Текст книги "Я рожден в Советском Союзе"

Мебельные стенки, которые я видел видел в сибирской деревне (попробуй, вывези!) потом еще не раз вспоминались. У нас одна девушка на работе ради стенки тайком от мужа взяла отпуск, и каждый день отмечалась в магазине. За месяц в очередях много книжек прочитала. Но какой был эффект, когда муж пришел домой с работы: она открывает дверь, и – нате вам! Удар грома и блеск молнии! И рюмка водки – сраженному мужу в зубы. Жизнь удалась.

Жан-Батист Гренуй – это я!

Вам не приходила в голову развить в себе какие-то способности, стать экстрасенсом? Мне приходила. Я решил им стать. Я пытался делать какие-то телодвижения, изображающие усилия воли. Я как бы медитировал. Но двигать предметы и останавливать поезда взглядом что-то не получалось. Вскоре это надоело. И я перестал валять дурака.

Все, даже малость тронутые люди, выдумывают себе какую-то историю на тему «Как я стал экстрасенсом». Кого-то, якобы, долбанула молния. Кто-то ощутил в себе невиданные силы после того, как перенес клиническую смерть (а лучше – две). А кто ничего выдумать не может, что заявляет, что он колдун в третьем поколении, и все тайны ему передала бабка. Но у меня бабка была добрейшей рязанской крестьянкой, и в реанимации я не был, потому, как некоторые экстрасенсы, запойно не пил.

Но вот однажды я прочитал «Парфюмера» Зюскинда. И меня пробило. Без шуток. Я стал чувствовать не знакомые прежде запахи. Их было много! Это все равно, что попасть в другой мир. Я понял, как мы обделены, что утеряли этот дар за ненужностью. Человек, проживший с волками несколько лет, писал, что с запахами они получают большую часть информации. По запаху волки различают, какую ступень в иерархии даже чужой стаи занимает тот или иной волчара, болен ли он, и так далее. Но, то волки, а, то я!

Я не знал, как воспользоваться информацией, которую несут запахи (среди новых запахов неприятных не было). Я ходил просто опупевший. Я понял, как мало людей, с которыми можно поделиться информацией о том, какое произошло чудо. На тебя смотрят, как на больного. Или выпившего. И пытаются тихонько слинять в сторону, чтобы в случае чего не вызывать психушку.

Санитаров вызывать ко мне не пришлось. А новый дар так же быстро пропал, как и неожиданно ушел. И его, почему-то, не жалко. Жаном-Батистом я был всего лишь недели две.

Хорошо, что за это время я никого не убил. Вроде бы…

Эти засохшие цветы лежат в моём дневнике 50 лет

Долбежница и незабудки. Быт и любовь

После школы я работал учеником электрослесаря на магнитогорском калибровочном заводе. Родители считали, что рабочая специальность будет кормить меня всю жизнь. А я не представлял себе эту жизнь в заводских стенах. С утра рабочие ждали, когда наступит обед, и, быстренько перехватив в столовке, рубились в домино. После обеда все ждали, когда закончится рабочий день. За полчаса до конца смены все собирались в мастерской, и делали вид, что смазывают и чистят инструмент. Потом открывалась дверь, и все бежали в раздевалку, быстро мылись и рысачили на трамвайную остановку. Всю неделю народ ждал пятницу. Я подумал: Боже мой, ведь так пройдет вся жизнь! В этой тоске я провел полгода.

Весной нас отправили в колхоз. Там нужно было сортировать картошку перед посадкой: отбирать относительно свежую, крепкую, а подгнившую, дрябленькую, выбрасывать. Кому поручить эту работу для умственно отсталых? А тому, кто калибровочному заводу не очень-то нужен: молодым, которые ходят в учениках, и пока не допущены к профессии, и старым, которые слишком часто ходят в винный отдел магазина, и кому серьезную работу уже не доверишь.

Утро начиналось с завтрака. И с истошного вопля поварихи: «Опять чифиряли? Кружки стали чёрные, не отмыть, мать вашу так, и эдак!». Кормили нас хорошо и вкусно. Потом мы садились возле контейнеров с картошкой, а человек по кличке Японец взваливал на спину рюкзак с пустой тарой и, вздохнув, направлял свои стопы в сельский магазинчик. Передняя часть черепа у Японца напоминала кусок асфальта – грубая и почти бесформенная. Она выражала чувство бесконечной печали. Даже если было что и на что выпить.

Мы спали в скотнике, почти ничем не отличаясь от его законных обитателей. Спали на полу, на соломе, накрывшись какими-то тонкими, истертыми почти до дыр, одеялами. И не было никаких правил, типа, девочки спят в правом углу, мальчики в левом. Но не было и ничего плохого. Человеков, типа Японца, девушки не интересовали, а мы были еще романтичны и невинны. Хоть и работали на заводе.

В меня влюбилась девушка. Как ее зовут, я не помню. Они была мила, и даже в чем-то красива. Но она была долбежницей! (Да, была такая профессия). Я, в принципе, считал, что на заводе оказался случайно. Не поступил в институт, вот и все. Я считал, что мне уготована другая судьба. Судьба высокого полета! И вместе со мной будет лететь какое-то неземное существо, типа ангела. (Женского рода!) Ну как я мог влюбиться в долбежницу?

Когда мы прощались, она подарила мне букетик незабудок. Надо же так случиться, что прошло более 50 лет, а он сохранился – все это время лежал между страничек дневника.

Как сложилась моя судьба? Грех жаловаться. Было в жизни и хорошее, и плохое, и просто ужасное. Многое уже и не вспомнить.

Но остался этот букетик незабудок.

Борьба научила терпеть и не сдаваться. Уроки на всю жизнь

Мой любимый бросок – обратным захватом

В детстве нам казалось, что спорт – смысл жизни. Была даже шутка: если спорт мешает учёбе, брось учёбу! Сначала я записался в секцию легкой атлетики. Но на первых соревнованиях не выполнил даже третий юношеский разряд. Мой друг Юрка стал кандидатом в мастера спорта в беге на средние дистанции, был призером ЦС ДСО «Труд» среди юношей и молодежи. Я подался в акробатику. Мы хотели прыгать на дорожке, но нас ставили в пары и четверки. Когда ни у нижних, ни у верхних акробатов силёнок нет, ни хрена не получается. К тому же выяснилось, что тренер – мастер сорта по акробатике и по штанге, хотел, в конце концов, сделать из нас штангистов. В те годы было мнение, что штангисты не растут, а я мечтал вырасти, так как любимая девочка была меня выше. И я тоже слинял. А брат Юрки – Женька, остался, и стал кандидатом в мастера по акробатике (четверки).

Я подался в классическую борьбу. Хотел в вольную, но меня не взяли. Через три месяца стал чемпионом ММК среди юношей в весе до 56 кг. Стал техничным борцом. Был третьим на первенстве облсовета ДСО «Труд» по молодежи и вторым – среди юношей. Борьба многому научила и помогла мне в жизни. Борьба научила терпеть.

За месяц до первенства области по классической борьбе тренер построил команду. И велел четверым из нас встать напротив.

– Вот эти ребята должны стать чемпионами, – сказал он, и показал на нас, – но для этого каждому нужно перейти в новую весовую категорию.

В новую категорию – это, значит, согнать вес. Я весил 68 килограммов. И ни капли жира. Ни в каком месте. Я был стройный и легкий, но надо было еще «подсушиться». Когда тебе 17 лет, «подсушиться» на 6 килограммов совсем непросто. Даже очень непросто. Это значит, что нужно не только мало есть, но и почти не пить.

Мы согнали вес. Но мысль о победе была где-то на третьем плане. Перед соревнованиями мы затарились трехлитровками с соком (тем более, что талоны на питание отоваривать было нечем, так как мы почти не ели). И каждый из будущих чемпионов думал примерно одно и то же: «После соревнований – напьюсь!».

Потеря веса за короткий срок нанесла короткий, но сильный удар по организму. Нарушилась координация движений. В первой схватке я трижды накрывался при броске прогибом. Три раза стоял на мосту – почти девять минут. Когда соперник раскачивал мой мост, у меня крошились зубы. Я терпел. При счете баллов 10:0 в пользу соперника надеяться на победу было нечего. Проще всего было лечь. Но я не лег. Я вывернулся, в глазах все мерцало, но я заметил, как мой тренер выходил из зала. Он меня бросил! Оставалось несколько секунд. Судья дал свисток, и соперник с улыбкой пошел навстречу своему поражению. Я сделал бросок через спину. «Забедрил», как говорят борцы, эффектно, с высокой стойки. Туше!

Никто из нас не стал чемпионом. Участников соревнований было много, и у нас, как тогда говорили, «гонщиков», на всех просто не хватило сил. После соревнований мы побежали в столовку проедать оставшиеся талоны. Но даже самый аппетитный кусок мяса не лез в рот. Зато, когда мы пришли в общагу, и достали из-под кроватей емкости с напитками, то залили в себя столько лимонада и соков, что затрещали почки. Мы были в таком состоянии, что к своему неудачному выступлению отнеслись равнодушно. Сгонка веса вывернула нас наизнанку.

Но один урок я для себя вынес на всю жизнь.

В любой, даже в самой жуткой ситуации, нужно терпеть. До конца. Через много лет я поехал на первенство России среди мастеров. За пару часов до взвешивания у меня было два лишних кило. Два чемпиона мира (!) взялись мне помочь. Они выжали меня, как тряпку. Но по жребию я сразу попал на призера мира, и с грохотом проиграл. Один из борцов усмехнулся: «Зря вес гонят!».

Не зря. Я согнал вес за два часа, и сделал невозможное. Значит, первую победу – над собой, я уже одержал.

Все мы мечтали стать великими борцами.

Советские туристы везли из-за рубежа назад домой русскую водку. Из жадности!

– Что нужно везти в Болгарию?

Я позвонил знакомой перед поездкой в страну, про которую говорили: «Курица не птица, Болгария не заграница». Так говорили, конечно же, зря! И по части продуктов, и по части шмоток, болгары могли дать нам фору. Советские туристы были очень меркантильные люди. Им хотелось не просто привезти домой дефицит, но возместить им расходы на поездку.

О, как хотелось съездить за границу! Сначала хоть в Монголию, что бы доказать свою лояльность, а уж затем получить путевку куда-нибудь в капиталистическую страну. Пока не съездил в страны социализма, о лондонах и парижах думать забудь – таков был принцип. Говорили, что путевки можно было получать так: в страны соцлагеря – 1 раз в два года, в страны капитализма – 1 раз в три года. Кандидатуры на поездки к проклятым капиталистам утверждались в райкоме КПСС (далее – кажется, и выше!). Дело было серьезное. Людей запугивали: ведите себя достойно, не позорьте страну!

Знаете, чего больше всего боялись советские туристы? Пересечения границы: а вдруг будут шмонать? Бриллианты в гипсе, как герой Никулина, конечно, никто не вез, однако…

Как-то при прохождении паспортного контроля некоторых наших девушек стали тормозить:

– Отойдите в сторонку…

Все уже были на другой стороне, и несчастные подумали, что их не пустят, и стали громко рыдать. Но все закончилось испугом.

Таможенники собрали женщин, увешанных кольцами, серьгами и цепочками из драгметалла, и предупредили, что не дай Бог кто-то из них продаст за границей часть золотого запаса. Пугали тихо, вежливо, но почти до смерти. Профилактика! Продажа золота и валюты тогда было делом подсудным.

Все верили в байку, за границей ценится русская водка, часы «Командирские» и тройной одеколон. Этот набор мне посоветовали взять с собой перед поездкой в Болгарию в начале 90-х годов. Слава Богу, к совету я не прислушался, и ничего с собой не взял. И что? Когда я зашел на рынок в Варне, то увидел, что все прилавки заставлены русской водкой, одеколоном и трехлитровыми банками с водой, в которых лежали водонепроницаемые часы.

Каждый турист вез с собой норму – 2 бутылки. Не продам, так выпью! Водка и часы – это еще понятно, но одеколон-то тащили с собой какого черта? Комаров, что ли, отпугивать?

В Румынии меняли валюту на 500 рублей. Приличная, по тем временам сумма. Водители привезли нас в самый шикарный магазин в Бухаресте! Но тратить валюту туристы не спешили: вдруг где-то что-то будет получше, и подешевле. В итоге на пути нам встречались какие-то неказистые магазины, а в супермаркет мы уже не вернулись.

За всю поездку мы (кроме меня) почти ничего не купили. И привезли румынские леи. Пришлось менять их на рубли в челябинском банке. Такого здесь еще не видели!

А вот в следующий раз в Германии мы потратились до последнего пфенинга. Домой тащили коробки с фарфоровым сервизом «Мадонна». Считалось, что этот сервиз окупает всю поездку! Не сувениры в виде тарелочек, статуэток и всякой фигни везли, а ковры! Предпринимательская жилка в советских людях уже начала появляться.

Автомобили нашего детства: «Волга» с оленем на капоте, и двухцветная «Победа»

Я жил в маленьком городке Пугачев, который стоит на притоке Волги – реке Большой Иргиз. В конце 50-х и в начале 60-х годов в городе почти не было легковых автомобилей. В военкомате, где работал отец, был открытый военный «Виллис», какая-то машина была в «Скорой помощи». Все, больше не помню! Помню, что несколько человек имели «Победы», это были роскошные, по тем временам, автомобили! Часть из них раскрашивалась в две краски: крыша и верх капота, как правило, были светлыми, что-то вроде цвета «кофе с молоком», а нижняя часть темной – просто «кофе». «Победы» были уютными и просторными. Когда нашу семью кто-то из влиятельных знакомых пригласил в лес за грибами, в машину запихнули две семьи.

А потом появились «Волги» с оленем на капоте! «Волга» стояла, чуть присев на задние колеса, словно приготовившись к старту. От нее как-то особенно пахло краской. А олень (в последующих моделях его с капота убрали) был мечтой каждого пацана. Но украсть оленя? Об этом мы и думать не могли. Накапотные фигурки (на Западе их называют «маскоты») были и на тяжелых грузовиках – на «МАЗ»ах были зубры, а на «ЯАЗ»ах – медведи. Эти грузовики передвигались так тяжело и медленно, что казалось, что они с трудом везут сами себя.

Простой народ был счастлив ездить на велосипедах с моторчиком. Моторчик тянул плохо, и там, где случались горки, наезднику приходилось крутить педали. Мопеды были уже значительно мощнее. В иерархии двухколесного транспорта далее шел тощий мотоцикл, который в народе звали «козлом». А потом появились «Уралы» (Ирбит!), которые стоили запредельную сумму – 800 рублей, но купить их было невозможно!

Самоделка Сергея Иванцова

Потом мы переехали в Магнитогорск. Это был уже настоящий город. Но и здесь частных машин было немного. В нашем доме было два гаража, встроенных в торец четырехэтажки. И все! Во всем квартале больше гаражей не было. Человек, имеющий машину, был у всех на виду и пользовался авторитетом. У моего друга отец был начальником цеха на металлургическим комбинате, он имел «Москвич – 412» черного цвета. Больше я нигде таких «москвичей» не видел – в черный цвет красили только «Волги». Но они частным лицам были, как правило, не по карману. Я, конечно, видел доярку, которая ездила на ферму на «Волге», но эта доярка имела звание Героя Социалистического Труда и целое ведро орденов, и была рекордисткой по удоям (или надоям?).

На личных машинах зимой, как правило, не ездили. Их ставили на консервацию в гараж. Исключение составляли лишь рыбаки и охотники, которым нужно было добираться до отдаленных угодий. Но это были фанаты, готовые ездить зимой хоть на мотоциклах! Бросают в люльку тулуп, и вперед! Мечта мотоциклиста – «Урал». Дорого, но мощно!

Чтобы купить машину, нужно было встать на очередь в отделе кадров на предприятии. Отдел кадров следил, чтобы ты не прогуливал и не попадал в медицинский вытрезвитель. Очередь двигалась медленно, годами. Наконец, походил срок, список утверждал профсоюзный комитет, и можно было ехать за машиной. Цвет и прочее уже не обсуждалось – бери что дают, и будь счастлив! Мои знакомые несколько лет копили на «Запорожец», сидели на макаронах, в кино не ходили, детей не заводили. Здоровье испортили изрядно, но, когда наскребли на «Запорожец», решили копить на «Москвич». С тех пор они как-то вовсе пропали с горизонта, и никто не помнит, дожили ли они до своей четырехколесной мечты.

В Советском Союзе жили люди, которые хотели иметь не просто машину, а машину особенную. Не похожую ни на какую другую. Эти люди начинали создавать новые модели и собирать самоделки, используя части серийных автомобилей и изготавливая новые. Такие мастера обрекали себя на лишения, которые длились долгие годы: им предстоял ужасно тяжелый (но в кайф!) труд, труд в жутких условиях. Газета «Челябинский рабочий» писала об одном таком ненормальном, который нарисовал авто своей мечты в натуральную величину на стене квартиры. Товарищ отлил кузов из пластика – получилось супер! Но мало было собрать машину, нужно было убедить работников ГАИ, что на ней можно безопасно ездить. Умельцам приходилось собирать тонны справок. Для примера: бывший музыкант «Ариэля» Сергей Шариков с командой мастеров уже во времена российского капитализма собрал «Ягуар», и поставил на него «родной» двигатель. Сергей Борисович человек известный, но долго не мог пробить право ездить на своем звере, его постоянно тормозили на всех постах. Что уж тут говорить о простых смертных! И всё же они добивались своего. Вот вам другой пример.

Знаете, какая сумма требуется для производства концепт-кара? – Примерно 2 миллиона долларов. Плюс огромный штат специалистов. Когда на выставке «Авто-экзотика» (Москва) Сергея Иванцова спросили: «Сколько стоит ваш автомобиль?», он ответил: «20 лет жизни!». Свой ISV Иванцов собирал в одиночку.

ISV для Иванцова – все равно, что брат – близнец, второе «я». (ISV так и переводится – «Иванцов Сергей Владимирович»). Он и прикоснуться к нему лишний раз боится – не поцарапать бы! Каждая кочка на дороге отзывается болью в сердце. А все потому, что собирал машину Сергей Владимирович буквально по винтику в эпоху всеобщего дефицита. Все отшлифовал, вылизал и довел до ума своими руками. Загляни хоть в салон, хоть под капот – качество любой детали изумительное. Как ни верти, сразу видно – мастер делал.

В городе многие автолюбители, обгоняющие Иванцова, поднимают вверх большой палец. Дорогим серийным автомобилем сейчас никого не удивишь. А такой в Челябинске один. Когда ISV стоит на зеленой лужайке с открытыми дверями, то напоминает золотого кузнечика. За гильотинные двери (очень удобные при парковке) автомобиль Иванцова часто принимают за Lamborghini Countaсh. Решетка радиатора напоминает о Maserati, форма часов в салоне – Bugatti. В оформлении фар и овального передка чувствуется английская классика. Вот такой эклектичный автомобиль получился.

Часто Иванцова спрашивают про мощность двигателя и максимальную скорость. Честно говоря, больше 140 км Сергей Владимирович не разгонялся. А зачем? Иванцов творец, а не гонщик. Да, было дело, решил Иванцов оснастить ISV роторно-поршневым двигателем, но тот оказался в работе слишком капризным. Первым на автомобиле стал мотор от «копейки», который потом Сергей Владимирович заметил на 4-цилиндровый двигатель от BMW 318. Не слишком мощный, но для машины весом 113 «лошадей» вполне хватает.

Журналист Артем Краснов (кстати, кандидат технических наук, специалист по движкам) провел тест-драйв золотого «кузнечика». Краснов отметил, что ISV при небольшой высоте кузова и малом клиренсе почти лежит на дороге, однако на поворотах устойчив, в езде комфортен и легко управляем. Салон – и вовсе разговор отдельный. Он словно выкроен под водителя, стойки тонкие и изящные, окна большие. Если убрать верхнюю панель крыши, салон «кузнечика» заливают потоки света.

Машину можно было выиграть в лотерею. В лотерее ДОСААФ (Добровольное общество содействия армии, авиации и флоту) разыгрывались «Волги». Это сильно влияло на ее популярность. В отличие от простой денежно-вещевой лотереи билет лотереи ДОСААФ стоил не 30, а 50 копеек, но там же была «Волга»! А вот Международная лотерея Союза журналистов СССР вовсе уходила со свистом – там разыгрывались иномарки «Шкода» (Чехословакия) и «Вартбург» (Германская демократическая республика). Кто-то сейчас помнит «Вартбург»? Иметь иномарку, да еще официально, мечта неведомая! Говорят, что большая часть этой лотереи доставалась не журналистам, ее, например, по 2—3 тысячи штук покупали в коллективах цехов металлургических предприятий. Деньги у металлургов были. «Запорожцы» и «Москвичи» они выигрывали. А вот иномарки… нет, не слышал.

А сейчас во двор невозможно выйти – машина на машине. У соседей по площадке две машины, но подрастают двое сыновей, значит, будет еще две. А говорят, что плохо живем.

Хулиганы носили фиксы из фольги, а воришки бросались шоколадками и играли часами в чику

В детстве мы после школы дрались почти каждый день. Причин для драки не было. Просто кто-то кому-то не нравился, и вызывал раздражение. А кто-то кому-то симпатизировал. По этому принципу, как-то стихийно, и складывались кампании. Меня в классе никогда не брали играть в футбол – класс на класс. Я не понимал, чем я хуже других? В драках мне уже не приходилось спрашивать разрешения. Мы с Калошей (Калошиным) выходили из школы на улицу, бросали взгляд друг на друга, и резко набрасывались на Яну (Янина). Яна стоил не двоих, а троих, как мы, поэтому расклад «двое на одного» нас не смущал. Калоша отбрасывал в сторону портфель, у меня же был ранец, и я дрался под грузом учебников. Понеслась!

Невинные хулиганы

Мы ничего не боялись, кроме страшилок из серии про «черную руку» и пирожки с ногтями. А что драка? Я забывал про неё, когда приходил домой. В этих стычках не было жестокости. Мы видели, как дрались пацаны постарше. Воевали, как правило, две стороны одной улицы. Потом масштабы конфликта увеличивались. Например, как-то неожиданно появлялись желающие бить обитателей татарского поселка. Или у поселковых татар – бить наших, городских. На битву шли весело, с гармошкой. Но раненых, как правило, не было. Ну, разве что нос кому-нибудь разобьют. Местные хулиганы (челка до глаз, фикса на переднем зубе) носили кастеты или свинчатки, но это так, для понтов – никто их не применял. В нашем провинциальном городке никогда не били человека ногами. Я, по крайней мере, не видел.

Когда мне было 10 лет, наша семья переехала в крупный город – Магнитогорск. Здесь мы воевали дом на дом – «коробка на коробку». Причин для войны тоже не было. Просто неожиданно прибегали откуда-то пацаны, и начинали бросаться камнями. Делать было нечего! Забава заканчивалась, когда чей-то камень по немыслимой траектории попадал к кому-то в голову. Все в страхе разбегались.

В Магнитке было принято спрашивать: ты с какого квартала? Кварталы с жуткой репутацией в городе всем были известны, как и известны их легендарные лидеры. Выяснения отношений обычно начиналось с вопросов: а ты такого-то знаешь? Мой товарищ по кличке Сара со смехом рассказывал, что его не раз им же и пугали: «Я Сару знаю!». Рассказывают, что, якобы, в Магнитке дрались не только квартал на квартал, но и Левый берег города против Правого (Магнитогорск разделяет река Урал, которая течет на границе Европы и Азии). Участники таких драк будто бы носили специальные фуфайки, которые нельзя было прострелить из поджига (самодельный пистолет). Но, думаю, это враки. Как обычно протекали боевые действия? В определенном месте собирались две толпы, которые стояли друг от друга метров за 100. Атаковать никто не решался. Так продолжалось довольно долго. Иногда несколько часов. Наконец, одна из сторон решалась, и бросалась в сторону врага. Видя набегающую толпу, соперники дружно бросались наутек. Пострадавших не было.

Лет в 16 мы стали ходить на танцы. Танцы проходили на хоккейной площадке «Малютка». Там каждый день одно и то же играл какой-то оркестр. Парни почти не танцевали. Все ждали приключений. Они начинались после того, как танцы заканчивались, и народ выходил с площадки. В толпе ни в чем не повинным людям наносили удары чем-то весомым. На головах несчастных появлялись огромные шишки. Они вздувались прямо на глазах! Все происходило быстро и незаметно. Это было дико.

Дальше надо было обязательно кого-нибудь гнать. Толпа бежала за человеком, кричала и свистела – она «гнала» противника. Часто убегавшего изображал кто-нибудь из своих. Зато на следующий день пацаны хвалились: вчера мы одного (двоих) гнали! После «Малютки» толпа шла на «Кильдымку» – площадь, где собиралась татарская молодежь. Здесь все играли в «ручеек». Когда ты с девушкой наклонялся, чтобы пройти под руками играющих пар, то мог получить пинок под зад. При девушке стерпеть такое было невозможно. И начиналось…

Кроме хулиганства были и более серьезные нарушения. Сравнивать прошлое с нынешним не берусь. Но… я никак не могу понять, почему сейчас, совершая преступление, некоторые не только не пытаются его скрыть, но и выставляют видео в социальные сети? Это уже не только отсутствие тормозов, это нечто другое! Ладно, когда семеро одного бьют: смотрите, какие мы смелые! Но какого чёрта после ограбления банка снимать себя крупным планом с мешком бабок, чтобы через пару часов лежать носом в луже перед полицейской машиной? Анекдот. Кажется, что раньше такого не было.

Однако, было! Не было интернета, но такие же, как сейчас, скудоумные были. Им хотелось славы! А для славы нужно быть известным. Как совместить преступления со славой, чтобы не простится с волей? Да никак! Чаще всего в нашем районе грабили продовольственные магазины. Наверное, потому, что стыренные вещи было загнать сложно, так как у городской шпаны ни опыта, ни связей в этом деле не было. Другое дело – продукты и водка. Выпил, закусил, и в обворованном тобой магазине и заснул! Были такие случаи. (Однажды воры нагадили на прилавке, напились и заснули, а утром милиция заставила всё это чистить) Но если товар выносили, ходить на свободе юным ворам оставалось не более 3—4 дней. Воровали, как правило, пацаны, которые жили недалеко от магазина. Как искать? Да проще некуда. Участковый давал задание бабушкам: присмотрите-ка за молодежью, может кто шиковать будет… И точно! Видят бабки, как подростки ходят с карманами, набитыми конфетами, как шоколадками кидаются. Стук-стук, и мчится «воронок» за героями ночных вылазок.

Как-то в нашем квартале подростки залезли в овощной магазин. Их прижучили. Они давай кричать: «Мы будем стрелять!». Так! Бежать, они, видимо, пытались через территорию детского садика – там было всё засажено кустами. Милиционеры поставили пару машин, и осветили садик фарами. Затем пару раз пальнули вверх (кто знает, может быть, там и не пацаны, а взрослые, и они, действительно, вооружены) И что? Когда воришек схватили, они кричали, как зайцы. Жутко! Это я вам, как охотник говорю.

Вовка из соседнего подъезда сидел за драку: перочинным ножом выбил парню глаз. Из колонии писал слезные письма: мол, я всё осознал, в настоящее время изучаю Конституцию СССР! Пришел из колонии в хромовых сапогах – такая была тюремная мода. Устроился на металлургический комбинат. Через полгода неизвестные подломили часовую мастерскую, унесли полведра часов. Вовчик сразу себя выдал: играл в чику (кто жил в СССР, тот знает), а вместо битка использовал часы. Бабуси оперативно доложили куда надо. Вовку взяли прямо на работе. У него на левой руке было трое часов. Трое!

Вот так понты спалили человека. Дали ему семь лет. Через два года Вовку в тюрьме убили. За что-то.

Люди не меняются, независимо от того, есть интернет, или нет.

Прыжок не той национальности. Как сложилась карьера смелых и умных парней

В детстве, да и в юности мы не могли представить своё будущее. Сейчас я смотрю, как сложилась судьба моих друзей и знакомых по двору, по школе, по спорту, и могу сказать только одно: кто бы мог подумать? Жизнь повернулась интересной стороной к тем, кто вначале её был серым и неприметным. Или, скажем так, человеком, не подающим особых надежд. Вот, например, Мишка. Он жил в соседнем подъезде. В мишкиной семье общались на идиш. Отец, который работал в прокатном цехе ММК, говорил по-русски с большим акцентом. Считалось, что у нас в Союзе не было антисемитов, но слово «еврей» звучало, как клеймо. И когда Мишку хотели обидеть, а нужных слов не находилось, просто говорили: «Еврей!». И Мишка молчал. А что? Действительно, еврей.

Он был невысокого роста, симпатичный мальчик. Мишку старался обидеть каждый. Просто за то, что он был не той национальности. Люди этой национальности отлично играют в шахматы, решают задачи по физике и считают деньги. В нашем доме, который, почему-то, назывался «еврейской коробкой», это почему-то, не ценилось. Мишке хочешь, не хочешь, приходилось подстраиваться под других.

Каждое лето мы, пацаны 50-го квартала Магнитки, искали себе новое приключение. Сами знаете, на какое место. Один сезон мы провели на крыше. Там можно было лежать на спине и смотреть на звезды. А так же подглядывать в окна, и следить за девчонками из нашего класса, которые жили в соседнем доме. В Магнитке самым высоким было здание Универмага – 12 этажей. Мы залезли на него ночью по пожарной лестнице. Сейчас я умру только об одной мысли об этом. Ужас!

Следующим летом мы проводили время под мостом. Здесь тоже получили «боевое крещение» – переходили Центральный переход по узкому выступу. Если сорваться и грохнуться вниз, вода могла спасти несчастного и неловкого, но не факт: из воды торчали деревянные опоры старого моста, который строили, кажется, еще в 30-е годы. Говорят, что несколько пацанов, прыгавших с моста, уже приземлялись на эти гнилые, но острые деревянные зубы.

Старшие пацаны прыгали с быков (опор) моста (это называлось прыгнуть с полумоста). Некоторые, самые отчаянные, прыгали в воду прямо с перил. Однажды пришел и наш час. Во дворе мы решили: сегодня вечером прыгаем, и время встречи отменить нельзя! С нами был Мишка.

Я с полумоста прыгнул первым. А следом – Мишка. Никто не ожидал. А вот мой близкий друг Женька струсил. Его брат жутко ругался, грозился залезть на бык моста и сбросить Жеку в воду. Трагедия! Договорились на том, что Жека прыгнет завтра. На следующий день он шел на речку, как на эшафот. Я в это день решил прыгнуть с моста. Со мной поднялся на мост Мишка! Когда я летел вниз, то мечтал быстрее долететь – так было страшно. А потом – радость. Полные трусы! Потом я поднялся к Мишке. Он закрыл глаза, втянул голову в плечи и шагнул в пустоту. Не прыгать ему было нельзя. Прыгнул – здорово! А не прыгнул, так он человек не той национальности!

А Жека так и не решился. Было противно смотреть, как он, опустив плечи, спускался вниз. Вот так и сложилась его жизнь. Жека медленно спускался вниз. Мишка быстро летел… вверх. Он научился ломать свой страх.

Автор слева. Справа – Стас Мыльников. Выше – Саня Неверов

Дальше напишу, как слышал от других. После школы Мишка окончил МГМИ по специальности «прокатчик». Работал вальцовщиком. Потом возглавил отдел научной организации труда и заработной платы (а как же!). Во время перестройки ММК был разбит на сотни мелких предприятий. Новое время требовала новых законов, а их не было. Металлом торговали полулегально. Мишку засунули за решетку, и требовали, чтобы он сдал подельников. А главным подельником был человек, с которым Мишка учился – брат будущего олигарха, долларового миллиардера. Мишка друга не сдал. А вытащил его мой товарищ из детства, сосед по подъезду, в то время уже майор ОБХСС. Мишкины заслуги олигарх не забыл. И Мишка стал главным поставщиком металлолома для ММК, владельцем 8 или 9 предприятий, среди которых была и «нефтянка».