первые партии сверхпроводников, в частности ниобий-титановые катушки, которые в Японии после испытаний под чудовищными нагрузками были признаны лучшими в мире. В младые годы будущий директор сотрудничал с «Комсомольской правдой» и сохранил тягу к популяризации сложных научных истин.

«Качество российских сверхпроводников, это доказано, отличное, – яростно втолковывает мистер Сверхпроводимость. – Но надо смотреть дальше. После выполнения заказа ИТЭР необходимо сделать производство экономически выгодным и наладить производство сверхпроводников для нужд отечественной промышленности. Это вся экономика! Простор огромный – ЯМР-томографы для медицины, машиностроение, сверхпроводящие магниты, телекоммуникационные системы, накопители энергии на электростанциях, ЛЭП, железные дороги, аппаратура для лабораторий. Произойдет переворот в технике! За последние 20 лет потребность в сверхпроводниках в мире выросла в 50 раз! Недавно был создан диборид магния – это вообще фантастика, которой свет не видел».

Мистер Сверхпроводимость Шиков пребывает в приподнятом расположении духа, хотя история сверхпроводников в России такова, что вполне можно было потерять веру в человечество. 20 лет назад наша страна имела все возможности стать мировым лидером в этой области. В академической Черноголовке было проведено выездное заседание Политбюро по поводу высокотемпературных сверхпроводников. Шиков собственноручно привозил Горбачеву и Рыжкову отечественный сверхпроводящий многожильный кабель, как когда-то Сталину показывали атомную бомбу. То ли последние советские лидеры ничего не поняли, но кивали согласно, то ли политические борения отвлекли, только все утонуло в посулах и сладких прожектах об ускорении. А вскоре уникальный Ульбинский завод в Усть-Каменогорске, где только и могли делать сверхпроводники, отвалился Казахстану, хотя он совсем в этом производстве не нуждался…

Мимино и безбожные цены

Нет в нашей стране человека, который не видел бы фильма «Мимино». И наверное, все помнят, как любимый актер Вахтанг Кикабидзе рекламировал по ТВ циркониевые браслеты, уверяя, что они лечат всё, всех и от всего. Так вот, циркониевые браслеты делали на секретном Чепецком заводе.

«В жизни не носил этих дурацких браслетов и не верил в них ни на грош, – многолетний директор завода Владимир Рождественский показывает свои запястья. – В рекламе завод не замешан. Какие-то коммерсанты размещали у нас производство, но для нас браслеты – мелкий побочный продукт. Когда начались судебные разбирательства, никто к заводу исков не предъявлял».

Почему производство сверхпроводников развернули на Чепецком механическом заводе? В 1946 году Лаврентий Берия ткнул пальцем в карту в такое место, чтобы шпион не дополз. В Глазове на базе рядового патронного завода стали создавать предприятие для производства металлического урана для атомной бомбы. В 1970-х годах в городе начали делать еще и циркониевые конструкции для различных типов реакторов, в том числе для АЭС. Без циркония, который слабо поглощает тепловые нейтроны, атомная энергетика не стала бы столь безопасной и эффективной, хотя здесь обошлось без советов Кикабидзе. Трубки, в которых хранится ядерное топливо, отливают из циркония – и это основное предназначение удивительного металла, а вовсе не браслеты, о которых трубили шарлатаны. Такая вот, чита-грита, чита-маргарита.

Владимир Рождественский 25 лет работал на Ульбинском металлургическом заводе, который нынче оказался за рубежом. И 15 лет был директором Чепецкого механического завода. Судьба уникальная, и есть великая и горькая несправедливость в том, что о таких людях страна не особенно печется, но поклоняется актерам, которых природа одарила всего лишь обаянием и сладким голосом. Мало того, жизнь положив на службе государству, Рождественский столкнулся с тем, что в годы перестройки его стали брезгливо величать «красным директором» и «вредителем». Но когда в годину псевдолиберальных реформ завод погибал, «красный вредитель» Рождественский спас предприятие. Он пустился во все тяжкие: печатал на ксероксе червонцы и раздавал их рабочим, чтобы они могли пообедать и отовариться в заводском магазине.

«Грозились посадить, но не посадили, – вспоминает «красный директор». – Потому что знали: к моим рукам ничего не прилипает. У меня никогда сберкнижки не было, ни одной акции в глаза не видел, в банке в жизни не был. Сейчас это дико, но даже в те годы, когда завод процветал, у меня, директора, зарплата была всего на 100–200 рублей выше, чем у начальника цеха. Ведомости открыты – это все знали».

Кстати, сын последнего «красного директора» ЧМЗ, тоже Владимир Рождественский, несколько лет, до повышения и перевода в Москву, был директором родного завода. При этом, пока отец стоял у руля, служебного роста сыну он не давал. Не знаю, много ли у государства найдется примеров директорских династий.

У циркония есть еще одно свойство, которое пока не нашло применения. В Глазове из него пробовали отливать церковные колокола. Из епархии приехали знатоки, послушали, почесали бороду и вынесли вердикт: «Божественный звук, но безбожные цены». Для атомной промышленности вопрос в такой плоскости не стоял. Для легковерных пациентов – тоже.

Байкер и термоядерный реактор

Цех, где производят сверхпроводящие стренды для термоядерного реактора, произвел на делегацию ИТЭР настолько благоприятное впечатление, что его назвали лучшим среди всех площадок международного проекта. Мне многократно приходилось писать о том, что Россия довела себя до такого унизительного положения, что ничего путного и достойного произвести мы не можем, а если производим, то сами же пугаемся. Это тот случай, когда испытываешь удовольствие от опровержения собственных умозаключений. Жаль только, что уникальную высокотехнологическую продукцию мы производим по чужому заказу. Когда у нас возникнет собственная нужда в развитии высоких технологий, с великой радостью возьму свои слова назад. Российские ЯМР-томографы, о которых говорит профессор Шиков, возможны, но они были возможны еще в далекую эпоху Горбачева и Рыжкова…

«Денег на настоящую моцилу на заводе не заработаешь, – рассуждает рабочий Данила Захаров по прозвищу Дранкель, которое он получил в среде байкеров. – Глазов не Франция. Зато логику современной техники начинаешь понимать. После работы мы перевариваем старые мотоциклы, делаем их мощнее. Думаю, наши моцилы ревут сильнее, чем термоядерный реактор во Франции. Кроме того, я студент, а в этом цехе – как в университете».

Центральная фигура на производстве – начальник цеха Денис Анищук, внешностью совершеннейший голливудский актер. В Глазов он приехал из благоустроенного и насиженного Екатеринбурга, чтобы самому пробиться в жизни и встать на ноги. «Молодая жена, как декабристка, – с гордостью поведал Денис, – поехала в глушь, но теперь какая же это глушь?» Денису всего 31, но он дотошный начальник: каждого из двухсот рабочих лично отбирал после долгого собеседования. «Главное – желание осваивать новую технику и постоянно учиться на производстве», – раскрыл он свое менеджерское ноу-хау.

Абсолютно неведомо, как сложится судьба начальника уникального цеха, но важный чин из Москвы негромко сообщил: во всех главках и ведомствах, когда речь заходит о сверхпроводниках, как заклинание повторяют фамилию Анищук.

Мы не рыжие

Удмурты – самый рыжий в мире народ. Процент рыжеволосых у удмуртов выше, чем у ирландцев. Тем не менее, именно в городе Глазов, расположенном в Удмуртии, нашлись веские доказательства того, что мы все-таки не рыжие и умеем делать вещи, которые никому в мире сделать не удается. Это большое и несомненное достижение, несколько более важное, чем начатая по почину городской администрации Глазова и победно завершившаяся борьба со сквернословием, в ходе которой неожиданно выяснилось, что сквернословие тесно связано с пьянством.

На обратном пути никто из пассажиров не читал газету «За решеткой». В купе ехали побитого вида предприниматели, которых сразил кризис, и, шипя друг на друга, спорили, кому расплатиться за чай. Читали они юридический справочник и обреченно искали логику в российских законах. Ночью они не храпели, а тихо и робко посапывали. Это было омерзительно и пошло. Накатывала ностальгия о мощном народном храпе. «Недаром Ленин и Чехов презирали интеллигенцию», – подумал я, засыпая.

Во сне увидел, как байкер Дранкель, насвистывая мотивчики из «Мимино», разъезжает на ревущей моциле с термоядерным двигателем и расплачивается за топливо фальшивыми червонцами, которые напечатал последний «красный директор»…

РАЙ НА ЛАГЕРНОЙ ПЫЛИ

Над чем бы ни работал ученый, в результате всегда получается оружие.

Неизвестный автор

Сверхсекретный Новоуральск, над которым сбили американского летчика-шпиона Пауэрса, теперь обеспечивает благосостояние Америки

Главная улица в этом городе носила имя Лаврентия Берии. Потом – Ленина. Вторая по значимости улица как называлась, так и называется улицей Дзержинского. Даже небольшие руководящие должности здесь занимали офицеры НКВД. Начальником отдела рабочего снабжения был, к примеру, полковник НКВД, начальником транспортного отдела – тоже полковник, а все начальники завода были генералами. Строили город заключенные, единовременно их было 30 тысяч. После того как по улице проходила колонна зеков, в грязи оставались затоптанные письма. Никто поднимать их не решался. «Сотру в лагерную пыль» – угроза, которую руководители стройки не раз слышали от Берии. Он приезжал сюда на спецсоставе и проводил в своем вагоне персональный опрос-допрос…

Это все и сейчас работает: город, построенный зеками, центрифуги, запущенные еще при советской власти. Тут нет новых русских, нет олигархов. Практически нет новой русской политики с ее страстями. Нет казино. И даже «Макдоналдса». И иномарок тоже нет. Попав внутрь, на короткий миг задумываешься: а может, так оно и во всей стране сейчас бы работало? Побывав за колючей проволокой, понимаешь: нет, не работало бы. Ностальгическая идиллия в одном отдельно взятом городе обернулась бы провалившейся утопией в масштабах всей страны.

Слова Берии лично доводилось слышать даже интеллигентнейшему научному руководителю комбината академику Исааку Кикоину. Имя автора знаменитых учебников физики известно каждому школьнику. Узнать, что академик был создателем оружейного урана, начинки для атомной бомбы, – так же удивительно, как если узнать, что Чуковский был Циолковским.

Угроза превращения в лагерную пыль, постепенно затухая, спускалась по служебным этажам. Но не было случая, чтобы ее привели в действие. Задания обгоняли срок – Берия выполнял любые просьбы. Страх дамокловым мечом висел над начальством – остальные, как ни странно по нынешним временам, были увлечены работой. «Ощущение боевого окопа, – вспоминает академик Юрий Каган. – Чувство сопричастности большому делу. Своего рода целина. Только в науке». В гости к этим людям не мог приехать никто – даже родная мать. После режимных проверок разрешалось остаться в городе. Навсегда.

Верх-Нейвинск, войсковая часть № 15799, завод № 813, п/я А-7354, Свердловск-44, Новоуральск – так назывался этот город в разные времена. На карте он не значился никогда, нет его и сейчас. Хотя нельзя исключить, что в недалеком будущем российская карта будет состоять исключительно из закрытых городов. На фоне вымирающей провинции отсутствующий в географическом пространстве Новоуральск процветает. Средний заработок на комбинате около 10 тысяч рублей, инженер получает 16–17 тысяч. Зарплата поступает в срок, о массовых протестах здесь никогда не помышляли. Перебоев с электричеством и теплом не бывает. В хорошем состоянии стадионы, клубы и детские дома творчества, функционируют освещенная лыжная трасса и два горнолыжных спуска с подъемниками. Мясомолочный комбинат работает на новом импортном оборудовании. На больничный комплекс никто не жалуется, загруженность роддома не падает. Люди одеваются аккуратно, но безлико, словно из одного распределителя. Машины ездят медленно, московские пешеходы и то быстрее бегают. Кстати, машины только отечественные, иномарок нет и в помине. В местном Театре оперетты каждый день дают спектакли, ставят премьеры. А иногда там даже случаются аншлаги.

Одним словом, в этом городе все хорошо. Правда, жить приходится за колючей проволокой. Но к этому можно привыкнуть. «Тридцать лет назад меня привез сюда муж – я почти плакала, – вспоминает Наталья Санникова. – Теперь привыкла. Спокойно, нет страха. И я уже не завидую московским друзьям. У нас нет “Макдоналдса”, но у нас и машины не взрывают».

И кажется, что вернулось советское время. Если кто-то испытывает по нему ностальгию, надо срочно ехать в Новоуральск. Но ведь не проберешься – город за колючей проволокой…

Здесь находится Уральский электрохимический комбинат, где была сделана начинка для первой советской атомной бомбы, реакторное топливо для подлодок, для АЭС. Это самое большое в мире разделительное производство, где гексафторид урана, который привозят с других комбинатов атомного царства, доводят до нужной степени обогащения. По технологической сложности в длинной этой цепочке обогатительное производство считается наиболее изощренным.

24 сотрудника комбината стали лауреатами Ленинской премии, обладателей Государственных премий здесь под полсотни. На комбинате внедряли свои идеи корифеи науки – академики Курчатов, Соболев, Бочвар, Миллионщиков, Виноградов, Фрумкин, Тананаев, Фридляндер…

Иностранцев здесь не видели, иногородних корреспондентов тоже. Любое фотографирование за главной проходной категорически исключено. Дальше по территории – еще множество проходных, шлагбаумов и охраняемых постов. Как в сказке про Аладдина, который все дальше спускался в подземный город. Но в последнее время в Новоуральске постоянно находятся американские инженеры. «Это первое режимное послабление, – сказал начальник по режиму, загадочно улыбаясь и не мигая. – Мы помогаем загранице. И она поможет нам».

Половина урана для американских АЭС производится в России, значительная часть – в Новоуральске. Россия зарабатывает на этом каждый год почти полмиллиарда долларов. Обогащение урана в России производится центробежным методом, который, несмотря на долгие старания, не дался в руки американцам. Это один из немногих примеров, когда Россия в технологиях превзошла США. Не помогло даже то, что немецкий инженер Циппе, который работал в СССР и под честное слово о неразглашении был выпущен в ГДР, убежал на Запад. Патент в Америке взял. Пустой патент – нет производства.

Кто-то из великих говорил: правильное техническое решение должно быть обязательно красивым. Не в смысле абстрактной, радующей создателя гармонии. Эстетически красивым, приковывающим взгляд и волнующим душу, как может волновать лес или море. Для описания совершенной техники вместо высоких слов больше подходят цифры.

В цехе находится несколько сотен тысяч центрифуг. Эти каскады внешне походят на устремленный к своду церковный орган. Цех – огромный, как ГУМ. За все в ответе один инженер. По цеху он передвигается на велосипеде. Велосипед – единственное устройство, которое приводится в действие физическим усилием. Остальное – автоматика.

Цифры не укладываются в голове. Это и есть красота технического решения, перед которой застываешь, как перед поразившей воображение картиной. «Я здесь уже 30 лет, – говорит начальник разделительного производства Вадим Раев. – Умом знаю в деталях, как работает каждая центрифуга. Но чувством не понимаю, как это может работать все вместе. Мне это кажется чудом. Но я должен этим чудом управлять». Между прочим, американцы, когда впервые увидели центрифужный цех, решили, что производство остановлено. Тишина – мертвая, пролети муха – услышали бы. В США на таком заводе шум, как на стадионе. Энергии-то в 30 раз больше надо.

Несколько лет назад разгорелся спор о том, создали ли советскую атомную бомбу наши ученые или украли наши разведчики. К единому мнению так и не пришли. Глупый спор – что делили? Общее когда-то дело, одну на всех победу. Создание атомного оружия нельзя свести к самым важным документам, которые удалось умыкнуть из сейфа. Чтобы создать атомное оружие, надо построить сложнейшую технологическую цепочку из мощных производств со множеством ноу-хау, которых хватит на целую библиотеку. И еще нужны специалисты высокой квалификации: только в Новоуральске живет 100 тысяч человек…

«Сегодня в разделительном производстве Россия – безусловный мировой лидер, – говорит министр по атомной энергии академик Александр Румянцев. – Но нас мечтают догнать. Англия, Германия и Голландия объединили силы в одну компанию, заказ ей сформировали США. Наше преимущество сохранится еще 3–5 лет. Если не хотим проиграть, надо идти к сотрудничеству с ведущими странами. Закрытые города в этой ситуации неизбежно должны будут становиться все более открытыми».

Мумия фараона Рамсеса II хранилась тридцать три века. Как только ее выставили напоказ в музее, она стала быстро разрушаться. Должно быть, из-за неуважения к тайне. Не произойдет ли такого с закрытыми городами, если их приоткрыть? Вкрапления нового пока минимальны. Казино, к примеру, в Новоуральске не прижилось – уже года три стоит заброшенным. На улице Ленина обосновалась служба знакомств – это местная сексуальная революция. В прежние годы каждое ухаживание здесь обязано было закончиться браком, измена осуждалась, как работа на иностранную разведку.

– Есть ли на вашей земле новые русские? – спросил я Наталью Санникову.

– Есть, но мало. Например, Язев. Когда-то был хорошим инженером, потом стал бизнесменом и добрался до Госдумы. Изредка приезжает сюда, поит друзей и уговаривает, чтобы за него опять голосовали.

– Проголосуете?

– Другие-то лучше?

Когда-то этих людей направили сюда из разных мест и поручили создать лучшее в мире производство. Они выполнили задачу. И продолжают, словно по инерции, двигаться на высоких скоростях, когда по ту сторону проволоки многие производства заторможены. Им есть, что терять. И сейчас эти люди стараются перенести свое, уже обжитое пространство в прежнее время. Пока им удается жить, как жили раньше. И так, как в окружающей их стране не живет уже никто. Полагать, что такая ситуация может длиться долго, – безнадежная утопия.

Но сегодня, с кем ни поговоришь в Новоуральске, опасение новшеств чувствуется всегда. Новшества могут разрушить спокойную жизнь города, как это случилось с мумией египетского фараона. Что касается науки, вряд ли она останется таким притягательным магнитом. «Нам первым и единственным в мире удалось решить сложнейшие научные задачи, – говорит академик Юрий Каган. – Жизнь здесь была довольно однообразной. А наука была самым интересным занятием. Явление утечки умов из науки, поразившее институты и КБ в больших городах, до сей поры было незнакомо городам закрытым…»

Хотя прививка от утечки умов известна, и она проста. Платить ученым надо достойно. Вот Андрей Савчук – директор комбината с 1960 по 1987 год. 27 самых сложных лет, когда создавалось и запускалось то производство, которым Россия гордится перед миром. Мне почему-то кажется, что директор Савчук сделал для своей страны больше, чем все депутаты и бизнесмены вместе взятые. Но что имеют прожорливые молодые волки и что имеет Андрей Савчук? У Героя Соцтруда и лауреата Ленинской премии три комнаты в стареньком коттедже и маленький, на пару соток, огород. Ничего он не нажил, кроме болезней, которые не дают даже дорогу перейти…

Нет, стоп, что я говорю?! Как это – не нажил? Сегодня, когда наша страна выглядит побитой и униженной прежними конкурентами, когда мы проигрываем на всех экономических, научных и спортивных фронтах, капитал Андрея Савчука и новоуральцев как редчайший самоцвет. Этот капитал – гордость за свою страну, для которой они создали то, что до сих пор недостижимо на других континентах. Это забытое чувство. И говорить эти слова не принято, почти неприлично. Но как было бы здорово, если бы к этому чувству стремились те, кто уже нажил то, что почему-то ценится сегодня выше…

Новоуральск – советский рай в постсоветской России. Так почему же не распространить этот рай на остальную территорию? Закрыть один город можно. Закрыть всю страну– нельзя. Физически. СССР потому и развалился, что был герметизирован и отрезан от остального мира. В современном мире невозможно жить за Великой китайской стеной. Иначе рай неизбежно станет адом.