Текст книги "Майнеры"

«Даже болельщики ненастоящие», – подумал Ларин. Скорее всего, просто запись.

Клакеров обычно снимают отдельно от шоу, а потом в нужных местах накладывают – так не нужно заботиться о том, что кто-то в нужный момент не туда посмотрит, не в такт захлопает, не то закричит.

Он не спешил. Теперь, оказавшись на месте, было глупо попасться бандитам Успенского, наверняка охранявшим своего драгоценного участника.

Как он и рассчитывал, на задней стене ангара находился пожарный выход, чуть правее – большой шкаф с электрооборудованием, под ангаром, видимо, был какой-то подвал или нулевой этаж, к нему спускалась лестница под навесом.

Внутри снова заиграла музыка. Ведущий стал объявлять участников. Его голос дрожал – то ли от торжественности и пафоса момента, то ли от страха.

– Друзья, первый финалист, сумасшедший Демьян Груша! Этот парень смог выжить в клетке с медведем, разорвать цепь, которой его приковали ко дну бассейна, и сбежать от роты спецназа! Поприветствуем Демьяна! – Раздался шквал аплодисментов, которые стихли, едва ведущий начал представлять второго участника: – Второй наш претендент на победу, Павел Свиридов. Этот простой парень делает невероятные вещи, он перелез по канату без страховки с одного небоскреба Москва-Сити на другой, взломал сейф за две минуты и угнал поезд! Он угнал поезд, вы только подумайте!

И, наконец, третий участник, студент столичного вуза, предприниматель Вадим Успенский! Голыми руками одолел быка, на скорости двести километров в час перепрыгнул разводной мост в Северной столице. Наверняка вы помните ту сумасшедшую игру! Но лично я просто шокирован, как он выполнил задание «По закону» – в одиночку выследил и сдал в полицию группу наркодилеров. Была перестрелка, угрозы, противостояние, в какой-то момент казалось, что Вадим отступит. Все по-настоящему, все на самом деле, поэтому лица из той передачи скрыты – таково требование властей. Сегодня наши участники поборются за первое место в шоу… «Армагеддон»!!! – Студия взорвалась музыкой, выстрелами салюта, аплодисментами.

Ларин спустился вниз, толкнул дверь с надписью «Хозблок». Заперто. Дверь могла быть под сигнализацией, тогда как пожарный выход – вряд ли. Он вернулся наверх. Пожарный выход также был закрыт. Ларин достал из тубуса фомку, поддел край двери и легонько надавил. Пластиковая дверь поддалась без особых хлопот.

Оглядевшись, он проскользнул внутрь. Заваленный хозяйственной утварью и просто ветхим хламом тамбур выглядел как кладовая деревенского дома: в углу были свалены грязные лопаты, на стене висел моток зеленого шланга, старая деревянная этажерка до отказа была набита жестяными баночками, картонными коробками, кусками белого выщербленного пенопласта, какими-то уродливыми масками из линялого папье-маше, по стенам на гвоздях висели старые советские кинокалендари, а прямо напротив него с плаката «Коммандо» смотрел изрядно пожелтевший Арнольд Шварценеггер. Перемазанный гуталином, в черной жилетке с висящей на плече бомбочкой, он с легкой усмешкой вглядывался в незнакомца, вошедшего с черного входа.

Вряд ли кто-то будет сторожить дальний пожарный выход, скорее всего, присутствующие столпились вокруг съемочной площадки – как-никак мероприятие, то есть шоу, было действительно довольно скрытным и вызывало множество кривотолков. Большинство сходилось во мнении, что начинали они самостоятельно, как беспредельщики, точнее говоря. Инициатором был Успенский, его похождения и послужили пилотными сериями, снятыми обычным телефоном и выложенными на Ютубе. Неожиданно, то ли благодаря его отрицательной харизме, телегеничности, то ли некоторым особо рискованным моментам, шоу заметили. У него стали появляться дружки, проделки становились все опаснее, наглее, часто выходя за рамки не только морали, но и закона, в том числе и уголовного – по этому поводу практически под каждым роликом годичной давности можно было встретить бурное обсуждение: почему их до сих пор не упрятали в тюрягу и не завалили штрафами.

Побеждали те, кто утверждал, что все куплено на корню. Это мнение, по понятным причинам, находило все больше и больше сторонников. Другая половина, меньшая, пыталась доказать, что все эти выходки – обычная постановка, не более того, – от начала до конца хорошо срежиссированный спектакль. Появился даже антиканал на Ютубе, в котором подробно препарировали каждый клип на предмет явных косяков, монтажных склеек, недоразумений и прочих доказательств постановки.

Тем не менее, как показали проведенные опросы, восемьдесят процентов зрителей Центрального телевидения хотели красивого и опасного зрелища, и им было совершенно наплевать, как это сделано: чем больше дерьма и страстей, тем лучше.

– А у нас тем временем на арену выходят трое финалистов, я повторяю для тех, кто не имеет возможности и просто не успел добраться до телевизоров, потому что на улицах настоящий Армагеддон! Эти крутые ребята, о которых уже знает вся страна, сегодня в студии нашего канала.

«Интересно, – подумал Ларин, – камень, брошенный в окно кабинета математики, тоже войдет в число двенадцати подвигов Успенского?»

Ларин не видел, что происходит на экранах, но догадывался, что ни о каких настоящих зрителях речи не идет. Обычно в таких случаях праздношатающаяся толпа служит ориентиром места проведения шоу, тут же никого. Максимум охрана Успенского и технический персонал может подыграть: представить же выгодно картинку, даже если на ней всего один человек пытается дорваться до участника шоу, – никаких проблем для мастеров спецэффектов не составляло.

Он выглянул из-за угла. Внутри металлический ангар был разделен на части пластиковыми перегородками. Пол застелен темным ковролином, так что его шаги, учитывая громкую речь диктора и музыкальные вставки, никто не мог услышать.

Ларин понятия не имел, удастся ли выполнить задуманное, но от этого зависела жизнь Скокова, у него попросту не было выхода. В крайнем случае, придется расчехлить ружье, морально он почти подошел к этому шагу. Почти.

Не раз, и не два, и не три на уроках у него возникало неотступное, почти навязчивое желание применить силу, но не ту силу в педагогическом смысле, вроде окрика, а настоящую мужскую силу, когда одним ударом хочется отправить очередного нахального сынка в глубокий нокаут. Но одно дело желание, и совсем другое – реальное действие. Мечтать можно сколько угодно, только держи свои желания поглубже, иначе они могут завести слишком далеко.

В цивилизованном обществе, если ты, конечно, не маргинал или обычный сумасшедший, приходится держать свои эмоции и руки под контролем, любое действие чревато вдвое тяжким противодействием.

Ларин не знал, сможет ли он реально сделать то, что собирался, или в последний момент пойдет на попятную, нервы не выдержат, и он предпочтет самый легкий выбор – никуда не лезть, как обычно поступал.

Он вышел из комнаты и оказался в длинном коридоре без потолка. Равномерный шум, идущий откуда-то из центра этого строения, здесь казался громче. С левой стороны коридора через равные промежутки находились такие же двери, как и та, из которой он только что вышел. На дверях висели таблички «Гримерная», «Гардероб», «Спецэффекты», «Звук», «Выпускающий редактор», снова «Гримерная» – в десяти метрах впереди он успел заметить чью-то тень, мелькнувшую за углом: там начинались ряды кресел, высокие штативы с яркими лампами освещения – он взялся за ручку гримерной, дверь поддалась, и Ларин проскочил внутрь, аккуратно ее прикрыв.

Внутри, спиной к нему, перед большим зеркалом сидела голая девица, она что-то втирала себе в лицо, сосредоточенно поворачиваясь то одной, то другой щекой.

В кабинете отсутствовал потолок, и было странно видеть ребристую конструкцию крыши с десятками прожекторов, повисших кабелей, монорельсов и прочего оборудования.

– Уже иду, – сказала девица, не поворачиваясь и не выказав никакого удивления. Она не пыталась прикрыться, продолжая свое занятие. Видимо, никому и в голову не могло прийти, что здесь могут быть посторонние.

– Еще есть время, – сказал Ларин. – Не спеши.

Она удивленно посмотрела на него в отражении зеркала:

– А ты кто?

– Линейный продюсер, – сказал Ларин первое, что пришло на ум. – Дима.

Услышав непонятные, но точно соответствующие месту слова, она успокоилась.

– Сейчас блок рекламы, потом повторы, так что время есть, – добавил Ларин.

Она кивнула.

– Что-то я тебя раньше не видела… Дима.

– Меня срочно перекинули с «Дома-два» для усиления. Будет жарко.

– Не может быть, – оживилась девушка. – Ты правда там работал?

– Два года.

– А они правда там перед камерами… ну, это…

– Правда, конечно. А что там еще делать?

– Ну да, и то верно. Не книжки же читать.

Он кивнул.

– Свою роль не забыла? Кстати, как звать?

– Анжела. Нет, не забыла. Э… сперва поединок за девушку, бой без правил, эти двое, как их – Демьян и Павел. Демьян покалечит Павла, проткнет его копьем, я должна упасть в обморок, потом скорая заберет Павла, мне дадут нашатырь, и я продолжу смотреть. Я должна бояться за Вадима, потому что симпатизирую ему, не хочу, чтобы он соглашался на финальный бой, но он не послушает меня. В финале Демьян почти убьет Вадима, я должна выскочить на сцену, Демьян сильно меня ударит. Я этого очень боюсь, что он не рассчитает силу… и я упаду на арене – вот тут кровь, мне нужно нажать на клапан, – она показала пластиковый пакет с алой субстанцией. – Вадим пощупает пульс и объявит, что я погибла, он рассвирепеет и в конечном итоге победит Демьяна. Я подам признаки жизни, сверху спустится лестница, и нас типа заберет вертолет – так увидят зрители. А всю съемочную бригаду в следующий момент накроет полиция.

– Круто, – сказал Ларин. – Только помни, когда теряешь сознание – глаза открывай не сразу, потому что камера минуту или две будет брать крупный план. Слушай команды ассистента.

Она кивнула.

– А ты не поможешь мне на «Дом» попасть? Хоть кем…

– Помогу, – сказал Ларин. – Ты, главное, сейчас все хорошо сделай.

Анжела заторопилась.

– Как хорошо, что ты мне попался, я всегда говорю, главное – быть в нужное время в нужном месте.

Ларин оглядел куцую гримерку. На вешалке возле входа висела ее розовая курточка и полиэтиленовый пакет с надписью «Текстильная фабрика „Красное знамя“, г. Раменское», внутри которого он разглядел термос и какие-то вещи.

Она сняла с крючка возле зеркала синий брючный костюм, блузку, шелковый шейный платок и принялась одеваться.

Ларин посмотрел на ее стройную фигуру, кивнул в отражение в зеркале, потом приоткрыл дверь. Проход был пуст.

Нужно спрятаться где-то, пока не наступит подходящий момент. Вряд ли орлы Успенского патрулируют ангар, поэтому годился любой темный угол. Он вышел из гримерной, быстрым уверенным шагом дошел до конца стенки и нырнул в проем позади ряда кресел и стены ангара, завешенной черной материей.

Софиты располагались теперь перед ним, можно было не опасаться, что его заметят из центра. Ларин нашел место, откуда открывался вид на арену, приготовленную к бою. Шли последние приготовления. Возле камер сновали операторы, режиссер с кипой листов восседал на постаменте с колесиками. Периодически он подносил ко рту рацию, и тогда в разных концах сцены что-то менялось – то рассыпали мешок с песком, то направление света, то микрофон, свисающий с потолка, приподнимался и исчезал во тьме.

Ларин опустился на корточки возле большого ящика в форме куба, положил рядом с собой тубус с ружьем, сжал в руках монтировку.

Когда прозвучала команда «мотор», он снял крышку тубуса, вынул ружье и зарядил его двумя патронами с дробью. Остальные рассовал по карманам.

Вглядываясь в происходящее на сцене, он вполне отдавал себе отчет, что, возможно, больше никогда не увидит никаких шоу. Ни по телевизору, ни вживую.

Глава 63

Денис хотел привстать, но его повело, голова закружилась, и он рухнул на каталку – в глазах вращался белый потолок, настороженное лицо начальника училища, шкаф с мединструментами и проклятая улыбчивая тетка с саквояжем. К горлу подкатил шерстяной комок, пропитанный вонючим медицинским запахом формалина, он перегнулся через левый бок, и поток пустой желчи полился изо рта на кафель.

Гурко вовремя отскочил, иначе его новые лакированные туфли были бы безнадежно испорчены.

– Эй, кто там на смене? Что ему давали?

В дверь просунулось худое лошадиное лицо хирурга.

– Фентанил, – промямлил он.

– Так дайте антидот, быстрее, он мне нужен трезвым, прямо сейчас.

– Надолго? – спросил хирург, открывая шкаф с сотнями стеклянных баночек.

– Три минуты. – Он посмотрел на Дениса, словно желая удостовериться, не передумал ли тот.

– Ладно, полкубика налоксона, – сказал хирург вполголоса, хотя по его напряженной позе, сжатым губам и недовольному лицу было видно, что он против такого шага, но ничего поделать не может. – Вы же понимаете, Сергей Николаевич, что…

– Давай коли, Лазарь! – прикрикнул Гурко. – Это мои проблемы!

– Проблемы ваши, а резать мне, – злобно заметил хирург по имени Лазарь. Тем не менее он безропотно выполнил указание начальника, вставив шприц в вену. – Через пару минут придет в себя, – сказал он, вынимая иглу.

– Свободен, – сказал Гурко. – Я позову, как понадобишься.

Лазарь, сгорбившись, вышел из медблока.

Денис почти сразу почувствовал себя лучше, жизнь возвращалась к нему на глазах: лицо порозовело, руки перестали дрожать, и вместо предательской немощи в них появилась сила, голова прояснилась. Он с удивлением обнаружил, что помнит чуть ли не каждую мелочь своего пребывания в карцере, а когда память высветила его последние часы нахождения в наркотическом бреду, он испугался, что мог наговорить лишнего. И хотя здесь вряд ли был кому-то интересен безвестный Поляк, о котором он, кажется, упоминал, лучше бы ему держать язык за зубами.

Он свесил ноги с каталки, удивительно, но только сейчас он заметил и осознал, что вся одежда с него исчезла и он сидит совершенно голый, причем ему самому это не кажется чем-то из ряда вон выходящим.

«Видимо, еще действуют наркотики», – решил Денис.

– Говори, – сказал Гурко. Его мощные челюсти двигались как у бульдога – желваки ходили ходуном.

– Дайте мне одежду, – сказал Денис.

– Чего?! – Гурко повернул к нему свою бычью голову.

– Одежду, – повторил Денис.

– А трюфелей с шампанским тебе не дать? Проснулся? Давай говори, и я решу, одежду тебе или что-нибудь еще.

– Если они подслушивают, – Денис кивком подбородка показал на дверь, – вам придется поделиться. И… как я могу здесь что-то показать? – Он развел руки, демонстрируя все, чем наградили его природа и отец с матерью, почившие в пасти безымянной акулы-убийцы.

Гурко хоть и не обладал какими-то псевдоинтеллигентскими комплексами стыдливости, все же отвел взгляд. Парень говорил дело. Если подручные подслушают, о чем ему тут собирается поведать пациент номер 345, могут возникнуть проблемы – ведь они стоят за дверью и ждут, они уверены, что операция продолжится, еще ни разу не случалось задержки или тем более отмены начатой процедуры.

Гурко покосился на дверь.

– Нет, – сказал он тихо. – Или ты говоришь, или мы начинаем.

Скоков не стал испытывать судьбу, в его интересах было, чтобы как можно больше людей услышало, что он собирался сказать, потому он начал говорить даже чуть громче, чем обычно:

– У меня есть миллион. Разумеется, не рублей. Деньги достались мне от родителей, они работали в Африке, но… потом их сожрала акула и… В общем, фирма выплатила страховку, плюс то, что они там успели заработать, – все это упало на счет тетки, которая после их смерти стала моей опекуншей. У вас все в бумагах написано, наверняка вы наизусть помните… Только тетка умерла недавно и… кто-то решил от меня избавиться…

– Т-с-с… тише! – прошипел Гурко. Он мгновенно, спинным мозгом, всей своей развращенной душой понял, что пацан не врет. И что он чуть было собственными руками не зарезал курицу, внутри которой скрывалось даже не золотое, бриллиантовое яйцо. Да его беречь надо, как ПИН-код от золотой кредитной карты. Впрочем, после того, как все будет сделано, Лазарь им все равно займется. Но не сейчас.

Гурко открыл дверь медблока. Чуть поодаль на скамьях возле шкафчиков сидела операционная бригада. Все молчали, и это молчание было нездоровым.

– Операция переносится. Я сам извещу клиента, – сказал он повернувшимся к нему лицам. – На сегодня все свободны. – Он помолчал, глядя на мрачные физиономии. – Оплата будет произведена как за обычный операционный день, так что без паники.

– Коли так, значит, все нормально, – сказал Лазарь, стягивая перчатки. – Сразу бы сказали, нет вопросов. А то зря увольнение брал в морге. – Народ одобрительно закивал.

Бригада врачей поднялась и вышла за дверь гардероба.

«Ну вот, – подумал Гурко, – одной проблемой меньше».

Он выглянул за двери. На посту стоял Чернышев, которого давно пора на пенсию проводить, пока он не умер прямо здесь. Старый и молчаливый, человек с темным прошлым. Гурко знал, что его судили за убийство пятерых человек в тайге, но что там было конкретно, следствие так и не выяснило. Что-то связанное с добычей золота. Он отсидел пятнадцать лет, никто его не брал на работу, в конце концов его привел заместитель Гурко, Илья Федорович, бывший мент из службы исполнения наказаний.

– Чернышев, – позвал Гурко. – Доставить пациента ко мне в кабинет.

Тот подошел, покашливая и прикрывая ладонью рот:

– Будет сделано.

– Одень там его, где его одежда?

– Как обычно, в печь пошла.

– Значит, там внизу, возле лифта грузового, сбегай, забери, я подожду.

Через пару минут Чернышев вернулся с линялыми джинсами, майкой с надписью «Geek», носками, стоптанными белыми кроссовками и толстовкой.

– Есть.

– Пусть оденется, и веди его ко мне. Только постарайся… через запасную лестницу, чтобы никто не видел.

– А Илья Федорович?

– И он тоже. Хотя… он уже домой ушел, скоро же шоу это… как его…

– «Армагеддон».

– Да. «Армагеддон». Точно. – Гурко задумался. – Кто еще на месте?

Чернышев огляделся, как будто отсюда было видно всех обитателей административного корпуса.

– Дневальный, охрана… в отрядах как обычно, дежурные… но сейчас все будут смотреть шоу, так что – никого.

– Отлично. Но все равно веди его через запасную.

Чернышев пожал плечами.

– Хорошо.

Он вошел в медблок. Голый Скоков сидел на каталке и озирался – ему было холодно, он дрожал.

«Отходняк», – подумал Чернышев.

Денис не сразу узнал старика – все же он видел его только при тусклом свете лампочки карцера. При ярком освещении медблока старик оказался вовсе не стариком, а мужчиной лет пятидесяти пяти, хотя морщины и шрамы на его лице и шее говорили, что пережил он очень многое. Мужественное, словно вырубленное из гранита лицо не выражало никаких эмоций. И все же, глядя на Дениса, охранник чуть заметно улыбнулся.

Денис уловил это движение уголков его губ – улыбка, которую и улыбкой-то назвать было сложно, тотчас исчезла, холодные глаза смотрели жестко и прямо.

– Одевайся, – охранник бросил к его ногам одежду. – И побыстрее.

Денис понял, что этого человека не стоит злить. Управившись за пару минут, он запыхался.

– Готово.

Охранник вытолкнул его легким движением из медблока. Здесь их дожидался начальник училища. Он кивнул Чернышеву, после чего первый поднялся по лестнице.

– Давай, иди, – неожиданно мягко сказал охранник. Их шаги по бетонной лестнице заглушали его слова. – Повезло тебе, парень.

Через пять минут кружного пути по закоулкам здания Чернышев открыл дверь кабинета начальника и втолкнул Дениса внутрь.

Гурко стоял возле стола, в нетерпении постукивая костяшками пальцев по дереву. Если парнишка его надурил, возникнут неприятности, хирургам придется платить из собственного кармана, а еще неустойку заказчикам. Он сильно попадет. Но внутренний голос твердил, что юноша, которому он чуть не пробил голову дубинкой, говорит правду. И не только внутренний голос, но и личное дело из органов опеки.

– Ты свободен, – сказал Гурко охраннику. – Карцер же пустой? Через час можешь идти домой, как раз на шоу успеешь.

Чернышев пожал плечами.

– Хорошо, – он закрыл дверь, оставив Дениса наедине с начальником училища и хитрым мужиком в военной кепке, смотрящим с портрета на стене.

– Что встал? Что тебе нужно, чтобы…

– Компьютер. Компьютер и Интернет, – сказал Денис.

Начальник показал на свой стол – там стоял небольшой серый ноутбук.

– Приступай.

Денис прошел к столу, обдумывая свои дальнейшие действия. Вряд ли он сможет кому-то написать просьбу о помощи: скорее всего, этот урод в круглых очках будет вчитываться в каждую букву на экране. Нужно тянуть время и думать. Думать.

Он сел за стол.

– Сейчас я переведу вам на карточку тысячу долларов. Просто, чтобы вы убедились, что деньги есть. Покажу баланс. – Тут Денис подумал, – а что, если там нет миллиона? Там его и не могло быть. На момент, когда его забрали из квартиры органы опеки, на их счету с Лариным было около ста тысяч долларов, не больше. Единственная надежда была на то, что Гурко ничего не поймет в вереницах цифр.

Денис открыл браузер, набрал в адресной строке сайт биржи. Все пароли и логины он помнил наизусть. Мельком взглянув на Гурко, увидел, что тот немигающим взглядом уставился в экран ноутбука, губы его шевелились, проговаривая увиденное. Одну руку он держал в кармане пиджака, и Денис не сомневался, что там у него припрятан пистолет на случай, если что-то пойдет не так.

– Ввожу адрес банка, где лежат деньги, – прокомментировал Денис. Разумеется, Гурко никогда в жизни не отличит биржу от банка. – Давайте номер карточки.

Гурко дернулся, словно вышел из оцепенения – обычно подобные операции, для него похожие на хакерские, вводили его в транс. Умом он понимал, что прогресс шагнул далеко вперед, но сердце отказывалось верить, что все это наяву, а не во сне или голливудском кинофильме.

Он достал коричневое портмоне, выудил оттуда валютную карту. Попутно он соображал, что же потом делать с парнем. Отпустить? Разумеется, нет. Обратно в карцер, и завтра операция. Никаких концов. На что надеется этот Скоков?

Гурко продиктовал номер, Денис стучал по клавишам, вбивая цифры в форму перевода.

– А как вы узнаете, что деньги поступили? – спросил Денис. – Банкомата тут нет.

– У меня СМС-банкинг подключен, – хмуро отозвался начальник.

Через три минуты ожидания, когда его терпение подходило к концу, телефон пикнул. Он открыл сообщения, и брови его поползли вверх.

– Не может быть, – прошептал он. Гурко до последнего не верил, что все происходящее правда, и Денис ему не врал, чтобы выкрутиться.

«Уважаемый Сергей Николаевич. На ваш карточный счет зачислено: USD 1000. Справки по тел. 0808».

Его взгляд перемещался с экрана телефона на Дениса и обратно.

Парень замер перед экраном ноутбука. Сейчас он находился на своем личном счете, где до этого момента лежало пятнадцать тысяч долларов, теперь должно было быть четырнадцать. Он зашел сюда, потому что был уверен, что здесь деньги точно есть. Хоть сколько-то, чтобы оттянуть время. Но сколько было на общем счете, он не знал – Ларин мог вывести какие-то суммы.

– Я перевожу вам миллион, и вы меня отпускаете, – сказал Денис, не глядя на Гурко.

«Что мне терять, – подумал начальник. – Переведет, и я его отправлю снова в карцер. Ничего сложного».

– Я знаю, о чем вы думаете, – словно услышав его мысли, продолжил Денис. – Так не пойдет. Или миллион, или я сам спущусь туда, откуда пришел. Не нужно хитрить.

– А ты борзый.

– Все так говорят.

– И как мы провернем все это?

– Вы оставите пистолет в этом столе. Возьмем ноутбук. Выйдем за ограду. Я вызову такси. Сядем в машину. Я переведу деньги, вы пойдете к себе, а я поеду к себе. Для того чтобы вы были уверены до конца, возьмем вашего охранника. Но только без оружия.

Гурко присвистнул.

– А ты время не терял.

– Это большие деньги. Мне нужны гарантии, что я отдаю их не за так.

– Хм… ладно. Покажи миллион на счете. И я соглашусь.

Этот момент был самым тонким. Скоков должен был открыть страницу, где отображался баланс счета, и успеть в коде страницы поменять указанную там цифру на миллион, причем сделать это быстро и незаметно. Теоретически это было возможно, но практически…

Гурко почти вплотную придвинулся к нему, Денис ощутил твердую сталь пистолета, вдавившегося дулом ему в плечо.

– Давай показывай!

Руки забарабанили по клавишам. Лоб покрыла испарина, ноги мелко дрожали. Он очень хотел в туалет. Перейдя на другую вкладку, он мысленно пробежался по цепочке операций, которые предстояло воспроизвести практически мгновенно.

Так, вводим общий логин. Пароль. Символы он печатал мгновенно – геймерская привычка, Гурко не мог бы уследить за его руками, будь он даже с четырьмя, а не двумя глазами. К тому же, чтобы воспользоваться счетом, нужно знать дополнительный ответ на секретный вопрос.

Выскочил большой экран личного кабинета. Так… слева курс, объем торгов… Курс? Это курс? Денис замер. Сколько?! Это не ошибка? Может быть, какой-то сбой системы? Цифра в левом верхнем углу гласила 31,5 USD / 1 BTC. Больше чем тридцать баксов за один биткоин? Да быть такого не может! В шесть раз за эти дни?

Он глянул в правую часть экрана, где отображался баланс их счета. Там скромными серыми цифрами было написано:

35629.0476 BTC / 1.122.315 USD.

Денис вытаращился на экран. Его передернуло, на лице расплылась идиотская улыбка. Нет. Этого не может быть. Господи! Где Ларин? Он знает?!

– Что-то не так? – Гурко ткнул его в плечо.

– Вы же все сами видите, – ответил Денис, теперь уже не скрывая злобы. Он был готов зубами перегрызть глотку этому очкарику с бычьей головой, но… сила была не на его стороне. Выхватить пистолет? Большой риск. Начальник был крупнее, сильнее, к тому же Денис до сих пор ощущал неприятную слабость во всем теле.

– Вижу, – процедил начальник, размышляя. Его взгляд блуждал по кабинету, вероятно, он оценивал, сможет ли еще раз сюда попасть, если выберет предложение Дениса. Скорее всего, вряд ли.

На столе тикали малахитовые часы в виде двух сошедшихся в смертельной схватке быков – меж их рогов помещался круглый циферблат, один бык как бы подталкивал время вперед, другой – сопротивлялся, а время меж тем неумолимо двигало стрелки вперед, побеждал тот, что был слева. В тишине кабинета бой часов казался слишком громким, хотя несколько мгновений спустя Денис понял – это шумит непогода за окном.

Когда напряженное ожидание достигло пика и колебания начальника стали выглядеть странно, он наконец шевельнулся.

– Ладно, – сказал Гурко. Он придвинул к себе желтый допотопный селектор, снял трубку. – Чернышева позови, – сказал он твердым голосом.

Через пару минут в дверь постучали.

– Войдите.

Тотчас в кабинет вошел знакомый охранник. Он уже, видимо, собирался домой, поэтому лицо его выглядело слегка недовольным.

– Проводишь нас за ворота. Проследишь, чтобы он никуда не сбежал. За ним приедет такси. Когда я скажу, позволишь таксисту уехать.

– Вместе с?..

– Да, вместе с ним.

– Вас понял.

Начальник приоткрыл тяжелую штору, взглянул за окно.

– Что там, дождь?

– Там конец света, – откликнулся Чернышев.

– Тем лучше, – неопределенно сказал Гурко. Он подошел к встроенному шкафу, выудил оттуда дипломат, накинул плащ, в руки взял большой черный зонт. Ноутбук он положил в дипломат. – Возле ограды еще есть Интернет, дотягивает.

– Мою сумку, – сказал Денис.

– А спину маслом не намазать? – начальник выглядел взбешенным. По-видимому, еще никто и никогда не разговаривал с ним в таком тоне и не диктовал свои условия.

– Сумку, – повторил Денис.

– Принеси, в техничке на полке лежит. Ключ возьми на…

– Я знаю, – ответил Чернышев.

Через пару минут он вернулся с той самой сумкой, которую Денис не успел собрать, перед тем как его обманом увезли на скотобойню, как он успел окрестить это место. В сумке должен был находиться его телефон, пошарив рукой, он обнаружил «нокию-3310». На экране было семнадцать неотвеченных вызовов, почти все от Ларина, лишь два от незнакомого номера. Батарея разрядилась лишь наполовину.

Денис кивнул на оттопыренный карман пиджака.

– Как договаривались…

Начальник нехотя вынул пистолет и положил его в ящик стола.

– Такси я вызову сам, – сказал Денис. – Потому что я вам не верю.

Гурко потемнел от злости, в мрачном освещении кабинета его лицо приобрело неестественный, трупный оттенок.

– Дайте мне ваш телефон, у меня баланс отрицательный.

Начальник, помедлив, протянул свой смартфон.

Денис загрузил приложение, которое только-только появилось и позволяло обойтись без телефонных звонков. Вызов осуществлялся по местонахождению абонента. Машина нашлась через три минуты, учитывая дебри, в которые предстояло ехать, – очень быстро.

«„Тойота-Камри“ синий цвет, гос. номер. ХМ70277. Водитель Каримов Асламбек». Подтвердите вызов. Денис спешно нажал кнопку «Подтвердить». Внизу появилась надпись: «Ожидаемое время прибытия 33 минуты. Приятной поездки». Он закрыл приложение.

– Все готово, теперь можем идти.

Гурко кивнул головой охраннику. Тот взял Дениса под локоть твердой рукой, но это была скорее дружеская поддержка, нежели грубое подталкивание.

Они вышли на крыльцо. Мимо пробежал охранник с КПП, он удивленно посмотрел на начальника, махнул рукой, поприветствовав того, и побежал по направлению к хозблоку.

Дождь лил сплошной стеной, не переставая ни на секунду. Денис мгновенно промок, начальник и не думал держать над ним зонт. Чернышев достал какой-то пакет из кармана и поднял его над головой. По аллее они добежали до проходной – три серых фигурки в лучах прожекторов, бьющих сзади, со стороны центрального здания. Навстречу выскочил начальник смены. Увидев директора училища, он вздрогнул.

– Сергей Николаевич? А куда…

– Не твое дело. Открывай. Отмечать не нужно.

– Понял, – караульный не смел и пикнуть против, хотя по правилам и по уставу обязан был отмечать в журнале всех входящих и выходящих людей.

«Было бы время, можно стереть и камеру», – подумал Гурко. Но он больше не собирался возвращаться. Прямиком домой, собрать вещи и в аэропорт. К полуночи он планировал уже лететь над океаном в сторону безвестных тропических островов.

«Жаль, шоу не посмотрю», – подумал он, проходя мимо окошка караулки. Внутри вытянулся еще один служащий, он смотрел сонными глазами, видимо, спал и поэтому чувствовал себя испуганно.

– Я скоро вернусь, – бросил Гурко начальнику караульной службы. – Закрывай.

Тот кивнул, дверь за ними закрылась, и они оказались на пятачке перед воротами и караульной пристройкой, которые Денис запомнил слишком хорошо. Даже в темноте, в беспрерывном потоке воды с неба, он не мог избавиться от давящего чувства тревоги и страха.