Текст книги "Главный рубильник (сборник)"

6

Берта появилась примерно через полчаса. Ее привез Клаус Хинкель. Он с трудом вынул свое грузное тело из марсохода, отдал мне честь и приготовился забраться обратно. Я сообщил ему о происшедшем. Клаус нахмурился. Берта же даже не ойкнула. Известие о гибели Иванова ее не удивило. Она посмотрела на меня красноречивым презрительным взглядом, пошевелила бровями, перевела взгляд на меркурианца, поджала губы  и отправилась домой.

– Крепкая женщина, –   одобрительно качнул головой Флаг.

– Слышишь, Клаус, –   обратился я к оторопевшему таможеннику. – Давай-ка не в службу, а в дружбу. Я тут остался без транспорта, поищи, пожалуйста, мой марсоход. Да и Двенадцатый что– то не отзывается.

– Хорошо, –   кивнул таможенник. –   До завтра ни одного корабля не планируется, так что я в вашем распоряжении.

Флаг проводил взглядом колпак марсохода, вздохнул.

– Когда следствие заходит в тупик, следует перепроверять то, что кажется очевидным.

– Например? –   спросил я.

Сама мысль, что я являюсь подозреваемым, лишала меня покоя.

– Все, – повторил Флаг. – Всех действующих лиц, начиная с их рождения, или даже с рождения их родителей. Все события, произошедшие в какой– то период времени. Вот, например, что произошло за последние сутки?

– Ну не помню! – поморщился я.

– Хорошо, с какого момента вы помните?

– С того момента, как вылетел с космодрома. Пакетбот готовился к старту.  Озонатор сломался, пришлось вызвать. Конечно, денег стоит немалых, но без озонатора тут нельзя. Ну, я установку доставил, согласовал все и вылетел обратно на маяк. Дальше не помню. Но могу предположить, что через пару часов после моего отбытия пакетбот благополучно стартовал и час назад, (я посмотрел на часы) прибыл на  Центральную.

– Все важно, –   Флаг прищурился, сморщил пятачок. – Надо проверить, что за поломка озонатора. Выяснить, кто вылетел на пакетботе. Узнать наверняка по минутам, где был каждый из жителей астероида в эти сутки. Почему вылетев к себе на маяк, вы попали сюда? Что могло повлиять на вас?

– Ну, это просто, – усмехнулся я и достал телефон. – Достать меня могли только по телефону.

Я щелкнул памятью и увидел два звонка. Второй из них был от Тридцать пятого. Утренний. И вчерашний Зинкин. Я нажал кнопку и услышал ее голос:

– Даринг, привет. Я тебе ничего не говорила? Так вот, у меня сегодня день рождения. Если ты не выпьешь за меня стаканчик, причем немедленно, я на тебя очень обижусь. Петруха уже дома, к сожалению, нажрался как свинья. Заходи за Скоттом и ко мне. Я жду.

– 16.55 – отметил Флаг, взглянув на дисплей. – А голос вполне соответствует внешности. Пробирает до костей.

– Послушай, –   мне не хотелось слушать его шутки о Зинке. –   Скажи мне только честно. Меркурианки  похожи на землянок?

– Похожи, –   кивнул серьезно Флаг. – Меркурианки очень красивые. Рогов правда нет. Хвосты сейчас модно купировать. Ушки у них маленькие. Меркурианки очень похожи на земных женщин. Но у них есть одно преимущество.

– Какое? – спросил я.

– У них носы как у меня, –   Флаг потер пятачок. – Розовенькие, круглые, влажные – замечательно выглядят! Очень возбуждает. Точно-точно.

7

Таможенник позвонил через двадцать минут. Он отыскал остатки марсохода в скалах на обратной стороне Зуба. Пока мы ждали его, Флаг начал донимать меня вопросами. Попросил рассказать все, что я знаю о гравитантах или пересмешниках, как он их сам назвал. Что я мог ему сказать? Я не очень в них разбирался. Знал, конечно, кое-что, но не более. То, что и все. Они были открыты на одном из спутников Юпитера или Сатурна. Загадочные органические существа. Не разумные, но достаточно организованные. Самым удивительным оказалась их способность генерировать гравитационное поле, соответствующее тому объекту, на котором  они появились на свет.  Впервые это почувствовали на своем корабле первооткрыватели этих существ, а затем и земляне, когда первую пару гравитантов доставили на землю. Ну, это отдельная история, как в районе космического института гравитация уменьшилась почти в пять раз. Потом гравитантов научились разводить, тем более что кормить их просто. Они едят все, что ест человек. А затем обнаружилась их способность имитировать людей. Их стали называть пересмешниками и продавать за большие деньги.

– Биороботы, домашние животные или их свихнувшиеся хозяева, –    задумчиво проговорил Флаг. –   Кажется, я о гравитантах знаю больше.

– Не понял? –   удивился я.

– Это –   три основных версии происхождения гравитантов, –   объяснил Флаг. – Единственный пример, когда жизнь существует сама по себе. Никаких других видов, даже растений. Особая приспосабливаемость к условиям обитания. Для выживания необходима только атмосфера. Диапазон температур значителен. Способны употреблять для питания любые углеродные соединения, в том числе углекислый газ. Очень любят воду.  Существа довольно индифферентные, но подвержены воздействиям. Обнаружены пятьдесят лет назад на двух планетоидах: на Титане и на Ганимеде. Но на Ганимеде, думаю, вторичное расселение. Завезены они туда, скорее всего, людьми. Открытие их произошло на Титане. Хотя, если  гравитанты эндемичны и на Ганимеде, это не  делает их еще более загадочными.

– Значит, пересмешники? – спросил я, наблюдая, как столпившиеся у блока Иванова гравитанты  продолжают изменять форму, переливаться, поочередно превращаясь то в меркурианца, то в меня, то в Зинаиду.

– Да, –   кивнул Флаг, с интересом разглядываю изображение обнаженного Зинкиного тела. – Именно так. И самым удивительным является, что неизвестен их подлинный облик.

– То есть? – не понял я. – А что говорят первооткрыватели?

– Первооткрыватель, –   поправил меня Флаг. – Он сообщил на корабль, что обнаружил неизвестную форму жизни, но описать ее не успел. Провалился в ледяную расщелину, погиб. Вероятно, испугался. Каждый бы испугался на его месте. Спасательная команда обнаружила уже только его труп и компанию гравитантов, каждый из которых напоминал погибшего. К счастью они не поддаются дрессировке. Точнее, не могут долго имитировать какой-то один образ. Первый же новый раздражитель заставляет их менять облик. Да и в изоляции срываются через несколько секунд. Начинают имитировать мебель, камни. И это хорошо. Иначе это стало бы проблемой для службы безопасности. Вот так.

– Меня эта способность не интересовала, –   ответил я. – Я приобретал их только из-за гравитации.

– Удивительные, хотя и неразгаданные естественные генераторы гравитационного поля, –   кивнул Флаг. – Именно благодаря этой способности гравитантов проблема невесомости на кораблях была решена раз и навсегда. Но с идеей создать обитаемый мир на небольшом астероиде я сталкиваюсь впервые.

– Тяжело, –   вздохнул я. – Атмосфера стоит безумных денег. А впереди еще приобретение грунта.

– А стоит ли? – спросил Флаг. – Разве нет в системе укромных уголков, где мог бы укрыться от своих врагов майор Дудкопф?

– Не хочу ни от кого зависеть, –   отрезал я. – Хинкель подлетает. Поднимайся.

8

Марсоход был разбит вдребезги. Мой Двенадцатый торчал в пилотском кресле и смотрел на черные камни безжизненными сенсорами. Таможенник и Флаг долго копались в обломках, а я расстроено сидел на камне. Над головой горел Юпитер. В груди медленно закипала злость. Когда-то я легко с ней справлялся. Стискивал зубы, перезаряжал пистолет и очертя голову бросался в самые опасные переделки. Кажется, что– то действительно сломалось у меня внутри.

– Подстроено, –   сказал, вытирая руки,  Клаус. – Судя по падению, аппарат был направлен в сторону этого утеса с максимальной скоростью со стороны космодрома. Автопилот заблокирован. Система автопосадки уничтожена. Так же как и аварийный маяк.

– А Двенадцатый?

– Нет больше Двенадцатого, –   бросил Флаг, разгибаясь. – Вся программная часть уничтожена. И сделано это до вылета марсохода. То есть Двенадцатого сажали в кабину уже мертвым.

– Это машина, сержант, –   заметил таможенник.

– Что ж, –   кивнул Флаг. –   Машина тоже может быть мертвой.

Черт возьми. Я был чертовски привязан к этой железке. Эх, Двенадцатый. Найду ли я еще робота, который будет спорить со мной и безошибочно  угадывать, над какими моими шутками следует смеяться, а за какие посылать куда подальше?

– У вас  явно имеются враги, –   сказал Флаг мне и обернулся к таможеннику. –   Клаус, как часто бывают корабли на астероиде?

– Довольно часто, –   нахмурился таможенник. –   Но утреннее причаливание вашей полицейской шлюпки было исключительным случаем. Небольшие корабли садятся на космодроме.  Большие пользуются автономными лифтами. Но никто из пассажиров или команды никогда не покидал зоны таможенного контроля. Астероид закрыт для экскурсий. Частная собственность. Маяк, обсерватория, космодром находятся здесь на правах аренды.

– Хорошо, –   Флаг задумался. – А покинуть астероид незаметно можно?

– Покинуть? – удивился таможенник. – И кто же нас покинул? Не знаю, как насчет «незаметно», но договориться с капитаном того же пакетбота и добраться за несколько часов до Центральной – никаких проблем. Отпускники всегда так делают. У нас грузовой пост, пассажирские лайнеры здесь практически не швартуются.

– Понятно…. – Флаг вновь достал блокнот.

– Опять какие– то вопросы? – вздохнул я.

– Вопросов множество. К примеру, последний: о врагах известного инспектора полиции Даринга Дудкопфа, –   кивнул стажер. – Но есть уже и некоторые ответы.

– Например? – спросил я.

– О чете Ивановых.

В кармане зазвонил телефон. В трубке раздался скрип Тридцатьпятого.

– Майор, Зинаида пытается подниматься с постели.

– Мы сейчас будем! – крикнул я в ответ.

9

Зинаида не пыталась подняться с постели. Она лежала, открыв глаза, и смотрела в потолок.  Флаг пощупал ее пульс,  поднес зеркальце к губам, пожал плечами.

– Или пульса нет, или я его не улавливаю. Хотя дыхание, кажется есть.  Думаю, что делать ничего пока не надо. Состояние не ухудшается. Возможно, это сильнейший шок.  Клаус, позовите Скотта и Берту. Тридцать пятый пока останется здесь. Необходимо обыскать помещение. Потом  все обсудим.

Скотт вместе с Бертой появились через несколько минут. Боб по-прежнему держался за голову, а Берта не спускала с меня глаз. Казалось, что она прожигала меня взглядом насквозь. Мы методично начали обыскивать  блок.  Почти ничего, что привлекло бы внимание Флага, найти не удалось. В ящике письменного стола лежала детская игрушка, почти в точности имитирующая фотонную ракетницу. И записка. Рукою Зинки на ней было написано. «Простите меня за то, что я сделала». Под ее кроватью обнаружился длинный, почти в рост человека чемодан с четырьмя ручками. Я помнил его. Когда год назад Ивановы прибыли на астероид, я помогал грузить чемодан на марсоход. На мой вопрос, что там, Петруха ответил, что специальное оборудование. Теперь чемодан был пуст. Изнутри он оказался выложен серой фольгой.

– Серебро, –  сказал Флаг, рассматривая показания анализатора. – Чистое серебро. Это становится интересным.

После окончания обыска  мы сели вокруг стола. В углу лежало то, что осталось от Иванова. Берта накрыла останки простыней. Флаг потер пальцами правый рог, устало оглянулся.

– Я представитель полицейского управления на астероиде, – сказал он. – Точнее стал им. С того момента, как майор Дудкопф оказался подозреваемым в совершенном здесь убийстве. Но подозреваемый не только майор Дудкопф. Убийцей так же может оказаться и господин Скотт, и жена жертвы –   Зинаида Иванова. Тем более с учетом найденной записки.

Ответом Флагу было напряженное молчания. Я облизнул сухие губы и подумал, что впервые присутствую при таком коллективном допросе. Флаг продолжил. Он сообщил об обстоятельствах произошедшего, особо отметив, что следы вспышки есть на лицах троих – моем, Скотта и Зинаиды. Затем упомянул, что основания убить Иванова были у всех троих. И все эти причины банальны: ревность, обида, накопившееся раздражение.

– А  какое наказание грозит убийце?  –   хрипло спросил Боб.

– Вплоть до пожизненного заключения, –   сказал Флаг. – И то, что убийца может и не помнить факт убийства, нисколько не уменьшает его вины.

– Так кто же это сделал? Из троих? – спросил Клаус. – И почему вы собрали нас? Что мешает выяснить истину?

– У меня есть сомнения, –   сказал Флаг. – Самое главное качество полицейского – способность сомневаться. Ни одно решение не может считаться окончательным, пока не будут развеяны сомнения и неясности.

– И какие же неясности вы имеете в виду? – спросила резко Берта, вновь облив меня презрением.

– Их много, –   сообщил Флаг. – И первое из них сам факт праздника. По имеющейся у меня информации вчера не было дня рождения у Зинаиды Ивановой. Более того, все имеющиеся на учете в управлении Зинаиды Ивановы, в том числе носящие до замужества иные фамилии, не имеют никакого отношения к женщине, которая лежит в соседней комнате.

– То есть она не жена Иванову? – удивился я.

– Этого я не знаю, –   покачал головой Флаг. – То есть для брака достаточно согласия самих супругов, поэтому я не знаю, была ли эта женщина, будем называть ее по-прежнему Зинаидой, –   женой Иванова. Погибший действительно астрофизик. До направления в местную обсерваторию работал на Марсе. То есть жертва нами идентифицирована, значит, факт убийства действительно имеет место.

– Или факт самоубийства, –   добавил я.

– Ха-ха! – среагировала на мои слова Берта.

Флаг бросил на нее быстрый взгляд, затем продолжил.

– Поводом для сомнения является и напиток, который послужил причиной потери памяти, фактически –   отравления. Марсианская водка давно уже изъята из употребления, не только достать ее сложно,  немногие вообще знают о ее существовании. Мне кажется, что на этом мероприятии она была применена целенаправленно. Но у ее действия есть еще одна сторона, о которой я знаю. Употребляющий ее теряет не только память после пробуждения, но и способность волевых действий во время употребления. Проще говоря,  есть серьезные сомнения, что кто-то из выпивших был способен совершить убийство.  Но, в медицинских вопросах я не дока, к тому же слышал, что бывают исключения.

– А вы проверили Зинаиду? – спросил я. –   Она употребляла  водку?

– И это – мужчина! –   презрительно бросила Берта.

– Проверял, –   ответил Флаг. – Она водки не употребляла.

– Извините, но я молчать больше не могу! – вмешалась Берта. – Мало того, что подозревают моего мужа, который ни в чем не виноват, поскольку совершеннейший тюфяк и не способен ни на какие поступки, но еще и  пытаются обвинить во всем несчастную женщину! И пусть я нарушу свое слово, но  оболгать невиновную я не позволю! Этой ночью Зинаида была у меня в баре и попросила передать Дарингу Дудкопфу письмо. Вероятно, она после этого вернулась домой и приняла какой-то яд. Она предполагала, что именно ее обвинят в этом убийстве, но трагедия в том, что именно этого она и хотела! Надеюсь, что  не будет слишком большим проступком, что я прочитала ее письмо? Я не хочу, чтобы этот негодяй ускользнул от справедливого возмездия!

Я закашлялся на слове негодяй, вспомнив какими приветливыми улыбками мы обменивались с толстушкой-женой Скотта.

– Дайте мне эту записку, –   сказал Флаг.

– Я настаиваю, чтобы ее прочитали вслух! – потребовала Берта.

– Это рука Зинаиды? –   спросил меня Флаг.

Я косо взглянул на  мелкий почерк и кивнул. Мне ли было не знать ее почерк?

– Читаю, – сказал Флаг.

10

«Мой дорогой Даринг.

Прости, но я вынуждена тебя покинуть. Твоя несдержанность разрушила наше возможное счастье. Единственное, что я могу сделать, это взять на себя твою вину. Прости мне мою маленькую хитрость, но ради тебя я готова расстаться с любовью, но только не со свободой. Твоя ревность все сгубила. Но если моя помощь не возымеет действия и за совершенное тобою убийство Петра тебя ждет пожизненное заключение, помни, что пока я жива, я тоже буду помнить о тебе.

Твоя несчастная Зинаида».

Флаг опустил листок на стол. Берта смотрела на меня торжествующе. Клаус –   с ужасом. Скотт –   с облегчением.

– Вынужден задержать вас, господин Дудкопф, –   сказал Флаг, застегивая на моих запястьях наручники.

Мне показалось, что астероид уходит из-под ног.

– О какой хитрости она написала? – наконец спросил  Клаус. – И как она собиралась не расставаться со свободой, если хотела взять на себя вину Дудкопфа?

– А вот это я вам сейчас продемонстрирую, –   сказал Флаг. – Пойдемте в ее комнату.

Через минуту мы стояли в комнате Зинаиды. Она все также лежала, глядя в потолок, и только неподвижный Тридцать пятый вращал сенсорами в ее ногах.

– Берта, не могли бы вы раздеть Зинаиду? – попросил Флаг.

– То есть? – оторопела Берта.

– У меня есть основания полагать, что это не Зинаида, –   твердо сказал Флаг.

– Но… –   возмутилась Берта.

– Никаких но, –   резко ответил Флаг, –   иначе это сделаю я сам!

Берта ойкнула, потом сделала шаг к постели и дрожащими руками начала расстегивать пуговицы. Нижнего белья под платьем не оказалось. Я смотрел с восхищением на прекрасное безвольное тело и молчал. Наручники больно сжимали мои запястья.

– Клаус, принесите  стакан воды, – попросил меркурианец.

– И мне, пожалуйста, –   прохрипел я.

Клаус исчез, затем вернулся и протянул стакан Флагу, а затем и мне. Я подхватил его двумя руками и, позвякивая наручниками, опрокинул в себя. Флаг подошел к постели и равномерно обрызгал тело. Зинаида вздрогнула, а вместе с ней и я, словно на меня упали брызги. Вот так же безвольно она лежала, когда уступила моим настояниям. Должно быть, мучилась от вины перед Петром. Сейчас уже мне было все равно, убил ли я или не убил Петра. Я думал только о ней. Внезапное тело шевельнулось еще раз, затем стало терять очертания и обернулось безвольным телом Скотта, затем моим, затем обнаженной Бертой, заставив ее вскрикнуть.

– Не может быть, –   невольно прошептал я. – Это не может быть гравитант! Так долго?

– Тем не менее это гравитант, –   вздохнул Флаг, наблюдая, как пересмешник в образе Берты сползает с кровати и забирается в чемодан, стоявший тут же. –   Причем гравитант с иной родословной, ну это я подозревал. Скотт, закройте чемодан.

Скотт наклонился,  покачал головой, глядя на копию собственной жены,  защелкнул крышку и обернулся к Берте.

– Дорогая, давненько я не видел тебя голой. Не понимаю, что в тебе нашел покойный. Тебе давно пора заняться своей фигурой!

Берта ответила ему звонкой пощечиной.

11

– Судя по времени, Зинаида уже на Центральной? – спросил я Флага, кутающегося в пальто, позаимствованное в доме Иванова. Мы сидели с ним на ступенях блока и рассматривали разбредающихся в стороны гравитантов.

– Уже нет, –   ответил Флаг. – Думаю, что она успешно затерялась на борту одного из лайнеров. Ничего, теперь ей скрыться надолго не удастся.

– Зачем ей скрываться? – не понял я. – Разве следствие еще продолжается? Мне кажется, что все уже ясно?

– А мне нет! –   резко ответил сержант. – Я не перестаю удивляться представителям человеческой расы. Эмоции у вас преобладают над фактами.  Неужели передо мной знаменитый железный майор Дудкопф? Где ваша воля? Я слышал о вас легенды, а вижу перед собой безвольное существо. Вы должны бороться!

– С кем? – нахмурился я. – С убийцей? Так вот он перед вами, и не оказывает сопротивления. Считайте, что я его поборол.

– Идите вы к черту, –   выругался Флаг. – Если бы мне не была нужна помощь, запер бы где– нибудь в комнате без окон и занялся работой без вас. Поймите же, следствие не закончено, пока  остались какие-то сомнения.

– А они остались? – переспросил я его.

– Да, – кивнул Флаг, –   и хотя неясностей еще очень много, большую часть мне удалось разрешить. Я, наконец, понял, почему гравитанты толпились у входа в блок Ивановых. Они чувствовали присутствие сородича. Вот отсюда и ваши 0,9 гравитационного фона Земли. Никогда не задумывались, отчего не 1,0?

– Ну…

– Вот то-то, –   покачал головой Флаг. – Где ваша въедливость, майор?  У Ивановых был свой гравитант, с Марса. И он генерировал марсианское притяжение. Вот в попытках его блокировать эти ваши пересмешники и собирались  у блока Ивановых. А чемодан, это всего  лишь экран. Он ограждает гравитанта от посторонних воздействий. Смотрите, едва мы поместили этого гравитанта туда, остальные тут же разбрелись. Я как его увидел, сразу все понял. Неужели вы доставляли гравитантов с Земли иначе?

– Фирма доставила их сама, в контейнерах, –   объяснил я.

– Хорошо, –   кивнул Флаг, –   Но есть еще и другие неясности. Почему гравитант оказался чертовски стабилен в образе Зинаиды? Зачем игрушечная фотонная ракетница? Зачем вообще был нужен этот гравитант? Все могло быть организовано проще. Достаточно было бы заблокировать Тридцать пятого, запереть блок  –   и улетай куда хочешь. Вы бы проснулись поздно, ее бы и след уже простыл. Все улики были бы в любом случае против вас.  Больше чем уверен, что на рукоятке фотонки  отпечатки ваших пальцев.

– Но вы бы, сержант, все равно разбудили меня!

– Никакой я вам не сержант, –   отмахнулся Флаг. – Я такой же майор, как и вы. Я и есть тот инспектор, который якобы не может вылететь немедленно. Просто так мне работать легче, когда никто не принимает меня в серьез. И вылетаю я в исключительных случаях.

– И в чем же здесь исключительность? – прищурился я. – Обычная любовная разборка со смертельным исходом.

– Вы так думаете? – удивился Флаг. – А это?

Он помахал передо мной электронным блокнотом.

– Что там? –   спросил я.

– Список ваших врагов, или тех, кто мог бы считать себя вашими врагами, – ответил Флаг. –   Здесь более тысячи фамилий.  Начиная с этого вашего нарколорда, который, кстати, получил пожизненное заключение.

– Что вы хотите сказать?

– Я ничего не хочу сказать, –   ответил Флаг. – Я просто не люблю неясности. Их еще много. Например, зачем был уничтожен Двенадцатый? Что он мог засвидетельствовать? Зачем был разрушен марсоход? Отчего был выключен Тридцать пятый? Раньше это практиковалось?

– В общем, нет.

– Ответьте мне на эти вопросы, и я либо сниму с вас наручники, либо одену еще пару, на ноги, –   сказал меркурианец.

– Хотите, я добавлю неясностей в вашу копилку? – спросил я Флага.

– Извольте, –   ответил он.

– Этот гравитант, который в чемодане, он точно марсианский?

– Полагаю, что да. Но в любом случае он не из ваших двух дюжин.

– Их двадцать три. Я пересчитал, перед тем, как они разбежались. Одного не хватает.