Текст книги "Лагос"

6. Добро пожаловать в ***

Три часа ночи, до порта Лагос ещё добрых 60 миль, но на экране радара чётко просматривается большая группа судов, некоторые из них идут нам навстречу малым ходом, а большая часть лежит в дрейфе, причём все суда ярко освещены и по горизонту шарят судовые прожекторы.

– Что за чертовщина и что всё это означает? Почему все эти суда не на якорной стоянке порта Лагос, а в море да ещё так далеко от порта? Русские есть? – спрашиваю я на 16 канале УКВ-радиостанции.

– Пошли на 11-й, – получаю почти мгновенный ответ.

– Привет, славяне! Как дела и что это за ночное представление? – задаю я первый свой вопрос.

– Добро пожаловать в задницу под названием порт Лагос, – слышу в ответ.

– Спасибо на добром слове, а что так грустно?

– Вот месячишко на рейде поболтаешься и тоже загрустишь. Пираты эти долбанные достали, никакого житья от них, второй месяц бегаем туда и обратно, скоро топливо закончится, а когда поставят к причалу – неизвестно.

– Чего бегаете-то?

– Ночью безопаснее быть подальше от берега, да и на ходу легче отбиваться, можно хоть маневрировать судном, а на якоре полная труба. Днём ещё более или менее нападений почти нет, а как только смеркается – жди гостей, вооружённых до зубов, поэтому и снимаемся с якоря и до утра на ходу или в дрейфе.

– Агент уже подтвердил мне лоцмана на одиннадцать утра, – говорю я.

– Счастливчик, сразу к причалу, а нам тут скоро жрать уже будет нечего и вода уже на исходе, ну, давай, пока, желаю удачи, в порту тоже не скучно будет.

Проходим группу ярко освещённых судов, впереди появляется слабое зарево – это порт Лагос своими огнями подсвечивает облака над ним.

«Что нас там нас ждёт?» – бродит в голове тревожная мысль.

7. Свободная практика

– Капитан, почему у вас так жарко в каюте, – спрашивает красивая молодая и слегка беременная нигерийка, старший карантинный врач порта Лагос. Слегка беременная – это я пошутил, скорее всего она была уже на последнем месяце, судя по её огромному животу. Она и ещё шесть её коллег, все остальные были мужчины, только что поднялись на борт судна для оформления прихода.

На сигнальной мачте «Н. Николакиса» вместе с позывными судна и государственным флагом Нигерии поднят жёлтый карантинный флаг, и никто не имеет права подняться на борт судна, пришедшего в порт из-за границы, пока его не осмотрит карантинный врач и не даст свободной практики – таковы международные законы.

Похоже, вся карантинная рать порта Лагос приехала на причал в зашторенном микроавтобусе с кондиционером и сразу же попала в удушающую атмосферу моего рабочего кабинета. В нормальных странах приезжает обычно один врач, максимум два и то второй обычно стажёр.

На дворе июль месяц. Порт Лагос расположен немного севернее экватора на 6–м градусе широты, час дня, солнце почти вертикально над головой, «Н. Николакис» – судно тропического исполнения, с тонким слоем изоляции в каютах и служебных помещениях, который ни от чего не изолирует: ни от жары, ни от холода. Над моим рабочим кабинетом стальная палуба правого крыла ходового мостика, которая мгновенно нагревается при первых же лучах солнца. Термометра в каюте нет, но по моим ощущениям сегодня прилично за тридцать.

– Прошу извинения за неудобства, – отвечаю я. – Буквально перед вашим приездом вышел из строя кондиционер, и я думаю, через полчаса его запустят снова. Это моя оправдательная версия для всех официальных лиц, посещающих борт моего судна, на самом же деле кондиционер приказал долго жить уже лет пять назад, и никто восстанавливать его не собирается. Надо сказать, что в этом есть даже некоторые преимущества, так как большинство визитёров стараются побыстрее закончить дела и, обливаясь потом, вырваться из железного душного ящика на свежий воздух, ну, а что касается меня, то я давно адаптировался, да и баню я люблю с детства.

Мой стюард, здоровенный деревенский парень, это его первый рейс в жизни, ставит на стол несколько банок с ледяной кока-колой и спрайтом. Мужчины бодро защёлкали крышками и стали с удовольствием пить прямо из банок, дама же возжелала пить из стакана. Я махнул рукой стюарду на стаканы, стоящие в готовности на подносе, и тут начались первые неприятности. Вместо того чтобы взять целый поднос и поставить его на стол, он запустил обе пятерни сомнительной чистоты огромных крестьянских пальцев в идеально отмытые специально для таких случаев красивые дорогие стаканы и с грохотом поставил их на стол. Я похолодел от нехорошего предчувствия, сколько раз ему говорил, что этого делать категорически нельзя.

Но птичка уже вылетела и не поймаешь.

Дама с отвращением, как будто это была дохлая мышь, двумя пальцами взяла ближайший к ней стакан и начала пристально рассматривать меня через мутные отпечатки, оставленные пальцами стюарда.

– Судя по этим стаканам, капитан, у вас весьма специфическое отношение к санитарии. Начальствующая особа, даже ещё не начав санитарного досмотра моего судна, не потрудилась скрыть своего раздражения, и это было плохим признаком.

«Прекрасно, деловой контакт с карантинными властями установлен», – внутренне напрягаясь, мрачно отмечаю про себя я. Предыдущая бессонная ночь на подходе к порту, томительное ожидание возможной атаки нигерийских пиратов, нервный заход и швартовка без буксиров с полумёртвым главным двигателем, перепалка с лоцманом вычерпали мою энергию почти до дна, а впереди ещё долгий день. Я на несколько секунд закрываю глаза, призывая небеса дать мне силы пережить утомление наступившего дня. Между тем чернокожая красавица достаёт собственный белоснежный носовой платок с кружевами по краям и начинает демонстративно вытирать свой стакан.

Стюард, конечно, виноват, но и эта стерва тоже хороша, её угощают, а она строит из себя чёрную принцессу голубых кровей. Да и не такая уж она красивая, просто безобразная, пузатая чёрная баба, возомнившая себя королевой. Мне так легче думать, чары красивых женщин, даже беременных, действуют на всех нормальных мужиков и в квадрате или даже в кубе на моряков, не прикасавшихся к женскому телу последние несколько месяцев.

Дальше всё пошло хуже и серьезней. Нашлись дохлые тараканы на камбузе, и даже живые, судовой кок ещё получит от меня за это. Один из санитарных врачей вернулся из обхода по судну и высыпал на стол из пакетика несколько чёрных продолговатых камешков, похожих на чёрный рис.

– Вы знаете, что это такое, капитан? – ехидно спрашивает меня чёрная леди.

– Ни малейшего понятия, – отвечаю я, хотя прекрасно знаю, что это свежий крысиный помёт и хуже этого уже придумать нельзя, запросто могут аннулировать дератизационное свидетельство. Только вот откуда карантинщики взяли этот крысиный сюрприз, большой вопрос, вполне возможно, что принесли с собой и теперь можно из капитана вить веревки и качать виски и сигареты из кладовой судна, а если сильно повезёт, то и получить «отступного» наличными как минимум 1000 долларов США, и всё это поделить между собой в соответствии с занимаемой должностью. Как всё это похоже на Россию.

По совокупности все находки тянут на дератизацию (мероприятия по уничтожению крыс) и фумигацию (уничтожение насекомых, в данном случае тараканов), а это большие расходы, так как будет потеряно драгоценное время, и судну не будет дана свободная практика, а значит, никаких грузовых операций производиться не будет до устранения всех этих санитарных проблем. Надо заметить, что одни сутки моего судна в тайм-чартере стоили 11 тысяч долларов плюс затраты на топливо, и поэтому «время – деньги» в прямом и переносном смысле слова, и за это время капитан несёт полную ответственность. Озабоченно смотрю на судового агента, он представитель агентской компании, нанятой судовладельцем, и обязан помогать мне с решением любых вопросов в порту.

– Не волнуйтесь, капитан, – улучив момент, тихо говорит он, – всё будет хорошо. Во сколько обойдётся это «хорошо», мне пока не ясно. Между тем нашлись просроченные прививки от малярии и жёлтой лихорадки у двух членов палубной команды, и я понял по удовлетворённому лицу чёрной красавицы, что я прочно сижу на крючке и уже не сорвусь, и час расплаты в буквальном смысле слова настал. Впрочем меня особенно эта ситуация не волнует, в африканских портах, как и во всех нищих коррумпированных странах, от всего можно откупиться. Один только вопрос, сколько это будет стоить, главное, чтобы хватило сигарет, виски и наличных в моей кассе, ведь после карантинных врачей прибудет толпа эмиграционных офицеров, а за ними нанесёт заключительный удар нигерийская таможня, самая наглая и коррумпированная в мире.

Прижатый к стенке я вынужден признать, что придётся раскошелиться и даже очень, но то, что я прочитал на листе бумаги, который мне передала чёрная стерва, повергло меня в состояние гроги.

Два ящика виски, двадцать блоков сигарет «Мальборо» (один блок – 10 пачек), 6 ящиков кока-колы значилось в первых трёх пунктах длинного списка. Дальше третьего пункта я даже не стал смотреть, и, едва сдерживая раздражение, передал бумагу судовому агенту, но он только пожал плечами, и я понял, что он мне не помощник.

За долгие годы работы на флоте я повидал разное, но такого неприкрытого и наглого грабежа со стороны портовых властей, признаться, не встречал. В свою очередь я предложил карантинщикам по бутылке виски и блоку сигарет на брата, которые тут же выставил прямо на стол мой стюард, а чёрной леди дополнительно 500 долларов США наличными в конверте. Но начальница категорически настаивала на исполнении поданного ею списка, и яростный торг между нами продолжался до тех пор, пока к трапу судна не подкатил автобус с бригадой эмиграционных офицеров. Время, отпущенное на карантинное оформление, истекло, и поэтому, прихватив со стола свои трофеи, и даже не забыв пакетик с крысиными «какашками», возможно, пригодятся для провокации на другом судне, беременная дама со своей командой отбыла восвояси, оставив на столе уже давно заполненный бланк с печатью, дающий моему судну свободную практику.

8. Спокойной ночи капитан

С эмиграционниками я разделался быстро, так как уже нащупал цену вопроса, и они, проштамповав заранее приготовленные агентом жёлтые пропуска для экипажа и сметя со стола свою добычу в виде сигарет и виски, покинули борт моего судна.

Таможенная бригада, состоящая из 11 человек, чуть не опустошила мою кладовую с представительскими до дна. Только благодаря подсказке агента мне удалось минимизировать ущерб от этого варварского набега. Когда босс таможенной банды, бегло просмотрев таможенную декларацию судовых запасов, попросил меня открыть находящуюся рядом с моей каютой кладовую запасов спиртного и сигарет, судовой агент успел шепнуть мне, чтобы я встал в дверях и никого внутрь не пускал, иначе они вынесут всё, что там есть. Я открыл дверь кладовой, зашёл внутрь и, взяв бутылку виски и блок сигарет, сунул в руки первого в очереди таможенного офицера, ему это показалось мало и он начал требовать от меня ещё сигарет, но тут же грубо был оттеснен его же коллегами, которые тоже жаждали своей доли в этом грабеже. Одарив последнего из очереди, я спиной оттеснил его от двери кладовой и запер замок на ключ, и облегченно вздохнул – атака таможни отбита с приемлемыми потерями. Кладовая спиртного и сигарет тут же была опечатана одним из таможенников, и я уже не имел права что-либо брать оттуда до выхода судна в рейс. Естественно, я имел дополнительную скрытую кладовую, о которой таможня не знала, стоянка будет долгая, и сигареты и спиртное ещё ой как понадобятся.

Когда мутная волна портовых чиновников схлынула, и мы остались наедине с агентом, у меня уже не было сил вообще. Я сидел в кресле за своим рабочим столом и тупо смотрел в одну точку, и мне хотелось только одного – закрыть дверь каюты на ключ, выпить полный стакан виски и завалиться спать часов так на двенадцать. Агент засобирался уезжать на другое судно, предварительно оставив на моём столе расписание грузовых операций, которые начнутся завтра в 8 утра.

– Капитан, я понимаю, что вы устали, но я хочу занять ещё немного вашего времени. Речь пойдёт о вашей личной безопасности и вашего экипажа в порту Лагос.

Во-первых, – агент загнул чёрный мизинец на своей правой руке, – настоятельно рекомендую вам не находиться в ночное время в своей каюте, ночуйте в разных помещениях, желательно на нижних палубах в свободных каютах рядового состава, и даже ваш экипаж не должен знать, где вы проводите ночь. Наличные деньги и все ценные документы уберите из своего сейфа и перепрячьте в надёжное место, к сожалению, попытки ограбления капитанских кают не редкость в порту Лагос и главной целью грабителей является капитанский сейф. Если же вам сильно не повезёт и грабители проникнут в вашу каюту в вашем присутствии, то не оказывайте никакого сопротивления, не зовите на помощь, а спокойно покажите, где стоит сейф, и отдайте ключи без промедления, по первому требованию. Если же вы окажете сопротивление, то можете легко получить удар ножом или огнестрельную рану, помните, что для местных грабителей ни их собственная жизнь, ни тем более ваша не имеют никакой ценности, это вам не Европа.

Во-вторых, проинструктируйте экипаж не оказывать сопротивления в случае попытки ограбления во избежание жертв по той же самой причине, о которой я уже сказал.

В-третьих, местные проститутки работают под прикрытием местной полиции, и любой конфликт на этой почве может закончиться в полицейском участке и даже в тюрьме. О венерических заболеваниях особый разговор, и некоторые «приобретения», так сказать, по этой части в Европе не лечатся, как и множество других заболеваний, и не редки случаи, когда единственным вариантом для заболевшего европейца остаётся дорогостоящее лечение в центре тропической медицины в городе Дакар в Сенегале.

В-четвёртых, в порту активно работает так называемая «чёрная таможня», которая провоцирует членов экипажей иностранных судов на совершение незаконных сделок с подставными лицами, такие как покупка электронной техники с рук, по якобы баснословно низким ценам в нарушение нигерийских законов, а потом вымогает из них большие суммы денег, угрожая тюремным заключением.

В-пятых, все приобретённые на рынке или у поставщика продукты питания и особенно овощи и фрукты должны вымачиваться не менее 20 минут в специальном растворе во избежание получения тяжёлых тропических кишечных инфекций.

Когда судовой агент загнул все пальцы на своих обеих руках, я уже люто ненавидел и Лагос, и нигерийцев, и даже агента, и особенно тот случай, который занёс меня в этот бандитский город.

– Спокойной ночи, капитан.

9. Горим!!!

Тонкая струйка сизого дыма с отвратительным запахом тухлых яиц вползает через открытый иллюминатор моего кабинета.

«Твою мать!!! Горим!!!» Через мгновение огромная доза адреналина закачивается в мою кровеносную систему и катапультирует меня из моего рабочего кресла. Судя по запаху сероводорода – это возгорание груза серы в трюме, – стучит в потрясённом мозгу. Гремит сигнал пожарной тревоги, выключена судовая принудительная вентиляция, запущен пожарный насос, старпом на мостике, от волнения мешая польские и английские слова, по УКВ-радио вызывает пожарную охрану порта. Сорвав с себя тонкое полотенце, служившее мне нашейным платком, смачиваю его водой из полупустой бутылки с питьевой водой и, прижимая к лицу, выскакиваю на главную палубу. Пришла наша очередь, до этого сера несколько раз горела только в кузовах огромных 15-тонных грузовиков, отвозивших груз от борта после выгрузки из трюмов нашего судна. Причина самовозгораний серы самая банальная – в основном из-за попадания топлива и масла из погрузчиков с навесными ковшами, работающих в трюмах. В каждом из пяти трюмов балкера по две с половиной тысячи тонн ядовито-жёлтых комочков, если пожар выйдет из-под контроля, то, возможно, придётся затапливать водой целый трюм.

Время около полудня, жара невыносимая, тонкий столбик с виду совсем неопасного сизого дыма вертикально поднимается из трюма номер пять, ближайшего к надстройке, и туманным, смертельно ядовитым облаком диоксина медленно обволакивает «Н. Николакис».

Работа по выгрузке серы уже остановлена на всех трюмах, и лебедчики в панике покидают посты управления судовыми стрелами. Задержав дыхание, заглядываю через комингс грузового трюма и вижу, как на поверхности серы клокочет коричневыми пузырями пятно диаметром около метра и прямо на глазах увеличивается, захватывая всё большую площадь. Этот процесс настолько стремителен, что если не принять срочные меры, то через 30 минут будет объята пламенем вся свободная поверхность трюма. Отскакиваю в сторону, чтобы глотнуть свежего воздуха, как ко мне подбегает низкорослый нигериец в драных шортах и в промокшей от пота майке, как оказалось потом – лебедчик с третьего трюма, и предлагает за блок сигарет ликвидировать пожар в трюме. Через мгновение я уже понимаю, что этот безумец собирается делать. Он намерен без дыхательного аппарата спуститься в трюм и обыкновенной лопатой загрузить горящую серу в стальную бадью, стоящую рядом с горящим пятном и используемую для выгрузки груза. Я категорически против этого и машу в сторону старпома рукой, чтобы он убрал с палубы этого сумасшедшего, не хватало мне ещё послать человека на верную смерть из-за этой паршивой серы.

Истолковав мой отрицательный жест как согласие, нигериец сорвал с пожарного щита лопату, бросил её в трюм и затем сам исчез в горловине узкого лаза, ведущего в горящее грузовое помещение. Чем он там дышал, для меня до сих пор остаётся загадкой, скорее всего немного воздуха, пригодного для дыхания, в трюме всё-таки было. Примерно за 5 минут он умудрился штыковой лопатой перекидать всю горящую серу в бадью и благополучно выбраться на палубу. Когда к борту судна прибыло сразу несколько портовых пожарных команд, экипаж уже успел залить бадью водой из пожарных шлангов, и горение прекратилось. Через полчаса снова завыли грузовые лебёдки, и выгрузка продолжилась. Вечером после окончания работы я отдал блок сигарет отчаянному нигерийцу, на что он, ощерив в какой-то странной улыбке рот, заявил мне, что в следующий раз это будет стоить дороже. «Типун тебе на язык», – сказал я ему в ответ на чистейшем русском языке, а на английском добавил, что поражен его смелостью и профессионализмом. «Капитан, я на этой сере работаю лет десять», – заявил он, распихивая сигареты под поясной ремень.

Пожалуй, это было самое яркое событие по эмоциональному накалу за всё время стоянки в порту Лагос, хотя и остальные дни тоже стоили мне больших нервов, и мутный вал ежедневных неприятностей не давал мне расслабиться ни на минуту.

10. Ограбление по нигерийски

Почти всё, о чём предупреждал агент в первый день прихода в порт Лагос, к сожалению, материализовалось, и даже произошло ограбление сейфа в капитанской каюте, к счастью, не в моей, а на соседнем с нами судне под либерийским флагом с филиппинской командой на борту. Нас тоже слегка зацепило то памятное ночное событие, поскольку четвёрку вооруженных бандитов, пытавшихся скрыться с места преступления, окружила полиция на причале как раз напротив моего балкера.

Блокированные со стороны причала джентльмены удачи заскочили на борт «Н. Николакиса» по парадному трапу, по пятам преследуемые не менее чем десятком полицейских, и попрыгали за борт в воду с противоположной стороны судна. Я проснулся от хлёстких автоматных очередей, и, поднявшись на ходовой мостик, увидел, как несколько полицейских, рассредоточившись вдоль левого борта, очередями били из короткоствольных автоматов по мутной воде. Патрульный полицейский катер шарил лучом прожектора по бортам стоящих рядом с нами судов. Какой уж сон после такого захватывающего ночного шоу! Прибывший утром агент сообщил мне, что, к счастью, из филиппинцев никто не пострадал, и славу богу. Полиция выловила с рассветом из воды парочку трупов бандитов, и на этом всё на время успокоилось.

Несмотря на рекомендации агента, я не стал в ночное время прятаться по чужим каютам, ограничился тем, что закрывал на ночь входную дверь на ключ изнутри, а дверь спальни на засов, который смастерил судовой токарь. Токарь также выточил мне на станке бейсбольную биту из бруса красного дерева и в дополнение набил на неё несколько стальных шипов, так что она стала напоминать боевую булаву. По иронии судьбы она мне пригодилась не в Лагосе, а совсем в другой точке земного шара.

Мои приготовления к возможному нападению на мою каюту завершились изготовлением 10-метрового каната с узлами через каждые 50 сантиметров, с помощью которого я мог покинуть свою спальню через широкий иллюминатор, выходящий на лобовую надстройку, и легко достичь главной палубы судна в случае необходимости. Мои поляки тоже полностью проигнорировали предупреждение агента не оказывать сопротивление бандитам. Так, при попытке ночного ограбления малярной, расположенной на носу судна, где хранились наши запасы краски, экипаж, поднятый по тревоге вахтенным матросом, успешно обратил в бегство трёх воров с использованием противопожарного инвентаря: топоров, ломов и лопат. Этот случай вселил в нас уверенность и наглядно показал, что не так страшен чёрт, как его малюют.

Однако судовой агент, узнав об этой истории, неодобрительно покачал головой и привёл мне недавний пример, когда в такой же ситуации на болгарском судне второй механик получил шесть пуль в область живота, пытаясь задержать одного из грабителей. «Капитан, ещё раз поговорите с экипажем, не надо строить из себя героев, да и глупо за ведро краски или какой-то вещи рисковать жизнью».

«Полностью согласен с вами, – ответил я тогда и подумал про себя, – когда чёрт с пистолетом, он всё-таки страшен».

Несмотря на то, что в целях безопасности были задраены все двери на наружном контуре жилой надстройки и оставлена только одна в районе парадного трапа судна, где постоянно находился вахтенный матрос, по ночам у нас стали пропадать вещи экипажа прямо из закрытых на ключ кают, что было в общем-то трудно объяснимо. Всё вскоре выяснилось совершенно неожиданным образом, при довольно трагикомических обстоятельствах. Один из мотористов, хватив запредельное количество местного нигерийского самопального виски копеечной стоимости, в пьяном угаре спал в собственной каюте на нижней палубе. Когда утром, он, ещё полупьяный, начал объяснять мне в присутствии старпома, что произошло в 4 часа ночи в его каюте, я сначала смотрел на него как на сумасшедшего, а потом, поняв в чём дело, смеялся до слёз. Ночью ему показалось, что на мгновение по его лицу пробежал какой-то слабый лучик света и сразу же погас. Затем в полумраке он с ужасом увидел, как его рабочий комбинезон самостоятельно снялся с вешалки на двери и, покачиваясь из стороны в сторону, прошагал мимо него. Моторист подумал, что ему просто это привиделось с похмелья, и закрыл глаза, попытавшись заснуть, но затем снова услышал шорох и увидел проплывающую по воздуху его собственную куртку. Решив, что у него начались галлюцинации на почве отравления некачественным алкоголем, он вскочил с кровати и включил свет.

Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что его куртка вот-вот исчезнет в иллюминаторе, из которого торчала часть крепкого бамбукового удилища с крюком на конце, с помощью которого ушлые ворюги и очищали каюты прямо с причала. Куртку мотористу удалось отстоять, а «рыбаки» исчезли, оставив кусок обломанного удилища. Несмотря на жару и отсутствие кондиционера, экипажу, проживающему на самой нижней палубе, пришлось прикрывать иллюминаторы на ночь во избежание воровства.

Поездка на такси в городе оказалась делом небезопасным, хотя стоила недорого даже на приличные расстояния. Первым влип в историю боцман, которого ограбили прямо в такси в районе городского рынка. Когда он с покупками уже сидел в салоне такси на заднем сидении, два шустрых парня заскочили внутрь сразу с обеих сторон, один из них приставил нож к его горлу, а второй обчистил его до нитки в мгновение ока, причём водитель такси во время этой процедуры даже не повёл глазом. Только когда грабители выскочили из машины и исчезли в толпе, он спросил ошарашенного поляка, куда ехать – в полицию или в порт на судно. Как правило, водители такси требовали оплатить за проезд вперёд и, получив оплату, сразу же прятали купюры под коврик, в секретную прорезь в обшивке потолка салона или под водительское сидение – по принципу: подальше положишь, поближе возьмешь.

Пролетела первая бурная неделя стоянки в порту, которую я про себя окрестил «чёрной», началась другая, и какого цвета она будет – покажет время. Утром приехал шипчандлер (поставщик продуктов) и привёз целый грузовик заказанных мною продуктов по списку, который приготовил судовой кок. Кстати, весьма искусный молодой поляк, благодаря которому мы питались вполне сносно даже на такие мизерные деньги, которые выделяла компания. Тщательное взвешивание и пересчёт всех заказанных позиций в присутствии самого шипчандлера показал огромную нехватку против накладных.

– Капитан, это не моя вина, я не хотел вас обманывать, – чуть не плакал он, – вы же прекрасно знаете, что всё, чего не хватает, забрала охрана при въезде в порт.

– Охотно вам верю, – ответил я, – но вы в свою очередь пытались обмануть меня и решить свои проблемы за счёт моего экипажа. Шипчандлер ещё долго жаловался на поборы и тяжёлый бизнес в этой стране, но меня это мало интересовало, у меня своих проблем было достаточно.

В конце концов мы договорились, что завтра он привезёт недостающие продукты, и тогда я подпишу чисто все документы.

На десятый день стоянки в порту, когда на борту оставалось совсем немного груза, начались студенческие волнения в городе. Повсюду горели автомобили, несколько грузовиков с грузом серы, выгруженной с моего судна и следовавшие на парфюмерную фабрику, расположенную за городом, были сожжены. Бастующие останавливали грузовики, открывали крышки бензобаков и совали туда горящие факелы. Выгрузка была остановлена на неопределённое время, так как транспортная компания отказалась работать в таких условиях.