Текст книги "Rusкая чурка"

У Леши. Угрозы

Алина, когда ей поведали о забавном выступлении Розочки, вначале долго смеялась и еще, и еще раз просила рассказать ей подробности и тонкости поиска гипоталамуса в южных горных пределах нашего бескрайнего народа, потом заразительно хохотала, откидываясь спиной на Лешу, а потом вдруг, как по команде, остановилась и со злостью прошептала:

– Вот же тварь глупая!.. Все, отдохнула, пора возвращаться…

– Но, Алиночка… – пытался возразить расстроенный Леша, – ты же перенесла такие потрясения, тебе надо отдохнуть… Саша, скажи ей. – Леша поцеловал Алину в губы и вожделенно взглянул на ее открытую под легким халатиком грудь.

– Я их еще больше перенесу, если эта дура продолжит выступать и портить имидж группы…

Саша, все понимая, сидел с вымученной улыбкой и молчал. Леша, расстроившись и обидевшись, замолчал тоже.

– Лешенька, миленький мой, заботливый, я тебя так люблю… Ну, ты что, хочешь, чтобы я от расстройства заболела. Ты же знаешь, что для меня значит группа. Я благодаря ей и друзей и, можно сказать, Родину обрела. И тебя в первую очередь. Ты же знаешь, что сломать… испоганить… – Алина усиленно подыскивала слова, – потерять имя и лицо значительно легче, чем потом создавать все заново. Да и ничего мне больше уже не угрожает. Снаряд, как ты знаешь, два раза в одну воронку не попадает… А тут я просто охренею. Митинги это не мое, газета тоже, пойми. А бездельничать, ожидая тебя, я не хочу и не умею. А после концертов я всегда буду к тебе на крыльях прилетать. Главное, чтоб ты в этот момент не был занят своей газетой и своими старушками-патриотками… И еще, ты ведь знаешь, что ты у меня один как перст… Любимый перст… – Алина говорила очень убежденно и, самое главное, была абсолютно уверена в сказанном. Улыбнувшись, она положила голову Леше на плечо. И потершись о его грудь щекой, ласково и просительно, по-кошачьи посмотрела в ему глаза: – Ну, Леш!..

– Правда, Леша, не переживайте, мы за ней присмотрим, – с лукавой доброй улыбкой прокричала из смежной с большим залом кухни накрывающая на стол белокурая Юлечка.

– На самом деле, Лешань, не переживай, все будет нормалек, – вмешалась Аня и с какой-то невыразимой завистью посмотрела на Алину, непонятно за какие такие заслуги так любимую…

Аня встала и пошла помогать Юльке, корячившейся, как она сказала, на кухне в одиночку. Следом поднялась и Алина и, поправив чуть задравшийся халатик, отправилась за подругой в направлении проснувшейся совести…

Мужчины остались одни. Леша на правах хозяина достал из хитро сконструированного невысокого журнального столика, открыв дверцы вмонтированной тумбы, бутылку водки с двумя рюмками. Расставил все на столе, налил. Быстро чокнувшись, выпили. Опять налили… Опять… В это время без звонка, по-соседски вошли с радостным шумом его друзья – журналистка Людмила с мужем Георгием.

– Ну, дверь, как всегда, нараспашку. Заходи кто хочет, – весело почти пела миловидная полненькая соседка, – привет, Лешенька, здравствуй, Алинка, как дела? Здравствуйте, все остальные…

– Спасибо, родная, хуже всех! – как всегда прибеднялся счастливый Леша, смотря влюбленными глазами на порхающую среди девчонок голоногую Алинку. – Вот познакомьтесь с моими друзьями: Саша – мой друг и продюсер девичьей группы, а там вон противная Анька, и коварная, но очаровательная Юлька.

– Георгий, Люся…

– Почему коварная? – Польщенная Юля, скромно потупив глаза, наклонила голову, улыбнувшись, как Мона Лиза. Со стороны казалось, будто кто-то просто наклонил картину верхним краем к зрителю…

– Это почему это противная? И почему это я не очаровательная?! Сейчас вот тебе кастрюлю на голову надену… – Аня словно повесила картину на место как надо, причем повернув ее другой, изнаночной стороной. Пусть улыбается стене!..

– Анечка, ну разве очаровательные девочки надевают на головы мальчикам кастрюли? – весело проговорил Георгий и, вытащив из потайной дверцы еще одну рюмку, подставил ее под белую хрустальную струйку.

– Ну, куда вы опять наклюкиваетесь? Сейчас ведь стол уже готов будет? – Людмила сделала к мужчинам шаг, словно намереваясь забрать у них рюмки.

– Полундра! – крикнул Георгий, бывший моряк дальнего плавания, и вся команда разом осушила свою посуду.

– За стол, алкаши, – весело позвала Алина, находящаяся тут в качестве хозяйствующего субьекта.

– Только статус хозяйской женщины и без пяти минут хозяйки данного мужчины мирит меня, женатого, с таким твоим чисто женским обращением к мужчинам, заслуживающим более нежного женского внимания… – осложнил свое и без того не очень простое предложение причастным оборотом немного захмелевший и улыбающийся Саша.

– Сам-то хоть понял, что сказал? – Алина подошла к Саше. – Спасибо тебе за все! – Она крепко, по-дружески, обняла его и, нежно поцеловав в левую щечку, незаметно от Леши стряхнула предательскую слезу со своей правой щеки.

– Ну вот, наводнение началось, – выдал Алину Георгий, – свистать всех наверх, за стол. Задраить все люки и отдать швартовы. Мы отходим. Боцман, наливайте. Команда, принять «отплывные» сто грамм.

– За Лешу и Алину! Ура! – подхватила Людмила и девчонки.

– Спасибо, ребята, за вас, – переглянувшись, тоже почти хором поблагодарили хозяева.

– А вы что, нас уже выгоняете? – весело поинтересовался Саша. – За твой гостеприимный дом, Леша! За ваш…

– Спасибо, друзья, спасибо. Вы знаете, мой дом – ваш дом, вам здесь всегда рады… Кстати, посидели в доме, пошли на улицу. Там такая погода! – засобирался Леша, первым делом взяв за горлышко вновь распечатанную, запотевшую бутылку.

– Да-да. Мы вот как раз шли и все об этом говорили, хотели вас во двор позвать, – отозвалась журналистка-соседка.

– Алина, мобилизуй трудовые творческие резервы на перенос стола, точнее, того, что на нем, в беседку, а мы сейчас вас догоним. – Саша протянул ей для чоканья хрустальную рюмку.

– Ладно, пейте, мы быстро, девчонки, за мной. – Три грации, демонстративно плавно виляя тем, чем настоящие мужчины не виляют никогда, и водрузив на себя все то, что нагрузилось, как лебедушки выплыли на улицу.

– А вот я хочу помочь девочкам. – Лукаво улыбаясь жене, теперь уже сухопутный капитан дальнего плавания потащил на улицу сразу несколько тарелок с разными закусками, и подойдя ко входу, командным голосом закричал: – Девчонки, не забудьте на второй ходке взять скатерть-клеенку и тряпку, стол протереть. Там небось пыли и грязи больше, чем во всем доме…

Девчонки, вернувшись, со смехом похватали кто тряпку, кто скатерть, кто бутылки и опять же весело, но уже размашистым шагом пошагали на самую что ни на есть частнособственническую природу.

– Ну что, пока никто не мешает, предлагаю выпить за нас, настоящих мужиков, – подняв тонкую рюмку с ручкой, проговорила веселая журналистка и соратник Паримбетова по обороне фимковского леса Людмила.

Леша и Саша потянулись к ее рюмке своими посудинами.

– За победу! Стрекуленок будет разбит! Смерть дерьмократическим оккупантам! – послышались выстраданные тосты.

В этот же миг из прихожей послышался телефонный звонок. Звонил городской телефон.

– Странно, кто это мне на домашний звонит, я уж сам-то его номера не помню, – на ходу удивлялся Леша. – Да, я вас слушаю…

– Алексей Владимирович, я хотел с вами поговорить, но у вас сейчас народ, поэтому я по телефону… – Приятный, спокойный, даже самоуверенный мужской голос почему-то сразу не понравился хозяину дома.

– Кто это?

– Петров Игорь Валентинович, заместитель Стрекуленка… – просто и со вкусом отрапортавался голос.

– Что вам надо? – Леша не считал нужным соблюдать политес.

– Я предлагаю вам дружбу. Не держите на нас зла за машину. Бог дал – Бог взял. Давайте начнем с чистого листа. Мы дадим вам возможность заработать на новую. И не на одну…

– Что-что?

– Безнравственно, говорю, не менять своих убеждений, как говорил Карл Маркс, – с напускной веселостью повторил услышанную где-то фразу Петров. – Ну, попортили друг другу нервы. И хватит. Пора взрослеть, как говорится. Давайте начинать дружить.

– Я вас не понял. – Алексей даже присел на тумбочку для обуви.

– Все вы, Алексей Владимирович, поняли… Только вы должны извиниться перед мэром в своей газете, ну, сказать, что переборщили. Вы же понимаете, у нас выборы через месяц… – начал диктовать условия голос.

– Нет проблем, – отвечал Паримбетов. – Тогда уж пусть и мэр извинится перед нами за травлю газеты, а перед читателями и жителями – за эксгумацию останков воинов, точечную застройку, распроданные за копейки объекты недвижимости, пострадавший лесной массив, избиения журналистов и так далее…

– Вы много на себя берете, можете пострадать за свои необдуманные слова и действия… – Голос Петрова стал жестким и режущим, как колючая проволока, огораживающая Дом Советов в девяносто третьем году. – И попасть под зачистку информационного поля перед предстоящими выборами главы фимковской администрации.

– А вы не боитесь, что я записываю наш разговор? И отнесу это все в прокуратуру, – Леша пытался кусаться, – причем в московскую?!..

– Ничего я не боюсь, уважаемый Алексей Владимирович. Вы, видимо, забыли, где мы все раньше работали… Определить такую простую вещь не составляет профессионалу никакого труда… – Усталый голос, очень напоминающий чей-то другой, даже немного расстроился. – Ну так как, что вы решили? Нужна вам новая машина? Новая работа?

– Мне совесть нужна… Там, где вы раньше работали, точнее, служили, вам про честь и долг ничего не говорили? – перешел в атаку пришедший в себя от удивления главный редактор оппозиционной газеты.

– Ой, да бросьте, что вы, как маленький… Это все для стада дебилов придумано. Им песня строить и жить помогает. А нам пейсы и жид помогают… И еще заграница, как всегда… – расхохотался в трубку заместитель мэра. – Чего вы добиваетесь-то, чего для себя хотите?

– Мне лично ничего не надо, крыша над головой у меня есть. Я хочу, чтобы в моем родном Фимкове люди жили по-человечески. Хочу, чтобы не унижали пенсионеров, чтобы не сносили памятники героям, не вываливали на помойку их прах. Чтобы, кстати, тех, кто это сделал, отправили за решетку. Хочу, чтобы остановили вырубку нашего фимковского леса. Иначе вымрет, задохнется весь Фимков. Лес – его легкие. У нас ведь с одной стороны МКАД, с другой – Ленинградка… Хочу, чтобы наше, точнее, ваше кабельное ТВ перестало утверждать, что участникам протестных акций платят деньги, что большинство жителей полностью поддерживают и одобряют действия администрации… Хочу, чтобы распространителей моей газеты не преследовали… не увольняли с работы…

– Послушай, боец, хватит трындеть, – вдруг грубо оборвал его еще недавно такой вальяжный и почти ласковый голос, – ты что, не понимаешь, во что ввязался, да ты знаешь, какие бабки вложены в эту дорогу?! И какие люди заинтересованы в ее прокладке?!.. Ты думаешь, это наши фимковские интересы?! Ха-ха! Да срать я хотел на эту дорогу, Стрекуленок, кстати, тоже. Мне лично она на хрен не нужна. Но есть приказ, боец, и выполнять его надо! Тут не наш с тобой уровень. И даже не Победова! Ну, ведь ты не идиот, пораскинь мозгами, откуда ветер дует.

– Я уже сказал, что Стрекуленок козел, и вся ваша братия тоже… – Леша уже прекрасно понимал, что и зачем он делает.

– Зря вы так грубо, бывший товарищ старший сержант десантных войск. Я ведь все-таки подполковник… Уголовное дело по статье «Клевета» на вас не подействовало. Вы отмазались. Но ведь есть еще много других дел. Вы, патриот, окружили себя какими-то жидовствующими адвокатами. Вокруг вас вертятся всякие «зеленые» и всякие партии «груш и апельсинов». Вы нападаете на нас, фронтовиков-афганцев. А ведь с нами Победов, с нами Пельменников…

– Что ж вы все врете?! Пельменников действительно герой, но он уже стар и слыхом не слыхивал о том, что вы тут делаете. И не путайте свои финансовые махинации с патриотизмом. Вы просто воры, как и вся властная нынешняя вертикаль, работающая только в своих личных интересах и интересах своих забугорных хозяев…

– Леша, тормознись, ты что, не понимаешь, что приговор себе подписываешь? Ты понимаешь, против кого прешь?! Ты думаешь в прокуратуре, в МВД, в Кремле, наконец, не знают о том, что у нас тут происходит? Не на Дальнем Востоке, чай, живем. ОНИ все давно решили, ИМ эта дорога нужна. ИМ надо в Питер быстро ездить. А не с пенсионерами, патриотами, чурками и жидками всякими в пробках толкаться… Это другой мир, другой уровень жизни. Это, считай, параллельный мир. Повторяю, ОНИ так решили…

– А вы сразу под козырек, офицерня хренова. Они феодализм в России ввели – вы ни слова. Великую страну разрушили – вы молчали. Армию распродали – вы ни гу-гу, ваших товарищей пьяный мудак из танков расстреливал – вы, молча обосравшись, пили водку. Никто не возмутился и гада не пристрелил. Русских девок по всему миру в бордели распихали, тишина… Чурок-гастарбайтеров в качестве рабов завезли. Даже они иногда бунтуют, и убивают, и насилуют русских, а вы безмолвствуете. Кавказцы все рынки и магазины захватили, своих понастроили. Всю родню сюда перевезли. Русских, которые этих джигитов научили читать, дали им письменность, а потом еще и свои жизни за СССР положили в войне с Гитлером, теперь, споив, за людей не считают. То, что русский народ всем миром создал за много лет, нувориши, бессовестно приватизировав, в свой карман положили. И вы еще предлагаете мне дружить с этой властью. Святое-то у вас хоть что-нибудь есть? Ну, хотя бы как у Новодворской… Может, она и тварь… Но она, например, рядом с коммуняками даже срать не сядет ни при каких обстоятельствах. Она дура, но за эту принципиальность я ее, кстати, уважаю, хоть и не люблю. А что святого в вас?! Вы же присягу давали… А потом страну предали. Вы не только с кем угодно сядете, вы еще и это говно потом с удовольствием съедите, если прикажут. А еще лучше, если бабок дадут. Никакие вы не патриоты и не русские. Твари вы продажные! Уничтожать вас всех надо, изводить, как бациллу чумы… Так что пошел ты… сам знаешь куда…

– На что же вы надеетесь, Алексей Владимирович? Ведь вы же один… Голодные люди не помощники… А зажравшиеся тем более. Других уже почти нет. – Выдержка этого вальяжного голоса пора жала.

– Знаете, – опять успокоился и стал культурным Леша, – есть пессимизм разума и оптимизм воли, как сказал лидер итальянских коммунистов Антонио Грамши. И еще есть Божий суд…

– О, как все запущено. Вас лечить надо!

– Это тебя надо лечить! И передай своему Стрекуленку, что не быть по-вашему! Да я буду полночи с топором ходить вокруг дома, караулить ваших бандюков, но не сдамся…

– Ну, что ж, мир праху твоему… – И на том конце повесили трубку.

И не успел задумавшийся Алексей отойти от телефона, как он снова зазвонил. Леша молча поднял трубку:

– ???

– Слушаешь? Ну слушай, только внимательно! – Трубка заговорила уже глухим, неприветливым, лишенным эмоций и самой жизни голосом, как будто звонили с того самого света. – Если ты в течение недели не опубликуешь опровержение своей статьи на мэра Фимкова, ты труп! Мы больше не шутим. И не звоним… Знай, это заказ…

Леша, погрузившись в серьезный разговор, даже не заметил, что рядом с ним уже стоят Люда, Георгий и Саша. Люся и Гоша вообще, в отличие от Саши, будучи фимковчанами и соратниками по борьбе, были в курсе всей той травли, которой подвергался на протяжении нескольких последних лет главный редактор «Известий Фимкова». Люся подошла к нему, молча посмотрела в глаза, положив руку ему на плечо, и спросила:

– Что, опять они?

Леша молча кивнул, помолчал, потом добавил:

– Но теперь они уже совсем не шутят. Сказали, что этот звонок последний… А до этого сам Петров звонил…

С улицы вбежала радостная Алина:

– Ну, где же вы? Мы уже заждались. Анька совсем пьяная стала, так по вам тосковала. Пошли уже…

– Сейчас, милая, – задумчиво сказал Леша.

– Товарищ Гоша, займите девушек, нам поговорить надо. – Люся подтолкнула мужа к выходу и повернулась к Леше: – Звони ментам, в прокуратуру, фээсбэшникам знакомым, не стой так.

– Какой смысл, они и так в курсе…

– Угрозы были?

– Были…

– Вот и звони. Или давай я позвоню.

– Да хрень это все. Кишка у них тонка…

– Ты что, обалдел, тонка… Про собаку, про машину взорванную забыл?

– Ну, то собака, машина, а тут…

Люся не стала больше спорить и пререкаться, а просто, найдя в Лешиной записной книжке, лежащей рядом с телефоном, номер следака, ведущего дело о взрыве, позвонила ему и рассказала суть происшедшего.

– Они сказали, что это последний звонок! Принимайте меры… Уже сам Петров звонит, угрожает…

– Ну, а что мы можем сделать против него? Какие доказательства? Вы разговор записали? Нет? Мы можем отреагировать, только когда что-нибудь случится, по факту, так сказать… Ну, еще патрульная машина будет пару раз в сутки проезжать мимо дома… А пока лучше всего куда-нибудь исчезните…

– Спасибо, добрые вы наши. – Люся положила трубку. – Твою мать, моя милиция меня бережет… За что им только деньги платят?!

– А вообще, Леша, они правы. Пока обострение перед выборами, ложись-ка на дно. Не светись, – осторожно проговорил Саша.

– Да вы что, а зачем тогда я вообще все затевал, зачем предлагал Стрекуленку досрочно уйти в отставку?! А теперь, когда все это так близко и они занервничали, задергались, понимая свое очень шаткое положение, понимая, что им не пройти, что их задавят на хрен, что тюрьма близка, вы предлагаете мне сдаться…

– Да не сдаться, а стать осторожнее. Поживи у меня, например, в Москве. – Саше эта мысль показалась очень удачной и своевременной.

– Ага, и митинги я буду тоже у тебя там, на Кутузовском, устраивать, где-нибудь около дачи Сталина…

– Тоже правда, а что делать тогда? – спросил приунывший Саша.

– Что делать, что делать… Продолжать бороться! Как жили, так и жить, – уже уверенно сказал принявший решение Алексей. – Слушай, Саня, налей-ка мне, пожалуйста… Знаешь что, – продолжил Леша в тягостной тишине, – это ведь мой путь, моя дорога… У меня та же просьба, что и у Алины. Она сегодня решила вернуться, так ты не возражай, ладно? Увези ее подальше, мало ли что… Нам надо этот месяц предвыборный продержаться. У вас сейчас много концертов?

– Ну, через два дня недельный круиз на теплоходе «Семен Баранович» по средней полосе России в культурную столицу нашей родины – город-герой Санкт-Петербург. Первый концерт в Угличе, не считая теплоходных выступлений… А обратно самолетом.

– Вот и здорово. Обязательно ее увези хоть на недельку. А там, глядишь, и еще что-нибудь подвернется. А пока пущай работает и деньги зарабатывает! А то ишь, разболталась… – пытался шутить Леша под сочувственные, все понимающие улыбки друзей.

* * *

Розочку, которая, поминая прошлое выступление в «Хромом ефрейторе», была уверена, что она «лучшая» и что это именно она законный лидер группы, сообщение о возвращении Алины повергло в шок. Расстроили ее нежные музыкальные чувства и «глупость» девчонок, и «черная неблагодарность» продюсера. И после нескольких звонков по телефону, после плача и криков она безмолвно смотрела на Глынина полными злого укора глазами собаки, которая после хозяйских побоев уже не кусается, но еще ест сырое мясо и помнит, что ее дальние предки были волками и иногда питались человечиной… Алине она, тяжело вздохнув вздохом старой «примы», раненной в самое сердце людской неблагодарностью, сказала только одно:

– Тебя они тоже съедят! – И, хлопнув дверью репетиционного зала «Марка Аврелия», поспешила в «зал славы», то бишь, в ресторан «Хромой ефрейтор», где ей было предложено сольное выступление.

Ее восторженные девичьи мозги даже не заботило, а что она там будет, извиняюсь, петь… И в чем она это будет делать? Не в «фейсовском» же костюме… Так что после непродолжительного разговора с администратором ресторана и отказа последнего выпускать ее на сольный концерт с песнями группы «Фейс» без разрешения правообладателя, то есть Саши, а фонограмм других песен у нее, как выяснилось, не имелось, да и эти были разложены на трех исполнительниц, Розочке был предложен только стриптиз. Но зато любой! Ведь грудь и все остальные визуально пригодные части тела, надо отдать должное матери-природе, у нее были великолепные и, что самое главное, натуральные и собственные. Но, как человек, побывавший в космосе, пусть даже одна тысяча сто двадцать первым, и видевший, пусть и издалека, марсиан, никогда не сядет за презренную баранку троллейбуса, с трущимися рядом рязанскими, казанскими и махачкалинскими рожами, так, естественно, и Розочка со своей высокохудожественной грудью была выше этого презренного стриптиза. Пить – так божественный нектар, а спать – так с королевой, точнее, с королем! Или что-то вроде того… Так на небе отечественного шоу-бизнеса закатилась, не вспыхнув, еще одна «звезда»… четвертой величины…