Текст книги "Новая Зона. Критерий страха"

– Ваших мелких зверьков в загоне помнишь? Я так думаю, в нормальном мире это были бы свиньи или овцы. А у вас все было не так. Смешные, величиной с собаку, с копытцами и с тремя рожками на голове. Шерстка у них была такая мягкая-мягкая. И вели они себя потешно. Они всё время какие-то игры устраивали. Бегали, толкались. А один зверек не бежал, сидел посередине и тщательно следил, чтобы все было честно, никто не выскочил раньше свистка и чтоб никто не толкался. Он же и свистел.

– Так это тубикушки! – обрадовался Ыду. – До сих пор у родителей целый выводок.

– Я сначала не понял, чем он свистит, а когда разобрался, то очень смеялся. Видно было, что твои родители очень гордятся этими животными, – продолжал вспоминать Малахов. – Они показывали их нам, помнишь, брали зверьков на руки, гладили и почему-то с гордостью показывали третий, средний рог. Я так понимаю, это был очень важный рог? А потом они повели нас в какой-то погребок. Помнишь?

– Скорее всего, это был комариный улей.

– Ну да. Сначала я ничего не увидел, там было темновато, но, присмотревшись и прислушавшись, я понял. В сарайчике под потолком висело два десятка рамок, на которые были натянуты плотные сетки. Эти сетки были почти не видны, потому что миллионы комаров облепили их толстым слоем. Комары вяло шевелились, как мне показалось, организованно. Они сдавали кровь, которая по сетке стекала вниз, в большие стеклянные банки. Мне стало немного не по себе, и я выскочил наружу. Ты помнишь это? Ведь можно было просто мирно жить рядом и никого не обижать. Почему сейчас это невозможно?

– Конечно. Тот, кто это затеял, делал это не для того, чтобы всех уничтожить. Это бы он, наверное, сделал легко и сразу, – уверенно произнес Ыду. – А вот то, что ты стрелять стал без разбору, это, конечно, не очень хорошо. Но ты же не за себя волновался? И запомни, этот посыл, это твое желание защитить конкретного человека – неспроста. Это один из шагов к пониманию.

– Он – ты его называешь, как человека? – Андрей постарался не отвечать на слова Ыду про стрельбу. Он и сам понимал, что был неправ.

– Ну, оно. Какая разница? А ты думаешь, там, в Зоне, когда я вырос, когда понял, что так существовать нельзя, не задумывался над этим вопросом? Хорошо, нашу Зону изначальную закрыли от доступа, и немного спокойнее стало жить. Не стало всяких сталкеров, исследователей и прочих искателей смысла… Мы жили спокойно, как ты и видел в ту встречу, – с грустью сказал Ыду и вдруг добавил: – А ты все-таки попробуй проверить модуль связи. Вдруг чего и узнаешь.

Малахов машинально посмотрел в иллюминатор на мигающий модуль. А когда оглянулся, то лаборатория была пуста.

Чертыхнувшись, Андрей опять попытался выйти на связь с командиром.

– Константин Петрович, я хочу повторить свою просьбу. Сформулировав ее более четко, – решительно заявил он.

– Ну говори, зануда, – устало протянул командир.

– Я считаю, что раз произошел сбой в системе связи и сбой этот необъясним, то необходимо проверить функциональное состояние модуля связи. Ведь вы же не станете возражать, что все беспилотные станции, которые перепрыгивали сюда, возвращались без каких-либо временных аномалий, так?

– Так. Но повторюсь и я. Что ты хочешь увидеть на модуле связи? – Вопрос прозвучал строго, как требование.

– Я хочу установить там спектральный прибор. Я проверю, не изменилась ли энергия связанных фотонов по сравнению с тем, как было установлено изначально. И понять, работаем ли мы с тем же самым адресатом или нет.

– И что тогда? – По тону Протасавицкого стало понятно, что у него нет никакого желания посылать катер.

– И тогда у нас есть шанс перескочить обратно в наше время. Где нас ждут и готовы принять в любой момент.

– Я не могу рисковать жизнью членов экипажа. Ты не умеешь управлять катером, – отрезал командир.

– Боря может спокойно управлять дистанционно, он же мне это показал. Тем более, что цель, модуль связи, стационарен относительно нашей станции и никаких неожиданностей в полете быть не должно.

– Жди, мы посоветуемся. – Командир выключил связь.

Ждать пришлось недолго.

– Хорошо, Малахов, готовь своё оборудование. Завтра с утра вылет, – уже спокойно и без эмоций сообщил командир. – Утром, в восемь, как только пилот запрограммирует катер, мы с тобой свяжемся.

– Принято, – радостно ответил Андрей. – Готовлю оборудование. В восемь ноль-ноль по бортовому времени я у шлюзовой.

Поужинать он смог только пачкой галет и водой, которую он нашел в лаборатории. Но это его сильно не расстроило.

Глава 16

– Открой глаза.

Надо мной было необъятное бархатное черное небо. Оно было усыпано мириадами звезд. Я никогда не видел звезды так четко. Всегда небо было белесым. А потом я стал смотреть на одну, красненькую, и тут меня стало поднимать над землей. Я уже летел в космосе, сжимая Катины ладони, и не ощущал ни скорости, ни расстояния. Несколько секунд, таких же, как бывает во сне, когда летаешь, и мы ступили на красный песок. Я давно понял, что это Марс.

– Но ведь на Марсе нечем дышать, – только и сказал я. – Это невозможно.

– А разве Зона возможна? – спросила девочка. – Разве возможны все те, кто живет в Зоне? Если ты принимаешь это, то должен принять и все остальное. На, возьми.

Катя отпустила мою руку и подняла с земли, вернее, я даже и не знаю, можно ли было сказать «с земли», маленький шарик.

– Попробуй, это очень вкусно, – сказала она, протягивая мне шарик.

Я, не сомневаясь ни на секунду, откусил кусочек. Он был сладкий, и словно поток разных вкусов полился мне на язык. Как будто самые лучше в мире конфеты и фрукты были перемешаны в этом кусочке.

– Вот такие здесь растут яблоки. Ты теперь не будешь болеть там, у себя дома, – улыбнулась девочка. – А полетели на Сатурн? Мне так нравится там между колец гонять.

Мы пронеслись сквозь пространство и вот уже летели среди каменных глыб кольца Сатурна. Они сверкали в солнечном свете и, казалось, усыпаны алмазами и разноцветными драгоценными камнями.

«Красный сигнал»

Когда Малахов подошел к шлюзовому отсеку, его дверь сама гостеприимно распахнулась с тихим жужжанием приводов. Холодный воздух пахнул неприятным, тревожным запахом. Остывая, маршевые двигатели катеров заполнили воздух вонью раскаленного метала и остатков топлива на дюзах. Никто из экипажа не пришел его проводить, впрочем, Андрей особенно и не надеялся. Весь багаж бортинженера состоял из небольшого чемоданчика с оптическими элементами и приемниками излучения и спектрометра.

Шлюзовая, как только Малахов в нее вошел, немедленно осветилась десятком прожекторов. Сразу стало понятно, что воздух отсека наполнен то ли пылью, то ли туманом, которых не было раньше. Тревожные столбы света не освещали его, а только мешали рассмотреть расположение машин и приборов, делая их призрачными и размытыми.

Понимая, что за ним наблюдают по камере слежения, Андрей спокойно облачился в скафандр, подошел к катеру, стоящему ближе к внешнему люку, и включил телеком.

– Бортинженер к посещению модуля связи готов, – сообщил он по-уставному.

Отъехавший в сторону ситалловый колпак катера открыл вход в кабину, и Малахов, чуть скользя ботинками по скобам, забрался внутрь. Колпак сразу вернулся на место, в походное положение, засветились сигналы на панели управления. Андрей даже сквозь закрытую кабину услышал, как зашипела, герметизируясь, внутренняя дверь шлюза и распахнулась та, что вела в открытый космос.

– Прошу начать полет, – запросил Малахов.

Ответа не последовало, но катер, словно услышав его слова, плавно покинул шлюзовой отсек без всякой команды из рубки.

– Ладно, спасибо, что не мешаете мне работать. – Андрей отключил связь, добавив уже про себя: – «Захотят – свяжутся».

Зависнув на некоторое время у вращающегося тора, словно собираясь с силами, катер ринулся к модулю связи с такой скоростью, что Малахова вдавило в кресло, как на экстремальной тренировке на перегрузки.

«Нервный что-то сегодня пилот», – пронеслось в голове бортинженера.

Перед самым модулем челнок затормозил настолько резко, что от перегрузок у Малахова засверкали фосфены. Но катер застыл в нескольких сантиметрах от цели и перейти на блок квантовой связи особого труда не составляло.

– Разрешите перейти на модуль связи, – опять запросил он станцию и ответа не получил.

Хотя гадкое предчувствие поселилось глубоко в груди Малахова, он стал выполнять свою задачу.

Распахнулся люк катера, Андрей легко перескочил на модуль, закрепился на нем карабином и набрал на маленьком пульте, на борту станции связи, команду на вход. Входной люк послушно отъехал в сторону, внутри вспыхнул свет, и Малахов плавно влетел внутрь модуля.

Система квантовой связи была разработана как необитаемый космический аппарат, но на случай такой ситуации, как сейчас, а именно контроля или ремонта, подразумевались запас воздуха и отопление, рассчитанные на несколько часов работы в легком скафандре. Подождав, пока давление и температура внутри модуля дойдут до необходимых значений, Андрей откинул гермошлем. Запах внутри станции был неестественно неприятный, как будто это была старая заброшенная электросиловая будка. Скорее всего, сказывалось, что за несколько лет здесь смогли накопиться всевозможные испарения и от работающих лазеров, и от высоковольтной электроники, и просто от пластиковых деталей внутренней обшивки.

Андрей проходил тренировки на таком же модуле на Земле, но сейчас с учетом невесомости он сначала растерялся. В его задачу входила установка делителя пучка информационного лазера, исследование его спектра, сравнение его со спектрами, которые хранились в памяти компьютера ещё с того момента, как лазер настраивали на Земле. Но сначала надо было оборудовать дополнительное место внутри тесного помещения, на которое можно было поставить необходимую аппаратуру.

В итоге удалось накрепко привязать кейс к одной из несущих конструкций и расположить привезенные приборы на твердой пластиковой крышке кейса. Работа ещё осложнялась тем, что освещение внутри модуля было совсем неудобное. Несколько ярких светодиодов, пучки света, отбрасывающие резкие тени, направленные совсем не туда, куда нужно было. «Если вернусь домой, устрою полный разнос тем, кто организовывал иллюминацию в общей системе. Вредители какие-то», – сам себе пробурчал Андрей.

Проклиная все на свете, он собирал оптическую схему из деталей, которые никак не предназначались для такого размещения. Оптика любила полированные стальные и гранитные столы, фиксирующие ленты и большой простор. Но работа на тренажерах прошла не зря, и вот уже слабый пучок инфракрасного лазера, отщепленный от основного луча, был сфокусирован и согласован со световодом, загонявшим сигнал в нутро портативного интерферометра. Программа измерения уже работала на встроенном в кейс планшете. На измерение спектров ушло около десяти минут и столько же ещё на то, чтобы списать данные с бортового компьютера. Работать над анализом данных Малахов решил уже на борту станции. Тесное нутро модуля связи к такой работе не располагало.

Но тут ко всему прочему запищал сигнал встроенной системы мониторинга в скафандре. «Вредные вещества в воздухе, опасность отравления». К сожалению, сигнал поступил поздно. Сознание Андрея помутилось. Пошатнувшись и стараясь найти опору, он прикоснулся к лазерной установке, и тут его накрыли те же ощущения, что и при прохождении кротовой норы. Полная темнота и полное отсутствие чувств. Исчез модуль связи, исчезло все. Но чернота в итоге рассеялась. Андрей стоял посреди ЦУПа. Того самого ЦУПа, картинку с которого он недавно видел. Спустя триста лет.

В реальности зал ЦУПа оказался гораздо запущенней, чем это выглядело на картинке с камеры. Помещение не просто оставленное на время, а давно заброшенное. Листки бумаги, валявшиеся на столах, были пожухлыми, заплесневелыми и покрылись пылью. С прохудившегося потолка в некоторых местах капала вода. На полу скопились большие кучи грязи совершенно непонятного происхождения. Столы покрылись ярко-зелёным мхом. Пахло плесенью и ядовитыми грибами. И только часы на стене ЦУПа показывали время и дату. Было в этих цифрах нечто настолько страшное и безысходное, что Андрей невольно отвел глаза.

Помещения ЦУПа Малахову были хорошо знакомы. Неделю назад именно здесь проходили официальные проводы экипажа. Неделю или триста лет назад… Андрей решил выйти наружу, ведь не может случиться такое, что вся Земля стала такой покинутой и заброшенной. Ботинки хрустели по битому стеклу и пластиковой крошке, в изобилии покрывающей пол, и в голове Малахова мелькнула ненужная мысль – хорошо, что он в скафандре.

Перед входной дверью в здание ЦУПа Андрей остановился, опасаясь, что открыть её не сможет. Но дверь, внешне выглядевшая неприступными дубовыми вратами, рассыпалась от его простого прикосновения. В лицо пахнул свежий воздух. Совсем не такой затхло-прокисший, как внутри Центра. А свежий и чистый. И ещё пахло дымом, как от камина в отцовском доме.

Лес, раньше далеко отступавший от комплексов ЦУПа, казалось, решил взять реванш и подползал прямо к постройкам. Громадная антенна дальней связи лежала поверженная, чуть проглядывая из буйной зелени. Малахов двинулся через лес, он помнил направление к железнодорожной станции, ведущей в город. Но идти было трудно: дорога, а раньше это было высококлассное шоссе, полностью исчезла, и даже тропинки среди вековых сосен не нашлось.

Очевидно, люди покинули эти места давным-давно. Андрей, хоть и не любил оружие, чувствовал себя в этом диком лесу очень неспокойно. За триста лет в этих чащах мог поселиться кто угодно. Через какое-то время удалось найти нечто, похожее на тропу. Еле приметную, но реальную. Андрей выбрал направление в сторону станции и пошел по тропке, хотя она виляла и и не очень точно вела к цели.

Истошный вопль, чем-то напоминающий ржание, остановил его и заставил сойти с дороги и спрятаться за деревья. Из укрытия Малахов увидел, как мимо проскакало животное, отдаленно напоминающее лошадь, но с хищной мордой и страшными острыми зубами, торчащими из-под верхней губы. На спине животного сидел человек, на скаку он крепко обхватил мускулистую длинную шею зверя и прижался к ней щекой. Буквально через несколько секунд вслед за ним промелькнули ещё три всадника. Но в отличие от первого седока они размахивали в воздухе оружием, похожим на кавалерийские шашки. Правда, даже отсюда и на такой скорости было видно, что это были грубо обработанные полоски металла. В любом случае было ясно – что преследуемому не поздоровится.

Малахов подождал немного. Скоро вопли животных повторились, к ним присоединились крики людей. Видимо, с беглецом было покончено. Андрею не оставалось ничего другого, как продолжить свой путь, хотя он понимал, что ему предстоит ещё дойти до места схватки. На всякий случай он пошел не по тропинке, надеясь вернуться потом на нее, как только станет ясно, что опасности нет. Малахов скоро дошел до того места, где беглец был настигнут. Там посреди тропы лежало три трупа. Все они были обезглавлены. Это были преследователи. Рядом с ними валялось их варварское оружие, которым они так и не успели воспользоваться. А чуть в стороне на земле сидел тот самый человек, за которым гнались, и чистил нож. Андрей замер, не зная что делать.

– Не прячься, не обижу, – подняв лицо к верхушкам сосен, произнес сидящий на тропе человек.

Понимая, что прятаться нет смысла, Малахов вышел из укрытия.

– Здравствуйте, меня Андрей зовут.

– Мальф, – кратко ответил мужчина.

Был он немолод, одет в домотканую рубаху, холщовые штаны и короткие сапоги из сыромятной кожи. В руках он держал нож, который тщательно вытирал от крови, но в отличие от примитивных палашей преследователей нож был тонкой изящной работы.

– А как вы так… – хотел было спросить Андрей, но казалось, Мальф предугадал вопрос:

– Они тупые. Не заметили тросик поперек тропы, – он показал пальцем за спину.

Малахов оглянулся и увидел, как в лучах солнца блеснула тонкая стальная нить.

– Хитро.

– Не хитро. Который раз на одно и то же налетают, – равнодушно сказал Мальф. – Ну – бандиту и смерть такая – бесчестная. А ты откуда?

– Я из другого времени, – только и нашел что ответить Андрей.

– Ну, как знаешь, – не стал возражать Мальф. – Дело твое.

– Я не был на Земле триста лет.

– Порядочно, – так же безразлично согласился Мальф. – А что ищешь?

– Я и не знаю даже, что искать. Остались города, ну, места, где люди живут.

– Я знаю, что такое город. Но там выродки живут. Биороботы шатаются, в общем, в лесу лучше. Я вот живу здесь.

– И давно так? Что хоть случилось-то?

– Да какая разница, – пожал плечами Мальф. – Люди всему виной. Как всегда. Триста лет, говоришь? А что, в твое время всё хорошо было?

– Да как сказать… В мое время тоже было не очень. Москва вообще была закрытой Зоной, полной всяких тварей.

– Ну, сейчас её, конечно, никто не закрывает, но гулять по ней опасно. Только в Кремле какой-то порядок и есть.

– А здесь в лесу? – Малахов решил, что в ногах правды нет, и присел рядом с Мальфом в траву. – Тоже небось всяких тварей полно?

– Тварей полно. Особенно людских. Вон, вояки решили меня домой загнать и поживиться. Ну, и поживились. Ты, я смотрю, с пустыми руками совсем, возьми хоть палаш, – Мальф кивнул на лежащий ничком безголовый труп. – Пригодится. Хотя одежка у тебя занятная. Думаешь, шлем поможет? От стрелы твоя роба не убережет, уверен.

– Так одет я не для того, чтобы воевать. Это костюм для космоса.

– Для космоса, говоришь? А что, разве там можно оказаться?

– Ты знаешь, триста лет назад ведь туда часто летали. К звездам.

– Да, есть у нас такие сказки. Так это же сказки, не более. Но раз говоришь, значит знаешь. Ну что, пойду я, мне тут рассиживаться нет времени. Хочешь, возьми одного фенакодуса, мне три не надо.

– Кого?

– Ну, этого, – Мальф ткнул пальцем в заросли, где мирно паслись похожие на коней звери.

– А я с ним справлюсь?

– Ты не умеешь ездить верхом? Как же там, триста лет назад-то управлялись? Неужто только с помощью машин ездили? Так вон машины все кучками ржавыми вдоль дорог валяются. Ненадежные они были, совсем ненадежные.

Мальф свистнул, подзывая свое животное. Один из фенакодусов с готовностью подбежал к хозяину. Два других, тоже привыкшие идти на свист, потянулись за ним.

– Вот смотри, делай как я, и все будет хорошо.

Мальф привязал уздечку одного из фенакодусов к упряжи своего животного и ловко вскочил в седло.

– Пятками в бока и вперед, уздечкой управляй.

– А можно я с тобой? – спросил Андрей, с трудом взобравшись на животное, которого он побаивался.

– Нет, – категорично ответил Мальф. – Нельзя. Не принято у нас так. Я домой еду, никто не должен знать, где я живу.

– Ладно, нельзя так нельзя, – согласился Малахов.

Мальф уже было собрался ехать, однако помедлил и спросил:

– Так что, раньше лучше было?

– Как тебе сказать, – задумался Андрей. – Раньше было иначе. Но все шло к тому, что станет хуже.

– Понятно, – кивнул Мальф и пришпорил своего фенкодуса, направив его вперед по тропинке. Второй зверь с некоторой неохотой поплелся сзади, влекомый уздечкой.

Малахов сидел на теплой спине странного зверя и смотрел вслед удаляющемуся путнику.

Казалось, этот мир спокоен и почти безопасен. Но оставаться здесь не хотелось. Андрей на секунду вспомнил о доме, о родителях, о Кате. Он закрыл глаза, а открыл их уже внутри модуля связи.

Глава 17

– Вот же, блин, куда ни глянь, лягушка какая-то попадется. – Малахов стал тихонько высовываться из-за укрытия, готовый немедленно спрятаться, как рак-отшельник за ракушечник.

Вадим ждал, что очередное его движение вызовет шквал огня, но ничего не происходило. Словно противник потерял к нему всякий интерес. Поколебавшись, он встал во весь рост и медленно пошел вперед, к открытой двери. Как только Вадим приблизился настолько, что можно было рассмотреть, что же там внутри, шквал автоматного огня заставил его уйти под прикрытие стены. Одной гранаты хватило, чтобы угомонить стрелков, но тревога росла все больше и больше. Не бывает такого, чтобы, как в детской игре или плохом фильме, шагать по трупам врага без единой царапины. Или они там все больные на голову, или…

– А пошли вы все, – сам себе сказал Малахов. Все сомнения, тревоги неожиданно отступили.

Совсем рядом находились его товарищи, и только Вадим мог помочь им. Почему его должно волновать что-то еще? Слать надо все подальше. Цинично наплевать на коварные замыслы врага, не придумали еще ловушку для Малахова, а если придумали, то и черт с ней. Сейчас надо спасать своих. А цинизм – очень хороший консервант, чтоб не портилась картинка жизни, вроде антибиотика. Словно сказочный терминатор, Вадим двинулся вперед. Не останавливаясь ни на секунду, поливая огнем все, что пряталось за проклятыми дверями, он шаг за шагом очищал проход к последней комнате. А потом резко, как будто выключили звук в телевизоре, наступила тишина. Сквозняк выдул пороховую гарь, и только хруст стекла под ногами нарушал покой разбитого холла. Позади Малахова лежали трупы, кровь растекалась лужами, а перед ним была последняя дверь. Не было никаких признаков ловушки, но все равно Вадим сначала постучался.

– Да-да, входите, – раздался Клавин голос. – Не заперто!

Гера, Тимур и Клава лежали на полу, спеленатые все той же серебристой липкой лентой. Ленту использовали с большим знанием дела, и никаких шансов выбраться самостоятельно у ребят не было. Несколько взмахов ножом, и освободившиеся друзья стали растирать затекшие конечности.

– Шумно ты шел, мы уже заскучали, считая, сколько ты дверей прошел, – сообщил Герман.

Веселость Тельбиза была деланная. Было хорошо видно, что все пленники напряжены, на лбу у Тимура блестит пот, а Клава, не терявшая самообладания никогда, сидела поникшей и, казалось, безразличной к происходящему.

«Кубатура сферы»

Сигнал о вредных испарениях в кабине орал как сумасшедший. Андрей захлопнул гермошлем, вой тревоги исчез, но запасы воздуха были на исходе. Придя в себя от странных галлюцинаций, Андрей собрал аппаратуру, проверил, что никак не повредил оптические системы связи, и уже собрался набрать код на открытие люка. Но тут переходной люк сам по себе открылся, словно предугадывая действия человека. Впрочем, Малахов уже давно понял, что на вопрос реальности или нереальности происходящего здесь сложно ответить. Проклиная всё про себя, он покинул модуль и почти без труда добрался до катера. И опять без всякого его вмешательства или запроса на станцию челнок закрыл люк и резко рванул обратно на станцию.

– Ну вот, а вдруг бы я не успел пристегнуться и лоб разбил… – в никуда сердито произнес Андрей.

Он снова попытался связаться с рубкой, но результат был тот же. Катер в автоматическом режиме без особого труда совершил маневр синхронизации орбиты со станцией и через минуту, влекомый причальным шестом, легко, без толчка опустился на палубу внутри шлюза. Опять в полной тишине.

Андрей понимал, что произошло нечто экстраординарное. Он еле дождался момента полной герметизации и, сбросив скафандр, ринулся на капитанский мостик. Вход был открыт. Внутри царил полный хаос. Перевернутые кресла, разбитые мониторы, и самое ужасное – следы крови на полу. Малахов попытался включить общую связь, но в ответ из уцелевшего динамика на потолке раздавались только шипение и скрип.

Андрей решил обследовать всю станцию. Он огляделся, увидел, что в стойке у выходной двери стоит помповое ружье. Видимо, им никто не успел воспользоваться. Проклиная себя за то, что оставил пистолет в каюте, Малахов прихватил помповик, вышел в коридор и, поколебавшись секунду, ринулся к медотсеку. Он был закрыт, из смотрового окошка пробивалось освещение. Андрей заглянул и увидел, что Катя лежит на полу. Пришлось вернуться на мостик и дистанционно разблокировать медчасть. Все-таки пароль командира он запомнил не зря.

– Катя… – Малахов стал на колени и повернул девушку лицом вверх.

Катя была бледна, но дышала, пульс был слабым, но – был. Андрей не нашел ничего лучшего, как смочить в воде салфетку и приложить к Катиному лицу. Она чуть дернулась и раскрыла глаза. Первым движением девушки было желание вскочить.

– Лежи-лежи. Катя, ты была без сознания! – Малахов переборол спонтанное желание привлечь Катю к себе и обнять.

– А ты – это ты? – слабым, тревожным голосом спросила она.

– Да, конечно я, – не пытаясь искать смысла в вопросе, ответил Андрей. – Что мне тебе дать, чтобы ты пришла в себя?

– Второй шкафчик третья снизу полка. Красная коробка экстренной помощи, – уже немного окрепшим голосом сказала Катя.

Малахов быстро нашел нужную коробку.

– Каспарамин там, в желтой ампуле, – подсказала девушка.

Андрей, как и все члены экипажа, проходил курс первой помощи и учился делать уколы. Он понимал, что должен сделать, но учился на макете. Сейчас у него все валилось из рук от волнения. Малахов с трудом вставил ампулу в автоматический шприц.

– Куда колоть?

– Дай, я сама… – Катя протянула руку, но та безвольно упала. – В бедро.

Андрей, смущаясь, обнажил бедро девушки и неловко сделал инъекцию.

– Кто тебя учил? – Катя дернулась от боли. – Как будто резиновую задницу колешь. Это же автомат, зачем надо было им тыкать?

Чувствовалось, что инъекция работает практически моментально. Щеки девушки порозовели, взгляд стал ясный, и через полминуты она уже твердым голосом произнесла с досадой:

– Ведь всех же учили делать уколы.

– У меня только такой опыт и был, – оправдывался Андрей. – В резиновый зад.

– Помоги встать. – Катя протянула руку. – У меня зад, если ты удосужился заметить, не резиновый.

– Может, тебе лечь в модуль жизнеобеспечения? – Малахов не знал, чем еще помочь девушке.

– Нет. – Катя крепко сжала руку Андрея и встала на ноги. Поддерживая девушку за талию, Малахов довел ее до кресла.

Постепенно приходя в себя, она начала дрожать, как от холода.

– Тебе плохо?

– Это нервы. Дай мне воды, пожалуйста, – слабым голосом, как при ознобе, произнесла Катя. – Сейчас всё пройдет.

Слегка постукивая зубами о край стакана, она сделала несколько глотков, и это помогло.

– Все случилось внезапно. – Катя начала сама рассказывать, не дожидаясь вопросов. – Пилот готовил программу для твоего катера, уже совсем утро наступило, а я должна была пойти к шлюзу. Ну, сначала проверить твое состояние, готов ли ты к полету, и передать тебе паёк, а то ты на одних чипсах далеко не улетишь. Но тут внезапно погас весь свет и началось такое… Как будто станция стала вибрировать, и это сопровождалось страшным гулом. И словно какое-то поле накрыло меня. Я не могла ни пошевелиться, ни даже позвать на помощь. Рев нарастал, рвал барабанные перепонки. Меня просто какая-то сила придавила к полу. И это было не постоянно, словно волны накатывались.

– Невероятно. На противоположном конце я мирно спал и ничего этого не слышал и не видел, – недоуменно произнес Андрей. – А программу он успел загрузить? Как-то странно катер работал.

– Да нет, ничего он не успел! А ты крепко спал, видать. Здоровый сон – признак чистой совести. Так вот, рев все усиливался, я нашла силы в какой-то момент, когда это поле, или как его назвать, ослабло, выскочить из каюты и побежать на мостик. А там было что-то страшное – все лежали на полу, а у Константина Петровича из носа текла кровь. А потом начался ужас. По всей станции полетели электрические разряды, прямо молнии. Но они не такие сильные были, как при грозе. Просто больно жалили, не оставляя следов. Потом смерч пронесся. Но это не воздушный смерч, а, скажем так, как будто силовой. Какая-то волна увлекала за собой все, что могла. Стулья, людей. Меня понесло по коридору, хорошо, была открыта дверь в медотсек, и я за нее зацепилась. Эта самая сила, поле, не знаю, как называть, ударила меня, я влетела в отсек и потеряла сознание.

Катю снова затрясло, пришлось дать ей ещё воды.

– Но это не все. – Девушка вернула стакан и, казалось, не решалась сказать что-то ещё. – Я даже не знаю…

– Ну, говори же, не стесняйся.

– Да при чем тут стеснение? Дело в том, что всё началось после того… – Катя опять замялась, но потом, решившись, сообщила: – После того, как ты подошел к моей каюте, постучал в дверь и сказал, что пора вставать!

– Я? Я же был на той стороне станции, – изумился Малахов.

– Но я видела твое лицо в смотровом окошке. Это был ты.

– Я не мог быть там!

– Я понимаю, – произнесла Катя, но в голосе её уже не было уверенности, что всё произошло именно так.

– Идем, камеры слежения посмотришь. Я спал в лаборатории. – Андрей встал.

– Ну, я так думаю, что это был не совсем ты, а твой образ, который тут проецировался. Только почему твой? Я понимаю, что это все имитация реальности. Но… зачем нужна была имитация тебя?

– Катя, я не уверен, что моя имитация была нужна, чтобы как-то дискредитировать именно меня. Все, что происходит, не имеет конкретной цели, это проявление каких-то наших несформированных мыслей и желаний. Но давай мы об этом подумаем потом, хорошо? – тихо сказал Андрей. – Нам бы найти остальных.

– Не знаю, может, все же камеры просмотреть? Но… это же командирский пароль нужен.

– Я подглядел, когда Константин Петрович его набирал… – скромно признался Малахов. – И вообще, я всегда считал, что замыкать все элементы станции на одного человека – это ошибка. Может, тебе лучше пока не ходить? Я пойду на рубку управления, а ты пока полежи.

– Нет! Я здесь одна не останусь! – испуганно воскликнула девушка. – Я с тобой. А воровать пароли начальства – это все же неправильно.

– А не сомлеешь? – с сомнением произнес Андрей. – И не укради пароль, что бы я сейчас делал? Что бы мы делали. Кстати, все остальные коды доступа он мне сам отдал. Книжечка эта у меня в каюте.

– Не сомлею! Я сильная, идем. – Катя решительно вскочила с кресла.

От падения её спас Малахов, вовремя подхватив под локоть.

– Вот так и пойдем. Я расхожусь, – уже не так уверенно добавила девушка. – Ты же не против того, что я тебя за руку держать буду?

– Пойдем, – вздохнул Андрей, которому было очень ее жалко.