Текст книги "Бизнесмен"

– Можно узнать почему?

– Потому что никому не известно, что будет дальше с тобой и с твоей фирмой.

* * *

Приехал мой адвокат. Его распирало от гордости за проделанную работу. Не успев сесть, он вытащил из портфеля несколько помятых листов, соединенных скрепкой:

– Вот то, о чем я говорил!

– Документы с дискеты? Давай, посмотрим.

Я прочитал: «Сводка скрытого наблюдения № 1. Объект принят под наблюдение в 12 час. 16 мин. при выходе из дома. Дана кличка “Лиса”. Одет: светло-серый брючный костюм и серый плащ, сумка черная женская кожаная…»

Объект везде назывался только по кличке. Не было и адреса дома, в котором «Лиса» проживала. Скорее всего, адвокату не принесли первый лист, на котором перечислялись данные «Лисы». А может, никакого первого листа не было и в помине. Для чего он? Рамис ведь знал, за кем пускал «хвост»…

Отчетов было семь штук, за «Лисой» ходили ровно неделю. Работа была поставлена на широкую ногу: когда «Лиса» отправилась в Москву, ее и там не упустили из виду, зафиксировали все контакты и даже сумели прослушать часть разговоров.

Вспомнив недавнюю компроматную эпопею, я усмехнулся: «Раньше были фотки, теперь пошли сводки».

– Что-нибудь не так? – встревожился адвокат.

– Нет, все нормально. Ты сам это смотрел?

– Поверхностно. Надо же было оценить, за что плачу деньги.

– Я понимаю.

– Насколько мне известно, в милиции до сих пор не установили личность этой «Лисы». Меня обещали проинформировать, когда появится новые сведения.

– Хорошо…

В сведениях из милиции я не нуждался.

Чтобы подтвердить достоверность отчетов, «топтуны» сделали множество фотографий. Зафиксировали не только контакты «Лисы», но и ключевые моменты ее повседневного распорядка: она выходит из дома, садится в машину, покупает на рынке продукты, едет в аэропорт. Снимки были маленького формата, но очень качественные.

Я смотрел на Карину и думал: как же так получилось?

Наше знакомство было началом реализации плана, или план родился потом, когда она поняла, что я не оставлю жену, что ей не светит наложить лапу на мои деньги и что наша связь неминуемо оборвется, после чего ей придется искать нового спонсора?

И что лежало в основе этого плана, деловой расчет или женская месть?

На большинстве фотографий Карина выглядела не совсем такой, какой я привык ее видеть. Красоту и женственность оттеняли напор, целеустремленность, сдерживаемая агрессия. К такой женщине никто не осмелится подойти с предложением познакомиться: слишком явно заметно, что она не привыкла ждать романтических предложений, она сама завязывает отношения и бросает партнера, когда получает от него то, что хотелось.

Как же я этого раньше не замечал? В Карине умерла мировая актриса или самоуверенность затуманила мне глаза?

В Москву Карина летала на деловую встречу. Фотокамера запечатлела, как она входит в особнячок с вывеской фармацевтической фирмы, из которой мне недавно пришел факс с деловым предложением. Как она садится в машину с импозантным бородатым мужчиной – генеральным директором этой фирмы, и как они обедают в каком-то ресторанчике, а потом он провожает ее в аэропорт. Вид у обоих донельзя деловой и довольный; не особо напрягая воображение, можно представить, как они договаривались кинуть меня и торговались из-за процентов от прибыли.

А еще Карина-Лиса встречалась с одним пареньком. Это произошло на следующий день после ее полета в Москву. В одиннадцать часов пятнадцать минут на площади Льва Толстого она посадила его в свой «фольксваген», и они проследовали к одному из домов на улице Школьной. Оставив машину во дворе, они поднялись на четвертый этаж и скрылись в квартире, дверь которой парень открыл своими ключами.

Выждав двадцать минут, наблюдатели устроили провокацию. Один из них, изображая пьяного, толкнул «фольксваген», заставив сработать сигнализацию. Достаточно долго на ее завывания никто не реагировал, а потом из окна квартиры высунулась Карина. Камера зафиксировала ее искаженное злобным криком лицо; из одежды на Карине был только легкий халат, накинутый на голые плечи. «Пьяный» послал Карину по матушке и пнул «фольксваген» по колесу, после чего выждал пару минут и ретировался. Промедли он самую малость – не миновать бы ему серьезного выяснения отношений. Из подъезда выбежал молодой спутник Карины, он был в расстегнутой рубахе, спортивных штанах и кроссовках на босу ногу. Нарезал несколько кругов по двору в поисках хулигана, осмотрел машину и поднялся в квартиру.

Карина и парень пробыли вместе один час сорок минут. Потом она отвезла его на ту же площадь, где они встретились, и поехала в салон красоты, а он пешком потопал домой. Его проследили до самой двери и впоследствии, через паспортный стол жилконторы, сумели установить личность: Гумбатов Александр Михайлович, 12 декабря 1984 года рождения, уроженец города Нальчика, зарегистрированный в коммунальной квартире на улице Бармалеева. Не судим, имеет отсрочку от армии как студент 2-го курса Политеха.

Именно он был на фотографиях «оружейников», которые дал мне Вадим.

Именно его видела Инга во дворе нашего дома.

И теперь я смог вспомнить, где мы раньше встречались. Мне помог в этом адрес: названия я помню лучше, чем лица.

Гумбатов был нашим свидетелем. Тем самым, который якобы видел, как похитили моего сына.

Глава двадцать третья
Долгожданная встреча

Я думал о цене человеческой глупости.

У Рамиса хватило мозгов организовать квалифицированное наблюдение за Кариной, но амбиции помешали ему поделиться полученной информацией с Цыганковым. Сделай он это, и оба остались бы живы…

Выпроводив адвоката, я заново просмотрел отчеты. Ничего важного, что упустил бы при первом чтении, я не обнаружил. За исключением разве что примечаний.

В конце пяти сводок мелким шрифтом было написано: «Эмоциональное состояние объекта спокойное». Но дважды, а именно когда Карина летала в Москву и встречалась с Гумбатовым, ее поведение отличалось от повседневного: «Объект нервничает, были предприняты неоднократные попытки проверить, не ведется ли за ним наблюдение. В связи с низкой квалификацией объекта оснований считать, что наблюдение могло быть обнаружено, нет».

Первым моим желанием было помчаться к Карине и вышибить из нее правду. Если потребуется – вместе с мозгами. Но я взял себя в руки и решил не горячиться. В том числе и потому, что вспомнил, как Цыганков объяснял мне старое милицейское правило: чем больше соучастников проходит по одному делу, тем легче работать.

А ведь эта тварь трахалась с молокососом, который участвовал в похищении моего сына! И вполне может быть, что именно он огрел меня бейсбольной битой, когда я принес выкуп.

Я сбросил на пейджер Виктора сообщение, и он моментально мне перезвонил.

– Надо встретиться, есть работа.

– Мы сейчас заняты.

– Бросайте все, я плачу по двойному тарифу.

– Так не делается. Но я постараюсь что-то придумать.

Через полчаса мы сидели в кафе недалеко от моего офиса. Я дал фото Гумбатова и объяснил задачу. Виктор слушал молча, ничего не записывая, и только легкими кивками показывал, что запомнил очередную порцию информации. Когда я закончил, он уточнил:

– Мы только устанавливаем местонахождение фигуранта, а дальше вы действуете своими силами.

Своими силами! Какими? Я мог доверять только себе. Впрочем, нет! Расставшись с Виктором, я позвонил Степану Саратову:

– Ты свободен?

– Куда нужно подъехать?

Мы договорились встретиться через час.

За это время я смотался на Черную речку к наркоману Артему, который видел кушнеровского убийцу. Повезло, Артем оказался дома и безбоязненно открыл дверь. Весело сказал:

– Здрасте! – и посторонился, освобождая проход.

Причину его смелости я понял, когда увидел, что за кухонным столом сидят пять человек. Одна девица и четыре мужика, все – с типично наркоманскими рожами. У девицы было некрасивое прыщавое лицо и волосы до плеч, когда-то выбеленные перекисью и с тех пор не видевшие ни расчески, ни шампуня. Повернувшись ко мне, она поежилась и втянула руки в рукава широкого желтого свитера. Сидевший рядом с ней парень – лет тридцати, тощий, с козлиной бородкой и бегающими глазами, – что-то буркнул под нос и положил руку ей на колено.

Подумав, что приехал слегка не вовремя, я повернулся к Артему:

– Поговорить надо.

– Ну, пошли в комнату.

В комнате было еще более пусто, чем в прошлый раз. Исчезли книги и десантный берет, а диван заменили какие-то грязные тюфяки.

Я достал фотографии:

– Посмотри.

– Думаешь, я его еще помню? – усмехнулся Артем, беря карточки в руки.

– А ты постарайся.

Я был уверен, что он опознает Гумбатова. Вернее, мне очень хотелось, чтобы он его опознал.

Артем ткнул пальцем в очкарика с зализанными волосами:

– Это он.

– Точно?

– Наверное. Только он был тогда без очков, и прическа другая. Что, нашли?

Мне вспомнился насмешливый голос водителя БМВ: «Ну, мужик, ты попал!». Получается, я стоял лицом к лицу с убийцей лучшего друга. Что ж, будем надеяться, что встреча еще повторится.

Я дал Артему заранее приготовленные пятьдесят долларов и покинул квартиру, провожаемый тревожными взглядами собравшихся за столом наркоманов.

Только приехав на место встречи со Степой, я сообразил, что улица Школьная начинается совсем близко от того дома, в котором я только что был…

* * *

Наблюдатели долго не выходили на связь.

Мы сидели в пикапе Степана. Я рассказал ему последние новости, кратко, но обо всем. Он слушал с довольно флегматичным видом. После долгой паузы прокомментировал:

– Вот такое хреновое выдалось лето…

– При чем здесь лето? До лета еще дожить надо!

– Оно ни при чем, просто поговорка такая. А дожить – куда денемся, доживем! Земля не перевернулась, и не случилось ничего другого такого, с чем мы бы не могли справиться.

Следующие четверть часа прошли в тишине, нарушаемой только слабым бормотанием магнитолы, да шумом проносящихся мимо редких машин.

Время приближалось к десяти…

Степан спросил, не глядя на меня:

– Скажи, тогда, с цыганкой, вы меня обманули? Ведь я ее не убил, правильно?

Честное слово, я не знаю, как бы ответил, но меня спас телефон.

Виктор был краток:

– Его пока не найти, но есть одна тема. Куда мне подъехать?

– Мы стоим на Светлановском, около площади.

– Буду через десять минут.

Я убрал трубку и сделал вид, что забыл вопрос Степы. А он его не повторил.

«Девятка» Виктора появилась точно в обещанный срок. Он остановился позади нас и мигнул фарами, предлагая мне пересесть в его машину. Участие третьих лицах в наших переговорах не предполагалось, об этом Виктор предупредил меня еще в кафе.

Я сел в «девятку». Из-за кепки с большим козырьком лица Виктора вообще не было видно.

– Гумбатова дома нет, и неизвестно, когда он появится. Может, вообще до утра не вернется, а то и до завтрашнего вечера. Он живет с матерью, но ее расспрашивать бесполезно, станет говорить только под пытками. Но в квартире еще пять семей, так что мы кое-что разузнали. У Гумбатова есть подруга, некая Маша с Малой Посадской. Скорее всего, он у нее зависает. Они вместе учатся в Политехе, и он часто остается у нее ночевать. Точный адрес Маши знает его сестра.

– У него есть сестра?

– Да, Гумбатова Юлиана, семьдесят девятого года рождения. Прописана там же, на Бармалеева, а живет знаешь где? На Школьной, там, куда он трахаться ездил. Как сказала соседка, Юля уже три года живет в гражданском браке с каким-то художником. Оба сидят на игле. Она не работает, но этому художнику иногда перепадают какие-то заказы, так что они пока сводят концы с концами. По нашей базе данных, на Школьной прописан некий Крот Максим Павлович, семидесятого года рождения. Числится работником какого-то театра, какого именно – не указано. В двухтысячном он привлекался за наркоту, получил год условно. Мы проверили адрес: Юля и Крот сейчас дома, пришли буквально на наших глазах. Что будем делать?

– Какие есть предложения?

– Адрес Маши мы установим только через сестру. Так что надо или разговаривать с Юлей, или сидеть под окнами на Бармалееева, а завтра с утра, если он не появится, попробовать пошерстить в Политехе.

– Не будем откладывать!

– Хорошо. Только с Юлей – без нас…

Я вернулся к Степану, сообщил информацию и принятое решение. Он молча кивнул, я сел за руль черного «ауди» – того самого, на котором моего сына возили в гимназию, – и мы тронулись в путь.

Я пытался составить план действий, но ничего толкового не приходило на ум. Ладно, главное начать, а там посмотрим…

Виктор проводил нас до двери квартиры. Как во многих старых квартирах, она была двустворчатой, с широкой щелью, в которой виднелся ригель замка. Поколебавшись, Виктор сказал:

– Могу открыть. Или сами управитесь?

Ни я, ни Степан не были специалистами по части взломов.

– Открывай.

Я не видел, что делал Виктор, но это заняло совсем мало времени. Замок открылся бесшумно. Виктор отступил в сторону, убирая в карман какое-то приспособление:

– Если появятся менты или Гумбатов приедет, я сообщу.

Мы вошли в квартиру. Я двигался первым. Длинный коридор, освещенный одной слабой лампочкой, заканчивался стеной, на которой висела картина: какие-то яблоки на столе. Справа оказались кухня и санузел, потом – две захламленные комнаты. Оставалась одна дверь, слева, в конце коридора. Перед ней мы со Степаном остановились и напрягли слух. За дверью что-то происходило. Сперва я подумал, что работает телевизор, и шепнул об этом Степану. Он отрицательно покачал головой и сделал несколько жестов, которыми обычно изображают половой акт.

Степа не ошибся. Мы потревожили хозяев квартиры в самый пикантный момент.

С грохотом распахнув дверь, мы ворвались в комнату.

Горела лампа с красным абажуром. Телевизор был включен, но работал без звука. На разложенном диване вяло шевелились мужчина и женщина. Он лежал на спине, с закрытыми глазами и напряженным лицом, вздернув к потолку козлиную бородку. Она занимала позицию сверху; при нашем появлении заторможенно обернулась и прекратила движения. Если и хотела крикнуть, то не успела. Степан схватил ее в охапку и сдернул с партнера. Рванул в сторону, освобождая мне подход к дивану, но поскользнулся и загремел на пол, прижимая к себе голую девушку.

Бородатый открыл один глаз. Я увидел черный зрачок размером с монету. Все понятно, парень напрочь обколотый.

– Крот? – спросил я, наклоняясь.

Он утвердительно промычал, и я ударил его в волосатую челюсть. Пружины дивана жалобно скрипнули, и художник погрузился в нирвану. Когда очухается – ничего и не вспомнит, наверное.

Тихо матерясь, Степа встал на ноги. Я посмотрел, из-за чего он упал: перед диваном валялось несколько тонких шприцов, мятые кусочки фольги, вскрытые упаковки таблеток. Шприцы были с иглами и перепачканы изнутри кровью. Я содрогнулся, представив, что эта хреновина могла бы воткнуться мне в ногу. А чистюля Карина здесь отдавалась этому Саше-студенту…

Степан держал девушку на руках. Если б не глаза, открытые и неподвижные, можно было подумать, что она спит.

А ведь она…

Я посмотрел на Крота, потом – опять на нее. Пробежался взглядом по комнате и нашел желтый свитер. Точно, эта парочка была в гостях у наркомана Артема! Свихнуться можно от такого количества совпадений.

– Юлиана?

Она дернула одним веком. Что ж, за неимением большего будем считать это знаком согласия.

– Поговорить надо. Ты меня слышишь?

– Бесполезно, по-моему, – вздохнул Степа.

– Ничего, сейчас мы ее приведем в чувство! Будь другом, покарауль ее хахаля. И заодно посмотри, может, какие-то записные книжки найдешь.

Брать Юлю на руки мне было противно, я попытался заставить ее хоть как-то стоять. Взял за плечо, но тотчас отпустил, когда пальцы коснулись волосатой потной подмышки.

– Ты будешь стоять?!

Вместо ответа она открыла рот и пустила слюну.

Я не стал церемониться. Я схватил ее за волосы и поволок за собой. Она сделала несколько шагов, потом бухнулась на колени, потом перевернулась на задницу; руки бессильно свисали.

Я притащил ее в совмещенный санузел и положил в ванну. Как приводить в чувство уколовшихся наркоманов, я понятия не имел, но был уверен, что найду способ, и включил холодную воду. Она ударила толстой струей и принялась быстро наполнять ванну. Я стоял и смотрел на Юлиану. Вид ее голого тела вызывал отвращение. Многочисленные царапины и ссадины, какие-то язвы на щиколотках, а вместо вен на обеих руках – страшные багрово-фиолетовые «дороги». Я не мог заставить себя относиться к Юлиане, как к женщине. Таких, как она, стерилизовать надо, чтобы не плодили дебильных потомков.

И тут в моей голове сверкнула догадка. Я вспомнил голос «лошади»; он как нельзя лучше соответствовал внешности Юлианы.

С крышки сливного бачка унитаза свисали перчатки из толстой оранжевой резины с пупырышками. Я схватил их, чтобы надеть, – и тут же бросил, в очередной раз содрогнувшись. Осмотрелся и увидел еще одни, такие же, но в нераспечатанной упаковке. Они лежали на стенной полке, заставленной банками с краской. Я содрал упаковку, надел перчатки и принялся интенсивно тормошить Юлиану.

Мои усилия долго не приносили успеха. Я бил ее по щекам, добавил теплой воды, окатил из душа – Юлиана не реагировала. Подействовало, только когда я окунул ее с головой. Она начала трепыхаться, а после нескольких погружений приобрела более-менее осмысленный взгляд и дар речи.

– Ты ч-чо делаешь, коз-зел! – взвизгнула Юлиана, цепляясь за мою руку.

Сомнений быть не могло. Здравствуй, «лошадь»!

– Ах ты, сука! – Я притопил ее и держал до тех пор, пока не прекратилось барахтанье.

Может, я держал бы и дольше. Я был в таком состоянии, что был готов ее прикончить. И не испытал бы при этом никаких угрызений того, что именуется совестью. Плевать, что с женщинами не воюют. Это – не женщина. Я мог бы сожалеть потом лишь о том, что не задал ей все вопросы.

Юлиану спас Степа. Он заглянул в ванную с записной книжкой в руках:

– Смотри, я нашел адрес! Вот, написано: «Машка, Мал. Пос., кв. 4». Хм, а номер дома какой? Ладно, фигня, тут телефон есть! Слышь, Костя, а ты не переборщишь?

– Это она, – сказал я, вытирая вспотевший лоб о плечо.

– Я вижу, что не он. Может, ну ее на фиг? Пошли, еще много дел надо сделать.

– Это она мне звонила.

– О как! Эт-то мы удачно зашли!

Я всегда знал, что наркоманы – живучие твари, а сейчас в очередной раз в этом убедился. Пока я разговаривал со Степаном, Юлиана немного очухалась, но лежала тишком и жадно ловила наши слова. Стоило мне к ней повернуться, как она вскочила и прижалась спиной к ободранной кафельной стенке. Вода выплеснулась из ванной на мои брюки.

– Не надо больше! – Юлиана прижала руки к груди. – Я прошу вас, больше не надо!

– Ложись, сука, обратно! – Я сделал угрожающее движение.

– Я вам все скажу! Это Сашка во всем виноват! Это он все придумал!

Я схватил ее за запястье и, выламывая руку, заставил опуститься на колени. Степан, болезненно морщась, ушел. Честно сказать, я и сам не испытывал удовольствия от того, что приходилось делать. Воевать с бабами – последнее дело, даже с такими, которые не похожи на баб. Но Юлиану требовалось дожать, и я подстегивал себя, мысленно повторяя: «Они убили Кушнера и похитили моего сына. Если я дам слабину, они могут вывернуться. Они меня не жалели, так какого хрена я должен жалеть?»

Прежде чем начать разговор, я еще раз опустил Юлиану под воду, так что потом, когда она начинала темнить, было достаточно протянуть руку и придать лицу нужное выражение, чтобы направить исповедь в правдивое русло.

Где-то месяц назад брат Александр предложил ей слегка заработать. Она с радостью согласилась, поскольку триста пятьдесят долларов на дороге не валяются, а делов – сущие пустяки. Просто звонить по сотовому телефону и читать текст, написанный Александром. Иногда во время звонков Александр стоял рядом, иногда она действовала одна. Кроме того, один раз она звонила домой какому-то Глебу – брат не объяснил, кто он такой, просто заверил, что это нужно для дела. Ей ответили, что Глеб на работе. Согласно инструкциям брата она постаралась максимально затянуть разговор.

Александр принес два сотовых телефона, подключенных к сети МТС. Строго предупредил, что звонить с них можно только на те номера, которые он укажет, и никакой самодеятельности. Чтобы стимулировать исполнительность, он пообещал, что в дальнейшем обе «трубки» достанутся ей, а еще он подарит новенькую, не засвеченную в сомнительных делишках сим-карту.

Помимо разговоров со мной и звонка домой Глебу Юлиана имитировала интенсивный созвон между этими «эмтээсовскими» телефонами. Как она поняла, один номер был зарегистрирован на совершенно левого человека, а второй – на кого-то, кого брату хотелось подставить.

– Ты что, дура, не понимала, в какое серьезное дело вляпалась?

– Сашка сказал мне, что это все шутка.

– Шутка?!

– Он сказал, что никакого похищения не было. Просто один парень решил своих родителей развести. Они у него богатые, но очень жадные. Он сам от них спрятался, а Сашку попросил звонки организовать.

– И ты в это поверила?

Юлиана дернула костлявым плечом:

– А почему нет? Сашка сказал, что они вместе учатся. Парень собирался поиграть у предков на нервах, а потом вернуться домой. Они бы на радостях ему сами денег отсыпали. Значит, это был ваш сын? И его правда похитили? Я не поверю, у моего брата смелости не хватит на это! И что, вы заплатили сто тысяч?

– Заплатил, причем дважды.

– Коз-зел, он меня обманул! Сказал, что никакого выкупа не было, а парень дал только полторы штуки за помощь!

– Кто это? – Я показал фотографию Мишкиного убийцы.

Юлиана прищурилась, рассмотрела. Узнала:

– А-а-а, так это Ботаник! Сашкин приятель.

– Они тоже учатся вместе?

– Нет, Ботаник учится в театральном.

– А почему кликуха такая?

– Просто похож… Он любит прикалываться, внешность меняет. Хочет, чтобы все думали, что он такой… безобидный!

– А на самом деле какой? Обидный?

– Ну, я не знаю. Только Сашка говорил, что из его знакомых этот – самый крутой. Он, кстати, один здесь живет. У него родители в Москве. Папа в Госдуме работает, а мама там какую-то фирму открыла. Прямо рядом с Кремлем. Он недавно себе «мерс» купил, а Сашке старую машину отдал.

– Что за машина?

– Не знаю. Наша какая-то. «Жигули».

– Номер?

– Я не смотрела. Красная такая машина, с этим, как его там, с багажником!

– Как Ботаника зовут на самом деле? Где живет?

– Не знаю! Ботаник и Ботаник, я не слышала, чтобы его как-то еще называли. А где он живет – у Сашки надо спросить. Только его сейчас все равно в городе нет. Сашка вчера говорил, что Ботаник в Москву уехал, к родителям.

Какая-то мысль, связанная с театральным училищем, вертелась у меня в голове, но я никак не мог ее ухватить. Ладно, неважно! Александр расскажет, где найти его друга.

– Вы меня не убьете?

– Что?

– Я ведь ничего вам плохого не сделала, просто звонила! Ну, пожалуйста, не убивайте!

– Вылезай.

Недоверчиво глядя на меня, Юлиана перешагнула край ванны.

– В комнату.

Мы прошли по плохо освещенному коридору. Я – сзади, а впереди – голая дрожащая наркоманка. Я смотрел на ее мокрые следы на линолеуме, на проступающий сквозь кожу позвоночник, и чувствовал неуместную жалость.

Крот лежал на диване в том же положении, которое принял после моего удара. Юлиана шагнула было к нему, но замерла и посмотрела на меня, втянув голову в плечи.

Степан продолжал листать записную книжку.

– Там Ботаника нет никакого? – спросил я.

– Не видел.

Мы вышли в коридор и посовещались. Что делать дальше, было в целом понятно. Единственная неясность – как поступить с Юлианой и ее муженьком.

– Там у них снотворное есть одно. Сильная штука, вводится внутривенно. Пусть уколет и себя, и Крота, – предложил Степа. – Сделаем дозу побольше; они проваляются сутки, а мы за это время все решим. Правда, я не знаю, как снотворное наложится на героин.

– А если брательник сюда заявится и найдет их?

– Сломаем замок, чтоб он дверь не открыл.

– Они ведь видели нас. Художник ничего, допустим, не вспомнит. Но она…

Степа вздохнул:

– Если по уму, так надо прирезать ее, а ему нож в руку вложить и ментовку позвать. Но мне это как-то не нравится… В конце концов видела она нас, ну и что? Что она скажет и кто ей поверит?

– Ботаник поверит. И те двое, которые были с ним в БМВ.

Степа посмотрел в комнату:

– Даже не знаю…